CC BY
406
Экология
Вестник ДВО РАН. 2012. № 2
УДК 574.583
О.Н.ЛУКЬЯНОВА, С.А.ЧЕРКАШИН, М.В.СИМОКОНЬ
Обзор современного
экологического состояния
залива Петра Великого (2000-2010 гг.)
Обобщены данные об экологическом состоянии зал. Петра Великого в 2000—2010 гг. Рассмотрены химические и биологические виды загрязнения и воздействие на биоту. Установлено, что состояние сообществ бентоса и рыб стабильно, снижение антропогенного воздействия после спада промышленного производства способствовало нормализации обстановки в заливе.
Ключевые слова: залив Петра Великого, химическое и биологическое загрязнение, биотестирование, молекулярные биомаркеры, бентосные сообщества, ихтиофауна.
The review of modern ecological state of Peter the Great Bay (2000-2010). O.N.LUKYANOVA, S.A.CHER-KASHIN, M.V.SIMOKON (Pacific Research Fisheries Centre, Vladivostok).
Comprehensive data on ecological condition in Peter the Great Bay in 2000-2010 are integrated. Modern levels of chemical and biological pollution and effects on biota are reported. It has been determined that the conditions of benthic and fish communities are stable. The decrease of anthropogenic impact due to decline of industrial activity helped to improve environmental situation in the Bay.
Key words: Peter the Great Bay, chemical and biological pollution, biotesting, molecular biomarkers, benthic communities, fish communities.
Залив Петра Великого, расположенный в северо-западной части Японского моря, на границе умеренной и субтропической зон, характеризуется многообразием прибрежных грунтов, физико-химических условий среды, сложностью гидрологического режима. Все это служит основой высокого биоразнообразия, значительной биопродуктивности и самоочищения прибрежных вод. Один из важных факторов, определяющих современное состояние биоты залива, - антропогенное воздействие, уровень и биологические эффекты которого достаточно подробно охарактеризованы [5, 22, 24].
В настоящее время проблема антропогенного загрязнения океана по-прежнему актуальна. Цель данной работы - анализ современного экологического состояния зал. Петра Великого и изменений, произошедших в нем за последнее десятилетие.
Ведущими в распределении и развитии биоты здесь остаются естественные абиотические факторы, в частности глобальное потепление, которое имеет свои особенности: за последние 50 лет средняя температура поверхностных вод в зал. Петра Великого увеличилась почти на 0,6, в бухте Золотой Рог - на 0,96°С, в зал. Находка уменьшилась на 0,22°С [7]. Таким образом, распределение температурных аномалий в прибрежной зоне зал. Петра Великого неоднородно. Изменение температуры не повлияло на величину рН морской воды, закисление прибрежных вод не отмечено.
Соленость вод варьирует от 19,4 -27,7 pps летом до 33,8-34,4 pps зимой в зависимости от влияния морских течений, градиента речного стока и др. Влияние солености прослеживается, например, по градиенту биоразнообразия макробентоса на литорали, о котором
* ЛУКЬЯНОВА Ольга Николаевна - доктор биологических наук, ведущий научный сотрудник, ЧЕРКАШИН Сергей Александрович - кандидат биологических наук, старший научный сотрудник, СИМОКОНЬ Михаил Витальевич - кандидат биологических наук, заведующий лабораторией (ТИНРО-Центр, Владивосток). *E-mail: [email protected]
в свое время писал академик О.Г.Кусакин. Отмечено, что в эстуарной зоне Амурского залива встречаются 21 вид моллюсков и 6 видов полихет, в островной - 63 вида моллюсков и 37 видов полихет [12].
Нарушение кислородного режима регулярно происходит во внутренних районах залива [6, 31]. Содержание кислорода в прибрежных водах понижается по мере роста температуры вплоть до минимума в августе-сентябре, достигая у дна на отдельных участках 2-3 мг/л (30-40 % насыщения). В этот же период обычно наблюдаются заморы. Содержание кислорода в придонных слоях менее 50% в 2005-2007 гг. определено примерно на трети площади Амурского залива, преимущественно в местах с пониженным рельефом дна [30].
Химическое загрязнение залива подробно исследовано к началу 2000-х годов [5, 22, 24]. Отмечено, что снижение промышленного производства в Приморье в 1990-х годах способствовало уменьшению загрязнений прибрежных акваторий. Как следствие, к 2001 г. выявлены достоверные отрицательные тренды содержания поллютантов в морской среде Амурского и Уссурийского заливов и бухты Золотой Рог [2]. По сравнению с 1980-1990 гг. в донных осадках Амурского залива снизилось содержание нефтяных углеводородов (НУ) и кадмия, в Уссурийском заливе и бухте Золотой Рог - НУ ДДТ и кадмия. Эта тенденция продолжилась в 2000-е годы [34].
В 2010 г. качество вод бухты Золотой Рог изменилось с VI класса («очень грязные») на V («грязные»), прол. Босфор Восточный - с V на IV («загрязненные») [9]. Не изменился класс качества вод Уссурийского залива (IV) и залива Находка (III - «умеренно загрязненные»).
В 2004-2006 гг. сотрудниками ТИНРО-Центра проведены исследования содержания НУ и тяжелых металлов в воде и донных отложениях (ДО) на 45 станциях в Амурском и 37 станциях в Уссурийском заливах. Средняя концентрация НУ в воде на западе кутовой части Амурского залива составила 0,2 мг/дм3, что в 4 раза превысило ПДК для рыбохо-зяйственных водоемов (0,05 мг/л). В грунтах этого же района уровни НУ находились в пределах 31-64 мг/кг. В условно-фоновом районе у о-ва Рейнеке НУ в воде не превышали 0,1, в ДО - 20 мг/кг. В районах выпуска стоков г. Владивосток концентрации НУ в воде -0,35-0,45, в грунтах - 150-200 мг/кг, что говорит о хроническом характере загрязнения. Самая высокая концентрация НУ в воде (0,95 мг/дм3) зарегистрирована в западной части прол. Босфор Восточный, где также выявлено максимальное содержание НУ в грунтах, причем их распределение здесь сходно с распределением НУ в поверхностных водах: западнее мыса Токаревского - 441 , восточнее - 370 мг/кг [35]. В воде Спортивной Гавани выявлены следы полиароматических соединений (менее 0,0005 мкг/дм3); впервые обнаружены следы алкилфенолов, обладающих ксеноэстрогенным эффектом [26] и способных менять гормональный фон организмов, вызывая дисбаланс репродуктивной системы, а в отдельных случаях - и феминизацию самцов. В Уссурийском заливе концентрации НУ в воде на 40% площади не превышают ПДК; минимальные значения (< 0,01 мг/л) отмечены в юго-западной части залива, где практически не ведется хозяйственная деятельность (акватория между островами Рейнеке и Ахлестышева). Наибольшее (> 30 раз) превышение ПДК отмечено в районах бухт Горностай и Большой Камень [18].
Изменение биогеохимической ситуации на прибрежных акваториях Приморья имеет локальный характер. В Амурском и Уссурийском заливах обнаружены районы с повышенными относительно фоновых концентрациями тяжелых металлов в поверхностном слое ДО - как правило, в прибрежной зоне, примыкающей к г. Владивосток (рис. 1). Основными источниками загрязнения здесь являются места выпуска необработанных муниципальных и промышленных сточных вод, портовое хозяйство, свалки бытовых отходов и золоотвал ТЭЦ-2. Максимальные концентрации кадмия, меди, мышьяка, ртути, свинца, цинка отмечены в Уссурийском заливе, возле городской свалки твердых бытовых отходов (ТБО), а также в прол. Босфор Восточный. Повышенные концентрации алюминия, кобальта, железа, марганца, никеля и хрома приурочены к эстуарным зонам, испытывающим влияние терригенного стока.
а
(Л
|дС<| (Ог
I
1дСс1 (ОгсПпагу Кпдтд
ииигОбЬд
О
Атиг041д
О
АтиНдСс) (ОгсИпагу Кпдтд
Атиг1дСс1 (ОгсЛпагу Кпдтд
и5виг061од
1дСи (ОгсПпагу Кпдтд)
1дСи (ОгсПпагу Кпдтд)
Атиг041д
Атиг1дСи (ОгсПпагу Кг1дтд)
Атиг1дСи (ОгсПпагу Кпдтд)
Рис. 1. Пространственное распределение кадмия и меди (десятичные логарифмы концентраций, мг/кг сухой массы) в донных отложениях Уссурийского (а) и Амурского (б) заливов
Расчет коэффициента накопления ББ (отношение актуальных концентраций металла к его концентрации у о-ва Рейнеке, нормализованных по железу) с целью нивелирования различий гранулометрического состава осадков позволил ранжировать акватории зал. Петра Великого по степени накопления металлов в донных отложениях. Так, возле свалки ТБО в Уссурийском заливе значения ББ достигали 21,9; 60; 13,5; 16,1 для С^ Си, Н^ и РЬ, соответственно, что свидетельствует о сильном (и даже экстремально сильном в случае меди) загрязнении ДО в этом районе.
Исследование распределения металлов в воде, взвеси, донных осадках и гидробионтах в экосистемах морских мелководий зал. Петра Великого выявило тенденцию снижения уровней концентраций металлов от эстуарных зон к открытой части залива [36].
Установлено, что к 1980-м годам содержания 2п, Си, РЬ, N1 в ДО Амурского залива увеличились в 1,5-5 раз по сравнению с фоновыми концентрациями, наблюдавшимися до 1900 г. Однако за последние 20 лет отмечено снижение этого показателя: так, содержание ^ уменьшилось в 4 раза [27]. Основная масса ртути поступает в залив со сточными водами г. Владивосток и выносами рек. Максимальное содержание ^ в ДО бухты Золотой Рог и прол. Босфор Восточный - 200-400, в открытой части Амурского залива и Уссурийском заливе ртути не более 100 нг/г [1].
За последние 10 лет концентрации металлов и мышьяка в водорослях, моллюсках, иглокожих и рыбах зал. Петра Великого существенно не изменились. Так, в мягких тканях мидии Грея этот показатель в разных районах составлял: для кадмия - 1,0-3,4; ртути - 0,018-0,032; свинца - 0,02-0,13 мкг/г сухой массы. В мышцах рыб и мягких тканях промысловых моллюсков содержание лб, РЬ, С^ Си, 2п не превышало санитарно-гигиенических норм. В то же время концентрации металлов были выше в моллюсках из районов, испытывающих антропогенный пресс [16].
Несмотря на снижение содержания хлорорганических пестицидов (ХОП) в воде и грунтах залива, суммарное содержание ХОП у мидий СгепотуШиБ grayanus за последние годы увеличилось почти в 10 раз - с 4,5 нг/г в 1996 г. до 20 и 50 нг/г в 2004 г. в Уссурийском и Амурском заливах, соответственно [3, 20]. Отношение концентрации а/у-ГХЦГ в мидиях было выше единицы, что означает преобладание устойчивого изомера а-ГХЦГ и отсутствие свежего поступления у-ГХЦГ - линдана. Коэффициент ДДТ/ДДЕ практически во всех пробах был ниже 1, что также демонстрирует давнее присутствие пестицида в эко -системе. Высокое суммарное содержание ХОП (616 нг/г) с абсолютным преобладанием ДДТ и его метаболитов (450 нг/г) обнаружено у мидий из зал. Посьета - это значит, что в юго-западной части зал. Петра Великого содержание пестицидов выше, чем даже в индустриальной зоне г. Владивосток. Однако в целом уровень ХОП у мидий зал. Петра Великого значительно ниже, чем у представителей экологически сходных групп двустворчатых моллюсков из прибрежной зоны некоторых стран Азиатско-Тихоокеанского региона.
В промысловых рыбах зал. Петра Великого также обнаружены пестициды, например, суммарное содержание ХОП в мышцах тихоокеанской сельди составляло 2,5 нг/г. Выявленные концентрации не превышают допустимых уровней, установленных действующими в России санитарными правилами и нормами.
В 2000-х годах расширены сведения не только о химическом, но и о биологическом загрязнении зал. Петра Великого. Наряду с исследованиями микробных сообществ в прибрежной зоне г. Владивосток [4] значительное число работ посвящено проблеме «красных приливов» и биологических инвазий. Показано, что токсичные микроводоросли регулярно в массовых количествах появляются в заливе. В Институте биологии моря ДВО РАН организован регулярный мониторинг, выявляются новые виды. Причины «цветения» неоднозначны, и только в некоторых случаях прослеживаются корреляции с химическим загрязнением [25].
Экологическую опасность представляют и виды-вселенцы, различными путями попадающие в новые акватории. В порту Владивостока в балластных водах судов
российско-японской и российско-китайской линий обнаружено 45 видов микроводорослей, около 50 видов зоопланктона, среди них есть и чужеродные [11]. В последние годы возрос масштаб вселения новых видов рыб в реки, впадающие в зал. Петра Великого. Например, только в эстуарии р. Раздольная зарегистрировано 11 видов-вселенцев, ставших объектами любительского лова [17]. Известны и другие примеры - появление синего краба Paralithodes platypus, который ранее в зал. Петра Великого не встречался. Начиная с 2002 г. в связи с резким снижением численности установлен запрет на промысел всех шельфовых видов крабов в районах к югу от 47°20' с.ш. При этом весь незаконно выловленный краб, в том числе и синий, изъятый у браконьеров в живом виде, выпущен в море. В общей сложности с 2002 г. по ноябрь 2009 г. выпущено минимум 29 503 экз. синего краба, среди которых были и икроносные самки. Краб вполне адаптировался к новым условиям, стал размножаться и заселять акваторию. Специалисты не рассматривают данную интродукцию как пример экологической опасности и полагают, что в ближайшее время синий краб может стать новым промысловым объектом в зал. Петра Великого [15].
Биологические эффекты образовавшегося в 2000-е годы загрязнения исследованы на различных уровнях организации живых систем - от молекулярного до организмов и сообществ. Молекулярные эффекты изучали с помощью биомаркеров, позволяющих выявить самые ранние изменения в метаболизме особей, пока нарушения на уровне организмов и сообществ еще не проявляются. У мидии Crenomytilus grayanus из загрязненных районов параметры энергетического обмена (активность Mg2+-АТФазы и К+-№+-АТФазы) снижены, а некоторые показатели окислительного стресса повышены по сравнению с мидиями из островной зоны [18, 19, 35]. Так, максимальная активность ключевого фермента биотрансформации органических поллютантов глутатион-8-трансферазы (Г8Т) отмечена у мидий из внутренних районов Амурского и Уссурийского заливов (рис. 2) по сравнению с моллюсками из условно-фонового района (о-в Рейнеке). Отмечена положительная корреляция между активностью Г8Т и концентрацией нефтяных углеводородов в донных осадках из этих же районов.
При изучении показателей окислительного стресса у мидии Грея, анадары, устрицы и мидии тихоокеанской показано, что акватории зал. Петра Великого можно следующим образом ранжировать по степени накопления продуктов окисления у моллюсков: бухта Золотой Рог > бухта Десантная > бухта Сухопутная > прол. Старка [32]. В органах приморского гребешка, мидии Грея из Амурского залива и юго-западной части зал. Петра Великого выявлены различные типы морфологических патологий, в том числе опухоли [29].
Изменения биомаркеров отмечены не только у моллюсков, но и у рыб. У полосатой камбалы из Амурского залива активность Г8Т в летний период была на 10-25 % выше по сравнению с рыбами из Уссурийского залива, что отражает различную антропогенную
Рис. 2. Активность глутатион-З-трансферазы в пищеварительных органах полосатой камбалы и мидии Грея из различных районов Амурского и Уссурийского заливов
2004, 2005
Установлены нарушения в структуре тканей органов рыб. У трех видов камбал из Амурского залива в жабрах обнаружены опухоли и опу-холеподобные структуры, а также различные гистопато-логические изменения в печени, интерреналовой железе и других органах [37].
нагрузку на эти акватории (рис. 2). Удельный показатель воздействия (отношение массы поступающих загрязняющих веществ к единице объема акватории) для Уссурийского залива в середине 2000-х годов был в 25 раз ниже, чем для Амурского [23].
■ а об
2007, 2008
Годы
Рис. 3. Среднемноголетняя динамика относительного обилия индикаторного вида мизид Рагасап1Ьошу81в вр. в летний период в загрязненных (а) и условно-фоновых (б) районах Амурского залива
Исследования репродуктивной функции морских
ежей и моллюсков приморского гребешка и мидии Грея во внутренних районах Амурского залива в начале 2000-х годов показали наличие высоких индексов гистопатологических изменений в гонадах. У морских ежей это обусловило заторможенность гаметогенеза практически у всех самок популяции, асинхронность созревания женских и мужских гонад и, как следствие, отсутствие нереста в оптимальные сроки, т.е. осенью [10].
Действие загрязнения на уровне организмов, популяций и сообществ в локальных участках залива изучено на мелкоразмерных планктонных и эпибентосных ракообразных мизидах [6, 18, 33, 35]. Всего в зал. Петра Великого обнаружено 11 видов рачков. В большинстве районов помимо широко распространенной и массовой в прибрежной зоне дальневосточных морей России эврибионтной мизиды удивительной Neomysis mirabilis многочислен Paracanthomysis sp. - стенобионтный вид мизид, требовательный к качеству окружающей среды. В загрязненных районах обычна мизида авачинская N. awatschensis, преобладание которой свидетельствует о нарушении биоценозов [6, 33]. Численность этих трех видов на глубинах до 2 м летом / весной составляет 95 /100 % от общего количества мизид.
Под воздействием загрязнения на некоторых экологически неблагополучных участках видовой состав и численность мизид сокращаются вплоть до полного исчезновения вида. Это типично для акваторий вблизи крупных прибрежных населенных пунктов (г. Владивосток, г Находка, пос. Славянка и др.) и некоторых внутренних районов - сказывается влияние загрязненного речного стока. При этом ситуация изменчива: в районах, где мизи-ды в какой-то момент исчезли, с уменьшением загрязнения через несколько месяцев или лет они появились вновь [33].
Чувствительным индикатором влияния загрязнения является относительное обилие мизид Paracanthomysis sp., которые многочисленны в зал. Петра Великого с апреля по ноябрь. В загрязненных районах Амурского залива этот вид исчез в 1984 г. и не был обнаружен до 2004 г. (рис. 3). В середине 2000-х годов ситуация стабилизировалась, о чем говорит относительное обилие вида здесь в 2004-2008 гг.
В условно-фоновых районах наибольшее относительное обилие Paracanthomysis sp. отмечено в 2000 г., когда сброс поллютантов со сточными водами по сравнению с 1990 г. уменьшился в 6 раз [23]. В дальнейшем количество этого вида в тех же районах начало
снижаться и в последние годы стало сопоставимо с таковым в 1982-1983 гг. Таким образом, экотоксикологическая ситуация в условно--фоновых районах вернулась к обстановке начала 1980-х годов, а в более загрязненных акваториях даже несколько улучшилась, что не подтверждает прогноз о все нарастающей дестабилизации обстановки в Амурском заливе [22].
Описанные биологические эффекты касаются в основном организмов, обитающих в наиболее загрязненных участках Амурского и Уссурийского заливов. В популяциях и сообществах бентоса и нектона зал. Петра Великого ситуация в целом вполне удовлетворительна. В 2003 г. обследован бентос всего залива на 235 станциях. Это важный показатель, поскольку основные расхождения в результатах разных исследователей часто связаны с типом техники, используемой для сбора проб, и количеством станций. Общая биомасса бентоса в заливе составляла 1,8 млн т, удельная биомасса - 265 г/м2. В Амурском заливе средняя биомасса увеличилась в 4 раза, в Уссурийском заливе - почти в 2 раза по сравнению с 1970-ми годами. Описано 9 типов сообществ, где доминирующими являются виды Масота БсагМо!, Ва1апш ГОБ^аШБ и др. [21]. Пространственная структура и биомасса промысловых и перспективных для промысла беспозвоночных за последние годы не претерпела существенных изменений, хотя ресурсы некоторых особо ценных видов уменьшились. В большой степени это связано с браконьерским промыслом. Восстановление популяций приморского гребешка и трепанга в настоящее время возможно только при условии развития искусственного воспроизводства.
К 2009 г. ежегодная продукция марикультуры в Приморье достигла примерно 2 тыс. т, существенно увеличилось производство приморского гребешка, мидии тихоокеанской, устрицы тихоокеанской, морского ежа Strongy1ocentrotus ШегтеШш, трепанга и ламинарии. По данным ТИНРО-Центра, полученным при обработке актов и нормативных документов хозяйств марикультуры, всего за последнее десятилетие только в зал. Посьета произведено около 6 тыс. т приморского гребешка, а вся товарная продукция марикультуры в зал. Петра Великого составила более 10 тыс. т.
Несмотря на существующее мнение о сокращении в российской зоне Японского моря численности основных промысловых видов рыб в связи с изменением климата [28] и загрязнением, ихтиофауна зал. Петра Великого остается наиболее богатой по видовому составу, и плотность рыбных скоплений здесь высока. Сублитораль имеет самые
800 1
500
400 -300 -200 -100 -
О -I—I--,—I--,—I--,—I--,—I--,—I--,—I--
2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008
Годы
Рис. 4. Улов рыбы и добыча других морепродуктов в Приморском крае, тыс. т
благоприятные условия для питания рыб, в то же время это зона, где влияние загрязнения максимально. Тем не менее только в сублиторали обнаружено 148 видов рыб, или 56 % от всего их количества в заливе. Общая удельная биомасса рыб мало различается в Амурском (11,6 т/км2) и Уссурийском (12,2 т/км2) заливах и в открытой части зал. Петра Великого, несмотря на то что Амурский залив в настоящее время закрыт для промышленного тралового лова, и промысел ведется в основном в Уссурийском заливе. В Амурском заливе воздействие загрязнения от канализационных выпусков отмечается только в бухте Кирпичного завода, где стали меньше уловы многих видов, особенно камбал [13].
К настоящему времени об увеличении уловов говорят и объемы любительского лова. Только в Уссурийском заливе в зимний период насчитывается до 120 тыс. рыболовов-любителей, уловы которых достигают 250 т в год, на порядок и более превышая промышленные уловы по отдельным видам рыб [14].
Данные официальной статистики показывают, что улов рыбы и добыча других морепродуктов в Приморском крае начиная с 2002 г. постоянно увеличиваются (рис. 4) [8].
Таким образом, спад промышленного производства в Приморском крае в 1990-е годы привел к улучшению экологической обстановки в зал. Петра Великого. Эта тенденция продолжилась в 2000-е годы. Отмечено снижение содержания большинства поллютан-тов в морской воде и донных отложениях залива. Общая биомасса рыб и беспозвоночных здесь в целом достаточно стабильна. Основные нарушения на молекулярном и тканевом уровнях наблюдаются у организмов, обитающих в районах с наибольшим антропогенным воздействием - Амурском и Уссурийском заливах. Лучшие экологические условия сохраняются в открытой части зал. Петра Великого.
ЛИТЕРАТУРА
1. Аксентов К.И., Астахов А.С. Антропогенное загрязнение ртутью донных осадков залива Петра Великого // Вестн. ДВО РАН. 2009. № 4. С. 115-121.
2. Белан Т. А., Мощенко А.В., Лишавская Т. С. Долговременные изменения уровня загрязнения морской среды и состава бентоса в заливе Петра Великого // Динамика морских экосистем и современные проблемы сохранения биологического потенциала морей России. Владивосток: Дальнаука, 2007. С. 50-74.
3. Боярова М.Д., Сясина И.Г., Приходько Ю.В., Лукьянова О.Н. Хлорированные углеводороды в гидробионтах залива Петра Великого Японского моря // Экол. химия. 2004. Т. 13, № 2. С. 117-124.
4. Бузолева Л.С., Калитина Е.Г., Безвербная И.П., Кривошеева А.М. Микробные сообщества поверхностных прибрежных вод бухты Золотой Рог в условиях высокого антропогенного загрязнения // Океанология. 2008. Т. 48, № 6. С. 882-888.
5. Ващенко М.А. Загрязнение залива Петра Великого Японского моря и его биологические последствия // Биол. моря. 2000. Т. 26, № 3. С. 149-159.
6. Вейдеман Е.Л., Черкашин С.А., Щеглов В.В. Диагностика состояния прибрежных акваторий: некоторые проблемы и результаты // Изв. ТИНРО. 2001. Т. 128, ч. 3. С. 1036-1049.
7. Гайко Л.А. Особенности гидрометеорологического режима прибрежной зоны зал. Петра Великого (Японское море). Владивосток: Дальнаука, 2005. 151 с.
8. ДВ Экспресс информация: АНО «Научно-технический центр «Дальрыбтехника». 2010. Вып. 15, 16 (148, 149).
9. Доклад об экологической ситуации в Приморском крае / администрация Приморского края. Владивосток, 2011. 121 с.
10. Жадан П.М., Ващенко М.А., Альмяшова Т.Н. и др. Оценка состояния прибрежных экосистем на основе морфофункциональных патологий у донных беспозвоночных // Дальневосточные моря России. Кн. 2. Исследования морских экосистем и биоресурсов. М.: Наука, 2007. С. 591-616.
11. Звягинцев А.Ю., Селифонова Ж.П. Исследования балластных вод коммерческих судов в морских портах России // Рос. журн. биол. инвазий. 2008. № 2. С. 23-33.
12. Иванова М.Б. Исследования литорали дальневосточных морей России под руководством академика О.Г. Кусакина // Вестн. ДВО РАН. 2010. № 4. С. 19-23.
13. Измятинский Д. В. Состав и биомасса рыб в сублиторали залива Петра Великого // Изв. ТИНРО. 2004. Т. 138. С. 66-83.
14. Ким Л.Н., Пиядин Р.Л., Ким Д.М. Любительское рыболовство - только ли любительское? // Изв. ТИНРО. 2010. Т. 163. С. 199-206.
15. Кобликов В.Н., Борилко О.Ю., Пономарёв С.С. О росте численности синего краба (Рaralithodes platypus) в заливе Петра Великого (Японское море) // Изв. ТИНРО. 2010. Т. 161. С. 68-78.
16. Ковековдова Л.Т., Симоконь М.В. Тенденции изменения химико-экологической ситуации в прибрежных акваториях Приморья. Токсичные элементы в донных отложениях и гидробионтах // Изв. ТИНРО. 2004. Т. 137. С. 310-320.
17. Колпаков Н.В., Барабанщиков Е.И., Чепурной А.Ю. Видовой состав, распределение и биологическое состояние чужеродных видов рыб в эстуарии реки Раздольной (залив Петра Великого, Японское море) // Рос. журн. биол. инвазий. 2008. № 2. С. 55-66.
18. Лукьянова О.Н., Черкашин С.А., Нигматулина Л.В. и др. Комплексная химико-экологическая оценка состояния Уссурийского залива (Японское море) // Водные ресурсы. 2009. Т. 36, № 5. С. 615-622.
19. Лукьянова О.Н. Молекулярные биомаркеры энергетического метаболизма мидий при антропогенном загрязнении зал. Петра Великого Японского моря // Экология. 2006. № 3. С. 227-231.
20. Лукьянова О.Н., Боярова М.Д., Черняев А.П. и др. Хлорорганические пестициды в водных экосистемах Дальнего Востока России // Использование и охрана природ. ресурсов в России. 2007. № 2. С. 31-35.
21. Надточий В.А., Будникова Л.Л., Безруков Р.Г. Макрозообентос залива Петра Великого (Японское море): состав, распределение, ресурсы // Изв. ТИНРО. 2005. Т. 140. С. 170-195.
22. Наумов Ю.А. Антропогенез и экологическое состояние геосистемы прибрежно-шельфовой зоны залива Петра Великого Японского моря. Владивосток: Дальнаука, 2006. 300 с.
23. Нигматулина Л.В. Сравнительная оценка поступления загрязняющих веществ со сточными водами на акваторию Амурского и Уссурийского заливов (Японское море) // Современное состояние водных биоресурсов: материалы науч. конф., посвящ. 70-летию С.М.Коновалова (25-27 марта 2008 г., Владивосток). Владивосток: ТИНРО-Центр, 2008. С. 595-600.
24. Огородникова А. А. Эколого-экономическая оценка воздействия береговых источников загрязнения на природную среду и биоресурсы залива Петра Великого. Владивосток: ТИНРО-Центр, 2001. 193 с.
25. Орлова Т.Ю. Красные приливы и токсичные микроводоросли в дальневосточных морях России // Вестн. ДВО РАН. 2005. № 1. С. 27-31.
26. Петрова А.С., Черняев А.П. Определение содержания ксеноэстрогена 4-нонилфенола в водах Амурского залива (Японское море) // Изв. ТИНРО. 2009. Т. 157. С. 168-174.
27. Поляков Д. М. Многолетние изменения концентрации тяжелых металлов в донных отложениях Амурского залива // Вестн. ДВО РАН. 2008. № 6. С. 134-140.
28. Соколовский А.С., Соколовская Т.Г. Климат, рыбный промысел и динамика разнообразия ихтиофауны зал. Петра Великого на вековом срезе // Вестн. ДВО РАН. 2005. № 1. С. 43-50.
29. Сясина И.Г., Ващенко М.А. Физиологическое состояние массовых видов донных беспозвоночных животных и рыб в прибрежных районах залива Петра Великого (Японское море) // Реакция морской биоты на изменение природной среды и климата. Владивосток: Дальнаука, 2007. С. 264-296.
30. Тищенко П.Я., Сергеев А.Ф., Лобанов В.Б. и др. Гипоксия придонных вод Амурского залива // Вестн. ДВО РАН. 2008. № 6. С. 115-133.
31. Христофорова Н.К., Журавель Е.В., Миронова Ю.А. Рекреационное воздействие на залив Восток (Японское море) // Биол. моря. 2002. Т. 28, № 4. С. 300-303.
32. Челомин В.П., Бельчева Н.Н., Довженко Н.В. Мониторинг загрязнения прибрежных вод на основе биохимических маркеров // Дальневосточные моря России. Кн. 2. Исследования Морских экосистем и биоресурсов. М.: Наука, 2007. С. 617-632.
33. Черкашин С.А., Вейдеман Е.Л. Экотоксикологический анализ состояния прибрежных экосистем залива Петра Великого (Японское море) // Вопр. рыболовства. 2005. Т. 6, № 4 (24). С. 637-652.
34. Чернова А.С., Лишавская Т.С., Севастьянов А.В. Концентрации загрязняющих веществ в заливе Петра Великого (Японское море) в 2004-2008 гг. // Изв. ТИНРО. 2011. Т. 164. С. 330-339.
35. Черняев А.П., Лукьянова О.Н., Черкашин С. А. Распределение нефтяных углеводородов и оценка состояния биоты в Амурском заливе (Японское море) // Экол. химия. 2006. Т. 15, № 1. С. 28-38.
36. Шулькин В.М. Металлы в экосистемах морских мелководий. Владивосток: Дальнаука, 2004. 279 с.
37. Syasina I.G., Durkina V.B. Health of flatfish from Amursky Bay (Sea of Japan) // Ecological studies and the state of the ecosystem of Amursky Bay and the estuarine zone of the Razdolnaya River (Sea of Japan). Vol. 1. Vladivostok: Dalnauka, 2008. P. 223-266.
