CC BY
86
ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ К.Ф. ГОЛОВИНА В 80-Е - 90-Е ГГ. XIX В.
А.С. Солоусов
В последние годы заметно вырос интерес исследователей к изучению проблем, связанных с консервативной идеологией и практикой. Появление целого ряда статей, диссертаций и монографий, посвященных различным аспектам данной темы, представляется нам вполне закономерным. Советская историография наибольшее внимание уделяла революционному, реже либеральному направлению общественной мысли. На долю консервативных политиков, публицистов оставались почти исключительно негативные оценки, да и круг деятелей, чьи взгляды удостаивались внимания историков, был слишком узок. К.П. Победоносцев, граф Д.А. Толстой, М.Н. Катков, иногда князь В.П. Мещерский - вот те, чьи имена чаще всего встречались на страницах трудов этого периода. Но существовал целый ряд лиц - политиков, общественных деятелей, журналистов, оказывавших порой не меньшее влияние на развитие консервативных идей в России во второй половине XIX - начале XX вв. Занимающийся историей развития общественной мысли исследователь в данном случае сталкивается с определенными сложностями. Современные общественные науки не дают четкого определения понятия «консерватизм», а при анализе взглядов конкретных исторических персонажей проблема усугубляется еще и их эволюцией. Современники и позднейшие исследователи часто не могут однозначно определить политическую позицию таких значительных фигур, как граф П. А. Валуев [1]. Что уж говорить о деятелях второго плана, чиновниках и журналистах: К.Ф. Головине, А.С. Суворине и других! Туманные формулировки «умеренные», «мягкие» консерваторы мало что объясняют. Подобная ситуация отнюдь не означает отсутствие у этих людей четких политических убеждений. Правы исследователи, полагающие, что причина кроется в нестабильности политической обстановки в стране, часто менявшемся политическом курсе, способствовавших размыванию на определенных этапах граней между консерватизмом и либерализмом. Но именно взгляды таких деятелей представляют значительный интерес, т.к. порой они в большей степени формировали общественное мнение, чем позиция убежденных сторонников тех или иных идей.
Хронологические рамки настоящей статьи выбраны не случайно: 80-е - начало 90-х гг. XIX в. - эпоха политической реакции, время контрреформ, когда, почувствовав поддержку «сверху», консерваторы перешли в наступление.
Цели данной работы заключаются в том, чтобы, проанализировав взгляды К.Ф. Головина, по возможности выявив источники их формирования и эволюции, выяснить его отношение к происходившим в стране событиям, оценить вклад данного деятеля в развитие консервативной мысли в указанный период.
Семья Константина Федоровича Головина (1843-1913 гг.) была хорошо известна в чиновничьих кругах столицы. Некоторые его родственники занимали видные посты. Дед по материнской линии, скончавшийся в 1854 г., А.З. Хитрово 24 года занимал пост государственного контролера. Дядя, А. Л. Потапов, в 1860-1861 гг. - московский обер-полицмейстер, в 1861-864 гг. - начальник штаба Корпуса жандармов и управления III Отделения С.Е.И.В. Канцелярии, в 1868-1874 гг. - генерал-губернатор и командующий войсками Северо-Западного края. Политика, которую он проводил в Польше, оказала влияние на формирование взглядов Головина по национальному вопросу. Двоюродный брат, И. Н. Толстой - командир батальона преображенцев, участник усмирения студенческих беспорядков 1861 г. Кроме того, Головины принадлежали к числу довольно крупных землевладельцев, чьи имения находились в Тверской и Орловской губерниях. Подобная среда способствовала формированию определенных жизненных установок у юноши.
В 1863 г. со службы во II Отделении С.Е.И.В. Канцелярии началась карьера К.Ф. Головина. Работал в комиссиях Д.М. Сольского по подготовке к городской реформе, Э.К. Сиверса по пересмотру законов, определяющих организацию католической церкви, Э.В. Фриша о пересмотре местных наказаний и других. По его собственному признанию, результаты деятельности этих комиссий были ничтожны. Находясь в них сначала на положении делопроизводителя, затем полноправного члена, он получил ясное представление об организации работы подобных учреждений, о механизме принятия решений, а также сведения из разных областей государственной жизни. Головин составлял записки «с вкраплением собственных мыслей» относительно вопросов, обсуждавшихся на заседаниях, признавал, что «не мог похвастаться этим своим первым шагом на пути законодательства» [2].
В 1878 г. Головин перешел на службу в Министерство государственных имуществ, где работал до начала болезни в 1881 г. Благожелательный отзыв оставил он о министре графе П.А. Валуеве [3].
В 1881 г. успешное продвижение по службе было прервано болезнью, закончившейся параличом и слепотой, но и позже он продолжал принимать активное участие в деятельности различных комиссий в качестве их полноправного члена (комиссия И.А. Звягинцева 1899-1901 гг. и другие).
«Петербург, и канцелярский, и салонный, не дал мне ровно ничего ценного, а только взвинчивал мое самолюбие, да и то в неверном направлении <...> Деревня научила бы <.. .> как много лучше своей работой приносить ощутительную пользу...» [4]. Даже если отнести подобные сентенции к разряду «бюрократического кокетства», они делают понятным очередной виток карьеры Головина - в 80-е гг. он становится гласным Тверского земства. Революционное для правительства, оно было, по словам его самого, «истинно патриархальным».
Являясь светским человеком, Головин посещал петербургские салоны - в молодости музыкально-литературный Виельгорских, позже «глубокопочтенной графини Е.Ф. Тизенгаузен», где бывали «очень недюжинные люди». Среди прочих называны К. П. Победоносцев, прусский военный агент и его помощник и другие. Эту гостиную он считал «прямым отголоском взглядов императрицы Марии Александровны» в период усиления славянских симпатий, хотя сама хозяйка, возможно, им и не сочувствовала [5]. В 1864 г. за границей встречался с Н. А. Безобразовым - одним из лидеров консервативной партии. Хотя его взгляды Головин считал «уродливыми», но в заслугу ставил ум и искреннюю убежденность.
Во второй половине 70-х гг. К.Ф. Головин и Ф.А. Левшин (чиновник Министерства государственных имуществ) стали инициаторами создания собственного кружка «Элипсис», собиравшегося до конца 80-х у них на квартирах. Учредители стремились «создать общество вольных экономистов и привлечь туда как можно более людей из официального мира, - разумеется, людей знания, опытности и ума» [6]. Встречи членов кружка оказали непосредственнное влияние на формирование взглядов Головина по вопросам внутренней политики. Участники «Элипсиса» пытались влиять на принятие правительственных решений и формирование общественного мнения. Основное ядро кружка, а с 1900-х гг. салона Головина составили орловские землевладельцы, чиновники и земцы. Н.А. Хвостов - обер-прокурор II департамента Сената, в свое время - мировой судья в Елецком уезде, С. С. Бехтеев - председатель Елецкой уездной земской управы, участник работы кахановской комиссии, активный сельский хозяин, после первой русской революции член Государственного совета. Головин утверждал, что первоначально они являлись либералами, к началу XX в. - «строгие консерваторы». С ним сблизились зимой 1883/1884 гг. Анализ работы Бехтеева в кахановской комиссии позволяет утверждать, что на консервативные позиции он встал именно в 80е гг. XIX в. [7]. А.А. Нарышкин -орловский земский деятель, подольский губернатор, товарищ министра земледелия, сенатор 1-го департамента, член Государственного совета, участник сербско-турецкой
войны, председатель Славянского благотворительного общества. А.Д. Поленов -экономист, земский деятель.
Принимали участие в заседаниях саратовский земец В.Г. Трирогов, специалист по аграрным вопросам, А. С. Ермолов (тогда начальник отделения в департаменте земледелия, позже министр земледелия и государственных имуществ).
Бывали на встречах граф П.А. Гейден, А.В. Евреинов, князь П.Д. Долгоруков, А.Н. Брянчанинов, П.Х. Шванебах, А.Н. Куломзин.
Начиная с 1886 г., состав бывавших на «средах» Головина расширился. Появились «новые друзья»: профессора А.И. Воейков и И.И. Кауфман, чиновник Министерства юстиции А.И. Лыкошин, А. Д. Пазухин, алатырский уездный предводитель дворянства, правитель канцелярии министра внутренних дел при графе Д.А. Толстом, один из идеологов контрреформ. Председательствовали на собраниях Ф.А. Левшин (до смерти в 1884 г.) и М.Н. Галкин-Врасский (в 60-е гг. XIX в. - эстляндский губернатор) [8].
По мнению современных исследователей, члены кружка были «представителями консервативной земско-дворянской фронды, боровшимися за усиление влияния дворянства, против абсолютной монополии бюрократии на принятие политический решений» [9]. Учитывая, что К.Ф. Головин, С.С. Бехтеев, А.Д. Пазухин, А.Д. Поленов, А.С. Ермолов, П. Х. Шванебах были авторами как статей в консервативных изданиях, так и научно-публицистических трудов, посвященных вопросам экономической и политической жизни страны, влияние и значение этого собрания нельзя недооценивать.
Журналистской деятельностью Головин начал заниматься с конца 70-х гг. Длительное время сотрудничал с изданием М.Н. Каткова «Русский вестник». Среди публицистических работ наиболее важными для исследуемого периода нам представляются те, которые посвящены проблемам аграрного сектора и реформы местного самоуправления. Обратимся к анализу взглядов Головина в сфере сельского хозяйства.
Отмена крепостного права стала самым значительным событием во внутренней политике второй половины XIX в. Головин утверждал, что «реформаторы 19 февраля исходили из принципа существующего положения и признавали за крестьянами то, чем они фактически владели несколько веков сряду». Наделы же якобы являлись наследственной арендой [10]. Это заявление не соответствует действительности, так как совершенно не учитывает многочисленные «отрезки» крестьянских земель в ходе реформы. Личный опыт Головина показал, что крестьяне выступали за увеличение наделов за счет господской земли. Как и многие консерваторы, Головин отрицал малоземелье, как главную причину оскудения крестьянского хозяйства. Едва ли не первым в русской социально-экономической литературе он высказал мысль о том, что чем больше земли получат крестьяне, тем быстрее пойдет в их среде процесс расслоения. Суждение встретило поддержку в консервативных кругах. Здесь консервативные идеи близко соприкасались с марксистскими в понимании пореформенной действительности, но социал-демократы видели в этом явлении прогресс, а консерваторы - зло [11].
Не признавая серьезными меры по организации Крестьянского банка и крестьянских переселений, Головин и члены «Элипсиса» много внимания уделяли изучению общины. «Псевдонаучная» полемика подтолкнула Головина и Левшина к мысли об исследовании общины на местах. К.Ф. Головин признавался, что в 70-е годы «из личного опыта знал мало», большинство членов кружка тогда были сторонниками этого института. Себя и Левшина числил в противниках, хотя, по мнению историков, к этой точке зрения он пришел не сразу. На основании бесед в кружке Головин подал записку графу П.А. Валуеву. Он полагал, что этот документ привел графа к мысли о необходимости создания комиссии для исследования данной проблемы. На долю Головина достались Тверская, Тульская, Орловская губернии. Поездка дала возможность войти в контакт с земскими деятелями. К осени 1878 г. результаты работы комиссии были представлены министру. В соответствии с выводами Головина % деревнь в обследованных регионах практически не
осуществляли переделов полей. Процесс расслоения был заметен, но не только в крестьянской среде. В итоге «тех якобы общих причин повального разорения пока не было и следа». [12] Для этого периода характерно преуменьшение Головиным проблем крестьянского хозяйства и преувеличения проблем дворянского землевладения. Вместе с тем, в трудах, посвященных аграрному сектору, он пришел к важному выводу, до некоторой степени предвосхитившему развитие правительственной политики в данной сфере в начале XX в.: «Развитие многочисленного и здорового крестьянства, обеспечение в землевладении есть политическая необходимость первостепенной важности» [13].
В начале 80-х в «Элипсисе» продолжилось обсуждение проблем, связанных с общиной. Головин вспоминал, что в ходе дискуссии А.С. Ермолов занял компромиссную позицию, делая уступки ему и Левшину. А.Н. Куломзин выступил с идеей, что свобода личной собственности не мыслима и с каждым новым поколением она будет суживаться, склоняясь к коллективизму. Мнения сторонников и противников общины, членов кружка, еще раз столкнулись в ходе работы майоратской комиссии при Государственном совете под председательством Н. С. Абазы. К началу XX в., по словам Головина, большинство бывших участников «Элипсиса» встали на позиции противников общины [14]. В отношении Ермолова это подтверждается научными трудами последнего.
Приверженность народа к общине Головин считал мифом и предлагал отмену переделов земли и круговой поруки, таким образом выступая за ускорение естественного процесса разложения.
С позиций противника общины он критиковал законы 1893 г., считая их победой своих оппонентов. Общинные институты полагал вредными со всех точек зрения: и хозяйственной, и политической. В своей статье «Разрешен ли крестьянский вопрос?», опубликованной в № 11 «Русского обозрения» в 1884 г., он писал о том, что помимо застоя хозяйства они приведут к оттоку населения в города, но предлагал лишь паллиативные меры для решения проблемы.
В конце 80-х - начале 90-х в центре внимания правящих кругов и общества оказались вопросы, связанные с местным управлением. С 1881 по 1885 гг. работала комиссия под руководством статс-секретаря М. С. Каханова, занимавшаяся разработкой проекта реформ в данной сфере. Ее деятельность с самого начала вызвала резкое неприятие в консервативных кругах. Князь В.П. Мещерский в «Воспоминаниях» указывал, что состав комиссии был тенденциозно либеральным, аналогичными были идеи, оторванные от жизни [15]. Он писал о недовольстве работой Каханова со стороны министра внутренних дел графа Д. А. Толстого. Его мнение разделял обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев, отмечавший, что труды комиссии производят впечатление «тяжелого кошмара». Осуществление проекта представлялось ему немыслимым. В письме, направленном Толстому, он выражал беспокойство тем обстоятельством, что ее материалы могут попасть в «Правительственный вестник» и вызовут смуту в умах [16].
На заседаниях «Элипсиса» проект комиссии был оценен как «блюдо, приготовленное в силу последнего слова науки либерального чиновничества, к которому примыкали и некоторые либеральные земцы».
Своеобразным ответом на труды Каханова стало уже упоминавшееся произведение К.Ф. Головина «Наше местное управление и местное представительство». Анализируя ситуацию, сложившуюся на местах, он пришел к выводу, что основным недостатком была разрозненность государственных и земских органов управления, повлекшая за собой медлительность и запутанность производства. Он предлагал комплекс мер в данной области. Их лейтмотивом стали: 1) объединение правительственных и земских учреждений; 2) защита интересов крупного землевладения; в) усиление власти губернаторов. В данном случае позиция Головина совпадала с мнением князя В.П. Мещерского, изложенного им в письме к Александру III [17].
Рассматривая идею всесословной волости, весьма популярную в либеральных кругах и поддержанную некоторыми членами кахановской комиссии, он не отвергал
возможности осуществления подобной меры в будущем. Однако вводил большое количество ограничений: по территориальному принципу, при условии сохранения сословного крестьянского самоуправления и опеки над ним, создания благоприятных условий в период выборов для крупных землевладельцев [18]. Вместо введения всесословной волости он предлагал создание новой должности волостных мировых судей, объединивших бы функции волостного начальника и мировой судьи. Они должны были выбираться уездными земскими собраниями и утверждаться губернаторами при условии соответствия цензу, аналогичному мировым судьям. Срок службы составлял бы 6 лет, увольнение происходило только через Сенат. В помощь им полагались волостные приставы, по назначению губернатора. Должность сотских временно сохранялась. Часть полицейских функций оставалась у сельских старост и предоставлялась крупным земельным собственникам в пределах их имений. Территория волости подлежала расширению, волостной суд сохранял сословный характер при условии грамотности судей.
Реформа управления уездом подразумевала создание соответствующих инстанций из тех же волостных судей, но с обязательным разделением административных и судебных функций. Образование уездных управ, получивших бы функции крестьянских присутствий, земских управ, полицейских управлений и училищных советов должно было повысить эффективность управления и удешевить его [19].
Губернское управление также подлежало изменению: губернский совет во главе с губернатором должен был решить целый ряд проблем. В его состав помимо представителей различных ведомств вошли бы делегаты от местного общества: губернский предводитель дворянства, городской голова, 5 губернских земских гласных. Новое учреждение заменило бы губернское правление, крестьянское, земское и городское присутствия, училищный совет. Принцип разделения властей сохранялся. В ведение губернатора отдавались дела, до того подлежащие ведению министра внутренних дел, он же вел дела, не требовавшие особых совещаний, а в экстраординарных случаях мог действовать без губернского совета [20]. Предусматривалось расширение функций земских собраний в плане составления губернской сметы и раскладки и взимания ряда налогов.
Реформы проводились только сверху, центр был обязан создать стимулы для роста местных чиновников.
Между тем состав кахановской комиссии был расширен за счет представителей различных ведомств и приглашения местных деятелей-экспертов. Эта мера, по мнению П.А. Зайончковского, способствовала ухудшению проекта комиссии и провалу наиболее прогрессивных предложений. На заседаниях высказывались мысли, схожие с идеями Головина об усилении влияния губернаторов, объединения правительственных и земских органов, ликвидации коллегиальности в управлении. Представляется важным, что среди местных экспертов был С.С. Бехтеев, выступавший с предложением об объединении на низовом уровне административных и судебных функций в руках участкового начальника. Если учесть, что идеи Головина были изложены им в начале 80-х гг. в «Руси», а книга написана в 1883 г., то не исключено, что ознакомиться с ними Бехтеев мог на заседаниях «Элипсиса». Позже в «Воспоминаниях» Головин признавал, что проекты С.С. Бехтеева и А.Д. Пазухина стали шагом на пути к введению должности земских начальников и брал на себя часть вины [21]. О закрытии кахановской комиссии консерваторы отозвались с большим удовлетворением [22].
Значительный интерес представляют взгляды Головина в области национальной политики. В данном случае они отличались от мнений убежденных консерваторов. Вспоминая восстание в Польше 1862-1863 гг. и возражая сторонникам решения национального вопроса исключительно силовыми методами, он предлагал поставить покоренные народы в лучшие условия по сравнению с их прежней самостоятельной жизнью, «а любую попытку к измене» обставить грозными трудностями». Не принимая
политику М.Н. Муравьева, он приветствовал действия А.Л. Потапова, направленные, с его точки зрения, на умиротворение края «путем демократизма, который мы у себя дома считаем неудобным», с помощью специально подобранных лиц. Многие убежденные консерваторы оценивали действия Потапова как предательство русских интересов [23]. Отстаивая идею мирного сосуществования с национальными окраинами, он с восторгом отзывался о Финляндии, где наличие представительства не вело к политическому брожению и недобросовестности партий [24]. Подобное заключение не совсем соответствовало политическим реалиям того времени.
В довершение приходится признать, что, как и многие государственные деятели эпохи Александра III, Головин был антисемитом и не скрывал своих убеждений.
В 90-е годы XIX в. наблюдается сближение консервативного публициста с либеральным лагерем. К этому периоду относится труд Головина «Социализм как положительное учение». С тем же азартом, с каким в середине 80-х он участвовал в полемике с либеральными авторами, теперь он критиковал взгляды социал-демократов. Начав с критики романа-утопии американского писателя Э. Беллэми, он перешел затем к анализу социалистических взглядов как прошлого, так и современности, включая взгляды К. Маркса. Головин выделил две категории социалистов: «умеренные», «оборачивающиеся спиной к прогрессу и отрицающие естественное стремление человека к наслаждению, обещающие ему в будущем одинаковую для всех спартанскую похлебку» и «коллективисты», «желающие воспользоваться всеми плодами человеческих изобретений, стремящиеся к идеалу одинакового для всех богатства» [25]. Выводы были неутешительны: идеалы неосуществимы, а переворот вполне реален. Публицист призывал не оказывать никакого доверия подобным партиям. Несмотря на благонамеренный тон, Головин вспоминал о проблемах с цензурой при издании книги. Многие его прогнозы относительно грядущих перспектив в случае вступления России на подобный путь развития оправдались в XX в.
Подведем некоторые итоги. В 80-е - 90-е гг. XIX в. Головин разработал продуманную и аргументированную программу действий в области внутренней политики. Ряд положений, высказанных им в ходе полемики с либеральной оппозицией в 80-е гг. XIX в., был впервые высказан в русской социально-экономической литературе. К. Ф. Головин являлся одним из организаторов и лидеров влиятельного политического кружка, позже салона «Элипсис», в заседаниях которого принимали участие влиятельные государственные и общественные деятели. В сферу их внимания попали практически все важные вопросы внутриполитической жизни страны. Не ограничиваясь просто оценками, работая различных государственных учреждениях, они активно пытались претворять мнения, высказанные на заседаниях кружка в жизнь. Подобная практика может служить примером вневедомственного вмешательства в политику государства. Не довольствуясь деятельностью в составе правительственных комиссий, Головин пропагандировал свои взгляды в многочисленных публикациях в прессе и на страницах научно-публицистических трудов, пытаясь влиять на формирование консервативного общественного мнение по ряду вопросов. Однако в его взглядах заметна эволюция от достаточно жестких консервативных установок в начале - середине 80-х гг. к компромиссу с либералами в середине 90-х гг. XIX в.
Источники и литература
1. Валуев П.А. Дневник министра внутренних дел. Т. 1. М., 1961. С. 28.
2. Головин К.Ф. Мои воспоминания. Т. 1. СПб., 1908. С. 158, 160-161.
3. Там же. С. 241-242.
4. Там же. С. 110.
5. Там же. С. 305.
6. Там же. С. 345.
7. Там же. Т. 2. С. 65; см. также: Зайончковский П.А. Российское самодержавие в конце XIX столетия. (Политическая реакция 80-х - начала 90-х гг.) М., 1970. С. 228.
8. Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. Правительство и общественность в царствование Николая II в изображении современника. М., 2000. С. 279-284. См. также: Головин К.Ф. Указ. соч. Т. 1. С. 345-346; Т. 2. С. 107-114.
9. Гурко В .И. Указ. соч. С. 720.
10. Головин К.Ф. Указ. соч. Т. 1. С. 3.
11. Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика / Под ред. В.Я. Гросула. М., 2000. С. 343344.
12. Головин К.Ф. Указ. соч. Т. 1. С. 355.
13. Головин К.Ф. Крупное землевладение в Европе и в России // Русский вестник. 1886. № 2. С. 629-630.
14. Головин К.Ф. Мои воспоминания. Т. 2. С. 69-70.
15. Мещерский В.П. Воспоминания. М., 2001. С. 538.
16. К.П. Победоносцев и его корреспонденты. Т. 1. Минск, 2003. С. 323-324, 326.
17. Мещерский В.П. Указ. соч. С. 538.
18. Головин К.Ф. Наше местное управление и местное представительство. СПб., 1884. С. 27-35.
19. Там же. С. 101-102.
20. Там же. С. 132.
21. Головин К.Ф. Мои воспоминания. Т. 2. С. 74-75.
22. Мещерский В.П. Указ. соч. С. 558, 582.
23. Там же. С. 270-274. См. также: Феоктистов Е.Н. За кулисами политики и литературы. (1848-1896 гг.) Воспоминания. М., 1991. С. 299-300.
24. Головин К.Ф. Мои воспоминания. Т. 2. С. 269.
25. Головин К.Ф. Социализм как положительное учение. СПб., 1894. С. 244.
