CC BY
276
Алексей РОГОЗИН
«ОБЩЕСТВЕННАЯ ДИПЛОМАТИЯ» НАТО:
информационная безопасность
РОССИИ
Комплексность отношений России и Организации Североатлантического договора, включающих не только вопросы взаимодействия, но и растущее число конфликтных точек, остро ставит вопрос о том, есть ли у НАТО эффективные способы воздействия на российское общественное мнение, и представляет ли такая деятельность угрозу России.
Такого как сейчас накала страстей в отношениях двух сторон — России и НАТО, а в более широком смысле России и Запада, — не было уже, пожалуй, в течение многих лет. Саммит НАТО в Бухаресте в апреле 2008 г. имел для России противоречивые последствия. С одной стороны, Россия и Североатлантический альянс подтвердили интерес к взаимному сотрудничеству, с другой — в жесткой форме и с обеих сторон были обозначены многочисленные взаимные претензии.
Важнейшим для дальнейших отношений может стать юбилейный саммит Североатлантического альянса весной 2009 г. на границе Франции и Германии — в Страсбурге и Келе, причем возможное предоставление Украине и Грузии Плана действий по подготовке к членству (ПДЧ) в альянсе — один из наиболее болезненных для России вопросов — может стать предметом обсуждения еще раньше, на встрече глав МИД стран-членов НАТО в декабре 2008 г.
Не является секретом то, что в рамках подготовки к этим двум событиям, например, на Украине с апреля 2008 г. началась информационная кампания в поддержку НАТО. Только из государственного бюджета на ее проведение выделено $3 млн. Кроме того, свой бюджет на соответствующие мероприятия имеется и у различных общественных организаций, и у Центра информации и документации Управления общественной дипломатии НАТО (схожая информационная деятельность велась на протяжении нескольких лет и в Грузии). Очевидно, что такая деятельность не соответствует национальным интересам России. Беспокойство подобными действиями выражают и представители Генштаба Вооруженных Сил России, в котором заявили, что объемы финансирования работ по созданию информационного оружия со стороны ряда «развитых государств» свидетельствуют о том, что «превосходство в информационной сфере рассматривается как один из основных способов достижения национальных стратегий этих стран в XXI веке»1.
В целом после распада СССР — своего единственного реального потенциального противника—Организация Североатлантического договора оказалась в довольно сложной ситуации неопределенности. При этом если в 1992 г. в отчетах мониторинга общественного мнения содержались довольно оптимистичные оценки общественной поддержки альянса, то уже в 1993 г. НАТО было вынуждена признать существование проблемы с восприятием будущей роли организации. В итоге с 1994 г. был принят новый подход
1 РИА «Новости», «Запад разрабатывает информационное «оружие» — Генштаб палаты ВС РФ», 31.01.2008, http://www.rian.ru/defense_safety/20080131/98074754.html
РОГОЗИН
Алексей Дмитриевич — аспирант МГИМО (У) МИД России по кафедре мировых политических процессов, генеральный директор компании «Агентство «Патриот», член Совета Молодежной общественной
НАТО к информационной деятельности. Должностные лица альянса отмечали смещение акцентов в проведении информационных программ и, в частности, в развитии программы визитов, к участию в которых должны приглашаться люди, формирующие общественное мнение, причем информационные программы для стран-членов должны были сокращаться в пользу программ для стран-партнеров. Такое решение можно считать первым шагом НАТО на пути к принятию концепции общественной дипломатии в качестве средства реализации информационной политики в России. В итоге в 2001 г. на базе структур, отвечавших за науку и экологию и Бюро информации и прессы штаб-квартиры НАТО было сформировано единое Управление общественной дипломатии (Public Diplomacy Division, в русских вариантах: Отдел общественной дипломатии, Комитет публичной дипломатии и т.п.).
В международных отношениях термин «общественная дипломатия» (или «публичная дипломатия», public diplomacy) возник для обозначения аспектов международной дипломатии, не относящихся к взаимодействию между государственными структурами. Общепринятого определения «общественной дипломатии» не существует. Однако сегодня чаще всего в мировой политике под общественной дипломатией принято понимать спонсируемые государственными структурами культурные, образовательные и информационные программы, обмены делегациями, а также теле- и радиопередачи. Их цель — обеспечение государственных национальных интересов, усиление влияния на зарубежную аудиторию, установление более глубокого понимания между народами путем распространения информации. В итоге одним из наиболее точных определений общественной дипломатии является продвижение национальных интересов через информирование, завлечение и влияние на людей.
Понятие «общественной дипломатии» постепенно входит и в российский научный лексикон и общественно-политическую практику. Так, академик РАН, ректор МГИМО (У) МИД России А. В. Торкунов обращает внимание на то, что, говоря об общественной дипломатии, обычно имеют ввиду ситуацию, когда гражданское общество активно включа-
ется в создание современного мироустройства и современных международных отношений, а значит, приходится отказываться от классической формулы, в соответствии с которой дипломатия является наукой о взаимоотношениях государств. В отличие от официальной дипломатии, общественная дипломатия базируется на путях, которыми пользуются страны или межправительственные организации (например, ООН, НАТО, ЕС и др.), действуя, преднамеренно или случайно, как через учреждения, так и через официальные и частные лица, общается с гражданами, принадлежащими к другим сообществам (странам, регионам, МПО). Обычно ведущую и инициирующую роль среди участников общественной дипломатии играет государство или межправительственные организации, которые одновременно несут и финансовые расходы.
Понятие «общественной дипломатии» тесно связано с разработанной известным американским политологом Дж. Найем-младшим концепцией «мягкой силы» (soft power, в других переводах — «мягкая мощь», «мягкое могущество», «мягкая власть») — способности добиваться желаемого на основе добровольного участия союзников, а не с помощью принуждения или подачек. Дж. Най-младший отмечает, что «мягкая сила» проявляется в побуждении лиц к принятию определенных установок, причем в отличие от «жесткой силы» «мягкая» способна достигать той же цели, будучи при этом намного дешевле в применении.
Первоначально термин «общественная дипломатия» использовался в качестве эвфемизма понятия «пропаганда». Действительно, если пропаганда обычно воспринимается как нечто нечестное, то «общественная дипломатия» декларирует принцип «правдивости», сформулированный бывшим директором Информагентства США Эдвардом Мурроу: «Правда — лучшая пропаганда, а ложь — худшая. Чтобы быть убедительными, мы должны вызывать доверие; чтобы вызывать доверие, мы должны быть честными».
Некоторые исследователи относят общественную дипломатию и пропаганду, наряду с психологическими операциями (PSYOPs), к средствам международной информации (International
Information), цель которой — достижение национальных целей без применения «жесткой силы» или умножение возможностей «жесткой силы» в том случае, если она все же применяется1. Важно подчеркнуть, что различия между пропагандой, общественной дипломатией и психологическими операциями тем более размываются, чем более кризисной является ситуация (проще говоря, в условиях военных действий различий между тремя инструментами практически нет). В зависимости от точки зрения, или общественная дипломатия может представляться одним из средств пропаганды, или пропаганда может оказываться одним из средств общественной дипломатии.
После окончания «холодной» войны в США было распространено мнение о том, что публичная дипломатия больше не нужна, так как пропала основная угроза и объект этой деятельность — Советский Союз. В 2000-х гг. администрация Джорджа Буша-младшего не только остановила десятилетний спад в выделении ресурсов на публичную дипломатию, но и существенно усилила кадровый состав и подготовку специалистов. После терактов 11 сентября 2001 г. в Америке были сформулированы фундаментальные основы публичной дипломатии. Бывший посол США в Сирии и Алжире, ныне занимающий пост старшего советника Госдепартамента по вопросам общественной дипломатии Кристофер Росс выделил семь «столпов», или принципов, общественной дипломатии2. Для того чтобы убедиться в том, что все они приняты и Североатлантическим альянсом, и положены в основу деятельности Управления общественной дипломатии, стоит рассмотреть каждый из пунктов в отдельности, обратив внимание на то, как эти принципы применяются в практике НАТО.
Первым принципом является обеспечение понимания иностранной аудиторией политики в том виде, какая она есть, а не как о ней говорят или думают другие. Действительно, подобную цель публично определил, в частности, и главнокоман-
1 Philip Taylor, What is Public Diplomacy // http:// www.leeds.ac.uk/ics/what-pd.pdf
2 Christopher Ross «Pillars of public diplomacy: grappling with international public opinion
(Perspectives)», Harvard International Review, http:// www.harvardir.org/articles/1117/1/
дующий объединенными вооруженными силами НАТО в Европе генерал Джеймс Джонс, и в своих многочисленных интервью — глава Информационного бюро НАТО в Москве Изабель Франсуа3.
Вторым принципом является необходимость разъяснять политику, показывая ее рациональность и обосновывая ее фундаментальными ценностями. Этот тезис также ярко подтверждается, в частности, такими высказываниями И. Франсуа, как «Основные вопросы, которыми мы занимаемся, это вопросы безопасности, вопросы мирного разрешения конфликтов, а также это вопрос общих ценностей, которые мы разделяем»; «Эта организация должна, в конце концов, пережить собственное название, потому что должны измениться ценности, которыми она должна заниматься»; «Я полагаю, что именно эти общественные цели могут явиться тем связующим звеном, который объединяет страны».
Третий принцип общественной дипломатии: делать обращения к международной общественности последовательными, правдивыми и убедительными. Действительно, представители Североатлантического альянса, говоря об общественной дипломатии в России, всегда ссылаются на то, что они не занимаются пропагандой, а распространяют правдивую информацию о деятельности альянса и борются «со стереотипами времен «холодной» войны». Больше того, свою информационную деятельность Альянс основывает на максимально возможной открытости, что, однако, вовсе не означает отсутствия большого объема неразглашаемой, т.е. конфиденциальной информации.
Четвертый принцип — умение адаптировать обращения для конкретных целевых аудиторий, для чего целевые сегменты подвергаются постоянному изучению. В частности, в исследовании, проведенном в 2006 г. Всероссийским центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ) по заказу Информационного бюро НАТО в Москве, выделялись следующие целевые аудитории: население Москвы и Санкт-Петербурга, молодежь, представители органов исполнительной и законодательной власти на федеральном и региональ-
3 См. в частности «Эхо Москвы», Москва, 22 марта 2005 г.
ном уровнях, военнослужащие и сотрудники силовых структур, преподаватели вузов и сотрудники исследовательских организаций, журналисты. Организуемые НАТО мероприятия обычно ориентированы на один-два из названных целевых сегментов.
Пятое — работа не только с узкими целевыми сегментами, но и посредством печатных и электронных СМИ — с широкими массами. НАТО в действительности ведет активную работу с прессой, в т.ч. в штаб-квартире альянса в Брюсселе еженедельно проводятся брифинги, на которых официальный представитель альянса отвечает на вопросы журналистов. Представители НАТО используют для распространения информации не только традиционные каналы (общение с представителями СМИ, рассылка пресс-релизов), но и разнообразные интернет-ресурсы, аудиозаписи выступлений, видеоролики, образовательные фильмы с художественными элементами, различные брошюры, причем большинство подобных материалов выпускается сразу на нескольких языках.
Шестой принцип — взаимодействие с различными партнерами для охвата новых широких аудиторий. Такие партнерства не только открывают доступ к более широким слоям населения и привносят свежие идеи и дополнительные ресурсы, но и позволяют создать ощущение независимого подтверждения официальных сообщений, которые в противном случае могут быть восприняты в качестве пропаганды и проигнорированы. Более того, американские принципы общественной дипломатии подразумевают активное вовлечение в сотрудничество жителей тех стран, на которые нацелены программы общественной дипломатии. Бывший помощник генерального секретаря НАТО по вопросам общественной дипломатии Жан Фурне подтверждал заинтересованность в том, что главную роль в информировании российской общественности о проблемах международной безопасности» должны играть российские партнеры1. Идет взаимодействие альянса и с ТНК.
Наконец, активное «международное общение и программы обмена» являются
1 «В Санкт-Петербурге согласовали стратегию общественной дипломатии НАТО в России», 13.06.2005 // http://www.nato.int/docu/other/ru/ multi/photos/2005/050622a.htm
седьмым принципом. Даже руководители Организации Североатлантическогодого -вора не пренебрегают личными встречами с представителями общественности, а одним из четырех основных направлений деятельности Информационного бюро НАТО в Москве являются обмены, в основном должностных лиц России и НАТО, а также ознакомительные поездки в НАТО для студентов, экспертов и российских журналистов. Автор, дважды побывавший в составе российских делегаций в штаб-квартире НАТО в Брюсселе, может подтвердить готовность и умение представителей альянса обсуждать самые разные темы, в т.ч. и вызывающие серьезные разногласия. Между тем представители НАТО предпочитают предварительно обговаривать устное «джентльменское соглашение», заключающееся в обязательстве участников подобных дискуссий не называть имен конкретных чиновников альянса при цитировании их слов в СМИ, публицистических и научных работах и др.
Анализ деятельности НАТО, в т.ч. в области общественной дипломатии, показывает, что все названные принципы четко соблюдаются представителями альянса применительно к России. Можно говорить о том, что в своей основе информационная политика НАТО в России на современном этапе полностью соответствует разработанным экспертами США фундаментальным основам общественной дипломатии.
При этом, если проанализировать нормативно-правовую базу Российской Федерации, то выяснится, что в официальных документах отсутствуют даже упоминания термина «общественная дипломатия» (или «публичная дипломатия»). Не изучались до сих пор и угрозы информационной безопасности РФ со стороны общественной дипломатии других государств или межправительственных организаций. Предпримем такую попытку.
В соответствии с Конституцией РФ основные направления внешней политики, а также политики в области безопасности России определяет президент России, и именно от его позиции зависит от оценки органами власти тех или иных инициатив НАТО, в т.ч. в области общественной дипломатии. В связи с этим следует проанализировать то, как изменялось
ф
отношение к Североатлантическому альянсу президентов России Б. Н. Ельцина, В. В. Путина и Д. А. Медведева.
Позиция первого президента России Б. Н. Ельцина в отношении НАТО была довольно размытой (впрочем, как и сам альянс в 90-е гг.), хотя с самого начала развала СССР и организации Варшавского договора власти России выразили недовольство возможным расширением НАТО на восток. В западных СМИ появлялись сведения, что в 1993 г. президент России Б. Н. Ельцин направил лидерам Соединенных Штатов, Франции, Германии и Великобритании письмо, в котором заверял, что Россия ничего не имеет против НАТО и, более того, хотела бы создать ситуацию, в рамках которой отношения России и НАТО были бы на несколько градусов теплее, нежели отношения между самим альянсом и странами Центральной Европы1 (это позволило бы России и НАТО дать странам Центральной и Восточной Европы перекрестные гарантии и тем самым предотвратило расширение Североатлантического альянса на Восток.). В 90-е гг. руководство России заявляло, что сделает все, чтобы свести к минимуму последствия расширения НАТО для безопасности России, однако добиться этого до сих пор не удалось. Вскоре — весной 1999 г. — последовало резкое ухудшение в отношениях России и Североатлантического альянса в связи с событиями на Балканах. Вслед за этим с приходом к власти В. В. Путина началось постепенное потепление и — вместе с осознанием проблем, связанных с конфронтацией двух сторон — признание взаимной заинтересованности в сотрудничестве. Так, в начале своего президентства В. В. Путин очень оптимистично смотрел на развитие отношений с НАТО, заявляя, что Россия «готова развивать отношения с альянсом настолько далеко, насколько к этому готов альянс». Позже была озвучена позиция, которая заключалась в том, что пока взаимодействие России с НАТО сводится к политическому диалогу, а его надо переводить в новую практическую плоскость (в определенной степени это было достигнуто в 2002 г. в Риме, где был учрежден Совет Россия-НАТО). Сотрудничество начало нарастать, и в 2006 г. было заявлено, что
1 Gazeta Wyborcza, 11 марта 2005 г., стр. 27, 23, Польша
кооперация двух сторон «развивается и развивается успешно». Отмечались такие важные области практического взаимодействия, как борьба с терроризмом, оказание помощи Международным силам безопасности в Афганистане, совместные военно-морские антитеррористические учения в Средиземном море, реагирование по линии МЧС в случае возникновения чрезвычайных ситуаций.
Однако постепенно в отношениях сторон стали возникать серьезные разногласия, и, наконец, к саммиту альянса 2008 г. и вступлению в должность третьего президента России Д. А. Медведева в них начали отчетливо проявляться признаки кризиса. Высказанные в интервью Financial Times слова нового президента РФ о том, что «ни одно государство не может быть довольно появлением представителей военного блока у собственных границ», а ситуация с развитием сотрудничества НАТО с Украиной и Грузией является «крайне опасной для существующей структуры европейской безопасности» также продемонстрировали, что резких перемен в отношениях двух сторон — альянса и России — ждать не стоит.
Таким образом, позиция России по отношению к НАТО — а соответственно, и оценка деятельности альянса в информационной сфере — менялась на протяжении всего периода после окончания «холодной войны»: как в соответствии с внутренней политикой России, так и с изменениями внутри самого альянса и вслед за его конкретными действиями и решениями. В связи с этим представляется целесообразным оценивать не только те исходящие от НАТО угрозы безопасности России, которые существуют в настоящее время, но и те, которые могут появиться в будущем. Иначе говоря, оценка угроз информационной безопасности России должна основываться не только на существующем положении, но и на анализе возможностей активно развивающихся инструментов общественной дипломатии НАТО в России в случае возникновения кризиса в двухсторонних отношениях.
В качестве одного из источников информационных угроз в Доктрине информационной безопасности РФ называется направленная против интересов Российской Федерации в информационной сфере деятельность «иностранных
политических, экономических, военных, разведывательных и информационных структур». Очевидно, что НАТО, являясь военно-политической организацией, формально соответствует как минимум двум из названных критериев и, являясь не только межправительственной организацией, но и союзом государств, вполне способно представлять угрозу национальной безопасности России с помощью информационных средств. К угрозам, названным в Доктрине и не требующим применения специальных технических средств, а значит потенциально поддающимся созданию силами специалистов в области общественной дипломатии, можно отнести следующие: усиление зависимости духовной, экономической и политической сфер общественной жизни России от зарубежных информационных структур, девальвация духовных ценностей, пропаганда противоречащих нашей традиции ценностей и образцов массовой культуры, манипулирование информацией — дезинформация, сокрытие или искажение информации.
В связи с этим, пожалуй, главным вызовом для информационной безопасности России может стать активное создание Информационным бюро НАТО в Москве партнерской сети. По состоянию на конец 2007 г. партнерами НАТО в России являлись 32 организации, как авторитетные, так и практически неизвестные, в т.ч. 19 высших учебных заведений (причем семь из них представлены в партнерских программах на уровне ректора или проректора) и 13 научных, исследовательских и общественных организаций. Кроме того, созданы два «контактных пункта НАТО»: Центр информации по проблемам международной безопасности при Волгоградской академии государственной службы и Информационный центр по вопросам международной безопасности при Московском государственном лингвистическом университете. Со временем Информационное бюро НАТО намерено определить одного партнера в каждом регионе, которому будет поручено создать региональную базу данных, содержащую сведения о партнерах, заинтересованных как в распространении информации, так и в организации мероприятий или участии в них.
Оценивая деятельность представителей экспертного сообщества с точки
зрения потенциальных угроз, прежде всего стоит обратить внимание на их функцию по легитимации политических решений в глазах общественности за счет сложившегося предоставления «объективного знания» экспертов. Некоторые исследователи считают, что в политике образ объективной, беспристрастной науки служит именно для того, чтобы нейтрализовать, отключить воздействие на человека моральных ценностей как чего-то неуместного в серьезном деле. Такое обобщение представляется некоторым преувеличением, однако нельзя не заметить, что официальные названия контактных пунктов НАТО наподобие «Центра информации по проблемам международной безопасности» или «Информационного центра по вопросам международной безопасности» могут служить в т.ч. цели повышения авторитета представляющих их экспертов. При этом, безусловно, нельзя утверждать, что в настоящее время данные центры выступают исключительно с позиций альянса или их деятельность направлена против национальных интересов России.
Представляется неверным давать однозначные негативные оценки деятельности Североатлантического альянса в целом. Так, если для Федеральной службы безопасности, Генерального штаба Вооруженных Сил РФ или Службы внешней разведки РФ НАТО представляется потенциальным противником и очевидной угрозы то, например, для Министерства РФ по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий, Национального анти-террористического комитета РФ или Министерства образования и науки РФ Североатлантический альянс является одним из важных партнеров. Заместитель министра иностранных дел РФ А. В. Грушко, курирующий в МИД отношения России и НАТО, считает, что отношения двух сторон «без преувеличения, определяют температуру политического климата в Европе» и «от его «общего потепления» выиграют все». В конце концов, деятельность НАТО может быть достаточно противоречивой и не всегда дружественной по отношению к России, но подобные организации являются международными факторами, с которыми приходится считаться.
В Концепции внешней политики Российской Федерации заявляется, что Россия не просто подтверждает, что «уделяет особое внимание такому аспекту укрепления стратегической стабильности, как обеспечение информационной безопасности», но и осознает необходимость «расширять международное сотрудничество Российской Федерации в области развития и безопасного использования информационных ресурсов, противодействия угрозе развязывания противоборства в информационной сфере», считая международное сотрудничество в области обеспечения информационной безопасности «неотъемлемой составляющей политического, военного, экономического, культур -ного и других видов взаимодействия стран, входящих в мировое сообщество». Причем для осуществления этого сотрудничества «необходимо обеспечить активное участие России во всех международных организациях, осуществляю -щих деятельность в области информационной безопасности».
Обобщая, можно говорить о том, что общественная дипломатия НАТО, которая в случае обострения двухсторонних отношений может представлять вполне реальную угрозу информационной безопасности РФ, в настоящее время не направлена против России. Требуя от структур и официальных лиц НАТО соблюдения этики информационной политики, Россия тем не менее заинтересована в развитии сотрудничества с Североатлантическим альянсом — так же, как и сам альянс. Автору представляется целесообразным проявление подобного интереса со стороны России, который может быть ею реализован посредством участия в общественной дипломатии НАТО, активного развития собственных программ общественной дипломатии, а также «наступательного» характера диалога с гражданами стран-членов альянса. В итоге то, что сегодня является вызовами информационной безопасности России, может перерасти в плодотворный диалог и одно из средств реализации российских национальных интересов.
