CC BY
21
философские исследования
УДК 141.5
самохин и.с.
общая специфика тормоплесического социума
В данном докладе автор рассказывает о социальном аспекте тормоплесизма (своей философской теории). Первая часть представляет собой краткое изложение основ тормоплесической философии с рассуждениями о её практическом потенциале. Во второй части описывается стратификация тормоплесического общества. При этом используются стилистические и иные средства, характерные для жанровой литературы: читателю предлагается вообразить себя гражданином подобного социума, проходящим через все его основные страты.
Ключевые слова: тормоплесизм, эмоции, эмоциональная разница, эмотомер, удовольствие, неудовольствие.
Ivan S. Samokhin
GENERAL SPECIFICITY OF TORMOPLEASISTIC SOCIETY
In this report the author explores a social aspect of tormopleasism, his own philosophical theory. To begin with, he gives a summary of its fundamentals and then examines its practical prospects. In the second part the stratification of tormopleasistic society is described. The author uses stylistic and other means of genre fiction. Due to them, a reader may imagine himself or herself a member of such society walking through all its basic strata.
Key words: tormopleasism, emotions, emotional difference, emometer, pleasure, displeasure.
11а прошлой конференции я, наверное, многих удивил. Слово «тормопле-сизм» не прозвучало ни в начале моего выступления, ни в середине, ни ближе к концу. Первую часть доклада я посвятил специфике естественно-научного подхода к измерению эмоций, вторую - социальным преимуществам эмотомера (гипотетического прибора, измеряющего удовольствие и неудовольствие) [см. подробнее: Самохин 2015]. Особое внимание было уделено использованию данного прибора в сфере межличностных отношений. В тот раз я решил сосредоточиться именно на его универсальной значимости, на той пользе, которую он принесёт при любом общественном строе. Однако, завершая своё выступление, я пообещал через год рассказать об использовании эмотомера в тормоплесическом социуме. Пришло время выполнить обещание.
С научной точки зрения, любое явление действительности представляет собою звено причинно-следственной цепи, скрепляющей прошлое, настоящее и будущее. Это делает невозможной так называемую «свободу воли», которая предполагает моральную ответственность человека за собственные поступки, слова и даже мысли с чувствами. Не существует ни вины, ни заслуги - и, следовательно, нас не за что наказывать и не за что вознаграждать. Мы не достойны ни удовольствия, ни страдания. Однако избавить людей от эмоций достаточно трудно или даже невозможно; к тому же, такой мир кажется совершенно бессмысленным. Ведь насыщенность жизни определяется интенсивностью ощущений и их разнообразием. Нет ощущений - нет жизни. Кроме того, существование подобного общества находится под постоянной угрозой. С одной стороны, без радости и гнева люди станут менее пассионарными, что снизит обороноспособность государства; с другой стороны, джинн закупоренных эмоций может вырваться из бутылки - и начать исполнять лишь собственные желания... О противоестественности и обречённости такого общества пишутся книги и снимаются фильмы. Ярчайший пример - фильм «Эк-вилибриум», снятый американским режиссёром Куртом Уиммером на заре нового тысячелетия. В романе Лоис Лоури «Посвящённый» подавляются только сильные эмоции - как приятные, так и неприятные - но социум всё равно рушится. В знаменитой антиутопии Евгения Замятина «Мы», созданной почти сто лет назад, государство не ослабляет человеческие чувства, но обедняет их, направляя прежде всего на себя (гордость за режим, благодарность правителю, всеобщий экстаз на официальных мероприятиях).
Да, мы не заслуживаем ни страдания, ни удовольствия - но это не значит, что для воцарения справедливости нам необходимо отказаться от жизни; принести одну великую ценность в жертву другой. Тормоплесизм предлагает решение менее одиозное и более творческое, в каком-то смысле диалектическое. Удовольствие, испытанное человеком с момента рождения до момента смерти, должно быть количественно равным испытанному неудовольствию. Величины взаимоуничтожаются, давая искомый ноль, но сами явления (то есть удовольствие и неудовольствие) продолжают существовать. При этом эмоции могут быть любыми по силе, длительности и глубине, в зависимости от возможностей конкретного организма. У одного человека могут преобладать нежность к матери и отвращение к своим хроническим
заболеваниям, а у другого - любовь к сочинительству и страх безвестности. Важно, повторюсь, лишь одно: чтобы за всю жизнь приятных ощущений было получено ровно столько же, сколько неприятных.
Безусловно, в данном случае эмоциональность следует оценивать не с помощью психологических тестов и бесед. С субъективностью подобных методов приходится смириться при работе с пациентом, но не при установлении справедливости. Необходим специальный прибор, который появится лишь при наличии универсальной единицы измерения удовольствия/неудовольствия. Единицы серьёзной, естественно-научной, наподобие «джоуля» или «ньютона». Вероятно, технологической основой могут стать некоторые отечественные разработки - например, система виброизображения Виктора Минкина [см., напр.: Минкин 2007] или многофакторный принцип, по которому функционирует «психофизиометр» Сергея Норы [Мельникова 2014]. Виброизображение учитывает микродвижения головы, характерные для различных эмоций, а психофизиометр (ещё не полностью завершённый) - множество вегетативных реакций: артериальное давление, потоотделение, состав крови и так далее.
В прошлом докладе речь шла о коммуникативном эмотомере. Он располагается на лбу и предоставляет собеседнику информацию о Вашем настроении в данный момент: в виде числа, картинки, цветового обозначения - как угодно. Вне зависимости от формы подачи, информация должна быть точной, объективной. В этом принципиальное отличие любого, даже упрощённого, эмотомера от развлекательных измерителей: например, от «кольца настроения», учитывающего лишь температуру пальца, или «сканера эмоций», чувствительного к мимике (которую достаточно легко подделать). Коммуникативный эмотомер полезен при любой общественной формации, но его можно и не использовать. Я сделал это уточнение, поскольку тормоплесический эмотомер будет с Вами всегда: он намертво скреплён с запястьем Вашей рабочей руки, возможно, даже вделан в него. По виду напоминает электронные часы. Водостойкий, удароустойчивый, не боится жары и мороза. На двух маленьких боковых панелях показано, сколько положительных и отрицательных эмотов (единиц измерения удовольствия/неудовольствия) Вы получили за всю жизнь - полюбопытствуйте, если хотите. На большой центральной панели отображается основная информация - число, обозначающее Вашу эмоциональную разницу. Если с момента рождения получено больше положительных эмотов, то и разница будет положительной (красное число). Если же преобладают отрицательные эмоты, то разница, естественно, будет отрицательной (синее число). Умереть же Вам предстоит с единственным на всю бесконечность жёлтым числом - нулём. Точнее, с нулевой эмоциональной разницей. Тормоплесическое государство должно Вам её обеспечить.
Компенсация положительной или отрицательной разницы становится необходимой, когда у человека наступило терминальное состояние: предагония, агония или клиническая смерть. То есть - когда разница может очень скоро стать итоговой. Медицинские работники сталкиваются с серьёзнейшей дилеммой: клятва Гиппократа требует бороться за жизнь больного, а тормоплесизм - за справедливость (нулевую эмоциональную разницу). Теоретического противоречия здесь нет, однако совместить это на практике чрезвычайно трудно. Даже сейчас, когда
цель у врачей-реаниматологов только одна, достичь её удаётся не каждый раз. А теперь представьте ситуацию, при которой нужно не только спасать пациента, но и заставлять его страдать или наслаждаться. Предположим, что у умирающего очень значительная отрицательная разница. Значит, ему нужно срочно доставить очень много удовольствия. Столько, сколько человек, в целом довольный жизнью, обычно получает за несколько месяцев. Что же делать врачам? Вызвать у больного эйфорию, введя ему сильнодействующий наркотический препарат? Но это может обернуться эвтаназией. Воздействовать на центр удовольствия непосредственно - с помощью электростимуляции? Звучит многообещающе, но подключение электродов к нужным участкам мозга требует особой сосредоточенности. Медики-компенсаторы могут не успеть. Противоположный случай: агонизирует большой жизнелюб с огромной положительной разницей. Конечно, в эти секунды она уменьшается, но всё же недостаточно стремительно. Тормоплесические врачи должны и вытягивать пациента с того света, и устраивать ему ад на земле. Я, честно говоря, не представляю, как они выполнят хотя бы одну из задач. Резкое усиление страданий наверняка приведёт слабеющий организм к гибели - причём намного раньше, чем на эмотомере появится вожделенный ноль. Это лишь те сложности, которые приходят в голову мне, человеку, не связанному с медициной. Полагаю, люди с соответствующим образованием назовут множество других.
Разумеется, всё будет совершенствоваться: и лекарственные препараты, и медицинская аппаратура, и методы компенсации эмоциональной разницы при терминальных состояниях. Вероятно, совмещать экстренную врачебную помощь с установлением справедливости когда-нибудь сможет любой опытный реаниматолог. Но сначала, на подступах к тормоплесическому обществу, числа, замеревшие на эмо-томерах покойников, будут многозначными. До маленького триумфа, первого нуля, пройдёт немало времени. Итоговые эмоциональные разницы будут исчисляться в миллиардах эмотов, потом - в миллионах, потом - в тысячах.Чтобы сократить разрыв с идеалом, следует осуществлять периодические обнуления эмоциональных разниц у граждан, не находящихся при смерти. Можно, например, каждые 5-7 лет проводить всеобщую промежуточную компенсацию (а заодно с ней и перепись населения - почему бы нет?). Однако есть более эффективный способ, который не только облегчит компенсацию при терминальных состояниях, но и структурирует общество по новому, более актуальному принципу.
Социум следует разделить на пять основных групп, в зависимости от текущей эмоциональной разницы. Для каждой группы должен быть установлен определённый уровень доступа к источникам эмоций.
Допустим, Вы принадлежите к центральной, образцовой группе - «сбалансированных граждан». Ваша эмоциональная разница живёт возле нуля, то стремясь к нему, то немного отдаляясь (не более чем на миллион эмотов). Иногда она даже встречается с ним, переходя из положительной в отрицательную и наоборот. Как почти у всякого жителя тормоплесического государства, у Вас есть общественно-полезное призвание - дело, которое Вы любите так сильно, что не можете не заниматься им хотя бы несколько часов в день. Школа, в которой Вы учились, не смогла выявить призвание всего у двух Ваших одноклассников. Поэтому работать они не пошли: ведь при тормоплесизме заставить человека трудиться может толь-
ко страсть к профессии. Финансовая необходимость осталась в капиталистическом прошлом. При этом безработные не причиняют никакого ущерба экономике. Его бы не было даже в том случае, если бы школы выпускали «без искры» около 50 % учеников. Половина населения бездельничает, зато человек с призванием работает как минимум за двоих... И Вы - именно такой человек... Правда, не всё так просто. Вам кажется, что у Вас два призвания: вот это, ценимое обществом, и вечернее, непризнанное. Вернувшись с работы, Вы пишете роман. В отличие от помещика Тентетникова из второго тома «Мёртвых душ» и Грана из «Чумы» Альбера Камю, Вы продвинулись гораздо дальше первой фразы. И всё же написано и меньше, и хуже, чем хотелось. Много лет Вы не столько сочиняете, сколько мучаетесь, и эта мука вполне сравнима по силе с наслаждением от истинного призвания. Ещё у Вас хорошее здоровье, но оно было таким всегда - и поэтому не приносит эмоций. В общем и целом, получается идеально сбалансированный гражданин.
Однажды судьбе наскучила подобная гармония - и она добавила Вам ещё одно сильное чувство. К человеку. Взаимность сделала любовь счастливой. За сутки Ваша положительная разница стала увеличиваться на восемьдесят - девяноста тысяч эмотов. Когда человек просто «доволен жизнью» или «можно сказать, счастлив», она увеличивается примерно на двенадцать - четырнадцать тысяч. Меньше, чем через две недели Вы оторвались от нуля на целый миллион и оказались в другой социальной группе - «дозволенных счастливцев». Счастливцами подобных людей называют, понятное дело, из-за большой положительной разницы, а дозволенными - в связи с тем, что государство не отстраняет их от источников приятных ощущений. Оно лишь устанавливает некоторые ограничения. Проведя волшебный вечер и не менее волшебную ночь с любимым человеком, Вы зашли в продуктовый магазин. Будучи сбалансированным гражданином, Вы просто набирали себе любой еды на «потребительские баллы», ежедневно приходившие Вам на карту (их, разумеется, начисляли ровно столько же, сколько и безработным - в мудрый укор капитализму). Сегодня же кассирша просто выдала Вам небольшой пластмассовой контейнер со стандартным пайком дозволенного счастливца. Паёк был сытным, полезным и даже вкусным, но через несколько дней его однообразие стало надоедать. Вы попросили хотя бы заменить гречку рисом, а горький шоколад - ванильным зефиром, но получили отказ.
Однако грустили Вы недолго: ведь Ваше счастье было всё таким же новым, таким же неповторимым. В субботу решили пойти вместе в кино - но вдруг вспомнилось, что для дозволенного счастливца недоступна и сфера развлечений. Логика государства проста: если человек действительно будет страдать без кинотеатров, клубов, парков аттракционов, билетов на эстрадные концерты или футбольные матчи, то само это страдание скоро вернёт ему данные блага. Через переход в группу сбалансированных. Ну, а если положительная разница не уменьшается, то, значит, подобные развлечения этому индивиду, в принципе, не нужны: хватает любимой работы, семьи, друзей, книг, прогулок. Вот и вам двоим вполне хватало друг друга.
Погожим июльским вечером два широкоплечих незнакомца оторвали Вас от Вашей второй половинки и куда-то потащили. Вели к больнице, хотя Вы, вроде, не теряли сознания и не кричали «Мне плохо!». Наконец розовая пелена, застилавшая Вам глаза после поцелуя, стала полупрозрачной. Вы поняли, что это не простые
медики, а медбратья-компенсаторы: значит, положительная разница достигла трёх миллионов эмотов, и теперь Вы - недозволенный счастливец. В больнице провожатые заглянули в Вашу медицинскую карту, чтобы посмотреть сведения о болевом пороге и состоянии сердечнососудистой системы. Потом синхронно кивнули и повели Вас в звукоизолированную комнату со стулом, привинченным к полу. Вас привязали к стулу и воткнули в бицепс иглу. Нет, не шприц, а обычную швейную иглу. Посмотрели на эмотомер, покачали головой: положительная разница уменьшилась на жалкие пятьсот эмотов. Такими темпами они не управятся и за неделю. Странно: ведь в карте написано, что у Вас нормальная болевая чувствительность. Компенсаторы не учли того анестезирующего эффекта, который дарят Вам гормоны счастья, хлынувшие в кровь месяц назад. Вас даже почти не беспокоят нереализованные литературные амбиции - куда уж там какой-то иголке? И всё же не стоит недооценивать заострённые металлические стерженьки. С бицепсом не получилось, но ведь есть и более нежные участки: например, под ногтями. А ещё иглу можно раскалить и окунуть в мокрую соль. В общем, добавили смекалки - и дело пошло.
«Нет ничего хуже в жизни, чем физическая боль» - почувствовал Уинстон Смит, главный герой знаменитого романа Джорджа Оруэлла «1984» [Оруэлл 2015: 213]. Кто-то возразит, что «душевная боль» бывает гораздо более сильной. Странное возражение: разве можно их противопоставлять? Ведь боли физической потому и боятся, что она доставляет страдание - то есть боль психологическую, душевную. Причём она справляется с этим лучше других явлений: иначе в её честь не назвали бы эмоцию. Конечно, не для всех сломанный палец или стреляющий зуб мучительнее безответной любви или утраты близкого родственника. Но физическая боль, особенно при большой интенсивности, является универсальным источником отрицательных эмоций. Почти все люди реагируют на боль тем или иным страданием: печалью, страхом, гневом. К тому же, её очень легко вызвать. Это можно сделать практически любым предметом, особенно колющим или режущим. Стражи репре-сивных режимов могут использовать болевые методы для получения информации, подавления воли или ради собственной забавы. Цель медбратьев-компенсаторов совсем иная: обнулить Вашу положительную эмоциональную разницу, при этом не сделав Вас инвалидом. Ведь государству нужно, чтобы Вы по-прежнему любили свою работу и справлялись с ней; чтобы она оставалась призванием. Вот почему те двое проверили состояние Вашего сердца, вот почему не морили голодом и бессонницей, не выкручивали суставы, не выдавливали глазные яблоки. Впрочем, не только поэтому: безработным они их тоже не выдавливают.1
1 Конечно, есть случаи, при которых следует использовать методы, не связанные с причинением физической боли. Речь идёт о тяжёлых сердечных заболеваниях, мазохизме и врождённой анальгезии. Человек со слабым сердцем от сильной боли умрёт, мазохист - получит наслаждение, а индивид с врождённой анальгезией вообще ничего не почувствует. Обнулять положительную разницу подобных граждан можно попробовать с помощью зловонных субстанций, вызывающих рефлекторное отвращение: мочи, кала, гноя, разлагающейся материи. Также не исключено воздействие на зрительные и слуховые рецепторы (демонстрация видеороликов с тошнотворными сценами; скрип железом по стеклу), но такие методы кажутся менее удачными, поскольку могут нанести серьёзный вред психике. Кроме того, при анальгезии и мазохизме следует учитывать степень патологии: вероятно, иглу просто нужно ввести более глубоко.
Через два дня Вас выписали из больницы. Лёжа в постели и втирая в просоленные ранки заживляющую мазь, Вы с возмущением подумали, что государство любит идею больше, чем человека. Вечером зазвонил телефон - и звук родного голоса сделал невозможным любое недовольство. И болью, и государством, и мирозданием. Через неделю, - ещё быстрее, чем в прошлый раз, - Вы стали дозволенным счастливцем, но теперь однообразная пища и запреты на развлечения Вас только смешили. Ваша любовь была Нилом и Амазонкой, а подобные меры - плотиной из марли. В больнице с Вами провозились столько же, сколько и тогда, хотя жарко-солёных игл стало больше и вводились они глубже. И снова звонок, и снова крылья. Теперь Вам, неудавшемуся литератору, мог бы позавидовать сам Данте: ведь он поднялся из ада в рай лишь однажды.
А Вы - и трижды, и четырежды. Когда Вы в очередной раз перешли из сбалансированных граждан в дозволенные счастливцы, произошло нечто немыслимое. По потухшему взгляду и сникшему коммуникативному эмотомеру Вы вдруг поняли, что Вас. разлюбили. Затем последовало словесное подтверждение. В тот же миг Вам всё вернули: и кинотеатры, и парки аттракционов, и ванильный зефир. Но оценить эту щедрость Вам не удалось. Реки гормонов счастья, - серотонина, дофамина, окситоцина, - разом высохли, и вместо них по венам потекли гормоны горя: мелатонин, кортизол, кортикотропин. А потом - и этиловый спирт. Вы, надо сказать, крепились до последнего, пытаясь уйти в любимую работу, однако она вырывалась из Ваших судорожных объятий. А ведь принимала даже тогда, когда Вы изменяли ей с человеком. Любила в счастье, но предала в горе. Эмоциональная разница стала отрицательной и стремительно возрастала. Новое звание, - «дозволенный мученик», - Вы получили, находясь в глубоком, но почти не утешающем запое. Привилегии, предоставленные государством (всякие там путёвки в элитные санатории, лучшие места в театрах, право на особый сервис в парикмахерских, расширенный выбор продуктов питания и так далее), Вас не привлекли. Вы разнообразили свой досуг иначе: набирали впечатанный в пальцы номер и бубнили длинным гудкам свой недописанный роман. Недели через две Вы корчились в коридоре, вывалившись из неумело затянутой петли. Дверь в квартиру была открыта; Вас увидели соседи и вызвали скорую. А у медбратьев-компенсаторов запищал сигнал тревоги: он передавал, что минуту назад обладатель эмотомера № 24622781 стал недозволенным мучеником.
Спасители жизни и спасители справедливости прибыли вместе. Правда, угрозы для физического существования не обнаружилось - и действовать одновременно им не пришлось. После стандартных медицинских процедур Вам дали немного отлежаться и повели. нет, не в тесную звукоизолированную комнату с привинченным стулом, а в просторный кабинет с гостеприимным креслом. Здесь было светло, немного прохладно и пахло вербеной. Звучала тихая классическая мелодия. Человек, сидящий за столом, поинтересовался, всё ли Вас устраивает. Вы сказали, что немного подташнивает от запаха, и его заменили еловым. Однако врачу-психотерапевту, разумеется, было ясно, что недозволенным мучеником Вас сделала не вербена, а что-то другое. Какой-то жизненный терновник. А, может быть, среди ромашек и одуванчиков проросла полынь эндогенной (генетической) депрессии -тогда нужен специалист более высокой квалификации и несколько иного профи-
ля. Это для доставления отрицательных эмоций достаточно медбрата со швейной иглой. В сущности, там у них обычное конвейерное производство (не считая единичных случаев). С доставлением эмоций положительных всё гораздо сложнее. Здесь нужны терпение, мастерство и индивидуальный подход. Часто жертвы тяжёлых депрессий отказываются от помощи, не стремятся вернуть себе радость бытия. При поллинозе организм отторгает невинную пыльцу, при бешенстве - воду, свой жидкий остов, а при депрессии - удовольствие, свою твёрдую цель. На глубинном уровне эта цель остаётся непоколебимой, но человек, охваченный болезнью, не замечает собственной глубины. В капиталистическом обществе индивид наделён неограниченным правом на несчастье. Если он не становится буйным, не нападает на сограждан, то пусть мучается сколько может и «хочет». Насильно его к психологу не поведут, к психотерапевту или психиатру - тоже. Так умирают при жизни ценные работники, чуткие отцы и матери, хорошие друзья. За человека, выпавшего из петли, ещё, быть может, и взялись бы с некоторой настойчивостью. А сколько людей страдают не меньше, но тише: просто медленно деградируют и накапливают отрицательную разницу (которую в тех социумах никто не видит). Ну а если кто-то из них обращается к специалисту, лечение оставляет желать лучшего. Пациенту предлагают сеансы гипноза, советуют антидепрессанты, настоятельно рекомендуют операцию на щитовидной железе. Лишь при тормоплесизме стало ясно, что затяжное страдание - это не тот случай, когда человеку можно предоставлять выбор. Подумав всё это за несколько секунд, врач задал второй вопрос.
Вас выписали через месяц. Уже на первом сеансе выяснилось, что депрессия не эндогенная, а реактивная, то есть вызванная травмирующим событием. Хотели назначить Вам антидепрессанты (всё-таки была попытка суицида), но покоя и психотерапии оказалось достаточно. На Вашей душе вновь здоровый румянец. Вы по-прежнему любите свою работу, хотя и с лёгким, не заметным ей, недоверием. Роман всё так же мучает Вас несовершенством и бесконечностью, зато Вы написали интересную повесть на основе недавнего опыта. Свою влюблённость вспоминаете с усмешкой и благодарностью.
Мне хотелось, чтобы каждый из Вас представил себя гражданином тормоплесического государства - хотя бы на эти пятнадцать или двадцать минут. Это было моё сокровенное желание, но есть ещё одно - даже не желание, а. не знаю, как назвать. Несколько лет назад я вычитал у Сергея Довлатова мысль о том, что радости и горя в жизни поровну. В смысле - априори поровну, по естеству, по мировому закону. Потом той же идеей со мной поделился древнеримский поэт-баснописец Федр. Я не верю им - но убеждён в другом: если мне кто-нибудь докажет, что это действительно так, то я. поверю в Бога. Даже не поверю, а буду знать, что Он есть. Безразличной природе не дано уравнять удовольствие и страдание в каждой отдельной судьбе. Такое равенство не сродни холодной симметрии снежинок; если оно действительно существует, то его безусловно установил некто мыслящий и чувствующий. Но пока во мне нет твёрдого знания о Боге, я буду демиургом - создателем и популяризатором тормоплесической философии.
Литература
Мельникова А. По шкале стресса. // Новгородские ведомости. - 26.02.2014. -URL: http://novved.ru/zdorove/28628-po-shkale-stressa.html
Минкин А.В. Виброизображение. - СПб.: «Реноме», 2007. - 108 с.
Оруэлл Дж. 1984: [роман]. Скотный Двор: [сказка-аллегория] / Джордж Ору-элл; [пер. с англ. В.П. Голышева, Л.Г. Беспаловой]. - М.: «АСТ», 2015. - 363с.
Самохин И.С. Социальные преимущества естественно-научного подхода к измерению эмоций // Вестник Московского института лингвистики. - № 1 (8). - М.: МИЛ, 2015. - С. 142 - 147.
