CC BY
60
так как значительная часть посягательств направлена именно на них и по степени общественной опасности должна регулироваться не общеуголовными, а военно-уголовными нормами.
Во-вторых, ненадлежащее выполнение должностными лицами обязанностей по законности использования объектов недвижимого имущества, лимитов бюджетных обязательств, правильности применения законодательства в сферах жилищного, медицинского, вещевого обеспечения, по прохождению военной службы, предоставлению социальных гарантий, а также в сфере закупок, экологии, лицензирования наносит существенный ущерб обороноспособности и экономике государства.
В-третьих, отсутствуют эффективные меры возмещения ущерба государству. За подобные составы правонарушений, дисциплинарные или уголовные, закон лишь не запрещает устанавливать материальную ответственность. Между тем материальная ответственность за посягательства на военное имущество, материальные ценности и нанесение иным способом ущерба органу военного управления должна быть обязательной в совокупности с другими видами ответственности, что соответствует принципу соразмерности возмещения вреда. При этом пределы наступления ответственности и санкции должны быть четко и однозначно определены законодательством.
Литература
1. Петухов Н. А. История военных судов России. М., 2003.
2. Титов Ю. П. Хрестоматия по истории государства и права России. М., 2001.
3. Тихомиров М. Н., Епифанов П. П. Соборное уложение 1649 года. М., 1961.
4. Кутафин О. Е., Лебедев В. М., Семи-гин Г. Ю. Судебная власть России. История, документы. М., 2003. Т. П.
5. Оноколов Ю. П. Военно-уголовное законодательство Российской империи // Военно-юридический журнал. 2014. № 9.
Bibliography
1. Petuhov N. A. History of the court-martials to Russia. Moscow, 2003.
2. Titov Yu. P. Reader book on histories state and right to Russia. Moscow, 2001.
3. Tihomirov M. N., Epifanov P. P. Cathedral code of law 1649. Moscow, 1961.
4. Kutafin O. E., Lebedev V. M., Semigin G. U. Judicial power to Russia. History documents. Moscow, 2003. Vol. II.
5. Onokolov U. P. Military and criminal legislation to Russian Empire// Military and legal journal. 2014. № 9.
УДК 34 (091) (100) ББК 67.0
В. В. Клочков
ОБЩЕЕ ПРАВО И ПРОБЛЕМА ЮРИДИЧЕСКОЙ ФИКСАЦИИ ПРЕРОГАТИВНЫХ ПОЛНОМОЧИЙ АНГЛИЙСКОЙ КОРОНЫ ДО КОНЦА XVII ВЕКА КАК ПРЕДМЕТ МЕЖДИСЦИПЛИНАРНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
В статье рассматривается общая теория королевской прерогативы в Англии до конца XVII века, исследуется ее значение в процессе трансформации личных привилегий элитыг в конституционныге механизмы современного типа. Анализируется типология королевской прерогативы и ее роль в эволюции общего права.
Ключевые слова: политическая теория, королевская прерогатива, правовая система, эволюция политических институтов, институт участия, политические практики.
COMMON LAW AND THE PROBLEM OF LEGAL IMPLEMENTATION OF THE ROYAL
PREROGATIVE AUTHORITIES TILL THE END OF XVII CENTURY AS AN OBJECT
FOR INTERDISCIPLINARY STUDIES
Legal theory of the Royal prerogative in the XVII century England has been revealed as well as specific peculiarities of evolution. The significance of the Royal prerogative in the process of transformation of
personal privileges of the elite into the modern constitutional mechanism is examined. A kind of special attention is given to the typology of the Royal prerogative and its role in the evolution of the common law in the examined period.
Key words: political theory, Royal prerogative, legal system, evolution of the political institutions and practices.
Важный аспект своеобразного влияния английской правовой системы на процесс эволюции политических институтов, институтов участия и политических практик заключается в той специфической роли, которую играло общее право в юридической фиксации прерогативных полномочий английской короны. Междисциплинарное исследование этого аспекта проблемы способствует пониманию того, при помощи каких правовых инструментов обеспечивался консенсус в отношениях между короной и парламентом, каким образом эволюция этих отношений способствовала трансформации традиционных политических институтов в конституционные механизмы и политические практики современного типа, превращая личные привилегии политической элиты в безличные политические отношения.
Вопрос о том, каковы границы власти или прерогативы короны, был одним из актуальных в конце XVII века. Ответственным за появление основ теории королевской прерогативы является сэр Дж. Фортескью. Ему принадлежит утверждение о том, что английские короли находились в исключительном положении, потому что, несмотря на существование парламента (dominium politicum), обладали собственным набором полномочий (dominium regale). На наш взгляд, Дж. Фортескью не совсем прав: dominium politicum et regale было в Европе повсеместным явлением, а не исключением [5, с. 3].
Для английской политической практики, обусловленной положениями общего права, характерна убежденность в том, что монарху, который пользовался доверием народа, не было необходимости отчуждать собственность подданных силой: они добровольно отдавали ее на законные нужды правителя. Абсолютная власть короны в ее прерогативной сфере также не подвергалась сомнению, поскольку монарх здесь выглядел не угрозой, а гарантом прав подданных [ 1, с. 228].
Определение королевской прерогативы впервые дано знаменитым правоведом Э. Коком. Он писал: «Praerogativa происходит от слов prae, то есть до-, и rogare, то есть спрашивать или требовать заблаговременно, из которых получается praerogativa, обозначающая наивысший орган, потому что хотя акт и прошел обе палаты, лордов и общин, в парламенте, однако
до того, как он станет законом, на него должно быть испрошено или истребовано, или достигнуто королевское согласие, и в этом заключается смысл этого термина». Э. Кок подчеркивал, что данное понятие охватывает все полномочия, преимущества и привилегии, которые закон дает короне [7, с. 90].
Следует отметить, что еще в XIII веке юрист Г. Брактон именовал эти права и преимущества вольностями (libertatem) и королевскими привилегиями (privilegium regis), а позднее, следуя «Первому Вестминстерскому статуту», - правом короля (droit le roi, jus regium) и правом королевской короны (jus regium coronae) [8, с. 6974; 9, с. 21].
Подобным же образом определял суть королевской прерогативы и знаменитый юрист У. Блэкс-тоун. В «Комментариях к законам Англии» он писал: «Под термином "прерогатива" мы обыкновенно понимаем то особое преимущество, которое король имеет относительно и сверх всех других лиц и которое вытекает из обычного порядка и общего права (common law) в соответствии с правом королевского достоинства. Оно обозначает в своей этимологии нечто испрашиваемое или истребуемое до или в предпочтение ко всем другим» [2, с. 77; 10, с. 232].
В конце XIX века известный исследователь английских политических институтов У. Стаббс отмечал, что «королевская прерогатива не была в своем происхождении вымыслом теоретиков. Она выросла из определенных условий национальной жизни, из которых некоторые существовали до нормандского завоевания, другие были результатом этого великого изменения, третьи стали следствием особого хода правления Генриха II и его наследников» [11, с. 542].
Из обобщенного определения У. Стаббса очевидно, что под королевской прерогативой понимались не произвольные преимущества и привилегии королевской власти, проистекающие из ее особого статуса, но лишь те из них, которые базировались на традиционном английском праве. Характер этого правового основания, по верному замечанию В. А. Томсинова, определял и вид прерогативы [2, с. 78].
То обстоятельство, что в современной истории права не уделяется достаточно внимания
проблемам обоснования королевской власти, вызывает некоторое недоумение. Однако оно вполне объяснимо: вигские историки и юристы конца XIX - первой трети XX века концентрировали свое внимание на элементах государственного устройства, способствовавших росту и укреплению прав и свобод английского народа, а не на тех, которые обосновывали власть монарха. Можно без преувеличения сказать, что излишняя убежденность в агрессивности английского абсолютизма порождала не слишком внимательное отношение к неотъемлемым полномочиям короля (dominium regale), которыми он всегда обладал [1, с. 174-175].
Современники же отнюдь не были столь равнодушны к проблеме обоснования королевской власти. Прерогативы английских монархов перечислялись во многих трактатах с поражающей воображение скрупулезностью. Одним из первых случаев документальной фиксации королевской прерогативы является «Мальбриджский статут» (Statutum de Marlebridge), принятый в 1267 году. Позднее его положения были зафиксированы в специальном сочинении «О королевской прерогативе», которое в 1324 году обрело значение статута. Сам документ предположительно составлен в период правления Эдуарда I и представлял собой инструкцию, в которой король сообщал своим судьям и вассалам о правах, вытекающих из его статуса не только верховного сеньора, но и монарха. Существует мнение, что данное сочинение - трактат, специально написанный неизвестным частным лицом, обосновавшим различные прерогативные полномочия монарха [12, с. 20-26; 13, с. 615].
Права и привилегии короля, изложенные в статуте «О королевской прерогативе», сохраняли свое практическое значение вплоть до середины XVII века. В 1548 году на основании этого статута правовед У. Стонфорд создал специальный трактат «Описание королевской прерогативы», вышедший в свет в 1567 году и до начала XVII века четырежды переиздававшийся, который использовался в качестве учебника в судебных иннах. Таким образом, королевская прерогатива была для современников понятием, наполненным реальным историческим и юридическим содержанием. Именно в этом смысле следует понимать меткое замечание Г. Элтона о том, что «все ошибки и промахи английских монархов не дают оснований отрицать наличие закона, по которому они правили» [3, с. 181; 14, с. 283].
Исходя из содержания многочисленных сборников, посвященных королевской преро-
гативе XVII века, ключевые полномочия английской короны базировались на положениях римского частного права, которое именовалось цивильным правом (civil law), или правом народов (law of nations). Эти полномочия составляли абсолютную, или экстраординарную, прерогативу английской монархии. Смысл ее заключался в способности английского монарха действовать независимо от прочих правителей и власти Римского Папы. Королевские полномочия, имеющие своим основанием систему общего права, относились к ординарной прерогативе английской короны. Важнейшей из этой группы прерогатив являлась необходимость для короля действовать совместно с парламентом при осуществлении законодательства и обсуждении вопросов о налогообложении. Некоторые полномочия английского монарха проистекали из Священного Писания и представляли собой прерогативу по божественному праву (jus divinum). Наконец, четвертая группа привилегий английской короны основывалась на феодальном праве в узком смысле слова (jus feodale) и именовалась феодальной прерогативой [1, с. 174-189; 2, с. 79].
Таким образом, сэр Дж. Фортескью, характеризовавший в конце XV века политический режим управления Англией как regimen politi-cum et regale, вовсе не имел в виду, что английский король обладал одной властью, которую он делил с парламентом. Представляется, что данный термин Дж. Фортескью был не совсем верно истолкован: на самом деле автор утверждал, что английский монарх обладал двумя видами власти. Одну из них он делил с парламентом, другая же принадлежала только ему. Король-в-парламенте (rex in parliamento) вводил налоги и принимал законы в рамках ординарной прерогативы, опирающейся на положения общего права; rex solus использовал экстраординарную королевскую прерогативу [5, с. 37-40].
Вторым после общего права важнейшим основанием королевской прерогативы была вера в то, что Бог сделал короля своим наместником на земле (God's lieutenant upon Earth), а эта должность является наследственной в правящей династии. Если экстраординарная и ординарная прерогативы определяли конкретные сферы применения королевской власти, то прерогатива по божественному праву выражалась в совокупности различных идеологических концепций, закреплявших высокий общественный статус королевской власти. Прерогатива, основанная на этом праве, также не предоставляла королю воз-
можности действовать произвольно. Напротив, в самой идеологической конструкции этой прерогативы были заложены весьма существенные ограничения, четко осознаваемые английскими монархами [5, с. 307].
Следует учитывать, что королевская прерогатива никогда не была неподвижной конструкцией ни в теории, ни в политической практике. Оформившись окончательно в XVI веке, к середине XVII столетия она начинает переживать процесс трансформации, связанный с изменением характера общественных отношений в этот период. Первой утратила позиции феодальная прерогатива, поскольку отношения собственности внутри группировок политической элиты стали безличными и не были опосредованы «земельным держанием».
Сложнее обстояло дело с ординарной прерогативой, поскольку именно в этой сфере решались ключевые вопросы налогообложения и ограничения прав и свобод подданных английской короны. Что касается последних, то уже в первой трети XVII века попытки произвольного задержания английских подданных спровоцировали дискуссию о границах ординарной прерогативы королевской власти по общему праву и статутам Англии. Данный спор выявил неопределенность правового статуса личности перед лицом ординарной прерогативы и способность последней трансформироваться из средства поддержания равновесия между королем и парламентом в инструмент усиления полномочий монарха. Последнее обстоятельство послужило поводом к изданию в 16881689 годы целого ряда актов, касающихся прав и свобод английских подданных. В этом отношении «Билль о правах» от 16 декабря 1689 года, представляющий собой юридический итог «Славной революции», следует оценивать как устранение возможности использования ординарной прерогативы вопреки смыслу общего права [16, с. 146-152; 17, с. 373].
Экстраординарная прерогатива практически не являлась предметом специального исследования, поскольку ее применение зачастую отвечало интересам общественных слоев, представленных в парламенте. Анонимный парламентарий высказал в 1610 году весьма характерный взгляд на проблему: «В торговле между странами мы пребываем там, где common law не может судить. Торговец не имеет средств против того, кто грабит на море. Он не находится под защитой закона, но только под защитой короля. Объявление вне закона не имеет поэтому смысла для того,
кто за морями. Он находится лишь под покровительством короля» [18, с. 87].
Прерогатива по божественному праву рассматривалась как моральное ограничение, посредством которого становились невозможными какие-либо действия монарха, не подчиненные закону и общему праву. В конце XVII - начале XVIII века эта прерогатива претерпела изменения не столько в силу обсуждения в парламенте, сколько в результате трансформации самой идеи божественного происхождения государственной власти. Со времен появления «Двух трактатов о правлении» (1690) Дж. Локка господствующей интеллектуальной парадигмой становится идея общественного договора, в соответствии с которым монарх обязан заботиться о благосостоянии народа посредством признания и соблюдения его неотчуждаемых прав, а подданным следовало повиноваться ему. В ходе событий 1688-1689 годов экстраординарная прерогатива английских монархов оказалась ограниченной в том отношении, что источником легитимности поздних Стюартов признавалось не божественное право, а парламентский акт [14, с. 77-79].
Таким образом, междисциплинарное исследование заявленной проблемы, проведенное на границе предметных областей права, истории и политической теории, позволяет выделить ряд особенностей, раскрывающих юридический смысл фиксации прерогативных полномочий английской короны в общем праве с точки зрения юридической техники. Во-первых, следуя прецедентному характеру английского права, королевская прерогатива фиксировалась (и, заметим, фиксируется до сих пор) постепенно, проходя проверку на жизнеспособность своих положений в судах. Во-вторых, королевская прерогатива оказалась четко определена лишь там, где ее основанием выступало общее право, то есть исключительно в отношении того своеобразного правового явления, которое традиционно принято именовать ординарной прерогативой. Наконец, королевская прерогатива постепенно ограничивалась в отношении прав и свобод подданных английской короны. Это обстоятельство самым непосредственным образом способствовало тому, что в английской конституционной истории сложилось несколько актов, фиксирующих права и свободы подданных, достаточно разнесенных во времени. Что же касается прерогативы в целом, то она представляет собой яркий образец того исключительного своеобразия, которое отличает общее право и присущую ему юридическую технику.
Литература
1. Хеншелл Н. Миф абсолютизма. СПб., 2003.
2. Томсинов В. А. Прерогативы королевской власти в Англии в первые десятилетия XVII века и Петиция о праве 1628 года // Проблемы истории государства и права. М., 2009.
3. Пайпс Р. Собственность и свобода. М., 2000.
4. Локк Дж. Два трактата о правлении // Сочинения: в 3-х т. М., 1977. Т. 3.
5. Fortescue J. Commendation of the laws of England // De Laudibus Legum Angliae / ed. by F. Grig-or. L., 1917.
6. Coenigsberger H. G. Dominium regale and dominium politicum et regale: monarchies and parliaments in early modern Europe. Inaugural Lection at king's college. Oxford; L., 1975.
7. Coke E. First Part of the Institutes of the Laws of England, or a commentary upon littleton. Thirteen edition. L., 1775.
8. Bracton H. On the laws and customs of England. L., 1968.
9. Britton H. The French Text Carefully Revised, with an English Translation, Introduction and Notes, by Francis Morgan Nichols. L., 1865. Vol. 1.
10. Blackstone W. Commentaries on the laws of England. L., 1765.
11. Stubbs W. Constitutional History of England in its Origin and Development. Oxford, 1896. Vol. 2.
12. Statutes of the Realm. Printed by Command of HM King George III from Original Records & Authentic Manuscripts. L., 1810. Vol. 1.
13.Statutes. Revised Edition. L., 1870. Vol. I.
14. Elton G. R. Rule of Law in Sixteenth Century England / Studies in Tudor & Stuart Politics and Government. Cambridge, 1974. Vol. I.
15. James I. Speech to the Lords and Commons of the Parliament at Whitehall, on Wednesday the XXI of March, Anno 1610 // Political Works of I. James. L., 1927.
16. Commons debates 1628 / ed. by R. C. Johnson, M. F. Keeler, M. J. Cole & W. B. Bidwell. New Haven, 1977. Vol. II.
17. Journals of the house of lords. L., 1802. Vol. 14.
18. Parliamentary Debates in 1610. Edited from the Notes of a member of the House of Commons by S. R. Gardiner. L., 1862.
Bibliography
1. Henshall N. Myth of Absolutism. Saint Petersburg, 2003.
2. Tomsinov V. A. Royal Prerogative in England in the thirst decades of the XVII c. and petition of rights of 1628 // Problems of legal history. Moscow, 2009.
3. Pipes R. Property and freedom. Moscow, 2000.
4. Lock J. Two treaties on government / Op.: in 3 vols. Moscow, 1977. Vol. 3.
5. Fortescue J. Commendation of the Laws of England // De Laudibus Legum Angliae / ed. by F. Grigor. London, 1917.
6. Coenigsberger H. G. Dominium Regale and Dominium Politicum et Regale: Monarchies and Parliaments in Early Modern Europe. Inaugural Lection at King's College. Oxford; London, 1975.
7. Coke E. First Part of the Institutes of the Laws of England, or a commentary upon littleton. Thirteen edition. London, 1775.
8. Bracton H. On the laws and customs of England. London, 1968.
9. Britton H. French Text Carefully Revised, with an English Translation, Introduction and Notes, by Francis Morgan Nichols. London, 1865. Vol. 1.
10. Blackstone W. Commentaries on the Laws of England. Book I. London, 1765.
11. Stubbs W. Constitutional History of England in its Origin and Development. Oxford, 1896. Vol. 2.
12. Statutes of the Realm. Printed by Command of HM King George III from original records & Authentic Manuscripts. London, 1810. Vol. 1.
13. Statutes. Revised Edition. London, 1870. Vol. I.
14. Elton G. R. Rule of Law in Sixteenth Century England // Studies in Tudor & Stuart Politics and Government. Cambridge, 1974. Vol. I.
15. James I. Speech to the Lords and Commons of the Parliament at Whitehall, on Wednesday the XXI of March, Anno 1610 // Political Works of I. James. London, 1927.
16. Commons debates 1628 / ed. by R. C. Johnson, M. F. Keeler, M. J. Cole & W. B. Bidwell. New Haven, 1977. Vol. II.
17. Journals of the house of lords. London, 1802 Vol. 14.
18. Parliamentary Debates in 1610. Edited from the Notes of a member of the House of Commons by S. R. Gardiner. London, 1862.
