245 % от величины доходов, также равно шести. Заметим, что численность населения города своеобразно влияла на состояние его финансов: если среди должников встречаются и малые, и крупные уездные центры, то «бюджетными отличниками» были только небольшие города. Так, с дефицитом сводили сметы как многолюдные Рыбинск и Шуя, так и Переяславль, уступавший им по населению в 2—3 раза. Вероятно, бюджетные затруднения более крупных населенных пунктов вызваны значительными расходами властей города на содержание объектов социальной сферы и коммунального хозяйства.
Подводя итог исследованию процесса урбанизации в уездных столицах Владимирской, Костромской и Ярославской губерний на рубеже XIX—XX веков, можно сделать следующие выводы. Рост этих городов происходил не быстрее, чем рост населения края в целом. Города сохраняли мещанский состав обитателей; доля предпринимательского сословия среди них обычно не превышала 5 %. Экономическое развитие страны, и в частности ее бурная индустриализация, мало затронули уездные столицы. Лишь в немногих случаях их жители (или мигранты из деревень) находили там работу на современных промышленных предприятиях. Гораздо чаще горожане занимались возделыванием огородов и садов или традиционными домашними промыслами (например, шитьем полушубков в Шуе). Застройка уездных городов оставалась почти исключительно деревянной, их улицы далеко не всюду были вымощены даже булыжником; это придавало городу ощутимое сходство с обликом окрестных сел. В то же время каждый уездный город отличался от села наличием разнообразных социальных учреждений — как традиционных (храмы, монастыри), так и вызванных к жизни новым временем (училища, больницы, приюты). При этом расходные ресурсы собственно муниципальной казны ограничивались 3—7 руб. на каждого горожанина, так что реализация социальных программ требовала привлечения средств земства и государства.
ББК 63.3(2)53-22
Ю. А. Ильин
ОБЩЕСТВЕННОЕ УПРАВЛЕНИЕ И ПРЕДПРИНИМАТЕЛИ НА РУБЕЖЕ XIX—XX вв.: К ВОПРОСУ ОБ ЭЛЕКТРИФИКАЦИИ г. ИВАНОВО-ВОЗНЕСЕНСКА
Достижениями постсоветской отечественной историографии является не только плюрализм версий, суждений по избранным исследователями темам, проблемам, но и расширение спектра этих тем, проблем. В первую очередь это касается аспектов повседневной жизни соотечественников на поворотных этапах истории России. Второе дыхание региональная историография получила благодаря интенсивной разработке именно этого перспективного направления научных изысканий.
© Ильин Ю. А., 2009 2009. Вып. 4. История •
Поводом для написания статьи является незаурядное событие в краеведческой жизни нашего региона — появление книги В. С. Околотина и А. С. Сироткина «Электроэнергетика в экономической истории Ивановской области (1890-е — 2008 г.)» (Иваново, 2008. 559 с.). Ее авторам удалось ввести эту сторону повседневности населения и хозяйства в русло экономической истории края. Работа вышла вовремя: близится празднование 100-летия функционирования региональной энергосистемы (декабрь 2010 г.).
Еще одним достоинством книги является широкая источниковая база, профессиональное ее использование (особенно технико-информационной составляющей) благодаря активному сотрудничеству с учеными ИвГЭУ, в частности кафедры электрических станций, подстанций и диагностики оборудования.
Несомненно, эта публикация украсит региональную историографию начала XXI в. Но есть моменты, которые позволяют говорить об эскизности, фрагментарности авторов в подходе к истории ивановской городской энергосистемы. Напрямую это касается ранних этапов ее становления. А ведь именно эти этапы заложили ядро, основу для рождения и последующего развертывания масштабной энергосистемы Ивановской области.
Период с 1890 по 1909 г. освещен чрезвычайно скупо, можно сказать фрагментарно в разделах «Фабрично-заводская электроэнергетика» и «Становление городского электрического хозяйства» вышеуказанной книги. На наш взгляд, данный период очень интересен, ибо насыщен информацией, задающей своеобразную логику развития электрификации края, по крайней мере до Октябрьской революции и гражданской войны включительно.
Второй момент — в этих разделах книги методологически неправильно расставлены акценты при анализе фактического материала. Об этом свидетельствуют не только чрезмерная разница в их объеме (соответственно 2 и 32 страницы), отсутствие вывода по фабрично-заводской энергетике, но и логика подачи материала (не показывается прямая преемственность этих явлений в едином процессе становления электрификации города).
Далее, существенным недостатком является поверхностный по содержанию и лакировочный по анализу подход к рассмотрению взаимоотношений общественности (в лице представителей общественного управления) и предпринимательской элиты в процессе решения вопроса об устройстве электрического освещения и тяги в г. Иваново-Вознесенске в эти годы.
Одним словом, все это побудило обратиться к данной теме и периоду с целью полного и достоверного описания этой страницы истории нашего края. Источниковой основой исследования являются документы, ранее использованные и введенные в научный оборот вышеуказанными авторами. Помимо этого, пришлось расширить спектр поиска и дополнительно изучить новый массив хранящейся в фондах Государственного архива Ивановской области документации, ранее неизвестной исследователям.
Из многих социально-экономических достижений России рубежа XIX—XX вв. особое место занимает феномен оформления и стремительного индустриального развития Иваново-Вознесенского промышленного района. Речь идет о Иваново-Вознесенске и прилегающих к нему пригородах. Официальные власти констатировали это явление на основе соответствующей статистики, а именно по численности населения: 1880-е гг. — 33 тыс. жителей, 1897 г. — 54 тыс., 1910 г. — более 100 тыс.; по количеству промышленных заведений: 1880-е гг. — 51, 1900 г. — 59, 1910 г. — 64; по числу рабочих:
1880-е гг. —11 тыс. человек, 1900 г. — 27 тыс., 1910 г. — 32 тыс.; по производству продукции: 1880 г. — 18,5 млн руб., 1900 г. — 60 млн руб., 1910 г. — 77 млн руб. [Балдин К. Е., Ильин Ю. А. Ивановский край в истории Отечества. 2-е изд., доп. Иваново, 1998. С. 29, 41].
В этот период город стремительно рос территориально: по данным на 1907 г., его площадь составляла 735 десятин (801 га). Но его фактическая территория была значительно больше, ибо статистика тогда не учитывала обширных фабрично-заводских пригородов, где проживала основная часть работников заводов, фабрик и мастерских.
В городе сложились могущественные кланы предпринимателей и купцов (Гандурины, Бурылины, Зубковы, Маракушевы, Фокины, Витовы, Дербеневы, Гарелины, Полушины и т. д.), поставившие под свой негласный контроль органы местного самоуправления. Заметим, что их индустриальный и финансовый потенциал, связи с местными и центральными властями далеко превосходили аналоги собратьев по бизнесу уездного города Шуи и даже губернского центра — г. Владимира. Завершившийся в Иваново-Вознесенске промышленный переворот не только дал местной предпринимательской элите доступ к стремительному обогащению, но и открыл горизонты для осуществления технической революции на своих предприятиях. А это обстоятельство напрямую влияло и на жизнь самого города, ибо Иваново-Вознесенск, по сути, был сосредоточием многочисленных промышленных заведений («Русский Манчестер» или, как его называли сами горожане, «черный город»).
Внешним побудителем активности общественных деятелей и предпринимателей к введению технических и технологических новаций были и рекомендации поощрительного характера со стороны губернских и центральных властей. Об этом свидетельствуют еще документы 1870—1980-х гг., то есть периода завершения промышленного переворота в текстильной отрасли края. Так, из МВД на адрес владимирского губернатора пришел циркуляр, датируемый 20 ноября 1872 г. В нем сообщалось, что хозяйственный департамент министерства 28 сентября 1872 г. предоставил право учредителям товарищества «Сириус» П. Шамшову и Н. Фурман на установку перед Зимним дворцом в С.-Петербурге нескольких газовых фонарей конструкции техника Вед-рина, для которых в качестве топлива использовались отработки нефти. Подчеркивалось, что новый способ освещения заинтересовал императора, им были даны соответствующие распоряжения для скорейшей реализации данной технологии1. Но самое интересное в этой истории то, что предпринимательская элита Иваново-Вознесенска еще раньше узнала о новом способе освещения и уже предприняла первые шаги к его внедрению на своих производствах. Так, 17 августа 1972 г. почетный гражданин города Полушин Николай Маркелович подал прошение в городскую управу, в котором содержалась просьба разрешить ему освещать фабрику газом, добываемым из остатков петролеума. Особо указывалось им, что здание для этого технологического процесса уже построено на территории предприятия. 22 августа управа поручает одному из своих членов — Н. Д. Васильеву — и приглашенному им технику А. Я. Зимину осмотреть данную постройку. Итоги технической экспертизы легли в основу позитивного решения городской управы 12 сентября
1 Государственный архив Ивановской области. Ф. 2. Оп. 1. Д. 88. Л. 1. Далее ссылки на документы данного архива приводятся в тексте статьи с указанием в квадратных скобках номера фонда, описи, дела, листа.
1872 г. об эксплуатации нового оборудования (газовая палильная) [там же, д. 20, л. 1, 4, 9].
Позднее, уже в начале 1880-х гг., на газовое освещение стали переходить и другие фабрики города, об этом свидетельствует ведомость миткале-во-ткацкой фабрики Товарищества Иваново-Вознесенской ткацкой мануфактуры за 1885 г. [там же, д. 67, л. 47]. Рекомендации Центра не прошли мимо внимания деятелей местного общественного управления. Некоторые из них поставили вопрос о возможности использования данной новации для освещения улиц и общественных зданий города. На заседании 22 декабря 1872 г. городская дума обсуждала эту проблему в плоскости газоосвещения общественных зданий. По итогам прений было принято следующее решение: «...в городе недостаточно общественных зданий, поэтому газовое освещение невыгодно для общества, в связи с этим признать его ненужным» [там же, д. 88, л. 3]. По-видимому, на решение общественных деятелей повлиял пример ограниченного использования газового освещения на фабриках и отсутствие свободных денег в городском бюджете.
Газовое освещение на предприятиях Иваново-Вознесенска было, по сути, не технической революцией в деле электрификации, а лишь ее предвестником. Началась она на рубеже 1880—1990-х гг. Именно на этом временном перекрестке одновременно слились два процесса — рекомендательная и координирующая деятельность Центра (в лице МВД) и предпринимательское стремление, подкрепленное финансовыми возможностями фабрик и заводов города, к снижению себестоимости продукции за счет ее топливной составляющей, а значит, к повышению прибылей. Из циркуляра министра внутренних дел по хозяйственному департаменту за № 2599/3035 от 27 апреля 1890 г. узнаем, что еще в 1885 г. по главному управлению почт и телеграфов были введены временные правила для руководства при разрешении на местах производства работ по устройству «канализации электрического тока большой силы и прочих приспособлений по электрическому освещению». Предлагаемый вновь циркуляр министра устанавливал жесткий временный порядок разрешения дел по данному вопросу: проекты заказчиков, независимо от контроля со стороны общественных и технических учреждений, должны были направляться на рассмотрение в МВД. На местах за техническое выполнение проектов большая ответственность возлагалась на электротехников почтово-телеграфного управления и полицмейстеров [ф. 4, оп. 1, д. 206, л. 1].
В связи с вышеуказанным циркуляром министра внутренних дел губернский инженер строительного отделения Владимирского губернского правления Карабутов направил иваново-вознесенскому полицмейстеру запрос об имевшемся электрооборудовании на фабриках и заводах, у частных абонентов для последующей отправки полученной информации в МВД [там же, л. 1 об.]. Интересен ответ полицмейстера (от 10 июня 1890 г.). Он писал, что при местной почтово-телеграфной конторе нет в штате электротехников и просил прислать в г. Иваново-Вознесенск специалистов для сбора требуемых сведений. Тут же давалась информация о том, что электрическое освещение устроено на фабриках Товарищества ткацкой мануфактуры и купца Гречина Якова Викторовича (в дополнении к запросу от 17 сентября 1890 г. полицмейстер добавлял к этому списку и отбельную фабрику Товарищества Куваевской мануфактуры) [там же, л. 2—4].
Весьма ценным является содержание переписки между владимирским губернатором и иваново-вознесенским полицмейстером за 1891 г. В ней на-
ходим подробные сведения об электрической фабрично-заводской сети, ставшей, по сути, зародышем первоначальной городской электросети дореволюционного периода.
Каковы же были первенцы городской электрификации по данным на 1891 г.? Из вышеуказанной переписки от 18 февраля 1891 г. узнаем следующее: техническая экспертиза показала, что электрическое освещение организовано на фабрике купца Я. В. Гречина без соблюдения временных правил канализации электрического тока, утвержденных 12 августа 1885 г. Тут же перечислялись эти нарушения: «...1) наружные провода подвешены над железными крышами не на 1 аршин, а на 0,5 аршина; 2) изоляторы для воздушных проводов употреблены телефонные, а не образца, принятого в телеграфном ведомстве; 3) спайки проводов внутри фабрики и конторы местами не запаяны и не изолированы; 4) в помещении динамо-машин магистральные провода местами тоже не изолированы и не занумерованы; 5) большей частью провода внутри здания не прикрыты; 6) помещения для динамо-машин неудобны вследствие тесноты» [там же, л. 10—10 об]. Иваново-вознесенский полицмейстер пригрозил Я. В. Гречину уголовным преследованием по ст. 29 Судебного устава в случае неисправления отмеченных недостатков (предписание от 25 февраля 1891 г.). Я. В. Гречин распиской заверил полицмейстера, что выявленные недостатки уже исправляются (28 февраля 1891 г.) [там же, л. 12—12 об., 14].
Не лишним будет дать краткую техническую характеристику электрического оборудования и сети на фабрике купца Гречина. В ткацком корпусе фабрики стояли две динамо-машины: одна — системы «Сименс» типа «ЮЗ» с переменным током (!) и особым возбудителем постоянного тока. При машине не имелось ни вольтметра, ни амперметра. Она приводилась в действие от общего фабричного привода. Другая динамо-машина была системы «Гель-браун» с постоянным током, при ней отсутствовали вольтметр и амперметр, она также приводилась в движение общим фабричным приводом.
Магистральные и обычные провода изолировались в 3 слоя: 1-й слой составляла вощеная бумага, 2-й слой — резиновая обмотка и 3-й слой — бумага, пропитанная парафином. Все провода были вложены в деревянные ящики, покрашенные белилами. Магистральные провода, шедшие от динамо-машины «Сименс», имели поперечное сечение 9, 62 и 38,48 кв. мм, от динамо-машины «Гельбраун» — 7,07 кв. мм. Первая машина питала 16 ламп «Сименс», способ группировки — последовательный. Вторая — 30 ламп системы «Эдем» (10 свечей каждая), расположение их — параллельное. Все лампы были рассчитаны на 800 часов работы.
В прядильном корпусе были установлены две динамо-машины с постоянным током: одна — системы «Гранма» (напряжение 56 вольт), другая — системы «Бюрген» (напряжение 100 вольт). Они приводились в движение паровой машиной. Поперечное сечение магистралей обеих машин — 36,48 кв. мм. Машина «Гранма» питала 40 ламп системы «Эдиссон» (10 свечей каждая) при разнице потенциалов в 56 вольт. Машина «Бюрген» — 38 ламп этой же системы (16 свечей каждая) при разнице потенциалов в 100 вольт. Лампы были рассчитаны на 800 часов работы [там же, л. 24].
Нельзя не сказать об энергосиловом хозяйстве ткацкой фабрики Товарищества Иваново-Вознесенской ткацкой мануфактуры. Кстати, ее техническое оснащение было признано инспекцией в 1891 г. удовлетворительным. Динамо-машина манчестерского типа системы «Майер-Платт и Гопкинс»
имела мощность 48 индустриальных сил. Наибольшее напряжение тока при зажимах динамо-машины составляло 103 вольт, наибольшая сила тока — 245 ампер. Машина находилась в 50 саженях от освещаемого ею корпуса. Ток шел по двум кабелям к коммутаторному щиту, далее от щита — в корпус четырьмя магистралями. Часть магистралей проходила через фабричный корпус, они были изолированы и закрыты деревянными ящиками. Часть — дворами, магистрали подвешивались на деревянных столбах с помощью фарфоровых изоляторов.
Главные магистрали были свиты из 19 проволок толщиной 2,25 мм, площадь поперечного сечения каждой магистрали составляла 75,5 кв. мм. Ток от главных магистралей в корпусе разветвлялся по 4 этажам с помощью 14 кабелей и 2 тонких проволок. Из них 8 магистралей были свиты из 19 проволок толщиной в 1,25 мм. Общая площадь поперечного сечения каждого кабеля при этом составляла 23,32 кв. мм. Другие 6 кабелей состояли из 7 проволок толщиной 1,75 кв. мм, общая площадь поперечного сечения кабеля составляла 16,84 кв. мм. Два тонких провода были диаметром 3 мм, площадь поперечного сечения каждого из них — 7,07 кв. мм. От этих кабелей вдоль корпуса и поперек его шли параллельные линии проводов, с которыми уже непосредственно соединялись лампы с помощью тонких проволок диаметром 0,75 кв. мм, их площадь поперечного сечения составляла 0,44 кв. мм.
Изоляция проводов состояла из 4 слоев: 1-й и 2-й слои — бумажные, 3-й слой — резиновый и 4-й слой — бумажный, пропитанный асфальтом. Все провода были вложены в деревянные ящики, закрашенные суриковой краской. В сырых местах эти ящики во швах были обмазаны мастикой. В главных магистралях плотность тока на 1 кв. мм составляла 1,53 ампер, в потолочных кабелях — 1,4—1,7 ампер, в остальных проводах — 1,5—1,7 ампер. Падение напряжения в магистралях (их длина — 50 саженей) — 3 вольта, сила тока — 118 ампер. Все лампы накаливания были системы «Эдисон», расположение их в цепях — параллельное. Сила света — 20 свечей в каждой лампе. Срок их эксплуатации — 800 часов [там же, л. 20—21].
Электрооборудование и изоляция проводов на отбельной фабрике Товарищества Куваевской мануфактуры были аналогичными. Разница заключалась в числе ламп накаливания: здесь горели 217 ламп системы «Эдиссон», из них 144 по 16 свечей и 73 — по 10 свечей [там же, л. 22—22 об.].
Итак, предпринимательская элита Иваново-Вознесенска осуществила прорыв в деле инициирования процесса электрификации города. Зажглись сотни ламп накаливания, правда только на территории вышеуказанных фабрик. Но важны тут по крайней мере два обстоятельства: технический и психологический сдвиги в сознании работодателей, обывателей и деятелей общественного управления. Технический сдвиг проявился в том, что электричество (правда, в паре с паровой тягой) стало возможным технологически применять на производстве. Это давало гарантии получения немалой прибыли. Психологический сдвиг состоял в подспудной подготовке сознания общественности города к использованию электрического тока и в быту, для удовлетворения своих социальных и культурных потребностей.
Столь подробное освещение вопроса зарождения фабрично-заводской электрификации Иваново-Вознесенска тем более обосновано, что впервые именно на предприятиях (прежде всего на фабрике купца Я. В. Гречина) стали использоваться динамо-машины переменного тока. Их апробация на территории фабрик давала возможность накопить опыт в разрешении важней-
шего вопроса — о переброске электроэнергии на большие расстояния (то есть на общегородскую территорию для освещения общественных и частных владений).
Все вышесказанное наглядно подтверждается последующим ходом электрификации фабрик, заводов и мастерских Иваново-Вознесенска в середине и 2-й половине 1890-х гг. Убеждает нас в этом докладная записка начальника нижегородского почтово-телеграфного округа, побывавшего по делам службы в Иваново-Вознесенске, во Владимирское губернское правление (строительное отделение) от 30 мая 1895 г.: им «замечено, что многие из существующих там фабрик освещаются электричеством, об установках и эксплуатации которых, в большинстве случаев никто из чинов полиции не заявлял ему, начальнику округа, ни начальник местной почтово-телеграфной конторы...», а это было нарушением циркуляра министра внутренних дел от 27 апреля 1890 г. [там же, д. 391, л. 1]. Далее им давался перечень предприятий города, самовольно установивших электрическое освещение (в частности, фабрика Товарищества Прасковьи Витовой сыновей с 1894 г., мастерские технических изделий купца Жохова), и заведений, чьи владельцы спешно устанавливали электричество для производственных целей (фабрика А. Н. Новикова, Товарищества Покровской мануфактуры, завод И. Е. Пономарева) [там же, л. 1—1 об.]. В добавление к означенному списку в переписке Владимирского губернского правления и иваново-вознесенского полицмейстера (от 7 сентября 1896 г.) сообщалось о факте подачи прошения о техническом освидетельствовании электросети на вновь построенной ситцевой фабрике братьев Гандуриных Лаврентия и Николая (июнь 1895 г.) и предприятия торгового дома «З. Кокушкин и К. Маракушев» (22 августа 1896 г.) [там же, л. 2].
Массированное переоснащение передовой группы фабрик и заводов Иваново-Вознесенска в 1894—1896 гг. произвело сильное впечатление на местных деятелей общественного управления. Представители городской управы (по инициативе городского головы П. Н. Дербенева) направили запросы в те города Российской империи, где были заключены концессии на устройство электрического освещения и трамвая. О намерениях властей Ива-ново-Вознесенска подступиться к организационному и практическому решению этих вопросов первым узнало московское отделение фирмы «Симменс и Гальске». Данная компания поспешила уведомить городского голову о желании участвовать в конкурсе на получение указанной концессии (письмо от 18 января 1896 г.) [ф. 2, оп. 1, д. 3075, л. 1]. А уже 14 июня 1896 г. в адрес Иваново-Вознесенской городской управы фирма «Симменс и Гальске» направляет проект договора на концессию по устройству городской электростанции и сети наружного освещения. Его основные положения сводились к следующему: ст. 3 — сеть уличного электрического освещения определяется по усмотрению городской управы; ст. 4 — устанавливается монополия фирмы в деле прокладки по улицам и площадям города проводов (в основном воздушных, частично подземных кабелей); ст. 5 — фирме безвозмездно предоставляется участок земли на берегу реки для устройства центральной станции, хозяйственных помещений и конторы для персонала (до 310 кв. саженей); ст. 6 — срок концессии — 50 лет; ст. 7 — сооружения предприятия освобождаются от городских повинностей и налогов; ст. 8 — плата за уличное освещение 17,5 коп./кВтч (предполагалось установить 600 ламп накаливания или соответствующее количество дуговых фонарей для уличного освещения) (в письме фирмы от 19 сентября 1896 г. — 0,98 коп. за 1 час горе-
ния лампы в 16 свечей); ст. 10 — за право устройства и эксплуатации электрического освещения и электрической железной дороги концессионер в первые 2 года с начала работы ничего не платит городу, затем в первые 3 года оплаты в кассу города идет 1 % с валового прихода (но не менее 1 тыс. руб.), следующие 5 лет — по 2 % (но не менее 2 тыс. руб.), следующие 10 лет — по 3 % (не менее 3 тыс. руб.), в оставшееся время — по 5 % (не менее 5 тыс. руб.); ст. 15 — цена на освещение ламп накаливания и дуговых ламп, исключая уличное освещение, — не дороже 40 коп./кВтч (или 1 час горения 2 ламп по 16 свечей), для технических и других целей, кроме освещения, — не дороже 25 коп./кВт ч. В жилых помещениях электрическое освещение обустраивается за счет абонентов (предполагалось устроить для частных абонентов 2 тыс. ламп накаливания в 16 нормальных свечей); ст. 18 — по исчислении 30 лет и через каждые 5 лет город имеет право выкупа предприятия. Размер выкупа — среднегодовая чистая прибыль 5 наиболее прибыльных лет из семилетнего периода концессии выплачивается ежегодно до исчисления 50-летнего срока договора; ст. 19 — по исчислении срока концессии город или приобретает предприятие по действительной цене ко времени выкупа, или же имеет право требовать от предприятия убрать в годичный срок все свои сооружения с городской территории; ст. 20 — для обеспечения принимаемых на себя обязательств фирма вносит в кассу городской управы залог в 5 тыс. руб.; ст. 21 — для эксплуатации предприятия фирма может образовать акционерное общество, к которому переходят все права и обязанности по подписанному договору [там же, л. 1 об., 7—10].
В письме от 19 сентября 1896 г. представитель фирмы «Симменс и Гальске» внес изменения в первоначальный проект договора: 1) площадь участка под электрическую станцию определялась уже в 60 кв. саженей; 2) плата за освещение улиц города 400 лампами в 16 свечей и 30 дуговыми лампами в 8 ампер устанавливалась по 8 тыс. руб. ежегодно; 3) в первые 5 лет после начала эксплуатации предприятие решило ничего не платить городу, в первые 5 лет платы — по 1 % (но не менее 1 тыс. руб. в год), в следующие 5 лет — по 1,5 % (не менее 1,5 тыс. руб.), в следующие 5 лет — по 2 % (не менее 2 тыс. руб.), в остальное время концессии — 3 % (не менее 3 тыс. руб.); 4) уличные лампы могли быть установлены на деревянных столбах [там же, л. 34—35]. То есть фирма ужесточала условия концессии.
Вторым претендентом на концессию стала Бельгийская электротехническая компания в лице ее московского представителя Трунина Павла Викторовича. Он лишь заявил о своих намерениях подписать проект соглашения с городскими властями. Так что к заседанию городской думы 24 октября 1896 г. стала разворачиваться конкуренция среди желающих получить концессию на устройство электрического освещения и трамвая в таком крупном промышленном центре России.
На этом заседании думы городской голова предложил гласным для рассмотрения проектов договоров «на условиях, не особенно обременительных для города» создать комиссию. Предложение было принято единогласно. Прошли выборы в комиссию по устройству в городе электрической тяги и освещения. В нее вошли А. М. Гандурин, А. И. Гарелин, О. Н. Витов, Н. Г. Бурылин, Н. Н. Зубков, Я. Н. Фокин и К. И. Маракушев. Комиссия получила право приглашать на свои заседания специалистов, техников, от которых «можно было бы ожидать полезных сведений. Затем результат своих заключений вносить в городскую думу не позднее 6-месячного срока» [там же,
л. 37]. Заметим, что в комиссию вошли известные предприниматели, чьи предприятия либо уже были переведены, либо спешно переходили на электрическое освещение. Одним словом, общественное управление доверяло знаниям, опыту и предпринимательской хватке этих людей, пыталось по максимуму задействовать их личностные качества на пользу города. Деятельность комиссии курировал городской голова П. Н. Дербенев [там же, л. 42].
История функционирования комиссии по устройству электрической тяги и освещения насчитывает 13 лет. Остановимся на краткой характеристике ее деятельности. За весь указанный период существования этой комиссии лишь первый год ее функционирования (конец 1896 г. — ноябрь 1897 г.) можно считать достаточно активным и результативным. Немалая заслуга в этом принадлежит тогдашнему городскому голове П. Н. Дербеневу и руководимой им городской управе. В фондах Государственного архива Ивановской области собраны обширные материалы о концессиях на устройство электричества и трамвая в разных городах Российской империи. Эти материалы высылали в Иваново-Вознесенск по многочисленным запросам членов городской управы и лично городского головы. Имеется и активная переписка городской управы с претендентами на получение концессии на строительство электростанции и трамвая в Иваново-Вознесенске. Есть и свидетельства частых встреч П. Н. Дербенева с представителями фирм, их специалистами для согласования условий договора на концессию. Регулярно городской голова и управа помещали объявления о конкурсе на концессию в центральных и провинциальных газетах, пытаясь тем самым проводить эту кампанию предельно демократично и гласно.
Скажем сразу, активность П. Н. Дербенева и его подчиненных привела к тому, что наиболее опытные и профессиональные фирмы и компании приняли участие в данном конкурсе, оспаривали друг у друга право на победу в нем и шли по пути уступок общественности Иваново-Вознесенска (фирма «Берлейн и Ко» (Англия), Бельгийская электротехническая компания, товарищество по эксплуатации электричества «М. М. Подобедов и Ко», торговый дом «Н. Ф. Шмидт и Ко», Всеобщая компания электричества (Германия), фирма О. Н. Дуневича (Киев), «Дюфлон, Константинович и Ко» (Франция), «Ганц и Ко» (Австрия), торговый дом «Братья Ганберт» (Москва), Товарищество С.-Петербургского вагоностроительного завода, электротехнический завод «Павел Воль и Ко» (Выборг), Общество электротехнического машиностроительного завода «Ипполит Романов», правление Первого общества подъездных железнодорожных путей в России (С.-Петербург), техническая контора «Ольшевич и Керн» (Москва) и др.).
Ярким примером успешной деятельности городской управы во главе с П. Н. Дербеневым являются серьезные уступки в пользу города со стороны немецкой фирмы «Симменс и Гальске». Правда, значительную помощь общественному самоуправлению в этом деле оказал циркуляр министра внутренних дел к губернаторам от 26 октября 1896 г. за № 44. Суть его — призыв к местным властям и органам самоуправления воздерживаться от концессий, ибо концессионеры прежде всего преследуют коммерческий интерес, а не удовлетворение потребностей населения. В нем давалось обещание поддерживать городские управления в стремлениях хозяйственным способом решить эти проблемы, облегчить условия для выпуска обеспеченных движимым и недвижимым имуществом облигационных займов для нахождения финансовых средств по устройству электрического освещения и тяги.
Заставила фирму «Симменс и Гальске» пересмотреть свои условия концессии и серьезная конкуренция со стороны других именитых компаний. Итак, в письме Иваново-Вознесенской городской управе от 13 января 1897 г. представитель фирмы Э. В. Безенбурх признал, что компания «пришла к заключению о необходимости сообразоваться в... деятельности с точки зрения Министерского Циркуляра.». Он предлагал следующие условия: 1) устроить электрическое освещение города, принимая в уплату выпускаемые городом на этот предмет облигации по эмиссионному их курсу; 2) «взять в аренду электрическое освещение города на срок, необходимый для приучения служебного персонала к правильному исполнению своих обязанностей, примерно на 5—10 лет»; 3) в зависимости от условий «взять на себя в течение первых 3—5 лет уплату процентов по займу во всем его объеме или в известной его части.»; 4) дать залог и необходимые гарантии в безостановочном и правильном действии всего освещения на все время аренды. После окончания аренды фирма продает городу данное предприятие.
Представитель фирмы «Симменс и Гальске» Э. В. Безенбурх лично приезжал в Иваново-Вознесенск для переговоров с городским головой П. Н. Дербеневым [там же, л. 44—46]. После встречи Э. В. Безенбурх прислал письмо в Иваново-Вознесенскую городскую управу (26 ноября 1896 г.) следующего содержания: «Ссылаясь на соответствующие переговоры с городским головой господином П. Н. Дербеневым, честь имею довести до Вашего сведения, что мы согласны сделать Вам, относительно центральной электрической станции для освещения города, а равно и электрической железной дороги, новые предложения, совершенно отступающие от условий концессии, ввиду чего просим известить нас о Вашем согласии вести дальнейшие переговоры с нами на основании вновь предложенных условий, так как мы вполне уверены, что таковые окажутся для города более подходящими» [там же, л. 41].
Другой пример — предложение от правления Первого общества подъездных железнодорожных путей в России (С.-Петербург) от 21 июля 1897 г.: плата за уличное освещение — 15 коп./кВтч, частных владений — 40 коп./ кВтч. (причем предусматривалась скидка 5—20 % в зависимости от потребленной энергии в объеме 500—3000 часов горения), за электроэнергию, идущую на иные цели, — не более 18 коп./кВтч. Фирма предлагала установить в городе сеть уличного освещения в количестве 500 ламп накаливания (по 25 свечей) и 60 дуговых фонарей (по 600 свечей) [там же, л. 81 об.]. Заметим, данный проект правление Первого общества планировало реализовать с уже известной нам фирмой «Симменс и Гальске».
Далее, товарищество для эксплуатации электричества «Подобе-дов М. М. и Ко» вначале предлагала за уличное освещение плату 25 коп./кВтч, освещение общественных зданий и частных абонентов соответственно 25 и 40 коп./кВт ч, за предоставление энергии для технических целей — 22,5 коп./кВтч. Существенное отличие от вышеуказанных предложений — большой спектр штрафных санкций за недоотпуск электроэнергии потребителям: за негорение или неровное горение каждого фонаря — по 50 коп. за час, за незамену перегоревшей лампы в течение ночи — по 50 коп. за фонарь. В случае полного прекращения городского освещения больше чем на 10 минут — штраф 50 руб., на 1 час — 100 руб. и за каждый последующий час — по 50 руб. По тем временам это значительные денежные средства, а значит, и ощутимые скидки городу за оказание услуг.
В новом предложении товарищества для эксплуатации электричества «Подобедов М. М. и Ко» (сентябрь 1897 г.) оговаривалось, что концессия уменьшается до 35 лет, после указанного срока предприятие должно было безвозмездно перейти к городу. Кроме того, давалось обещание в случае подписания концессии безвозмездно эксплуатировать 40 дуговых фонарей (по 8 ампер) и 156 ламп накаливания (по 16 свечей) в зданиях городской управы, полицейского управления и в 2 городских больницах. Всего фирма обещала установить сеть наружного освещения в 2000 ламп накаливания (по 16 свечей) и 100 дуговых фонарей (по 8 ампер) [там же, л. 122, 124, 131].
И наконец, интересное предложение городу поступило от «Берлейн и Ко» (Манчестер, Англия) от 24 декабря 1896 г. Предприятие обязывалось установить в Иваново-Вознесенске 500 ламп накаливания (по 16 свечей) и 30 дуговых фонарей (не менее 800 свечей каждый). Цена электроэнергии для освещения и передачи сил и устройства проводов не могла превышать расценки Московской центральной станции (4000 руб. в год). После 40 лет эксплуатации все предприятие должно было перейти в полную собственность города. До этого перехода фирма обязывалась платить в кассу городского общественного управления не менее 3 % от суммы чистого дохода. А в письме от 2 апреля 1898 г. англичане уже соглашались установить в городе 600 ламп накаливания (по 32 свечи) и 40 дуговых фонарей (не менее 800 свечей каждый) за те же 4000 руб. в год и платить городу от предприятия 3 % валового дохода за год [там же, л. 43—43 об., 146].
Именно на первом этапе деятельности комиссии, возглавляемой городским головой П. Н. Дербеневым (выпускником Императорской практической академии и Промышленной академии в г. Хемниц, Германия), были выработаны условия для подписания концессии с участниками конкурса. Сохранившаяся в фондах Государственного архива Ивановской области переписка городской управы и лично П. Н. Дербенева с лицами и фирмами, принявшими участие в конкурсе, дает нам возможность выделить главные из этих условий: 1) предоставление городским общественным управлением единой концессии на устройство электрического освещения и трамвая; 2) установление вместо 850 керосиновых ламп (по 10 свечей) до 600 ламп накаливания (не менее 32 свечей каждая) и до 40 дуговых фонарей (по 800—1000 свечей); 3) охват уличной сетью всего центра города; 4) освещение общественных зданий (городская управа, полицейское управление, 2 больницы) лампами накаливания сверх тех 600, что назначены для улиц и площадей; 5) оборудование и освещение частных домов за счет их владельцев по соглашению с концессионером по максимальным ценам, установленным условиями договора; 6) заключение концессии сроком до 40 лет [там же, л. 75 об.].
Среди потенциальных концессионеров нашлись фирмы, осмелившиеся, правда в мягкой форме, возражать против «чрезмерности» планов городского общественного управления. Так, представители Бельгийской компании (инженеры П. П. Ратманов и П. В. Трунин) в письмах городской управе (лето 1897 г.) весьма резонно отмечали, что местные власти вместо 8500 свечей (850 керосиновых ламп по 10 свечей) сразу хотят установить 600 ламп накаливания (по 32 свечи) и 40 дуговых фонарей (по 800 свечей), итого 51 200 свечей (то есть в 6 раз больше). По их мнению, такая чрезмерность приведет к резкому перерасходу денег из кассы города: с 4000 до 22 000 руб. за год. Инженеры убеждали власти, что 400 ламп накаливания (по 32 свечи) и 40 дуговых фонарей (по 800 свечей) были бы самым оптимальным вариантом для
решения вопроса электрификации города на данном этапе. В этом случае затраты на освещение составили бы до 15 000 руб. в год.
Они считали, что для Иваново-Вознесенска весьма обременительно будет одновременно оплачивать услуги электрического освещения и трамвая концессионерам, выдвинули идею двух концессий [там же, л. 91—91 об.]. Из переписки купца О. Н. Дуневича с П. Н. Дербеневым: «. относительно проведения электрического освещения по всем улицам — могу только сказать, что это далеко невыгодно для горожан. Что же касается постановки на главной улице 40 дуговых фонарей, то это слишком большое количество. Для примера возьмем Петербург, где на Невском всего 32 фонаря, и Киев, где на Крещатике 16 таких фонарей.» [там же, л. 104 об.].
Благодаря широкой гласности предполагаемого мероприятия в адрес городского управления и лично П. Н. Дербенева шли информационные материалы, реклама о новых разработках в электротехнике и электрической арматуре. Одновременно с этими материалами на местные власти хлынул поток рекламной печатной продукции от фирм и контор, предлагавших новейшие конструкции керосиновых и керосинокалильных фонарей. Так гласные городской думы и управы, члены комиссии по устройству электрического освещения проходили своеобразные «электротехнические университеты». Вскоре им стало ясно, что срок в 6 месяцев, отведенный городской думой для вынесения заключения по данному вопросу, недостаточен. Было объявлено всем респондентам, что конкурс продлевается: предельный срок подачи заявок — до 1 августа 1897 г., проектов — до 1 сентября 1897 г. [там же, л. 52— 53]. Однако и эти сроки не были выдержаны: переписка городского общественного управления по приему предложений и корректировке условий предварительных проектов шла и в сентябре — октябре 1897 г. (с товариществом для эксплуатации электричества «Подобедов М. М. и Ко»), в декабре 1898 г. (с правлением Русского электрического общества «УНИОН»), ноябре 1899 г. (с московским купцом Я. И. Машкауцаном) и т. д. [там же, л. 125, 153—154].
В чем причина невыдерживания сроков проведения конкурса, по сути ставшего с конца 1897 г. перманентным с динамикой угасающей составляющей? Только ли в отходе городского головы П. Н. Дербенева от кураторства комиссии? На деле все сложнее: 1) ознакомление со сметами предлагаемых проектов показало, что город в случае осуществления задуманных мероприятий обречен на весьма обременительные расходы, несопоставимые с затратами на керосиновое освещение улиц и площадей. В то же время, вследствие усовершенствования технологии переработки нефти, в эти годы наметилась тенденция снижения цен на керосин, шедший на освещение города; 2) надежды на выпуск облигационного займа рассеялись: по крайней мере, в документах ни городского общественного управления, ни комиссии по устройству электрического освещения этот вопрос не обсуждался. Видно, гласные не хотели рисковать и перекраивать статьи бюджета в ущерб социальным и хозяйственным нуждам города; 3) рушились и надежды гласных, не связанных с бизнесом, на благотворительную помощь в этом деле со стороны предпринимательской элиты города; 4) сами предприниматели были обременены спешной и весьма дорогостоящей по затратам технической реконструкцией своих предприятий (в смысле перевода их на электрическое освещение и тягу). Так что для них интересы города как бы отступали на второй план; 5) ощущался дефицит свободных денежных средств (это и погубило на корню идею выпуска облигационного займа в счет имущества города и паевого
участия местной буржуазии) в связи с тем, что увеличились расходы фабрикантов на социальные нужды по рабочему законодательству второй половины 1890-х гг. Добавим, что средства предпринимателей отвлекались и на другие объекты городского благоустройства (дороги, тротуары, медицина, образование, библиотеки, пожарное дело и т. д.). Усиливал негативное влияние на финансовое самочувствие работодателей и начавшийся мировой кризис 1898—1900 гг.
Можно назвать и такое препятствие, затруднившее в тот период разрешение вопроса электрического освещения города, как нежелание влиятельной группы фабрикантов и заводчиков допустить иностранных инвесторов в Иваново-Вознесенский промышленный район. Ведь это грозило усилением конкуренции на текстильном рынке, манипулированием со стороны иностранцев процессом формирования себестоимости за счет ее топливной составляющей. Несовместимость интересов отечественных предпринимателей и иностранных инвесторов усиливалась ментальностью и моделью поведения старообрядцев из среды крупной буржуазии региона.
На наш взгляд, именно этим объясняется наступивший застой (конец
1897 г.) и последовавшее за ним угасание деятельности вышеуказанной комиссии (1898—1903 гг.). Именно с конца 1897 г. члены комиссии стали прибегать к тактике «тихого саботажа»: открыто не отказываясь от общественного поручения, они, по сути, отстранились от него. Деятельность комиссии порой принимала комический характер. Так, 28 ноября 1897 г. в здании городской управы состоялось заседание комиссии. Но из 7 ее членов четверо отсутствовали (А. И. Гарелин, А. М. Гандурин, Ф. Н. Витов и Я. Н. Фокин). Избрать председателя комиссии не удалось [там же, л. 139]. 26 февраля
1898 г. все повторилось: присутствовали А. И. Гарелин, Н. Г. Бурылин и Н. Н. Зубков; отсутствовали — К. И. Маракушев, А. М. Гандурин, Ф. Н. Витов и Я. Н. Фокин. Таким образом, на рубеже 1897—1898 гг. от работы отошли 3 члена комиссии (А. М. Гандурин, Ф. Н. Витов и Я. Н. Фокин) [там же, л. 143]. К осени 1898 г. стал игнорировать комиссию К. И. Маракушев. Так что к январю 1899 г. из 7 членов комиссии остались действующими лишь 2 (А. И. Гарелин и А. М. Гандурин).
Еще одна немаловажная деталь: в 1898 г. члены комиссии, участвовавшие в заседаниях, как правило, единогласно избирали своими председателями отсутствующих коллег (как бы в наказание): Н. Г. Бурылина, Н. Н. Зуб-кова. Но те быстро восстанавливали «справедливость»: направляли в адрес городского головы П. Н. Дербенева заявления об отказе исполнять порученную им работу [там же, л. 151, 153]. Казалось бы, ситуация стабилизировалась на заседании 11 февраля 1899 г.: из 7 членов отсутствовал лишь К. И. Маракушев. Был избран среди присутствовавших и председатель. Им стал А. М. Гандурин [там же, л. 156]. Опять пошли в комиссию предложения на участие в конкурсе, присылались проекты, приезжали представители фирм, но деятельность шла вяло: никакой реакции и заинтересованности члены комиссии не проявляли. Они всячески затягивали момент принятия окончательного решения на сдачу концессии участникам конкурса. Полностью комиссия приостановила свою деятельность после отставки А. М. Ган-дурина 28 октября 1900 г. В заявлении он объяснял это решение не нежеланием заниматься данным поручением, а перегруженностью в связи с принятием на себя обязанностей председателя попечительского совета женской гимназии [там же, л. 158—158 об.].
Последняя попытка городского головы П. Н. Дербенева реанимировать комиссию по устройству электрического освещения и тяги приходится на ноябрь 1903 г. На заседании городской думы 29 ноября 1903 г. прошли выборы нового состава комиссии. Ее членами в большинстве были те же лица (6 из 7): А. И. Гарелин, Н. Г. Бурылин, Н. Н. Зубков, Я. Н. Фокин, К. И. Ма-ракушев и Л. М. Гандурин. Новым членом был Г. М. Ямановский (вместо Ф. Н. Витова). Председателем комиссии был избран Л. М. Гандурин. Предпринятая городской думой попытка оживить «умершую» комиссию заранее была обречена на неудачу. Из 7 членов трое отсутствовали, в том числе и избранный председатель, остальные отбывали повинность и негласно саботировали [там же, л. 161]. Никаких признаков оживления деятельности комиссии в источниках обнаружить не удалось, более того, из журнала городской думы за 12 февраля 1904 г. узнаем, что Л. М. Гандурин отказался выполнять поручение без всякой мотивировки. Думе пришлось принять решение о предоставлении комиссии права (?) самой выбрать председателя из своей среды. Так что и дума расписалась в собственном бессилии что-либо изменить.
Конечно, можно объяснить неудачу с комиссией внешними обстоятельствами, причем весьма значимыми, — начавшаяся русско-японская война (последняя всколыхнула патриотические настроения в обществе, а со стороны предпринимателей, не важно по наущению сверху или в силу игры чувств, вызвала вал благотворительности) и вспыхнувшая первая русская революция. Так, стачка иваново-вознесенских текстильщиков в мае — июле 1905 г. тяжело сказалась на финансово-экономическом положении и психологическом настрое местной буржуазии. В данном случае показательно прошение Н. Г. Бурылина, направленное в иваново-вознесенское полицейское управление от 12 марта 1908 г. В нем сообщалось, что на его ткацкой, отбельной и прядильной фабриках 73 дня шла забастовка (12 мая — 22 июля 1905 г.). Производство было остановлено и более 1000 рабочих рассчитаны. После забастовки работы проходили «не вполне нормально» (перемежались частичными забастовками в течение 1905—1906 гг.), рабочий день сократился на 1 час (ранее — 11,5 часов в сутки, теперь — 10,5 часов). Им отмечалось, что это сокрашение произошло на всех фабриках Иваново-Вознесенска [ф. 4, оп. 1, д. 1040, л. 290].
Но главная причина, на наш взгляд, кроется в другом: в эту первую «семилетку» XX в. (время неблагоприятное для бизнеса) предпринимательская элита более дорожила своими интересами, нежели общественными. Трудности экономические, сбытовые в силу роста себестоимости продукции она пыталась решать снижением ее топливной составляющей. Это был толчок для нового витка фабрично-заводской электрификации Иваново-Возне-сенска. Только лишь в 1899 г. на электрическое освещение перешли 2 фабрики — предприятия Г. Фокина и Якиманских.
На фабрике Г. Фокина электроэнергия поступала во все помещения. Ток подавался 2 динамо-машинами системы «Генриет» (4-полюсные, шунто-вые, 380 ампер и 180 вольт напряжения). Они приводились в движение паровой машиной системы «Фолей и Ко» (Англия). На территории фабрики горела 451 лампа накаливания по 10, 16 и 25 свечей, 12 дуговых фонарей по 12 ампер, 6 фонарей по 10 ампер, 8 фонарей по 8 ампер и 15 фонарей по 5 ампер. От динамо-машин магистральные провода шли к мраморной распределительной доске. На ней располагались 2 амперметра, 2 вольтметра, указатель заземления, громоотвод, 2 автоматических выключателя, свинцовые предо-
хранители и рубильник. Провода изолировались в 4 слоя: 1-й слой — чисто резиновый, 2-й слой был покрыт особой резиной, 3-й слой составляла обмотка, 4-й слой — оплетка. Внутри помещений провода крепились открыто на фарфоровых роликах, сквозь стены шла изоляция фарфоровыми втулками и резиновыми трубками. Все лампы накаливания снабжались свинцовыми предохранителями. Плотность тока не превышала 2 ампер на 1 кв. мм сечения провода.
На фабрике Якиманских электрическое освещение шло от динамо-машины системы «Ярликон». Ее мощность составляла 30 кВт-ч, напряжение — 125 вольт. Машина приводилась в движение общей фабричной трансмиссией. Провода от распределительной доски шли в помещения и крепились аналогичным способом, как и на фабрике Г. Фокина. Для освещения корпуса и двора фабрики использовались 327 ламп накаливания (по 16 свечей) и 4 дуговых фонаря (по 10 ампер) [там же, л. 33—33 об., 34—35].
Наступившая с 1907 г. политическая и экономическая стабилизация в стране и регионе, переизбрание состава Иваново-Вознесенской городской думы (ряды гласных-предпринимателей несколько поредели за счет притока лиц интеллигентских профессий), вступление в должность городского головы Н. Г. Бегена — все эти обстоятельства вновь поставили на повестку дня вопрос об электрификации города. В докладе комиссии, избранной для рассмотрения сметы доходов и расходов на 1907 г., отмечено: «Самый большой и самый важный вопрос по благоустройству города — это освещение города. С каждым годом расход на этот предмет все увеличивается и увеличивается...» Приводилась статистика намечаемых расходов на 1907 г. — 11 437 руб. плюс 1000 руб. на устройство новых керосиновых фонарей (для сравнения: затраты на эти цели в 1905 г. составляли 10 550 руб.). Комиссия предложила инициировать среди электротехнических компаний конкурс на получение концессии по электрификации Иваново-Вознесенска.
Движение гласных и частных лиц в данном направлении было оперативно замечено уже известной нам фирмой «Симменс и Гальске». Руководство ее московского отделения направило письмо в адрес общественного управления города с просьбой допуска предприятия к конкурсу (от 29 марта 1907 г.) [ф. 2, оп. 1, д. 3075, л. 148]. Пошел поток заявлений и прошений и от других электротехнических компаний. В связи с этим Н. Г. Беген на заседании городской думы 8 июня 1907 г. ставит вопрос о необходимости новых выборов в комиссии по устройству водопровода и электрического освещения и тяги [там же, д. 584, л. 63—63 об.]. Гласные согласились и провели выборы в указанные комиссии.
В комиссию по устройству электрического освещения и тяги вошли: П. Н. Дербенев, С. П. Полушин, К. И. Дементьев, М. С. Удин, М. В. Шумарин. Четверо из них (С. П. Полушин отсутствовал) собрались по приглашению городского головы для выбора председателя. На первом своем заседании они обратились к Н. Г. Бегену с просьбой увеличить состав комиссии и лично возглавить ее. Н. Г. Беген, докладывая городской думе 4 октября 1907 г., заявил, что в связи с перегруженностью работой не может взять на себя обязанности председателя означенной комиссии. Дума решила пополнить состав комиссии. В нее вошли: М. А. Полушин, А. И. Гарелин, Н. Г. Бурылин, Н. Н. Зубков, Н. И. Куражев и С. И. Соколов. Дума поручила членам комиссии выбрать председателя из своей среды. На расходы комис-
сии (подача объявлений в газеты, экспертиза проектов и т. д.) выделялся кредит в 5000 руб. [там же, д. 4332, л. 1].
Зададимся вопросом: в чем причина неожиданно вспыхнувшего интереса представителей крупного капитала к деятельности данной комиссии? Вероятно, в изменении отношения к проблеме электрификации. Психологический сдвиг стимулировался финансовым интересом. Интуиция текстильных магнатов не подводила: данная сфера могла давать прибыль, причем перманентную и возрастающую. Очевидно выгодность фабрично-заводской электрификации заставила местную буржуазию задуматься об организации электрического освещения Иваново-Вознесенска. Но у дельцов не было опыта использования электрооборудования вне привязки с общей фабричной трансмиссией, приводимой в движение паровой машиной. Это обстоятельство действовало охлаждающе на настрой потенциальных местных инвесторов. А ведь их влияние открыто олицетворялось новым пополнением состава комиссии 4 октября 1907 г.
Своеобразным полигоном «обкатки» этого опыта стала так называемая кинематографическая электрификация Иваново-Вознесенска. Она пришлась на лето 1908 и 1909 г. На этот предмет имеется ценная информация в докладе инженера строительного отделения Владимирского губернского правления от 2 мая 1909 г. В нем сообщалось, что на 25 апреля 1909 г. в Иваново-Возне-сенске насчитывалось 3 действующих кинематографа — кинотеатр благотворительного общества, «Буфф» (владельцы — Козлов и Кузнецов), «Мир» (Радзишевский). Забегая вперед, отметим: 18 сентября 1909 г. строительное отделение Владимирского губернского правления выдает разрешение австрийскому подданному К. Ф. Тихлеру на открытие кинематографа на Ярмарочной площади [ф. 4, оп. 1, д. 1065, л. 14—14 об.]. Кинотеатр «Заря» (владелец — Ляпичев) временно приостановил работу для устранения недостатков в соответствии с циркуляром владимирского губернатора от 23 февраля 1909 г. за № 271. Кинотеатр «Образцовый» (владелец — Кузнецов) был уничтожен пожаром. Все указанные кинематографы начали функционировать с 1908 г., первым из них был открыт «Буфф» (28 августа). Интересная деталь — иваново-вознесенский полицмейстер давал согласие на открытие кинематографических заведений без предварительного их осмотра, что было грубым нарушением распоряжения министра внутренних дел. Разрешения полицейским управлением выдавались в день подачи прошений владельцами этих заведений. Все кинотеатры являлись пожароопасными. Но все они были оборудованы демонстрационной электротехникой и освещались лампами накаливания [там же, л. 28 об.].
И последнее, компаньонами иваново-вознесенских кинотеатров выступали представители кланов предпринимательской элиты города. В частности, крупнейший кинематограф благотворительного общества курировала М. Га-релина, а казначеем был А. Гарелин [там же, д. 584, л. 4—6]. Так исподволь присматривался деловой мир к решению главной задачи — вложения денег в городское освещение для получения стабильных и растущих доходов.
Движение предпринимателей к намеченной цели шло также по пути выбора приемлемых условий для выработки технического проекта электрического освещения города. Немаловажно, что они не допускали гласности в проводимом конкурсе и концентрировали усилия на постепенной локализации проекта в рамках города. Об этом позволяют говорить факты. 8 января
1909 г. в городскую управу поступило заявление от правления Товарищества механических изделий о готовности взять на себя решение проблемы электрификации города. Это заявление подписали директора правления С. Н. Полушин, П. Н. Дербенев и К. И. Маракушев, то есть члены комиссии по устройству электрического освещения и тяги [ф. 2, оп. 2, д. 584, л. 76]. В докладе городской управы думе (начало 1913 г.) было заявлено, что «из дел городской управы не видно, чтобы производились вызовы предприятий на электрическое освещение, как рекомендовала бюджетная комиссия.», итогом чего стало лишь одно предложение Товарищества механических изделий [там же, л. 76].
Гласные — представители крупного бизнеса города, используя свое положение, отстранили потенциальных конкурентов от данной сферы вложения капитала. Как видим, осуществлялось это нечестными способами и во вред общественности города. Ровно через год (8 января 1910 г.) городская дума отдала концессию на электрификацию Иваново-Вознесенска Товариществу механических изделий.
Возникает вопрос, почему понадобился целый год для раздумий, ведь предложение было единственным и исходило от известных и уважаемых в городе людей? Предприниматели не настаивали на экстренном разрешении данного вопроса потому, что боялись быть обвиненными в корыстных побуждениях со стороны большинства гласных общественного управления. Им нужно было время для лоббирования своего заявления в городской управе и думе. В этом они преуспели, ибо впоследствии оказалось, что многие народные избранники являлись акционерами Товарищества механических изделий и получали немалые дивиденды на вложенный капитал. С другой стороны, гласные не торопились с положительным ответом на просьбу правления этого товарищества, так как выжидали спада интереса общественности к данной проблеме, что было естественно в условиях зажима гласности и, по сути, сведения на нет конкурса. Гласные учитывали и то обстоятельство, что еще не закончился срок их полномочий, и тоже не хотели обвинений в свой адрес об использовании ими служебного положения в корыстных целях. Одним словом, и те и другие заинтересованные лица терпеливо ждали окончания работы тогдашнего состава городской думы. Время нужно было и для налаживания связей с экспертами и поставщиками, техническими исполнителями задуманного Товариществом механических изделий мероприятия.
Таким образом, к концу 1909 г. завершается подготовительный этап в деле электрификации Иваново-Вознесенска. Он сопровождался мучительным процессом переоценки предпринимательской элитой города значимости задуманного мероприятия (своеобразная «электротехническая революция» в их сознании), «убаюкивания» общественности, лоббирования большинства гласных общественного управления. В ходе его были налажены экспертно-техни-ческие и технологические связи с потенциальными подрядчиками на планируемый объем работ для реализации поставленной задачи.
Прослеживается своеобразная эволюция в подходах двух сторон к делу электрификации Иваново-Вознесенска за период с 1890 по 1909 г. Начавшись как инициатива общественного самоуправления во главе с П. Н. Дербеневым, кстати сказать имевшая поверхностные, умозрительные контуры, поэтому первоначально отвергавшаяся предпринимательской элитой города, идея электрификации постепенно стала внедряться и в сознание представителей местной буржуазии, правда в основном в «фабрично-заводской» и частично
«кинематографической» интерпретации. Шел этот процесс на прагматической основе. Деятели общественного управления в конце концов приняли данную методологию решения проблемы, между прочим сулившую сторонам обоюдную выгоду. Предприниматели не пускали «чужаков» на это поле бизнеса и получали новые рычаги воздействия на город. Гласные сохраняли имидж радетелей города, сумевших подойти к реализации данной задачи, не прибегая к облигационным займам под залог городского движимого и недвижимого имущества. Тем самым они отвели для жителей угрозу повышения местных налогов. Впрочем, народные избранники не были так уж бескорыстны: они выгодно вложили свои деньги в дело устройства электрической сети города.
Наметившиеся подходы к общегородской электрификации в тактическом плане, казалось бы, устраивали всех, но процессы реализации и перспективы развития данной сферы коммунального хозяйства вскоре показали, что в целом население Иваново-Вознесенска заплатило дорогую цену. Она была несопоставимо выше по сравнению с условиями других концессионеров. Эти подходы настраивали на вялотекущую с застойными паузами динамику развития рассматриваемой сферы жизнедеятельности нашего города.
