Обстоятельства, исключающие преступность деяния, находящиеся за рамками главы 8 уголовного кодекса Российской Федерации Текст научной статьи по специальности «Право»

Все обстоятельства, исключающие преступность деяния и не помещенные в гл. 8 Уголовного кодекса Российской Федерации, можно разделить на две группы: а) вообще не предусмотренные уголовным законом; б) предусмотренные нормами-примечаниями в Особенной части УК РФ.

В качестве обстоятельств первой группы в различных литературных источниках предлагаются: профессиональный и хозяйственный риски [1, с. 14-15], научно-технический риск [2, с. 32], принуждение к повиновению и выполнению правовой обязанности [3, с. 52], осуществление законного права [4], согласие потерпевшего на причинение вреда [5] и т.д.

Считаем, многие из предлагаемых норм представляют собой частные случаи обстоятельств, уже известных уголовному законодательству. Так, профессиональный или хозяйственный риски, исполнение закона вполне могут быть охвачены понятием обоснованного риска, исполнения приказа или распоряжения. Осуществление законного права, принуждение к повиновению и выполнению правовой обязанности исключает противоправность как сущностный признак преступления и поэтому в плане выделения в качестве самостоятельных обстоятельств они уголовному праву ничего не дают. Когда они основаны на прямом исполнении закона, даже нет необходимости рассматривать их как частные случаи крайней необходимости, исполнения приказа или распоряжения. Если же их исполнение непосредственно законом не предусмотрено, но вытекает из целей и задач предусмотренной законом деятельности, то может применяться более общая норма ст. 39 или ст. 42 УК РФ [6, с. 5]. Выделение предложенных обстоятельств в самостоятельные виды нарушило бы принцип экономии нормативного материала в силу их казуистичности, тем более что представители самых различных профессиональных сфер предлагают свои модификации названных обстоятельств. Следуя такой тенденции, в конечном итоге пришлось бы предусматривать специальные исключающие ответственность обстоятельства, например, для судебных приставов-исполнителей во время принудительного изъятия ими имущества в порядке конфискации; следователей, вынужденных портить имущество при проведении обыска; пожарных, портящих имущество при тушении пожара в многоквартирном доме, и проч.

В последние годы, исходя из осознания масштабов коррупции и наркоторговли, вновь активно стал обсуждаться вопрос о так называемой провокации преступления в порядке проведения оперативно-разыскных мероприятий, в частности, оперативного эксперимента для изобличения взяточников и наркодиллеров. В связи с этим предлагаем включить в гл. 8 УК специальные нормы, посвященные исключению преступности провокации взятки [7, с. 9]. Однако в этой связи следует отметить, что провокация преступления для расправы над отдельными лицами, когда она превращается в подстрекательство к преступлению, безнравственна по своей сути. Почти любого человека можно поставить в такие условия, психологически обработать до такой степени, что он согласится на совершение преступления. Эти и подобные им способы противодействия преступности, прямо признаем, могущие оказаться эффективными в конкретных случаях и в тактическом отношении, являются для государства уподоблением законам самого преступного мира в методах контроля за ситуацией, поэтому стратегически проигрышны во всех отношениях.

Согласие потерпевшего на причинение вреда, например, допускаемого при проведении спортивных соревнований, при трансплантации органов и тканей человека, также заслуживает отдельного исследования.

Случаи согласия потерпевшего на причинение вреда не всегда могут быть охвачены обстоятельствами гл. 8 УК РФ. Поэтому, например, В.В. Сверчков предлагает выделить его в самостоятельное обстоятельство, исключающее преступность деяния, предусмотрев целых две группы условий: первую - относящуюся к согласию, достигнутому между причинителем вреда и «потерпевшим»; вторую - условия, относящиеся к обстоятельствам выбора поведения причинителем вреда и «потерпевшим» [8, с. 466].

Однако, на наш взгляд, автор совершенно не случайно ставит слово «потерпевший» в кавычки, поскольку потерпевшего в правовом смысле в таких случаях, действительно, нет. Потерпевшим лицо может быть только в том случае, если оно само намеренно не поставило себя в непосредственную опасность причинения вреда. Только тогда его право может пострадать. Когда «вины потерпевшего» в причинении ему вреда нет, соответствующие случаи какой-либо специфической проблемы не составляют [9, с. 10].

В случаях, когда лицо не знает о грозящей опасности, например, перед проведением сложной хирургической операции, оно должно быть об этом предупреждено, и выбор остается только за ним. Исключение составляют разве что ситуации, когда пострадавший был невменяем или находился в бессознательном состояния. Если ему причиняется вред, содеянное расценивается по правилам крайней необходимости (например, когда приходится ампутировать конечность при гангрене) или обоснованного риска (например, для испытания нового препарата, применение которого потенциально способно привести к выздоровлению).

Более сложным может показаться решение вопроса в случаях причинения смерти и вреда здоровью человека при его осведомленности о потенциальной угрозе такого исхода в отсутствие крайней необходимости (т.е. для предотвращения грозящей опасности) или обоснованного риска (т.е. для достижения социально полезной цели), например, во время спортивного состязания. Думается, что в таких случаях вообще должно быть запрещено заведомое причинение смерти или вреда здоровью человека. Так, если дело касается опять сферы спорта, то тренирующиеся и соревнующиеся должны пройти соответсвующий инструктаж и соблюдать все необходимые меры предосторожности. В случае несоблюдения мер безопасности по вине самих пострадавших спортсменов ответственность кого-либо исключается, а в случае наступления общественно опасных последствий по вине тренеров, организаторов соревнований, врачей и других лиц ответственность должна наступать на общих основаниях. Спортсмен, нарушивший правила и причинивший вред другому спортсмену, должен нести ответственность на общих основаниях [10, с. 28-29]. Вообще же, цивилизованный спорт не должен подвергать заведомой опасности жизнь и здоровье человека. Все гладиаторы и т.п. «экстремалы» в этом смысле должны выйти из поля правомерного поведения.

Что касается добровольной пассивной эвтаназии, добровольного отказа от медицинской помощи [11, с. 40-42], то здесь вслед за некоторыми авторами остется лишь повторить, что человек обладает правом распорядиться своей собственной жизнью. Поэтому в случае добровольного осмысленного отказа от медицинской помощи смертельно больного пациента ответственность кого-либо должна исключаться. Исходя из этого остается только поддержать Б.В. Сидорова, полагающего, что «...вопрос об уголовной ответственности за причинение вреда с согласия потерпевшего решается с учетом положений, предусмотренных ст. 39 и 41 УК РФ» [12, с. 21].

К группе обстоятельств, исключающих преступность деяния и указанных в Особенной части УК РФ, относятся те, которые размещены в примечаниях к ст. 122, 134, 151, 184 (в части, относящейся к вымогательству подкупа участников и организаторов профессиональных спортивных соревнований и зрелищных коммерческих конкурсов), ст. 204 (в части, относящейся к вымогательству коммерческого подкупа), ст. 230, 291 (в части, касающейся вымогательства взятки), ст. 308, 316, 322, 337, 338 УК РФ. Многие из этих обстоятельств обоснованны с криминологической точки зрения. Но некоторые из них заслуживают критического отношения.

Если рассматривать их основательно, то можно сразу же обратить внимание на недостаточную обоснованность примечания к ст. 122 УК РФ, согласно которому лицо, заведомо поставившее другое лицо в опасность заражения ВИЧ-инфекцией или заразившее его ВИЧ-инфекцией, освобождается от уголовной ответственности в случае, если это другое лицо было своевременно предупреждено о наличии у него этой болезни и добровольно согласилось совершить действия, создавшие опасность заражения.

Учитывая, что до сих пор человечество не нашло способа борьбы с этой смертельно опасной инфекцией, по сути, норма, содержащаяся в данном примечании, легализует убийство по просьбе потерпевшего. При этом возникает резонный вопрос: почему же тогда законодатель не ввел аналогичное примечание к ст. 121 УК РФ, предусматривающей ответственность за куда менее опасное заражение венерической болезнью? В пункте 5 до сих пор действующего постановления Пленума Верховного суда СССР от 8 октября 1973 г. № 15 «О судебной практике по делам о заражении венерической болезнью» говорится, что «.согласие потерпевшего на поставление его в опасность заражения венерической болезнью не является основанием для освобождения от уголовной ответственности лица, знавшего о наличии у него венерического заболевания и поставившего потерпевшего в опасность заражения или заразившего его венерической болезнью».

С. Анощенкова в защиту примечания к ст. 122 УК РФ отмечает, что сама данная статья ставит вне закона существование семьи, в которой один из супругов является ВИЧ-инфицированным [13, с. 5]. Как выход из сложившейся ситуации она предлагает отнести уголовные дела о преступлении, предусмотренном ст. 122 УК РФ, к делам частного обвинения [13, с. 6], поскольку вопрос о преступности этих действий должен быть разрешен законом еще до совершения ВИЧ-инфицированным соответствующих действий. Думается, что такой подход является оптимальным для решения данной проблемы.

Тем не менее, даже без концептуального изменения отношения к преступности заражения ВИЧ-инфекцией формулировка примечания к ст. 122 представляется неудачной в силу того, что лицо на самом деле не освобождается от ответственности, а не привлекается к ней, поскольку речь идет об исключении преступности деяния. Термин «освобождение от уголовной ответственности» в уголовном праве предполагает наличие в содеянном признаков преступления.

Нелогичным выглядит примечание к ст. 134 УК РФ, согласно которому «...лицо, впервые совершившее преступление, предусмотренное частью первой настоящей статьи, освобождается судом от наказания, если будет установлено, что это лицо и совершенное им преступление перестали быть общественно опасными в связи со вступлением в брак с потерпевшим». На наш взгляд, если лицо до или во время полового сношения намеревалось вступить в брак, и это можно признать нормой отношений между двумя людьми разного пола и с соответствующей возрастной разницей, то речь должна идти об изначальном отсутствии общественной опасности деяния. Если считать иначе, тогда, вообще, встает вопрос о том, а имеется ли общественная опасность деяния, предусмотренного ч. 1 ст. 134 УК РФ.

Не правильно, считаем, сформулированы также примечания к ст. 184, 204, 291 УК РФ в части, касающейся вымогательства подкупа определенных лиц. В данных примечаниях речь идет об освобождении от уголовной ответственности. Однако следует также полностью согласиться с Л.В. Лобановой и Р.Г. Камневым в том, что вымогательство взятки в современных условиях не является тем обстоятельством, которое может полностью реабилитировать лицо, поэтому целесообразнее факт добровольного заявления об имевшем место факте вымогательства взятки перевести в разряд оснований освобождения от наказания [14, с. 10-17].

В примечании к ст. 230 УК РФ «Склонение к потреблению наркотических средств или психотропных веществ» говорится о том, что «.действие настоящей статьи не распространяется на случаи пропаганды применения в целях профилактики ВИЧ-инфекции и других опасных инфекционных заболеваний соответствующих инструментов и оборудования, используемых для потребления наркотических средств и психотропных веществ, если эти деяния осуществлялись по согласованию с органами исполнительной власти в области здравоохранения и органами по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ».

Казалось бы, отечественный законодатель преследовал в этом примечании благую цель: при употреблении наркотиков снизить риск заражения наркоманов опасными инфекционными заболеваниями. Однако при этом не был учтен очень важный психологический момент. Дело в том, что у адресатов уголовно-правовых норм при ознакомлении с текстом данного примечания может возникнуть убеждение, будто при соблюдении всех мер предосторожности от заражения инфекционным заболеванием само по себе употребление наркотиков представляется чуть ли не безобидной забавой, в крайнем случае, пусть очень вредной, но привычкой, от которой можно избавиться. Но ведь прием внутривенно, а следовательно, «тяжелых наркотиков» - прямой и быстрый путь в могилу. Это не тот случай, когда «по чуть-чуть» можно. Чудовищность зла наркомании состоит в том, что, например, уже после 3-кратного употребления героина возникает устойчивая неизлечимая наркотическая зависимость.

К тому же вызывает недоумение термин «пропаганда», что, по-видимому, подразумевает рассказы на публике, в СМИ о «более правильном и безобидном» употреблении наркотиков. Абсурдно также предположение о том, что пропаганда безопасной наркомании будет иметь место в среде лиц, уже состоящих на учете в наркодиспансере. Любой уважающий себя врач-нарколог скажет, что единственным способом спасения жизни наркомана является полный и окончательный отказ от употребления наркотиков. Действия, описываемые в примечании к ст. 236 УК РФ, являются ничем

иным как самым психологически изощренным способом склонения к потреблению наркотиков. Так что данная норма-примечание подобна разрешению на рекламу веревки и мыла для самоубийц. Пока примечание к ст. 236 УК РФ существует, остается надеяться только на то, что у органов здравоохранения и Госнаркоконтроля хватит мудрости отказать в разрешении на пропаганду применения соответствующих инструментов и оборудования.

Примечание к ст. 322 УК РФ гласит, что «...действие настоящей статьи не распространяется на случаи прибытия в Российскую Федерацию с нарушением правил пересечения Государственной границы Российской Федерации иностранных граждан и лиц без гражданства для использования права политического убежища в соответствии с Конституцией Российской Федерации, если в действиях этих лиц не содержится иного состава преступления». Считаем, что концовка данного примечания явно излишня, поскольку правом на политическое убежище человек должен обладать независимо от того, совершил ли он какое-либо преступление, если, конечно, само политическое убежище не является способом избежать заслуженного наказания.

Учитывая тенденции в изменении и дополнении уголовного законодательства за последние годы, следует согласиться с мнением, что специальных обстоятельств, исключающих преступность деяния, будет становиться все больше, но при условии более четкой законодательной редакции текста [15, с. 60].

Литература

1. Келина С. Профессиональный риск как обстоятельство, исключающее преступность деяния // Советская юстиция. 1988. № 22.

2. Ляпунов Ю. Реформа уголовного законодательства и пробелы права // Совесткая юстиция. 1989. № 3.

3. Михайлов В. Выполнение профессиональных функций как обстоятельство, исключающее преступность деяния // Уголовное право. 2002. № 2.

4. Мордовина А.А. Осуществление законного права как обстоятельство, исключающее преступность деяния: Дис. ... канд. юрид. наук. Ставрополь, 2005.

5. Сумачев А.В. Согласие лица на причинение вреда в системе обстоятельств, исключающих преступность деяния: Монография. Тюмень, 2005.

6. Антонов В. Крайняя необходимость в деятельности правоохранительных органов // Уголовное право. 2007. № 6.

7. Говорухина Е.В. Понятие и правовые последствия провокации в уголовном праве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2002.

8. Сверчков В.В. Освобождение от уголовной ответственности, прекращение уголовного дела (преследования), отказ в его возбуждении: проблемы теории и практики. СПб., 2008.

9. Дагель П. «Вина потерпевшего» в уголовном праве // Советская юстиция. 1967. № 6.

10. Игнатов А. Спорт и уголовная ответственность // Советская юстиция. 1989. № 7.

11. Тасаков С. Запрет эвтаназии унижает человеческое достоинство // Российская юстиция. 2003. № 2.

12. Сидоров Б.В. Поведение потерпевших от преступления и уголовная ответственность: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1998.

13. Анощенкова С. Согласие лица на причинение ему вреда в примечании к ст. 122 УК РФ // Уголовное право. 2005. № 3.

14. Лобанова Л.В., Камнев Р.Г. Вымогательство взятки или коммерческого подкупа как основание освобождения от уголовной ответственности: проблемы законодательной регламентации и правоприменения // Российская юстиция. 2010. № 3.

15. Орешкина Т. Обстоятельства, исключающие преступность деяния, в Особенной части УК РФ // Уголовное право. 2005. № 1.