CC BY-NC
10Культура и искусство
Правильная ссылка на статью:
Тюхменева Е.А — «Огнестрельные художества» в честь Российского государства за границей. К вопросу о репрезентации России в Европе при Петре I // Культура и искусство. - 2021. - № 12. DOI: 10.7256/24540625.2021.12.36989 URL: https://nbpublish.com'Hbrary_read_article.php?id=36989
«Огнестрельные художества» в честь Российского государства за границей. К вопросу о репрезентации России в Европе при Петре I
Тюхменева Екатерина Александровна
кандидат искусствоведения
старший научный сотрудник, Научно-исследовательский институт теории и истории изобразительных
искусств Российской академии художеств
119034, Россия, г. Москва, ул. Пречистенка, 21 И [email protected]
Статья из рубрики "Культура и власть"
DOI:
10.7256/2454-0625.2021.12.36989
Дата направления статьи в редакцию:
29-11-2021
Дата публикации:
08-12-2021
Аннотация: В исследовании автор выявляет основные принципы построения фейерверочных и иллюминационных композиций, созданных в честь Российского государства на территориях иностранных держав в конце XVII - первой четверти XVIII в. Анализ содержавшихся в их программах сюжетов и образов проводится в контексте проблематики репрезентативной культуры того времени. Впервые в статье активно привлекаются сохранившиеся графические источники и опубликованные письменные архивные материалы, обнаруженные в последние годы, в том числе - автором настоящей статьи. Особое внимание уделяется фейерверкам и иллюминациям по случаю Ништадтского мира в Европе, еще не получившим должного освещения в научной литературе. В связи с особенностями «огнестрельного художества» метод работы основан на научной реконструкции с применением искусствоведческого, историко-культурного, а также элементов иконографического и иконологического анализа. Исследование показало, что огненные «потехи» являлись одной из ярких форм репрезентации России за границей на протяжении всего анализируемого периода. Используя интернациональный язык иносказания, они не только прославляли Российское государство, но и отражали далеко идущие планы его монарха, нацеленные на обретение имперского статуса страны. Основу большинства фейерверочных и
иллюминационных композиций составлял традиционный для посольской церемониальной культуры той эпохи мотив триумфальной арки, а арсенал задействованных сюжетов и образов был близок программам создававшихся в России праздничных комплексов. Построение огненных картин велось по схожим с геральдическими изображениями принципам: с выделением центра, соблюдением вертикальной и горизонтальной иерархии и законов симметрии. Важность огненных представлений как серьезного источника информирования и возможности заявить о себе Петр I осознавал еще во время своего первого путешествия по Европе.
Ключевые слова: окказиональное искусство, праздничное убранство города, фонтан вина, огненное представление, иллюминация, фейерверк, панегирическая культура, гравюра, посольский церемониал, Петр I
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 20-012-42023.
Тема, касающаяся проведения торжеств, устроенных в честь Российского государства в европейских державах в конце XVII - первой четверти XVIII в., давно находится в поле зрения специалистов по отечественной истории. Возникает она в связи с деятельностью Петра I и активным выходом России в тот период на международную арену, ознаменовавшимся, в частности, открытием российских посольств при иностранных дворах. Последние годы отмечены появлением ряда публикаций, посвященных празднествам по случаю Полтавской победы и заключения Ништадтского мира. Их авторы - Г. В. Шебалдина [20' с- 113-1151, т. А. Базарова [3' с- 61-641, е. А. Тюхменева t-17 с. 334-3431, н. ю. Болотина [5, с' 390-4031 - вводят в научный оборот новые архивные материалы. Заграничным фейерверкам петровской эпохи отведен и один из разделов монографии Д. Д. Зелова об истории отечественных триумфов и огненных «потех»
первой половины XVIII столетия^10, с 85-1001. На основании существующей литературы в отмеченной работе в хронологическом порядке дается описание большинства фейерверков, а там, где это известно, указываются места проведения и имена их создателей. Исходя из военно-политических реалий того времени, исследователь предлагает интерпретацию некоторых аллегорических изображений. Цель настоящей статьи - выявить основные принципы построения фейерверочных и иллюминационных композиций, а также проанализировать содержавшийся в их программах арсенал сюжетов и образов в контексте репрезентативной культуры изучаемого периода. При этом особое внимание будет уделено графическим источникам, еще недостаточно задействованным в историографии.
В соответствии с устоявшимися нормами европейского церемониала поводом к созданию огненных представлений в честь Российского государства служило пребывание Петра I за границей, в том числе - в составе Великого посольства 1697-1698 гг. Первым считается фейерверк, сожженный 24 мая 1697 г. в Кенигсберге по распоряжению бранденбургского курфюрста Фридриха III, рассчитывавшего подписать с российской стороной союзный договор. Грандиозные торжества по случаю встречи русского посольства, сопровождавшиеся огненными «потехами», прошли и в Амстердаме 16-22 августа 1697 г. Стоит отметить, что их организацию осуществлял симпатизировавший России бургомистр этого города Николас Витсен.
Огненными представлениями отмечались также дни рождения и именин Петра I. Существуют сведения, что 29 июня 1697 г. фейерверк был сожжен в Кенигсберге (хотя в
тот момент русский царь находился в Пиллау), а в 1698 г. - в Вене. 30 мая 1717 г. были организованы фейерверк и иллюминация парка в французском Марли. Все эти торжества проводились за счет принимающей стороны. Русской же миссией был устроен фейерверк
29 июня 1697 г. в Пиллау, подготовленный «от московских бамбардиров» [11, ст6, 876"1. Он мыслился, очевидно, не только в качестве знака признательности Фридриху III, но и как способ продемонстрировать возможности набирающего силу Российского государства. Однако бранденбургский курфюрст не приехал лично поздравить Петра с именинами, чем сильно раздосадовал молодого монарха. В любом случае, фейерверк в Пиллау можно считать, если не первым, то одним из первых огненных представлений, осуществленных нашими соотечественниками за границей.
С этого момента российская сторона начала активно праздновать на территориях иностранных держав (с разрешения страны-хозяйки) свои важные военные успехи. Открывает этот ряд фейерверк 28 ноября 1697 г. перед посольским двором в Амстердаме, посвященный победе над турками при Тавани. Особым размахом отличались торжества по случаю Полтавской победы, переломившей ход Северной войны. Осенью 1709 г. они прошли в Берлине, Копенгагене и Гааге. Причем, празднование Полтавской виктории за границей произошло раньше, чем в Москве. Несколько раз отмечалась и годовщина этой победы: в 1712 г. в Стамбуле (Константинополе) и в 1717-м - в Спа, где Петр тогда пребывал на лечении. Не менее грандиозно проходило празднование Ништадтского мира. Оно состоялось в Гааге, Париже, Копенгагене, Берлине, Вене, Дрездене, Гамбурге, Амстердаме, Гданьске (Данциге) и Стамбуле. Нередко датам и срокам проведения торжеств придавалось определенное значение. Так, трехдневные празднования Полтавской победы в Гааге соответствовали трем дням, в течение которых были разгромлены и захвачены в плен шведские войска [12, с- 1098-10"1. Согласно воле широкомасштабно мыслящего Петра I торжества Ништадтского мира должны были начаться по всей России и за рубежом в один день - 22 октября 1721 г., именно тогда,
когда ему будет преподнесен титул императора [17, 334"".
Огненные «потехи» устраивались за границей и по поводу династических браков с представителями Дома Романовых. Так, 8 апреля 1716 г. в Гданьске был сожжен фейерверк в честь венчания царевны Екатерины Иоанновны с герцогом Мекленбург-Шверинским. Известны гравюры с изображением иллюминаций в Киле 16 и 18 января 1725 г., сопровождавших торжества, посвященные предстоящей свадьбе цесаревны Анны Петровны и герцога Голштинского [21, № 598-6001,[13, с. 197"".
Как свидетельствуют источники, амстердамский фейерверк 1697 г. был представлен на реке Амстел и виновники торжеств смотрели на него из специально отведенного для них дома, а венский фейерверк 1698 г. - «против посольскаго двора» -Ш-*—^—1363". Празднества, организованные российской стороной, как правило, проходили прямо на русском дворе, реже - в сдаваемом в наем для таких случаев помещении (Вена, 1721) или за чертой города (Дрезден, 1721), что зависело от предпочтений страны-хозяйки. Фейерверочный спектакль, разыгрывавшийся на специально отведенном для него месте, обычно дополнялся иллюминацией дома и двора, где проводилось торжество, и близлежащего к ним пространства. Особое значение придавалось освещению интерьеров. В отличие от фейерверка, сжигавшегося однократно либо повторявшегося несколько раз, иллюминации горели в течение всего периода празднеств.
Фейерверочное представление обычно состояло из нескольких частей или отделений, которые могли проходить даже в разных местах, например, сначала на суше (на береговой кромке), а затем на воде. Вода не только делала представление более
безопасным, но и многократно усиливала производимый «артифичными огнями» эффект, а также позволяла органично ввести в световую композицию морские образы. Продолжительность фейерверочного представления варьировалась от тридцати минут до полутора-двух часов.
В создании «огнестрельных художеств» принимали участие преимущественно местные творческие и военные кадры. Так, проведением фейерверка 24 мая 1697 г. в Кенигсберге занимался подполковник Штейтнер фон Штернфельд, главный инженер и артиллерист Пруссии и, очевидно, Бессер, церемониймейстер и придворный стихотворец Фридриха III. Именно ему было поручено решение вопросов, связанных с организацией пребывания русского посольства в Кенигсберге. Триумфальная арка фейерверка 19 августа 1697 г. в Амстердаме была построена по эскизам голландского архитектора Стевана Веннекаля, а автором фейерверка 28 ноября 1697 г. являлся мастер огнестрельного дела Моисей Карибес, которому русская сторона позже оплатила все
расходы Г10, с 88, 91, 931. Пожалуй, единственным исключением оказывается фейерверк 29 июня 1697 г. в Пиллау, приготовленный, как уже говорилось выше, «от московских бамбардиров». В устройстве фейерверка 1717 г. в Спа активную роль играл Петр I, который сам приобрел все необходимое Г7, с 18°1.
Особую тему для изучения составляют графические источники, посвященные заграничным торжествам в честь Российского государства. Отметим некоторые моменты, важные в рамках настоящей статьи. На сегодняшний день в поле зрения исследователей находятся гравюры с изображением фейерверков в Амстердаме 1697 и 1721 гг., в Гааге
1709 г., в Дрездене 1721 г. и триумфальной арки в Копенгагене 1721 г. Г14, стб- 1709-1713, № 605-6071.Г13. с. 180, 184-186, 192-1941.Г8. с. 220-222, № 7-81.Г18. с. 31, № 281. На большинстве
гравюр, созданных в качестве памятной фиксации празднества, фейерверки запечатлены в полном великолепии с множеством огней, т.е. в самом разгаре действия. В случае с амстердамским фейерверком 1721 г. такое изображение дополняется листами, содержащими один из фасадов и развертку фасадов фейерверочной постройки (без показа собственно фейерверочных огней). При этом традиционно используется фронтальная точка зрения, позволяющая продемонстрировать все основные элементы огненного спектакля. Лишь фейерверк 1709 г. в Гааге представлен с небольшой высоты и в диагональном ракурсе, поскольку его композиция развивалась по горизонтали. В верхнем левом углу данной гравюры сделана врезка, где отражен момент угощения народа с фонтанами вина и раздачей хлебов. Образы наделены литерами, пояснение к которым приведено в нижнем поле листа. На эстампе с дрезденским фейерверком угощение народа включено в общую композицию, хотя оно проходило не одновременно с огненным спектаклем. Наконец, существуют гравюры, фиксирующие амстердамские фейерверочные постройки 1697 и 1721 гг. как часть городской среды и не обладающие торжественным пафосом.
Среди огненных представлений, устроенных по случаю прибытия русского посольства и Петра I, выделяются два - кенигсбергское и амстердамское, состоявшиеся соответственно 24 мая и 19 августа 1697 г. Программа первой части кенигсбергского фейерверка, проходившей на городской площади, содержала приветствие русскому царю. Согласно свидетельствам очевидцев, «для превысочайшие чести В(еликого) Г(осуда)ря» было сделано «огнестрельными художествы» восемь горящих пирамид с «именем» Петра I и изображением российского герба - двуглавого орла под тремя коронами Г11, стб- 8321,Г4, с. 81-821,Г9, с. 2751. Над пирамидами виднелась надпись «Виват», выполненная, очевидно, латинскими литерами. В следующих частях, разыгрывавшихся
на воде, прославлялись военные достижения России. Фейерверочная постройка второй части была выдержана «в форме триумфальных ворот или победной арки», к которой с обеих сторон примыкали галереи «с горящими пикинерами (вид пехоты в европейских армиях XVI - начала XVIII в., вооруженной преимущественно 5-б метровыми пиками. -Е.Т. ) в панцирях». В центре арки находился московский герб («всадник на коне побеждающ змия»). Над ним появлялась надпись, выполненная в данном случае, очевидно, в знак почтения к гостям, на русском языке и дублирующая надпись, возникавшую в первой части: «царь Петр Алексеевич да живет». Архитектурную конструкцию окружали «плавающие сирены и лебеди». В третьей части был представлен «флот перед Азовом», позволивший одержать столь значимую для России победу. «И все горели изрядными разных цветов огни, - констатирует автор «Статейного списка», - и много число ракет водяных и верховых пускано, которые вверху так же действие имели
разноцветными огни и многими расходящимися ракеты» Г11, стб 8321. По заключению Бессера, разнообразие и богатство фейерверочных огней доставило «ушам и взорам присутствующих такое удовольствие, что по крайней мере иностранцы нам откровенно
признавались, что никогда ничего подобного не видали» ———81-821. Зажжение фейерверка сопровождалось девятью пушечными выстрелами, громовыми звуками труб и литавр.
Программа амстердамского фейерверка была близка решению второй части кенигсбергского огненного представления. Как показывают графические и письменные источники, на выступавшей из воды скале черного мрамора возвышалась триумфальная арка ионического ордера, имевшая входы с каждой из четырех сторон и больше напоминавшая открытый парковый павильон (беседку) Г11, стб- 91l"|,|"8' с- 68; 22°-222, № 1-
Ш,1"4' с- 150-1521,[13' с- 1801. Ее высота достигала почти двенадцать метров. Все внутреннее пространство арки занимало изображение российского двуглавого орла с монаршим вензелем под короной над ним. Орла сопровождала латинская надпись: «Великий Царь Петр Алексеевич да живет». На одной оси с этим геральдическим изображением, обозначавшим русских гостей, но ниже, в центре переднего и заднего фасадов скалы-основания располагался герб принимающей стороны - города Амстердама. Венчавшая триумфальную арку композиция - поддерживаемый дельфинами земной глобус в окружении трубящих тритонов с трезубцами в руках - вероятно, призвана была олицетворять столь желанный Петром I морской триумф России, важным шагом к которому стало взятие Азовской крепости. В боковых проходах арки находились фигуры Марса и Геркулеса, отождествлявшиеся с российским монархом. Стоит напомнить, что именно эти античные образы охраняли вход в первые триумфальные врата в России, возведенные «при башнях» Всехсвятского (Большого Каменного) моста в Москве в 1б9б
г. по тому же случаю - в честь победы в Азовской кампании —с■—113-1151. В амстердамском фейерверке по периметру скалы-основания были поставлены пьедесталы с урнами (или вазами), в каждой из которых содержалось по 25 ракет. Между ними было помещено еще сто ракет, а вокруг скалы-основания - огненные фонтаны. Фейерверк начался с разрывов нескольких бураков, после чего зажглись российский герб и монарший вензель. Огонь вырывался из глобуса и колонн арки, а также из трезубцев и рогов, которые держали Тритоны. «Сверх того, - говорится в описании фейерверка, -были сожжены невиданные по красоте водяные бураки (petards d'eau), извергавшие
столько ракет и змеек (serpenteaux), что ослепляли глаза зрителей» Г8, с. 2221.
Известно, что в венском фейерверке 29 июня 1698 г. традиционно присутствовала адресованная российскому монарху приветственная надпись-монограмма «V.Z.P.A», которая означала «Vivat Zar Petrus Alexiowicz» и была выполнена разноцветными
огнями. Причем, Петр сам зажег этот фейерверк летучей ракетой I"11, стб- 1362 1363"|,|"4, с.
В программе фейерверка в Пиллау 29 июня 1697 г., как заметил Д. Д. Зелов, отразилась военно-политическая ситуация того времени Г10, с- 89-901. Основу композиции огненного представления, проходившего на берегу залива, составило изображение триумфальной арки, так же как это было во второй части предшествующего ему кенигсбергского фейерверка 24 мая 1697 г. Арку сопровождала горевшая голубым светом латинская надпись, гласившая в переводе «Да здравствуют союзники, да убудет полумесяц, да
завянут лилии!» Г19, с- 2041. Союзниками здесь, как нетрудно догадаться, выступали Петр I и Фридрих III, заключившие несколько дней назад (22 июня 1697) союзный договор между Россией и Бранденбургом в противовес Турции и Франции.
Триумфальная арка стала основой и большинства огненных композиций, посвященных празднованию Полтавской виктории и Ништадтского мира. В русскоязычных источниках той эпохи она именуется, как правило, на латинский манер «триумальный аркус», в ее обозначении встречается также отечественный перевод-эквивалент «торжественные врата» Г15. с. 1681,Г17, с. 336-3371.
В рассматриваемый период прослеживается несколько вариантов использования этого апеллирующего к римской античности символа победы и военного торжества. Так, в берлинском фейерверке 1709 г. триумфальная арка служила центром огненного спектакля. Во время празднеств 1721 г. в Копенгагене и Париже, а 1712 и 1721 гг. в Стамбуле, как позволяют заключить имеющиеся материалы, в виде триумфальных были украшены и иллюминованы въездные ворота русского двора. Триумфальная арка 1721 г. в Гааге, очевидно, представляла собой отдельно стоящую декоративную конструкцию, включавшую в свою композицию фонтаны вина. Размеры арок были довольно внушительными и могли достигать 21 метра в высоту (Берлин, 1721). В берлинском фейерверке 1709 г. и копенгагенской иллюминации 1721 г. триумфальную арку дополняли обелиски, другой восходящий к древности знак неугасающей в веках славы.
Основным сюжетом огненных спектаклей в Берлине и Амстердаме 1721 г. стало затворение Храма Януса, так же как это было в Петербурге (22 октября 1721), а затем и в Москве (устроен 28 января, повторен 8 февраля 1722). «Для лутчаго выразумения притчин(ы) сей репрезентации или сего пред(ъ)явления, - говорится, например, в реляции берлинского празднества, - надобно знать, что болшой корпус архитектурной, которой был в средине, презентовал капище Янусово, против того, как мы из гистории и в поемах описано находим, имея в затворении б(о)га Марса в цепях скованнаго. Его вид, яко издревле нам представлено, есть четвероличной, которой почтен бустом бога Януса на четыре лица. Ворота спереди убраны были ж победоносным оружием Императора Всероссийскаго. И то капище в то же время торжественно украшено было. Мошно лехко усмотреть, что сие капище Янусово затворенное значит обыкновение древних цесарей, победителей, миротворителей(...) (с) которым(и) Его Императорское Всероссийское Величество по справедливости сравнен был». «Оное капище, -заключает автор текста, - изъяснено сими словами. Во славу Петра Перваго, Императора Всея Великия России, Принца Августейшаго, щастливейшаго и победителнейшаго, который один содержал войну северную морем и сухим путем, которой везде триумфовал, и которой во знак и во удивление всей Европе даровал мир своим неприятелем, под такою кондициею, как он сам того пожелал» Г17, с- 3391.
Все огненные композиции 1709, 1712 и 1721 гг. строились по принципам, близким
геральдическим изображениям: с выделением центра, соблюдением вертикальной и горизонтальной иерархии и принципов симметрии. Существовал также определенный набор элементов, которые непременно включались в программы фейерверков и иллюминаций, даже в самые лаконичные. Прежде всего, это литеры, обозначавшие имя и титул Петра I, и изображение российского герба. Они могли сопровождаться краткой или пространной надписью, приветствующей и прославляющей монарха и его военно-политические достижения. Как уже отмечалось в литературе, в огненных композициях
Петр I называется императором еще с 1709 г. [10, с- 97-98"Ы"5, с. 3981. Например, согласно гравюре, в гаагском фейерверке, посвященном Полтавской победе, горевшие белым
огнем литеры «PIR» под короной обозначали «Petrus Imperator Russorum»[13, с 184-йЖЫ"18, с. 31, № 28]. Перечисленные выше элементы - вензелевые и геральдические знаки, панегирические надписи - располагались, если не в центре, то на центральной вертикальной оси композиции.
Обязательной составляющей заграничных фейерверков и иллюминаций, отмечавших военные успехи России, стали военные трофеи или арматура. Они либо включались в аллегорические и эмблематические картины и фигуры, либо выступали как самостоятельный, самоценный образ. Не исключено, что в гаагском фейерверке 1709 г.
использовались реальные, захваченные русскими трофеи шведской армии [12, с- 11011,Ц5Х с. 1671.Г10. с. 961.
Большое значение придавалось элементам, почерпнутым из растительного мира, прежде всего лавру и пальме,традиционным знакам победы и военного триумфа. Так, например, «ворота на улице» русского двора в Стамбуле во время празднования третьей годовщины Полтавского сражения были наделены «изрядным украшением с палмовыми и лавровыми, и иными ветвями с натуралными и деланными цветами, из шумихи зделанными штуками, от воздуха носимыми» ———631. В убранстве берлинских
«торжественных врат» 1709 г. использовались, очевидно, сосновые ветви [15, с- 1681, а «на всяк стороне» Храма Януса берлинского фейерверка 1721 г. виднелись «палмовыя дерева зеленеющие, х которым некоторые виктории трофеи и буклиеры (щиты. - Е.Т. ) были присовокуплены», с надписями, прославляющими заключение мира [17, с- 3391.
Развернутые огненные композиции дополнялись историческими, мифологическими, аллегорическими и эмблематическими сюжетами и образами, отвечавшими праздничному поводу. В программах фейерверков и иллюминаций, посвященных Полтавской победе и подписанию Ништадтского договора, главенствовали соответственно «персоны» Виктории и Мира. Неизменными спутниками триумфа оказывались трубящие Славы.
В берлинском фейерверке 1709 г., обладавшем весьма насыщенной программой, был задействован образ Петра I-всадника [15, с—16911. Конное изображение правителя, имевшее давнюю, восходящую к античности традицию, было решено в типичной для барочной культуры иконографии полководца-триумфатора. В венчавшей фейерверочные «торжественные врата» композиции царскую персону сопровождали Виктория с лавровым венком в руке и трубящая Слава, а рядом с пьедесталом, на котором возвышался всадник, находились фигуры скованных пленников (или рабов). Подобное изображение Петра встречалось в центральной картине Строгановских триумфальных
ворот, возведенных по тому же случаю в Москве к декабрю 1709 г. [16, с 82-831.
Ниже, по сторонам проезда берлинских «торжественных врат» размещались Паллада (Афина) и Марс, олицетворявшие, согласно надписям, силу и милость российского
правителя, одолевшего мощного и гордого противника. Над фигурами античных богов располагались связанные с ними по смыслу эмблемы, направленные «противо великоречия» шведов. На одной из них был представлен российский орел, низвергающий грозовыми молниями с вершины горы вооруженного «кавалера» Г15, с-
169-1711. Другая композиция, как неоднократно отмечали исследователи, являлась ответом на шведскую медаль, выбитую в 1706 г. при заключении Альтранштадтского
договора, как символ ожидавшегося скорого падения Российского государства Г15, с-
170-1711,|"10, с. 95-9б>"|,|"2, с. 2651. Симптоматично, что тот же сюжет с незначительными изменениями был повторен в московском фейерверке 1 января 1710 г., посвященном Полтавской победе Г2, с- 2651. «Главныя обстоятельства сия победы», а также ее «плоды» представали в боковых «крыльях» берлинских «врат» 115———169-1701. К первому относились композиции с изображением бегства шведской армии от Полтавы и переправой Карла XII через Днепр, перекликавшиеся с содержанием картин
упоминаемых выше московских Строгановских триумфальных ворот 1709 г. Г6, с 170-172"". Плоды победы были ознаменованы фигурами пленников, скованных под отобранными у неприятеля военными трофеями, и изображением слагающего оружие шведского войска под Днепром.
Перед «торжественными вратами» разыгрывалась сцена морского триумфа - из воды возникала колесница Нептуна, запряженная двумя белыми лошадьми, «на одной стороне Днепр, на другой Ворскла» - реки, между которыми происходили связанные с Полтавским сражением события. Эту сцену препровождала надпись, отражавшая основную идею всего фейерверочного спектакля: «Земля и Океан Фаму (Славу. - Е.Т. ) до звезд проводит». Иллюминационную декорацию окружали различные водяные огни Г15. с. 1711
Программа стамбульских огненных композиций 1712 г., посвященных годовщине Полтавы, так же как берлинского фейерверка и московской праздничной декорации 1709 г., была направлена на прославление личных качеств Петра I, способствовавших процветанию и славе своего отечества, и «ко укоризне гордых его неприятелей». Более того, некоторые сюжеты, задействованные в 1712 г., встречались в берлинском фейерверке 1709 г. Так, согласно описанию, на одной из эмблем, украшавших окна дома, где проходило пиршество, был представлен падающий с горы молодой человек, а на третьем плане фейерверка - российский орел, поражающий молниями шведского льва под стенами Полтавы. «При том же, - говорится далее в тексте, - реки Ворскла и Днепр, за которою во знак утекающаго неприятеля был изображен заяц» Г1, с 63-641.
Необходимо подчеркнуть, что четвертый и пятый планы стамбульского фейерверка прославляли два недавно состоявшихся брачных союза - тогда еще наследника российского престола царевича Алексея Петровича с принцессой Шарлоттой Вольфенбюттельской (в октябре 1711) и самого Петра I с Екатериной Алексеевной (в феврале 1712). Обе композиции были идентичны и изображали с помощью жестяных лампадок два сердца, над которыми разворачивались приветственные латинские надписи, не нуждающиеся в переводе: «Вивант царь Петр эт царица Екатерина» и «Вивант кронпринц Алексей эт кронпринцесса Шарлота». Причем «сие два плана» горели не только всю ночь, но и «купно с протчими иллуминациами и лампадами и две последующие» 11———63-641, что свидетельствует о серьезном значении, которое придавалась освещению этих важных для России событий за рубежом.
Живописные и скульптурные композиции, сопровождавшие фейерверки и иллюминации
1721 г., отображали как военно-политическое могущество победившего в Северной войне Российского государства, так и плоды мирного состояния. Как можно видеть на гравюре, вокруг Храма Януса амстердамского фейерверка восседали фигуры Паллады,
Геркулеса, Нептуна и Меркурия, как покровителя торговли стб- 17°9-1711, № 6°5-———192-1931. Согласно описанию берлинского фейерверка, «внизу у винных фонтанов были некоторыя лица Бл(а)гочестия, имянами своими, яко Мир Вечной, Спасение Рода Ч(е)л(о)в(е)ческаго, Радость Всемирная, Желание Всенародное, Виктория и Мир, последуемыя Веселием», которые «заперли Марса и исполнили свое желание» Г17, с 3391. В программе копенгагенской триумфальной арки военные успехи России прославляли исторические картины, содержавшие сюжеты, связанные с морской тематикой. Их дополняли названия отвоеванных земель и городов (Ливония, Эстония, Ингрия, Корела и Даго, Эзель, Кексгольм, Выборг), начертанные на ленте, обвивавшей боковые обелиски в верхней части арки Г17, с 341и14, стб. 1712-1713 № 6071,Г13, с. ^
Визуальный ряд обязательно сопровождали надписи прославляющего и поясняющего характера. Первые, как мы видели, обладали самостоятельным значением и были посвящены Петру I. В них обычно включалась титулатура российского монарха, перечислялись его заслуги, нередко в сопоставлении с легендарными и историческими героями прошлого, например, с Геркулесом (Петр при этом назывался Северным Геркулесом), Александром Македонским, победителем Голиафа Давидом. Тексты поясняющего характера относились к живописным композициям и фигурам, входившим в фейерверочные и иллюминационные программы. При этом надписи могли быть почерпнуты из произведений античных авторов, а также книг по символике и эмблематике, или являться ответом на шведские девизы-высказывания по отношению к России.
Как уже отмечалось выше, триумфальную арку в Гааге 1721 г. дополняли фонтаны вина, сделанные в виде фигур орлов, представлявших герб Российской империи. Напиток -обычно красное и белое вино - подавался прямо из позолоченных клювов птиц. «Стояли оные орлы, - говорится в описании торжеств, - на пиедестале под триумфалным аркусом, где видны были следующие надписи. // Вверху под литерами Р.Р :, сплетеными вместе, а знаменующими ПЕТРА ПЕРВАГО: Всевышший да дарует ПЕТРУ ПЕРВОМУ имяне и своими делами лета Несторовы. А пониже: Он есть ПЕРВЫЙ и первый камень фундаменталный г(осу)д(а)рства ВЕЛИКАЯ Россия, ниже: Весь свет никогда же видели подобного МОНАРХА. Под двоеглавным орлом, которой есть императорский герб Его Ц(а)рского Величества, видно было: Орлы триумфовали в войне. Они же триумфуют миром и (г)де же Марс пред сим ц(а)рствовал, тамо н(ы)не повсюду ц(а)рствует оной мир. Север дватцетилетнее время стенал в смятении; но мир возобновил тишину. Под винными фонтанами: Реки крови текли пред сим; н(ы)не же реки винные потекут. Марс будучи в узах, Бахус вооружается» Г17, с 3361.
Надо сказать, что фонтаны вина являлись обязательным атрибутом празднеств, устраиваемых Российским государством за границей, и всегда обладали по барочному ярким идейно-художественным решением. Например, в композицию гаагского фонтана вина 1709 г. входили персонификации рек Днепра и Ворсклы, обозначавшие место, где проходили события, связанные с Полтавским сражением. Сопровождавшая их надпись поясняла: «Ворскла поражения, а Днепр последняго свидетель полону. Вином красным кровь, белым вздыхания шведов предзнаменуй» Г13, с- 184-1861,Г18, с. 31, № 281,Г12, с. 11001. Во время празднеств в Стамбуле 1712 г. один из подобных фонтанов изображал Самсона, разрывающего пасть льва. Из «челюстей» животного текло красное вино, а из
рук библейского героя - белое [1, с 63]. Симптоматично, что тот же сюжет, широко распространенный в петровское время как символ Полтавской победы, был выбран для памятного центрального фонтана в Петергофе, созданного уже в царствование Анны Иоанновны. Фонтаны вина в Копенгагене 1721 г., так же как и гаагские, были сделаны в
виде фигур российских орлов [17, с 3411.
Как показало исследование, «огнестрельные художества», рассчитанные и на элитарного, и на массового зрителя, являлись одной из ярких форм репрезентации России на территориях иностранных держав в течение всего анализируемого периода. На привычном, по крайней мере, для образованного европейца языке они не только прославляли военно-политические достижения Российского государства, но и отражали далеко идущие намерения его правителя. Так, мысль об обретении имперского статуса начала активно проводиться в программах огненных представлений, начиная с празднований Полтавской победы. В основе большинства фейерверочных и иллюминационных композиций, подготовленных и принимающей, и российской стороной, лежал мотив триумфальной арки, что в целом было характерно для посольской церемониальной традиции того времени. Важная роль отводилась оформлению фонтанов вина. При этом арсенал задействованных в заграничных торжествах сюжетов и образов был близок программам создававшихся в России праздничных комплексов. Значимость «огнестрельных художеств» в качестве серьезного источника информирования и возможности заявить о себе была четко осознаваема молодым и энергичным Петром, повелевшим устроить на чужой территории ответный фейерверк уже в самом начале своего первого путешествия по Европе.
Библиография
1. Июля 20, 1721 г. - Описание торжеств, устроенных русскими послами в Стамбуле в честь Полтавской баталии и тезоименитства Петра I. - Базарова Т. А. «Знак приязни оной Порты к его царскому величеству и к министром его». Торжества в Стамбуле в честь третьей годовщины Полтавской победы // Военно-исторический журнал. 2013. № 6. С. 63-64.
2. Агеева О. Г. Праздники в честь Полтавской победы в XVIII в. // Полтава. К 300-летию Полтавского сражения. Сб. ст. М., 2009. С. 257-273.
3. Базарова Т. А. «Знак приязни оной Порты к его царскому величеству и к министром его». Торжества в Стамбуле в честь третьей годовщины Полтавской победы // Военно-исторический журнал. 2013. № 6. С. 61-64.
4. Богословский М. М. Петр I. Материалы для биографии. Т. 2: Первое заграничное путешествие. Часть 1 и часть 2: 9 марта 1697 - 25 августа 1698 г. М., 1941. - 624 с.
5. Болотина Н. Ю. Полтавская виктория в европейском пространстве: празднества в резиденциях российских послов // Петр Великий и европейский интеллектуальный мир. Циркуляция знаний, взаимовлияния, 1689-1727: коллективная монография по материалам двух коллоквиумов в Париже 28-29 и 30 марта 2013 г. / Под ред. Д. Ю. и И. Д. Гузевич. Париж, СПб., 2020. С. 390-403.
6. Борзин Б. Ф. Росписи петровского времени. Л., 1986. - 208 с.
7. Вагеманс Э. Петр Великий в Бельгии. СПб., 2007. - 232 с.
8. Веневитинов М. А. Русские в Голландии. Великое посольство 1697-1698 гг. М., 1897. - VI, 239 с.
9. Голиков И. И. Дополнения к «Деяниям Петра Великого». Т. 4. М., 1790. - 456 с.
10. Зелов Д. Д. Официальные светские праздники как явление русской культуры конца
XVII - первой половины XVIII в.: История триумфов и фейерверков от Петра
Великого до его дочери Елизаветы. М., 2002. - 304 с.
11. Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. Т. VIII. СПб., 1867. - 1416, 164 стб.
12. Письма и бумаги императора Петра Великого. Т. 9. Вып. 2. М., 1952. - 1096 с.
13. Ровинский Д. А. Обозрение иконописания в России до конца XVII в. Описание фейерверков и иллюминаций. М., 1903. - IV, 330 с.
14. Ровинский Д. А. Подробный словарь русских гравированных портретов. Т. 3. СПб., 1888. - 1421-2208 стб.
15. Туманский Ф. Собрание разных записок и сочинений, служащих к доставлению полного сведения о жизни и деяниях государя императора Петра Великого. Ч. 8. СПб., 1788. - 336 с.
16. Тюхменева Е. А. Искусство триумфальных врат в России первой половины XVIII в. Проблемы панегирического направления. М., 2005. - 328 с.
17. Тюхменева Е. А. К вопросу о художественном оформлении торжеств в честь Ништадтского мира, устроенных российскими представителями в иностранных государствах (по материалам РГАДА) // Труды Государственного Эрмитажа. [Т.] 97: Петровское время в лицах - 2018: К 20-летию конференции «Петровское время в лицах» (1998-2018): материалы научной конференции / Государственный Эрмитаж. СПб., 2018. С. 334-343.
18. Фейерверки и иллюминации в графике XVIII в.: Каталог выставки / Государственный Русский музей. Л., 1978. - 98 с.
19. «Царь, без сомнения, находится тут»: Великое посольство в Кенигсберге по донесениям ганноверского резидента И. В. Хойша. 1697 г. / Перевод с нем. и франц. А. С. Лаврова // Исторический архив. 1998. № 1. С. 197-206.
20. Шебалдина Г. В. «В честь преславного во всем свете мира!»: как за границей отметили Ништадтский договор // Родина. 2010. №. 1. С. 113-115.
21. Wassiltschikoff A. Liste alphabétique de portraits russes. T. II. St.-Pétersbourg, 1875. - 499 с.
Результаты процедуры рецензирования статьи
В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.
В журнал «Культура и искусство» автор представил свою статью ««Огнестрельные художества» в честь Российского государства за границей. К вопросу о репрезентации России в Европе при Петре I», в которой проведено исследование фейерверков и огненных представлений как средства демонстрации военной и политической силы России времен правления Петра I.
Автор исходит в изучении данного вопроса из того, что в XVII-XVIII веках в европейских государствах фейерверки являлись обязательной частью празднований военных побед, дат, связанных с жизнью правителей, и прочих крупных мероприятий. Желание Петра I интегрироваться в европейское сообщество, выход России на международную арену обусловили начало организации огненных представлений в российских торжествах.
Актуальность исследования обусловлена вниманием научного сообщества к изучению эпохи правления Петра I, в частности особенности проведения торжеств, устроенных в честь Российского государства. Научная же новизна заключается в рассмотрении и
анализе архивных документов и графических изображений (гравюр) изучаемого периода. Целью исследования, соответственно, является выявление основных принципов построения фейерверочных и иллюминационных композиций, а также анализ содержавшийся в их программах сюжетов и образов в контексте репрезентативной культуры XVII-XVШ веков.
Методологической базой явился комплексный метод, включающий в себя описательный, исторический семантический и семиотический анализ. Теоретическим обоснованием исследования являются работы российских исследователей Г.В. Шебалдиной, Т.А. Базаровой, Е.А. Тюхменевой, Н.Ю. Болотиной, Д.Д. Зелова и других. Эмпирической базой послужили архивные материалы, воспоминания современников, гравюры XVIII века.
Изучая в своей статье степень научной разработанности проблематики, автор констатирует, что художественные и идеологические аспекты празднования важных исторических и политических событий достаточно проработаны исследователями историками. Однако было бы желательно автору провести библиографический анализ зарубежной научной литературы.
Анализируя историко-культурный контекст, автор отмечает, что первые фейерверки как средство демонстрации симпатии к российскому царю и государству были организованы уже в конце XVII века в Кенигсберге и Амстердаме принимающими сторонами. Эти события были ознаменованы пребыванием Петра I в этих странах и надеждой на подписание с ним выгодных соглашений. В конце XVII века и российская сторона начала активно праздновать на территориях иностранных государств свои важные военные успехи: победа при Тавани, Полтавская победа, Ништадтский мир. В качестве демонстрации военной мощи России были организованы торжества, включающие огненные представления и иллюминации.
Автор также дает описание фейерверков, посвященных знаковым событиям царского дома: дни рождения, венчания. В посольствах устраивались целые спектакли, сочетающие в себе огненные представления, состоящие из разных частей и задействующие объекты окружающей среды, иллюминации. Все представления отличались грандиозным размахом. Нужно отметить, что исследование автора содержит в себе детальное тщательное описание многих огненных представлений, основанное на анализе гравюр и свидетельств очевидцев. Автором в деталях прописан композиционный и художественный анализ многих представлений, проанализированы наиболее характерные черты, отличающие огненные композиции (триумфальные арки, надписи, вензеля, огромное количество разного вида фейерверочных ракет, соблюдение вертикальной и горизонтальной иерархии и принципов симметрии). Визуальный ряд обязательно сопровождали надписи прославляющего и поясняющего характера. Согласно автору, сам Петр I придавал огромную важность фейерверочным представлениям, в их подготовке были задействованы лучшие военные и творческие кадры, а работа проходила под контролем самого императора.
Автор уделяет внимание изучению символического аспекта фейерверков, проводимых в честь крупных военных событий, а особенно военных побед России периода правления Петра I. Основу представлений, как правило, составляли исторические, мифологические, аллегорические и эмблематические сюжеты и образы, отвечавшие праздничному поводу. Большое распространение получили античные сюжеты и образы: фигуры античных богов (Паллады, Геркулеса, Нептуна и Меркурия), животных, олицетворяющих власть (орел, лев),
Автор особо выделяет популярность винных фонтанов, которые широко использовались в качестве композиционных составляющих многих огненных представлений: «фонтаны вина являлись обязательным атрибутом празднеств, устраиваемых Российским
государством за границей, и всегда обладали по барочному ярким идейно-художественным решением». По мнению автора, использование красного и белого вина также имело символическое значение.
Проведя исследование, автор приходит к выводу, что российские фейерверки и огненные представления отличались грандиозностью и технической сложностью исполнения. Они получили в XVIII веке широкое распространение и осознанно использовались Петром I как средство презентации военной и политической мощи Российского государства на протяжении всего периода его правления. Автор в своем материале затронул важные для современного социогуманитарного знания вопросы, избрав для анализа актуальную тему, рассмотрение которой в научно-исследовательском дискурсе повлечет изменения в сложившихся подходах и направлениях анализа проблемы, затрагиваемой в представленной статье. Полученные результаты позволяют утверждать, что проблематика важности рассмотрения развлекательных мероприятий и различных представлений в качестве инструмента государственной политики и демонстрации политической силы государства представляет несомненный научный и практический культурологический интерес и заслуживает дальнейшего изучения.
Представленный в работе материал имеет четкую, логически выстроенную структуру, способствующую более полноценному усвоению материала. Статья содержит большое количество описательного материала, позволяющего сформировать более наглядную картину изучаемой тематики. Усвоению материала способствует также адекватный выбор соответствующей методологической базы. Библиография позволила автору очертить научный дискурс по рассматриваемой проблематике (был использован 21 источник, в том числе архивные материалы), хотя статье недостает анализа иностранных источников. Без сомнения, автор выполнил поставленную цель, получил определенные научные результаты, позволившие обобщить материал. Следует констатировать: статья может представлять интерес для читателей и заслуживает того, чтобы претендовать на опубликование в авторитетном научном издании.
