CC BY
124УДК 341.645.5
ОБЗОР ПОСТАНОВЛЕНИЙ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ
ЧЕЛОВЕКА ОТ 7 НОЯБРЯ 2017 ГОДА, СВЯЗАННЫХ С ОСУЩЕСТВЛЕНИЕМ ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
REVIEW OF THE JUDGEMENTS OF THE EUROPEAN COURT OF HUMAN RIGHTS OF 7 NOVEMBER 2017 RELATED TO IMPLEMENTATION OF OPERATIONAL RESEARCH ACTIVITIES
Черных Андрей Анатольевич,
доцент кафедры информационно-правовых дисциплин и специальной техники Сибирского юридического института МВД России (г. Красноярск), кандидат юридических наук, доцент
and_cher@mail.ru
Ключевые слова:
Европейский суд по правам человека, оперативно-розыскная деятельность, частная жизнь, неприкосновенность
жилища, тайна корреспонденции, адвокатская тайна.
В статье освещаются семь жалоб, поданных гражданами Российской Федерации в Европейский суд по правам человека и рассмотренных указанным судом 7 ноября 2017 г. в рамках пяти дел. В отношении этих граждан проводились негласные оперативно-розыскные мероприятия с использованием технических средств, и во всех семи случаях Европейским судом было установлено нарушение ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Keywords:
European Court of Human Rights; operational search activity; private life; inviolability of home; secrecy of correspondence; attorney-client privilege.
The article highlights seven complaints of the citizens of the Russian Federation to the European Court of Human Rights and considered by the court on November 7, 2017 in five cases. In respect of these citizens, covert operative-and-search measures were carried out by technical means, and in all seven cases, the European Court found a violation of Art. 8 of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms.
Европейский суд по правам человека (далее - ЕСПЧ) является международным судебным органом, юрисдикция которого распространяется на все государства-члены Совета Европы, ратифицировавшие Конвенцию о защите прав человека и основных свобод, подписанную 4 ноября 1950 года в г. Риме (далее - Конвенция). ЕСПЧ решает все вопросы, относящиеся к толкованию и применению Конвенции, включая межгосударственные дела и жалобы отдельных лиц. Граждане нашей страны получили возможность подавать жалобы в ЕСПЧ после того, как Российская Федерация ратифицировала Конвенцию, приняв соответствующий Федеральный закон от 30.03.1998 №54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней».
Решения ЕСПЧ отражают взгляды 47 европейских государств на современную правоохранительную сферу и призваны помочь Российской Федерации скорректировать свою правовую систему, в том числе путем изменения правовой основы оперативно-розыскной деятельности (далее - ОРД).
7 ноября 2017 г. ЕСПЧ принял пять постановлений по жалобам семи российских граждан, поданных ими в период с 2005 г. по 2010 г. и касающихся нарушения ст. 8 Конвенции. Наиболее значимые положения этих постановлений, связанные с негласным проведением оперативно-розыскных мероприятий (далее - ОРМ), приведены далее.
1. Дело «Ахлюстин против Российской Федерации» [1].
Гражданин В.А. Ахлюстин являлся членом Ивановской областной избирательной комиссии. С 27 октября по 5 ноября 2003 г. при помощи скрытой камеры проводилось наблюдение за помещением, в котором он работал.
27 сентября 2004 г. Ленинский районный суд г. Иваново признал В.А. Ахлюстина виновным в превышении должностных полномочий и приговорил его к двум годам лишения свободы с отсрочкой отбывания наказания на два года. 12 ноября 2004 г. Ивановский областной суд оставил приговор без изменения.
Заявитель был убежден, что аудиовизуальный контроль за его рабочим помещением осуществлялся незаконно. Во-первых, он жаловался на нарушение тайны его телефонных переговоров, поскольку данное ОРМ проводилось без соответствующего судебного решения. Во-вторых, заявитель считал, что при организации негласного наблюдения свобода действий органа, осуществляющего ОРД, не была ограничена никакими условиями, сфера и способ наблюдения не были определены, а также отсутствовали иные конкретные гарантии.
ЕСПЧ отметил, что отсутствуют свидетельства того, что работодатель предупредил В.А. Ахлюстина о том, что его помещение и телефонные звонки могут контролироваться. Поэтому данный гражданин вполне обоснованно ожидал в своем кабинете уединения и соблюдения тайны телефонных переговоров. Важно также, что полученные при наблюдении видеозаписи хранились
и исследовались третьими лицами без ведома или согласия заявителя, а потом использовались в качестве доказательств в уголовном судопроизводстве.
Таким образом, негласное наблюдение за заявителем в его рабочем кабинете, несомненно, представляло собой вмешательство в его частную жизнь по смыслу п. 1 ст. 8 Конвенции.
Проведя аналогию с делом «Быков против Российской Федерации» и сравнив правовое регулирование проведения ОРМ наблюдение и оперативный эксперимент [2], ЕСПЧ сделал вывод, что скрытое наблюдение за В.А. Ахлюстиным не сопровождалось надлежащими гарантиями против возможного превышения полномочий органами, осуществляющими ОРД, так как допускало произвол и было несовместимо с принципом законности. Кроме того, вмешательство в право заявителя на уважение его личной жизни не было «предусмотрено законом», как того требует п. 2 ст. 8 Конвенции. С учетом этого заключения Европейскому суду уже не требовалось определять, было ли вмешательство «необходимо в демократическом обществе» для одной из целей, перечисленных в п. 2 ст. 8 Конвенции.
На основании изложенного ЕСПЧ единогласно постановил, что в данном деле имело место нарушение ст. 8 Конвенции.
Следует подчеркнуть, что в целом уголовное судопроизводство по делу В.А. Ахлюстина было признано справедливым, включая способ получения доказательств. Использование в ходе судебного разбирательства доказательств, полученных в результате скрытого наблюдения за рабочим кабинетом заявителя, по мнению ЕСПЧ, не противоречило требованиям справедливости, прописанным в п. 1 ст. 6 Конвенции.
2. Дело «Константин Москалев против Российской Федерации» [5].
Гражданин К.В. Москалев являлся сотрудником отдела по борьбе с экономическими преступлениями ГУВД по Красноярскому краю.
31 июля 2008 г. некто П. обратился с жалобой в Управление собственной безопасности ГУВД по Красноярскому краю (далее - УСБ) на то, что заявитель вымогал у него деньги. В связи с этим в отношении К.В. Москалева были проведены ОРМ оперативный эксперимент и прослушивание телефонных переговоров. В соответствии с ч. 3 ст. 8 Федерального закона от 12 августа 1995 г. №144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (далее - ФЗ об ОРД) телефонные переговоры были прослушаны без судебной санкции.
1 августа 2008 г. сотрудники УСБ передали П. видеокамеру, радиопередатчик и необходимую сумму в купюрах, помеченных специальным составом. Заявитель и П. встретились в автомобиле заявителя, где П. оставил деньги. Сразу после того как П. вышел, вымогатель был задержан, его автомобиль обыскали и изъяли помеченные деньги.
22 декабря 2009 г. Центральный районный суд г. Красноярска приговорил К.В. Москалева к двум годам и двум месяцам лишения свободы, а также лишил его специального звания сотрудника милиции. 8 апреля 2010 г. Красноярский краевой суд оставил вынесенный ему обвинительный приговор без изменения. Краевой суд, в частности, установил, что аудио- и видеозаписи были правомерно признаны допустимыми и достоверными доказательствами.
Поступившая в ЕСПЧ жалоба содержала утверждение, что прослушивание телефонных разговоров заявителя нарушило право на уважение его личной жизни и корреспонденции, установленное п. 1 ст. 8 Конвенции.
ЕСПЧ пришел к выводу, что недостатки экстренной процедуры, предусмотренной ч. 3 ст. 8 ФЗ об ОРД, которые изначально были выявлены в деле «Роман Захаров против Российской Федерации», полностью проявились и в настоящем деле. [7] Действительно, хотя заместитель председателя Центрального районного суда г. Красноярска была уведомлена об экстренном прослушивании телефонных переговоров К.В. Москалева, она не проверила обоснованность решения сотрудников УСБ о проведении данного ОРМ. Ни один независимый от ведомства, проводившего прослушивание, орган не оценил, было ли оправданным применение экстренной процедуры, было ли решение указанных сотрудников основано на разумном подозрении о том, что заявитель совершил преступление, было ли прослушивание необходимым в демократическом обществе и, в частности, было ли оно пропорциональным любой правомерной преследуемой цели.
Таким образом, прослушивание телефонных переговоров К.В. Москалева, осуществленное в рамках экстренной процедуры, не сопровождалось адекватными гарантиями против произвола сотрудников оперативных подразделений. В связи с этим ЕСПЧ единогласно постановил, что имело место нарушение ст. 8 Конвенции.
3. Дело «Москалев против Российской Федерации» [6].
Гражданин Ю.И. Москалев был заместителем начальника УФСИН России по Омской области. Новосибирский областной суд разрешил прослушивание телефонных переговоров данного гражданина, контроль его почтовых отправлений и технических каналов связи, а также проведение аудиоконтроля в его рабочем кабинете в течение 180 суток.
16 февраля 2005 г. Омский областной суд признал Ю.И. Москалева виновным в разглашении государственной тайны, выразившемся в сообщении родственнику осужденного о том, что в его тюремной камере ведется негласная аудиозапись. 21 июня 2005 г. Верховный Суд РФ оставил приговор без изменения, указав, что все доказательства были получены в соответствии с законом и являлись допустимыми.
Заявитель обратился с жалобой на то, что негласное наблюдение за ним привело к нарушению его права на уважение частной жизни и корреспонденции, предусмотренного ст. 8 Конвенции. Он утверждал следующее:
1) положения законодательства Российской Федерации о негласном наблюдении не отвечают требованиям Конвенции о качестве закона;
2) при вынесении мотивированного постановления суд не обязан проверять информацию, поступившую из органа, запрашивающего разрешение на осуществление наблюдения, или иным образом оценивать основания для проведения этого ОРМ, на которые ссылался указанный орган;
3) тайное наблюдение за ним не соответствовало критерию необходимости в демократическом обществе.
ЕСПЧ признал, что скрытое наблюдение представляет собой вмешательство в личную жизнь и корреспонденцию заявителя и напомнил, что такое вмешательство является нарушением ст. 8 Конвенции, если не может быть доказано, что оно было осуществлено в соответствии с законом, преследовало одну или несколько правомерных целей, указанных в п. 2 ст. 8 Конвенции, и было необходимо в демократическом обществе для достижения этих целей.
При рассмотрении вопроса о соответствии российского законодательства требованию качества закона ЕСПЧ снова опирался на выводы, сделанные по делу «Роман Захаров против Российской Федерации». В деле Романа Захарова было установлено, что процедура получения санкции суда, предусмотренная законодательством Российской Федерации (ст. 9 ФЗ об ОРД), не способна гарантировать, что скрытое наблюдение не применяется беспорядочно, бессистемно и необдуманно. В частности, было отмечено, что ФЗ об ОРД не обязывает судей проверять наличие разумного подозрения против лица, за которым планируется негласно наблюдать, или пропорциональность такого наблюдения и его необходимость в демократическом обществе.
Поскольку Европейскому Суду не было представлено доказательств того, что в настоящем деле суды Российской Федерации действовали как-то иначе, то он единогласно постановил, что имело место нарушение ст. 8 Конвенции.
4. Дело «Зубков и другие против Российской Федерации» [4].
Трое российских граждан пожаловались на нарушение своих прав на уважение частной жизни, корреспонденции и жилища в связи с прослушиванием их телефонных переговоров. Кроме того, один из них заявил о нарушении его права в связи с негласным видеонаблюдением за съемной квартирой, где он встречался с членами организованной им преступной группы.
4.1. Жалоба №29431/05 «Зубков против Российской Федерации».
Гражданин М.С. Зубков организовал преступную группу, занимавшуюся торговлей наркотическими средствами. Данный гражданин и К. сняли квартиру,
которая использовалась участниками группы для проведения инструктажей, распределения прибыли, фасовки и хранения наркотиков.
24 ноября 2004 г. Новгородский городской суд признал М.С. Зубкова и других подсудимых виновными в сбыте наркотических средств. При этом в качестве доказательств использовались аудио- и видеозаписи, полученные в ходе проведения негласных ОРМ.
Как утверждал представитель Российской Федерации, все ОРМ были проведены на основании судебных решений. Однако М.С. Зубков выразил сомнение по поводу их существования, так как копии постановлений председателя Новгородского областного суда так и не были ему предоставлены.
4.2. Жалоба №7070/06 «Ипполитов против Российской Федерации».
Гражданин А.С. Ипполитов являлся следователем прокуратуры Тверской
области. 14 мая 2005 г. Тверской областной суд признал данного гражданина виновным в пособничестве в даче взятки и приговорил его к трем годам лишения свободы. Суд опирался в том числе на аудиозаписи телефонных переговоров А.С. Ипполитова.
Заявитель жаловался на то, что областной суд не удостоверился в наличии разрешения на прослушивание его телефонных переговоров, а также в том, что прослушивание осуществлялось в предусмотренном законом порядке.
4.3. Жалоба №5402/07 «Горбунов против Российской Федерации».
Гражданин А.В. Горбунов узнал о существовании аудиозаписей своих телефонных разговоров, когда начал знакомиться с материалами уголовного дела. 2 февраля 2007 г. данный гражданин обратился к следователю с просьбой предоставить ему копию разрешения суда на прослушивание телефонных переговоров. В тот же день следователь отказал в удовлетворении ходатайства, сославшись на приказ от 13 мая 1998 года ФСНП России, ФСБ России, МВД России, ФСО России, ФПС России, ГТК России, СВР России от 13.05.1998 №175/226/336/ 201/286/410/56 «Об утверждении Инструкции о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю, прокурору или в суд».
6 февраля 2007 г. заявитель обратился во Фрунзенский районный суд г. Владимира с жалобой на незаконное прослушивание его телефонных переговоров, в частности на отсутствие в материалах делах соответствующего разрешения суда. 19 февраля 2007 г. указанный суд отказал в удовлетворении жалобы, сославшись на ст. 12 ФЗ об ОРД и определение Конституционного Суда РФ от 14 июля 1998 г. №86-О. [8] 3 апреля 2007 г. Судебная коллегия по уголовным делам Владимирского областного суда оставила постановление Фрунзенского районного суда г. Владимира от 19 февраля 2007 г. без изменений.
ЕСПЧ объединил все три жалобы в одно производство. В этом деле, прежде всего, следует обратить внимание на подход ЕСПЧ к установлению факта нарушения п. 1 ст. 8 Конвенции при рассмотрении ситуации с негласным видеонаблюдением за наркоторговцами в съемной квартире.
Власти Российской Федерации утверждали, что квартира, арендованная М.С. Зубковым для совершения преступных действий, не могла считаться его жилищем, поэтому видеонаблюдение за ней не было вмешательством в право заявителя, гарантированное п. 1 ст. 8 Конвенции.
ЕСПЧ пришел к выводу, что не требовалось устанавливать, являлась рассматриваемая квартира жилищем заявителя в контексте данной статьи или нет. ЕСПЧ неоднократно указывал, что личная жизнь лица может быть затронута действиями, предпринятыми и за пределами его жилища. Поэтому не обязательно решающим, но тем не менее важным фактором была обоснованная уверенность лица в ее неприкосновенности. Вопросы неприкосновенности личной жизни возникают тогда, когда техническая регистрация действий человека начинает носить систематический или непрерывный характер, даже если этот человек во время аудио- или видеозаписи находится в общественном месте.
На основании приведенных выше аргументов ЕСПЧ решил, что наблюдение за заявителем, находящимся в частном помещении, которое он считал неприкосновенным, фиксация его действий, просмотр видеозаписей третьими лицами без соответствующего уведомления или согласия М.С. Зубкова, а также использование видеозаписей в качестве доказательств по уголовному делу привели к вмешательству в частную жизнь заявителя в значении п. 1 ст. 8 Конвенции.
Что же касается прослушивания телефонных переговоров заявителей, то все стороны, участвующие в рассмотрении данного дела, согласились с утверждением о том, что такие действия явились вмешательством в их право на уважение частной жизни и корреспонденции, предусмотренное п. 1 ст. 8 Конвенции.
При исследовании вопроса о соответствии российского законодательства требованиям о качестве закона ЕСПЧ отметил, что в деле «Роман Захаров против Российской Федерации» он уже установил отсутствие такого соответствия по причине того, что российские суды в своей повседневной работе не проверяют наличие обоснованных подозрений в отношении соответствующих лиц и не оценивают тайное наблюдение с точки зрения его необходимости в демократическом обществе и соразмерности. Никаких доказательств, свидетельствующих об ином подходе судов Российской Федерации в настоящем деле, представлено не было.
В итоге ЕСПЧ единогласно постановил, что в настоящем деле в отношении каждого заявителя было допущено нарушение ст. 8 Конвенции.
5. Дело «Дудченко против Российской Федерации» [3].
Гражданин В.Н. Дудченко подозревался в руководстве вооруженной преступной группировкой. Он спланировал и совершил похищение людей, разбойное нападение, грабеж и вымогательство в городах Мурманске и Москве. Мурманский областной суд разрешил осуществить прослушивание его телефонных переговоров, ведущихся по двум мобильным телефонам.
25 декабря 2003 г. по просьбе В.Н. Дудченко, скрывавшегося от разыскивающих его сотрудников милиции, его брат нанял Г. как законного представителя заявителя. Разыскиваемый был задержан 27 декабря 2003 г. после того, как были прослушаны его телефонные переговоры с Г.
28 декабря 2003 г. Г. сообщил следователю, что он является защитником В.Н. Дудченко, после чего был официально допущен в качестве адвоката заявителя. В начале августа 2004 г. следователь сообщил адвокату Г., что его присутствие требуется во время производства следственных действий с участием заявителя. 23 августа 2004 г. следователь был уведомлен о том, что Г. находится в ежегодном отпуске до 4 октября 2004 г. 24 августа 2004 г. следователь назначил заявителю другого адвоката, отметив, что тот отказался от замены адвоката и настаивал на представлении своих интересов Г. 30 августа 2004 г. следователь решил отстранить Г. от защиты В.Н. Дудченко, решив допросить его в связи с телефонными переговорами с заявителем, состоявшимися 26 и 27 декабря 2003 г.
12 мая 2006 г. Мурманский областной суд признал В.Н. Дудченко виновным и приговорил его к 13 годам лишения свободы. 18 декабря 2006 г. Верховный Суд РФ оставил приговор без изменений, отметив при этом два существенных момента: во-первых, стенограммы телефонных переговоров заявителя с М. и Г. были правильно приобщены в качестве доказательств; во-вторых, утверждения заявителя о нарушениях его права на защиту в ходе предварительного следствия были рассмотрены судом первой инстанции и отклонены как необоснованные.
Заявитель жаловался, что прослушивание его телефонных переговоров с адвокатом Г. и соучастником М. нарушило его право на уважение личной жизни. Также он утверждал, что прослушивание его телефонных переговоров с адвокатом Г. привело к нарушению адвокатской тайны, закрепленной в Федеральном законе от 31.05.2002 №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации».
На основании выводов, сделанных при рассмотрении дела «Роман Захаров против Российской Федерации», ЕСПЧ заключил, что российский суд, который санкционировал прослушивание телефонных переговоров В.Н. Дудченко с соучастником М., не проверил, имелись ли против него обоснованные подозрения, и не применил критерии необходимости в демократическом обществе и пропорциональности.
При изучении вопроса о прослушивании телефонных переговоров заявителя с адвокатом Г. ЕСПЧ обратил внимание на то обстоятельство, что судебное постановление от 26 декабря 2003 г., санкционирующее это прослушивание, почти дословно повторяло судебное постановление от 23 декабря 2003 г. и поэтому имело те же недостатки. Именно на основании данного судебного решения были записаны телефонные переговоры заявителя с его адвокатом Г. Российские правоохранительные органы, установив, что Г. еще не был официально допущен в качестве адвоката в то время, когда осуществлялось прослушивание телефонных переговоров, сочли правомерным использование результатов этого ОРМ в процессе доказывания по уголовному делу в отношении заявителя. ЕСПЧ указал, в том числе сославшись на определение Конституционного Суда РФ от 6 июля 2000 г. №128-О [9], что не имело значения то обстоятельство, что на момент прослушивания Г. еще не был официально допущен в качестве адвоката В.Н. Дудченко.
В результате ЕСПЧ пришел к выводу, что российское законодательство не предусматривает каких-либо гарантий против превышения полномочий правоохранительными органами в случаях, когда адвокатская тайна была нарушена при проведении негласных ОРМ, и поэтому не отвечает требованию качества закона. Из этого также следовало, что прослушивание телефонных переговоров заявителя, не соответствовало требованиям п. 2 ст. 8 Конвенции в значении прецедентной практики ЕСПЧ.
Шестью голосами «за» и одним - «против» ЕСПЧ постановил, что имело место нарушение ст. 8 Конвенции, касающееся прослушивания телефонных переговоров В.Н. Дудченко как с соучастником М., так и с адвокатом Г.
Таким образом, во всех пяти делах Европейским судом было установлено нарушение ст. 8 Конвенции. Во многом это связано с несовершенством ФЗ об ОРД, который был принят еще до ратификации Конвенции. Эти решения ЕСПЧ можно рассматривать в качестве своеобразного юридического индикатора, указывающего на необходимость полного обновления духа и буквы оперативно-розыскного закона для того, чтобы он максимально соответствовал требованиям времени.
Библиографический список
1. Дело «Ахлюстин (АкЫу^^п) против Российской Федерации» (жалоба №21200/05) : постановление Европейского Суда по правам человека от 07.11.2017 // СПС КонсультантПлюс.
2. Дело «Быков (Вукоу) против Российской Федерации» (жалоба №4378/02): постановление Европейского Суда по правам человека от 10.03.2009 // СПС КонсультантПлюс.
3. Дело «Дудченко (Dudchenko) против Российской Федерации» (жалоба №37717/05) : постановление Европейского Суда по правам человека от 07.11.2017 // СПС КонсультантПлюс.
4. Дело «Зубков и другие (Zubkov and Others) против Российской Федерации» (жалобы №№29431/05, 7070/06, 5402/07) : постановление Европейского Суда по правам человека от 07.11.2017 // СПС КонсультантПлюс.
5. Дело «Константин Москалев (Konstantin Moskalev) против Российской Федерации» (жалоба №59589/10) : постановление Европейского Суда по правам человека от 07.11.2017 // СПС КонсультантПлюс.
6. Дело «Москалев (Moskalev) против Российской Федерации» (жалоба №44045/05) : постановление Европейского Суда по правам человека от 07.11.2017 // СПС КонсультантПлюс.
7. Дело «Роман Захаров (Roman Zakharov) против Российской Федерации» (жалоба №47143/06) : постановление Европейского Суда по правам человека от 04.12.2015 // СПС КонсультантПлюс.
8. По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» по жалобе гражданки И.Г. Черновой : определение Конституционного Суда РФ от 14.07.1998 №86-О // СПС КонсультантПлюс.
9. По жалобе гражданина Паршуткина Виктора Васильевича на нарушение его конституционных прав и свобод пунктом 1 части второй статьи 72 УПК РСФСР и статьями 15 и 16 Положения об адвокатуре РСФСР : определение Конституционного Суда РФ от 06.07.2000 №128-О // СПС КонсультантПлюс.
