CC BY
64
ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ
Иван ИВАНОВ
ОБЩЕЕ ЕВРОПЕЙСКОЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО
Взгляд из Москвы
Европейский континент всегда отличался высокой плотностью региональных экономических связей и, исключая периоды мировых и "холодной" войн, всегда составлял более или менее единое хозяйственное целое. Именно поэтому здесь оказалась столь успешной экономическая интеграция, и если ныне Европейский Союз (ЕС), основанный полвека назад, объединяет 15 ведущих государств Западной Европы, то к 2007-2010 году число его членов может возрасти до 28, подтверждая тем предвидение экс-председателя Комиссии ЕС Ж. Делора о последовательном концентрическом расширении начавшихся интеграционных процессов на континенте.
Достаточно продвинутые хозяйственные отношения сложились также между Евросоюзом и постсоветским пространством. Россия и ЕС рассматривают себя как стратегические партнеры, приняв свои среднесрочные стратегии развития взаимных отношений. В основе последних лежит Соглашение о партнерстве и сотрудничестве Россия - ЕС (СПС) - самое масштабное и многоаспектное в международной торгово-договорной практике обеих сторон. Сочетая политическое и экономическое сотрудничество, оно создает для их развития также и развернутую организационную базу в виде соответствующих рабочих органов.
Стратегическое партнерство по своему характеру предполагает видение долгосрочной перспективы взаимных отношений, взгляд за горизонт достигнутого ими правового и делового уровня. Именно поэтому Московский (2001 г.) саммит лидеров России и ЕС выступил с инициативой разработки концепции формирования Евросоюзом и Россией (т.е. фактически всей Большой Европой) "общего европейского экономического пространства" (ОЕЭП). Причем, в отличие от прежних общих рас-суждений 80-х годов о "Европе от Атлантики до Урала", эта концепция получила конкретную организационную базу для своего развития. На Московском саммите (2001 г.) стороны согласились создать совместную группу высокого уровня в рамках СПС для разработки Концепции формирования общего европейского экономическо-
Иванов Иван Дмитриевич, член-корреспондент РАН, представитель Торгово-
промышленной палаты РФ в Западной Европе. Материал предоставлен редакции журнала Фондом "Мосты Восток-Запад". Интернет: www.bridges.ru
© 2003
го пространства, на Брюссельском (октябрь 2001 г.) - был одобрен мандат Группы высокого уровня по разработке такой Концепции, а на Майский (2002 г.) саммит в Москве эта Группа
представила свой первый промежуточный доклад, имея в виду подготовить основные элементы Концепции до конца 2003 года.
Предпосылки формирования ОЕЭП
Представляется, что при наличии политической воли сторон и при их должном внимании к интересам и специфике друг друга ОЕЭП через какое-то необходимое для этого время могло бы стать реальностью.
Партнеров по возможному "пространству" объединяет общее историческое прошлое Европы, географическая близость и экономическая взаимодополняемость. На долю ЕС уже сейчас приходится более 40% оборота внешней торговли и объема иностранных инвестиций в России, а с расширением ЕС эта доля по обороту возрастет до 50-55%. Здесь есть и накопленный опыт конкретного хозяйственного сотрудничества, и связи деловых кругов. Кроме чисто коммерческих контактов (все чаще выходящих на продвинутые формы разделения труда и маркетинговых усилий) здесь активен и "Круглый стол" промышленников России и ЕС, пользующийся поддержкой их официальных структур. Достаточно важным является и Европейский конгресс промышленников, примыкающий к ОБСЕ. Внутри России весьма плодотворна деятельность Европейского делового клуба, объединяющего российские представительства фирм стран ЕС.
Особо следует сказать об инфраструктуре сотрудничества, которая уже сейчас является во многих своих аспектах общеевропейской. Так, по территории России проходит (или замыкается на нее) ряд панъевропейских транспортных коридоров: № 1 Эльблонг (Польша) - Калининград - Литва, № 2 Париж - Берлин - Варшава - Минск - Москва - Нижний Новгород и № 9 Финляндия - Россия - Беларусь с выходом с одной стороны на Вильнюс-Калининград, а с другой - на Брянск, Киев, Астрахань и Новороссийск. Эксплуатируются системы магистральных газонефтепроводов, к которым недавно присоединились Каспийский трубопроводный консорциум и стыковка нефтепроводов "Дружба" и "Адрия". На очереди - нефтеналивной терминал в Приморске, газопровод "Голубой поток" по дну Черного моря в Турцию и Калининградская ТЭС 2, способная поставлять излишки электроэнергии на экспорт.
В силу ее географического положения и роли транспортного моста между Европой и Азией, многие эксперты прочат России роль локомотива мирового экономического роста в XXI веке.
Этот "мост" работает ныне в трех измерениях: транссибирский транзитный путь (с выходом на КНР, Японию и обе Кореи), транспортный коридор Север - Юг через Каспий на страны ЮВА и транссибирский авиационный коридор. Первый путь является уже освоенным и требует лишь технической модернизации, второй - сооружается (контейнерный порт Оля под Астраханью, паромное сообщение Астрахань - Махачкала - Иран), а в целом, по оценкам специалистов Минтранса России, из общего объема контейнерных перевозок между Европой и Азией (около 6 млн двадцатифутовых контейнеров) к российским транспортным коммуникациям тяготеют 10-15%. Наконец, транссибирскими пролетами пользуются основные авиакомпании Европы, а также КНР, Японии, обеих Корей и Тайваня, причем многие из них берут в аренду те рейсы, которые не в состоянии обслуживать "Аэрофлот".
В части коммуникаций через Россию идет ряд оптоволоконных кабелей связи из Европы в страны Азии, а между нами и ЕС подписан меморандум о создании "общего европейского информационного пространства".
Не случайно поэтому уже в Соглашении о партнерстве и сотрудничестве между Россией и ЕС была предусмотрена (ст. 4) принципиальная возможность создания между ними
зоны свободной торговли. При этом крайне важно отметить, как это подчеркивается в "Стратегии развития отношений Российской Федерации с Европейским Союзом на среднесрочную перспективу (2000-2010 гг.)", что, в отличие, например, от многих стран-кандидатов, претендующих пополнить клиентуру ЕС, стратегическое партнерство России и ЕС "означает не только опору России на потенциал Европейского Союза, но и поддержку ею усилий Европейского Союза на важных для него направлениях, где интересы сторон объективно совпадают". Таковыми, кроме транспорта, являются, например, энергетика, наука и техника, космос, борьба с преступностью и терроризмом, стабильность и безопасность Европы.
В итоге идея ОЕЭП всерьез воспринимается как политиками, так и рядом авторитетных специалистов. "В настоящее время Европа движется к структуре из двух торговых блоков: один сосредоточен в ЕС, другой - в новом Евразийском экономическом сообществе, - пишет, например, вице-президент Центра Европейских политических исследований (СЕПС) М. Эмерсон, - Предложение о двусторонней свободной торговле между ЕС и Россией может привести к объединению в многостороннюю зону свободной торговли как обоих этих блоков, так и пограничных территорий, и таким образом был бы охвачен весь континент" 1. Будучи экономически соединенной, Большая Европа несомненно выиграла бы от этого в международной конкуренции.
К сказанному можно добавить, что Россия и ЕС уже имеют в рамках СПС рабочий механизм сотрудничества, а в деле создания ОЕЭП может быть использован, хотя и небольшой, опыт субрегиональной европейской интеграции ("Северное измерение", Организация Черноморского экономического сотрудничества, Барселонский процесс интеграции в Средиземноморье и др.) и, разумеется, мировой опыт.
Именно поэтому разработка концепции возможного ОЕЭП встречает серьезное, заинтересованное отношение в России. Создана Российская часть совместной с ЕС Группы высокого уровня по разработке этой концепции, ей обеспечена экспертная поддержка, начаты соответствующие научные исследования.
Вместе с тем позиция России (да и ЕС) в отношении ОЕЭП требует достаточно тонкой политической настройки, учета всей совокупности факторов, действующих внутри партнеров и в их международных отношениях в целом.
Объективные пределы формирования ОЕЭП
В России уже сложилась группа "ультраевропеистов", выступающих за быстрейшую интеграцию с ЕС чуть ли не любой ценой. Однако, как правило, эти люди путают очевидный цивилизационный выбор России в пользу демократии, гражданского общества и рыночной экономики (что наличествует в Европейском Союзе) и конкретные экономические и политические интересы страны, которые можно определять лишь с позиций национального прагматизма.
Напомним, что ЕС создавался и расширялся, прежде всего, как союз относительно небольших государств, для которых интеграция была средством коллективного упрочения своих международных позиций ценой утраты значительной части национального суверенитета в пользу наднациональных органов Союза. Более того, экономически интеграция базируется преимущественно на внутриевропейской почве (единый рынок и евро), где межгосударственные перетоки товаров, услуг и капиталов весьма значительно превышают показатели внешних экономических связей ЕС.
1 М. Эмерсон. Слон и Медведь. Европейский Союз, Россия и их ближнее зарубежье. СЕПС. Брюс сель - Москва, 2001. С. 56.
Россия находится в принципиально ином положении. Как крупная мировая и евроазиатская держава, она не имеет необходимости в передаче кому-то части своего суверенитета и осуществляет свою внешнюю и внешнеэкономическую политику по всем азимутам. В частности, в рамках Форума Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) она ставит перед собой задачу поднять свои контакты с этим мегарегионом на уровень, достигнутый ныне с Европой1.
Иного и не дано по причинам нашего внутреннего развития: Сибирь и российский Дальний Восток заметно отстают от среднего уровня развития по стране, что требует мобилизации как местных, так и внешних факторов экономического роста, которые доходят сюда из Европы крайне слабо, если доходят вообще. Напомним в этой связи, что в годы перестройки М.С. Горбачев уже попадал под жесткую критику со своей концепцией "Общего европейского дома от Атлантики до Урала", ибо делегаты Сибири, Дальнего Востока и Средней Азии в тогдашнем Верховном Совете СССР опасались, что на практике их территории при такой чисто европейской ориентации страны превратятся в "отцепленные вагоны" развития. Сходная критика имела место недавно со стороны Якутии-Саха по поводу того, что "Северное измерение" ограничивает себя лишь Европейским Севером России.
Равным образом партнерство с Европой не должно мешать участию России в иных форматах международной хозяйственной интеграции, в первую очередь на постсоветском пространстве, где ныне действуют три взаимосвязанных варианта такой интеграции - Союз России и Беларуси, Евро-Азиатское экономическое сообщество (ЕврАзЭС) и зона свободной торговли государств СНГ. Эти процессы и форматы ни в коем случае не должны приноситься в жертву сближению с ЕС.
Начинает наполняться экономическим содержанием и деятельность Шанхайской организации сотрудничества. Предложения, которые сделала КНР, по охвату и тематике мало чем отличаются от создания здесь еще одной зоны свободной торговли.
Другими словами, ОЕЭП ни в коем случае не должно трактоваться как какое-то присоединение России к ЕС или же ассоциация с ним, связанная с передачей функций российской государственности наднациональным органам в Брюсселе, равно как и отказ нашей страны от собственной интеграционной политики в ближнем зарубежье и по всему периметру своих границ. Поэтому такое "пространство" может быть оформлено лишь международным договором по типу СПС, хотя и предусматривающим более глубокое взаимодействие в отдельных областях.
Анализируя возможную концепцию ОЕЭП, важно четко уяснить себе, кто будет в нем партнерами России. На экспертном уровне стороны согласны, что "пространство" будет покрывать всю Европу, во всяком случае территорию РФ и расширившегося Евросоюза. В этом случае, однако, с западной стороны мы будем иметь в качестве партнеров весьма пестрый конгломерат государств. Предстоит решить вопрос о возможном участии в ОЕЭП стран СНГ, а именно: как далеко на юг и восток может распространяться "пространство" и будут ли установлены какие-либо критерии присоединения к нему? И если для Украины (заявившей о своем "европейском выборе") и Молдовы (также имеющей в виду со временем вступление в ЕС) ОЕЭП может стать этапом в осуществлении этих намерений (тем более что к
1 "В новых условиях рыночного развития и многополярного мира, - указывается в "Концепции участия России в Форуме АТЭС", утвержденной Президентом Российской Федерации 10 ноября 2000 года, - Россия призвана в полной мере выполнить свою "евразийскую" миссию и должна проводить активную политику на обоих направлениях. Соответственно, возникает стратегическая задача поднять уровень нашего политического и хозяйственного сотрудничества с регионом АТЭС до уровня, ранее достигнутого Россией в Европе".
полномасштабному участию в ЕС страны СНГ, по критериям Евросоюза, еще долго не будут готовы), то в отношении Беларуси ЕС продолжает политику изоляции.
Для России очевидно, что любое общее экономическое пространство в Европе должно опираться на общее пространство европейской безопасности. "Мы понимаем, - подчеркивал в своей речи перед германским Бундестагом 26 сентября 2001 года Президент Российской Федерации В.В. Путин, - что без современной, разумной и устойчивой архитектуры безопасности мы никогда не сможем создать атмосферы доверия на континенте, а без атмосферы доверия не может быть объединенной Великой Европы". Между тем все еще крайне неясно, во что в итоге выльется общая политика безопасности ЕС и "европейская оборонная самобытность". Во всяком случае, пока отношения России и НАТО в этой области развиваются динамичнее, чем с ЕС. Не ясна пока и роль ОБСЕ в Европе, которая после расширения ЕС вновь окажется "располовиненной" на Запад и Восток, и, кстати, экономическая составляющая деятельности ОБСЕ всегда была наиболее слабой.
Другими словами, Евросоюзу еще предстоит пройти свой путь к ОЕЭП, например, в ходе своей институциональной реформы. То же относится и к России. Ясно, что предварительным условием ОЕЭП является присоединение нашей страны к ВТО. Очевидна и заинтересованность Евросоюза остаться крупнейшим торговым партнером России уже после ее присоединения к ВТО. Однако разумные компромиссы в переговорах о таком присоединении, ведущиеся с ЕС, достигаются здесь пока много труднее, чем с другими участниками ВТО.
Подчас в ходе таких переговоров выдвигаются и явно экстремальные требования, например об увеличении российских цен на энергоносители до уровня мировых (что не является предметом регулирования в ВТО), о предварительном приведении отечественного законодательства в соответствие с нормами и правилами ВТО еще до нашего присоединения к этой организации (т.е. даже на тот случай, когда страна может и не быть в нее принята) и т.д. Напомним, что в последнем случае речь идет о более чем 400 законодательных актах, поправках и дополнениях к ним и более чем о 1 000 подзаконных актов, а также о том, что при приеме в ВТО, например, КНР (где в поправках нуждается 2 000 законодательных и более 800 подзаконных актов) такие требования не выдвигались и вся масса поправок была разделена на "до" и "после" вступления в ВТО. Наконец, имея наиболее субсидируемое сельское хозяйство в мире, ЕС пытается ограничить Россию в поддержке ее собственных аграрных производителей. Конечно, запрашиваемая нами для этого цифра в 13 млрд долл. в год может выглядеть завышенной (реально в бюджете 2002 года на эти цели предусматривалось около 1 млрд), но нужно понять, что речь в данном случае идет не только о новых вливаниях, но о возможном списании старых долгов села (которые по правилам ВТО формально подпадают под ту же рубрику).
Все сказанное порождает сомнения в реальности намерений Евросоюза иметь с Россией ОЕЭП, достойное этого названия. Однако Российская сторона, как добросовестный партнер в диалоге, не отвергает идею ОЕЭП и готова к дальнейшим переговорам и консультациям. А раз так, нужно заранее анализировать возможные конкретные варианты.
Уроки прошлого
Информацию к размышлению дает достаточно обширный (равно как и неоднозначный) мировой и европейский опыт региональной и субрегиональной интеграции, включающий в себя более 100 проектов - не только благополучно реализованных, но и неудавшихся.
В отличие от ряда зарубежных экспертов, усматривающих противоречие между глобализацией в мировом масштабе и региональными и субрегиональными экономическими блоками, российские исследователи полагают, что это лишь разные проявления одного и того же объективного процесса интернационализации производства и капитала, который, при неравномерности развития различных стран и районов мира, конечно же, должен быть как разноскоростным по глубине, так и несущим в себе региональную специфику.
Поэтому, оставляя в стороне (как трудно применимый для данного случая) опыт региональной и субрегиональной интеграции внутри массива развивающихся стран, а также постколониальные моде-
ли интеграции, в рамках данной статьи остановимся на более близких нам примерах, а именно на опыте НАФТА (США, Канада, Мексика), Европейской экономической зоны (ЕС плюс Норвегия, Исландия и Лихтенштейн) и особенно на отношениях Евросоюза с Норвегией и Швейцарией, тем более что эти три зоны должны, по идее, войти в состав ОЕЭП.
Ассоциация свободной торговли стран Северной Америки (НАФТА) является торгово-политическим объединением по типу классической зоны свободной торговли (беспошлинный обмен внутри ее границ с отдельными исключениями, сохранение национальных таможенных тарифов в отношении третьих стран) с отдельными элементами гармонизации экономической политики. В перспективе НАФТА может слиться с другими интеграционными группировками на американском континенте - а это МЕРКОСЮР1, Андский пакт , КАРИКОМ и Центральноамериканский общий рынок4 - в общеамериканскую зону свободной торговли, т.е. интеграция здесь будет в обозримом будущем идти вширь, а не вглубь. Какое-то сходство с НАФТА можно усмотреть в положениях ст. 3 СПС о возможном создании зоны свободной торговли Россия - ЕС. Однако ныне ясно, что под ОЕЭП стороны имеют в виду торгово-экономическое пространство гораздо более прогрессивного типа, а потому опыт НАФТА может оказаться для России и ЕС полезным лишь на предварительных этапах продвижения к этому последнему.
В свою очередь, ряд европейских экспертов видит решение вопроса в простом подсоединении России к Европейской экономической зоне (ЕЭЗ), сложившейся на базе интеграции Евросоюза и Европейской ассоциации свободной торговли (ЕАСТ). В своем современном виде эта зона включает 15 стран ЕС, Норвегию, Исландию и Лихтенштейн и представляет собой торгово-политический союз со свободным перемещением между странами товаров, услуг, людей и капиталов (кроме сфер сельского хозяйства и рыболовства) при сохранении их национальных таможенных тарифов и общего внешнего тарифа ЕС в отношении третьих стран.
Довольно подробно разработанное (129 статей, 22 приложения и 49 протоколов) Соглашение о создании ЕЭЗ предусматривает оснащение ее рабочими органами сотрудничества: Советом (общеполитический орган, включающий членов Совета ЕС, представителей Комиссии Европейских сообществ и представителей правительств остальных трех стран), Исполкомом (наблюдение за исполнением Соглашения и дальнейшее развитие сотрудничества в составе представителей Комиссии Европейских сообществ и послов остальных трех стран при ЕС), совместным Парламентским комитетом (66 членов поровну из Европарламента и национальных парламентов остальных трех стран) и Консультативным комитетом (представители отдельных социальных групп и интересов поровну из Консультативного комитета ЕАСТ и Экономического и социального комитета ЕС). При этом ЕАСТ продолжает функционировать в составе упомянутых трех стран и Швейцарии и имеет свой Постоянный комитет, Наблюдательную службу и Суд. Наконец, в ЕЭЗ действует и специальный финансовый механизм, управляемый Европейским инвестиционным банком, для содействия развитию Греции, Ирландии, Португалии, Испании и Ольстера с бюджетом на 1999-2003 годы в размере 120 млн евро.
В целом ЕЭЗ охватывает 90% экономики стран-участниц, рынок с 380 млн потребителей и 40% мировой торговли. В ЕС идет до 60% экспорта упомянутых трех стран, и оттуда же они получают половину общего объема иностранных инвестиций.
На первый взгляд может показаться, что ЕЭЗ является для ОЕЭП приемлемой моделью, тем более что многие ее элементы уже в той или иной степени содержатся в СПС. Однако в ее основе лежит ряд принципов, которые расходятся с вышеприведенными соображениями о государственных интересах России.
Во-первых, ЕЭЗ - это институционализированная организация со своими наднациональными органами, в которых доминируют представители ЕС. Во-вторых, она работает на общей для всех базе "европейского права" ^quis соштипа^агге), а именно на основе 2 904 директив, регламентов и решений ЕС, выбранных из их общей массы. Причем "пока не было случаев, чтобы страны ЕЭЗ отказались от принятия acquis communautaire"1, хотя для этого и предусмотрены соответствующие право-
1 Объединяет государства южного конуса Латинской Америки (Аргентина, Бразилия, Парагвай, Уругвай, Чили).
2 Объединяет Боливию, Венесуэлу, Колумбию, Перу, Эквадор.
3 Организация экономического сотрудничества стран Карибского бассейна.
4 Объединяет Гватемалу, Коста-Рику, Никарагуа, Панаму, Сальвадор.
1 M. Emerson, M. Vahl, S. Woolcock. Navigating by the Stars. Norway. The European Economic Area and the European Union. CEPS. Brussels, 2001. Р. 5.
вые механизмы. Ограничено и право этих стран (зафиксированное в ст. 99 Соглашения о создании ЕЭЗ) участвовать в выработке тех норм асдшя, которые имеют к ним отношение. Их эксперты могут участвовать в этом лишь на стадиях первоначальных консультаций по законопроектам до их представления в Комиссию и исключены из этой законотворческой работы на всех последующих и решающих стадиях. В итоге, за период с 1996 по 2000 год решения по устранению технических барьеров во взаимной торговле в среднем за год в 711 случаях инициировались ЕС и лишь в 21 Норвегией, Исландией и Лихтенштейном. Сам перенос aсquis в национальное право сопровождается лишь техническими модификациями, и из 1 089 проанализированных случаев это имело место в Лихтенштейне 28 раз, в Норвегии - 53 и в Исландии - 72 раза2.
Более того, по мере развития правовой базы ЕС ее новые нормы перекочевывают в ЕЭЗ, причем почти автоматически. Только в 2000 году Совет ЕЭЗ утвердил принятие 201 правового акта ЕС, и еще 118 актов находились в стадии реализации в национальном праве трех упомянутых стран-членов. В целом aсquis формирует 80% правового поля этих трех стран, и они, по сути, утрачивают свой национальный правопорядок. Поэтому, кстати, в ЕЭЗ не вошла Швейцария, остающаяся только членом ЕАСТ.
Весьма двусмысленные положения заложены в ЕЭЗ в сфере внешнеэкономической политики. Например, ст. 128 Соглашения о зоне требует для ее расширения за счет других стран парламентской ратификации всех стран-членов. Однако Норвегия, Исландия и Лихтенштейн никак не участвуют в переговорах о расширении ЕС на восток Европы, и в случае такой ратификации им предстоит столкнуться с документами, сформулированными без учета их специфических интересов. Между тем с расширением ЕС доля трех упомянутых стран во внешней торговле расширившейся ЕЭЗ сократится до 5%, в населении - до 1%, в связи с чем ряд экспертов предрекает их "маргинализацию" в ЕЭЗ будущего3. Есть и немало других примеров асимметрии механизмов ЕЭЗ в пользу Евросоюза.
В связи с этим наиболее близкими к искомой модели для России видятся отношения ЕС со Швейцарией, которые строятся не на членстве в какой-то единой наднациональной организации или на ассоциации, а на основе международного договора при сохранении национальной государственности.
Эти отношения основываются на углубленном экономическом сотрудничестве в 16 избранных секторах хозяйства, из которых договоренностями охвачено пока семь. Причем Швейцария может гармонизировать свое законодательство с aсquis communautaire лишь в тех случаях, когда это отвечает ее интересам (например, этого не было сделано в сфере движения капиталов). Страна сохраняет независимость в проведении своей внешнеэкономической политики в целом.
Однако при внимательном рассмотрении и швейцарская модель имеет свои недостатки, причем вытекающие из практической интерпретации ЕС условий заключаемых соглашений. Прежде всего, фактический доступ швейцарских товаров на единый рынок ЕС оказывается в зависимости от степени гармонизации местных законов с aсquis в данной области хозяйства. "Швейцарские поставщики, -обобщают свой анализ секторальных соглашений Швейцария - ЕС эксперты СЕПС, - имеют гарантированный доступ на рынок ЕС только тогда, когда Швейцария присоединяется к соответствующим aсquis"1.
Более того, в механизм взаимодействия Швейцарии и ЕС введено "правило гильотины", согласно которому в том случае если Швейцария расторгает одно из своих семи секторальных соглашений с ЕС, то аннулируются и все остальные соглашения. Наконец, эти соглашения не предусматривают механизма разрешения споров сторон или их арбитражного разрешения, а отсутствие в них правил конкуренции делает страну потенциально уязвимой к антидемпинговым расследованиям.
ОЕЭП глазами экспертов Брюсселя и России
Уже первые контакты экспертов сторон, привлеченных к разработке Концепции общего европейского экономического пространства, показали различия в их видении облика Большой Европы будущего.
2 Ibid. Р. 8-10, 29.
3 Ibid. Р. 39. 1 Ibid. Р. 46.
В частности, эксперты ЕС по сути рассматривают ОЕЭП как один из вариантов дальнейшего расширения Евросоюза, осуществляемого на базе все тех же acquis соттипаШа^е, и потому делают в своем варианте Концепции явный упор на приспособлении к этим acquis права и хозяйственной практики всех других стран ОЕЭП, включая Россию, как на условии установления с ними привилегированных хозяйственных отношений. В чем-то это напоминает подходы ЕС к переговорам со Швейцарией, а в полной мере изложено в рабочей документации, направленной из Комиссии ЕС в Группу высокого уровня по выработке Концепции ОЕЭП.
Эта документация выдвигает в центр Концепции достижение regulatory convergence, т. е. гармонизацию механизмов управления и хозяйствования сторон с приоритетным развертыванием этой работы в сферах стандартизации и сертификации, таможенного дела, государственных закупок, правил конкуренции, сфере услуг (прежде всего финансовых, учета, отчетности и аудита, транспорта, связи), а также сельского хозяйства и отдельных отраслей промышленности (черная и цветная металлургия, авиа- и автостроение). Саму эту работу предлагается осуществить в два этапа - оценочно-подготовительный (до конца 2002 г.) и нормотворческий (до конца 2003 г.). При этом организационно-правовая работа должна сочетаться с оценкой влияния возможного создания ОЕЭП на экономическое развитие сторон. Каких-либо конкретных предложений по правовой базе ОЕЭП, ее рабочим органам, секторальным приоритетам сотрудничества и "стыковке" ОЕЭП с обязательствами сторон по ВТО и в отношении других интеграционных союзов, в которых они уже участвуют, эти документы не содержат. В итоге создается впечатление, что через ОЕЭП России предлагается скорее патронаж ЕС -причем на узкотехнической базе, - чем партнерство с ним.
Российский подход к выработке Концепции ОЕЭП видится гораздо более проработанным и комплексным. Как уже указывалось, для российских экспертов ОЕЭП с ЕС может выглядеть полноценным лишь в случае присоединения России к ВТО и учета наших экономических интересов в процессе расширения ЕС, в том числе особых проблем Калининграда. Ясно, что, если Евросоюз не разрешит проблему жизнеобеспечения Калининграда в условиях своего расширения на восток, любые другие более масштабные переговоры с ним теряют смысл. Организационно-правовым форматом "пространства" видится не какая-то ассоциация России с Евросоюзом (пусть суррогатная, не говоря уже о членстве), а развернутый международный договор, возможно на базе усовершенствованного СПС.
В части наполнения "пространства" в его основе может лежать классическая зона свободной торговли, созданная по критериям ст. XXIV ГАТТ/ВТО и зарегистрированная в этой организации после присоединения к ней России1. Переход к свободной торговле внутри ОЕЭП мог бы осуществляться поэтапно с отсчетом от тарифных списков (schedules) ЕС и России, зафиксированных в ВТО, с переходными периодами (или даже исключениями) для ряда чувствительных товаров взаимной торговли. Конечно, на переходный период сохранились бы преференции в торговле, предоставляемые Евросоюзом России, включая "социальные преференции", на которые наша страна имеет право как государство, присоединившееся к соответствующим конвенциям Международной организации труда. При этом, в отличие от ЕЭЗ, зона свободной торговли "пространства" могла бы распространяться также на ряд продуктов сельского хозяйства и рыболовства, по которым между сторонами отсутствует (или незначительна) взаимная конкуренция.
Норвегия, Швейцария, Исландия и Лихтенштейн могли бы войти в состав ОЕЭП в объеме своих обязательств по ЕЭЗ или при большем объеме таких обязательств на базе соответствующих индивидуальных соглашений или многостороннего договора. При возможной
1 В соответствии со ст. XXIV ГАТТ, пониманием в отношении толкования ст. XXI ГАТТ и ст. V ГАТС такая зона должна распространяться на определяющую часть торговых отношений партнеров, создаваться в течение заранее определенного периода (или единовременно) и по графику с целью своевременного уведомления третьих стран и не ухудшать условия доступа на рынок зоны для этих последних по сравнению с ранее существующей ситуацией.
задержке с приемом в ЕС Турции она могла бы присоединиться в ОЕЭП на базе тех положений ее таможенного союза с ЕС, которые совпадают с положениями упомянутой зоны свободной торговли. Само ОЕЭП могло бы быть соглашением, открытым для присоединения также и других европейских стран, в том числе Украины, Беларуси, Молдовы и балканских государств на его стандартных (или индивидуально варьируемых) условиях. Государства, имеющие с ЕС статус ассоциации, могли бы также сотрудничать в рамках ОЕЭП в объемах совпадения положений их соглашений об ассоциации с положениями о "пространстве". Это, в частности, могло бы относиться к средиземноморским странам-членам Барселонского процесса2, намеренным создать вместе с ЕС субрегиональную зону свободной торговли к 2010 году. Не исключены договоренности и о "стыковке" с ОЕЭП отдельных механизмов Ломейских конвенций3 ЕС. Другими словами, ОЕЭП видится из России как инструмент разноскоростной интеграции в масштабах Большой Европы и ее периферии.
В свою очередь, на базе зоны свободной торговли участники ОЕЭП могли бы постепенно продвигаться дальше, руководствуясь принципом "ВТО плюс", и в направлении углубленного общеевропейского сотрудничества в отдельных секторах.
Направлениями такого продвижения в области торговли видятся инкорпорирование в положения ОЕЭП элементов общей политики конкуренции и гармонизация законодательства и практики сторон в отдельных отраслях хозяйства. Предпочтительно, чтобы внутри ОЕЭП соблюдались правила конкуренции, сочетающие ст. 85 и 86 Договора о Евросоюзе и российское законодательство о конкуренции, и исключались бы антидемпинговые расследования и санкции, исходя из презумпции единства рынка внутри "пространства". Для этого Россия должна иметь рыночный статус по праву ЕС. В свою очередь, гармонизация законодательства (в дополнение к тому, что оно уже будет частично гармонизировано на базе общего членства стран ЕС и России в ВТО) могла бы носить, во-первых, технический (т.е. не затрагивающий основ правопорядка сторон), а во-вторых, взаимный характер, не сводясь исключительно к переносу в ОЕЭП асдиг^' соттипаШагге и предусматривая встречное инкорпорирование в правовую базу "пространства" передовых норм отечественного хозяйственного права.
Тематика и охват гармонизации законодательства и технических норм хозяйственного обмена могли бы строиться на базе положений ст. 55 СПС и первого промежуточного доклада Группы высокого уровня по разработке Концепции ОЕЭП Московскому (май 2002 г.) саммиту Россия - ЕС. Напомним, что ст. 55 СПС упоминает в этой связи предпринимательскую деятельность, банки, учет и отчетность, налогообложение, экологию, права потребителей, таможенное дело, технические нормы и стандарты, транспорт и регулирование транспорта и энергетики.
Первостепенное внимание следует обратить на сопоставимость технических стандартов сторон и их сертификационных требований, с тем чтобы их различия не стали торговыми и инвестиционными барьерами для обмена промышленной продукцией и технологией в "пространстве". Для этого сторонам целесообразно возможно шире применять международные технические стандарты ИСО (им уже соответствуют 35% технических стандартов, применяемых в России), а также сближать технические требования к товарам и услугам, наиболее весомо представленным во взаимной торговле. Радикальным решением были бы и организация сторонами совместных сертификационных центров со взаимным признанием их документации, и заключение отдельных отраслевых соглашений о взаимном признании национальных сертифицированных документов (на обсуждении России и ЕС находятся проекты их соглашений по ветеринарии и по фармацевтике). Не исключено, наконец, что делу может помочь намечаемая реформа стандартизации в России, в соответствии с которой государство будет утверждать для собственных нужд лишь ограниченное количество обязательных технических стандар-
2 Процесс субрегиональной экономической интеграции ЕС со странами Средиземноморья.
3 Конвенции, регулирующие взаимоотношения ЕС с группой развивающихся стран.
тов, тогда как остальной объем такой работы будет передан отраслевым союзам российских предпринимателей, которые как саморегулирующиеся организации будут устанавливать свои профессиональные технические требования по их профильной продукции на рекомендательной основе.
Важной сферой гармонизации является и таможенное дело. Стороны уже используют практически идентичные формы таможенных деклараций, основанные на "едином административном документе" ЕС, что позволяет таможенным властям в числе прочего бороться с двойным декларированием товаров и иными таможенными нарушениями. Близки и используемые ими варианты товарной номенклатуры для таможенных нужд. В качестве "ВТО плюс" стороны могли бы здесь договориться, например, о единых правилах определения происхождения товаров, что важно для продолжения функционирования на их территориях свободных экономических и таможенных зон (например, Калининградской), а также при стыковке ОЕЭП с сопредельными региональными и субрегиональными интеграционными группировками, например МЕДА в Средиземноморье или ЕврАзЭС.
Само ЕврАзЭС представляется совместимым с ОЕЭП, ибо участники "пространства" сохраняют свою свободу в торговой политике в отношении третьих стран, однако такая "стыковка" потребует масштабной правовой работы и признания со стороны ВТО. Сказанное относится и к Шанхайской организации сотрудничества, коль скоро она может быть наполнена конкретным торгово-политическим содержанием. В свою очередь, "стыковки" ОЕЭП с интеграционными группировками с участием России на постсоветском пространстве и на азиатском направлении позволили бы полнее учесть в ОЕЭП специфические хозяйственные интересы российских Сибири и Дальнего Востока.
В качестве направлений для углубленного секторального сотрудничества стороны вполне обоснованно могли бы избрать энергетику, науку и технику, транспорт и телекоммуникации, охрану окружающей среды, борьбу с организованной международной преступностью, здравоохранение и образование.
Согласно "Зеленой книге" ЕС по энергетике, опубликованной осенью 2001 годав ближайшие 20 лет зависимость стран ЕС (в расширенном составе) от импорта энергии возрастет с нынешних 50% до 70% потребностей в ней, причем этой динамики не изменят ни либерализация рынков электроэнергии и газа, ни намеченные меры по энергосбережению. Самым близким и надежным источником покрытия этого дефицита "Зеленая книга" называет Россию, причем по всему спектру первичных энергоносителей. Со своей стороны, ощущая себя частью Большой Европы, Россия выражает готовность взять свою долю ответственности за общеевропейскую энергетическую безопасность. Согласно варианту нашей отечественной Энергетической стратегии до 2020 года российский экспорт энергоресурсов может быть существенно увеличен по сравнению с 2000 годом, в частности, природного газа - с 205 млрд м3 до 265-270, угля - с 17 млн т у.т. до 18-20, электроэнергии - с 15 млрд кВт-ч до 40-75 и т. д.2
Разумеется, не весь экспорт может пойти и пойдет исключительно в европейском направлении. Но его возможные объемы уже побудили стороны вступить в энергодиалог, который при благоприятных обстоятельствах вполне может вылиться в формирование в Европе "общего европейского энергетического пространства" как составной части ОЕЭП.
Участвуя в энергодиалоге, Россия исходит из того, что увеличение поставок ее энергии в Европу должно сопровождаться отменой для нее лимитов ЕС на ввоз топлива из одного зарубежного источника, адекватным притоком европейских инвестиций и технологий в российский ТЭК, а сами поставки энергии должны осуществляться на базе свободы ее транзита. Кроме того, под энергией для поста-
1 EC. Towards a European Strategy for the Security of Energy Supply. Brussels, 2001.
2 Минэнерго России. Основные положения энергетической стратегии России на период до 2020 года, М., 2001. С. 82.
вок российские эксперты понимают не только первичные энергоносители (газ, нефть, уголь), но и их производные - электроэнергию, нефтепродукты, нефтехимикаты, ряд энергоемких товаров (металлы, удобрения), а также ядерное топливо. В ходе энергодиалога уделяется, наконец, повышенное внимание экономии энергии в России как самостоятельному источнику ее экспорта без нагрузки на природные ресурсы.
Кроме того, конечный успех энергодиалога будет зависеть от решения двух проблем, остающихся пока спорными. Претендуя на увеличение закупок российского газа, Комиссия ЕС тем не менее оспаривает ряд положений долгосрочных газовых контрактов "Газпрома" (хотя решение этих вопросов может быть найдено на базе ст. 85.3 Договора о Евросоюзе). Не выполняются и положения ст. 22 СПС о нормализации режима экспорта российского ядерного топлива в ЕС, который до сих пор квотируется. Перспективной представляется, наконец, и идея РАО ЕЭС о переводе электросетей России и ЕС на параллельный режим функционирования (вместо нынешнего преобразования электроэнергии из одного стандарта в другой), хотя она и требует значительной дальнейшей проработки.
Сам энергодиалог после его активной фазы на экспертном уровне в 2001 году при переходе на официальный уровень в 2002-м стал более вялым и ставит в качестве своих ближайших целей лишь осуществление проектов энергосбережения в Архангельской и Астраханской областях России и организацию совместного Центра энергетических технологий Россия - ЕС в Москве или Санкт-Петербурге.
Определенные перспективы сулит и углубленное сотрудничество сторон в сфере науки и техники. И Россия и ЕС в последнее время отстают от темпов научно-технического прогресса в мире, а следовательно, и в наукоемкой конкуренции. Страны Евросоюза тратят на эти цели лишь 1,8% своего ВНП (хотя намерены поднять эту планку до 3%) против 2,5% в США и 3,2% в Японии. В США учится вдвое больше студентов из Европы, чем американских - в Евросоюзе, причем половина европейцев после получения образования работает в США. Научные программы стран ЕС остаются по преимуществу национальными, т. е. раздробленными и нескоординированными. Россия формально должна тратить на науку 4% своего федерального бюджета, но фактически тратит 1,8%, и около 60 тыс. ее ученых уже покинули страну.
Есть все основания утверждать, что такое отставание ни Россия, ни ЕС не в состоянии преодолеть в одиночку, и здесь у них нет других союзников. Действительно, приоритеты в научных исследованиях у обеих сторон во многом совпадают, а организация российской науки вписывается в механизмы того "общего европейского исследовательского пространства", которое стремится создать ЕС, используя рамочные программы поощрения науки и техники. Конкретно речь могла бы идти о подпитке Евросоюза из России результатами фундаментальной науки (которая в Западной Европе особенно слаба), а также о совместной коммерциализации все еще существенного задела российских прикладных разработок, в том числе конверсионных, на реализацию которых в России не хватает средств и управленческого опыта. Имеются впечатляющие примеры успешного сотрудничества в данной сфере, например, создание независимой общеевропейской глобальной навигационной системы на базе программ "Галилео" (ЕС) и "Глонасс" (Россия), системы космического мониторинга поверхности Европы. Наконец, между сторонами действует Соглашение о сотрудничестве в области науки и технологий, хотя его содержание довольно стандартно и не ориентирует на решение новых задач.
Ссылки на необходимость углубленного сотрудничества в области науки и техники уже два года фигурируют в документах саммитов сторон. Однако перспективный план действий, по сути открывающий и структурирующий диалог в данной области, начали разрабатывать сравнительно недавно. Действия наших деловых кругов опережают здесь усилия официальных властей, что объясняется бесконечными реорганизациями Российской академии наук и Минпромнауки в Москве и обычной неспешностью механизма принятия решений в Брюсселе.
Сфера транспорта функционально может быть только общеевропейской, и в первую очередь потому, что, хотя ЕС создает для себя отдельную Трансъевропейскую систему коммуникаций, параллельно с ней уже складывается и более широкая Панъевропейская транспортная система, часть коридоров которой, как уже указывалось, проходит по территории России или замыкается на ее границах.
Поэтому сама транспортная сеть ОЕЭП видится как сочетание этих внутриевропейских коридоров, транзитных путей из Европы через Россию в Азию (транссибирский) и к Индий-
скому океану (коридор Север-Юг через Каспий и Иран), а также сети газонефтепроводов, коммуникаций связи и авиарейсов. И хотя какого-то официального диалога по транспорту стороны пока не ведут, эта сеть уже обретает свои контуры усилиями, в основном, самой России.
С учетом всех этих наработок транспортная составляющая ОЕЭП представляется как уже формирующаяся. Однако на эту сферу пока не распространены операции Европейского инвестиционного банка, хотя финансирование транспортных систем и телекоммуникаций входит в число его официальных приоритетов.
Равным образом только общеевропейской, с учетом трансграничных переносов загрязнений, может быть и успешная защита окружающей среды ОЕЭП, хотя наработки сторон здесь пока более скромны. Действует ряд общеевропейских экологических конвенций, Европейский инвестиционный банк начал финансирование очистных сооружений в Санкт-Петербурге и Калининграде, идет уничтожение запасов химоружия. Однако пока вся эта работа излишне политизирована, ибо ЕС делает в ней односторонний акцент на радиационную безопасность, особенно на Севере Европы (ввиду чего "Северное измерение" из экономической все более превращается в экологическую программу), а ряд предлагаемых решений в этой области противоречит международному праву и ущемляет Россию. Между тем страны ЕС выбрасывают в атмосферу и воду гораздо больше загрязнений, чем Россия, а сама "антирадиационная" шумиха используется во многом для перевода АЭС в Центральной и Восточной Европе, а также Прибалтике с российских на европейские стандарты (с соответствующим перехватом рынка реакторов, топлива и техобслуживания).
Перспективным направлением сотрудничества сторон системы ОЕЭП мог бы стать совместный запуск механизмов торговли квотами выбросов в соответствии с Киотским протоколом, коль скоро к нему отказываются присоединяться США.
Только общеевропейской может быть и борьба с преступностью, в том числе с терроризмом, которая ныне стала и организованной и международной. И хотя эта "третья опора" европейской интеграции возникла в ЕС сравнительно недавно, сотрудничество сторон здесь идет во многом динамичнее, чем на других направлениях. Принят совместный план действий, установлены контакты российских правоохранительных органов с "Европолом", свою историю и приемы имеет сотрудничество таможенных властей, включая борьбу с контрабандой и наркотиками. Однако продвижение вперед в этом возможном блоке ОЕЭП тормозится жесткой визовой политикой ЕС, исходящей из презумпции, что нелегальные мигранты попадают в Евросоюз в основном через Россию (хотя из соображений "гуманизма" власти ЕС ранее сами тысячами ввозили к себе "пострадавших" албанцев, косоваров и других мигрантов, во многом пополнивших преступный мир Европы). В итоге необходимых визовых решений не удается пока найти даже для жизнеобеспечения Калининградской области, а в целом, трудно представить себе "общее европейское экономическое пространство" с разделительными линиями для движения людей.
Что касается здравоохранения, естественной составной частью ОЕЭП видится общая борьба с эпидемическими болезнями, прежде всего со СПИДом и туберкулезом, повышение качества здоровья населения в целом.
В образовании уже пройден значительный путь в сближении требований к дипломам, ученым степеням, образовательным программам.
Другими словами, почти все предпосылки и даже элементы ОЕЭП уже существуют, по крайней мере в зародыше, и потому создание "пространства" зависит ныне прежде всего от политической воли сторон, в том числе перехода Евросоюза от предвзято патронажных к
подлинно партнерским отношениям с Россией и отказе от формализма в этом партнерстве со стороны отечественной бюрократии.
Мощный стимул этим процессам могло бы дать также сотрудничество деловых кругов сторон, чье мнение при выработке Концепции ОЕЭП стороны согласились учитывать. Свой вклад здесь вносят "Круглый стол" промышленников России и ЕС, сотрудничество торгово-промышленных палат (например, рекомендации совещания торговых палат Гамбурга, Дании, Калининграда, Литвы, Польши и России от 29 мая 2002 года по жизнеобеспечению Калининградской области в условиях расширения ЕС). Свой документ "Интеграция без членства - российская экономическая стратегия по отношению к Европе" подготовил и Европейский деловой клуб, объединяющий филиалы и представительства европейских фирм в России, хотя документ построен по тем же матрицам "европеизации" российского правопорядка без учета ее самобытности, суверенности и специфики.
Возможные последствия ОЕЭП для экономики ЕС и России
Расширение рынков обеих сторон до масштабов общеевропейского, конечно же, сулит им безусловные выгоды в долгосрочном плане. Это позволило бы устранить нынешние узкие места и разобщенность в энергоснабжении, технологическом и экологическом обеспечении, деловой культуре, финансировании, превращении Большой Европы в зону, свободную от преступности. Существенно укрепятся и международные позиции Большой Европы. Однако встает естественный вопрос о цене ОЕЭП для предприятий обеих сторон, попадающих в условия жесткой конкуренции.
Что касается ЕС, то "пространство" вряд ли приведет к масштабному негативному воздействию российской конкуренции на местные производственные структуры. Сколько-нибудь значительным оно может быть в авиастроении, нефтехимии, электроэнергетике, газовом хозяйстве, текстильной, мебельной, металлургической, химической, пищевой, инструментальной, деревообрабатывающей промышленности, строительстве и на транспорте, хотя и здесь можно скорее ожидать создания общеевропейских альянсов производителей, чем их разорения на Западе. Почти наверняка в ОЕЭП не будет и свободной иммиграции рабочей силы.
Сложнее обстоит дело в России. Производственные фонды отечественной промышленности изношены на 50% морально и на 1/3 физически, требуют для своего обновления масштабного инвестирования, которого не может пока обеспечить отечественная банковская система. Иностранные же инвесторы, рассчитывающие на доминирование на российском рынке, сплошь и рядом оказываются еще большими протекционистами, чем отечественный бизнес. Поэтому вопрос о готовности российского предпринимательства к ОЕЭП может встать на практической стадии острее, чем при вступлении России в ВТО. Вновь возникнет и вопрос о балансе в деле защиты отечественного производства от импортной конкуренции и, наоборот, учета интересов отечественных потребителей, которые могут от нее выиграть. Наконец, совершенно очевидно, что любые сигналы к росту, исходящие из ОЕЭП, будут гораздо менее слышимыми в Сибири и на Дальнем Востоке, чем в европейской России.
По предварительным подсчетам экспертов РАН, присоединение страны к ВТО в первые годы обойдется стране сокращением экономического роста на один процентный пункт и таким же дополнительным снижением в случае падения производства. Причем это особо скажется на 20 ее регионах, наиболее активно вовлеченных во внешнеэкономические связи. Представляется, что даже при поэтапном переходе к ОЕЭП эффект его для отечественной экономики в первые годы будет сравнимым с эффектом ВТО.
Многое будет зависеть от того, в какой степени власть и бизнес России будут готовить себя к ОЕЭП, не повторяя при этом ошибок, допускаемых перед вступлением в ВТО. Дума-
ется, стране понадобятся меры, предлагаемые в Концепции по присоединению России к ВТО, подготовленной Торгово-промышленной палатой Российской Федерации:
1. Выработка научно-обоснованной промышленной политики страны, позволяющей определить ее новую, внешнеэкономическую специализацию, отрасли, требующие временной и избирательной протекционистской защиты или нуждающиеся в реорганизации перед лицом внешней конкуренции. При подготовке к вступлению в ВТО такая политика у страны отсутствовала, что недопустимо при формировании гораздо более конкурентного ОЕЭП, построенного на базе "ВТО плюс".
2. Практический запуск в действие государственной системы поощрения промышленного экспорта, которая пока лишена финансирования и не идет ни в какое сравнение с аналогичной, развернутой и обильно финансируемой системой стран ЕС. Без такого запуска ОЕЭП может оставить за Россией лишь роль энергосырьевого придатка Евросоюза.
3. Создание, по примеру других стран, государственной системы поддержки отечественных предприятий, особо подверженных иностранной конкуренции (перепрофилирование, реорганизация, защитные меры, социальная политика).
Во всех случаях нужно готовить кадры специалистов, профессионально разбирающихся в механизмах работы Евросоюза (в случае с ВТО их был едва десяток на всю страну). И, наконец, любые переговоры по созданию ОЕЭП должны носить не келейный, а гласный характер при взаимодействии с союзами предпринимателей России с целью учета в ходе продвижения к ОЕЭП их конкретных интересов.
Другими словами, все решения страны в отношении ОЕЭП должны быть не чисто политическими (декларативными), а глубоко проработанными экономически.
Впрочем, формирование ОЕЭП имеет и одну сугубо политическую сторону, а именно: его реализация должна базироваться на общем европейском пространстве безопасности. Наполнить этот термин конкретным содержанием пока трудно, ибо в Европе в этой области начинаются кардинальные изменения (сближение стран НАТО и России в рамках "группы 20", становление общей внешней политики и политики безопасности ЕС, включая "европейскую оборонную самобытность" и т. д.).
Очевидно, процесс становления "европейской оборонной самобытности" должен быть транспарентным и учитывающим общеевропейские потребности. Для этого Россия уже предложила свое сотрудничество по трем основным его блокам: в преодолении невоенных кризисов (через взаимодействие с российским МЧС), в миротворчестве (где стороны уже имеют определенный опыт совместных действий) и даже в оборонной составляющей (где российская стратегия развития отношений с ЕС допускает, при определенных условиях, военно-техническое взаимодействие).
Хотя и неравномерно, сотрудничество по этим направлениям начинает развиваться. Его текущие и перспективные рубежи определены в Совместном заявлении Московского (май 2002 г.) саммита сторон "О дальнейших практических шагах по развитию политического
диалога и сотрудничества по урегулированию кризисов и вопросам безопасности".
* * *
Суммируя сказанное, можно утверждать, что Большая Европа, конечно же, нуждается в общем для себя экономическом пространстве. И оно может стать реальным и продуктивным при наличии политической воли России и Евросоюза к подлинному партнерству и при подходе к его формированию со стороны России с позиций национального прагматизма.
