CC BY
43
Н. В. Сердобольская
РГГУ—МГГУ им. М. А. Шолохова, Москва
ОФОРМЛЕНИЕ ИМЕННЫХ И СЕНТЕНЦИАЛЬНЫХ АКТАНТОВ В АДЫГЕЙСКОМ ЯЗЫКЕ: СЕМАНТИЧЕСКИЙ СДВИГ В ЗНАЧЕНИИ ПАДЕЖНЫХ ПОКАЗАТЕЛЕЙ1
1. Введение
В языках мира актантные предложения могут кодироваться с помощью конструкций, синтаксически представляющих собой именную группу, т. е. различного вида номинализаций. Номинали-зованный предикат в таких конструкциях обладает рядом именных свойств, в частности, способностью присоединять артикли, падежные показатели и адлоги (предлоги/послелоги):
(1) Они обрадовались твоему приезду.
(2) Мосмарт готовится к открытию. [НКРЯ: Запись Live Journal (2004)]
При этом обычно выбирается тот же падеж/адлог, который присоединяет именной актант того же предиката:
(3) Ты заметила, как они тебе обрадовались? [НКРЯ: Ирина Полянская. Прохождение тени (1996)]
(4) Мальчик готовится к уроку.
Номинализации в (1) и (2) замещают ту же валентность, что и имена тебе и урок в (3) и (4), и, соответственно, требуют такого же оформления.
Рассмотрим, однако, следующие примеры из адыгейского языка:
1 Работа выполнена при поддержке грантов РГНФ № 11-04-00282a и 14-04-00580.
(5) cw9mpe-r qe-sd-wdKwejd-nd-r sd-gw клубника-abs dir-1sg.a-co6^aTb-pot-abs ^g.pr-сердце r-js-hs-r-ep
loc-3sg.a-Hecrn-dyn-neg
'Мне не нравится собирать клубнику'.
(6) CwSmpe-r qe-sa-wsRwejs-n-c'e / -ew клубника-abs dir-1sg.a-co6^aTb-pot-ins / -adv ss-gw r-j-e-hs
1sg.pr-сердце loc-3 sg.a-dyn-нести 'Мне нравится собирать клубнику'.
В первом случае сентенциальный актант при глаголе sgw rjehs 'нравиться' оформляется так же, как и именной актант, ср.:
(7) а. c'ale-m psase-r э-gw
парень-erg девушка-abs 3sg.pr-сердце r-j-e-hs
loc-3 sg.a-dyn-нести 'Парню нравится девушка'.
Во втором же случае сентенциальный актант при том же глаголе оформляется инструментальным или обстоятельственным падежом. Маркирование имени инструментальным падежом при данном глаголе невозможно, ср.:
б. * c'ale-m psase-c'e / psas-ew парень-erg девушка-ins девушка-adv э-gw r-j-e-hs
3 sg.poss-сердце loc-3 sg.a-dyn-нести ожидаемое значение: 'Парню нравится девушка'.
Такое несоответствие в кодировании именных и сентенциальных актантов является яркой особенностью адыгейского языка (а также близкородственного кабардинского, см. [Кумахов, Вамлинг 1998]) — особенностью, ставящей адыгейский материал особняком в типологии конструкций с сентенциальными актантами (далее КСА). Описанное явление, насколько нам известно, не рассматривается в существующих исследованиях по описанию КСА в языках мира (см. [Храковский 1985; Noonan 1985; Dixon, Aikhenvald 2006]).
Насколько нам известно, такого рода изменения в модели управления предикатов с сентенциальными актантами в литературе отмечались лишь в двух идиомах: в ижемском диалекте коми-зырянского языка и дербетском диалекте калмыцкого языка:
Коми-зырянский (ижемский диалект)
(8) me divujc'c'-a etaje mort-ys-ly /
я удивляться-prs.1sg этот человек-p.3-dat
*mort-s3.
человек-acc.pj
'Я удивляюсь этому человеку'.
(9) me divujc'c'-a masa-lys' я удивляться-prs.1sg Маша-gen vo-am-sz / *vo-am-ys-ly. прийти-nzr-acc .p.3 прийти-nzr-p .3 -dat
'Я удивляюсь тому, что Маша пришла (Машиному приходу)'.
[Митева 2008]
Калмыцкий язык ( дербетский диалект)
(10) епэ bajQr-ta baa-na [Badma-gQ этот радость-assoc быть-prs Бадма-acc du duuI-sQn-da-ij.
песня петь-pc .pst-dat-p. 3
'Он рад, что именно Бадма спел песню'.
(11) eckQ-ii bajQr-ta [kovii-Kan отец-pJ радость-assoc мальчик-p.rfl gerQ bar-s-iga\.
дом строить-pc.pst-acc
'Отец был рад, что его сын построил дом'.
[Князев 2009: 553]
В обоих идиомах сентенциальные актанты при данных предикатах допускают аккузативное оформление СА, несмотря на то, что именные актанты при этих же предикатах оформляются только дативом. При этом список главных предикатов, допускающих такое несоответствие модели управления, и конкретные ограничения на выбор падежа в СА в этих языках различны.
Среди существующих работ по конструкциям с СА нам неизвестно подробных описаний вариативности в падежном маркировании. Что же касается вариативности в падежном маркировании именных актантов, литература по данному вопросу обширна. Среди причин такой вариативности можно назвать следующие: 1) изменение падежного маркирования при залоговых преобразованиях и в результате актантной деривации; 2) различное кодирование участников при лабильных глаголах; 3) на первый взгляд схожие семантические роли оказываются различными при разных значениях глагола; 4) так называемое дифференцированное маркирование аргумента [de Swart 2007; de Hoop, de Swart 2009]. Ниже мы попытаемся определить причины вариативности маркирования в адыгейском языке. Для этого необходимо ответить на следующие вопросы: 1) можно ли считать, что главный предикат в (5) и (6) имеет одно и то же значение; 2) каковы семантические различия между (5) и (6); 3) можно ли считать, что сентенциальный актант в (6) замещает ту же валентность предиката, что именной актант в (7а).
Исследование основывается на данных литературного адыгейского языка, полученных в ходе работы с носителями в ауле Хакуринохабль Шовгеновского района Республики Адыгея в 2005-2008 гг. (работа велась с носителями темиргоевского диалекта, на основе которого создавался литературный язык). Примеры, собранные в ходе полевой работы, приводятся в транскрипции; примеры, взятые из опубликованных работ, приводятся в орфографии публикации.
Далее мы будем использовать термины «конструкции с сентенциальными актантами» (КСА), «матричный предикат» как предикат, способный присоединять СА, «зависимая ситуация» для обозначения ситуации, кодируемой сентенциальным актантом.
Работа организована следующим образом. В разделе 2 мы перечислим основные стратегии оформления сентенциальных актантов в адыгейском языке. Раздел 3 посвящен семантике КСА и факторам, определяющим выбор падежного показателя в КСА. В разделе 4 рассматриваются различные объяснения наблюдаемой вариативности падежного оформления и формулируются выводы.
2. Основные стратегии оформления СА в адыгейском языке
В адыгейском языке можно выделить следующие стратегии кодирования сентенциальных актантов (ср. [Gerassimov 2006]). Во-первых, это «чистая основа» в терминах [Керашева 1984: 121-134]:
(12) ?w9nc'sbze-xe-r z-Re-kwed s-js-xabz ключ-pl-abs 1 sg.a-caus-терять 1sg.pr-poss-закон 'Иногда бывает, что я теряю ключи'. (букв. мой закон — терять ключи)
Данная стратегия используется при грамматикализованных аспектуальных и модальных предикатах, (см. подробнее [Kimmel-man 2010]). При фазовых глаголах с семантикой начинательности и при модальных глаголах faje 'надо', Хес'э- 'мочь' используется форма потенциалиса (показатель -n) без падежных показателей (инфинитив согласно [Кумахов 1989]):
(13) laie-xe-r s-thao'a-n faje тарелка-pl-abs ^ga^bm-pot надо 'Мне надо помыть посуду'.
Глагольные формы, представленные в (12) и (13), используются только при фазовых, модальных и аспектуальных предикатах. Данные предикаты обычно характеризуются в работах по КСА особо, т. к. в языках мира они чаще всего возглавляют конструкции, которые отчасти демонстрируют свойства биклаузальной, отчасти — моноклаузальной конструкции. При этом главный предикат довольно часто грамматикализуется, и вся конструкция проявляет морфосин-таксические свойства аналитических форм предиката. С точки зрения семантики, главный предикат в таких конструкциях обозначает не отдельную ситуацию, а выделяет ее фазу (начало, конец ситуации) или имеет модальное (как в (13)) или аспектуальное значение [Храковский 1985: 43; Dixon, Aikhenvald 2006: 17]. В результате, данные конструкции довольно часто демонстрируют иные синтаксические свойства, нежели конструкции с матричными предикатами, обозначающими самостоятельную ситуацию (эмотивными, ментальными, оценочными, глаголами речи и восприятия). Ниже мы анализируем только КСА со вторым типом матричных предикатов. При таких предикатах в адыгейском языке употребляются следующие три стратегии: фактивная форма с префиксом zere-, потенциалис
с падежными показателями (в отличие от формы потенциалиса без падежных показателей (13)) и глагольная форма с показателем падежа. Приведем примеры.
(14) \asLan дэ-геге-кпа-ие-Г[ ёе^э Аслан DIR-FCT-идти-PST-ABS хороший 'То, что Аслан приехал, — хорошо'.
[Герасимов, Ландер 2008: 292]
Фактивная форма (причастие в адыговедческой традиции) образуется с помощью префикса zere- и оформляется строго тем показателем падежа, который приписывает матричный предикат. Например, в (14) единственно возможное оформление — это абсолютивный падеж (оформление показателем падежа, не входящим в модель управления матричного предиката, наблюдается довольно редко и было отмечено при глаголах jezes'э- 'надоедать' и ?№э-'говорить': фактивная форма может оформляться как эргативом (согласно модели управления этих глаголов), так и «определенным инструменталисом», т. е. инструменталисом с показателем эргатива). Как показано в работе [Герасимов, Ландер 2008], данная форма используется для кодирования фактивных СА в понимании [Kiparsky, Kiparsky 1971; Арутюнова 1988; Зализняк А. 1990 и др.]. В работах по семантике КСА факт как единица ментального мира обычно противопоставляется событию как элементу реальности, доступному чувственному восприятию. В этих терминах обычно трактуют русские союзы что и как: что вводит фактивные СА, как — события, напр. Мне нравится, что он поёт в ансамбле vs. Мне нравится, как он поёт. Ряд матричных предикатов допускает как СА со значением факта, так и СА со значением события. Например, предикат оценки ёек-^э 'хорошо' вводит факт при помощи фак-тивной формы с абсолютивом, в то время как событие при данном предикате кодируется формой потенциалиса с инструментальным падежом:
(15) рс'эЬа.ге де-р-ку^э.Ьа-п-е'е ёек-^э по.вечерам DIR-2SG.A2-идти-POT-INS хорошо 'Хорошо (приятно) гулять по вечерам'.
2 В адыгейском языке второе лицо может обозначать обобщенного участника, как в (15).
Выбор кодирования СА отражает семантический сдвиг в значении оценочного предиката: в (14) зависимая ситуация оценивается говорящим как хорошая в результате ментальной обработки (напр., оценка по параметру уместности или морально-этическая, в зависимости от контекста); в (15), напротив, положительное ощущение является непосредственным результатом зависимой ситуации; речь идет о положительной эмоциональной оценке ситуации.
Формы потенциалиса с падежным показателем в адыговед-ческой традиции принято трактовать в терминах «масдар» в том или ином падеже (ср. [Рогава, Керашева 1966; Кумахов 1989; Зекох 2002]). В силу причин, изложенных в [Сердобольская 2009] (способность употребляться в независимом предложении, значение временной отнесённости к будущему с некоторыми модальными оттенками и др.), мы используем для данной формы термин «потен-циалис».
Кроме того, при ряде матричных предикатов может использоваться глагольная основа, оформленная инструментальным падежом с показателем -с'е или обстоятельственным падежом с показа-
3
телем -вм> :
(16) а. azemat да-к]У-е\¥ дэ-з-$'-е-Хи,Е
Азамат DIR-идти-ADV DIR-1SG.Ю-LOC-DYN-Cтать 'Мне кажется, Азамат идет'.
При выборе данной стратегии оформления, а также при потенциалисе возникает вариативность, проиллюстрированная в (5)-(6). Иными словами, зависимый предикат может оформляться не только тем падежом, который обусловлен моделью управления матричного предиката, но и другими падежными показателями. Например, предикат ёек-^э требует оформления единственного актанта абсолютивом (14), однако в (15) зависимый предикат маркируется инструменталисом. Аналогичным образом, глагол 'думать, казаться' требует оформления именной группы со значением содержания абсолютивом (17), однако СА в (16) присоединяет показатель «обстоятельственного» падежа.
3 Большинство специалистов по адыгейскому языку трактуют глагольную основу с обстоятельственным падежом как деепричастие [Зекох 1976; Керашева 1984 и др.]; для формы с показателем - с'е общепринятого термина нет.
(17) а-г дэ-8-§'-е-ХжЭ
я тот-ABS DIR-1SG.Ю-LOC-DYN-Cтать 'Я так думаю'.
В адыгейском языке традиционно выделяют четыре падежа (см. [Рогава, Керашева 1966; Зекох 2002] и др.): эргатив на -т, обозначающий агенс при переходных глаголах, косвенный объект, посессор и различного рода обстоятельства; абсолютив на -г, маркирующий субъект при непереходных глаголах или объект при переходных глаголах; инструменталис на -с'е, обозначающий инструмент, пролатив и различные косвенные дополнения, а также обстоятельственный падеж (-ем>)л, который вводит обстоятельства образа действия, наречия, образованные от прилагательных, а также копредикаты и неконечные клаузы в тексте. Далее эргатив и абсолютив будут обозначаться термином «ядерные падежи», инст-рументалис и обстоятельственный падеж — термином «неядерные падежи».
Потенциалис на -п может присоединять любой из четырех перечисленных падежей, см. (5), (6) и (21а). Глагольная основа, возглавляющая СА, не может оформляться показателями ядерных падежей5, т. е. абсолютивом и эргативом; ср.: (16) б. *azemat ца-к^е-г дэ-з-$'-е-Хи,э
Азамат DIR-идти-ABS DIR-1SG.Ю-LOC-DYN-Cтать ожидаемое значение: 'Мне кажется, Азамат идет'.
Такое оформление вызывает неграмматичность, несмотря на то что имя при данном ментальном предикате должно оформляться абсолютивом (17).
4 З. И. Керашева [Рогава, Керашева 1966; Керашева 1984 и др.] обозначает масдар с показателем обстоятельственного падежа термином «супин», однако другие исследователи не выделяют данную форму особо, называя все такие употребления «масдаром».
5 Имеется в виду, что глагольная основа с показателем ядерного падежа не может обозначать ситуацию и вводить СА или обстоятельственное предложение. Если же происходит отсылка к участнику ситуации — т. е. в релятивных оборотах, напр. к^а-ие--г(идти-PST-ABS) 'ушедший', ке-вЧэ-г (идти-FUT-ABS) 'тот, который пойдет' [Рогава, Керашева 1966: 314-315], — тогда глагольная форма может присоединять и ядерные падежи.
Таким образом, глагольная основа в СА может оформляться только показателями неядерных падежей: обстоятельственного и инструментального.
Приписывание СА падежа, не принадлежащего модели управления, в основном, наблюдается при потенциалисе и глагольной основе. Ниже мы будем рассматривать именно эти конструкции c СА.
3. Значение матричного предиката и выбор оформления СА
Обратимся к семантике конструкций, допускающих вариативность падежного оформления. Выбор ядерного падежа при той или иной форме регулируется моделью управления матричного предиката. При предикатах, требующих эргатива, абсолютив невозможен, и наоборот. Описываемая в настоящей работе вариативность касается только неядерных падежей: при предикатах, требующих оформления СА эргативом/абсолютивом, возможны также обстоятельственный или инструментальный падежи. Формы, возглавляющие СА, допускают вариативность в различной степени:
1) потенциалис может присоединять все четыре падежных показателя, и следовательно, при некоторых предикатах происходит выбор из трех возможностей (эргатив/абсолютив, инструменталис, обстоятельственный падеж);
2) глагольная основа6 может присоединять только инстру-менталис и обстоятельственный падеж даже при тех матричных предикатах, которые требуют ядерного падежа;
3) фактивная форма может присоединять все четыре падежных показателя; однако при данной форме зафиксирован лишь один тип вариативности7: фактивная форма может оформляться определенным инструменталисом (показатель эргатива + показатель инструменталиса) в случае, если матричный предикат требует ядерного падежа:
(18) а. zere-кwe-z'з-s't-зr
fct-идти-re-fut-abs д-а-г-э-?]Уа-к
dir-3pl.ю-obl-3sg.a-говорить-pst
6 В значении ситуации; см. сноску 4.
7 Автор благодарен К. А. Ершовой за то, что она обратила наше внимание на этот факт.
б. zere-kwe-z'd-s't-em-ç'e
fct^ra-re-fut-erg-ins
q-a-r-jE-?lva-R
dir-3pl.io-obl-3sg.a-roBoprnb-pst
'Он сказал им, что уедет'. (Примеры Д. В. Герасимова)
Такие конструкции нами, однако, подробно не рассматривались. В настоящей работе мы сосредоточимся на факторах выбора падежного маркирования СА при потенциалисе и глагольной основе (подробнее об этом см. [Сердобольская, Мотлохов 2009]).
3.1. Ядерные падежи в СА
Специфика кодирования СА в адыгейском языке определяется, в том числе, тем фактом, что в адыгейском именные группы, оформленные ядерными падежами, способны контролировать согласование предиката, а именные группы, оформленные неядерными падежами — не способны контролировать согласование предиката:
(18) шъо а-хэ-р шъо-лъэгъу-х
вы тот-pl-abs 2pl.a+dyn-видеть-pl 'Вы их видите'. [Рогава, Керашева 1966: 96]
(19) a у-къы-зэ-ры-гущы1э-рэ бзэгу-р тот 2sg.abs-dir-rel-ins-разговаривать-dyn язык-abs лэн ыстэ-м-к1э пы-з-гъэчъ ы-гъа-гъот
ножницы-erg-ins loc-1 sg.a-резать-pst-dsd
'Хотя бы ножницами вырезал бы тебе язык, которым ты
разговариваешь'. [Там же: 360]
Глагол лъэгъу 'видеть' в адыгейском языке переходный: экспериенцер оформляется эргативом, стимул — абсолютивом. Как можно видеть в (18), оба актанта контролируют лично-числовое согласование глагола (местоимения первого и второго лица не присоединяют показателей эргатива и абсолютива, поэтому местоимение шъо 'вы' в примере не оформлено падежом). Как видно из (19), ИГ лэныстэ-м-к1э 'ножницы', оформленная инструменталисом, не может контролировать согласование предиката даже в том случае, если она является семантическим актантом, как инструмент при глаголе пыгъэчъы- 'отрезать'.
В простом предложении адыгейского языка глагол может присоединять аргумент в абсолютиве и несколько аргументов в
эргативе, контролирующих префиксальные согласовательные показатели (см. подробнее [Рогава, Керашева 1966]; [Аркадьев и др. 2009]), например:
(20) с'а1е-т ре1тепэ-г сасе-т мальчик-ERG пельмень-ABS вилка-ERG р^э-Т^э-к
LOC_END-3SG.A-колоть-PST 'Мальчик наколол пельмень на вилку'.
[Мазурова 2009: 436]
Как и при именных актантах, ядерные падежи оформляют СА в том случае, если СА выступает в позиции, соответствующей согласовательному «слоту» матричного предиката: в (21а) и (22) это нулевой показатель третьего лица единственного числа косвенного объекта.
Для тех случаев, когда матричный предикат требует оформления СА ядерным падежом, возможны следующие три способа оформления: эргатив или абсолютив (строго в зависимости от модели управления матричного предиката), инструменталис, обстоятельственный падеж. При некоторых предикатах допускаются только две возможности, например, ядерный падеж vs. инструменталис или ядерный падеж vs. обстоятельственный падеж. Например, глагол рэХэ- 'пытаться, стараться' может присоединять СА с эргативом или обстоятельственным падежом:
(21) а. adэga-bze-c'e з-е-^'е-пэ-т
адыгейский-язык-1Ш 1 SG.ABS-OBL-читать-POT-ERG зэ-рэЛ
1 SG.ABS-заниматься
'Занимаюсь чтением на адыгейском языке'.
б. adэga-bze-c'e з^'е-з'е-п-ецг
адыгейский-язык-1Ш 1 SG.ABS-OBL-читать-POT-ADV зэ-рэЛ
1 SG.ABS-заниматься 'Пытаюсь читать по-адыгейски'.
Данный матричный предикат может иметь значение 'заниматься какого-л. рода деятельностью' либо значение 'стараться, пытаться, пробовать что-л. делать'. При первом значении зависимый предикат
в форме потенциалиса маркируется эргативом; при втором значении выбирается обстоятельственный падеж.
Присоединяя СА в эргативе, матричный предикат имеет то значение, в котором он употребляется с именным актантом; ср. (21a) и (22):
(22) спорты-м пылъы-н
спорт-erg заниматься-pot
'заниматься спортом' [Тхаркахо 1991: 198]
Аналогичное различие демонстрирует пара глаголов zsfeKehazers-и zsmehazers- со значением 'собираться':
(23) а. azemat wered q-9-?we-n9-m
Азамат песня dir-3sg.a-говорить-pot-erg zs-f-j-e-me-hazsrs
rfl .abs-ben-3sg.a-dyn-caus-готовиться
'Азамат собирается петь'. (Комментарий: еще не выходит
на сцену, достает микрофон, гитару и т. п.)
б. azemat wered q-9-?lve-n-ew
Азамат песня dir-3sg.a-говорить-pot-adv ze-m-e-hazsrs
rfl .abs-caus -dyn-готовиться
'Азамат собирается петь'. (Комментарий: уже выходит на сцену, сейчас будет петь.)
Глагол z3feKehaz9rs- в (23а) имеет значение 'готовиться к чему-л.', а глагол zdmehazdrs в (23б) обозначает 'иметь намерение, готовиться, собираться' (см. [Тхаркахо 1991: 91]. Обратим внимание на морфемный состав данного глагола: hazsr переводится как 'готовый'; глагол zd-Ke-hazdrs представляет собой форму каузатива с рефлексивным префиксом z3, т. е. rfl-caus-готовый, 'готовить себя' (без валентности на цель), в то время как глагол z3-fe-Ke-haz9rs-включает показатель бенефактивной версии, rfl-ben-caus-готовый, т. е. 'готовить себя к чему-либо'. Наличие префикса бенефактива fe- в zd-fe-Ke-hazdrs- приводит к тому, что данный глагол понимается как 'готовиться к чему-л.', а отсутствие валентности на цель в zs-me-hazsrs- вызывает значение 'собираться' (ср. (23б) выше). Соответственно, в значении 'готовиться к чему-л.' данный предикат
присоединяет СА с эргативом, а в значении 'иметь намерение' — СА с обстоятельственным падежом.
Таким образом, ядерные падежи выбираются для оформления потенциалиса, если глагол выступает в том значении, в котором он может присоединять именные актанты. В противном случае СА оформляется одним из неядерных падежей.
Рассмотрим правила, регулирующие выбор между инструментальным и обстоятельственным падежами в КСА. Как показано в [Сердобольская, Мотлохов 2009], выбор инструментального/обстоятельственного падежа в КСА определяется семантикой матричного предиката и СА.
3.2. СА с обстоятельственным падежом Выделяются следующие типы контекстов, характерные для СА с показателем обстоятельственного падежа.
Форма потенциалиса с обстоятельственным падежом — одно из основных средств, используемых в целевых конструкциях и в КСА при глаголах потенциального действия и каузации:
(24) se dakwe-m sec' qa-fe-s-ha-R
я портной-erg материал dir-ben-1sg.a-нести-pst G'ane qa-s-f-ja-da-n-ew платье dir-1sgio-ben-3sg.a^rnb-pot-adv 'Я принесла портному материал, чтобы он сшил платье'.
(25) se je-s-?wa-R azemat warweka-m я obl-1 sg.a-говорить-pst Азамат урок-erg Ce-cE-zE-n-ew loc-выходить-re-pot-adv
'Я велел Азамату уйти с урока'.
В такого рода контекстах используется исключительно обстоятельственный падеж; замена его на инструменталис не допустима.
Вариативность возможна в случае, если глагольная форма либо потенциалис с обстоятельственным падежом оформляет СА ментальных глаголов, глаголов речи и восприятия.
В этом случае данная стратегия находится в дополнительном распределении с фактивной формой, например:
(26) а. se azemat jane-jate-xe-m
я Азамат мать-отец-pl-erg ja-s-?wa-if
3pl .io+obl-1 sg.a-говорить-pst
azemat тэ-s' zere-s'-je-ms-j'e-zE-s'ts-r
Азамат этот-erg fct-loc-obl-neg-читать-re-fut-abs
б. ... s'-je-ms-G'e-z's-s't-ew
loc-obl-neg-выходить-re-fut-adv ja-s-?wa-R
3pl .io+obl-1 sg.a-говорить-pst
а=б. 'Я сказал родителям Азамата, что он не будет больше у нас учиться'.
а. Решение было принято заранее. б. Я сказал, тем самым утверждая решение, что Азамат не будет больше у нас учиться.
Согласно интерпретации носителей, первый пример возможен в ситуации, когда говорящий заранее знает о том, что зависимая ситуация будет иметь место (т. е. если решение о том, что Азамат не будет больше учиться, принято заранее). Второй же вариант естественно звучит, если говорящий принимает решение ровно в момент произнесения, и воплощается в реальность самим этим высказыванием. Иными словами, во втором случае речь идет о перформативном употреблении; фактивная же форма выбирается, если СА обозначает факт, имеющий пресуппозицию истинности.
Рассмотрим также примеры с фактивной формой и потен-циалисом с обстоятельственным падежом при глаголе речи.
(27) njepe wes'x q-je.s'xs-n-ew
сегодня дождь dir-идти.о.дожде-pot-adv
a-?wa-R
3pl.a-говорить-pst
'Сказали, что сегодня будет дождь'. (По радио передавали
прогноз погоды. Неизвестно, оправдается ли он.)
(28) s-jane je-s-?wa-R-ep ocenke
1 sg.pr-poss+мать obl-1 sg.a-говорить-pst-neg оценка dej qs-zere-s-hs-me-r плохой dir-fct-1 sg.a-нести-pst-abs
'Я не сказал маме, что получил плохую оценку'. (Получил и не сказал об этом.)
Фактивная форма в (28) используется для обозначения факта: истинность СА находится в пресуппозиции (как видно из контекста). Значение, кодируемое глагольной основой с показателем обстоятельственного падежа, в литературе принято обозначать термином «пропозиция» [Арутюнова 1988; Подлесская 1990], «пропозитивный компонент с нейтральной модальностью» [Падучева 1986]. Данное понятие определяют как семантический тип СА, который принадлежит (как и факт) ментальному пространству, однако, в отличие от фак-тивных СА, относится к ассерции, а не к пресуппозиции. В отличие от факта (28) истинностное значение утверждения, содержащегося в пропозиции, нейтрально, т. е. неизвестно, является ли пропозиция истинной или ложной, например, в (27) говорящий не предполагает ни истинности, ни ложности прогноза (предположение о ложности прогноза возможно для русского предложения Передали, мол/якобы сегодня будет дождь и при сильно маркированной интонации для предложения Передали, что сегодня будет дождь).
Согласно [Benveniste 1966: 272; Падучева 2004], одним из контекстов пропозитивных СА являются матричные предикаты в перформативном употреблении (при таком употреблении ситуация в СА становится истинной при произнесении всего предложения и, следовательно, не может быть в пресуппозиции). Это объясняет перформативную интерпретацию матричного глагола в (26б) и отсутствие такой интерпретации при фактивной форме (26а).
В отличие от фактивных, пропозитивные СА выступают в ассерции. В силу этого, они могут включать компонент, выделенный контрастным ударением (в фокусе контраста) [Янко 2001]. Обстоятельственный падеж является единственно возможным, если (при матричном предикате, допускающем оба падежа) СА выделяется при помощи фокусной конструкции (фокусируемая часть находится в предикативной позиции — в данном случае выделяется с помощью предикативной связки ar-a; background (не-фокус) оформляется
как абсолютивная именная группа, см. [Сумбатова 2009] о фокусной конструкции адыгейского языка):
(29) ше паЬ уу-'э-с'азе-г 1же-т
ты более 2SG.PR-POSS-любимый-ABS солнце-ERG z-je-b-нewэ-n-ew / (*-с'е) аг-а?
RFL.ABS-OBL-2SG.A-загорать-POT-ADV(-INS) тот:PRED-Q hawэmjэ zэ-b-Ife-pskэ-n-ew аг-а?
или RFL.ABS-2SG.A-CAUS-купаться-POT-ADV тот:PRED-Q 'Ты любишь загорать? Или больше купаться?'
СА с маркером инструменталиса проявляют иные свойства. Для них нехарактерна позиция фокуса вопроса (ср. запрет в (29)), и они могут выступать в контексте вопросительной связки, только если вопрос относится ко всему предложению или к главной предикации:
(30) ш-е-&'эпе w-jэ-zaqw-ew 2SG.ABS-DYN-бояться 2SG.PR-POSS-один-ADV wэ-kwe-n-c'e аг-а? 2SG.ABS-идти-POT-INS тот:PRED-Q
'Боишься ли одна ходить, не правда ли, боишься?' (Дети дразнят девочку.)
Такие примеры обычно интерпретируются носителями как вопрос к главному предикату (в данном случае, не правда ли, боишься, но не не правда ли, в одиночку ходить (боишься)).
В русском языке пропозитивные СА, в отличие от фактивных, способны выступать в контексте главного фразового ударения [Янко 2001: 242-245]: при глаголе думать ударение чаще всего падает на пропозитивный СА (напр., Я думаю, что он опоздает), в то время, как при факте в СА главное фразовое ударение оформляет матричный предикат (напр., Я знал, что он опоздает). Различие в интонационном выделении матричного и зависимого предиката наблюдается и в адыгейском языке. Согласно интуиции носителей, формы с инструментальным и обстоятельственным падежами в речи противопоставлены интонационно:
(31) pe'edsZE-m Z'-ew ss-qe-teG's-n-o'el-ew
утро-erg ранний-adv 180.ав8-вж-вставатъ-р0т-1№/-аву so-gw r-j-e-ha
lsg.pr-сердце loc-3 sg.a-dyn-нести 'Мне нравится вставать рано утром'.
В данном предложении ударно произносится форма sdqetej'anew, если же выбирается форма sdqetej'dne'e, ударение обычно смещается на матричный предикат. Это говорит в пользу анализа СА с обстоятельственным падежом как пропозитивного, в отличие от СА с инструментальным падежом.
Итак, можно заключить, что обстоятельственный падеж при потенциалисе и глагольной основе в КСА вводит пропозицию.
3.3. СА с инструментальным падежом Одним из значений инструментального падежа при многих ментальных предикатах является значение ирреальности или ложности зависимой ситуации:
(32) a-s' j-e-ta-c'e j-e-Late тот-erg 3sg.a-dyn-копать-ins 3sg.a-dyn-считать
a. 'Он думает, что копает'. (Он сам не понимает, что плохо работает.)
b. 'Он делает вид, что копает'. (Он ковыряется в земле, а на самом деле не работает.)
Носители предлагают различную интерпретацию данного примера; в обоих случаях сохраняется презумпция ложности зависимой предикации. При употреблении глагольной основы с обстоятельственным падежом такой презумпции не возникает:
(33) s-ss-nahs.c'e csja-R-ew
1 sg.pr-брат-младший спать-pst-adv s-e-gwSRe
1 sg.abs-dyn-надеяться
'Я думаю, что мой младший брат уснул'. (Комментарий: возможно, на самом деле, уснул, а возможно, нет.)
Как представляется, это значение определяется следующим. Как показано в [Кузнецова 2009: 309], инструментальный падеж при глагольной основе в адыгейском языке грамматикализовался
в показатель фрустратива. Данная форма имеет значение недостигнутого результата, ср. рус. Я поехал было к Ивану (но не застал его дома):
(34) капГеЦ'е^э-ке-е'е ёа, э-&хэ-к-ер конфета OBL-давать-PST-INS и 3SG.A-есть-PST-NEG 'Ну и что, что мы дали ему конфету, он её не съел'.
Согласно [Кузнецова 2009], данная форма в адыгейском языке обозначает недостижение т. н. нетривиального результата. Имеется в виду, что сама ситуация, обозначаемая глаголом с суффиксом -с'е, достигает результата (в (34) это ситуация «дать конфету»), однако не достигается прагматическое следствие из этой ситуации, реализации которого ожидал говорящий (ситуация «он съест конфету» в (34)).
Мы предполагаем, что данное значение развивает в контексте ментальных предикатов в КСА значение ложности зависимой ситуации (недостижение прагматического результата переосмысляется как не-истинность СА):
(35) э-§,еГэ-§,1э-с^е w-e-gwЭIf-a? 3SG.A-покупать-FUT-INS 2SG.ABS-DYN-надеяться-Q 'Ту думаешь, он это купит?' {Я в этом сомневаюсь.}
В контексте эмотивных, ментальных и оценочных предикатов инструментальный падеж может использоваться в другом значении, а именно, он может служить для выделения эмотивного компонента в семантике матричного предиката (см. подробнее [Сердобольская, Мотлохов 2009]):
(36) s-j-e-negwЭje р„э 1SG.ABS-OBL-DYN-предполагать два qe-s-hэ-n-ew
DIR-1 SG.A-получать-POT-ADV
'Я думаю/мне кажется, что я получу двойку'.
(37) с'а1е-г SwVe-kwedэ-n-c'e j-e-negwЭje парень-ABS MAL-терять-POT-INS OBL-DYN-предполагать 'Она боится, что потеряет парня'.
(38) mэjeqwape s'э-psewэ-n-c'e s-j-e-negwЭje
Майкоп LOC-жить-POT-INS 1SG.ABS-OBL-DYN-думать 'Я надеюсь, что он будет жить в Майкопе'.
Ряд матричных глаголов адыгейского языка допускают двоякую интерпретацию: как ментальные (со значением 'думать', 'полагать') или как эмотивные ('надеяться', 'опасаться'). Это, например, глагол jenegwдje-, который переводится в словарях [Тхаркахо 1991: 79] и [Шаов 1975: 110] как 'предполагать', в словаре [Водождоков 1960] приводится для перевода русских глаголов 'предполагать' и 'бояться'; глагол gwEиe, 'надеяться'; глагол Хэ1е- 'считать, полагать' [Водождоков 1960; Тхаркахо 1991; Шаов 1975].
При данных глаголах выбор между обстоятельственным и инструментальным падежом определяется наличием эмотивного компонента: при наличии эмотивного оттенка выбирается инстру-менталис, иначе — обстоятельственный падеж. Например, предложение (36) носители комментируют приблизительно как «субъект считает это событие вероятным»; при этом неизвестно, является ли это событие выгодным/невыгодным для субъекта. Напротив, в контексте инструментального падежа данный глагол интерпретируется как эмотивный, 'бояться' в (37) и 'надеяться' в (38). Конкретный «знак» эмоции — плюс или минус, т. е. 'надеяться, хотеть' или 'бояться, опасаться' — всецело зависит от контекста (например, (38) может быть переведено и глаголом бояться, если говорящий оценивает данную ситуацию отрицательно). Важно именно наличие эмотивного компонента.
Однако не всегда речь идет только о наличии эмотивного компонента. Дело в том, что эмотивные предикаты, которые во всех употреблениях содержат в своём значении эмотивный компонент (это предикаты со значением 'бояться', 'любить', 'нравиться') также допускают оба падежа на СА. Рассмотрим, чем вызвана вариативность падежного оформления при данных предикатах.
Глагол §'эпе- 'бояться', как и его русский переводной эквивалент, может обозначать как эмоцию, непосредственно вызванную некоторой ситуацией («боюсь волка»), так и отрицательную оценку вероятной ситуации («боюсь, что не сдам экзамен»), см. значения русского глагола в [Зализняк А. 1983]. В первом случае эмотивный компонент значения глагола §'эпе- находится в ассерции толкования (экспериенцер испытывает эмоцию непосредственно от самой ситуации), во втором — эмотивный компонент находится в пресуппозиции толкования, а в ассерции содержится эпистемическая оценка
(экспериенцер оценивает ситуацию как вероятную, зная, что она неблагоприятна).
(39) а-г dweske-m ёей' qэ-de-c'э-n-c'e
тот-ABS доска-ERG к DIR-LOC-выходить-POT-INS
s'эne-zepэtэ-s'tэ-If
бояться-всегда-AUX-PST
(Учителя его часто вызывали отвечать.) 'Он всегда боялся выходить к доске'.
(40) а-г me-s'эne jэ-c'elejeз'akwe-xe-r тот-ABS DYN-бояться POSS-ученик-PL-ERG univjersitjetэ-m c'e-mэ-haSwЭ-n-x-ew университет-ERG LOC-NEG-поступить-POT-PL-ADV 'Он боится, что его ученики не поступят в университет'.
Таким образом, как и при глаголах jenegwЭje-, gwЭкe- и Xэte-, при глаголе ¡'э^- выбор инструментального падежа вызывает усиление эмотивного компонента значения, а выбор обстоятельственного падежа—вероятностного компонента в значении матричного глагола.
Итак, для некоторых матричных предикатов верно следующее: инструментальный падеж в СА выделяет эмотивный компонент в семантике матричного предиката.
Перейдем к оценочным предикатах и предикатам синонимического ряда 'любить, нравиться' (эgw rjehэ, jэс'as, §]Мэ XeKwЭ).
Оценочные предикаты также допускают как инструментальный, так и обстоятельственный падеж (за исключением txaKwe 'приятно', который допускает только инструментальный падеж). Инструментальный падеж может способствовать выделению не только эмотивного компонента, но и компонента физического состояния. Например, предикат ^Эп 'трудно' с инструментальным падежом имеет значение 'эмоционально трудно' или 'физически тяжело'; ёе^^э'хорошо' — 'положительная эмоция', как в (41), или 'физическое удовольствие'.
(41) sэ-qэ-b-de-gwЭs'э?e-n-c'e ёе^э
1 SG.ABS-DIR-2SG.A-COM-разговаривать-POT-INS хорошо 'С тобой хорошо (приятно) разговаривать'.
(42) \¥е сэ1Ье-тэ1Ье-хе-г р-§хэ-п-е\у deKwЭ ты фрукт-РЬ^В 2SG.A-есть-POT-ADV хорошо 'Тебе хорошо (полезно) есть фрукты'.
В (41) данный предикат имеет значение ' приятно', а в (42) — 'полезно'. В контексте инструментального падежа данный предикат обозначает эмоциональное состояние, а в контексте обстоятельственного падежа — оценку ситуации с точки зрения ее объективных характеристик (в данном случае, это утилитарная оценка по классификации [Арутюнова 1988]).
При эмотивных глаголах со значением 'любить, нравиться' и при глаголе jezes'э- 'надоедать' допускается как фактивная форма, так и потенциалис с падежными показателями (глагол jezes'э- 'надоедать' может также присоединять глагольную основу с падежными показателями):
(43) CwЭmpe-r sэ-gw клубника^В DIR-1SG.A-собирать-POT-ADV ^.РЯ-сердце г-'-э-Ьэ-г-ер aw varenje LOC-3SG.A-DYN-нести-DYN-NEG но варенье з-$э-п-е\у sэ-faj
1 SG.A-делать-POT-ADV 1 SG.A-хотеть
(Ася 3 часа собирала клубнику. 'Ты так любишь ягоды собирать?') — 'Мне не нравится собирать клубнику, просто хочется варенье сварить'.
(44) CwЭmpe-r qe-sэ-wэкwejэ-n-c,e sэ-gw клубника-ABS DIR-1SG.A-собирать-POT-INS ^.РЯ-сердце г-'-е-Ьэ
LOC-3 SG.A-DYN-нести
'Мне нравится собирать клубнику'. (Я получаю удовольствие от самого процесса.)
Распределение падежных показателей при данных глаголах объясняется следующим. Данные глаголы могут вводить факт в контекстах вида Мне нравится, что он со всеми вежливо разговаривает (отсюда возможность употребления при них фактивной формы), однако не обязательно. В (43) и (44) ситуация в СА является гипотетической (следовательно, употребляется потенциалис) и оценивается говорящим как положительная. Различие между данными предложениями в следующем: в (44) описываемое действие,
сбор клубники, рассматривается как процесс, во всех его деталях, в то время как в (43) за счет появления отрицания данное действие предстает в оболочке ментального представления.
Основываясь на этих и других примерах, можно сделать следующий вывод: потенциалис с инструментальным падежом в адыгейских КСА вводит событие в терминологии Н. Д. Арутюновой [1988]. То есть, описывается ситуация, вызывающая реакцию экспериенцера сама по себе, без ее ментальной обработки. Это может быть как эмоциональная (41), (44), так и физическая реакция. Закономерно, что конструкция с инструментальным падежом при глаголах с семантикой 'любить, нравиться' противопоставляется конструкции с обстоятельственным падежом. В первом случае СА обозначает событие (нравится собирать ягоды), во втором случае — пропозицию (ситуация 'собирать ягоды' оценивается как положительная по объективным параметрам).
Такая аргументация кажется правомерной для всех матричных предикатов, вводящих СА с инструментальным падежом (исключая те случаи, когда инструментальный падеж вводит ложные СА, что, видимо, является развитием фрустративного значения данного показателя). С оценочными предикатами при инструментальном падеже СА исчезает значение собственно оценки, предикат обозначает физическое или эмоциональное состояние. Это происходит в силу того, что собственно оценка события невозможна (ср. невозможность союза как, вводящего событие, при данных предикатах в русском языке: * Хорошо, как он поёт; * Трудно, как она живёт): оценка сама по себе уже представляет собой ментальную обработку ситуации, следовательно, вызывая контекст факта (14) или пропозиции (42). Присоединяя СА, данные предикаты претерпевают сдвиг значения, приобретая семантику физического или эмоционального состояния.
Аналогичный сдвиг значения происходит при ментальных и эмотивных предикатах. Как показано в работах Анны А. Зализняк, эмотивные глаголы бояться и надеяться, которые присоединяют СА, отсылающие к будущему, имеют компонент вероятностной оценки, и в некоторых употреблениях этот компонент выходит на первый план [Зализняк А. 1992: 443]. Отсюда допустимость и события (при непосредственной эмоциональной реакции, как в (39)), и пропозиции (при усилении значения вероятностной оценки, как в (40)) в СА этих глаголов. В адыгейском языке происходит сдвиг в
обратную сторону: ментальные глаголы jenegwЭje-, gwЭкe- и Хэ1е-допускают эмотивное прочтение, присоединяя СА с инструментальным падежом. Напротив, при СА с обстоятельственным падежом выделяется компонент вероятностной оценки зависимой ситуации.
Итак, можно заключить, что формы с инструментальным падежом обозначают событие8. Под действием данного семантического компонента выделяются различные значения матричных предикатов в контексте СА с инструментальным падежом: физическое состояние, эмоциональное состояние и др. Для кодирования пропозиции выбираются СА с обстоятельственном падежом. Оба падежа могут оформлять глагольную основу или потенциалис; выбор между глагольной основой и потенциалисом определяется временной референцией СА.
4. Объяснение вариативности падежного маркировании СА
Вариативность падежного маркирования, наблюдаемая в адыгейском языке, — явление, требующее объяснения в свете понятия модели управления и правил приписывания падежа соответствующими матричными предикатами. Как указывалось во введении, соответствующая вариативность в КСА практически не была зафиксирована в других языках и, в силу этого, не обсуждалась с точки зрения теории. Что же касается именных актантов, такая проблема затрагивалась неоднократно в рамках исследований по падежной семантике и работ по актантной структуре и семантически ориентированной классификации глаголов. Подробно анализируются следующие случаи мены падежного маркирования именных актантов.
Во-первых, мена маркирования может быть обусловлена залоговым противопоставлением либо возникать в результате актантной деривации. Такой анализ, однако, невозможен для адыгейского материала в силу того, что во всех перечисленных случаях вариативность падежного маркирования возможна без
8 При именах инструментальный падеж вводит значения инструмент, пролатив, стимул эмоции, более ограниченно — образ действия, см. [Сердо-больская, Кузнецова 2009]. Можно предположить, что событийное значение показателя инструментального падежа в КСА развилось именно из значений стимула эмоции или образа действия (ср., например, русский союз как, развившийся из местоимения образа действия).
каких-либо формальных показателей залога или актантной деривации на предикате. Можно было бы предположить, что мена модели управления связана с лабильностью матричного глагола, как англ. to break, to stop и др. (ср. неоднократно обсуждавшиеся примеры The glass broke / I broke the glass). Однако в случае лабильности глагола ожидалось бы, что именные актанты также могли бы маркироваться теми же падежами, что и СА. Однако, как было показано выше, представленная вариативность наблюдается только в СА.
Во-вторых, различия в падежном оформлении могут быть связаны с т. н. явлением дифференцированного маркирования аргумента, см. [de Swart 2007; de Hoop, de Swart 2009]. В таких конструкциях предполагается, что при одном и том же значении предиката актант с одной и той же семантической ролью может кодироваться различным образом (см. (45а, б) из адыгейского языка). В языках мира выбор маркирования в таких конструкциях регулируется дискурсивными и/или прагматическими факторами (референ-циальный статус именной группы в (45а, б), коммуникативное членение), одушевленностью референта именной группы, аспекту-альной характеристикой ситуации или квантификацией именной группы (полный охват / частичность охвата участника ситуацией). Данное явление, представленное во многих языках, обычно характеризуют в терминах дискурсивных/коммуникативных (видовых/ квантитативных) функций падежей.
(45) а. c'ale-r txsL je-j'a-if
парень-abs книга obl^rnrnb-pst 'Парень прочитал (какую-то) книгу'.
б. c'ale-r txsLs-m je-j'a-if
парень-abs книга-erg obl-читать-pst 'Парень прочитал книгу' (определенную).
[Сердобольская, Кузнецова 2009: 188-189]
Против такого объяснения можно привести существенные возражения. В адыгейском языке данный механизм лежит в основе противопоставления нулевого маркирования и оформления ядерным падежом (эргативом/абсолютивом), как в (45а, б), см. подробнее [Халбад 1975]. Нулевое маркирование возможно, как правило, при неопределенных и нереферентных именных группах, маркирование ядерным падежом — при определенных именных группах; выбор
оформления не зависит от семантики глагола. В КСА же представлена иная вариативность, а именно «ядерный уб. обстоятельственный уб. инструментальный падеж». Семантические различия, лежащие в основе выбора падежного маркирования в КСА, не могут быть проинтерпретированы в терминах референциальных свойств и коммуникативного членения высказывания (или же видовых/квантитативных различий), а связаны, как показано в разделе 2, со значением матричного глагола и семантикой зависимой ситуации.
В целом, сам термин «дифференцированное маркирование аргумента» не противоречит и такой «расширенной» интерпретации, однако следует учитывать, что традиционно он закреплен за другим явлением.
В-третьих, возможна ситуация, когда предикат выступает в различных значениях и, соответственно, вводит участников с различной семантической ролью, напр.:
(46) ходить в школу
(47) Он никогда не ходил с дамы. [Апресян 2009: 462]
Согласно [Апресян 2009], данные употребления классифицируются как различные значения (ходить 2.2 и ходить, 4 соответственно). Различие в значении глагола определяет различие в семантической валентности и, соответственно, в предложно-падежном оформлении в (46) и (47).
Можно ли проинтерпретировать адыгейские конструкции в (5)-(6) и др. примерах в тех же терминах? По-видимому, такое объяснение удовлетворительно лишь отчасти. Действительно, матричные предикаты, как было показано в разделе 2, выбирают падежное оформление в зависимости от своего значения. Однако различия в значении предиката в адыгейских конструкциях не настолько велики, чтобы говорить о различных семантических ролях. В русских примерах (46)-(47) участники при глаголе ходить, очевидно, имеют различные семантические роли. Для адыгейских примеров различие в значении не столь очевидно. Довольно странно было бы считать, что событие и пропозиция настолько различны семантически, что задают различные роли. Такое решение, насколько нам известно, не делается относительно других языков при анализе КСА и в адыгейском выглядело бы постулированным ad Ьое, ровно для объяснения наблюдаемого явления.
Обычно считается, что СА со значением события и пропозиции заполняют одну и ту же валентность матричного глагола — стимул эмоции при эмотивных глаголах и содержание при ментальных глаголах.
Объяснение с помощью различных семантических ролей было бы мотивировано, если бы оба СА, с инструментальным и с обстоятельственным падежом, могли выступать при одном и том же матричном предикате в одном предложении. Данное объяснение постулируется Ю. Д. Апресяном для объяснения различного управления русского глагола сердиться, например:
(48) а. Отец сердится на сына.
б. Отец сердится из-за двойки.
Оба участника могут быть выражены одновременно в одной и той же клаузе:
в. Отец сердится на сына из-за двойки.
В [Апресян 2003: 1021] мотивируется решение, что сын в (48а, б, в) является виновником, двойка — причиной эмоции. Различное оформление данных участников объясняется различиями в их ролевой характеристике.
В адыгейском, в отличие от русского (48в), невозможно выражение при рассматриваемых глаголах двух участников, одного с инструментальным, другого — с обстоятельственным падежом.
Все предложенные выше гипотезы не объясняют тот факт, что вариативность падежного маркирования проявляют только СА. Во всех решениях остается непонятным, почему наблюдаемая вариативность ограничена только глаголами, способными присоединять СА, и не возникает в том случае, если при этих глаголах соответствующая валентность заполняется именной группой.
В силу этого мы предполагаем, что падежные показатели в СА адыгейского языка развивают особые функции, не характерные для именных актантов. Иными словами, можно предположить, что нарушения в выборе падежного показателя являются результатом грамматикализации падежных показателей в функции маркеров подчиненной клаузы. О грамматикализации падежных показателей в комплементайзеры и показатели обстоятельственного предложения см. [О^п 2011]. Мы предполагаем, что инструментальный падеж
грамматикализуется в показатель событийных СА, а обстоятельственный падеж — в показатель подчиненных клауз, выражающих пропозицию (в СА и обстоятельственных предложениях (24)). Ядерные падежи в КСА, напротив, не грамматикализуются в такой функции, а используются при том же значении матричного предиката, что и именные актанты. Это объясняет, почему неядерные падежи, в отличие от ядерных, могут присоединяться непосредственно к глагольной основе в КСА. Выше было показано, что если ядерные падежи оформляют потенциалис в СА, то матричный предикат выступает в том значении, которое он имеет в контексте именных актантов (см. выше). Если глагол выступает в том значении, которое он не имеет в контексте именных актантов (например, 'собираться что-л. делать', 'пытаться что-л. делать'), то употребляются только неядерные падежи. Иными словами, эргатив и абсолютив при потенциалисе имеют ту же функцию, что и при именных актантах, в то время как неядерные падежи употребляются в другой функции. Признание такого сдвига значения говорит в пользу гипотезы о грамматикализации данных показателей в функции маркеров подчиненной клаузы.
К подобному выводу, по-видимому, близок анализ М. Ю. Князевым калмыцких конструкций в (10) и (11). В калмыцком языке (дербетский диалект) допускается несоответствие падежного маркирования СА маркированию именных актантов при одном и том же матричном предикате. Точнее, аккузатив на СА появляется при непереходных матричных предикатах, не имеющих валентности на аккузативное дополнение. Аккузатив возможен наряду с косвенным падежом, который требуется согласно модели управления матричного предиката, ср. (10) и (11). Согласно исследованию, проведенному М. Ю. Князевым,
аккузативное маркирование причастия является в калмыцком маркированием по умолчанию. Иначе говоря, в калмыцком языке всегда существует принципиальная возможность оформить зависимый предикат аккузативом, хотя больший приоритет имеет субкатего-ризованное (не)маркирование и несубкатегоризованное немаркирование [причастий] [Князев 2009: 567].
Фактически признание «маркирования по умолчанию» ведет к признанию особой функции аккузатива — оформление СА, что
означает грамматикализацию показателя аккузатива в функции маркера СА.
Высказываемая нами идея о грамматикализации адыгейских конструкций отчасти совпадает с решением некоторых грамматических описаний по поводу глагольных форм на -ew, однако лишь отчасти. (Что касается глагольных форм с показателем -c'e, специальной терминологии не предлагается; в частности, З. И. Ке-рашева [1984] обозначает формы на -n-c'eтермином «инфинитные образования на -н-KIa», однако не останавливается на семантике данных образований.) В [Керашева 1984; Рогава, Керашева 1966] форма потенциалиса -n с обстоятельственным падежом -ew анализируется как «супин» с показателем -new; в [Рогава, Керашева 1966; Зекох 1976; Керашева 1984] глагольная основа с обстоятельственным падежом называется деепричастием (деепричастие прошедшего/ давнопрошедшего и др. в зависимости от того, какой временной показатель находится перед показателем -ew — показатели прошедшего, давнопрошедшего или др.). Такое решение предполагает, что показатель -ew при глагольных основах грамматикализован настолько, что не должен анализироваться как падежный показатель. Однако при этом исследователи считают различие между потен-циалисом с показателем -ew и временными глагольными формами (настоящее, прошедшее, будущее время с показателем -s't) достаточно серьезным, чтобы постулировать супин и деепричастие как две самостоятельные глагольные формы. На наш взгляд, для такого решения недостаточно оснований. Потенциалис и глагольная основа с показателем -ew распределены в СА по тому же принципу, что и в независимом предложении. Например:
(49) se s-e-gwdKwe [we kase-r
я 1sg.abs-dyn-надеяться ты каша-abs э-gw r-jd-h-ew].
3 sg.pr-сердце loc-3 sg^-raom-adv 'Я надеюсь, что ты любишь кашу'.
(50) se s-§wesd zdgwere я 1sg.ю-казаться кто.то qd-z-de-?epd?a-n-ew. dir-1sg.ю-com-помогать-pst-adv 'Мне кажется, что кто-то мне помогает'.
(51) a j'ane-r psase-m 3-s'ef3-s't-ew
тот платье-abs девочка-obl 3sg.a-Kynrnb-fut-adv qd-s-s'-e-xw3.
dir-1 sg.io-loc-dyn-стать
'Мне кажется, что девушка купит это платье'.
(52) s-jd-wdnatfwe qg-xexwe-n-ew
1 sg.pr-poss-семья dir-развиться-pot-adv qd-s-s'-e-j^s.
dir-lsg.io-loc-dyn-стать
'Мне кажется, что в моей семье будет прибавление'.
Как можно видеть из (49)-(52), выбор временной формы в зависимой предикации однозначно определяется ее временной референцией9: настоящее время в (49) обозначает одновременность (в широком смысле), прошедшее (50) — предшествование, будущее (51) на -s't и потенциалис (52) на -n — следование зависимой ситуации за ситуацией, выраженной главной предикацией. (Мы не приводим примеров на давнопрошедшее и другие временные формы.) Аналогичным образом распределены временные формы в СА, оформленных инструментальным падежом:
9 Данные временные формы в КСА могут иметь как временную референцию относительно момента речи, так и относительно времени главной предикации (как в русском языке: Я смотрел, как она танцевала/ танцует), ср.:
(1) а. wered qэ-zer-a-?we-s'tэ-Iíe-r se
песня DIR-FCT-3 PL. A-говорить-AUX-PST я zexe-s-xэ-If
LOC-1SG.Ю-CЛЫшать-PST
б. se zexe-s-xэ-If a-xe-me
я LOC-1SG.Ю-CЛЫшать-PST T0T-PL-ERG.PL wered qэ-zer-a-?we-re-r песня DIR-FCT-3 PL. A-Г0B0рить-DYN-ABS а=б. 'Я слышал, как они пели'.
Для референции к зависимой ситуации, одновременной с ситуацией в главной предикации, в первом случае используется форма имперфекта прошедшего времени (AUX-PST), во втором случае — форма настоящего времени с показателем динамичности.
(53) а-§'
я 1во.авв-буы-надеяться тот-бяо \vs-d-e- ?ерэ ?е-е'е 280.ав8-шс-бук-помогать-щ8 'Я надеюсь, что ты ей помогаешь'.
(54) Ьад'е-г ^э-^эпэ^ э-ЛеКу,э-1ге-с'е гость-авб 1рь.ря-р088-сосед 380.а-видеть-р8т-м8 s-j-e-negwэje
1 во.авв-овь-бук-предполагать 'Я думаю, что сосед видел гостя'.
(55) а-г twЭc'anэ-m
тот-авб магазин-бяо тс-^о.а-видеть-еит-шз s-e-gwЭI^e
1 бо.авб-бук-надеяться
'Я надеюсь, что увижусь с ним в магазине'.
(56) а-£' р&а&э-г э-Хе^э-п-£'е тот-бяо девушка-авб 380.а-видеть-р0т-м8 s-e-gwЭI^e
1 во.авб-бук-надеяться 'Я надеюсь, что он увидит девушку'.
Сравним примеры с будущим временем и с потенциалисом, (51)—(52) и (55)-(56). Данные предложения включают один и тот же матричный глагол (Ъ'ву^э 'казаться' в предложениях с обстоятельственным падежом и gwEкe- 'надеяться' в примерах с инструментальным падежом). В обоих парах примеров в первом случае СА оформляется будущим временем на -§% во втором случае — потенциалисом. Различие между такого рода примерами, согласно интерпретации носителей, в следующем. Форма будущего времени возможна, если говорящий утверждает истинность СА или же если он практически уверен в истинности СА. Закономерно, что при отсылке к ситуации в будущем при фактивной форме (где истинность зависимой ситуации в пресуппозиции) встречается преимущественно будущее время. При обстоятельственном и инструментальном падежах в СА возможен и потенциалис, и будущее время, в зависимости от уверенности говорящего в истинности СА.
Такое распределение в целом отражает распределение будущего времени и потенциалиса в простом предложении адыгейского языка (ср. [Сердобольская 2009]).
Далее, потенциалис является основным средством кодирования т. н. генерического события в СА, т. е. хабитуальной ситуации, не имеющей референции к конкретной точке на временной оси (напр., в контексте глаголов со значением 'любить', см. [Крейдлин, Рахи-лина 1981] о референциальных характеристиках имен ситуаций), ср. (44). В этом контексте временные показатели невозможны. Такое развитие значения является типологически вполне закономерным для будущих времен [Bhatt 1999; Татевосов 2004] и в особенности для форм, используемых в целевых конструкциях [ИаБре1ша1Ь 1989].
Как можно видеть, в этом смысле нет оснований выделять формы «потенциалис + падежные показатели» особо по сравнению с другими временными формами в контексте падежных показателей. Выбор между глагольной основой и потенциалисом зависит от временных и модальных характеристик зависимой ситуации; функцию введения СА при данных формах выполняют падежные маркеры. Как сама по себе глагольная основа, так и потенциалис не могут непосредственно вводить СА / подчиненную предикацию (за исключением грамматикализованных модальных, фазовых и аспектуальных предикатов). Маркеры обстоятельственного и инструментального падежей, наоборот, грамматикализуются в показатели подчинения, выражая пропозицию и событие, соответственно.
5. Заключение
В настоящей работе анализировались конструкции с сентенциальными актантами адыгейского языка, проявляющие вариативность в падежном оформлении СА. Указанная вариативность не объясняется ни одним из явлений, описывающих вариативность в маркировании именных актантов (разные модели управления при лабильных глаголах; дифференцированное маркирование аргумента; различие в семантических ролях, вызывающее различное падежное маркирование). Учитывая, что именные актанты в адыгейском языке не допускают такую же вариативность падежного оформления, как СА при тех же предикатах, мы анализируем рассматриваемые конструкции как результат грамматикализации показателей обстоятельственного и инструментального падежей в функции комплементайзеров.
При этом обстоятельственный падеж служит для введения СА со значением пропозиции, инструментальный падеж — для введения СА со значением события.
Система стратегий кодирования СА в адыгейском языке организована следующим образом: как и во многих языках, различным образом кодируются факт, событие и пропозиция. Однако данные значения кодируются не различными глагольными формами или специальными союзами, как это происходит во многих языках: для этой цели служат грамматикализованные падежные маркеры. Данными маркерами может оформляться как временная форма глагола, так и потенциалис, традиционно называемый масдаром. Выбор между временной формой глагола и потенциалисом определяется временными и модальными характеристиками СА.
Для обозначения факта используется фактивная форма, событие кодируется инструментальным падежом, пропозиция с нейтральным истинностным значением — обстоятельственным падежом. Если зависимая предикация отсылает к ирреальной или ложной пропозиции, используется инструментальный падеж. Если зависимая предикация обозначает гипотетическую ситуацию в будущем или ситуацию с генерическим референциальным статусом (Мне нравится петь), зависимый предикат оформляется потенциалисом; если речь идет о ситуации в прошлом, настоящем или реальном будущем (т. е. если говорящий утверждает истинность СА), используется глагольная основа с соответствующим временным маркером.
Таблица 1. Распределение стратегий оформления СА в адыгейском языке в зависимости от семантики зависимой ситуации и её временной референции
Значение СА Ситуация в СА происходит одновременно или предшествует ситуации в главной предикации Ситуация в СА следует за ситуацией в главной предикации или не имеет временной отнесенности
Факт Фактивная форма (с временными показателями)
Пропозиция Глагольная основа (маргинально потенциалис) с обстоятельственным падежом Потенциалис или будущее с обстоятельственным падежом
Ирреальная или ложная ситуация, событие Глагольная основа (маргинально потенциалис) с инструментальным падежом Потенциалис или будущее с инструментальным падежом
Генерическое событие — Потенциалис с инструментальным падежом
Список обозначений
A — согласовательный префикс агенса переходного глагола; ABS — абсолютивный падеж I согласовательный префикс; ACC — аккузатив; ADV — адвербиальный падеж; ASSOC — ассоциатив, совместный падеж; AUX — вспомогательный глагол; BEN — бенефактивная версия; CAUS — каузатив; COM — комитативная актантная деривация; DAT — датив; DIR — направительный преверб; DSD — дезидератив, желательное наклонение; DYN — динамичность; ERG — эргатив; FCT — фактивная форма; FUT — будущее время; GEN — генитив; INS — инструменталис; IO — согласовательный префикс косвенного объекта; LOC — локативный преверб; MAL — малефактивная версия; NEG — отрицание; NZR — номинализация; OBL — косвеннобъектная деривация; P — лично-числовые посессивные показатели; PC — причастие; PL — множественное число; POSS — показатель отторжимой принадлежности; POT — потенциалис; PR — личный посессивный префикс; PRED — предикативная форма; PRS — настоящее время; PST — прошедшее время; Q — вопросительная частица; RE — реверсив, рефактив; REL — релятивизатор; RFL — рефлексивный показатель; SG — единственное число.
Литература
Апресян 2003 — Ю. Д. Апресян. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. 2-е изд. М.: Школа «Языки славянской культуры», 2003.
Апресян 2009 — Ю. Д. Апресян. Исследования по семантике и лексикографии. Т. I: Парадигматика. М.: Языки славянских культур, 2009.
Аркадьев и др. 2009 — П. М. Аркадьев, Ю. А. Ландер, А. Б. Летучий, Н. Р. Сум-батова, Я. Г. Тестелец. Основные сведения об адыгейском языке // Я. Г. Тестелец и др. (ред.). Аспекты полисинтетизма: очерки по грамматике адыгейского языка. М.: РГГУ, 2009. С. 17-120.
Арутюнова 1988 — Н. Д. Арутюнова. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М.: Наука, 1988.
Водождоков 1960 — Х. Д. Водождоков. Русско-адыгейский словарь. М.: Государственное издательство иностранных и национальных словарей, 1960.
Герасимов, Ландер 2008 — Д. В. Герасимов, Ю. А. Ландер Релятивизация под маской номинализации и фактивный аргумент в адыгейском языке // В. А. Плунгян, С. Г. Татевосов (ред.). Исследования по глагольной деривации. М.: Языки славянских культур, 2008. С. 290-313.
Зализняк А. 1983 — Анна А. Зализняк. Семантика глагола бояться в русском языке // Изв. АН СССР, сер. лит. и яз., т. 42, № 1, 1983. С. 59-66.
Зализняк А. 1990 — Анна А. Зализняк. О понятии «факт» в лингвистической семантике // Н. Д. Арутюнова (ред.) Логический анализ языка. Противоречивость и аномальность текста. М.: Наука, 1990. С. 21-33.
Зализняк А. 1992 — Анна А. Зализняк. Исследования по семантике предикатов внутреннего состояния. München: Otto Sagner, 1992.
Зекох 1976 — У. С. Зекох. К проблеме осложнённого предложения в адыгейском языке // Строение предложения в адыгейском языке. Майкоп: Адыгейский НИИ экономики, языка, литературы и истории, 1976. С. 72-105.
Зекох 2002 — У. С. Зекох. Адыгейская грамматика. Майкоп: Адыгея, 2002.
Керашева 1984 — З. И. Керашева. Предложения с финитными и инфинитными глаголами в адыгских языках. Тбилиси: Мецниереба, 1984.
Князев 2009 — М. Ю. Князев. Сентенциальные дополнения в калмыцком языке // Исследования по грамматике калмыцкого языка (Acta lingüistica petropolitana. Труды Института лингвистических исследований РАН). СПб.: Наука, 2009. С. 525-581.
Крейдлин, Рахилина 1981 — Г. Е. Крейдлин, Е. В. Рахилина. Денотативный статус отглагольных имен // Научно-техническая информация 2, 12, 1981. С. 17-22.
Кузнецова 2009 — Ю. Л. Кузнецова. Модальность в адыгейском языке // Я. Г. Тестелец и др. (ред.). Аспекты полисинтетизма: очерки по грамматике адыгейского языка. М.: РГГУ, 2009. С. 287-328.
Кумахов 1989 — М. А. Кумахов. Сравнительно-историческая грамматика адыгских (черкесских) языков. М.: Наука, 1989.
Кумахов, Вамлинг 1998 — М. А. Кумахов, К. Вамлинг. Дополнительные конструкции в кабардинском языке. М.: ИЯ РАН — Lund University, Sweden, 1998.
Мазурова 2009 — Ю. В. Мазурова. Семантика локативных превербов p3- и swe-ll Я. Г. Тестелец и др. (ред.). Аспекты полисинтетизма: очерки по грамматике адыгейского языка. М.: РГГУ, 2009. С. 429-453.
Митева 2008 — П. С. Митева. Конструкции с сентенциальными актантами в ижемском диалекте коми-зырянского языка. Отчет по материалам экспедиции 2008 г. Рукопись. М., 2008.
Падучева 1986 — Е. В. Падучева. О референции языковых выражений с непредметным значением ll Научно-техническая информация, 1986, серия 2, № 1. С. 23-31.
Падучева 2004 — Е. В. Падучева. Эффект снятой утвердительности // «Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии». Труды международной конференции Диалог' 2004 («Верхневолжский», 2-7 июня 2004). М.: Наука, 2004. С. 479-487.
Подлесская 1990 — В. И. Подлесская. «Факты», «события» и «пропозиции» в свете фактов японского языка // Вопросы языкознания 4, 1990. С. 93-106.
Рогава, Керашева 1966—Г. В. Рогава, З. И. Керашева Грамматика адыгейского языка. Краснодар: Краснодарское книжное издательство, 1966.
Сердобольская 2009 — Н. В. Сердобольская. Второе будущее, инфинитив, масдар и супин в адыгейском языке: аргументы за и против единой трактовки // Я. Г. Тестелец и др. (ред.). Аспекты полисинтетизма: очерки по грамматике адыгейского языка. М.: РГГУ, 2009. С. 454-498.
Сердобольская, Кузнецова 2009 — Н. В. Сердобольская, Ю. Л. Кузнецова. Двойное падежное маркирование: уникальный случай адыгейского языка ll Я. Г. Тестелец и др. (ред.). Аспекты полисинтетизма: очерки по грамматике адыгейского языка. М.: РГГУ, 2009. С. 166-201.
Сердобольская, Мотлохов 2009 — Н. В. Сердобольская, А. В. Мотлохов. Семантика конструкций с сентенциальными актантами в адыгейском языке ll Я. Г. Тестелец и др. (ред.). Аспекты полисинтетизма: очерки по грамматике адыгейского языка. М.: РГГУ, 2009. С. 498-559.
Сумбатова 2009 — Н. Р. Сумбатова. Коммуникативная структура адыгейского предложения: перспектива и фокус // Я. Г. Тестелец и др. (ред.). Аспекты полисинтетизма: очерки по грамматике адыгейского языка. М.: РГГУ, 2009. С. 559-612.
Татевосов 2004 — С. Г. Татевосов. Есть — бывает — будет: на пути грамматикализации // Исследования по теории грамматики 3. Ирреалис и ирреальность. М.: Гнозис, 2004. С. 226-255.
Тхаркахо 1991 — Ю. А. Тхаркахо. Адыгейско-русский словарь. Майкоп: Адыгейское книжное издательство, 1991.
Халбад 1975 — Т. Х. Халбад. Выражение категорий определенности и неопределенности в абхазо-адыгских языках. Тбилиси: Мецниереба, 1975.
Храковский 1985 — В. С. Храковский (ред.). Типология конструкций с предикатными актантами. Ленинград: Наука, 1985.
Шаов 1975 — Ж. А. Шаов. Адыгейско-русский словарь. Майкоп: Адыгейский НИИ экономики, языка, литературы и истории, 1975.
Янко 2001 — Т. Е. Янко. Коммуникативные стратегии русской речи. М.: Языки славянской культуры, 2001.
Benveniste 1966 — É. Benveniste. 1966. Problèmes de linguistique générale, v. 1. Paris: Gallimard.
Bhatt 1999 — R. Bhatt. Covert Modality in Non-finite Contexts. PhD Dissertation, University of Pennsylvania, 1999.
de Hoop, de Swart 2009 — H. de Hoop, P. de Swart. Differential Subject Marking. Dordrecht: Springer Science, 2009.
de Swart 2007 — P. de Swart. Cross-linguistic Variation in Object Marking, University of Nijmegen: PhD Dissertation, 2007.
Dixon, Aikhenvald 2006 — R. M. W. Dixon, A. Y. Aikhenvald. Complementation. A cross-linguistic typology. Oxford University Press, 2006.
Gerassimov 2006 — D. V. Gerassimov. 2006. Complementation Strategies in Circassian and Dagestanian. Paper presented at the "Morphosyntaxe des langues du Caucase". Paris, 11.12.2006.
Haspelmath 1989 — M. Haspelmath. From purposive to infinitive — a universal path of grammaticization // Folia Linguistica Historica X, 1/2., 1989. P. 287-310.
Kimmelman 2010 — V. Kimmelman. Auxiliaries in Adyghe. Электронный документ http://home.medewerker.uva.nl/v.kimmelman/page1 .html
Kiparsky, Kiparsky 1971 — P. Kiparsky, C. Kiparsky. Fact // L. Jakobovits, D. Steinberg (eds.). Semantics: An Interdisciplinary Reader. Cambridge University Press, 1971.
Noonan 1985 — M. Noonan. Complementation // T. Shopen (ed.). Language Typology and Syntactic Description, v. 2: Complex Constructions. Cambridge University Press, 1985. P. 42-140.
Ohori 2011 — T. Ohori. The Grammaticalization of subordination // B. Heine, H. Narrog (eds.). The Oxford Handbook of Grammaticalization. Oxford University Press, 2011. P 636-645.
