CC BY
95
В. Шеффлер1
ОДИН ДЕНЬ С КАНТОМ Переводы из сборника стихов Вальтера Шеффлера «Мой Кенигсберг», посвященных Иммануилу Канту2
От переводчика
Перевод стихотворного текста относится к наиболее сложным и спорным вопросам теории и практики перевода. Основная проблема, как представляется, — проблема точности перевода такого текста как в плане соблюдения содержания, так и формы. Цикл стихотворений Вальтера Шеффлера, посвященный Канту, написан в форме сонета. Переводчик пытался сохранить по возможности форму сонета. Однако более важным представлялась передача смысла и своеобразия образного стиля автора сонетов. Поэтому переводчик стремился в первую очередь передать эти параметры содержания, даже если это происходило порой в ущерб форме. Но автор перевода считает, что ему удалось в значительной мере передать русскому читателю то впечатление, которое получает немецкий читатель от текста оригинала. Если это не так, то пусть тот, кто после чтения моих переводов, будет придерживаться противоположного мнения, сделает это лучше.
И. Д. Копцев
1 Вальтер Шеффлер родился в 1880 г. в Кенигсберге. Поэт-лирик. Тема его поэзии — воспевание Родины. Он называл себя «Вальтер из Лаака» («Лаак» — сегодня: район Московского проспекта западнее центра г. Калининграда). Перу Вальтера Шеффлера принадлежат следующие сборники стихов: «Моя песня» (Mein Lied) 1921 г., «Мой Кенигсберг», 1924 г., «Светлые пути» (Helle Wege), 1925 г., «Вальтер фон дер Лаак» (Walter von der Laak), 1934 г., «Годы учения Вальтера фон дер Лаака» (Die Lehrjahre des Walter von der Laak), 1942 г. Вальтер Шеффлер был любимцем кенигсбергжцев. Умер он в 1964 г. в г. Гамбурге, куда его после войны забросила судьба. — Прим. пер.
2 Перевод с немецкого выполнен И.Д. Копцевым по изданию: Walter Scheffler. Mein Konigsberg. Spaziergange in Sonetten und Liedern. Dritte, vermehrte Auflage mit 13 Abbildungen. Grafe und Unzer — Verlag. Konigsberg Pr. Ostpreufien — Bucher, Band 17. 1924. — Прим. ред.
Из цикла «Один день с Кантом»
Fruhmorgens
Des grauen Ordensschlosses breite Rucken und tiefer Garten gruner WipfelstrauC umfrieden treu des Denkers stilles Haus, die blanken Scheiben frei ins Fruhlicht blicken.
Der Turmuhr Zeiger sacht auf sechste rucken —
Kant ist langst wach und raucht sein Pfeifchen aus, durchdenkt den Vortrag, schaut ins Grun hinaus, lauscht einem Vogelliede voll Entzucken.
Des jungen Tagsgestirnes Leuchten strahlt Vom reinen Angesicht des Weisen wider;
Vor seinem geistestrunknen Auge malt
sich eine morgenneue Welt der Bruder, dem Gotte folgend, der im Innern spricht, in reinem Wollen ordnend Recht und Pflicht.
Утро Канта
Под сенью мощной Ордена дворца,
Садов зеленой прядью окаймлен,
Стоит в тиши укромной домик мудреца,
Встречая утро дня прозрачностью окон.
На башенных часах уж скоро шесть утра,
Но Кант уж встал, ведь трубку выкурить пора, Продумать лекцию и распахнуть окно,
Послушать пенье птиц, проснувшихся давно.
Луч солнца отражает старца лик,
Знак светлой мудрости начертан на челе,
Предвидит он, пророк, седой старик,
Что братство новое людей наступит на земле.
Лишь только б Божий глас в душе не смолк,
Воленьем чистым разделяя, где есть право, а где долг.
Kant geht zur Vorlesung
Es geht auf sieben — Zeit wird's furs Kolleg!-Nochmals das Barometer konsultiert -!
Ein Prischen noch — der Diener prasentiert Schon Hut und Stock fur den gwohnten Weg.
Treppnieder steigend lauscht Kant dem Gesprach, Das seine Kochin mit der Katze fuhrt,
Sein ernst Gesicht ein feines Schmunzeln ruhrt,
Dann auf die StraCe tritt er, die sich schrag
Zur lauten Altstadt senkt das SchloC entlang,
Den seinen Korper tragt gemess'ner Gang,
Das groCe Haupt neigt sich wie forschend vor.
Kant spaht zum Pregelkai ins Marktgetose — dann geht's durch GaCchen — und die langen SchoCe des braunen Rocks verschluckt das Domhoftor.
Кант идет на лекцию
Пора на лекцию. Часы вот семь пробьют,
Успеть взглянуть, каков барометра прогноз,
Уж подаются трость и шляпа. Еще понюшку в нос, И Кант вершит привычный свой маршрут.
Спускается по лестнице — но тут Он замедляет шаг еще немножко,
Чтобы послушать разговор кухарки с кошкой, Затем с улыбкой тонкой мудреца
Он вниз, к Альтштадту, вдоль дворца,
Неся свой хрупкий стан, не торопясь, идет,
Чуть наклонив большую голову вперед.
На рынок, что у Прегеля глядит издалека,
Но вот уж в переулке фалды сюртука,
Его мелькают; но затем уж скоро Скрывают Канта ворота собора.
Im Horsaal
Saatdurst'ger Hirne Schar vor Kant am Pult -:
Das weiCe Wolkchenkrauseln der Perucke schwingt uber Stirn und Atherblau der Blicke wie uber reichen Fruhlingshimmels Huld.
Kant liest Moral -: Gefuhl von tiefer Schuld Zertrummert hart zum hochsten Gut die Brucke. —
Sie baut sich neu! — In freien Willens Glucke Baut sie der Mensch sich, nicht mehr eingelullt
Von Traum und Zweifeln an des Menschseins Sinn. „Du kannst, du sollst! Gott wartet dein, klimm hin!
Tu gut, um gut zu sein und nicht um Lohn!
„Sei gut aus Stolz, du Mensch, der Schopfung Tron'!"
— Die Horer gluhn — in Herz und Hirnen schwillt Die Saat zum gottgewollten Menschenbild.
На лекции
За кафедрою Кант. Аудитория полна.
Она как пашня пред посевом ждет зерна.
Из-под завитушек белых парика Видны лоб и глаза, что цвета василька.
Так свет небес весною осеняет облака.
Что есть мораль? Она — наша глубокая вина?
Что разрушает мост, ведущий к благу, разом,
Но человек, чтобы к нему прийти,
Его вновь строит на своем пути
Свободой движимый и верой в людской разум. «Твори добро ради добра! Не ради награжденья!» «Ты можешь! Должен! Прочь сомненья!»
«Будь добр из гордости, ведь ты венец творенья!»
У всех взволнованы и души и сердца,
Посев взошел — в желанье быть похожим на творца!
Kant mit den Tischfreunden
Dreiviertel eins! — Des Weisen stilles Haus Belebt sich jah nach weltentruckter Ruh.
Den Hut am Stock gehn auf das Turlein zu Herr Rat von Hippel und Professor Kraus-
Die Freunde sammeln sich zum Mittagsschmaus.-Der heitre Gastherr tritt nun selbst hinzu:
„Nun, meine Herren, bitte, jeder tu' vergnugt Bescheid — laCt Komplimente aus!"
Sokratisch Mahl! — Wie auf dem Tisch die Rose Bluht der Gedanke, lachelnd tanzt der Scherz; Hell rankt um Sternenwelt und Erdenlose
Des Weisen Geist, des Freundes fuhlend Herz. Man trennt sich schwer — vom SchloCturm schlagt's vier Uhr —
In keines Brust stirbt dieser Stunde Spur.
Обед у Канта
Без четверти уж час! Философа обитель,
Где только что забыт был мира хаос,
Вдруг оглашает шумный посетитель,
Советник Гиппель, с ним профессор Краус.
Друзья без промедления и пауз Идут к столу. Торжественный момент:
К гостям выходит Кант:
«Прошу! Не нужен комплимент!».
И начался обед, а по-немецки «шмаус».
Сократов пир! И за столом подобно розе Мысль расцвела, и юмор легок как кадриль. Все: небо звездное и внеземную быль
Объемлет старца мысль. В удобной позе Внимают ей друзья. Но все проходит в мире! Вот с башни бьют часы четыре.
С трудом расходятся, в душе своей храня Все впечатления незабываемого дня!
Spaziergang
Der Altstadt Kirchlein zu des Schlosses Fufien umzittert rotlich Spatnachmittagsschein.
Den Berg hinab langs alten Hauserreih'n Professor Kant spaziert nach seinen Wiesen.
Ein Herzfreund naht, begehrt sich anzuschliefien, doch Kant wehrt ab: „ Verzeih, ich lieb's allein!"
Er schwenkt den Dreispitz, lachelt freundlich fein, wenn ihn die Burger von den Wolmen grufien.
So durch die Langgass', durch das grune Tor—
Er steht am Strom, schaut Segler und Wittinen, tief trinkt den Wasserruch die schmale Brust.
Dann sucht er Wege seiner Knabenlust:
Ein Damm mit Pappeln fuhrt durch Wiesenflor, ein einsam Banklein ladt zum Ruh'n und Sinnen.
Прогулка
Лишь только кирху Альтштадта у замка в переулке Закатный луч украсит в розовый наряд,
Вниз под гору, домов минуя старых ряд,
Профессор Кант выходит на прогулку.
Один приятель вдруг встречается ему:
«Нельзя ль вдвоем? » — «Прости, мне лучше одному!» Идет, с улыбкой треуголкой машет лишь в ответ, Когда сограждане с полей ему свой шлют привет.
По Ланггассе и к Зеленому мосту он держит путь.
Вот и река. Он смотрит с интересом На парусные лодки, баржи с лесом.
И глубоко вдыхает свежий ветер грудь.
Но все далее в луга уводит путь его,
К местам любимым с детства своего,
Где тополя на насыпи шумят своей листвою,
И скамейка манит к размышленью и покою.
Kants Tod
Des starken Geistes Werkzeug brach —
Das er so lang bewacht in strengem Pflegen,
Er tat es langst nur noch wie traumhaft regen;
Nun sank's ihm hin im letzten Herzensschlag.
Klar stand der Winterhimmel uberm Dach;
Ein weifies Wolkchen zog auf Atherwegen.
„Dort zieht Kants Seele ihrem Gott entgegen!"
So sprach die Stadt und dachte sinnend nach
Wer dieser war, der ihre Seelen zwang zu Stolz und Liebe und Ehrfurchtsschauern und alle Turme nun zum Trauersang?
Sein Denken weltwirkend weiterschwang.—
Er war ihr Sohn —durch ihn aus ihren Mauern Ein neuer Wille in die Menschheit drang.
На смерть Канта
Разбился хрупкий духа мощного ларец,
Что был в уходе долгом, строгом,
Но властью призрачной над ним лишь обладал мудрец,
И вот закрылся он с его последним вздохом.
И было небо зимним над его чертогом,
Одно лишь облачко летело в нем далече,
И говорил весь город в этот вечер:
«То Кантова душа летит на встречу с Богом!».
Кем был он им, кто души их направил,
К любви и гордости, но и благоговенью,
Что внемлет мир теперь его ученью,
И по себе колокола звонить заставил?
Он был их сын, одной был с ними доли,
Все человечество подвиг он к Новой воле!
----------С4>------------
О переводчике
Копцев Иван Демьянович — д-р филол. наук, проф. кафедры теории языка и межкультурной коммуникации факультета лингвистики и меж-культурной коммуникации Российского государственного университета имени Иммануила Канта.
