CC BY
15шшйншшаиимЕшмнии
DOI 10.47576/2712-7516_2022_5_2_181 УДК 323.28
ОБЩЕСТВЕННАЯ ОПАСНОСТЬ УБИЙСТВА, ТЕРРОРИЗМА И СОЦИАЛЬНО-ПРАВОВОЕ ОБОСНОВАНИЕ САНКЦИЙ
ЗА ИХ СОВЕРШЕНИЕ В УГОЛОВНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ ИРАКСКОЙ РЕСПУБЛИКИ И РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Альбегли Хусам Адиб Ахмед,
аспирант кафедры уголовного права, Казанский (Приволжский) федеральный университет, г. Казань, Россия, e-mail: hossim_adeb@mail.ru
В статье рассматриваются проблема общественной опасности убийства, терроризма и социально-правовое обоснование санкций за их совершение в уголовном законодательстве Иракской республики и Российской Федерации. Глобализация системы мирового хозяйства позволяет экстремистским, в частности мусульманским, группировкам без особых проблем внедрять кадровую, финансово-экономическую и технологическую базу в страны и регионы, которые являются объектом их подрывной деятельности, то есть действовать не извне, а изнутри уничтожаемой системы. Поэтому очень важными остаются меры в области борьбы с насилием, преступлениями против жизни (убийства).
Ключевые слова: общественная опасность; убийство; терроризм; социально-правовое обоснование; санкции; уголовное законодательство.
UDC 323.28
PUBLIC DANGER OF MURDER, TERRORISM AND SOCIO-LEGAL JUSTIFICATION OF SANCTIONS FOR ITS COMMITMENT IN THE CRIMINAL LEGISLATION OF THE REPUBLIC OF IRAQ AND THE RUSSIAN FEDERATION
Albegli Husam Adib Ahmed,
Postgraduate Student, Department of Criminal Law, Kazan (Volga Region) Federal
University, Kazan, Russia, e-mail: hossim_adeb@mail.ru
The article deals with the problem of the public danger of murder, terrorism and the social and legal substantiation of sanctions for its commission in the criminal legislation of the Iraqi Republic and the Russian Federation. The globalization of the world economy system allows extremist, in particular, Muslim groups, without any problems to introduce a personnel, financial, economic and technological base into countries and regions that are the object of their subversive activities, that is, to act not from the outside, but from within the destroyed system. Therefore, measures in the field of combating violence, crimes against life (murder) remain very important.
Keywords: public danger; murder; terrorism; social and legal justification; sanctions; criminal law.
Общественная опасность убийства связана с уровнем (формой) уголовно-правовой вины. Существуют разные уровни уголовно-правовой вины (или уголовной ответственности) в зависимости от степени, в которой незаконное действие было преднамеренным (совершенным сознательно или умышленно) или непреднамеренным (совершенным по опрометчивости или по неосторожности), которая в разных правовых системах толкуется по-разному [15]:
1. Сознательно. Лицо сознательно совершает преступление, когда оно действует с целью причинения вреда (то есть лицо имеет намерение причинить вред). В качестве примера можно привести Закон Соединенного Королевства о неправомерном использовании компьютерных технологий 1990 года, который криминализирует в числе прочего несанкционированный доступ к системам и данным с намерением вызвать изменения и/или повреждения, нарушения нормальной работы систем и сервисов и модификации системных данных и программ.
2. Умышленно. Лицо умышленно совершает преступление, когда ему известно о том, что его действие причинит вред, но оно тем не менее совершает такое действие и причиняет вред. В соответствии с Законом о компьютерном мошенничестве и злоупотреблении 1986 года, в частности § 1030(а) (1) раздела 18 Свода законов США, лицу могут быть предъявлены обвинения, если оно: сознательно проникнув в компьютер без необходимых на то разрешений или преступив границы санкционированного доступа и посредством данного действия получило информацию, которая была определена Правительством Соединенных Штатов согласно указу или акту исполнительной власти как требующая защиты от несанкционированного раскрытия из соображений национальной обороны или международных отношений.
3. По опрометчивости (или легкомыслию). Лицо совершает преступление по опромет-
чивости, когда оно совершает акт, даже несмотря на то, что оно осознает существенный и неоправданный риск причинения вреда другим лицам, однако демонстрирует пренебрежение или безразличие к такому риску причинения вреда. В Австралии лицу могут быть предъявлены обвинения на основании положений раздела 477.2 (1) (с) Закона о киберпреступности 2001 года (№ 161, 2001 г.), если «лицо опрометчиво не осознает того, что (несанкционированное. - А.Х.) изменение (данных. - А.Х.) нарушает или нарушит: О) доступ к этим или любым другим данным, хранящимся в любом компьютере; либо (И) достоверность, безопасность или применимость любых таких данных».
4. По неосторожности. Неосторожность представляет собой самую низкую степень виновности. Лица, совершающие какие-либо действия по неосторожности, не осознают негативных последствий своего поведения. В Сенегале «любое лицо, которое, даже по неосторожности, обрабатывает или организует обработку персональных данных без соблюдения формальных требований, изложенных в Законе о персональных данных, до использования таких данных, подлежит наказанию» (ст. 431-17, Закон № 2008-11 о киберпреступности). При этом уровни (формы) уголовно-правовой вины не являются универсальными [8; 14].
Проблема насилия, убийств, терроризма и преступности связана, с одной стороны, с современными условиями национальных, государственных, религиозных различий «третьей индустриально-информационной волны», а с другой - с процессами глобализации мирового экономического, политического и социального пространства, это связано также с различными мотивами национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды либо кровной мести [1; 9].
В свете последних международных событий, свидетельствующих о развертывании нового витка «холодной войны» между су-
пердержавами, вовлечении в эти глобальные задачи стран «третьего мира» [4], социально-философский анализ сущности терроризма как «феноменального глобального социального явления» представляется своевременным и актуальным. Теоретическое осмысление проблемы актуализируется и тем фактором, что терроризм как «лакмусовая бумажка» отражает кризис всемирной системы отношений и возможности близкого ее краха. Значимость решения проблемы терроризма в современном мире усиливается также действием двух конфронтирующих тенденций - появлением нетрадиционных видов человеческой несвободы, модифика-ционных форм отчуждения индивида и ростом внимания к ценностным ориентирам общественного развития. Значимыми являются выводы Нофель Эльда Оглы Рустамо-вой, подчеркивающей, что осмысление феномена терроризма, насилия и убийств как новейшей глобальной проблемы является насущной потребностью всего современного комплекса наук о человеке [10].
По мнению В. Антипенко, терроризм и вооруженная преступность как способ протеста отражает высокую степень социального отчаяния той части социума, которая не имеет доступа ко всем благам и ресурсам цивилизации, а также не имеет возможности другим путем, только как через террористический акт, заявить о себе. Именно в этом аспекте требует своего дальнейшего развития принципиально важный для новейшей философии тезис об атрибутивном этико-онтологическом, то есть ответственном отношении планетарного человечества к своему бытию. В контексте анализа терроризма как новейшей глобальной проблемы освещается философский вопрос о том, на что человек может надеяться в цивилизаци-онной перспективе, а точнее, на что нужно опираться человеку в экзистенциальном измерении. Главным итогом XX в. стало развитие глобальных процессов, касающихся не только судьбы человечества, но и жизнедеятельности каждого человека. Глобализация как явление объективно не вызывает особых оговорок, напротив, от начала XXI века ученые считают ее одной из мощнейших сил современного мироздания. После окончания холодной войны глобализация оказывает влияние на разные сферы: экономику, поли-
тику, социальную сферу, культуру; активно сказывается на соотношении и расстановке сил на международной арене, безопасности, окружающей среде, сфере здоровья, демографии. Это влияние проявляется как в положительных, так и негативных аспектах.
Философ Жан Бодрийяр, который усиление терроризма трактовал как результат установления мирового доминирования США в рамках глобализационных процессов, срав -нивал противостояние конфликтующих на основе террора сторон с мировой войной, считая, что мир является свидетелем очередной мировой войны. «Четвертая мировая война -повсюду, - подчеркивал он. - Она является тем, что неотступно преследует любой мировой порядок, любую систему господства -если бы ислам правил миром, терроризм был бы направлен против ислама. Потому что сам мир оказывает сопротивление глобализации». Терроризм можно считать одной из многих составляющих нынешнего динамического прогресса, что также может играть не только деструктивную роль [3].
Сегодня терроризм стал в мире всепроникающим и перманентным. Никто и никому не может гарантировать защищенность от террористического акта. Терроризм стал реальной ежедневной и ежечасной угрозой жизненно важным интересам личности, общества и государства [7].
В глобально зависимом мире возникает общий социальный клубок проблем. Глобализация делает одинаково уязвимыми перед новыми угрозами большие и малые, богатые и бедные, материковые и островные общества и страны. Отношение к процессам глобализации разных стран и каждого человека в отдельности неоднозначно. Во многом это обусловлено тем, что стартовые возможности у разных стран здесь неравнозначны. Несмотря на оптимистические заявления сторонников глобализации, общепризнано, что именно в нем содержится множество конфликтов и противоречий. В условиях глобализации терроризм необходимо рассматривать именно с социально-политических позиций [12].
Борьба с терроризмом - это противостояние современной цивилизации варварству и фанатизму, но это варварство порождено «самой современной цивилизацией» и ее составной частью [11].
Это объективная реальность, поэтому, борясь с терроризмом, следует пересмотреть существенные параметры того общественного бытия, к которому пришло человечество на пороге постиндустриальной эры и информационной революции. Международный терроризм приобретает сегодня устрашающий характер. Следует отметить, что глобализация присуща не только экономике, но и самой террористической деятельности. Сегодня террористы готовятся к ведению своих акций в одной стране, совершают их в другой, а прячутся в третьей. Такие террористические организации, как «Всемирный исламский фронт борьбы против иудеев и крестоносцев», «Аль-Кайда», «Аль-Джихад» и т.п., охватили сетью своих террористических ячеек весь мир.
Как свидетельствует мировой опыт, большинство конфликтов, связанных с проявлениями современного международного терроризма, переплетается с деятельностью исламских экстремистских группировок, действующих в Северной Африке и Азии, Южной и Северной Америке, на Европейском континенте. Особую опасность вызвала деятельность организаций, выступавших под па-нисламскими лозунгами и декларировавших общеисламский характер своих действий. Их основной целью было объединение всех мусульманских народов мира и построение единого государства (халифата), не признающего национальных различий и руководствующегося только общностью веры.
Таким образом, на рубеже ХХ-ХХ1 вв. человечеству не приходится надеяться на уменьшение угроз международного терроризма. Террористическая активность получила немало питательных сред, появление которых было обусловлено обострением противоречий между разными субъектами политики, вызванными борьбой за ресурсы, господствующим положением при решении ключевых международных проблем современности, старыми этнополитическими, расовыми, конфессиональными и религиозными конфликтами. В то же время все более отчетливо прослеживается тенденция некоторых государств использовать терроризм как средство реализации своих национальных интересов.
Исследования сетевых структур до последнего времени осуществлялись, как пра-
вило, в контексте изучения коммуникативных процессов, характерных для сложных организационных структур, которым свойственна иерархически построенная, формализованная система вертикальных связей и четко определенная вертикаль субординации отношений в рамках самой организационной структуры. Сетевые структуры рассматривали преимущественно как дополнительный и спонтанный эффект от общего функционирования формальной системы, а именно как множество устоявшихся и урегулированных неформальных связей, которые могут препятствовать как функционированию системы, так и создавать дополнительные механизмы ее неформальной поддержки путем реартикуляции коммуникативных отношений на горизонтальном уровне. Содержание горизонтальных коммуникативных потоков, свойственное неформальным сетям, имеет в основном координационный характер, тогда как вертикальные, проходящие сверху вниз, - повелительный и субординационный.
Сеть - это структурированная группа, которая по своим размерам занимает промежуточное место между индивидом и организацией. Она промежуточна по степени структурированности [6, с. 110]. При анализе сетей вместо того, чтобы изучать акты передачи-приема сообщений на уровне индивидов, применяют подход, согласно которому не проводится (или не может быть окончательно проведенным) четкое разграничение между источником и получателем сообщения. Потоки информации движутся через посредников, одновременно становящихся и источниками, и получателями сообщений. Коммуникации при таком подходе представляют собой взаимный обмен сообщениями.
Самобытность сопротивления приобретает в обществе сетевых структур широкое распространение. Однако эта самобытность только сопротивляется и очень редко вступает в коммуникацию. Она не контактирует с государством за исключением случаев борьбы или проведения переговоров по защите своих специфических интересов и ценностей. Она редко взаимодействует с другими разновидностями самобытности, поскольку сформирована на четко определенных принципах, согласно которым понятия «свой» и «чужой» определены раз и навсегда. Такая довольно жесткая идентификация групп ак-
туализирует этнические и конфессиональные определенности, однако в несколько модифицированном виде.
Французский ученый Ален Мэнк называет усиление влияния этнических мотивов экстремизма и терроризма «возвращением к трайбализму». Характерно, что он употребляет термин «трайбализм», а не «национализм», поскольку первый, по его мнению, отмечает почву, родство, идентичность, а второй - менее монолитный, иногда допускает присоединение или открытость.
Отметим, что трайбализм как таковой является, прежде всего, идеологией:
а) господствующих локальностей, если он отмечает почву;
б) господствующих, лишенных государственности и переживающих притеснения этнических сообществ, если он настаивает на родстве;
в) господствующих разных социальных групп (религиозных и культурных), если он пытается отстоять свою идентичность.
Специфическим признаком сопротивления таких сообществ является фундаменталистское отрицание принципиальных устоев современной общественно-политической жизни. Например, исламизм отрицает не «секуляризацию» как таковую, то есть «наступление» светского на религиозное, а саму систему, в которой различие и взаимоограничение светского и религиозного имеет конститутивное значение и значимость. Поэтому исламизм противостоит не только политическим режимам в исламских странах, но и самому исламу, если он признает такое положение дел.
Э. Гелнер отмечал, что сегодня в мусульманском мире можно заметить устойчивую тенденцию к созданию Уммы - вселенского объединения всех сторонников ислама на основе общей веры и решимости выполнять ее закон [2, с. 36].
В начале ХХ1 в. терроризм изменил стратегию и тактику партизанской войны, применявшейся в ХХ в., на стратегию и тактику тер -рористической войны. Именно такую замену следует считать оперативной инновацией со стороны тех, кто не может позволить себе ни высокие военные технологии, ни содержание сложного военного аппарата. Партизанская война - это преимущественно оборонная стратегия, а терроризм по своей сути - стра-
тегия наступательная. Четверть века назад американский исследователь Д. Фромкин предложил ответ на вопрос о сущности терроризма: «Терроризм - это насильственный акт, совершенный для того, чтобы породить страх; но он направлен на то, чтобы вызванный им страх побуждал кого-то другого - не террориста - на действия, которые на самом деле создадут то, чего террорист реально желает» [5, с. 429].
Следует отметить, что основной целью политического терроризма всегда была дестабилизация государственных режимов, формирование у населения обеспокоенности из-за своей беззащитности перед насилием, изменение государственной власти в стране и осуществление других политических, национальных или религиозных планов. При этом террор осуществлялся, как правило, небольшими политическими группировками. Они поддерживают между собой постоянные контакты, направленные на подготовку и совершение террористических актов, обмен информацией и финансовое обеспечение преступной деятельности. Политический терроризм охватил не только сушу, но и морское и воздушное пространство. Глобализация привела к расширению географии террористических актов и росту их количества с 800 (в 90-х гг.) до примерно 2 тыс. в год [13, с. 54].
Глобализация системы мирового хозяйства позволяет экстремистским, в частности мусульманским, группировкам без особых проблем внедрять кадровую, финансово-экономическую и технологическую базу в страны и регионы, которые являются объектом их подрывной деятельности, то есть действовать не извне, а изнутри уничтожаемой системы. При этом террористические акты начали приобретать системный характер, а террористические группировки стали синхронизировать свои действия. Это дает основания говорить о глобализации терроризма.
Содержание управленческих решений, касающихся организации борьбы с насилием, преступлениями против жизни (убийства), терроризмом в РФ и Ираке, должно соотноситься с криминогенной ситуацией и социальной реальностью. Только в таких условиях можно рассчитывать на их эффективность. Такие решения должны базироваться на ре-
зультатах научных исследований не только в сфере права, но и криминологии, уголовного права, уголовного процесса, криминалистики, оперативно-розыскной деятельности, но и философии права, социологии, экономики, других отраслей знаний.
Предпринимаемые меры в области борьбы с насилием, преступлениями против жизни (убийства), терроризмом в РФ и Ираке сегодня носят разрозненный характер и не успевают за развитием террористически
Список литературы_
уголовных процессов из-за определенных идеологических разногласий. Необходима выстроенная на законодательном уровне система борьбы с насилием, преступлениями против жизни (убийства), терроризмом в РФ и Ираке, которая является важным элементом обеспечения национальной безопасности, и ее необходимо рассматривать на трех уровнях: международном, региональном и государственном.
1. Геворгян Г.С. Проблемы квалификации убийства с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение, а равно сопряженного с изнасилованием или насильственными действиями сексуального характера: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ереван: Российско-армянский (славянский) университет, 2012. 20 с.
2. Гелнер Э. Условия свободы. M.: Ad Marginem, 1995. С. 36.
3. Дикаев С.У. Террор, терроризм и преступления террористического характера: криминологическое и уголовно-правовое исследование. СПб.: Изд. Р. Асланова «Юрид. центр Пресс», 2006. 464 с.
4. Долголенко Т.В. Убийства по экстремистским мотивам (п. «л» ч. 2 ст. 105 УК РФ) и их соотношение с другими составами преступлений // Современное право. 2010. № 2.
б. Илларионов С.И. Террор и антитеррор в современном мироустройстве. M.: ООО «РИЦ «Проф Эко», 2003. С. 154-155, 429.
6. Hаумец А.Б. Влияние религиозного фактора на возникновение политического экстремизма и терроризм // Современный терроризм: состояние и перспективы. M.: Эдиториал УРСС, 2000. 239 с.
7. Овчинникова ГВ. Терроризм / науч. ред. Б.В. Волженкин; Санкт-Петербургский юрид. ин-т Ген. прок. РФ. СПб.: Санкт-Петерб. юрид. ин-т Генер. прокур. РФ, 1998. 36 с.
8. Правовая база и права человека. URL: https://www.unodc.org/documents/e4j/Cybercrime_Module_3_Legal_ Frameworks_and_Human_Rights_RU.pdf (дата обращения: 22.11.2021).
9. Рахматуллина КГ Убийство по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды либо кровной мести: вопросы квалификации и индивидуализации наказания: автореф. дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.08. - Ростов-н/Дону, 2005. 24 с.
10. Рустамов КЭ.О. Уголовно-правовая и криминалистическая характеристика убийств по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. M., 2012. 31 с.
11. Терроризм в исторической ретроспективе и современных условиях: моногр. / В.Ю. Бельский, А.К Бороздин, H.H. Гусев [и др.]. M.: ЮHИТИ-ДАHА, 2017, 2019. 479 с.
12. Терроризм: сб. науч. ст., метод. материалов и прикладных инструкций по предупреждению противоправных действий по данным профильных организаций, объединений и правоохранительных фондов / Центр анализа террорист. угроз и конфликтов низкой интенсивности «ЦАТУ»; сост. А. Буднев [и др.]. M., 2009. 142 с.
13. Требин M.K Терроризм в XX веке. Mинск: Харвест, 2003. 816 с.
14. Fletcher, George P. (2000) Rethinking Criminal Law (2nd ed.). Oxford University Press.
15. Maras, Marie-Helen. Cyberlaw and Cyberliberties. Oxford University Press, forthcoming, 2020.
References -
1. Gevorgyan G.S. Problemy kvalifikacii ubijstva s celyu skryt drugoe prestuplenie ili oblegchit ego sovershenie, a ravno sopryazhennogo s iznasilovaniem ili nasilstvennymi dejstviyami seksualnogo haraktera: avtoreferat dissertacii na soiskanie uchenoj stepeni kandidata yuridicheskih nauk. Erevan: Rossijsko-armyanskij (slavyanskij) universitet, 2012. 20 s.
2. Gelner E. Usloviya svobody. M.: Ad Marginem,1995, s. 36.
3. Dikaev S.U.Terror, terrorizm i prestupleniya terroristicheskogo haraktera: kriminologicheskoe i ugolovno-pravovoe issledovanie. SPb.: Yurid. centr Press, 2006, 464 s.
4. Dolgolenko T.V. Ubijstva po ekstremistskim motivam (p. «l» ch. 2 st. 105 UK RF) i ih sootnoshenie s drugimi sostavami prestuplenij. Sovremennoe pravo, 2010, № 2.
5. Illarionov S.I. Terror i antiterror v sovremennom miroustrojstve. M.: OOO «RIC «Prof Eko», 2003, s. 154-155, 429.
6.Naumec A.B. Vliyanie religioznogo faktora na vozniknovenie politicheskogo ekstremizma i terrorizm. Sovremennyj terrorizm: sostoyanie i perspektivy. M.: Editorial URSS, 2000. 239 s.
7. Ovchinnikova G.V. Terrorizm / nauch. red. B.V. Volzhenkin; Sankt-Peterburgskij yurid. in-t Gen. Prok. RF. SPb.: SPb. yurid. in-t Gener. prokur. RF, 1998, s. 36.
8.Pravovaya baza i prava cheloveka. URL: https://www.unodc.org/documents/e4j/Cybercrime_Module_3_Legal_ Frameworks_and_Human_Rights_RU.pdf (дата обращения: 22.11.2021).
9. Rahmatullina N.G. Ubijstvo po motivu nacionalnoj, rasovoj, religioznoj nenavisti ili vrazhdy libo krovnoj mesti: voprosy kvalifikacii i individualizacii nakazaniya: avtoref. diss. kand. yurid. nauk. Rostov-na- Donu, 2005. 24 s.
10. Rustamov N.E.O. Ugolovno-pravovaya i kriminalisticheskaya harakteristika ubijstv po motivam politicheskoj, ideologicheskoj, rassovoj, nacionalnoj ili regigioznoj nenanvisti ili vrazhdy libo po motivam nenavisti ili vrazhdy v otnoshenii kakoj-libo srcialnojgruppy: avtoref. diss. kand. yurid. nauk. M., 2012, 31 s.
11. Terrorizm v istoricheskoj retrospektive i sovremennyh usloviyah: monografiya / V.Yu. Belskij, A.N. Borozdin, N.N. Gusev [i dr.]. M.: YuNITI-DANA, 2017, 2019, 479 s.
12. Terrorizm: sb. nauch. st., metod. materialov i prikladnyh instrukcij po preduprezhd. protivopravnyh dejstvij po dannym profilnyh org., obedin. i pravoohran. fondov / Centr analiza terroristich. ugroz i konfliktov nizkoj intensivnosti "CATU"; sost. A. Budnev [i dr.]. M., 2009, 142 s.
13. Trebin M. P. Terrorizm vXX veke. Minsk: Harvest, 2003, 816 s.
14. Fletcher, George P. (2000) Rethinking Criminal Law (2nd ed.). Oxford University Press.
15. Maras, Marie-Helen. Cyberlaw and Cyberliberties. Oxford University Press, forthcoming, 2020.
