CC BY
21
О
ЧЕРЕДНАЯ МАНИФЕСТАЦИЯ ЭГОИСТИЧЕСКОЙ ПРИРОДЫ ЧЕЛОВЕКА ИЛИ ОТВЕТ ЛИЧНОСТИ НА КРИЗИС
СОВРЕМЕННОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ?
В. М. Рози н
Институт философии РАН
Со всех сторон сегодня можно слышать обвинения в эгоизме. Вот всего несколько примеров. Владимир Боглаев обвиняет российские элиты не просто в эгоизме, а даже в предательстве. «Все чаще, — пишет он, — мы становимся свидетелями того, что в этой борьбе национальные элиты готовы поступаться национальными интересами, отстаивая свое право перехода в разряд наднациональной или мировой элиты, не имеющей Родины. После прохождения теста на отсутствие лишних сантиментов и моральных ограничений, именно наднациональная элита начинает задавать вектор развития всей цивилизации»1.
Известный философ и культуролог Светлана Неретина характеризует нашу эпоху как внеэтическую, а следовательно, в той или иной мере эгоистическую. «Процессы, ныне происходящие, можно назвать постхристианскими и потому, что мы вступили в мир этики, точнее не — или внеэтики, хотя бы потому, что ХХ век является веком, когда киллерство стало профессией»2.
Обозреватель «Новой газеты» и «Эхо Москвы», экономист и писатель Юлия Латынина в своих выступлениях старает-
1 Боглаев В. Россия обязана отстоять свое право на производство и развитие [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.chlmz.ru/modules/news/article.php?storyid=65
2 Неретина С. С. Точки на зрении. — СПб., 2005. — С. 273.
10 1997-0803 ВЕСТНИК
ся показать, что многие чиновники международных гуманитарных организаций и правозащитники, хотя субъективно считают себя работающими на благо общества и человека, на самом деле служат противоположным целям. Скажем, может ли Палестинская автономия прожить без гуманитарной помощи? Нет и нет. Но эта помощь, показывает Латынина, позволяет миллионам арабов уже много лет жить и размножаться, не работая. Причем в такой помощи заинтересованы не только палестинцы, но и сами международные гуманитарные организации, сотрудники которых неплохо зарабатывают. Понимают они это или нет, но объективно чиновники гуманитарных организаций, число которых постоянно растет, поступают эгоистически. Однако на пособия живут, не работая, не только многочисленные беженцы, осевшие на чужих территориях в результате войн. Известно, что пособия составляют значительную долю бюджета и безработных, которых, возможно, в мире даже больше беженцев.
Теперь правозащитники.
Они бросаются защищать всех, кто, с их точки зрения, подвергается преследованию государства или насилию со стороны более сильного (как, например, арабы со стороны Израиля). При этом, как отмечает МГУКИ 4 (48) июль-август 2012 10-19
Ю. Латынина, часто правозащитники защищают настоящих преступников, а последние этим пользуются, выдавая себя за жертвы. Оба эти случая — примеры нового эгоизма, в разных обличьях широко распространяющегося в современном мире.
Возможный оппонент возразит нам, сказав, что человек исходно эгоистичен и обвинения в эгоизме звучали еще в древние времена и постоянно потом3. И он будет прав. Например, более двух тысяч лет тому назад в «Законах» Платон с горечью замечает: «... теперь нам предстоит сражаться с двумя противниками: бедностью и богатством. Богатство развратило душу человека роскошью, бедность их вскормила страданием и довела до бесстыдства»4. А не обвинял ли Карл Маркс капиталистическое общество в предельном эгоизме и краже? «Постоянное стремление того, что мы называем обществом, состояло в том, чтобы при помощи обмана или убеждения, страха или принуждения заставить производительного работника исполнять труд за возможно меньшую долю его собственного труда <...> Почему же рабочий не должен получать абсолютно весь продукт своего труда? <. > так как эти материалы находятся в обладании других лиц, интересы которых противоположны интересам рабочего и согласие которых является предпосылкой его деятельности — то не зависит ли и не должно ли зависеть от милости этих капиталистов, какую долю плодов его собственного труда они пожелают дать ему в вознаграждение за этот труд <...> по отношению к величине удержанного продукта, называется ли это налогами,
3 Например, такова точка зрения каббалистов. Несмотря на всю сложность каббалистических построений, в основе этого учения лежит довольно простая картина. Есть Творец, Бог, понимаемый как Свет и абсолютно альтруистическое существо, и творение, человек — существо абсолютно эгоистическое. Творец создал творение как свою противоположность, но желает, чтобы творение пришло к Нему и насладилось этим. Причем пришло само, по собственной воле и желанию. Для этого Творец создал миры и 620 ступеней сокрытия и стимулировал творение к духовной работе и стремлению к Творцу. Творение идет к Творцу, а Творец на этом пути поддерживает и направляет творение. Творение преодолевает свой эгоизм, а Творец создает для этого условия. По мере духовной работы, направленной к воссоединению с Творцом, раскрываются и поднимаются миры и ступени, а эгоистические желания сменяются альтруистическими (Аайтман М, Розин В. Каббала в контексте истории и современности. 2-е изд. М., 2006).
4 Платон. Законы // Соч. : в 4 т. — Т.4. — М., 1994.
— С. 381.
прибылью или кражей»5.
Но что автор понимает под эгоизмом? Не просто себя-любие или эгоцентричность по Пиаже, и то и другое для человека, вероятно, было характерным всегда, начиная с античной культуры. Речь идет о другом. О тех периодах в истории нашей цивилизации, когда перестают работать традиционные представления о реальности и привычные социальные нормы поведения и человек вынужден заново во всем этом устанавливаться. При этом, как правило, он во многом начинается опираться на самого себя, то есть действует эгоистически, что и приводит к «войне всех против всех», к разного рода социальным конфликтам, вплоть до смертоубийств. Для России эта ситуация особенно драматична, поскольку, с одной стороны, были разрушены социалистические представления и ценности, а с другой
— нам вменяют западные капиталистические и либерально-демократические картины мира и представления, которые сами переживают глубокий кризис.
Современным эгоистам присуща уверенность в то, что они самые обычные люди, не эгоисты, а часто даже альтруисты, работающие на общее благо. Сотрудники международных корпораций, эксплуатирующих местное население, не сомневаются, что их корпорации, конечно же, для этого населения благо, поскольку дают работу и несут цивилизацию; российские власти, попирающие права своих граждан и берущие взятки, считают, что только так и можно управлять нашим «темным» населением и жадным бизнесом, что все это на пользу обществу. Как никогда прежде, относительно современности справедлива формула, что дорога в ад вымощена благими намерениями.
В качестве примера возьмем среднего чиновника гуманитарной организации (одинаково наша префектура или служба ООН). Такой чиновник, с одной стороны, должен поддерживать свой институциональный статус, изображая эффективную работу (поскольку именно его место приносит доход), с другой — он изобретает схемы,
5 Маркс К. Капитал. — Т. 2. — 8-е изд. — М., 1935.
— С. XII—XVI.
позволяющие так трансформировать свой статус и место, чтобы они давали доход (так называемая «административная рента»). Примерами таких схем являются «откаты», расширение контролирующих функций6, откладывание под разными предлогами принятия решений и другие. С.Б. Мирзоев показывает, что речь чаще всего идет не об отдельных случаях получения незаконного вознаграждения за работу, положенную чиновнику по закону, а о настоящем «рентостроитель-стве», когда, чтобы получать из своего места постоянный, а лучше — всё увеличивающийся доход, чиновник лоббирует принятие нужных законов или инструкций, подбирает на нужные должности «своих», устанавливает правила и регламенты, работающие именно на извлечение ренты7.
Нетрудно сообразить, что идентичность подобного субъекта — двулика. С одной стороны, поскольку чиновник считает себя лицом, работающим на благо общества, выступающим на стороне справедливости и закона, он будет ориентироваться, образно говоря, на гуманитарные образцы, начиная от Христа, заканчивая Альбертом Швейцером. С другой — такой чиновник будет оправдывать участие в рен-тостроительстве ссылками на «Кесарю кесарево, а Богу богово», «зловредной при-
6 «В реальности спрос на услуги чиновника имеет место в случае прямого пересечения деятельности субъектов с пресека-тельными, запретительными, заградительными, контролирующим полномочиями лица, которые, по существу, представляют собой часть полномочий по управлению, надзору, контролю, расследованию. Перекос в сторону полномочий запретительного свойства — сначала предмет мечтаний, затем цель усилий коррупционеров» (из доклада С.Б. Мирзова «Институциональная коррупция», февраль 2011года. Режим доступа: http://www. fondgp.rU/lib/seminars/2010-2011/institut/6).
7 «На стадии учреждения ренты осуществляется освоение полномочий, затем расщепление должностных полномочий как для получения дохода, так и в соответствии с формальной компетенцией. На следующей стадии происходит выстраивание регламента коррупционных сделок, создание системы сигналов, в том числе для коррупционного окружения, «по вертикали» и по «горизонтали», а также с «клиентурой», выстраивание легального (формального) прикрытия, привлечение посредников и пр. Поэтому точнее называть основу коррупции рентострои-тельством, а не «рентоискательством» (из доклада С.Б. Мирзова
«Институциональная коррупция», февраль 2011года. Режим доступа: http://www.fondgp.rU/lib/seminars/2010-2011/institut/6). На последующих стадиях коррупционер стремится к воспроизводству деятельности с помощью «иерархического прикрытия», распространения коррупционного алгоритма среди начальников и подчиненных, расширения полномочий, с помощью новых локальных нормативных актов, укрепляющих его функции и полномочия, закрепления коррупционной практики и создания стереотипов (из доклада С.Б. Мирзова «Институциональная коррупция», февраль 2011года. Режим доступа: http://www.fondgp. ru/lib/seminars/2010-201l/institut/6).
родой клиента», обстоятельствами и прочее. То есть он всегда выстроит такой образ клиента и обстоятельств, которые позволят ему сохранить по поводу себя благоприятное истолкование и видение. Осознает ли чиновник, что его дискурс, как говорит М. Фуко, работает на прикрытие и сокрытие подлинного положения дел, свидетельствующего об эгоизме чиновника? Ну, возможно, иногда, на заднем плане сознания он чувствует, что что-то не так, однако в целом каждый раз он будет возобновлять свой дискурс, убеждаясь в своей правоте.
В качестве еще двух причин расцвета в наше время эгоизма можно указать на общецивизационные процессы перехода (смены одной цивилизации другой), а также изобретение новых социальных технологий. Размышляя о первой причине, Неретина пишет: «Я долго думала над тем, как обозначить этот век культуры, чем он является среди вот уже двухтысячелетне-го христианского периода? И предположила, что его можно определить как постхристианский гносис, который начинал философское продумывание христианства и который завершает христианскую эпоху <...> По-видимому, формы переходности в чем-то похожи друг на друга, и неинсти-туциональность знания, и его современная откровенность, переданная через Интернет и переданная вроде бы с авторскими ссылками, но невесть кем фрагментированное и реферированное<. > при начале христианства открывались новые возможности не только смертного исхода, но и продолжения жизни, связанного с пробуждением глубинных сил человека, с ломкой привычных установок мышления, связанных с особым отношением не столько к рациональности, сколько к иррациональности. Поэтому в то время гносис определялся не как неве-дающее знание, а как сверхъестественное ведение, что вело, как, впрочем, и сейчас, к созданию новой мифологии, к ломке языка, потому что из него выскользнула старая реальность, а новая еще не опознана»8.
Но если для человека исчезает привычная реальность, а новая еще опознана,
8 Неретина С. С. Указ. соч. — С. 247, 260, 273.
то естественны девальвация реальности и социальности и эгоистическое поведение как реакция на неопределенность. Сегодня трудно понять, что существует на самом деле, как устроен наш мир, каким закономерностям он подчиняется. Социальная реальность по-разному истолковывается, в ней просматриваются разные, быстро сменяющиеся тенденции, часто противоположные; философия и наука больше не дают однозначных объяснений происходящего. Современная социальность постоянно испытывает человека на прочность: расщепляет, лишает нравственности, ставит в ситуации, где он не может продолжать жить. Но, вероятно, таковы все переходные времена.
Не менее разрушительны по своим эгоистическим последствиям технологические новшества. Разве рентостроительство — не результат технологических изобретений в социальной области? Многие экономисты утверждают, что современный кризис — это очередной кризис перепроизводства. Но так ли это? Ведь уже почти два десятилетия аналитики отмечают, что новые технологии способствуют наращиванию негативных последствий. Говорят о неожиданности современного кризиса, употребляют даже такую метафору «мыльные пузыри», возникшие непонятно как, сами собой. Но разве сами собой, естественно? Разве кризису не предшествовали вполне ясные и, казалось бы, научно обоснованные шаги: либерализация экономики, определенная налоговая политика, новые формы кредитования, кредитование рисков, перемещение проблем в другие области, вместо их разрешения, и другие социально-экономические действия, которые породили монблан виртуальных денег, нарушили экономический баланс, подорвали доверие потребителя к финансовым и другим экономическим институтам. Спрашивается, что же не учли социальные теоретики? Много чего. Например, не были продуманы негативные последствия введения новых управленческих технологий и финансовых инструментов, не учли изобретательность граждан, постоянно придумывающих схемы, позво-
ляющие жить не по средствам9, не учитывалась роль критики существующей экономической системы, а также изменение сознания потребителей, вплоть до обвальных процессов почти мгновенного распространения недоверия.
Рассмотрим теперь, какие в истории были способы и пути преодоления эгоизма, который, по сути, представляет собой естественную реакцию человека на кризис культуры и цивилизации. Но предварительно обратим внимание на то, что эгоистическое поведение характерно, прежде всего, для личности, то есть человека, сознательно переходящего к самостоятельному поведению, вначале отличного от общепринятого (Сократ), сознательно пытающегося выстраивать свою жизнь. Такое поведение стало формироваться, начиная с античности, но окончательно сложилось и стало массовым оно только в Новое время10.
Однако уже в античной культуре происходит дифференциация личности. Большую роль здесь сыграли философы. Платон и Аристотель ориентировали становящуюся античную личность на идеи справедливости, блага, даже Бога (Разума), понимаемого, конечно, философски. Это не означает, что в античности не было других типов индивидуальности. К закату античной культуры в Риме сложился тип личности, можно сказать, прямо противоположный платоновскому. Здесь идея заботы о себе была понята эгоцентрически, как своеволие, как стремление удовлетворить любые свои желания, какими бы странными или даже
9 «Пока еще, — пишет Питер Друкер, — мало кто пользуется одновременно 25—30 карточками; но число таких потребителей быстро увеличивается. С помощью кредитных карточек их владельцы могут получить кредит и поддерживать его на уровне, порой значительно превышающем их подлинную кредитоспособность. Их совершенно не волнует высокая процентная ставка, поскольку они вовсе не собираются возвращать полученную ссуду. Они манипулируют карточками, перемещая деньги с одного счета на другой, благодаря чему выплачивают лишь очень небольшие, подчас символические проценты<...> это действительно новый вид денег <...> Сегодня нет страны, которая имела бы иммунитет от внезапных скачков валютного курса по той простой причине, что мир затоплен "виртуальными деньгами", но такими, которые не обеспечивают приемлемого сочетания прибыльности и ликвидности» (Друкер П. Ф. Задачи менеджмента в XXI веке. М.; СПб.; Киев, 2002. С. 47—48, 101).
10 По отношению к человеку, не ощущающему себя личностью, живущему как все, трудно говорить об эгоистическом поведении, ведь он не строит сознательно свою жизнь и не может быть поэтому оценен как живущий только для себя или, наоборот, думающий о других, помогающий другим и обществу.
чудовищными с точки зрения других людей они ни были11.
С точки зрения представлений о справедливости и благе, более широко — необходимом социальном порядке, особенно, если считать, что реальность должна быть только такой, жизнь общества и отдельных людей, как правило, выглядит неправильной, эгоистической. Поэтому уже в античности появляются социальные пионеры, пытающие изменить и перестроить общественную жизнь и людей. Но если Сократ просто рассказывал, как правильно жить, и старался сам жить достойно, то его знаменитый последователь — Платон встал на позицию сознательного реформирования и своей, и общественной жизни. В «Государстве» великий философ не только мыслит проектно по отношению к общественному устройству («Так давайте же, — говорит он устами Сократа, — займемся мысленно построением государства с самого начала. Как видно его создают наши потребности»12), но и обсуждает условия реализации такого «проекта». К ним Платон относит наличие самого проекта и соответствующих знаний (заимствованных им из других своих работ), подготовку из философов, если можно так сказать, государственных работников и реформаторов, решивших посвятить свою жизнь общественному переустройству, наконец, поиск просвещенных правителей.
«Между тем, — говорит Сократ, — достаточно появиться одному такому лицу, имеющему в своем подчинении государство, и человек этот совершит все то, чему теперь не верят <. > Ведь если правитель будет устанавливать законы и обычаи, которые мы разбирали, то не исключено, что граждане
11 Читая Гая Светония Транквилла «Жизнь двенадцати цезарей», холодеешь: цезари, которых иногда даже величали «божественными», предавали, убивали, отравляли не только чужих, но и своих близких, прелюбодействовали, погружались во всевозможные, немыслимые формы разврата. Низость, жестокость, коварство, сладострастие, порок, извращенность — все эти и много других крайне отрицательных черт характера были присущи цезарям. Конечно, римских императоров развращала неограниченная власть, но дело не только в этом. Платоновская «забота о себе» действительно могла быть понята не только как путь к справедливости и добру, путь к богу, но и как путь именно к себе, к своим страстям, своим наслаждениям.
12 Платон. Государство // Собр. соч. : в 4 т. — Т. 3. — М.,
1994. — С. 130.
охотно станут их выполнять»13. Понимает Платон и то, что без кардинальной переделки человека (то есть не выводя людей из «пещеры на солнечный свет») создать новый общественный порядок невозможно. Основные надежды здесь Платон возлагает не на принуждение, а убеждение, поощрение и образование. «Если же кто станет насильно тащить его по крутизне вверх, в гору и не отпустит, пока не извлечет его на солнечный свет, разве он не будет страдать и не возмутится таким насилием? А когда бы он вышел на свет, глаза его настолько были бы поражены сиянием, что он не мог бы разглядеть ни одного предмета из тех, о подлинности которых ему говорят»14.
Как известно, ни один из проектов переустройства государства Платону осуществить не удалось. Он не нашел просвещенного правителя и не смог увлечь своими идеями свободных граждан. Не удивительно поэтому, что на склоне лет Платон с горечью пишет в «Законах»: «всему указанному сейчас вряд ли когда-нибудь выпадет удобный случай для осуществления, так, чтобы все случилось согласно нашему слову. Вряд ли найдутся люди, которые будут довольны подобным устройством обще-ства<. > Все это точно рассказ о сновидении, точно искусная лепка государства и граждан из воска!»15.
Но в отношении лично себя замысел — припомнить, занимаясь философией, мир идей и богов, который душа созерцала до рождения, — Платону вполне удался. В самом конце своей жизни он писал о себе в третьем лице: «Такой человек, даже восполнив смертью удел своей жизни, на смертном одре не будет, как теперь иметь множества ощущений, но достигнет единого удела, из множественности станет единством, будет счастлив, чрезвычайно мудр и вместе блажен»16.
Итак, Платон намечает сразу два пути преодоления эгоизма — перестройки дру-
13 Платон. Государство // Собр. соч. : в 4 т. — Т. 3. — М., 1994. — С. 283.
14 Там же. — С. 296.
15 Платон. Законы // Собр. соч. : в 4 т. — Т. 4. — М., 1994. — С. 198.
16 Платон. Послезаконие // Собр. соч. в 4 т. — Т. 4. — М., 1994. — С. 458.
гих и общества (что у него не получилось) и переделки себя самого, что, напротив, удалось.
Маркс пытается перестроить общество и других, но, заметим, не себя. При этом, очевидно, к своему удивлению, он показывает в «Капитале», что капиталисты, крадущие у рабочих прибавочную стоимость, то есть действующие эгоистично, на самом деле остаются, как сегодня говорят, в правовом поле. «Мы видим, — пишет Маркс, — что если не считать весьма растяжимых границ рабочего дня, то природа товарного обмена сама не устанавливает никаких границ для рабочего дня, а следовательно, и для прибавочного труда. Капиталист осуществляет свое право покупателя, когда стремится по возможности удлинить рабочий день и, если возможно, сделать два рабочих дня из одного. С другой стороны, специфическая природа продаваемого товара (труда рабочего. — В.Р.) обусловливает предел потребления его покупателем, и рабочий осуществляет свое право продавца, когда стремится ограничить рабочий день определенной нормальной величиной. Следовательно, здесь получается антиномия, право противопоставляется праву, причем они в равной мере санкционируются законом товарооборота. При столкновении двух равных прав решает сила»17 (выделено нами. — В.Р.).
Другими словами, если это и эгоизм, то какой-то нормальный. Здесь невольно вспо-
17 Маркс К. Капитал. — Т.1. — М., 1978. — С. 246.
Интересно, обнаружив в исследовании, что исходные постулаты (о краже, несправедливости, частной собственности) не верны, Маркс не стал их пересматривать. Спрашивается почему? Не потому ли, что не считал нужным прислушиваться к мнению общества, встав только на сторону пролетариата. А также не потому ли, что ощущал себя социальным инженером, который должен и может переделать жизнь людей. Еще одно соображение. Последняя фраза в приведенной цитате знаменательна! С одной стороны, она есть констатация реального развития событий в период первоначального накопления и дальше (борьбы за пределы рабочего дня и приемлемые условия труда), с другой — известного убеждения Маркса, что борьба классов — движущая пружина социальной истории. Однако дальнейшая история капитализма показала, что хотя сила, действительно, важный фактор, наряду с ней есть и другие — общество, право, новые производственные и технологические возможности, позволяющие поднять уровень значительной части трудящихся, эволюция новоевропейской личности, пошедшей на компромисс и большую законность. Кстати, если обратиться к нашей стране, то сегодня на каждом шагу мы видим, как право противостоит праву и в ход пускается сила. Видя это, реформатор невольно впадает в уныние. И напрасно, история показывает, что сила только один из факторов этого сложного процесса.
минается также история с формированием капитализма и либерализма. В одной из своих книг В.А. Беляев рассматривает вызов, в связи с которым возникали эти реалии. Он, в частности, анализирует ответ Адама Смита на памфлет Бернарда Мандевиля, доказывающего, что общество погрязло в пороках и эгоизме, которые обеспечивают, как это ни странно, благосостояние его членов. «Памфлет Мандевиля, — цитирует В. Беляев «Историю экономических учений», — отразил реалии жизни и задел "за живое" британскую публику. Многие восприняли его как вызов общественному мнению. Наиболее полный ответ на этот вызов появился спустя более чем полвека. Его дал А. Смит <...> В основе критической сатиры Мандевиля было противопоставление формировавшегося нового буржуазного уклада жизни и христианской морали. Смит попытался переосмыслить сами эти сложившиеся моральные установки с учетом изменений в обществе. Он воспринимает логику рассуждений Мандевиля, но при этом почти полностью освобождает ее от морально критического начала, которое составляло главную мысль "Басни.". Смит как бы переворачивает аргументацию: раз следование частным интересам обеспечивает общественное благо, значит, эти интересы следует признать скорее благотворными и потому естественными.
Смит верил, что каждый человек лучше других знает свои интересы и вправе свободно им следовать<...> Смит писал, что человек, преследующий свои интересы, "часто более действенным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится служить им". Таков смысл знаменитого образа "невидимой руки", направляющей человека к "цели, которая совсем и не входила в его намерения"»18. Дальше Беляев цитирует Канта, который, с его точки зрения, в работе «К вечному миру» обобщил подход А. Смита, заложив исходные принципы либеральной стратегии. При этом Кант ставит своей задачей преодолеть не только, так сказать, экономический эгоизм, но и еще, по меньшей мере, четыре эгоизма.
18 История экономических учений : Учебное пособие. — М., 2003. — С. 45—46.
Действительно, в Европе, начиная с XVI столетия, процветал эгоизм сразу в нескольких областях. «Конфессиональный эгоизм» породил религиозные войны, «властный эгоизм» — абсолютизм королевской власти и деспотию, «экономический» («стяжательский») — богатство одних и бедность других, «когнитивный эгоизм» — желание вырвать у природы её тайны (эксперимент как пытка природы, чтобы она приоткрыла свои подлинные законы19), наконец, предшествовал этим эгоизмам еще один — «эгоизм личности», желающей действовать совершенно свободно20. Европейская культура возникает именно в связи с преодолением этих пяти эгоизмов. Религиозные войны разрешились принятием принципа свободы вероиспове-дования. Абсолютизму и деспотии власти были противопоставлены парламент, естественное право и гражданское общество. Рыночные баталии были введены в русло экономических законов. Когнитивный эгоизм был удовлетворен в рамках естествознания и инженерии. Свобода личности была поставлена Кантом в контекст морали и права. В Европе сложились институты религии, права и государства, экономики, науки, морали; в сумме то, что мы называем капитализмом и либерально-демократическим обществом. То есть можно говорить еще об одном пути преодоления эгоизма — институциональном. Эгоизм преодолевается путем построения новых институтов.
Но с тех пор много воды утекло. Развитие нашей цивилизации привело к такому усложнению жизни, что и капитализм и либерально-демократические институты в значительной степени себя исчерпали, во всяком случае,
19 Слово «подлинный» пришло из словосочетания «подлинная правда», что означает буквально «правда, сказанная под длинниками». Длинником назывался кнут, применяемый при пытках.
20 «И Веттори, считающий себя набожным, исправно по праздникам слушающий мессу, и Макьявелли, испытывающий
откровенное отвращение к монахам и церковникам, — пишет Л.М. Баткин, — оба они ведут себя так, словно традиционной морали никогда не существовало<...> нельзя не расслышать
полемических интонаций в повторяющейся на разные лады формуле индивидуальной независимости: надо "жить свободно и без оглядки", "вести себя по-своему, не перенимая чужого", "вести себя на свой манер", "заниматься своими делами на собственный лад". За этим целая новая программа человеческого существова-ния<...> Индивид должен сам решать, что ему подходит» (Баткин Л.М. Понятие об индивиде по переписке Никколо Макьявелли с Франческо Веттори и другими // Человек и культура. М., 1990. С. 218—219).
переживают глубокий кризис. Вадим Беляев старается показать, что характерные для нашего времени процессы глобализации и другие социальные трансформации, начиная с формирования индустриального производства, имеют общий источник, а именно: становление либеральной доктрины и институтов (рынок, право и др.), естествознания как их когнитивной основы и инженерии как материального воплощения и подтверждения либерального мировоззрения21.
С этим вполне можно согласиться, с одной поправкой. Почти с самого начала либерализм, точнее его принципы, использовались в двух разных контекстах: для решения практически противоположных задач. С одной стороны, в ситуациях, действительно, требующих решений либерального толка, то есть задающих пространство сосуществования разных социальных и ценностных стратегий. С другой стороны, принципы либерализма, особенно начиная с прошлого века, использовались для прикрытия и продвижения прямо противоположных нелиберальных способов деятельности: развертывания коррупции, использования институциональных структур не по назначению, создания технологий, позволяющих преодолевать равные условия, и прочее.
Оказалось, что именно либерализм служит прекрасным инструментом для становления нового, более «махрового» эгоизма. В либеральном облачении он выглядел не как эгоизм, а наоборот, как современный гуманизм и альтруизм, хотя, по сути, это был дикий волк в овечьей шкуре. Отчасти понят-
21 «Новоевропейская культура, — пишет Беляев, — рождается в контексте религиозных войн, противостоянии рождающихся национальных государств. Обобщенно выражаясь, либерализм рождается в контексте противоборства объективированных ценностных систем «клиновидной формы», на вершинах которых стоит та или иная религиозная метафизика. Либерализм неизбежно должен был стать ответом на этот тип противостояния. Как либерализм на него отвечает? Изменением «ценностной геометрии культуры». Ставя в качестве первоочередных ценности земного существования, необходимые всем, приемлемые всеми, либерализм задает универсальную базу интеркультурной социальности — социальности, в которой могут сосуществовать какие угодно ценностные системы, с какой угодно направленностью. Единственным наложенным на них ограничением является ненарушение описанной базовой системы ценностей. Таким образом, все традиционные ценностные системы могут входить в либеральную интеркультуру на правах ценностных образований второго уровня. Сначала «общечеловеческие ценности» — потом все остальные. Хочу обратить внимание на то, что так построенная интеркультурная социальность потенциально является «глобальной социальностью». Ее задачей и является снятие противостояний культур — ценностных систем «клиновидной формы» (Беляев В. А. Философия управления между теорией менеджмента и философией культуры. М., 2001. С. 83—84).
но, почему стали возможны такие превращения. Уже на заре либерализма-капитализма для него были характерны двойные стандарты (для своих граждан равенство и свобода, но не для тех, кого эксплуатировали); кроме того, характерные для второй половины XIX и ХХ столетий экспансия либерализма за пределами своей «родины» (Англии, Франции, Германии, США) и изобретение новых технологий позволяли преодолевать «невидимые руки» рынка и других либеральных институтов22.
Но и социалистические принципы в нашей стране имели двойные стандарты: равенство наряду с неравенством (сословном и номенклатурном), соблюдение законов и права наряду с вопиющим их несоблюдением (борьба с врагами народа, к которым на разных этапах причисляли практически всех), отрицание рынка и других капиталистических институтов наряду с деформированным их использованием и прочее.
Еще один путь не столько преодоления эгоизма, сколько разрыва между идеалами личности и социальной реальностью, включающей других, предложил эзотеризм. Здесь утверждается, что главное — это собственное спасение, а мир и социальность последуют за прорвавшейся в будущее гениальной личностью. Например, известный эзотерик Шри Ауробиндо Гхош пишет следующее. «Массовое сознание всегда менее развито, чем сознание более развитых личностей, и прогресс зависит от того, в какой мере общество готово принять влияние индивидуального сознания <...> Совершенное общество
22 Сравни. «Реальность существования буржуазных обществ, — пишет Беляев, — или, как их еще можно называть, либеральных обществ, основывается не только на принципах либерализма, но и на принципах, которые в той или иной степени противоречат либеральным <...> Развитые буржуазные страны, распространяя свое влияние на весь мир, трансформируют элиты колониальных стран, отчасти массовое сознание этих стран, создавая у них стремление к буржуазным ценностям, сохраняют, тем не менее, свое положение развитого центра. Это логично. Это нелиберально, но это выгодно <...> Процесс глобализации в целом оказывается не прямым следствием либеральной стратегии. Идеалы либерализма часто используются для прикрытия простых корыстных интересов индивидов, групп, государств. Глобализация несет мир с увеличивающейся скоростью в некое "что-то" и "куда-то" <...> Если иметь в виду, что глобализация только отчасти сопровождается либерализацией (а возможно, вообще находится по ту сторону логики либерализации), то возникает апокалипсическая тревога» (Беляев В. А. Философия управления между теорией менеджмента и философией культуры. М., 2001. С. 89, 90).
может существовать только благодаря совершенству его членов, индивидуумов, и это совершенство может быть достигнуто только сознательно каждым существом и открытием всеми духовного единства и единства всей жизни <...> Заблуждающееся человечество всегда мечтало об улучшении своего окружения посредством изменения государственного устройства и общества, но внешнее окружение может быть усовершенствовано только посредством внутреннего совершенствования индивидуума. Наша внешняя жизнь отражает только то, что внутри нас, — нет способа, который мог бы спасти нас от закона нашего собственного существа<...> Совершенное общество не может быть создано людьми или состоять из людей, которые сами несовер-шенны<...> Если предположить, что такое завершение эволюции предназначено и что человек должен стать посредником, то нужно заметить, что это будет относиться только к немногим, особо развитым людям, которые создадут новую расу людей и начнут движение к новой жизни. Как только это произойдет, остальное человечество отойдет от духовного стремления, так как это уже будет ненужным для замысла Природы, и останется в его нормальном состоянии покоя и неподвижности»23.
23 Цит. по Розин В. М. Путешествие в страну эзотерической реальности. — М., 1998. — С. 87—109.
Сравни. «Но общее постановление задачи, — пишет А.И. Герцен еще в конце 70-х г. XIX в., то есть задолго до Ауробиндо, — не дает ни путей, ни средств, ни даже достаточной среды. Насильем их не завоюешь. Подорванный порохом весь мир буржуазный, когда уляжется дым и расчистятся развалины, снова начнет с разными изменениями какой-нибудь буржуазный мир. Потому что он внутри не кончен и потому еще, что ни мир построяющий, ни новая организация не настолько готовы, чтоб пополниться, осуществляясь. Ни одна основа из тех, на которых покоится современный порядок, из тех, которые должны рухнуть и пересоздаться, не настолько почата и расшатана, чтоб ее достаточно было вырвать силой, чтоб исключить из жизни<...> Пусть каждый добросовестный человек сам себя спросит, готов ли он? Так ли ясна для него новая организация, к которой мы идем, как общие идеалы — коллективной собственности, солидарности, — и знает ли он процесс (кроме простого ломанья), которым должно совершиться превращение в нее старых форм? И пусть, если он лично доволен собой, пусть скажет, готова ли та среда, которая по положению должна первая ринуться в дело<...> Народы все вынесли, потому что ничего не понимали ни тогда, ни после; середина вся растоптана и втоптана в грязь<...> Длинное, тяжелое время дало досуг страстям успокоиться и мыслям отстояться, дало досуг на обдумывание и наблюдение <...> Я не верю в прежние революционные пути и стараюсь понять шаг людской в былом и настоящем, для того чтоб знать, как идти с ним в ногу, не отставая и не забегая в такую даль, в которую люди не пойдут за мной — не могут идти <...> Нельзя людей освобождать в наружной жизни больше, чем они освобождены внутри. Как ни странно, но опыт показывает, что народам легче выносить насильственное бремя рабства, чем дар излишней свободы» (Герцен А. И. Письма в будущее. М., 1982. С. 435—451).
История эзотеризма показывает, что эзотерический путь до конца могут пройти лишь отдельные, исключительные личности, которых я называю «гениями эзоте-ризма». К тому же многие эзотерические учения проповедуют как раз своего рода эгоизм. Например, исследователь буддизма Г. Ольденберг отмечает, что, если Христос завещал людям любовь («возлюби ближнего как самого себя»), то Будда — честность. В одной из своих проповедей Будда говорит: «Все скорби и жалобы, все страдания в мире какого бы то ни было рода происходят благодаря тому, что любо человеку; где нет любви — и они не возникают. Поэтому радостны и свободны от скорби люди, которые ничего в мире не любят. Поэтому тот, кто стремится туда, где нет ни скорби, ни печали, не должен ничего любить в мире»24. Как ни жестоко звучит эта мысль, она вполне в духе эзотерических учений.
Но тогда совершенствование нравственности может нам помочь в преодолении нашего эгоизма? Конечно — может, если только у человека получиться преодолеть свою природу. Внешние социальные условия благоприятствуют этой работе, к тому же ясно, в каком направлении нужно совершенствовать свою нравственность. Однако проблема как раз в том, что первое очень трудно реализовать (практически невозможно), второе не имеет место (напротив, современная социальность блокирует наши нравственные усилия), а третье, то есть направление нравственного совершенствования, в настоящее время принципиально неизвестно.
Наконец, рискну предложить еще один вариант преодоления эгоизма, который я сам исповедую. В отличие от марксистов, я думаю, что социальная инженерия невозможна, а общество и другие, отличные от нас люди — не пустой звук и не материал для преобразований. На общество можно оказать влияние, но только в том случае, если наши идеи и поступки оказываются в «зоне его ближайшего развития», так сказать, отвечают на реальные вызовы и проблемы, волнующие
24 Ольденберг Г. Будда. Его жизнь и община. — М., 1890.
Цит. по: Розин В. М. Эзотерический мир. Семантика сакрального текста. — М., 2002. — С. 67—68.
общественность. Однако если мы правильно мыслим и действуем, то отчасти мы эту зону и формируем, но понятно, что не мы одни заняты этим делом.
На мой взгляд, всякое действие конкретно, контекстуально и ситуативно. Например, сегодня российское общество расколото и пассивно, зато сильны всякие манипуляторы сознанием людей от власти и бизнеса. Не сложились нормальный рынок, право, парламент и другие либерально-демократические институты. Чиновники и власть всех уровней заняты тем, что изобретают схемы, позволяющие извлекать доход из своих рабочих мест, должностей и статусов. В обществе эффективны насилие и цинизм. Не продолжаю, все это широко обсуждается в Интернете и некоторых СМИ. Спрашивается, о каком прямом социальном действии («конкретном пути решения социальных проблем», как пишет Беляев) можно говорить в такой ситуации? Да и возможно ли оно? Скорее приходится действовать в заданных обстоятельствах. Поясню.
Во-первых, я стараюсь действовать на своем месте, а не решать глобальные общероссийские или мировые проблемы. Мое место — философа, методолога, культуролога и педагога. Я размышляю, решаю проблемы, пишу статьи и книги, преподаю, обсуждаю современную жизнь со своими друзьями и студентами. Я надеюсь, что моя деятельность и работа делает лучше и эффективнее и меня самого и тех, с кем я общаюсь.
Во-вторых, я думаю, что в настоящее время в России невозможно построить либерально-демократические институты и общество, и потому, что для этого не созрели условия, но также и потому, что, возможно, в России сложатся какие-то другие социальные институты и организмы, отличные от западных (в ходе их проектирования нужно осмыслить и западный, и отечественный опыт). Поэтому свою задачу я понимаю, как осмысление и анализ условий, которые необходимо создавать, чтобы Россия продвигалась к лучшей жизни. При этом, как философ, я обсуждаю и сами кри-
терии, и понятия «лучшей жизни», «условий», «ответов на вызовы времени» и пр.
В-третьих, моя миссия как философа и методолога состоит также в анализе сознания и мифов россиян, в критике этих мифов, в разработке схем, позволяющих указать и ввести новую реальность.
В-четвертых, в ситуации снижения культуры, нравственного одичания и агрессии, направленной против «слишком умных и культурных», я стараюсь поддержать всех «своих».
В-пятых, всерьез считаю работу в отношении самого себя (объективный анализ своего поведения, осмысление своих предпочтений и ценностей, противостояние тому в себе, с чем я не могу согласиться, продумывание смысла своей жизни и пути спасения) тем, что работает и на другие мои действия, делает их более эффективными.
Думаю, перечисленные пункты моего самоопределения и жизнедеятельности можно считать достаточно ясным прочерчиванием пути и способов решения. Но, конечно, моего личного пути и решения, а также, возможно, тех, кому он может приглянуться.
Отчасти я все же сторонник либеральной доктрины, но осмысленной и пропущенной через мою личность и российские условия. При этом, конечно, нужно понять, что в этом случае от либеральной доктрины останется. Если «ничего» или «рожки да ножки», то можно будет говорить еще об одном вызове времени — необходимости обсуждения и выращивания новой социальной доктрины. Как показывает история, на решение таких задач часто уходит не одно столетие. А жить и действовать нужно постоянно. Поэтому, мне кажется, необходимо двигаться одновременно в двух горизонтах — работать на текущее время и ситуацию и на будущее.
Еще раз подчеркну, современный эгоизм — это реакция на глубокий кризис нашей цивилизации, и существуют разные пути его преодоления: религиозный, эзотерический, институциональный, «авторский» (в последнем случае у каждого свой). Однако ясно, что только поддержанные друг другом эти пути и способы жизни выведут человечество на новый, менее эгоистический тип цивилизации и культуры.
Статья выполнена в рамках гранта РГНФ 12-03004408а «Очерки теории исторической динамики культуры»
ОЦИАЛЬНЫЕ ФУНКЦИИ КУЛЬТУРЫ
А. Я. Флиер
Московский гуманитарный университет
Статья посвящена рассмотрению основных социальных функций культуры, изучение которых в настоящее время представляется наиболее актуальным. При этом обосновывается понимание культуры как наиболее общей формы осуществления человеческой социальности.
Ключевые слова: культуры, социальные функции, обеспечение коллективного характера жизни людей.
The article is devoted to basic social functions of culture, the study of which now appears to be most relevant. At the same time grounded understanding of culture as the most common forms of human sociality. Key words: culture, social functions, ensuring the collective nature of human life.
1997-0803 ВЕСТНИК МГУКИ 4 (48) июль-август 2012 19-25 19
