CC BY
65ПРОБЛЕМЫ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА И ПРОЦЕССА
УДК 347.63
ОБЪЯСНЕНИЯ СТОРОН И ТРЕТЬИХ ЛИЦ КАК СРЕДСТВО ДОКАЗЫВАНИЯ ПО ДЕЛАМ, СВЯЗАННЫМ С ИНТЕРЕСАМИ РЕБЁНКА
Нурбалаева А.М., доцент кафедры гражданского процесса Дагестанского государственного университета, кандидат юридических наук
E-mail: [email protected]
Автор анализирует объяснения сторон и третьих лиц как средство доказывания, на основе судебной практики исследует некоторые особенности данного средства доказывания по делам, связанным с интересами ребёнка.
Ключевые слова: объяснения сторон и третьих лиц, гражданский процесс, ответственность за ложные объяснения, поведение сторон, интересы ребёнка.
EXPLANATIONS OF THE PARTIES AND THE THIRD PARTIES AS THE EVIDENTIARY FACT ON THE AFFAIRS CONNECTED WITH INTERESTS OF THE CHILD
Nurbalayeva A.M., associate professor of the Department of Civil Process of Daghestan State University, Candidate of Law sciences
The author analyzes the explanations of the parties and third parties as a means of proof, on the basis of the judicial practice explores some of the characteristics of the means of evidence in cases involving the interests of the child.
Key words: the explanations of the parties and of third parties, civil process, the responsibility for false explanations, the conduct of the parties, the interests of the child.
Объяснения сторон и третьих лиц гражданским процессуальным законодательством предусмотрены в качестве источника личной информации наряду с показаниями свидетелей, показаниями эксперта (так как он в соответствии с ч.1 ст.85 ГПК РФ не только даёт заключение по делу, но и является по вызову суда для личного участия в судебном заседании и отвечает на вопросы, связанные с проведённым исследованием), пояснениями специалиста.
Среди других средств доказывания объяснения сторон и третьих лиц, занимают особое место ввиду того, что они содержат в себе субъективную оценку обстоятельств дела, существующие между участниками процесса отношения и эмоции, сказываются на даваемых ими объяснениях. По семейным делам объяснения сторон и третьих лиц имеют свою специфику, так как это зачастую
близкие родственники, либо лица, состоящие (либо состоявшие) в браке и их личностные взаимоотношения накладывают отпечаток на даваемых ими объяснениях.
Выдающийся российский процессуалист Е.В. Васьковский указывал, что «показания самих тяжущихся не могут, говоря вообще, возбуждать доверия. Тяжущиеся, будучи заинтересованы в выигрыше процесса, редко сохраняют способность беспристрастного изложения фактов, на которых основывают свои права. Недобросовестной стороне трудно устоять перед искушением скрыть или извратить невыгодный для себя факт, а добросовестная - в силу уже того, что убеждена в своей правоте, невольно склонна истолковывать и представлять обстоятельства в благоприятном для себя свете» [1, с. 238].
Экспертный опрос судей районных судов выявил, что в судебной практике особенно по семейным делам бывает порой довольно сложно установить, какая сторона даёт ложные объяснения. Такие объяснения сторон, содержащие ложные сведения, вводят в заблуждение суд, приводят к нарушению сроков рассмотрения гражданских дел, являются по своей сути злоупотреблением процессуальными правами. Все это значительно усложняет работу судей, отрицательно сказывается на эффективности гражданского судопроизводства.
В связи с этим в научной литературе высказываются различные предложения по поводу необходимости введения ответственности сторон за дачу заведомо ложных объяснений. Как верно замечено в литературе, право граждан не сообщать информацию в ущерб своим интересам не подразумевает их права предоставлять суду недостоверную информацию в ущерб интересов процессуальных противников. Отсутствие в законодательстве запрета на предоставление суду ложных объяснений предлагается некоторыми авторами восполнить установлением императивной обязанности сторон давать правдивые объяснения в суде в смысле обязанности сообщать суду всю информацию об обстоятельствах дела в ущерб своим материально-правовым интересам» [2, с.45].
Другие авторы в качестве способа решения проблемы считают нужным установить соответствующие санкции, включая привлечение к уголовной ответственности» [3, с.58]. Третьи предлагают за ложные объяснения налагать административный штраф» [4, с.201]. Также высказана точка зрения о необходимости в случае разоблачения лжи предусмотреть возможность прекращения производства по делу и вынесения решения в пользу противоположной (добросовестной) стороны» [5, с.200].
На наш взгляд, введение ответственности за ложные объяснения сторон неизбежно приведёт к ограничению таких важнейших функциональных принципов гражданского процессуального права, как состязательность и диспозитивность. В такой ситуации, когда отсутствует запрет на дачу ложных объяснений, именно на суд возлагается обязанность объективной оценки объяснений сторон и третьих лиц, установления объективной истины по делу. В этом проявляется сочетание, а в чем-то даже и столкновение, принципа состязательности и следственных начал гражданского процесса. То, что гражданским процессуальным законодательством не предусмотрено каких-либо ограничений в даваемых объяснениях, ответственности за ложные объяснения лиц, участвующих в деле, связано
с состязательностью и диспозитивностью гражданского судопроизводства, с тем, что юридически заинтересованные в исходе дела лица имеют право и должны отстаивать свою позицию по делу, а их доводы могут содержать заблуждения относительно их прав и обязанностей.
Ответы на вопросы, заданные сторонам и третьим лицам после их объяснений, также являются составной частью объяснений и могут содержать информацию об обстоятельствах, имеющих значение для дела. После того как каждая из сторон, третьих лиц, даёт объяснения суду, производится судебный опрос, то есть путём личного контакта, состоящего в возможности суда (судьи), истца, ответчика, их представителей, третьих лиц, прокурора, государственного органа, органа местного самоуправления (в порядке ст. 47 ГПК РФ), эксперта, других, участвующих в деле лиц задавать вопросы, получать на них ответы и пояснения. При таком опросе судом выясняются необходимые сведения не только, когда непосредственно им задаются вопросы, но и когда заслушиваются вопросы других участников процесса и ответы на них. При этом перед судом стоит сложная задача, требующая большой концентрации внимания, умение проанализировать, сопоставить и оценить ответы.
На практике необходимость постановки вопросов лицу, давшему объяснения, возникает чаще всего для восполнения пробелов, а если вопросы задаёт представитель после объяснений своего доверителя, то для устранения ошибок и неточностей, допущенных им в объяснениях.
Вопросы ставятся с учетом конкретно сложившейся ситуации. В некоторых случаях возникает необходимость отступления от последовательности в постановке вопросов. Возникают ситуации, когда становится необходимым выяснять мельчайшие подробности, ставить вопросы под различными углами зрения, выявлять противоречия в объяснениях сторон и третьих лиц, чтобы суд мог убедиться в абсолютной достоверности сообщаемых сведений либо в их неправдивости и недостоверности.
Объяснения сторон и третьих лиц являются важным источником информации для выяснения обстоятельств по рассматриваемому делу. Суд должен их последовательно проверить путем сопоставления с другими доказательствами, так как они имеют существенное значение для дела. Как указано в п.14 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26.06.2008 г. №13 (ред. 09.02.2012) «О применении норм Гражданского процессуального
кодекса Российской Федерации при рассмотрении и разрешении дел в суде первой инстанции», при возникновении сомнений в достоверности исследуемых доказательств их следует разрешать путём сопоставления с другими установленными судом доказательствами, проверки правильности содержания и оформления документов, назначения в необходимых случаях экспертизы и т.д. Все это относится и к объяснениям сторон и третьих лиц.
В судебной практике зачастую причиной отмены решений нижестоящих судов является игнорирование, оставление без внимания, неиссле-дование доводов сторон. Это связано в какой-то мере с тем, что суды недоверчиво относятся к объяснениям сторон и третьих лиц. В результате это приводит к вынесению судебных актов, нарушающих нормы материального и процессуального права.
Так, например, суд первой инстанции не принял во внимание доводы истицы и отказал в удовлетворении иска В. в части заявленного ею требования о выдачи разрешения на право выезда за границу несовершеннолетнего ребёнка в сопровождении матери или её нотариального согласия без получения согласия отца. С судом первой инстанции согласился суд кассационной инстанции. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ отменила данные решения в части отказа в удовлетворении исковых требований В. и вынесла в этой части новое решение, которым удовлетворила иск В. к Е. В своем определении Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ указала, что мать ребёнка В. не обязана получать у ограниченного судом в родительских правах Е. согласие на выезд несовершеннолетней дочери за границу, так как в период применения к нему такой меры он не вправе быть законным представителем ребёнка» [6, с. 11—13].
Так как часть 1 ст.35 ГПК РФ предусматривает право приводить свои доводы лицам, участвующим в деле по всем, возникающим в ходе судебного разбирательства вопросам, то этому право должна корреспондировать обязанность суда рассматривать и оценивать такие доводы, в том числе и опровергать их, если суд сочтёт их не соответствующими действительным обстоятельствам дела, а не игнорировать их. В ином случае, как показывает судебная практика, теряется смысл декларирования такого права.
По семейным делам, особенно когда это связано со спорами о воспитании детей, объяснения сторон и третьих лиц содержат в себе не только сведения о фактах, имеющих доказательствен-
ное значение, но и доводы сторон, их объяснения по поводу мотивации своих поступков, аргументации своего поведения, которые имеют существенное значение для дела, так как свидетельствуют об отношении к ребёнку и к своим обязанностям по отношение к нему. Например, по одному из дел, рассмотренных районным судом Челябинской области, было установлено, что доводы истца об определении места жительства сына с ним были связаны с получением пенсии на сына-инвалида» [7, с. 31]. Поэтому суду необходимо принимать во внимание доводы различного характера, приводимые сторонами и третьими лицами и оценивать их путем сопоставления с другими доказательствами по делу.
Но при всем при этом суд должен критически подходить к доводам сторон, так как сторона всегда заинтересована в том, чтобы добиться вынесения решения в её пользу, причём далеко не обязательно законными средствами и путём установления истины.
Так, например, по заявлению К. об изменении порядка исполнения решения о взыскании алиментов ввиду того, что размер, взыскиваемых судом алиментов значительно превосходит сумму, необходимую на содержание несовершеннолетнего ребёнка, определением районного суда было отказано в удовлетворении заявленных требований. Судом кассационной инстанции данное определение было отменено и по делу постановлено новое определение, которым изменен способ исполнения решения суда, на К. возложена обязанность перечислять 25% сумм алиментов, подлежащих выплате на содержание несовершеннолетнего сына Н., на открытый на имя сына счёт в банке. Суд кассационной инстанции принял во внимание доводы К. об изменении порядка исполнения решения суда, так как средний ежемесячный размер выплачиваемых заявителем алиментов значительно превышает величину прожиточного минимума на детей в субъекте РФ и минимальный размер оплаты труда, а также то, что доказательств необходимости расходования на ребёнка такой суммы не было представлено. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ по надзорной жалобе М. отменила кассационное определение, оставив в силе определение суда первой инстанции, и указала, что действующее семейное законодательство РФ не ставит принятие предусмотренного п. 2 ст. 60 СК РФ решения в зависимость от таких обстоятельств, как величина прожиточного минимума в каком-либо субъекте РФ, минимального размера оплаты труда, средне-
месячного заработка и отсутствие необходимости расходования на содержание ребёнка денежных сумм в виде алиментов в полном размере, определённом судом» [8, с. 15]. В данном случае имело место игнорирование объяснений одной стороны и доказательств, на которые она ссылалась, при этом суд сослался на обстоятельства, которые правового значения не имели.
Так как объяснения даются непосредственно в судебном заседании, то они связаны с поведением сторон и третьих лиц в процессе, с явкой на судебные заседания, активностью в отстаивании своей позиции. Сложившаяся судебная практика придаёт доказательственное значение поведению сторон. В теории гражданского процесса обоснованна точка зрения о необходимости придания доказательственного значения поведению сторон» [9, с. 101-112]. Из этого же и исходит практика Европейского Суда по правам человека. Так, в постановлении «Колкова против России» от 13 января 2011 г. Европейский Суд признал отсутствие нарушения п. 1 ст. 6 Конвенции в связи с продолжительностью судопроизводства по гражданскому делу. Европейский Суд указал, что, основанием для этого послужило поведение заявителя, так как судебные заседания приходилось несколько раз откладывать в связи с неявкой заявителя, её болезнью или ненадлежащим поведением. Кроме того, Суд посчитал наиболее поразительным тот факт, что заявитель ни разу не явилась на экспертизу ДНК, которую суд первой инстанции неоднократно назначал по её собственной просьбе. Решение Европейского Суда о том, что требование о соблюдении разумного срока нарушено не было, было принято с учётом того, что заявитель не выказывал должного внимания к процессу по своему делу [10, с. 34].
Публичный характер дел, связанных с воспитанием детей, их важное государственное и общественное значение придаёт особую специфику доказательственному значению поведения сторон (родителей). По таким делам поведение сторон (родителей) должно учитываться исходя из интересов ребёнка. Так, мать обратилась в суд с иском о лишении родительских прав в отношении отца своего ребёнка, который в течение десяти лет не занимался воспитанием ребёнка, однако согласия на усыновление отчимом, которого ребёнок считал своим отцом, не давал. Суд отказал в удовлетворении иска, ссылаясь на то, что отец не утратил намерение и желание воспитывать ребёнка, и это решение было оставлено в силе второй инстанцией. Судебная коллегия Верховного Суда РФ отме-
нила судебные постановления исходя из интересов ребёнка и ввиду ошибочности выводов о том, что ответчик не утратил намерение и желание воспитывать ребёнка. Ни в одном судебном заседании отец не присутствовал - ни в суде первой инстанции, ни в суде второй инстанции. Как показала мать ребёнка в судебном заседании в Верховном Суде РФ, ни до, ни во время судебных разбирательств отец ребёнка не пытался увидеться с ребёнком, наладить с ним контакты» [11, с. 6-7].
Интерес ребёнка заключался в сохранении стабильности сложившихся семейных отношений с отчимом, которого он считал своим отцом и который фактически выполнял все родительские обязанности.
Публичный характер дел, связанных с воспитанием детей, не позволяет придавать абсолютное значение поведению сторон в процессе и их волеизъявлению, ограничивает их право распоряжаться диспозитивными правами. Так, в Обзоре практики разрешения судами споров, связанных с воспитанием детей, утверждённом Президиумом Верховного Суда РФ 20.07.2011г. подчёркнуто, что вызывают сомнения с точки зрения соответствия требованиям закона решения судов об удовлетворении требования о лишении родительских прав, основанные фактически лишь на признании иска ответчиком» [12, с. 40].
Показательным в этой связи является следующий пример. Несмотря на то, что ответчик по делу о лишении родительских прав не возражал против удовлетворения иска и указывал, что не чувствует привязанности к ребёнку, считает затруднительным для себя общение с ним, безразлично относится к своему отцовству, Судебная коллегия Белгородского областного суда в кассационном определении указала, что признание ответчиком исковых требований в данном случае не может быть принято судом и служить основанием для удовлетворения иска о лишении родительских прав, поскольку это влечёт нарушение прав несовершеннолетнего ребёнка. Существенное значение в данном случае имело то обстоятельство, что ребёнок радовался приходу отца, ожидал его визитов и поздравлений» [13, с. 41]. Несмотря на объяснения ответчика, пассивность его позиции по рассматриваемому спору, признание им иска суд не должен был удовлетворять иск, приоритетное значение здесь сыграл интерес ребёнка иметь отца, что и должно являться основным критерием при вынесении решений по делам, затрагивающим интересы ребёнка. Эта позиция правоприменителя согласуется с практикой Европейского суда по
правам человека, по делам, затрагивающим интересы ребёнка [14, с. 49].
Литература
1. Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса / Под ред. и с предисл. В.А. Томсинова. М.: «Зерцало», 2003.
2. Молчанов В.В. Об ответственности в гражданском судопроизводстве // Арбитражный и гражданский процесс. 2010. № 10.
3. Красноглазое А.Ю. Проблемы применения гражданских процессуальных норм относительно средств доказывания // Мировой судья.
2011. № 2.
4. Медведев И.Г. Ответственность сторон за ложные объяснения в суде. М., 2006.
5. Ковалёв А.Г. Институт доказывания в гражданском и арбитражном судопроизводстве. М., 2002.
6. Постановления Президиума, решения и определения судебных коллегий Верховного Суда Российской Федерации // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2012. № 11.
7. Обзор практики разрешения судами споров, связанных с воспитанием детей // Бюллетень
Верховного Суда РФ. 2012. № 7.
8. Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за 1квартал 2012 года // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2012. №10.
9. Боннер А.Т. Доказательственное значение поведения сторон в гражданском и арбитражном процессах // Закон. 2009. № 2.
10. Извлечения из постановлений Европейского Суда по правам человека // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2012. № 10.
11. Семейные споры затрагивают сущностные интересы граждан (интервью с судьёй Верховного Суда РФ Л.М. Пчелинцевой) // Судья.
2012. № 11.
12. Обзор практики разрешения судами споров, связанных с воспитанием детей // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2012. № 7.
13. Обзор практики разрешения судами споров, связанных с воспитанием детей // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2012. № 7.
14. Нурбалаева А.М. Право на уважение частной и семейной жизни в практике Европейского суда по правам человека // Юридический вестник ДГУ. Махачкала, 2011. № 1.
Поступила в редакцию 30 апреля 2013 г.
