CC BY
155
Вестник ПСТГУ
II: История. История Русской Православной Церкви.
2012. Вып. 3 (46). С. 30-39
Обзор деятельности секретных комитетов по расколу в царствование императора Александра I
Ю. В. Серебрякова
Статья посвящена истории секретных комитетов по старообрядческому расколу в царствование императора Александра I. Изучение архивных документов, относящихся к деятельности комитетов, позволяет охарактеризовать конфессиональную политику этой эпохи как качественно новый этап в истории борьбы с расколом. Первый секретный комитет был образован в 1820 г. по указу императора Александра I. Комитет представляет собой уникальное явление в истории секретных комитетов XIX в. как первый опыт целенаправленного объединения усилий Церкви и государства для решения проблемы раскола.
История секретных комитетов, занимающихся проблемой раскола, начинается в царствование императора Александра I. Собственно указаниями императора Александра I было создано последовательно два секретных комитета: первый комитет работал в 1820—1823 гг., второй был организован в 1825 г. и продолжил свою работу уже в следующее царствование.
В историографии деятельность первых двух секретных комитетов практически не освещена. О первом комитете находим единственное упоминание — в работе В. Беликова «Деятельность Московского Митрополита Филарета по отношению к расколу» (Казань, 1895). Документация первого комитета автору была недоступна, поэтому он сообщает только известный ему факт существования комитета и участия в его работе святителя Филарета (Дроздова). Но при этом В. Беликов делает невольную ошибку — относит начало работы первого секретного комитета к 1817 г. Дело в том, что в одном письме к архимандриту Антонию (Медведеву) святитель Филарет говорит, что «первый Комитет... состоял из архиепископа Черниговского (впоследствии митрополита) Михаила, меня и князя А. Н. Голицына»1. Святитель здесь называет Санкт-Петербургского митрополита Михаила (Десницкого) по первой его кафедре епископом Черниговским; во главе этой епархии владыка Михаил был с 1803 по 1818 г. Именно эта неточность письма святителя обусловила ошибочный вывод В. Беликова.
1 Филарет Московский, свт. Письмо 967 от 09.12.1853 // Письма к преподобному Антонию, наместнику Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 1831—1867. Ч. 2: 1847—1856. Сергиев Посад: ТСЛ, 2007. С. 262.
Собственно не только работа секретных комитетов начала XIX в. осталась вне поля зрения исследователей как дореволюционных, так и современных. Государственная политика в отношении раскола во время царствования Александра I практически не исследована. В историографии этот период не выделяется, политику Александра I в отношении раскола принято рассматривать в свете курса на веротерпимость императора Петра III и императрицы Екатерины II.
Какими источниками для изучения деятельности секретных комитетов Александровского царствования мы располагаем? Среди опубликованных материалов известия о работе первого комитета и характеристики других комитетов по расколу мы находим в письме святителя Филарета архимандриту Антонию за декабрь 1853 г., а также в ряде записок, опубликованных в книге «Собрание мнений и отзывов по учебным и церковно-государственным вопросам» (СПб., 1886); о втором комитете говорят официальные бумаги по Министерству внутренних дел — высочайшие указы о создании и упразднении, а также отчеты Министерства, впрочем, не сообщающие никаких подробностей о работе комитета, только общие сведения. Скудость опубликованных сведений мы восполнили обращением к архивным фондам Российского государственного исторического архива (РГИА). Фонд секретного комитета содержит журналы заседаний первого и второго комитетов (с известиями об утверждении их императором), Высочайшие поручения секретному Комитету, деловые записки и мнения, подготовленные членами комитета или другими лицами.
Что удалось выяснить в ходе работы с этими документами? В одном из отчетов, подготовленном в Министерстве внутренних дел, говорится, что с начала возникновения раскола и до правления Александра I государство принимало меры в отношении раскола беспорядочно, не понимая сущности и значения раскола и не имея «особой, зрело обдуманной системы действий, направляемой к примирению раскола с церковью и усмирению массы недовольных»2. Сам император Александр I во взглядах на раскол руководствовался двумя принципами: терпимость в делах веры и применение ограничительных мер только в случае угрозы общественному спокойствию (отметим, что под этой угрозой он понимал и любой ущерб первенствующему положению Православной Церкви в России). Вскоре по восшествии на престол он писал Тамбовскому губернатору (в связи с распространением секты духоборов): «Общее правило, принятое мною на заблуждение сего рода, состоит в том, чтобы, не делая насилия совести и не входя в разыскание внутреннего исповедания веры, не допускать, однако же, никаких внешних доказательств отступления от Церкви и строго воспрещать всякие в сем соблазны не в виде ереси, но как нарушение общего благочиния и порядка»3. Но во второй половине его царствования намечаются перемены в отношении к расколу, что связано с рядом причин, среди которых отметим, во-первых, изменение личной религиозности императора после 1812 г. (постепенное воцерковление мистически настроенного Александра и религиозное переживание им царского служения, приведшие к отказу от индифферентности в отношении вопросов веры и стремлению защищать интересы господствующей
2 Обзор мероприятий МВД по расколу ... С. 13—14.
3 См.: Там же. С. 45.
Церкви) и, во-вторых, осознанную правительством опасность дальнейшего распространения раскола: он не только распространился и укрепился во второй половине XVIII в., но и принял очевидное антигосударственное направление. Святитель Филарет в записке «Мнение о значении раскола в Российском государстве» (1853) писал: «В прежние времена он (т. е. раскол. — Ю. С.) имел значение преимущественно церковное, и в глазах императрицы Екатерины II раскольники еще могли казаться более смешными или жалкими, нежели опасными. Но в настоящее время раскол имеет важное значение, преимущественно в гражданском отношении. Это ужасная и непрестанно более распространяющаяся государственная язва, которая требует неотложного и серьезного врачевания»4.
Обзор мероприятий Министерства внутренних дел 1820-х гг. показывает, что система наказаний была откорректирована с учетом собранных сведений о религиозных и гражданских воззрениях и прозелитической деятельности раскольников. Так, если до 1820-х гг. границы терпимости правительства обозначались внешним ненарушением со стороны раскольников гражданского порядка и общественного спокойствия, то в 1820-е гг. формулируется принцип выявления наиболее вредных сект по содержанию их учения: отвержение молитвы за царя и отрицание брака5. И этот принцип ляжет в основу государственной политики в отношении раскола в последующие царствования.
Важную роль в этом процессе принципиальной коррекции правительственной политики сыграл первый комитет по расколу. В 1853 г. святитель Филарет писал о значении деятельности первого секретного комитета для Церкви: «Нельзя сказать, что сложные Комитеты (то есть состоящие из светских и духовных лиц. — Ю. С.) не нужны, когда действованию одного духовенства не было оказываемо доверия и у него связаны были руки. По мнению сего Комитета покойный Император принял решение, которого без сего не принял бы»6.
Как возник комитет, чему были посвящены его заседания, и какое будущее было у его решений? Как известно, делами раскольников на протяжении всего Александровского царствования занималось МВД, за исключением восьми лет — с 1811 до 1819 г., когда эти дела курировало Министерство полиции. Когда оно было упразднено в 1819 г., раскольничьи дела вновь вернулись в МВД. Именно министр внутренних дел граф Виктор Павлович Кочубей в 1820 г. обращается к императору с инициативой о создании особого секретного Комитета7. По мысли графа, особый комитет по делам о раскольниках должен был иметь «предметом рассуждений встречаемые по делам о раскольниках случаи, выходящие из всех известных правил и законных постановлений, и для точного разрешения требующие не только общего соображения и по духовной, и по гражданской части на-
4 Филарет (Дроздов), свт. Собрание мнений и отзывов по учебным и церковногосударственным вопросам / Под ред. преосвящ. Саввы, архиеп. Тверского и Кашинского. СПб., 1886. Т. IV. Ч. 2. С. 297.
5 См., например, постановление от 27 мая 1820 г. о беспоповцах: Обзор мероприятий МВД по расколу... С. 69.
6 Филарет Московский, свт. Письмо 967 от 09.12.1853 // Письма к преподобному Антонию... с. 262.
7 РГИА. Ф. 1473. Оп. 1. Д. 72. Л. 112.
чальствующихлиц»8 (здесь и далее курсив мой. — Ю. С.), то есть комитет должен был рассматривать и готовить решения по особым, нестандартным случаям, не укладывающимся в рамки действовавших до того времени общих принципов. В. П. Кочубей сформулировал эти общие принципы так: 1) «. терпимость совести, мнений и внутреннего богослужения; 2) воспрещение обрядов, обнаруживающих явно отступление от Церкви и благочестия; 3) бдение полиции за действиями раскольников в общежитии, в коем заключаться должно пресечение всякого соблазна и прельщения, распространяемых ими между православными»9. Этими принципами гражданская власть руководствовалась и в предыдущее время, но МВД столкнулось с вопросами, при решении которых надо было учитывать как особенности учения тех раскольнических толков, о которых шла речь, так и более тонко учитывать государственную и церковную пользу с учетом изменившихся воззрений на раскол.
Состав комитета назначался императором. В первый комитет входили: Михаил (Десницкий), митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский, Филарет (Дроздов), архиепископ Тверской и Кашинский10, управляющий Министерством внутренних дел граф В. П. Кочубей, Санкт-Петербургский военный генерал-губернатор М. А. Милорадович, министр духовных дел и народного просвещения князь А. Н. Голицын; производителем дел был назначен директор департамента народного просвещения статский советник Попов11. В 1821 г. в связи с кончиной митрополита Михаила его место в комитете занял митрополит Серафим (Глаголевский); в 1822 г. в состав комитета вошел М. М. Сперанский.
В первом и во втором комитетах есть общая черта, отличающая их от будущих комитетов и побуждающая видеть в этом особенность именно Александровского царствования: и там и там официально отсутствовал обер-прокурор. В каждый комитет включались два члена Синода: в первый — митрополит Михаил (Десницкий), которого затем сменил митрополит Серафим (Глаголевский), и святитель Филарет, во второй — митрополит Серафим и киевский митрополит Евгений (Болховитинов). С 1826 г. по ходатайству митрополита Серафима в комитет был вновь включен святитель Филарет. Но нигде не оговаривается, что эти архиереи назначаются и трудятся в комитете как члены Синода, ни разу им не даются поручения как официальным представителям Синода, ни разу их мнения не выслушиваются как синодальные. Представляется очевидным, что духовные члены комитета привлечены к его работе не как представители института Церкви или как сотрудники государственного учреждения, а в полном смысле как «по духовной части. начальствующие лица» (в прошении Кочубея), то есть как епископы — блюстители канонической правды Церкви. Через несколько десятилетий, в царствование Александра II, ситуация решительно изменится — государственные сановники решат, что они лучше, чем духовенство, понимают проблему раскола и нужды Церкви, и тогда единственным представителем и
8 РГИА. Ф. 1473. Оп. 1. Д. 72. Л. 112-112 об.
9 Там же. Д. 1. Л. 108 и это же на л. 469.
10 Через год, в июле 1821 г., свт. Филарет был переведен на Московскую кафедру.
11 Состав Комитета приведен по источнику: РГИА. Ф. 1473. Оп. 1. Д. 72. Л. 113.
защитником канонических интересов Церкви в секретном комитете останется обер-прокурор при полном изгнании из комитета духовенства.
Как уже было сказано, изначально по идее графа В. П. Кочубея предполагалось, что комитет по расколу будет совещательным органом, рассматривающим особые случаи, не укладывающиеся в известные правила и требующие особого рассмотрения. Но в ходе заседаний первого секретного комитета его идея несколько трансформировалась: от рассмотрения затруднительных случаев комитет перешел к совместному анализу проблемы раскола и возможных путей ее решения, а затем и к определению новой церковно-государственной политики в отношении раскола, к формированию ее принципов.
Преимущественно комитетом обсуждались необходимые меры против раскола со стороны правительства, а не со стороны Церкви, но решалось это совместно с Церковью. Поэтому характеристику протоиерея Георгия Флоровско-го: «При Александре I государство вновь сознает себя священным и сакральным»12 можно отнести и к работе секретного комитета.
Отмеченный союз государства и Церкви в решении проблемы раскола, совместность действия гражданских и духовных властей были засекречены — прежде всего от раскольников и ради раскольников, чтобы они не восприняли предвзято действия гражданских властей. И следует отметить, что первый комитет в плане секретности представляет собой явление уникальное: это секретный комитет в полном смысле слова. Условия его создания и существования более не повторялись. Не только труды комитета, но и сам факт его существования хранились в совершенной тайне. Для обеспечения секретности было запрещено какие-либо бумаги, имеющие отношение к заседаниям комитета, проводить через другие канцелярии; все документы требовалось писать своей рукой без привлечения посторонних лиц. По словам святителя Филарета, «и один только директор его был и секретарем, и писцом сего Комитета, и никто не знал о его существовании»13. В одной из записок, адресованной князю Голицыну (от 1 апреля 1823 г.), свт. Филарет извиняется за нечеткость почерка и поясняет, что, несмотря на мучившую его болезнь и изнеможение, он писал сам, «не решившись употребить чужую руку»14.
Собрания комитета проходили в покоях Санкт-Петербургского митрополита в Александро-Невской лавре. Первое заседание прошло 25 февраля 1820 г.; в дальнейшем собирались более или менее часто, в зависимости от числа и характера дел, подлежащих рассмотрению. Координатором собраний был князь А. Н. Голицын. Повестку собраний формировал по собственному усмотрению министр внутренних дел. Император через князя Голицына получал журналы заседаний комитета для утверждения. Копии утвержденных императором мнений комитета передавались графу Кочубею, который в свою очередь отдавал распоряжения по своему министерству, не уведомляя кого-либо о порядке подготовки этих решений.
Начиная со второго комитета, эта повышенная секретность уже нарушается: сотрудники МВД знают о существовании секретного комитета о раскольниках,
12 Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991. С. 133-134.
13 Филарет Московский, свт. Письмо 967 от 09.12.1853 // Письма к преподобному Антонию. С. 262.
14 РГИА. Ф. 1473. Оп. 1. Д. 1. Л. 699 об.
он упоминается в отчетах министерства, распоряжение о создании нового комитета официально проходит через бумаги МВД15. По словам святителя Филарета, «после сие учреждение перешло в приказную форму, под названием секретного сделалось гласным, наполнялось людьми как случится; но и при всем том иногда было полезно»16.
Судя по сохраненным в фонде Секретного комитета документам, за три года работы первого комитета было проведено шесть заседаний: четыре в 1820 г. и два в 1822 г.:
заседание 25 февраля 1820 г. о секте раскольников феодосиевского согласия (о том, что среди раскольников возник новый раскол из-за учителей, призывающих к блуду, убийству детей, неподчинению правительству и т. д.);
заседание 17 марта 1820 г. о средствах к удержанию распространения ересей и расколов (рассматривалось мнение В. П. Кочубея и записка святителя Филарета, поданная от лица духовных членов комитета);
заседание 27 мая 1820 г. о титулярном советнике Чернявском, который делал раскольникам подложные паспорта, и о несогласиях, происшедших в Москве в обществе раскольников при избрании наставников;
заседание 7 декабря 1820 г. о жалобах волжских раскольников на притеснения со стороны духовного начальства и донесении Саратовского губернатора;
заседания 8 марта 1822 г. и 22 сентября 1822 г. о пермском расколе.
В качестве примера проблем, рассматриваемых комитетом, выделим дело о рекруте Иване Романове и дело о пермских раскольниках.
Дело о рекруте Иване Романове относится к разряду дел, которые попали в Комитет по ошибке. Этот Иван отказался принести присягу — со ссылкой на старую веру, но когда ему предложили принести ее перед осмиконечным крестом и старопечатным Евангелием, он тоже отказался, вследствие чего комитет решил, что дело это не относится к проблемам, которыми он должен заниматься, так как рекрут отказался от присяги не по причине особой веры, а по упрямству и просто хотел избежать службы. Было решено, что гарнизонному начальству его надо наказать за упрямство и, не требуя от него присяги, оставить юношу на военной службе, чтобы и другим было неповадно пытаться ее избегать, ложно ссылаясь на религиозные убеждения.
Дело о пермском расколе интересно как проблематикой, так и тем, что показывает меру участия и влияния духовных лиц на работу комитета, а также внимание комитета и государя к канонической законности его решений. Дело рассматривалось комитетом почти целый год — с марта 1822 по январь 1823 г., когда журнал заседания был, наконец, всеми участниками принят и утвержден императором. На первом мартовском заседании святитель Филарет отсутствовал, первоначальное решение принималось без него.
В МВД пришло прошение от пермских раскольников, желавших получать от епархиального начальства священников с освобождением последних от дальнейшего подчинения этому начальству.
15 См.: Обзор мероприятий МВД по расколу. С. 78.
16 Филарет Московский, свт. Письмо 967 от 09.12.1853 // Письма к преподобному Антонию. С. 262-263.
Комитет рассмотрел дело с разных сторон, отметив негативные и положительные моменты: с одной стороны, соблазнительность присылки раскольникам священников, так как это действие не согласно с канонами Церкви, но, с другой стороны, нравственная польза приглашения православных священников по сравнению с практикой приглашения попов с Иргиза. Кроме того, предполагалось, что нахождение между раскольниками благочестивых православных священников будет благотворно влиять на раскольников и обратит их мало-помалу на истинный путь. Ввиду ожидаемых благих последствий комитет решает разрешить раскольникам, проживающим в Пермской губернии, выбирать себе служителей из числа православных священников епархии. Об этом комитет должен был сообщить пермскому губернатору; губернатор, в свою очередь, секретно сообщит сведения местному епископу. Епископ из числа священников, отобранных раскольниками, выберет достойных, которых отправит к губернатору в качестве миссионеров для дальнейшего употребления. Губернатор, не объявляя никому о способе приобретения священника, направит его к раскольникам. Все это должно было быть сделано без огласки. Император решение комитета утвердил.
Но через полгода комитет опять к этому делу вернулся (сентябрь 1822 г.). Святитель Филарет уже присутствовал. В. П. Кочубей предложил проект отношения к губернатору Пермскому о форме сношения губернатора с архиереем по поводу требования православных священников для раскольнических церквей. Но на этом заседании раздался, наконец, протестующий голос митрополита Серафима, который в мартовском заседании проявлял пассивность. Он заявил, что совесть не позволяет ему выполнить принятое решение. Его смущало следующее: как должны служить эти священники у раскольников: как иргизские попы, без поминания Синода и епархиальных властей, или по единоверческому порядку? Митрополит отметил также, что само по себе отправление священников — причем лучших — в раскол, в состояние худшее и независимое от епархиального начальства станет соблазном для совести архиерея и нарушит каноны Церкви. А отрыв священников от Церкви приведет к тому, что они, не удерживаемые страхом, сами отпадут от Церкви, и их падение приведет к усилению раскола и умножению числа раскольников.
Остальные члены комитета с доводами митрополита согласились и обратились к императору с ходатайством об отмене ранее принятого решения.
В середине февраля 1823 г. митрополит Серафим письменно обратился к князю А. Н. Голицыну с эмоциональным призывом повлиять на царя. Он писал, что Церковь и государство из-за раскола находятся в скорбных обстоятельствах: слабые души гибнут, отечество разделяется на враждующие стороны. Своей единственной надеждой митрополит как народный пастырь считал князя Голицына, несшего особое служение в Церкви: «К кому в таковых скорбных обстоятельствах должен я, недостойный Пастырь, обратиться и к кому прибегнуть как не к Вашему Сиятельству? Вас промысл Божий избрал быть ходатаем у Престола Святой Церкви»17. Митрополит писал, что князь получил возможность доказать истинную любовь к Христу: «Но вы еще и друг царев. Истинный друг, когда он христианин, более всего должен желать другу своему спасения». Митрополит просил
17РГИА. Ф. 1473. Оп. 1. Д. 1. Л. 632.
внушить монарху, что «он ничем не приобретет себе онаго вечного спасения и блаженства как сохранением Церкви Христовой от расколов и соблазна»18.
Через две недели после этого письма, 1 марта 1823 г., Голицын сообщил Кочубею, что после его сообщения о доводах митрополита Серафима и о сомнениях других членов комитета по делу пермских раскольников, государь согласился с предложенным изменением.
Эта история показывает степень влияния духовных лиц на работу комитета. Отметим еще несколько моментов. Во-первых, несколько раз духовные лица выступали в комитете как защитники идеи гражданской справедливости в отношении раскольников: призывая не позволять наказывать раскольников за ошибки, допущенные правительством, а в определении дальнейших действий в отношении раскола они советовали приспосабливаться к тому, что уже сделано. Так, и святитель Филарет, и митрополит Михаил выступали за сложение взысканий (штрафов) с беспаспортных раскольников. Святитель Филарет писал: «Правосудие и человеколюбие, оба вместе, обязывают Правительство не попускать злоупотреблений; и оба вместе не благоприятствуют строгому взысканию с частных людей за такие злоупотребления, которые попустило правительство»19.
Во-вторых, в ходе работы первого и второго комитетов были учтены мнения практически всего епископата Русской Церкви о состоянии раскола. Краткая предыстория: в декабре 1816 г. обер-прокурор князь А. Н. Голицын циркулярным отношением просил епархиальных архиереев прислать отзывы о состоянии раскола в их епархиях и возможных мерах борьбы с ними. В течение 1817—1819 гг. 22 архиерея прислали свои отзывы. Эти отзывы были известны всем членам комитета, они их использовали; в частности, святитель Филарет опирается на эти документы при подготовке «Секретного положения», о котором речь пойдет дальше.
В-третьих, надо отметить особое значение мнений святителя Филарета (Дроздова) о расколе для других участников комитета. Так, его записка «О средствах против ересей и расколов со стороны правительства», составленная еще до создания комитета и направленная через Санкт-Петербургского митрополита Михаила князю А. Н. Голицыну 31 января 1820 г., содержит идеи, которые потом неоднократно повторяли в своих записках и проектах другие члены комитета (более всего, граф Кочубей); кроме того, эта записка с небольшими дополнениями, внесенными графом Кочубеем по части проведения гражданских выборов, была представлена как решение комитета от 17 марта 1820 г. и утверждена императором.
В фонде секретного комитета найдена рукописная записка святителя Филарета20 с резолюцией Санкт-Петербургского митрополита Михаила (Десницкого) «На сие замечание согласен», датированная 3 апреля 1820 г. Записка святителя связана с обсуждением в секретном комитете мер по ограничению прав раскольников в отправлении религиозных обрядов; он предлагает обоснованные исправления текста, составленного комитетом. 11 апреля того же года вышло Высочайшее повеление, текст которого составлен с учетом всех предложений святителя Филарета: «Раскольников не преследовать за мнения их секты, относящиеся до
18 РГИА. Ф. 1473. Оп. 1. Д. 1. Л. 632 об.
19 Там же. Л. 416.
20 Там же. Д. 72. Л. 102.
веры, и исполнение принятых ими обрядов, без всякого, впрочем, публичного оказательства учения и богослужения своей секты»21.
Отметим еще один любопытный документ, связанный с именем святителя Филарета и его участием в первом и втором секретном комитетах. В фонде комитета есть документы за 1823 г., относящиеся к запланированному, но так и не проведенному заседанию: записка графа Кочубея о раскольничьих молитвенных домах и «Секретное положение 22 июня 1823 г. о раскольнических молитвенных домах и церквах», представленное комитету от лица духовных членов. Это «Секретное положение» было составлено святителем Филаретом. В связи с прекратившимися после увольнения В. П. Кочубея с поста управляющего Министерством внутренних дел заседаниями секретного комитета, ни записка самого графа, ни «Секретное положение» не были рассмотрены первым комитетом, но вместе с портфелем всех дел комитета оказались на сохранении у князя А. Н. Голицына. После того как император Николай I официально поставил перед новым секретным комитетом задачу выработать общие правила о раскольниках (так как существующие правила были признаны недостаточными в силу частного характера: они относились к отдельным толкам раскола), «Положение» стало одним из базовых текстов комитета в этой работе22. И, в определенной степени, именно «Положение» способствовало возвращению святителя Филарета в секретный комитет. В виду важности предстоящего дела и ограниченных сроков, в которые оно должно было быть сделано, митрополит Серафим, со ссылкой на участие митрополита Филарета в первом секретном комитете и совместный опыт разработки «Положения», посчитал нужным ходатайствовать перед императором о включении московского святителя в новый комитет. Ходатайство было принято, и, по утверждению императора, с августа 1827 г. святитель Филарет — вновь участник секретного комитета по делам о раскольниках23.
Первый секретный комитет просуществовал до 1823 г.; заседания его прекратились в июне того же года. С этого времени и по 1824 г. бумаги Комитета находились на хранении у князя А. Н. Голицына. После увольнения его от дел документация по указу императора перешла к А. А. Аракчееву, которому царь сообщил о желании восстановить секретный комитет на прежних основаниях, что и было сделано: Высочайшим повелением от 14 марта 1825 г. был учрежден новый секретный комитет по делам о раскольниках; членами его стали, как уже говорилось, Петербургский митрополит Серафим (Глаголевский), Киевский митрополит Евгений (Болховитинов), управляющий Министерством внутренних дел В. С. Ланской, министр народного просвещения адмирал А. С. Шишков, а также коллежский советник Павлов в качестве делопроизводителя24.
Сквозной темой первых заседаний нового комитета о раскольниках стало Библейское общество — именно в нем участники комитета, и в особенной мере
21 Обзор мероприятий МВД по расколу. С. 71. Подробнее см.: Серебрякова Ю. В. Из бумаг святителя Филарета (Дроздова) периода работы первого Секретного комитета по делам о расколе (1820-1823) // Филаретовский альманах. М., 2011. Вып. 7. С. 50-63; Филарет (Дроздов), свт. Записка к проекту об ограничении прав раскольников // Там же. С. 63.
22 РГИА. Ф. 1473. Оп. 1. Д. 3. Л. 53-53 об.
23 Там же. Д. 6. Л. 15 об-16.
24 Там же. Д. 72. Л. 115.
митрополит Серафим, видели причину значительного умножения раскольников и сектантов. В январе 1826 г. комитет ходатайствовал уже перед императором Николаем I о закрытии библейских обществ в России. В журнале комитета говорилось: «Комитет, признавая в полной мере силу и справедливость доводов, изложенных митрополитом Серафимом в его всеподданнейших письмах, и имея в виду, что библейские общества в России были в позднейшие времена одной из главных причин порождения у нас новых и распространения старых расколов и ересей, единогласно определили: о необходимости закрытия сих обществ представить на Высочайшее Государя Императора благоусмотрение.»25. В скором времени желание комитета было императором удовлетворено. С этого времени начинается новое царствование и новый этап борьбы государства и Церкви с расколом, безусловно, имеющий свои особенности, но в то же время продолжающий ограничительную антираскольническую политику эпохи Александра I.
Предпринятый обзор деятельности секретных комитетов позволяет утверждать, что меры в отношении раскола в правление Александра I могут и должны быть выделены как самостоятельный этап в истории борьбы с расколом. Главная характеристика этого этапа — целенаправленное объединение усилий Церкви и государства по осмыслению проблемы раскола и мер борьбы с ним.
Ключевые слова: император Александр I, святитель Филарет (Дроздов), старообрядческий раскол, секретный комитет.
Review of the secret committees deal
WITH OLD BELIEVER’S SCHISM IN THE REIGN
of the Emperor Alexander I Y. Serebryakova
The article discusses a history of secret committees deal with measures against old believer’s schism. The author studied archival documents possible to consider confessional politics of the Emperor Alexander I as a new stage of struggle with the old believer’s schism. The first secret committee was established by order of Emperor Alexander I in 1820. This committee was a unique phenomenon in the history of the secret committees of the 19th century and the first experience ofjoint efforts of Church and State against.
Keywords: the Emperor Alexander I, St. Philaret (Drozdov), old believer’s schism, secret committee.
25 РГИА. Ф. 1473. Оп. 1. Д. 3. Л. 69 об.
