CC BY
44
УДК 82.09(=511.132)-14 А. в. малева
одиночество как смысловая доминанта образа лирической героини современной женской коми Поэзии*
Рассматривается одна из смысловых доминант образа лирической героини - одиночество как выражение особенностей ее характера и своеобразие авторского осмысления мира. Выявляется специфика художественного воплощения данного феномена в лирике коми поэтесс.
Ключевые слова: литература рубежа ХХ-ХХ1 вв., современная коми поэзия, женская лирика, лирическая героиня, семантика образа, одиночество.
Под семантикой образа лирического героя Е. В. Купчик подразумевает «множество смысловых составляющих... повторяемость некоторых из них дает основание выделить смысловые доминанты данного образа» [1. С. 109]. Одним из доминирующих компонентов семантической структуры лирической героини в современной женской коми поэзии является одиночество как одна «из основных проблем человеческого существования. Она становится актуальной именно в наше время, когда происходит разрушение старых норм, традиций и предпринимается попытка найти новые ориентиры для взаимодействия с окружающим миром» [2].
Особый интерес к данной проблеме проявляется в психологии, социологии, философии и в литературоведении. Не случайно американский драматург Т. Уильямс охарактеризовал это чувство как универсальное и всеобъемлющее: «Все мы отбываем заключение в одиночной камере своего "Я"» [3. С. 29]. Анализируя художественный текст, исследователи, как правило, говорят о мотиве, лейтмотиве или теме одиночества в творчестве автора. На наш взгляд, ощущение одиночества, определяемое как «сугубо индивидуальное и часто уникальное переживание <...> особая форма самовосприятия, острая форма самосознания» [4] становится средством характеристики лирической героини, раскрывающим один из аспектов ее миропереживания:
* Публикация подготовлена в рамках проекта программы Президиума РАН № 12-П-6-1013 «Опыт развития коми литературы: творческая индивидуальность и художественный процесс».
ведь лирика - это «материализованное воплощение отношений человека с миром» [5. С. 307; 6. С. 1].
Семантическое наполнение смысловой доминанты «одиночество» представлено как единство, разнообразие и индивидуальность художественного воплощения в творчестве разных коми поэтесс. Специфика переживания героини позволяет говорить об особенностях авторского осмысления жизни: «В темнице одиночества формируется истинная самость» [7. С. 45]. Своеобразие переживаемого в женской лирике коми одиночества в том, что оно предстает не столько как объект ее раздумий, сколько как будничная для нее атмосфера, определяющая линию ее мышления и поведения.
Значение данного феномена в женской коми лирике полярно: одиночество как одна из форм переживаемой дисгармонии, подразумевающей внутренний конфликт «Я/Мир», противоположно одиночеству-уединению как способу приобщения к мировой гармонии: «одиночество, в отличие от объективной изолированности человека, которая может быть и добровольной, и исполненной внутреннего смысла, отражает тягостный разлад личности, господство дисгармонии, страдания, кризиса "Я"» [8. С. 8]. Именно как добровольную изолированность можно охарактеризовать бытовое физическое одиночество в поэзии Н. Обрезковой. Приезд ее лирической героини на малую родину - это сознательное обособление от внешнего мира, своеобразная изоляция от жизненной суеты, что порождает чувство физического и морального отдыха («Горто вос...» - «Я приеду домой...», 2003). Уединение становится способом духовного слияния с окружающим миром, прикосновением к вечному, непреходящему - снятием утомления, внутренних конфликтов, душевной расщепленности, вызванных суетой городской жизни [9]. Одиночество позволяет ей осмыслить жизненные явления с точки зрения их онтологической значимости, провозгласить принцип личностной свободы и духовного освобождения: «уединение означает временную отстраненность от коммуникативной суматохи мирового устройства, в то время как одиночество, скорее, означает быть покинутым всем миром» [7. С. 45].
Горто вос
Да вс доро лэччс...
Мудзом кокъясысь туйяссо
Всысмед босьтсс...
Тслун некытчо сэсся ог мун -
Тслун гортын ме...
Тслун ме шойччс...
Н. Обрезковс «Горто вос.», 2003.
Я приеду домой
И к речке спущусь.
С ног уставших дороги
Водой смоет пусть.
Сегодня я уже никуда не пойду -
Сегодня дома я.
Сегодня я отдыхаю.
Н. Обрезкова «Я приеду домой.», 2003*.
* Здесь и далее подстрочный перевод наш. - А. М.
Идея о вечном, стабильном и непреходящем выражается тройной констатацией обстоятельства времени «сегодня», а также его повторяющейся позицией в начале строки (анафора). Мир для героини сосредоточивается в пространстве малой родины («горт»), которая сакрализована, наделена особой значимостью, вбирает в себя масштабы космоса, гармонического целого; позволяет ей прочувствовать себя частицей мировой гармонии. Уединение в пространстве малой родины формирует представление героини о возвращении к истокам. Ее одиночество героини парадоксально: оно не только не преодолеваемо обществом, много-людием, но наоборот - вызвано им. Эта мысль воплощена в форме антитезы:
Гогор - тодса чужомъяс.
Ни оти тодса морт.
Н. Обрезкова «Кадыс кутгс нюжавны...», 2007.
Вокруг - знакомые лица.
И ни одного знакомого человека.
Н. Обрезкова «Время стало тянуться.», 2007.
Если для лирической героини Н. Обрезковой отказ от собеседника в пользу общения с природой - результат сознательной установки на приобщение к гармонии мира, то для героини Л. Втюриной стремление к гармонии - это способ преодолеть нехватку общения, жажда взаимопонимания и духовного единства с близким человеком: «Мыйлако оз кыскы горто. / Волг ко матысса морт, / <.. > Чай, гашко, юыштгм сыкод, / поткодгм сернион лов. / Кор тайо оломас кыкон, / ниномысь быттьо он пов» - «Почему-то не тянет домой. / Был бы близкий человек, / <.> Чай бы мы попили с ней, / разговорами насытили бы душу. / Когда в этой жизни вдвоем, / нечего вроде и бояться» («Тарыт» - «В этот вечер», 2006).
Такой тип одиночества преобладает в женской коми лирике. Сформированный им внутренний конфликт «Я/Мир» дистанциирован от романтического обособления, пафосного в своей основе как противостояние миру, что отмечается исследователями, в частности Г. Ф. Ситдиковой, в творчестве М. Цветаевой, М. Лермонтова [10. С. 226]. Героине коми лирики не свойствен тип «гордого одиночества» [11. С. 302]. Наоборот, экстравертность ее миро-отношения сталкивается с интровертностью мира, или нехваткой поддержки и тепла, любви и понимания, общения и дружбы, красок и цвета, новизны и свежего дыхания - счастья. Одиночество в женской лирике коми скорее можно охарактеризовать как отсутствие идеальных ценностей в личной жизни лирической героини. Так, ощущение нехватки духовной взаимосвязи сопровождает героиню в семье (Л. Втюрина «Ошинь дорын» - «У окна», «Тарыт» -«В этот вечер», 2006), в переживании чувства безответной или утраченной любви, в окружении знакомых лиц (Н. Обрезкова «Кадыс кутгс нюжавны...» -«Время стало тянуться.», 2007):
Сомын кодлы висьтавны?
Гогор ставыс чов.
Сомын зэрыс кисьтало,
Сомын польто тов.
А. Мальцева «Корко оти гожомо», 2006.
Только кому поведать? Вокруг одна тишина. Только льет дождь, Только дует ветер.
А. Мальцева «Когда-то летом», 2006.
Семантическим выражением одиночества может быть бессонница лирической героини (Н. Обрезкова «Менсм ошинь серодз бис...» - «Допоздна не гаснет свет в моем окне.», 2007; Ан. Шомысова «Дзикодз пемдгс. И кусгсны бияс...» -«Совсем стемнело и погасли огни.», 2006; Л. Втюрина «Ошинь дорын» -«У окна», 2006; Н. Павлова «Ме видзодс чуймомон...» - «Я гляжу с удивлением.», 2006). Текстовое воплощение получает автокоммуникативность, в основе которой - диалог героини с самой собой. Как правило, это размышления о собственной судьбе и предназначении, цель которых - познать, оценить себя и собственное прошлое путем авторефлексии. И. В. Гречаник связывает подобное мироощущение (переживание одиночества) с существованием жанра «самоотчета-исповеди», «когда одиночество приводит к встрече с внутренним "Я", сложной, часто непереносимой.» [12]. Такой самоотчет характерен для героинь Л. Втюри-ной и Н. Павловой. Прокручивая в сознании прожитую жизнь, героини оценивают свои поступки с морально-нравственной позиции (Л. Втюрина «Менсм эском» -«Моя вера», 2006; Н. Павлова «Оломос ог эндод, некодлы ог вежсв...» - «Жизнь не забросила, никому не завидовала.», «Лов вуж пу» - «Древо души», 2006). Автокоммуникативность лежит в основе стихотворений-аутотренингов, при этом зачастую необходимые героине слова совета, утешения, сочувствия, укора звучат не только в речи самой героини (Н. Павлова «Кылсн-о?» - «Слышишь ли?», 2006; Л. Втюрина «Буродом» - «Утешение», 2006), но метафорически -из окружающего ее мира (Л. Втюрина «Тсрыт» - «В этот вечер», 2006):
Керкс бияслон югорыс менсьым янодсс лолос: «Удитсн нс му модсрсс. Тслсдорын всй олышт!»
Л. Втюринс «Лсбич вылын», 2006.
Луч домашнего света пристыдит мою душу: «Успеешь еще на тот свет. Поживи давай еще здесь!»
Л. Втюрина «На крылечке», 2006.
Лирическое миромоделирование - еще одна из форм художественного воплощения одиночества героини. Тоскуя по любимому человеку в разлуке с ним, героиня Ан. Шомысовой неосознанно моделирует пространство для двоих: наливает чай на двоих («Эг чсйт» - «Не заметила», 2006); («Кык юрлос пуктг...» - «Две подушки положила.», 2006). Символический тип такого моделирования характерен для героини Н. Обрезковой, переживающей форму одиночества, которая А.Б. Демидовым определяется как «бездомность», или «неопределенность роли и смысла человеческого пребывания в мире; неприкаянность человека в бесконечности;
отсутствие предустановленной гармонии человека с миром.» [13]. В ее лирике ощущения, переживаемые лирической героиней, воплощены в метафоре нахождения между двух берегов («Вуджод мено, пыжаной, модлаполас...» -«Перевези меня, лодочка, на другой берег.», 2007), в ощущении собственной чуждости и городскому, и сельскому пространству («<.>Нэмос корся ассьым мувыв гортос, / Оз тай сетлы енмыс таысь мезд. / Сиктысь мунг. Кародзыс эг волы. / Эм тай, волом, на костын на ин <.>» - «<.> Век уже ищу свой дом земной, / Не дает Бог от того освобождение. / Из села уехала. До города «не дошла». / Есть, оказывается, между ними место<.>»), в некоторой неуверенности и неопределенности («Енма-муа костас ошйом лолой» - «Между небом и землей зависшая моя душа»), в склонности к самобичеванию («Сикт кузяысмушгон...» -«По селу идя.», 2007), а безответность мира ее терзаниям находит выражение в образе далекого и равнодушного Бога:
Кодлы тай кевмыны? Ылын тай Енмыс. Вунодома Енмыслон коми мусо.
Н. Обрезкова «Меным эсько унаыс оз и ков.», 2007.
Кому молиться? Далеко ведь Бог. Забыл ведь Бог коми землю.
Н. Обрезкова «Мне бы многого и не нужно.», 2007.
О подобном мироощущении писал М. Бубер: «В эпоху бездомности мир уже не кажется гармонически упорядоченным целым, и человеку трудно найти себе "уютное место" в нем, - отсюда чувство неприкаянности и "сиротства"» [14. С. 170]. Бесприютность и одиночество, постоянный поиск собственного предназначения, сиротство характеризуют внутренний мир героини Н. Обрезковой, вызывая ассоциации с наглядным и метким образом родной для героини деревеньки, стертой с лица земли («Нэмос коля Панькосиктса мортон...» - «Навеки останусь жителем деревеньки Паньково.», 2007: «Онг нин и Панькосиктыс абу, / Боръя керкашойсьысь пилитома пес...» - «Сейчас уже и нет деревеньки Паньково, / Последний дом-развалину спилили на дрова»).
Глобальность переживаемых героиней ощущений изначально подразумевает их непреодолимость, а потому она находится в непрерывном плутании по жизни, в статическом ожидании собеседника, в статическом переживании душевного одиночества:
Меным коло кодкодко пукалыштны чов... Медым волг воломаыс, вовтомыс эз вов...
Н. Обрезкова «Меным коло кодкодко...», 2007.
Мне бы нужно с кем-нибудь тихонько посидеть.
Чтобы было действительно то, что было.
а чего не было, того пусть и не будет.
Н. Обрезкова «Мне бы нужно с кем-нибудь.», 2007.
Одиночество героини Л. Втюриной, вызванное недостатком гармонии в общении, а также обыденной повседневностью, нехваткой душевного всплеска, преодолеваемо обычно любованием гармонией северной природы и общением с Богом (стихотворения-молитвы).
Поттодз ягъяст1 отнссон шойтсн.
Рус сынодыс медся бур ерт.
Л. Втюринс «Ягын», 2006.
Досыта бродишь по бору в одиночестве.
Туманный воздух - самый лучший друг.
Л. Втюрина «В бору», 2006.
Испытываемое героиней Н. Павловой ощущение одиночества, вызванное утратами или тоской по детству сына, преодолевается активно-позитивным началом ее личности, а также воспоминаниями и склонностью к фантазиям и сновидениям, что позволяет наполнить бытовую жизнь сказкой. Активно-позитивное начало связано в лирике поэтессы с ощущением своего предназначения, которое определяется исследователями как экзистенциальное одиночество: мироосмысление героини характеризует ее представление о своей индивидуальности, о неповторимости собственного мироощущения, в частности чувства любви к родине.
Кодг но ме кылснон сернитсс дс сьылсс,
Кодг но ме сьоломон чужснгнос кылсс?
Кодг но ме синъясон тэнсьыд мичто сддзсс,
Кодг но стсв ловтырнсс ме моз тэлснь всртчсс?
Н. Псвловс «Чужсн муой», 2006.
Кто же моим языком скажет и споет,
Кто же моим сердцем родину прочувствует?
Кто же моими глазами красоту твою увидит,
Кто всей душой, как я, к тебе поплывет?
Н. Павлова «Родина моя», 2006.
В лирике А. Шомысовой переживаемое одиночество не обнаруживает смысловой глубины и неизменной стабильности, что свойственно лирике Н. Обрезковой. Семантически оно менее масштабно и ситуативно обусловлено, локализовано ситуацией неразделенной любви, отсутствием любимого человека, а потому преодолеваемо либо воспоминаниями о нем, либо его присутствием.
Сказанное вписывается в определение одиночества Д. Д. Гирвельдом и Д. Раадшелдерсом как многомерного конструкта: переживаемое ощущение «связано с переживанием индивидом ситуаций, воспринимаемых как нежелательный и неприемлемый для него дефицит определенных отношений в их количественном и качественном измерении» [11. С. 306]. Дефицитными для героини современной женской коми лирики, как показано выше, становятся, как правило, идеальные,
невоплощенные в ее жизни, но ожидаемые ценности: любовь, предназначение, общение, единство, счастье, нечто утраченное.
Переживание одиночества в женской коми поэзии отражает выход лирической героини за пределы собственного личностного мира и раскрывает такие черты ее характера, как всеобъемлющее сочувствие и сострадание. Так, героиня Л. Втюриной передает горечь утраты мужа ее матерью («Айкод серни» - «Разговор с отцом», 2006); лирика Н. Обрезковой наглядно отзывается на одиночество стариков-родителей в ожидании их взрослых детей, погруженных в суету городской жизни («Кыдзи овсьо тэныд, порысь морт...» - «Как живется тебе, пожилой человек.», 2001).
Таким образом, одиночество как смысловая доминанта в современной женской коми лирике выражает самопостижение героини, автокоммуникативность, рефлексию, обнаруживая в каждом случае специфику авторского мироосмыс-ления. В основе внутреннего конфликта Я/Мир преобладает столкновение экстраверсии лирической героини с интровертностью окружающего мира, ее идеальных ценностей и окружающей действительности. Неоднородность масштаба переживания колеблется от воплощения в локальной, частной ситуации (А. Шомысова) до глобальной в онтологическом смысле: одиночество как небытие, мировая бесприютность (Н. Обрезкова), одиночество как исключительность собственного мироощущения (Н. Павлова), осмысление одиночества Другого-«Я» как форма приобщения к миру, единение с ним посредством сочувствия и сострадания (Н. Обрезкова, Л. Втюрина).
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Купчик Е. В. Семантика образа лирического героя в поэзии А. М. Тальковского // Славянские духовные ценности на рубеже веков: сборник статей. Тюмень: Изд-во Тюменского государственного университета, 2011.
2. МогдалеваИ. В. Одиночество как форма экзистенции. URL: http://www.nbuv.gov. ua/portal/Soc_Gum/Niz/2007_8/mogdalyova.htm (Дата обращения: 10.08.2011).
3. Бакли П. Корифей американской драматургии Теннесси Уильямс // Америка. 1982. № 2. С. 305.
4. Скорова О. Психологические аспекты одиночества. URL: http://www.nvppl.ru/ index.php?page=articles/show_articles&lastid=67&p=0 (Дата обращения: 12.12.2012).
5. Лейдерман Н. Л. О специфике лирических жанров // Лейдерман Н. Л. Теория жанра: Научное издание. Екатеринбург: Ин-т филол. исслед. и образоват. стратегий «Словесник» УрО РАО; Урал. гос. пед. ун-т, 2010.
6. В размышлениях о лирическом герое Блока В. Е. Красовский и А. В. Леденев отмечают, что «в центре его лирики - сама личность современного человека. Именно личность в ее отношениях со всем миром (и социальным, и природным, и «космическим») составляет ядро проблематики поэзии Блока» (курсив автора. - Ред.). См.: Красовский В. Е, Леденев А. В. Основные мотивы лирики. Образ лирического героя // Литература: М.: АСТ; Слово, 2002.
7. Юрченко М. А. Одиночество и уединение // Гуманитарные и социальные науки. 2008. № 3.
8. Покровский Н. Человек, одиночество, гуманизм // Лабиринты одиночества: пер. с англ., сост., общая ред. и предисл. Н. Е. Покровского. М.: Прогресс,1989.
9. Толкование данного типа одиночества как результата оторванности человека от природы, возникающей в толпе, в суете будничной жизни, но преодолеваемой путем уединения с миром природы, под которым понимается полезная для человеческой личности форма раскрепощения его беспредельного духовного богатства, скованного «мещанско-обывательской средой» см. в книге: Торо Г. Д. Уолден, или Жизнь в лесу. М., 1962.
10. Одиночество в лирике М. Лермонтова и М. Цветаевой определяется как «растворимость в себе, в своем мире». См.: СитдиковсГ. Ф. Поэтика лейтмотива одиночества // Творчество М. И. Цветаевой в контексте европейской и русской литературной традиции. Материалы Третьих Междунар. Цветаевских чтений / Под общей ред. проф. Разживина А. И. Елабуга: ЕГПУ, 2006.
11. Гирвельд Д. Д., Рссдшелдерс Д. Типы одиночества // Лабиринты одиночества: пер. с англ., сост., общ. ред. и предисл. Н. Е. Покровского. М.: Прогресс,1989.
12. Гречсник И. В. Мотивы одиночества и смерти как формы онтологического протеста и их отражение в русской лирике начала XX века // Гречаник И. В. Художественная концепция бытия в русской лирике начала XX века: монография / И. В. Гречаник. М.: Флинта: Наука, 2004. 175 с. URL: http://www.hrono.ru/libris/lib_g/grchnc02.php#_ftn2 (Дата обращения: 29.06.2011).
13. Демидов А. Б. Феномены человеческого бытия. Минск: ЗАО Издат. центр «Экономпресс», 1999. 180 с. URL: http://heatpsy.narod.ru/05/demo.html (Дата обращения: 22.09.2011).
14. Бубер М. Два образа веры: пер. с нем. М.: Республика, 1995.
Поступила в редакцию 17.02.2012
A. V. Maleva
Loneliness as the semantic dominant of the lyrical heroines image in the modern komi female poetry
The author of article considers the features of one of semantic dominants of the lyrical heroine's image - the loneliness. Specificity of lyric realisation of this phenomenon in the poetry of коми poetesses is developed. The loneliness, which is experienced by the lyrical heroine, gives representation about features of her character and an originality of author's worldunderstanding.
Keywords: the literature at the turn of the XX-XXI century; modern коми poetry; the female lyrics; the lyrical heroine; semantics of an image; loneliness.
Малева Анастасия Валерьевна,
младший научный сотрудник, Институт языка, литературы и истории Коми НЦ УрО РАН
г. Сыктывкар E-mail: [email protected]
Maleva Anastasia Valeryevna,
junior research associate, Institute of language, literature and history, Komi Scientific Center, Ural branch of the Russian Academy of Sciences
Syktyvkar E-mail: [email protected]
