CC BY
211
УДК 94(470+571):323.17
ОФОРМЛЕНИЕ ПРИНЦИПА НАЦИОНАЛЬНОЙ АВТОНОМИИ КАК ОСНОВЫ ГОСУДАРСТВЕННОГО УСТРОЙСТВА СОВЕТСКОЙ РОССИИ*
И. В. Бахлов
В статье рассматривается начальный этап становления модели советского федерализма (1918 1922 гг.). Определяются концептуальная и политико-правовая основы созда-
ния советской федерации.
В основу государственного устройства Советской России во многом была положена концепция В. И. Ленина. На основе анализа его работ, написанных в дореволюционный и революционный периоды (1903 г. — речь на II съезде РСДРП, статья «О манифесте союза армянских социал-демократов»;
1913 г. — «Критические заметки по национальному вопросу», «Письмо к Шаумяну»;
1914 г. — «О праве наций на самоопределение»; 1917 г. — «Резолюция по национальному вопросу»; начало 1918 г. — «Государство и революция») [1, с. 423 — 428; 2], можно отметить следующее.
1. На его взгляды на проблемы федерации повлияли соображения политической целесообразности, понимаемой им как достижение победы социалистической революции путем мобилизации трудовых классов российского общества.
2. Признание им возможности будущего федеративного устройства России обусловливалось, по нашему мнению, не столько стремлением решить национальный вопрос в принципе, сколько необходимостью увязать его решение с социальным вопросом. Предполагалась не федерализация Российской империи, а создание союза государственных образований, сформированных в процессе социалистической революции пролетариатом не только центра, но и национальных окраин бывшей империи, т. е. федерация выступала лишь возможным, но не обязательным следствием социалистической революции.
3. При разработке своей концепции Ленин изначально пытался исходить из положений классической теории федерализма (федерация как союз равноправных партне-
ров), однако, опять-таки из соображений прагматической целесообразности (организации нового государства и боязни победы националистических движений на окраинах), вынужден был дополнить ее традиционной для российской федеративной мысли идеей автономии, т. е. фактически заменить идею создания федерации снизу вверх признанием приоритета центра, в связи с чем демократический централизм изменил первоначальный смысл и стал пониматься не как инициатива местных ассоциаций к объединению, а как особый вид централизации.
О. И. Чистяков полагает, что динамика взглядов В. И. Ленина на проблемы федерации прошла путь от неприятия федерализма через понимание федерации как только союзного государства до возможности организации многонационального государства на принципе автономии. При этом, по его мнению, автономия и федерация рассматривались Лениным как вещи разные, но служащие одной цели, а отличие между этими формами государственного единства виделось в степени централизации [13, с. 19 — 21].
На наш взгляд, эта динамика была следствием попытки адаптации мировой теории федерализма, основанной на признании добровольности заключаемого субъектами союза, к политическим реалиям Российского государства. Естественно, что в процессе адаптации теория подверглась серьезной трансформации сквозь призму марксистской концепции классовой борьбы, что обусловило ее не государственно-правовой, а социально-экономический характер. В этом нетрудно заметить значительное сходство с концеп-
© Бахлов И. В., 2012
* Издание научной статьи осуществлено при финансовой поддержке Министерства образования и науки Российской Федерации в рамках госзадания. Проект 6.3306.2011 «Трансформация статусно-ролевых характеристик национальных образований финно-угорских народов России в процессе модернизации политико-территориальной системы».
циями анархистов. Однако в отличие от них взгляды В. И. Ленина на федерацию основывались на признании добровольного союза не любых объединений, а лишь ассоциаций победившего в революции пролетариата (в том числе национальных окраин) с примкнувшим к нему беднейшим крестьянством. Отсюда недопустимость идеи о национально-культурной автономии как о возможности разъединения революционных сил и развития на местах буржуазного национализма.
Еще 16 (3) ноября 1917 г. была опубликована Декларация прав народов России, в которой говорилось: «...Совет Народных
Комиссаров решил положить в основу своей деятельности по вопросу о национальностях России следующие начала:
1) Равенство и суверенность народов России.
2) Право народов России на свободное самоопределение, вплоть до отделения и образования самостоятельного государства.
3) Отмена всех и всяких национальных и национально-религиозных привилегий и ограничений.
4) Свободное развитие национальных меньшинств и этнографических групп, населяющих территорию России» [5, с. 4].
Эти принципы нашли выражение и в таких актах, как Декрет о мире, принятый
II Всероссийским съездом Советов 8 ноября (26 октября) 1917 г.; обращение Совета Народных Комиссаров ко всем трудящимся мусульманам России и Востока (3 декабря (20 ноября) 1917 г.); признание Советом Народных Комиссаров РСФСР независимости Украинской и Финляндской республик (постановления от 17 и 31 (4 и 18) декабря
1917 г.); утвержденная III Всероссийским съездом Советов Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа (25 (12) января 1918 г.); резолюции того же съезда от 28 (15) января о политике Совета Народных Комиссаров по национальному вопросу и о федеральных учреждениях Российской республики [5, с. 4].
Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа, вошедшая в качестве первого раздела в Конституцию (Основной закон) РСФСР, принятую V Всероссийским съездом Советов 10 июля 1918 г., провозглашала, что «Советская Российская республика учреждается на основе свободного союза свободных наций, как федерация советских национальных республик», при этом, «...стремясь создать действительно свободный и добровольный, а следовательно тем более полный и прочный союз трудящихся
классов всех наций России, III съезд Советов ограничивается установлением коренных начал федерации советских республик России, предоставляя рабочим и крестьянам каждой нации принять самостоятельное решение на своем собственном полномочном советском съезде: желают ли они и на каких основаниях участвовать в федеральном правительстве и в остальных федеральных советских учреждениях». Пятая глава Конституции дополняла основы федеративного устройства России следующим пунктом: «Советы областей, отличающихся особым бытом и национальным составом, могут объединяться в автономные областные союзы, во главе которых, как и во главе всяких могущих быть образованными областных объединений вообще, стоят областные съезды Советов и их исполнительные органы». Кроме того, «эти автономные областные союзы входят на началах федерации в Российскую Социалистическую Федеративную Советскую Республику» [Цит. по: 11, с. 190 — 193].
Таким образом, Конституция РСФСР
1918 г. декларировала устройство Российского государства на федеративной основе, но не в форме союза путем заключения договора, а в форме государства с автономными образованиями путем признания автономного статуса регионов центральной властью. «Федеративная» связь выглядела достаточно противоречиво: с одной стороны, допускались инициатива снизу в образовании автономных областных союзов и возможность выхода (хотя и при признании его центральными органами) из состава федерации, с другой — автоматически признавался факт их вхождения в состав РСФСР (или требовалось признание их вхождения высшими органами), а также определение компетенции их органов власти центром. Тем самым в теории и практике федерализма появился совершенно новый тип — советской федерации, под которым понималось «государство диктатуры пролетариата или общенародное государство, имеющее в своем составе, на основе добровольности, национально-государственные единицы, связанные между собой союзными, договорными отношениями или обладающие автономией» [13, с. 22]. Фактически же советская федерация представляла собой своеобразный гибрид унитаризма и федерализма при явном доминировании унитарных тенденций, вызванный к жизни исключительно политической целесообразностью — стремлением предотвратить распад государства и решить проблему активизации местных национализмов, т. е. установить новый баланс отношений между центром и пе-
риферией, центростремительными и центробежными процессами.
Практическое формирование федеративных отношений в России началось в конце 1917 г., когда об автономной связи с Россией заявили Латвийское советское правительство и I Всеукраинский съезд Советов. В 1918 г. частями Советской России стали Туркменская, Терская, Кубанско-Черноморская, Донская, Таврическая советские республики. Во второй половине 1918 г. наряду с автономными республиками формировались трудовые коммуны, а с 1920 г. — автономные области. Процесс формирования автономных образований в РСФСР в основном завершился к концу 1922 г. К тому времени в состав РСФСР входили восемь автономных республик (Туркменская, Киргизская, Горская, Татарская, Башкирская, Дагестанская, Якутская, Крымская), 11 автономных областей (Чувашская, Марийская, Калмыцкая, Удмуртская, Коми (Зырян), Бурятская, Ойротская, Карачаево-Черкесская, Кабардино-Балкарская, Черкесская (Адыгейская, Чеченская)) и 2 трудовые коммуны (Немцев Поволжья и Карельская) [4, с. 48 — 49; 12, с. 5 — 48].
Впрочем, как отмечает А. Г. Вишневский, создание новых национальных образований продолжалось, их количество постоянно увеличивалось. Поскольку достигнуть однородного этнического состава в рамках более или менее крупных территориальных образований было невозможно, в 1919 г. была выдвинута идея предоставить возможность национальным группам создавать мелкие административно-территориальные образования — уезды, районы, волости. В конце концов дело дошло до сельских Советов. На исходе 1920-х гг. в РСФСР насчитывалось 2 930 национальных сельских органов власти, 110 национальных волостей, 33 национальных района и 2 национальных округа. При этом к числу национальных относились также русские районы, расположенные в национальных республиках. В 1930-е гг. число подобных образований стало еще большим. Так, в 1934 г. примерно каждый десятый район и каждый двенадцатый сельский Совет имели статус национальных. Итогом «всей кипучей, длившейся полтора десятилетия деятельности по созданию мелких национальных образований» было признание их «искусственно созданными» с последующей в конце 1930-х гг. ликвидацией [3, с. 340].
Конституция РСФСР установила трехуровневую систему национально-государственного устройства: автономная республика — автономная область — национальная
трудовая коммуна, однако в дальнейшем, как подчеркивает А. И. Терюков, шло постепенное уравнивание правового и административного статуса этих образований. Но этот процесс не был простым, так как он сталкивался с проблемой этнических территорий, этнического районирования, «коренизации» административного аппарата, проведения культурной революции. Исследователь замечает, что уже в июле 1919 г. власти столкнулись с активностью в области самостийного определения своего административного статуса, в связи с чем Совет народных комиссаров был вынужден передать полномочия по образованию административно-территориальных единиц НКВД РСФСР, а в декабре
1919 г. VII съезд Советов вообще передал эту проблему исключительно в ведение СНК. В ходе установления уровня национально-государственного образования центральные власти не учитывали мнение местных властей и право народов на государственность, произвольно относя их к разным уровням, что А. И. Терюков демонстрирует на примере финно-угорских народов: при образовании Удмуртской и Коми автономных областей им было отказано в статусе автономной республики, а Мордовский округ был образован только в 1928 г. Он же отмечает, что помимо административных другой преградой на пути самоопределения было несоответствие экономических и этнических границ, учитывая аморфность и мозаичность последних. Начиная с 1920-х гг. экономический фактор начал играть важнейшую роль в проблемах районирования страны, поэтому национальный момент перестал доминировать в образовании национальных административных единиц. Так, разработанный к осени 1921 г. и тесно связанный с планом ГОЭЛРО проект районирования разделил страну на 21 крупную область, каждая из которых мыслилась как экономически целостный район и чаще всего не учитывала уже существующие национальные образования [9, с. 226].
Практически одновременно с автономной линией в советском федерализме развивалась союзная линия, связанная с восстановлением нарушенных в годы революции и Гражданской войны связей центра с национальными окраинами, где в этот период возникали государственные образования, чаще по российской советской модели. При этом нужно отметить, что отношения центра с бывшей имперской периферией носили далеко не однозначный характер. Просматривались следующие модели этих отношений: 1) сохранение полного контроля и включе-
ние в состав РСФСР на правах автономии (Средняя Азия — Туркестанская АССР, созданная еще в 1918 г.); 2) временная утрата контроля и создание буферного государства (Дальний Восток — Дальневосточная Республика, существовавшая в 1920 — 1922 гг.);
3) развитие сотрудничества и заключение договоров о взаимопомощи (с Белорусской и Украинской ССР, Закавказской СФСР, а также с Бухарской и Хорезмской НСР);
4) утрата контроля либо на длительное время, либо окончательная, с установлением враждебных или нейтрально-враждебных отношений (Польша и Финляндия).
В конце 1922 г. съезды Советов РСФСР, Украины, Белоруссии и Закавказской федерации (Грузия, Армения, Азербайджан;
12 марта 1922 г. эти республики заключили договор об образовании Федеративного Союза Социалистических Советских Республик Закавказья, впоследствии преобразованного в ЗСФСР) вынесли постановления о необходимости создания единого союзного государства и избрали полномочных делегатов для выработки Декларации и Договора об образовании Союза ССР. Конференция полномочных делегаций советских республик 29 декабря приняла проект Декларации и Договора, а 30 декабря I съезд Советов СССР, собравшийся в Москве, утвердил эти государственные акты [5, с. 6].
В Декларации говорилось, что СССР является добровольным объединением народов, доступ к которому открыт всем республикам, «как существующим, так и имеющим намерение возникнуть в будущем», при этом за каждым участником сохранялось право выхода из Союза. Договор определял основы объединения, в нем оговаривались предметы ведения сторон, высшие органы власти и управления и т. п. Декларация и Договор об образовании СССР были положены в основу первой союзной Конституции. Декларация составила первый раздел Конституции Союза, принятой 6 июля 1923 г. 2-й сессией ЦИК СССР и окончательно утвержденной 31 января 1924 г. II Всесоюзным съездом Советов. Конституция конкретизировала заложенную в Договоре систему конструирования высших органов власти Союза. В системе ЦИК СССР наряду с Союзным Советом, куда входили представители союзных республик, избранные пропорционально численности населения, проживающего на территории каждой из этих республик, была создана вторая палата — Совет Национальностей, которая образовывалась на началах равного представительства от союзных и автономных республик (по пять представителей от
каждой) и автономных областей (по одному представителю от каждой). Обе палаты обладали по Конституции совершенно одинаковыми правами (Договор об образовании СССР, составивший II раздел Конституции, в первоначальном тексте не содержал статей, предусматривавших создание Совета Национальностей) [5, с. 9, 19 — 20, 41—43].
Столкновение двух линий — автономной и союзной — проявилось вокруг споров о характере организации будущего объединения. Группа высших партийных деятелей и должностных лиц РСФСР во главе с наркомом по делам национальностей И. В. Сталиным предложила в 1922 г. так называемый план «автономизации», предполагавший объединение всех советских республик в РСФСР на началах автономии, т. е. дальнейшее развитие советской государственности в рамках одного государства путем автономизации новых участников. В окончательном виде идея автономизации была оформлена летом 1922 г. в подготовленном И. В. Сталиным проекте резолюции ЦК РКП(б), в котором говорилось о необходимости «признать целесообразным формальное вступление независимых советских республик: Украины, Белоруссии, Азербайджана, Грузии и Армении в состав РСФСР». Политбюро 10 августа 1922 г. образовало комиссию под председательством Сталина с заданием подготовить проект о принципах новой системы отношений между республиками, который был вскоре разослан в ЦК компартий республик. В проекте резолюции комиссии предполагалось объединить республиканские ведомства внешних дел, военных дел, путей сообщения, почты и телеграфов с соответствующими ведомствами РСФСР, республиканские наркоматы финансов, продовольствия, труда и народного хозяйства подчинить директивам соответствующих наркоматов РСФСР, республиканские органы борьбы с контрреволюцией подчинить директивам ГПУ РСФСР. Постановления ВЦИК РСФСР должны были стать обязательными для центральных учреждений республик.
Этот план встретил сопротивление со стороны партийно-государственного руководства Грузии и Украины. Так, председатель СНК Украины Х. Г. Раковский подчеркнул, что данный проект игнорирует неоднородность национального состава создаваемого государства. Однако, несмотря на возражения, план автономизации был утвержден соответствующей резолюцией комиссии ЦК РКП(б) 24 сентября 1922 г. [7; 8, с. 52 — 53; 10, с. 16—17].
Против идеи автономизации выступил В. И. Ленин. В письме членам Политбюро от 26 сентября и в итоговой работе «К вопросу о национальностях или об „автономи-зации“» он резко охарактеризовал «торопливость и административное увлечение Сталина, а также его озлобление против пресловутого „социал-национализма“» и специально подчеркнул, что при создавшемся положении «следует оставить и укрепить союз социалистических республик» [6, с. 360 — 361]. Состоявшийся 6 октября 1922 г. Пленум ЦК РКП(б) принял следующее постановление об объединении республик: «Признать необходимым заключение договора между Украиной, Белоруссией, федерацией Закавказских республик и РСФСР об объединении их в Союз Советских Социалистических Республик с оставлением за каждой из них права свободного выхода из состава Союза» [8, с. 53].
Таким образом, закрепление федеративной формы территориального устройства Российского государства было мерой не столько объективно закономерной, сколько вынужденной. Огромные размеры территории и полиэтничный состав населения, хотя и создают предпосылки для федерализации прежде унитарного государства, все же не являются определяющими. В связи с этим можно согласиться с мнением А. Г. Вишневского о том, что реальный федерализм в СССР 1920-х гг. был невозможен по тем же причинам, по каким он не мог пробить себе дорогу в дореволюционной России: из-за все еще слабого собственного «веса» регионов и региональных элит. Федерализм не имел достаточной социальной базы и был обречен на «сползание» либо к националистическому сепаратизму, либо к унитаризму. Между этими крайностями развернулась борьба за право выступать от имени декларируемого федерализма, причем условия русской жизни практически предрешали победу унитаризма [3, с. 342]. Поэтому новая власть вынужденно использовала декларируемый федерализм как удобный инструмент, позволяющий первоначально балансировать между стремлением усилившихся в период революции и Гражданской войны национальных элит к сепаратизму и желанием сохранить территориальную основу государства, а затем вполне
сознательно применяла его для реализации принципа демократического централизма. Тем самым выбор федерализма был обусловлен соображениями политической целесообразности.
В развитии советского федерализма четко просматриваются две линии, связанные с различным характером Советского Союза, имевшего договорную природу, и РСФСР как особого типа федерации с автономными включениями. Если союзная линия во многом соответствовала мировой теории федерализма, то автономная имела совершенно отличную от нее теоретическую основу, придающую всему советскому федерализму совершенно специфический характер. Признание автономии в качестве субъекта Федерации в значительной степени предопределило унитаризм советской федерации с формальной, правовой точки зрения.
Следует подчеркнуть многослойность организационной структуры советской федерации, которую можно отобразить в виде «ступенчатой пирамиды». СССР как федеративное государство включал наряду с унитарными республиками (например, Белоруссией), унитарными республиками с автономными образованиями (Грузией и др.) еще и федеративные государства (РСФСР, правда, также на основе автономии; первоначально Закавказскую СФСР, имевшую союзную природу). В свою очередь в РСФСР устанавливалась сложная иерархия автономных образований, а автономные области и автономные округа входили в нее опосредованно, через административно-территориальные единицы — края и области (правда, О. И. Чистяков отмечает особенность РСФСР в начальный период ее существования — непосредственное вхождение автономных единиц в ее состав; все автономные республики, автономные области и автономные трудовые коммуны установили прямые правоотношения с федерацией в целом, ни одна из них не входила в состав какой-либо губернии, области или края [13, с. 306]). Кроме того, особенно в начальный период, уже автономные образования имели сложный характер, включая в себя другие национальные единицы с определенной автономией (Туркестанская и Горская АССР).
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Бахлов И. В. От империи к федерации : историко-политологический анализ трансформации
имперских систем в федеративные / И. В. Бахлов. Саранск : Изд-во Мордов. ун-та, 2004.
656 с.
2. Бахлов И. В. Советский федерализм : идейные истоки и концептуальные особенности /
И. В. Бахлов // Регионология [Саранск]. 2006. № 3. С. 9 19.
3. Вишневский А. Г. Серп и рубль : Консервативная модернизация в СССР / А. Г. Вишневский. М. : ОГИ, 1998. 430 с.
4. Карапетян Л. М. Федеративное устройство Российского государства / Л. М. Карапетян.
М. : Норма, 2001. 352 с.
5. Конституции и конституционные акты Союза ССР (1922 1936) / под ред. И. П. Трайнина.
М. : Изд-во «Ведомостей Верховного Совета РСФСР», 1940. 206 с.
6. Ленин В. И. Полное собрание сочинений : в 55 т. / В. И. Ленин. Изд. 5-е. М. : Изд-во
полит. лит-ры, 1958 1965. Т. 45.
7. Нежинский Л. Н. У истоков большевистско-унитарной внешней политики (1921 1923 гг.) /
Л. Н. Нежинский // Отечеств. история. 1994. № 1. С. 89 105.
8. Плимак Е. Г. Политическое завещание В. И. Ленина : Истоки, сущность, выполнение /
Е. Г. Плимак. М. : Политиздат, 1989. 223 с.
9. Россия и Финляндия в XVIII XX вв. Специфика границы. СПб. : Европ. Дом, 1999. 363 с.
10. Федерализм : энцикл. М. : Изд-во МГУ, 2000. 640 с.
11. Чистяков О. И. Конституция РСФСР 1918 года / О. И. Чистяков. М. : Изд-во МГУ,
1984. 206 с.
12. Чистяков О. И. Национально-государственное строительство РСФСР в годы Гражданской
войны (1918 1920) / О. И. Чистяков. М. : Изд-во МГУ, 1964. 92 с.
13. Чистяков О. И. Становление Российской Федерации (1917 1922) / О. И. Чистяков.
М. : Изд-во МГУ, 1966. 327 с.
Поступила 13.09.2012.
УДК 94:355.426
ВЗАИМОСВЯЗЬ ИДЕОЛОГИИ
И СОЦИАЛЬНОГО СОСТАВА БЕЛОГО ДВИЖЕНИЯ В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В РОССИИ
В. П. Изергина
В статье анализируются идеологические установки социальных слоев, поддержавших белых, и их влияние на исход Гражданской войны. Особое внимание уделяется взглядам русского философа И. А. Ильина (1883 1954) на данную проблему.
Актуальность исследования определяется тем, что история революции 1917 г. и Гражданской войны в России при активном ее изучении остается «белым научным пятном». При этом «самым слабым звеном выступает концептуальное оформление изучения белого движения», балансирующее между «буржуазной фальсификацией» и «революционной агитацией». В оценках представителей российской эмиграции 20 — 30-х гг. XX в., особенно на этапе их идеологического противостояния, наблюдалась политическая конъюнктура. Высказывались сомнения о возможности создания теории Гражданской войны, способной свести к общему
знаменателю все объяснения Белого движения. Особое место по глубине и всесторонности проникновения в сущность Белой идеи занимают работы И. А. Ильина. Его выводы касаются того, что было константным в Белом деле: альтернативный большевистскому процесс вывода России из «многостороннего имперского кризиса» на основе сочетания мировых и отечественных традиций политического, социально-экономического и культурного развития. Конечный результат данного процесса — «вырванная из рук большевизма» и демократически обновленная Россия в качестве «Великой и Единой» в сообществе развитых государств
Изергина В. П., 2012
