CC BY
43ОДУЛЫ - ЭТНИЧЕСКИМ РАРИТЕТ СЕВЕРО-ВОСТОКА АЗИИ
Людмила Николаевна Жукова,
кандидат исторических наук, старший научный сотрудник сектора археологии и этнографии Института гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера СО РАН, г. Якутск
Этномимом «одул» (юк. «сильный», «могучий») именуется группа юкагиров, проживающая в верховьях р. Колымы, на северо-востоке Республики Саха (Якутия) и в Магаданской области. В научной литературе эту территориальную группу принято называть лесными или верхнеколымскими юкагирами. Одулы - пешие охотники на лося, пушных зверей, боровую и водоплавающую птицу, рыболовы. Кроме собак домашних животных не имеют. Хозяйственно-культурным и языковым диалектным вариантом являются вадулы - юкагиры, живущие в арктической тундре в низовьях р. Колымы и ведущие оленеводческое хозяйство. Их называют тундровыми или нижнеколымскими юкагирами. Юкагиры Чукотки (чу-ванцы) обрусели и утратили родной язык в конце XIX в. Современное название «юкагиры» они получили от тунгусов (в переводе «юкагир» означает «ледяные/мёрзлые люди», иносказательно - «люди с замороженным ртом») [1]. По данным переписи населения 2010 г в РС(Я) было 1603 юкагира.
Л. Н. Жукова DOI: 10.24411/1728-516Х-2019-10001
Впервые изучением одульской культуры с конца XIX в. занялся ссыльный в Якутский край участник нескольких научных экспедиций на Северо-Восток Азии, в том числе Сибиряковской и Джезуповской экспедиций, В. И. Иохельсон [2,3]. В дальнейшем эти исследования продолжили учёные в XX - начале XXI в.
В настоящее время лесные юкагиры продолжают сохранять элементы родовой общественно-экономической формации (присваивающий тип хозяйства, родовая община и общинная территория, язычество как форма религиозного сознания, высокий статус женщины в обществе). Они унаследовали от предков древние приёмы промысловой магии, элементы традиционного искусства, народные представления, фольклор, мифопоэтическую языческую картину мира. Оставаясь на стадии присваивающего охотничье-рыболовецкого хозяйства, современные одулы компактно проживают в многонациональном селе Нелемное Верхнеколымского улуса (района) РС(Я) в деревянных одноэтажных и
Предполагаемая территория расселения древних юкагиров в начале I тысячелетия н. э.
Одульская семья
многоквартирных двухэтажных домах с центральным отоплением. Сегодня они пользуются моторными лодками, снегоходами, мобильной связью. В средней школе ведётся обучение детей родному языку и фольклору, поскольку юкагирский язык фактически вышел из сферы бытового общения.
Пространства Якутии древние охотники освоили в период верхнего палеолита, самая древняя стоянка человека в плейстоцене датируется около 300 тыс. л. н. Это были охотники на мамонтовую фауну. В ранний голоценовый период, с образованием современного георельефа и особой природно-биологической ниши, геокультурное пространство бродячих охотников Северо-Востока Азии стало приобретать локальные особенности. Самые ранние этапы этнической истории юкагиров исследователи соотносят с раннеголоцено-вой мезолитической сумнагинской археологической культурой (10 000/9500 - 6200±100 лет назад). Происхождение сумнагинской культуры Якутии Ю. А. Мо-чанов связывает с археологическими комплексами Западной Сибири; по облику каменного инвентаря и технике изготовления орудий на пластинах и микропластинах сумнагинская и приенисейские культуры
тяготеют к синхронным культурам Урала и Восточной Европы [4]. На огромном таёжном пространстве Евразии у бродячих охотничьих групп главной добычей было самое крупное копытное животное тайги - лось. Сумнагинцы занимали всю территорию современной Якутии и части сопредельных районов, проникли на Аляску.
Предполагаемым этническим ядром сумнагинского населения древней Якутии были уралоязычные племена - предки современных юкагиров, а юкагирский язык являет собой самую северо-восточную оконечность ареала распространения языков уральской языковой семьи [5]. Ландшафтно-климатические особенности и биологические ресурсы региона определяли хозяйственную спецификацию и формирование духовных ценностей бродячих охотничьих племён. Для культурной географии - одного из перспективных современных научных направлений [6, 7] - имеющиеся археологические материалы дают определённые сведения. Можно полагать, что уже в это время начали формироваться получившие развитие в последующие исторические периоды основные ландшафтные коды и годовой хозяйственный цикл.
Обширную площадь Северо-Востока Азии занимают бассейны рек Оленька, Лены, Яны, Индигирки, Колымы с многочисленными большими и малыми притоками, рукавами, висками, озёрами, в также горные системы с хребтами, перевалами и плоскогорьями. Они создают рельеф всего региона и участвуют в формировании макрообраза «кормящего ландшафта». При своей малой населённости пространства Восточной Сибири представляли гомогенную территорию, на которой, в зависимости от географических особенностей и природных ниш, формировались освоенные человеком реальные объекты культурной географии (стоянки, в том числе пещерные, мастерские, священные места, в том числе с наскальными росписями, и проч.).
Значимость водных ресурсов лесотаёжной зоны Восточной Сибири как кормящих, транспортных и служащих ориентиром на местности объектов показывают привязки стоянок древнего человека к речным системам. На равнинных стоянках археологи находят каменные орудия труда и их заготовки, принесённые из выходов горных пород, которые находятся иногда за многие десятки и сотни километров. Возможно, существовали транзитные пути получения сырья меновым способом. Примечательна и выборочность исходного материала -кремень различных расцветок, обсидиан, халцедон, твёрдостью выгодно отличающиеся от других минералов. Сумнагинские редкие изображения животных на плоских скальных выходах выполнены красной охрой -это также свидетельствует о знании мест выхода этого природного минерала.
Карты-схемы с обозначением известных памятников присутствия сумнагинского человека на территории Якутии показывают территориальное освоение водных систем, формирование вдоль береговых линий культовых мест с сакральными изображениями, предполагаемые водные маршруты с целью транзита необ-
ходимого сырья и минералов. Суммируя сведения, мы имеем представление о ранних этапах формирования ландшафтного кода, связанного со стихией воды. Уже тогда эта стихия имела амбивалентную1 окраску. «Кормящая» стихия функционировала как транспортная и для ориентации в пространстве, формировала языческую раннюю мифоритуальную среду. Отрицательная коннотация складывалась из периодических сезонных стихийных бедствий, сопряжённых с опасностью преодоления человеком водных пространств, с рекой как магистральным путём проникновения недружественных воинов. Определение амбивалентности водного универсума2 в ежедневной практической жизни и ранней мифопоэтической картине мира ставило вопрос о специфике этнопсихологического мира и особенностях формирования этнического характера древних рыболовов, охотников, защитников рода.
Другой древний универсальный ландшафтный код - земля - был представлен неограниченными ле-сотаёжными пространствами «кормящего ландшафта», где индивидуальными или коллективными усилиями охотники добывали пищу родоплеменной группе. Все части добытого животного, особенно крупного, удовлетворяли самые разнообразные нужды и потребности (питание, изготовление одежды, покрытие каркасных жилищ, орудия труда и др.). Из лесотаёжных ресурсов древний человек черпал необходимое для материальной жизни: дерево для сооружения жилищ и их отопления, изготовления предметов труда, быта, транспортных средств. Горные ресурсы служили для производства каменных орудий труда, создания наскальных росписей, использования пещер в качестве укрытий. Укрытиями от врагов являлись и сами лесотаёжные пространства. В древности произошла доместикация волка, и впоследствии собака стала играть огромную роль в промысловой и хозяйственной жизни древнего человека. То есть уже в то время складывались универсумы ландшафтных кодов воды и земли.
Появление лука и стрел, шлифования, пиления и сверления камня, изготовление глиняной посуды неолитическим населением Якутии не могло не повлиять на изменение значения основных ландшафтных кодов. Новации технически перевооружали промысловиков и воинов, облегчали бытовую жизнь кочевого населения. Пропорционально возрастала, с естественным приростом населения и освоением новых территорий,
усилением нагрузки на «кормящий ландшафт» с прибытием и расселением (преимущественно в южной и центральной частях Якутии) новых волн переселенцев, потребность людей в пище, одежде, сырье, транспортных средствах. Происходило расширение географии и плотности священных мест и рисунков на скальных выходах [8, 9]. Среди рисунков основной была охотничья тема, испрашивание язычниками охотничьей удачи у обожествлённых стихий воды, земли, неба/солнца [10].
Охотничий культ сочетался ещё с одной крупной темой - культом предков: остро- и круглоголовые антро-поморфы, зоо-, орнито-, древо-антропоморфные фигуры присутствуют на всех священных скалах. Идейное и сюжетное богатство рисунков свидетельствует об интеллектуальном взрыве, возможно, связанном с новым осмыслением ранних натурфилософских знаний. В «Очерках по юкагирской культуре» мною были исследованы предполагаемые особенности каждого этапа развития языческой религиозной идеи [11]. В позднем неолите, вероятно, вызрела идея обозначения небесного божества через знаковый код. Об их раннем зооморфизме свидетельствуют наскальные рисунки и этнореконструкции. По-видимому, ландшафтные приоритеты хозяек-матерей стихий (вода, земля, гора и др.) пришли в равновесие с новыми космогоническими рациональными и иррациональными воззрениями на небо как божество. В
Гоуппа кочующих верхнеколымских юкагиров (конец XIX - начало XX вв.)
появившихся в этот период наскальных графемах двухуровневой и ранней трехчастной Вселенной была представлена знаковая иконография божественной пары -неба-отца и земли-матери. Водная стихия и символика зла ещё не нашли в них мифопоэтического обозначения.
С наступлением эпохи металла в Южной и Центральной Якутии резко расширилась территория расселения прибывавших племён. В «кормящие ландшафты»
1 Амбивалентность (от лат. ambo - «оба» и лат. valentía - «сила») - двойственность (расщепление) отношения к чему-либо, в особенности - двойственность переживания, выражающаяся в том, что один и тот же объект вызывает у человека одновременно два противоположных чувства.
2 Универсум - в философии - совокупность объектов и явлений в целом, рассматриваемая в качестве единой системы, то есть объективная реальность во времени и пространстве.
аборигенных охотников и рыболовов, с выработанными в позднем неолите мировоззренческими идеями и установками, каменным и костяным инструментарием, активно внедрялись имевшие более продуктивное бронзовое/железное боевое оружие пришлые племенные группы из Приамурья, Приморья, Забайкалья, Южной Сибири. Ресурсы «кормящего ландшафта» южных юкагирских охотников и рыболовов оказались подорваны, универсумы божественных стихий воды и земли лишились изначальной чистоты и многозначности. Наскальное творчество железного века, по мнению многих исследователей, переживало период упадка и отражало активную антропоморфизацию и демонологизацию персонажей.
Гомогенность среды, сохранявшаяся ещё в неолите - бронзовом веке, стремительно разрушалась, и пространственно-временной ландшафт насыщался элементами мозаичности. «Чем больше территорий с разными характеристиками включает данный географический контур, чем многообразнее условия внутри него - тем плотнее его пространственно-временная структура, тем выше его ёмкость. Чем мозаичнее территория -тем напряжённее в ней жизнь, тем больше факторов приходится учитывать. Мозаичная территория отбирает людей с определёнными психофизиологическими характеристиками - пластичностью поведения, поисковой активностью, способностью к многовариативному поведению, к рациональному осмыслению действительности» [12, с. 11-12]. Эти высказывания учёного объективируют складывавшуюся ситуацию.
Аборигенные юкагирские племена Южной Якутии оказались перед выбором: либо адаптироваться, либо мигрировать на территории, недоступные пришельцам. Выбор первого варианта, естественно, повлечёт за собой диктуемые ситуативностью изменения (перечисленные А. М. Буровским [12]). Последствия этого выбора непредсказуемы и обещали лишь вассальное положение с неопределённостью сохранения национальной идентичности. Второй вариант таил в себе опасности пространственных и временных перемещений, но был относительно надёжным гарантом свободы и независимости, психофизического равновесия, сохранения выработанных культурных и ментальных ценностей. Возможно, с середины I тыс. н. э. в аборигенной среде начались активные поиски новой «кормящей территории» и путей массового отхода. Также вероятно, что отдельные родоплеменные группы могли самостоятельно решать вопрос о переселении либо желании вписаться в этническую мозаичность родовой территории.
Теоретически на пространствах северной Якутии у северо-юкагирских кочевых племён продолжался постнеолитический период с сохранением гомогенного пространственно-временного локуса. Известно, что в древности тундровые и лесотундровые территории Якутии посещались выходцами с юга, носителями
новых материалов и технологий, которые, однако, не вносили кардинальных перемен в уклад хозяйства, например, в позднем неолите [13-16]. Ландшафтные коды воды и земли у аборигенов северной Якутии, живших по берегам рек и проток, формировались под влиянием цикличных миграций дикого оленя весной в приморскую тундру и осенью в обратном направлении - в нагорные лесистые местности, чтобы провести там зиму и весной вернуться в приморские тундры. Выходы охотников с семьями в тундру на места поколок3 мигрирующих оленей преследовали преимущественно промысловые цели. Эта огромная промысловая ниша с малочисленным населением, наряду с другими возможными вариантами, вероятно, была избрана южными юкагирами для массового отхода. Сюда, согласно историческим преданиям и литературным мифам, юкагирские племена отступали с боями, двигаясь в северо-восточном направлении. Анализ этих материалов и возможное время событий будут изложены в отдельной статье автора.
Значимость добычи дикого оленя на плаву нисколько не уменьшилась в начале XX в. В неопубликованной статье Н. Н. Березкина из личного архива историка Г. А. Попова (г. Якутск) указываются следующие события начала XX в. во время переправы через р. Колыму: «Были случаи, когда 12 охотников с помощью поко-люг (подобие копья с древком длиною до 3 м) и ружей в течение одного дня убивали до 345 оленей во время подобных переправ... Стада диких морских оленей, выходящих на зиму на территорию Тас-Хаяхтахских гор, достигают огромных размеров. Недаром местные охотники-туземцы исчисляют эти стада миллионами голов. Если даже допустить здесь известное преувеличение, то уже, без всякого сомнения, стада эти достигают многих сотен тысяч голов...
Характерны следующие данные о результатах охоты на диких оленей местного населения. Данные эти охватывают период времени с 1913 г. до 1929 г. включительно и показывают, что, с 1913 г. и до 1920 г. размер охоты непрерывно возрастал. Если в 1913 г. тридцатью одним охотником убито 704 оленя, в среднем 22 головы на 1 охотника, то в 1920 г. при 173 охотниках убито уже 5 540 оленей, что в среднем на 1 охотника даёт уже 31 голову... В 1924 г. снова замечалось увеличение этого вида промысла: в этом году 136 охотниками убито 5 430 оленей, т. е. почти 40 голов на 1 охотника. В последующие годы, вплоть до 1929 г. включительно, абсолютное число убитых оленей ежегодно возрастало и доходило уже до 12 004. В общем, за 17-летний период времени 2 824 охотниками убито 78 542 оленя»4. Исследователь отмечает, что добыча диких оленей обеспечивала население Верхоянского, Устьянского, Аллаиховского, Абыйского, Момского и Колымского районов мясом и одеждой.
В XVIII в. юкагиры жили вдоль северных границ Якутии по берегам рек Анабар, Яна, Индигирка, Колыма,
3 Поколка - добыча северного оленя на воде при переправах через водную преграду.
4 Березкин, Н. Н. Дикий олень на севере Якутии. Личный архив историка Г. А. Попова, хранится у автора статьи Л. Н. Жуковой. Маш/п. Б/д. (после 1929 г.). 7 л. (с. 3-5).
Анадырь и занимали низовья р. Лены. О присутствии юкагиров в Южной Якутии нет упоминаний в русских документах начала XVII в. Памятниками юкагирской культуры здесь остались топонимы, гидронимы, наскальные рисунки, археологические материалы древних стоянок и мастерских. Вследствие разных причин (территориальные притязания и потери, жесткий ясачный гнёт, переход на тунгусский, якутский и русский языки) в XX в. в Якутии в советских и постсоветских статистических материалах значатся две компактные территориальные группы юкагиров. Обе локализованы на р. Колыме. В нижнем течении реки проживают тундровые юкагиры, занимающиеся, как и соседние эвены и чукчи, оленеводством.
Верховья р. Колымы - место компактного расселения лесных юкагиров одулов - охотников на лося, пушного зверя, боровую и перелётную птицу, а летом и осенью - рыболовов. Село Нелемное Верхнеколымского улуса РС(Я) - центр на-слежной администрации и юкагирской родовой общины «Тэки Одулок». Современные одулы с. Нелемного (по данным переписи населения 2010 г., 177 чел.) представляют этнический раритет, потомков древних охотников и рыболовов Северо-Восточной Азии, сохраняют сложившийся ещё в каменном веке присваивающий тип хозяйства, языческую систему религиозных представлений и ментальность. Они занимают пассивную позицию по отношению к «кормящему» ландшафту, не преобразуют его активно, а заинтересованы в длительном сохранении in situ, т. е. в не потревоженном состоянии. С этой точки зрения мироощущение одулов - это мироощущение подлинных хозяев, требующих щадящего и бережного отношения к одушевлённой природе. В традиционных воззрениях и фольклоре постоянно звучит тема охраны животных от бессмысленного истребления, деревьев - от ненужных вырубок, земли, воды - от загрязнения. В мировоззрении охотничье-рыболовного племени гармонично сочетается хозяйственное отношение к родовой территории с позицией языческого просителя еды у природы.
Психология просителя, ожидающего, согласно языческим воззрениям, еды от природы, пришла в противоречие с необходимостью ежедневного производительного труда. Не случайно нелемчане приобрели в районе и административных кругах нелестную славу «дачников», не желающих работать. Традиционный годовой хозяйственный цикл промысловиков имеет мало точек соприкосновения с традиционными укладами хозяйств соседних народов - якутов, эвенов, тем более с требованиями современного постиндустриального информационного общества. Взрослое мужское население одулов ведёт полукочевой образ жизни. Осенью охотники выезжают на места промысла пушных зверей (реализация пушнины составляет главный доход семьи), добывают лосей и зайцев для личного потребления. Возвращаются они в конце зимы - начале весны. Летом
Юкагирские женщины идут по ягоды (конец XIX - начало XX вв.)
с семьями периодически выезжают на места рыбной ловли, а осенью ведут массовую заготовку рыбы. В межсезонье промысловикам перепадают случайные заработки. Такой годовой хозяйственный цикл возможен исключительно благодаря сохранению гомогенной «кормящей территории». В зависимости от времени года меняется первостепенная значимость «кормящих» стихий воды и земли.
В конце XIX - начале XX вв. лесные юкагиры являлись кочевым народом. В годовом природохозяйст-венном цикле существовало два активных периода кочевания: мидоо - первый, весенний - к месту общего племенного сбора, и второй, осенний - в обратном направлении, к месту зимовки. Соответственно были два периода «без движения», т. е. когда «сидели» модо на земле на месте зимовки или летнего празднества [3]. Продолжительность пребывания в зимних жилищах во многом определялась наличием запасов продуктов, сделанных осенью. Их недостаток вызывал ранние сроки наступления весеннего мидоо. Продолжительность летного модо была более определённой: вслед за вскрытием рек (конец мая) юкагиры с мест зимовок по разным притокам верховий р. Колымы спускались на лодках и плотах к месту общего сбора в низовьях р. Ясачной и разъезжались в очередной мидоо примерно через месяц [17]. Два главных периода в промыслово-хозяйст-венной жизни одулов - кочевание и «сидение» на месте - нашли отражение в традиционных пожеланиях друг другу: «Хорошо ходи» и «Хорошо сиди».
Активное расселение пришлых тунгусских племён, якутов и русских имели для юкагиров Колымы и всего севера Якутии неблагоприятные последствия. Здесь, как и в Южной Якутии, оказалась нарушенной гомогенность «кормящего ландшафта», шли процессы диффузии пространственности географических границ родоплеменных территорий, а затем их мозаичность. Менялась структура привычного миропорядка в единстве «этнос - ландшафт - культура». Эти причины несколько столетий назад побудили юкагирских вождей увести свой народ на север, но здесь, на севере, уже
не было путей отступления. Одной из первых форм адаптации к создавшимся условиям был так называемый северный полигло-тизм, многоязычие, следующий шаг - языковая и культурная ассимиляция.
Кроме названных колымских районов, представители родовых групп юкагиров проживали в населённых пунктах по другим северным рекам. Многие северные тунгусы, якуты и русские старожилы помнят своих юкагирских бабушек или дедушек. Уникальный этнический раритет потомков древних юкагиров-охотников и рыболовов закрепился на территории Верхней Колымы. Главная водная артерия этого региона -р. Колыма - является одной из крупнейших рек Северо-Востока России. Длина её равна 2129 км, а площадь бассейна составляет 643 000 кв. км. Река образуется от слияния рек Аян-Юрях и Кулу, берущих начало на Охотско-Колымском нагорье. Река Колыма протекает по Магаданской области и Якутии, впадает в Колымский залив Восточно-Сибирского моря. Её крупные притоки: Коркодон, Омулевка, Ясачная, Рассоха, Березовая, Омолон. На реке Колыме расположены города: Зырянка, Среднеколымск, Нижнеколымск, Черский. По её берегам от истока до устья последовательно сменяются горно-таёжные, таёжные массивы, лесотундра и тундра. Имеется множество озёр, марей и болот, преобладает лиственничное редколесье. Три четверти территории Верхнеколымского улуса лежит южнее Северного полярного круга. Большая площадь этого улуса занята Колымской низменностью, на востоке расположено обширное Юкагирское плоскогорье, на западе - отроги хребта Черского [18].
Главное преимущество одулов - «кормящая территория» - находится вне зоны активного промышленного освоения, на границе Якутии и Магаданской области. С 1930-х годов в Колымском крае началась организация колхозов, поэтому лесные юкагиры стали осваивать новые виды хозяйственной деятельности: животноводство, звероводство и огородничество. В перестроечный период (1990-е годы) создавались и распадались одна за другой родовые общины «Юкагир», «Розовая чайка», «Тэки Одулок», «Одул». Наряду с традиционными видами, тогда предполагалось заниматься заготовкой и вывозом древесины, работами на сельской пилораме, шитьём меховых изделий, туризмом. Многие начинания, просуществовав
Эксиль - лодка-ветка из жести
короткое время, распадались. Основная причина этого кроется в сохранении традиционного годового хозяйственного цикла.
К сожалению, «кормящий ландшафт» одулов продолжает сокращаться. Последние территориальные потери произошли в 1974 г.: в ведение Верхнеколымского района отошли лучшие охотничьи угодья по притоку р. Колымы - р. Шаманиха. В 1990-е годы там было обнаружено золото, и началась его разработка старателями. Территория родовой общины «Тэки Одулок» представлена охотничьими угодьями юкагирских семей, преимущественно с наследственным правом. От возможных притязаний на неё со стороны одулы защищены правоустанавливающими документами.
Исследователи отмечают, что лесные юкагиры на протяжении многих столетий подверглись русскому, якутскому, а ранее - тунгусскому культурно-языковому влиянию, элементы которого обнаруживаются в различных подсистемах традиционной культуры [1-3, 17, 19]. Осуществлённые недавно исследования сюжетов и мотивов этиологических и космогонических мифов одулов показали наличие параллелей с древнекитайскими текстами [20-24]. Несмотря на мощное иноэтническое влияние, лесные юкагиры являются носителями сложившихся ещё в древности ландшафтных кодов воды и земли, верят в покровительство божеств языческого пантеона и предков.
Для сохранения уникального локуса древних охотников и рыболовов лесотаёжной зоны Северо-Востока Азии, уцелевшего на территории Верхнеколымского улуса, экономически выгодно не продолжать попытки
В. И. Иохельсон и Д. Бродская во время сплава на плоту мино
Запруда через реку для ловли рыбы
реформирования возникшего ещё в каменном веке годового хозяйственного цикла, а признать территорию юкагирской родовой общины «Тэки Одулок» в качестве особой охраняемой природной и культурно-экономической зоны международного значения. Сохранение нетронутого преобразовательной деятельностью современного человека гомогенного «кормящего ландшафта» на Верхней Колыме обеспечит существование уникальной охотничье-рыболовной культуры в исторической перспективе.
Список литературы
1. Туголуков, В. А. Кто вы, юкагиры? /В. А. Туголу-ков. - М. : Наука, 1979. - 152 с.
2. Иохельсон, В. И. Материалы по изучению юкагирского языка и фольклора, собранные в Колымском округе /В. И. Иохельсон. - Якутск: Бичик, 2005. - 270 с.
3. Иохельсон, В. И. Юкагиры и юкагиризированные тунгусы / В. И. Иохельсон ; пер. с англ. В. Х. Иванова и З. И. Ивановой-Унаровой. - Новосибирск : Наука, 2005. - 675 с.
4. Мочанов, Ю. А. Древнейшие этапы заселения человеком Северо-Восточной Азии / Ю. А. Мочанов. -Новосибирск: Наука, 1977. - 264 с.
5. Симченко, Ю. Б. Культура охотников на оленей Северной Евразии / Ю. Б. Симченко. - М. : Наука, 1976. - 311 с.
6. Евразия : этнос, ландшафт, культура : сб. научных статей, посвященный памяти Л. Н. Гумилева / отв. ред. Л. Р. Павлинская. - СПб. : Европейский дом, 2001. - 409 с.
7. Проблемы теоретической и гуманитарной географии : сб. научных статей, посвященный 80-летию со дня рождения Б. Б. Родомана / сост., отв. ред. Д. Н. Замятин. - М.: Институт Наследия, 2013. - 368 с.
8. Кочмар, Н. Н. Писаницы Якутии / Н. Н. Кочмар. -Новосибирск: Изд-во ИАиЭ СО РАН, 1994. - 263 с.
9. Окладников, А. П. Петроглифы Средней Лены / А. П. Окладников, В. Д. Запорожская. - Л. : Наука, 1972. - 271 с.
10. Жукова, Л. Н. Религия юкагиров. Языческий пантеон : учеб. пособие /Л. Н. Жукова // Очерки по юкагирской культуре. - Якутск: Бичик, 2013. - Ч. 3. - С. 89-175.
11. Жукова, Л. Н. Очерки по юкагирской культуре. Ч. 2. Мифологическая модель мира /Л. Н. Жукова. - Новосибирск : Наука, 2012. - 360 с.
12. Буровский, А. М. Этнос и культура - космопла-нетарный фактор формирования антропогеосферы / А. М. Буровский //Этнос, ландшафт, культура: материалы конференции, посвященной Л. Н. Гумилеву /редколлегия: Н. И. Дьяченко, Н. В. Ермолаева и др. - СПб.: Европейский дом, 1999. - С. 5-13.
13. Кистенев, С. П. Новые археологические памятники бассейна Колымы / С. П. Кистенев // Новое в археологии Якутии. - Якутск: Изд-во ЯФ СО АН СССР, 1980. - С. 74-87.
14. Кашин, В. А. Неолит Средней Колымы (сборник трудов) / В. А. Кашин. - Новосибирск : Наука, 2013. -224 с.
15. Жукова, Л. Н. Древние грунтовые погребения р. Колымы (палеоэтнографический анализ) / Л. Н. Жукова // Homo Eurasicus в системах социальных коммуникаций (Материалы VI Всероссийской научно-практической конференции. СПб., 26 октября 2015 г.). - М.; Берлин : Директ-Медиа, 2015. - С. 317-342.
16. Жукова, Л. Н. Неолитическое погребение Каменка II на Средней Колыме (палеоэтнографический анализ) / Л. Н. Жукова // Северо-Восточный гуманитарный вестник. - 2015. - № 3. - С. 19-26.
17. Спиридонов, Н. И. (Тэки Одулок). Одулы (юкагиры) Колымского округа. Изд. 2 / Н. И. Спиридонов. -Якутск: Северовед, 1996. - 80 с.
18. Попова, Г. Г. Краткая физико-географическая характеристика улуса / Г. Г. Попова // Верхнеколымский улус : история, культура, фольклор. - Якутск : Бичик, 2002. - С. 25-26.
19. Юкагиры. Историко-этнографический очерк / под ред. А. П. Окладникова. - Новосибирск : Наука, 1975. - 244 с.
20. Жукова, Л. Н. Юкагирско-китайские фольклорные параллели / Л. Н. Жукова // Филологические науки. Вопросы теории и практики. - Тамбов : Гоамота, 2015. - № 7. - С. 72-76.
21. Жукова, Л. Н. Юкагирский и древнекитайские мифы о переустройстве мира / Л. Н. Жукова // СевероВосточный гуманитарный вестник. - 2016. - № 2. -С. 108-111.
22. Жукова, Л. Н. Юкагирский миф о погоне богатыря за восьминогим лосем и его китайские параллели / Л. Н. Жукова // Северо-Восточный гуманитарный вестник. - 2016. - № 3. - С. 121-128.
23. Жукова, Л. Н. Древнекитайский и юкагирский мифы о сотворении человека : сюжетное и структурное сходство /Л. Н. Жукова // Северо-Восточный гуманитарный вестник. - 2017. - № 2. - С. 28-39.
24. Жукова, Л. Н. Мифы о зооморфном образе Неба и появлении человека в сибирской и древнекитайской традиции / Л. Н. Жукова // Северо-Восточный гуманитарный вестник. - 2019. - № 2. - С. 17-28.
