CC BY
123
УДК 94(420).06
Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2013. Вып. 4
А. А. Паламарчук
ОБЩЕЕ ПРАВО, СОЦИОПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ КОНКУРЕНЦИЯ В РАННЕСТЮАРТОВСКОЙ АНГЛИИ И ПУТИ ФОРМИРОВАНИЯ ИСТОРИОГРАФИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ*
Образ Англии как державы с исключительно развитыми и устойчивыми правовыми традициями уже давно является неотъемлемой частью современной культуры, равно как и историографической традиции в самом широком смысле слова. Внимание даже начинающего исследователя сразу же приковывают несколько особенностей: во-первых, количество исследований, посвященных истории английского права и правовых институтов, а во-вторых, детальная разработанность «исторического портрета» Англии не только как страны с уникальной правовой историей, но и державы, в истории которой право играло и продолжает играть уникальную роль.
С известной долей условности можно говорить о существовании «стандартизированной» версии правового развития Англии. Говоря о такого рода «стандарте», не исключающем вариативности и дискуссионных моментов в оценках как отдельных феноменов, так и целых периодов правовой истории Англии, я подразумеваю, с одной стороны, использование устойчивых форм изложения и организации и отбора материала, с другой — апелляцию к не менее устойчивому кругу идей и установок.
Наиболее укоренившимися и распространенными в историографической традиции можно назвать следующие утверждения:
— история современного английского права восходит к постнормандской эпохе, хотя прототипы отдельных понятий и институтов можно увидеть уже в англосаксонском обществе.
— основной правовой системой, отразившей не только правовое, но также социальное и культурное развитие Англии, а также во многом повлиявшей на формирование английской национальной идентичности, является общее право.
— именно эта правовая система динамично развивалась на протяжении Средневековья и раннего Нового времени, активно влияя на политическую жизнь общества.
Несмотря на неоднократные попытки ревизии (точнее сказать, корректировки), которые предпринимались на протяжении второй половины XX в. как отдельными учеными, так и историографическими школами, очерченный «стандарт» сохраняет доминирующие позиции в литературе. Отчетливее всего данная «стандартизированная версия» просматривается в работах историков права, однако в немалой степени она отражается и воспроизводится в исследованиях, относящихся к конституционной и политической истории Англии.
За любой традицией, какой бы стабильной и однозначной она ни казалась сегодня, скрываются сложные механизмы формирования, история зарождения, развития,
Паламарчук Анастасия Андреевна — кандидат исторических наук, старший преподаватель, Санкт-Петербургский государственный университет; e-mail: sir.henry.finch@gmail.com
^Публикация выполнена при поддержке гранта РГНФ 12-01-00366 2011-09-30 «От сословно-пред-ставительных к абсолютным монархиям: социальные и политические основы трансформации». © А. А. Паламарчук, 2013
интеллектуальной и социальной адаптации [1; 2] — процесс, который в случае с традицией репрезентации английского права в исторической науке растянулся на несколько столетий. В настоящей статье представлена попытка проанализировать истоки и начальный этап формирования описанного выше историографического стереотипа, более подробно определить его содержание и, кроме того, показать, как складывались формы изложения историко-правового материала, определявшие многие содержательные акценты в правовой литературе.
Первое, на что следует обратить внимание, рассматривая путь складывания традиции, — это то, как авторы, представляющие данную традицию, видят ее основания.
Хотя за англичанами прочно закрепилась слава «litigant nation», большинство обзорных работ, а также классических исследований довольно лаконичны в отношении истории права в Англии в период Средневековья. Действительно, средневековая (точнее, постнормандская) история правовой мысли и соответственно правовой рефлексии в Англии была сравнительно не богата именами и названиями сочинений в отличие, например, от Франции и Италии. Отчасти это объяснялось меньшей вовлеченностью Англии в знаковые конфликты Средневековья (прежде всего в противостояние папского Престола и империи), отчасти — сравнительно поздним становлением системы общего права и его институтов. К тому времени, когда в Италии юристы повторно открывают наследие Юстиниана, английские королевские судьи заняты построением собственной правовой системы.
В качестве пролога формирования правовой рефлексии в Англии историография, начиная с позднетюдоровского периода, называет ряд знаковых имен, без которых в настоящее время немыслимо повествование об истории английского права.
Период правления Генриха II нередко именуют «анжуйской правовой революцией»: к 1154 г. увеличивается количество светской правовой литературы (копирование англосаксонских памятников, систематизация королевского законодательства («Leges Henrici Primi»), воспроизведение юридических текстов в исторических сочинениях и т. д.) [3]. Вершиной этого процесса принято считать создание трактата «Гланвилла» («Tractatus de legibus et consuetudinibus regni Angliae») — сочинения, посвященного главным образом процедуре королевского суда, Curiae Regis. За трактатом Гланвилла прочно закрепилась слава первого трактата об английском общем праве, хотя вопрос о влиянии на него римского и канонического права остается открытым.
Целью автора «De Legibus» отнюдь не была систематизация современных ему представлений о праве. Трактат, вопреки закрепившемуся названию, освещает не всю совокупность «законов и обычаев Англии», а лишь сюжеты, связанные с центральным королевским судом, таким образом обозначая важный акцент: корона неразрывно связана с рождающимся общим правом, правом английским, гарантируя соблюдение его норм и практик и одновременно включаясь в тот комплекс «законов и установлений», стабильность которого, в свою очередь, гарантирует общее право. Именно эта идея Гланвилла, заново прочитанная и осмысленная теоретиками XVI и начала XVII столетия, обеспечит ему почетное место в числе «отцов-основателей» английского права.
Трактат Генри Брактона «De legibus et consuetudinibus Angliae» в тематическом плане являет собой более сложное полотно: клирик Брактон был не просто хорошо знаком с каноническим правом и сочинениями болонских глоссаторов, системное измерение его трактата достигается благодаря привнесению в «мир практики», коим
является общее право, «мира учености», основанных на разнообразных источниках суждений о природе права, о светской и духовной власти, о соотношении канонического и общего права.
Парадоксально, но очевидный «романизм» Брактона, вполне естественный для современной ему клерикальной культуры, игнорировался традицией, восходящей к концу ХУ1-ХУ11 вв. [4, р. 564-566] и отвергнутой лишь в работах Ф. В. Мейтленда [5].
Наконец, сочинение Литтлтона «Трактат о держаниях» (ок. 1481), написанное не на латинском, а на так называемом «юридическом французском» языке, систематизирует опыт судов общего права, связанный с вопросами земельных держаний.
Разумеется, помимо перечисленных трех названий в истории английской правовой мысли присутствовали и другие сочинения, причем каноническое и цивильное право, изучавшиеся англичанами не только в родных Оксфорде и Кембридже, но и в университетах на континенте, количественно восполняло теоретическую лакуну, неизбежно существовавшую вследствие медленной интеллектуализации общего права. Однако, как ни удивительно, вкладу канонистов и цивилистов в эволюцию английского права вплоть до последней четверти XX в. в научной литературе почти не уделялось внимания.
Какие же факторы повлияли на складывание ограниченного круга имен «отцов-основателей» британской правовой традиции?
Объяснения следует искать на рубеже XVI и XVII столетий, притом не столько в области узкоправовой рефлексии, сколько в ситуации социопрофессиональной конкуренции, существовавшей внутри юридического сообщества Англии. Необходимость отстаивать корпоративные интересы, в свою очередь, подталкивала юристов общего права к формулированию того круга идей о сущности английского права, который впоследствии станет «стандартным», и к поиску наиболее адекватных путей изложения данных идей.
Корпорация юристов общего права, которая в конце правления Елизаветы Тюдор и при первых двух Стюартах сначала отстаивала свое место на политико-правовой арене Англии, а затем пыталась добиться на ней доминирующего положения усилиями своих теоретиков, прежде всего Эдварда Кока, находилась в поисках оснований собственной правовой системы [6]. При том, что сами современники характеризовали общее право не как теоретическую систему, а как совокупность практик, создание «метафизики общего права» виделось проблематичным. Альтернативным и эффективным решением было обоснование позиций общего права с помощью истории. Именно Кок впервые открывает историческое измерение общего права, а также подчеркивает его исключительно английский, островной характер. Утверждая примат судов общего права над всеми иными, Кок апеллирует к древности традиций этих институтов, а также основных принципов английской «конституции». Указывая на англосаксонские истоки современной юридической процедуры, он последовательно развивает мысль о том, что монархия и судебные институты (а с точки зрения Кока любые административные органы английского королевства по сути своей были органами судебными) не просто неразрывно связаны, а взаимно обусловлены. Благодаря совокупности практик, принципов и концепций «древнего общего права» английская королевская власть стала тем, чем является — самой совершенной среди европейских монархий. «Правоцентрич-ность», таким образом, подразумевала «англоцентричность». Согласно Коку, рассматривать историю английской монархии, историю власти и ее роли в обществе означало рассматривать историю судебных институтов, причем именно институтов общего права, в которых монархия получает свое продолжение, своего рода «разворачивание» [7].
Для иллюстрации своих идей, а также в ходе политических баталий и судебных разбирательств Коку и его единомышленникам необходимы были «прецеденты» — тексты, самим своим существованием подтверждавшие древность английских правовых практик. Этот материал в избытке можно было почерпнуть из средневековых правовых источников.
Политическая карьера Кока, столкновение юристов общего права с цивилистами хронологически совпали с деятельностью лондонского Антикварного общества, ставившего своей целью разыскание, комментирование и публикацию средневековых текстов. Казалось бы, именно тогда до английской политической элиты должно было быть донесено все разнообразие и богатство средневековой правовой мысли, но этого не произошло. Хотя британским антиквариям было чуждо распространенное на континенте негативное отношение к Средневековью, их подход к наследию предшественников был весьма избирательным. Поскольку многие участники антикварного движения либо сами были практикующими юристами, либо получили юридическое образование в судебных иннах, их внимание было сконцентрировано на сравнительно немногочисленных текстах, отражавших историю общего права, королевского правосудия и администрации.
В первые десятилетия XVII в. усилиями антиквариев и юристов общего права формируется «канон», узнаваемый обществом набор текстов, которые по сей день считаются ключевыми для понимания развития английской государственности. Это уже упоминавшиеся выше Гланвилл, Брактон, Литтлтон, так называемый Бриттон (первое сочинение на «юридическом французском»), Флета, трактаты Джона Фортескью и Томаса Смита, а также Великая хартия вольностей. При этом наследие средневекового канонического и цивильного права и связанных с ними институтов оставалось за единичными исключениями невостребованным.
Выработанную Коком концепцию «древней конституции», опиравшуюся на перечисленные выше тексты, развил Джон Сэлден, антикварий и выдающийся юрист-практик [8; 9]. В отличие от Кока, настаивавшего на древности и неизменности принципов общего права, Сэлден демонстрировал своим читателям изменчивость и эволюцию институционных форм, а также постоянное совершенствование, развитие и детализацию правовых процедур и концепций. Развитие, а точнее, непрестанное совершенствование права означает, с точки зрения Сэлдена, совершенствование самой английской монархии и общества, формируемого ею. Начиная с сочинений Сэлдена можно говорить о рождении жанра «правовой истории» в двух аспектах: как исторического нарратива, в котором центральный объект исследования — право и правовые институты, и как нарратива, адаптирующего в качестве исследовательского метода принципы работы юристов общего права (опора на документ, уподобляемый прецеденту, и предоставление читателю роли присяжного, которому принадлежит право вынесения вердикта).
Концепции Кока и Сэлдена отнюдь не были достоянием узкопрофессиональной и академической элиты. Многократно воспроизведенная в литературе, рассчитанной на самые разные категории читающей и политически активной аудитории, идея права как структурообразующего явления в истории Англии приобретает в первые десятилетия XVII в. публичное измерение. Вплоть до начала гражданской войны 1640-х годов социально-политическая значимость этой идеи еще более увеличивается. Мало того, в религиозной и политической полемике первоначальный тезис
о взаимообусловленности общего права и монархической власти получает иной акцент: парламентская оппозиция настаивала на том, что институты общего права были призваны ограничивать исходящую от короны опасность самовластия, деспотизма, а следовательно, ограничивать и юрисдикцию институтов, делавших, по мнению современников, возможным деспотического правление [10, р. 204-236]. Клеймо «проводников деспотизма» получили в первую очередь прерогативные суды и суды цивильного права, при этом негативная их оценка касалась не только современной ситуации, но и экстраполировалась на историю Средневековья. В ходе антиепископальной полемики прежняя политически нейтральная оценка церковных судов (как пред-, так и постреформационных) также превращалась в однозначно негативную, тем самым заведомо обесценивая в глазах общества труды средневековых латиноя-зычных канонистов. По мнению Мэтью Хейла, выдающегося юриста и автора первой «Истории общего права» [11], писавшего после окончания революционный потрясений XVII в., залогом единства английского народа должны были стать в равной степени общее право и принадлежность к церкви Англии. При том, что сам Хейл уделял изучению римского и канонического права немало внимания и даже жаловался, что «римское право столь мало изучено англичанами» [12, р. 135], он все же отдавал бесспорный приоритет исконно островной системе права, неразрывно связывая его с «национальной» конфессией. Таким образом, в единый концепт объединялись три компонента: правовое, административное и конфессиональное развитие при очевидном доминировании правового.
Можно, однако, задать вопрос: почему «монополия общего права» в области английской правовой истории не оспаривалась цивилистами, наследниками утонченной и развитой интеллектуальной традиции — в том числе и традиции построения политико-правовых систем? Ответ вновь следует искать в специфике институционального развития британской правовой системы. На рубеже XVI и XVII столетий суды цивильного права были ориентированы на решение определенного круга дел. В области правовой рефлексии самой плодотворной оказалась деятельность Адмиралтейского суда: активно развивающиеся торговые интересы Англии побуждали цивилистов обращаться к проблемам международного и торгового права, что отразилось в сочинениях целой плеяды авторов, начиная с Альберико Джентили [13-15] и сэра Томаса Ридли [16] в конце XVI в. и заканчивая Чарльзом Моллоем [17] во второй половине XVII столетия. Темы, волновавшие умы цивилистов как в аспекте профессиональной деятельности, так и в связи с необходимостью отстаивать собственные корпоративные интересы под жестким натиском судей общего права, были связаны с современным им состоянием международного и торгового права, а также с новейшими трактовками римского права [18]. И если цивилисты ориентировались на широкую политическую, континентальную перспективу, взгляд юристов общего права был, скорее, ретроспективен. Цивилистов традиционно интересовали теоретические основания взаимодействия монархии и подданных, регулируемые правом, в то время как вестминстерские судьи ориентировались на институциональные аспекты развития английского государства. Наконец, возникновение в пределах со-циопрофессионального сообщества цивилистов «правовой истории» было проблематичным из-за отсутствия в данной правовой системе элементов историзма.
С XVII и до начала ХХ в. большинство наиболее авторитетных исследований по истории английского права были написаны авторами, получившими образование в су-
дебных иннах и практикующими юристами общего права, авторами блестяще и разносторонне образованными, но тем не менее мыслившими и рассуждавшими иначе, нежели историки. Продолжателями профессиональной традиции уже названных Кока, Сэлдена и Хейла стали Уильям Блэкстон и Федерик Уильям Мейтленд [19]. Доминирование профессиональных юристов объясняется прежде всего тем, что именно в процессе обучения в иннах, а также в процессе судебной практики осваивался тот огромный объем прецедентов и процедур, которые были гораздо менее доступны для осмысления «внешнему» академическому исследователю. Однако корпоративная принадлежность или, по крайней мере, ангажированность диктовала (и в определенной мере продолжает определять) магистральное направление исследований по истории английского права. Вплоть до второй половины XX в. развитие канонического и цивильного права оставалось для исследователей относительно периферийным историографическим сюжетом.
Помимо изложенных выше причин тенденциозности в освещении правового развития Англии существовали причины, которые условно можно обозначить как «методологические». Иначе говоря, существование лакун в правовой истории и, напротив, концентрация внимания на ряде сюжетов в немалой степени диктовались способами изложения историко-правового материала.
Уже первые стюартовские теоретики столкнулись с трудностью, проистекавшей из прецедентного характера общего права. Конкуренция с цивилистами, необходимость популяризации собственных политико-правовых воззрений в условиях ком-позитарной монархии требовали упорядочения и систематизации принципов общего права. Публикуемые «Отчеты» («Reports») вестминстерских судей давали исчерпывающий материал о прецедентах и способах их трактовки, но были призваны служить прежде всего материалом для работы юристов-практиков. Необходимо было найти иные способы организации разнородного и обширного материала. Поиски этого пути отразились на страницах «Институций» Эдварда Кока. Первый том «Институций» представляет собой комментарий на трактат Литтлтона «О держаниях» и следует логике комментируемого текста; второй том является комментарием на различные статуты; третий посвящен преступлениям против короны, четвертый — английским судам и их юрисдикции. «Институционная» форма изложения материала оказалась для последующей историографической традиции наиболее востребованной. Как показывает текст Кока, это позволяло уделить большее внимание вестминстерским судам и оставаться предельно кратким в отношении их конкурентов. Учитывая популярность и авторитетность четвертой части «Институций», а также воспроизведение его концепций в трактате Блэкстона, предложенная Коком оценка «удельного веса» судов общего права и всех иных практически не подвергалась сомнению до последнего времени.
Второй «систематизаторской» формой стал юридический трактат [20]. Т. Ф. Т. Плак-нетт определил специфику данной формы следующим образом: отличительной чертой юридического трактата является «метод. Трактат начинается с определения предмета и развивается логически и систематически вплоть до полного раскрытия темы. В результате право облекается в строго дедуктивную форму, предполагающую наличие исходных принципов, позволяющих осветить множественность прецедентов, из них выводимых» [21, р.19]. Во многом ориентируясь на опыт цивилистов, юристы общего права, начиная с середины XVI в., совершенствовали данный жанр, что позволяло
систематизировать концепции вестминстерских теоретиков по тому или иному вопросу. Традиционно наиболее активное обсуждение касалось вопросов земельных держаний, частной собственности, а также границ королевской прерогативы и общего права: как правило, эти сюжеты также рассматривались в ретроспективе «древней конституции». Историческое обоснование той или иной традиции, однако, нередко было результатом тщательного отбора автором необходимых источников и прецедентов, а не реконструкцией объективной истории вопроса. Использование средневековых источников, способных обнаружить влияние на современную британскую политико-правовую теорию схоластической философии, «папизма» (с которым так или иначе ассоциировалось каноническое право) или «Империи» (с которой неизбежно ассоциировалось право цивильное) было сведено к минимуму.
Итак, к концу XVII столетия социопрофессиональная конкуренция между двумя группами внутри английского юридического сообщества в конечном итоге оказалась решающим фактором в интеллектуальном оформлении и социальной адаптации тех идей, касающихся истории английского права, которые не подвергались ревизии вплоть до последних десятилетий ХХ в., а во многом и сегодня определяют представления о политико-правовом развитии Британии.
Источники литература
1. Conover P. J. The Role of Social Groups in Political Thinking // British Journal of Political Science. 1988. N18. P. 51-76.
2. Analysing Identities in Discourse / ed. by R. Dolon and J. Todoli. Amsterdam, Philadelphia: John Benjamins Publishing House, 2008. 207 p.
3. O'Brien B. An English Book of Laws from the Time of Glanvill // Laws, Lawyers and Texts: studies in medieval Legal History in honor of Paul Brand / ed. by S. Jenks, J. Rose and Ch. Whittick. Leiden: Brill, 2012. P. 51-69.
4. Barton J. L. Bracton as a Civilian // Tulane Law Review. 1967-1968. N 42. P. 555-570.
5. Bracton's note book / ed. by F. W. Maitland. In 3 vol. London: C. J. Clay and sons, 1887. Vol. 1. — 144 p.; vol. 2. — 731 p.; vol. 3 — 745 p.
6. Федоров С. Е., Кондратьев С. В., Питулько Г. Н. Англия XVII в. Социопрофессиональные группы и общество. СПб.: Образование, 1997. 184 c. Fyodorov S. E., Kodratyev S. V., Pitulko G. N. The XVIIth Century England: Socio-professional groups and Society. SPb.: Obrazovanije, 1997. 184 p.
7. Coke Edward. The Fourth Part of the Institutes of the laws of England, concerning the Jurisdiction of Courts. London: Printed by J. Fletcher, 1644. 430 p.
8. Selden John. Dissertation of John Selden annexed to Fleta. London: at the Dove, 1771. 276 p.
9. Selden John. The Works of John Selden. In 3 vol. London: Walthoe, 1726. Vol. 1 — 850 p.; vol. 2 — 986 p.; vol. 3 — 1150 p.
10. Goldsworthy J. The Myth of Common Law Constitution // Common Law Theory / ed. by Douglas E. Edlin. Cambridge: Cambridge University Press, 2007. P. 204-230.
11. Sir Matthew Hale Knt. History and Analysis of the Common Law of England. London: [s.t.], 1713.
148 p.
12. Burnet G. The Lives of Sir Matthew Hale and John Earl of Rochester. London: W. Nickerson, 1805.
330 p.
13. Alberici Gentilis De Jure Belli Libri Tres. Londini: Apud Johannem Wolfium, 1589. 234 p.
14. Alberici Gentilis De Juris Interpretibus Dialogi Sex. Londini: Apud Johannem Wolfium, 1582. 166 p.
15. Alberici Gentilis De Legationibus Libri Tres. Londini: Thomas Vautrollerius, 1582. 164 p.
16. Ridley Th. A View of the Civile and Ecclesiastical Law. London: Printed by Adam Islip, 1607. 563 p.
17. Molloy Ch. Treatise of Affairs Maritime and of Commerce. London: Printed for John Bellinger, 1676.
548 p.
18. Coquillette D. Legal Ideology and Incorporation II: Sir Thomas Ridley, Charles Molloy and the Literary Battle for he Law Merchant, 1607-1676 // Boston University Law Review. Vol. 61. 1980. P. 315-371.
19. Cosgrove R. Scholars of the Law. English Jurisprudence from Blackstone to Hart. NewYork; London: New York University Press, 1996. 262 p.
20. Simson A. B. W. The Rise and Fall of the Legal Treatise: Legal Principles and Forms of Legal Literature // The Iniversity of Chicago Law Review. 1981. Vol. 48, N 3. P. 632-678.
21. Plucknett T. F. T. Early English Legal Literature. Cambridge: Cambridge University Press, 1958. 132 p.
Статья поступила в редакцию 1 июня 2013 г.
