CC BY
98
УДК 396
ОБРЕТЕНИЕ СОЦИО КУЛЬТУРНОГО ОПЫТА КАК СТРУКТУРООБРАЗУЮЩЕГО ФАКТОРА ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ ДЕВУШКИ-КРЕСТЬЯНКИ ЕВРОПЕЙСКОЙ РОССИИ [ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XIX - НАЧАЛО XX ВЕКОВ]
В крестьянском менталитете замужество представляло главную доминанту для девушки. Поэтому она предопределяла процессы ее социализации, когда происходило активное усвоение социокультурного опыта (социальных норм, ценностей, образцов феминного поведения, обычаев, традиций, верований), на чем, в свою очередь, строилась повседневная жизнь. Анализ форм социализации является важнейшей компонентой при гендерном подходе.
В крестьянской возрастной стратификации сложились представления, согласно которым границы стадий молодости не совпадали с биосоциальными или бытовыми. До определенного возраста ребенок считался как бы бесполым существом. Наделению девочки признаками пола был посвящен специальный ритуал, проводившийся в возрасте 2-3 лет. Этап младенчества и детства в XIX - начале ХХ в. регионально варьировался в пределах 5-8 лет1.
В воспитании девочек основная роль принадлежала матери и бабушке, отец в этом не принимал почти никакого участия2. С раннего возраста дети оставались под присмотром сестры-няньки, которая обычно была ненамного старше. Игры со сверстниками представляли важный инструмент в процессе социализации, они были весьма многочисленны и разнообразны3. Детские игры моделировали жизнь взрослых (игры «в мужья и жены», «в сваты», «в свадьбу» и др.)4. С помощью игры усваивались нормы и правила поведения в обществе5.
Конец детства - начало отрочества связывался с приобщением ребенка к трудовой деятельности. Обряды, оформлявшие этот переход, носили локальный и сла-бовыраженный характер, но повсюду девочек наделяли хозяйственными названиями
1 Бернштам Т.А. Молодость в символизме переходных обрядов восточных славян: Учение и опыт церкви в народном христианстве. СПб., 2000. С. 114.
2 Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы. (Далее - РКЖБН). Т. 1: Костромская и Тверская губернии. СПб., 2004. С. 255; РКЖБН. Т. 2: Ярославская губ. Ч. 1: Пошехонский уезд. СПб., 2006. С. 196, 476; РКЖБН. Т. 2 Ярославская губ. Ч. 2: Даниловский, Любимский, Романово-Борисоглебский, Ростовский и Ярославский уезды. СПб., 2006. Ч. 2. С. 366; РКЖБН. Т. 3: Калужская губ. СПб., 2005. С. 319, 435.
3 См.: Покровский Е.А. Детские игры: Преимущественно русские. М., 1997.
4 РКЖБН. Т. 2. Ч. 1. С. 469-477; РКЖБН. Т. 2. Ч. 2. С. 159, 173; РКЖБН. Т. 5: Вологодская губ. Ч. 1: Вельский и Вологодский уезды. СПб., 2007. С. 221; РКЖБН. Т. 5: Вологодская губ. Ч. 2: Грязовецкий и Кадниковский уезды. СПб., 2007. С. 46.
5 Шангина И.И. Русские дети и их игры. СПб., 2000. С. 8-9.
e-mail: [email protected]
3.3. МУХИНА
Старооскольский технологический институт, филиал НИТУ МИСиС в Белгородской области
Изложен механизм обретения социокультурного опыта русской девушкой-крестьянкой, являющегося одним из структурообразующих факторов ее повседневной жизни. Показано изменение повседневной жизни крестьянской девушки в условиях трансформирующейся социокультурной среды русской деревни европейской России в пореформенный период. Определен вектор, в соответствии с которым происходило воспитание, приобретался социальный и культурный опыт, формировалось мировосприятие, что, в конечном итоге, предопределяли мотивы поведения и всю повседневную жизнь русской крестьянки.
Ключевые слова: девушка-крестьянка, гендер, повседневность, ценность, феминное поведение, традиция, новация.
Серия История. Политология. Экономика. Информатика. 2010. № 19 (90). Выпуск 16
по роду их функций: пряха, нянька, пестунья6. Исторически сложившиеся и передаваемые из поколения в поколение нормы трудового поведения и воззрения на труд являлись одним из главных инструментов в социализации детей, применять их начинали очень рано. Девочки учились тому, что полагалось уметь женщине - матери и хозяйке. «На десятилетнюю дочь мать оставляет весь дом, стряпню и младших де-тей»7, - сообщал один из корреспондентов Этнографического бюро князя В.Н. Тенишева.
Среди передаваемых трудовых навыков, начиная с 5-7 лет, особое место занимали прядение, ткачество и рукоделие8. Им придавалось особое значение, поскольку они являлись критерием половой зрелости девушки9. С этого времени происходило утверждение девочки в новом возрастном статусе - подростковом (от 7 до 14-15 лет), что проявлялось в характере детских игр, выборе партнеров. Таким образом, зрелость девушки определялась не только признанием физиологических перемен, но и овладением ею традиционных женских занятий, имеющих глубокий символический смысл10. Теперь она была готова к замужеству и могла демонстрировать свои возможности «прясть, ткать и узоры брать». В 12 лет девочка могла изготовить себе наряд, а к 14-15 годам - уже была способна готовить себе приданое11.
В народной традиции в пору совершеннолетия все формы поведения молодежи в трудовых, бытовых, ритуальных, праздничных ситуациях назывались игра. Согласно природным изменениям игра происходила в двух пространственновременных измерениях: на открытом воздухе (весна-лето) и в закрытом помещении (осень-зима). Соответственно этим двум сезонам ритуализированные формы игры происходили либо в рамках хоровода (карагод, круг, гулянья), понимаемого в широком смысле как весенне-летние сборища молодежи, либо посиделки. Хороводы начинались с Пасхи и продолжались до осени12. Посиделки являлись органическим продолжением хоровода. Посиделки и хороводы являлись важнейшим инструментом социализации крестьянских девушек, в обязательном порядке охватывая всех девушек общины.
Традиционными способами сближения молодежи были совместный сбор грибов и ягод, полевые работы и особенно сенокос. На сенокос все наряжались: мужчины в рубахи всех цветов, женщины в сарафаны с оборками, платки, которым «нет числа по разнообразию и яркости»13. Любимым времяпровождением летом были регулярные прогулки в «подскотину» подростков обоих полов к сверстникам-пастухам, где устраивались подражательные игры в семью14. Вся группа делилась на две части, более взрослые изображали мужей с женами, остальные - их детей.
Взросление девочки было не только явлением биологического характера, оно с имеющимися социальными образцами должно было сопровождаться действиями перехода в новый статус. Совершеннолетие девочки (16-18 лет) обозначалось тем, что она принималась в общество взрослых девушек и парней, участвовала во всех играх, хороводах и увеселениях15. Переход в новую возрастную группу сопровождался символизацией девичьего совершеннолетия (прическа, одежда, украшения, стандарты
6 Бернштам Т.А. Молодость в символизме... С. 115.
7 Быт великорусских крестьян-землепашцев. Описание материалов Этнографического бюро князя В.Н. Тенишева (на примере Владимирской губернии). СПб., 1993. (Далее - БВКЗ). С. 266.
8 РКЖБН. Т. 3. С. 69, 297, 446; РКЖБН. Т. 4: Нижегородская губ. СПб., 2006. С. 144; РКЖБН. Т. 5. Ч. 1. С. 49.
9 Бернштам Т.А. К реконструкции некоторых русских переходных обрядов совершеннолетия / / Советская этнография. 1986. № 6. С. 21.
10 См.: Там же. С. 24-40.
11 Мужики и бабы: Мужское и женское в русской традиционной культуре. Иллюстрированная энциклопедия / Авт.: Д.А. Баранов, О.Г. Баранова, Т.А. Зимина и др. СПб., 2005. С. 170.
12 РКЖБН. Т. 2. Ч. 1. С. 68-69; РКЖБН. Т. 2. Ч. 2. С. 431; РКЖБН. Т. 3. С. 201.
13 Там же. Т. 3. С. 201, 482.
14 Там же. Т. 5. Ч. 1. С. 221.
15 Там же. Т. 5.Ч. 2. С. 365.
поведения), подчеркиванием разными способами половых признаков и др. С 16 лет на девушек обращали больше внимания, начинали их звать полным именем, нередко присоединяя к нему и отчество, Машка становилась Машей или Марьей Петровной16.
Взрослая девушка, которая начинала «невеститься», обычно отличалась от других сестер лучшей одеждой и занимала лучшее место во всех увеселениях17. Достижение половой зрелости выделялось также специальной одеждой: с появлением месячных девушки надевали поневы и нижние юбки под рубаху, фартуки поверх рубахи, а также носили «поноки» - род толстой юбки. Широкое распространение получило подкладывание под грудь (если была маленькая) ваты, кудели, мешочков с крупой, подчеркивание половых признаков покроем платья и дополнительными элементами у талии (сборы, шнуры, банты и т.д.)18.
В жизни крестьянского общества огромную роль играли праздники - календарные, церковные и малые местные. Участию девушек в деревенских праздниках и календарных обрядах придавалось большое значение в крестьянском сообществе. Неучастие рассматривалось как нарушение установленного миропорядка, этических и христианских норм и резко порицалось.
С праздниками рождественского цикла нередко сливались святочные посиделки. Ритуалы, посвященные брачной тематике, любовная магия, гадания о замужестве пронизывали всю обрядовую жизнь. Своего рода смотрины невест представляли катания с ледяных гор и хороводы на Масленой неделе, торжественные шествия нарядно одетых девушек на Пасхальной неделе. На празднике Ивана Купалы происходило многообразное и широкое общение деревенской молодежи: совместные купания, гуляния, трапезы парней и девушек, хороводы, качели, пляски19.
Вопросы социализации следует рассматривать в общем контексте изменений крестьянского уклада жизни во второй половине XIX в., когда в результате эмансипации крестьянства и последовавших за ней реформ 1860-1870-х гг. происходила эрозия крестьянской общины, деформировался мир деревни, наметился отход от веками складывавшихся традиций. Поскольку, видимо, основным смыслом традиции является передача картины мира20, то крестьянин стал смотреть на мир другими глазами. У него появились представления о том, что жизненные проблемы допускают различные варианты, они многозначны, совсем необязательно во всем следовать тому, как «делали наши отцы и деды». Все это оказало неизбежное влияние на процессы социализации крестьянской девушки. Сильно расширилось поле обмена между традициями и новациями. Но глубина и скорость изменений была различной в разных областях России. Традиции и новации образовали сложные переплетения.
Насколько традиции растворялись в новом информационном пространстве, насколько обладали устойчивостью к новациям? Нет общего ответа на этот вопрос.
Попытаемся рассмотреть его применительно к вопросам социализации крестьянской девушки.
В период 1861-1917 гг. возникшее аграрное перенаселение вследствие малоземелья, интенсификация хозяйства и развитие рыночных отношений в деревне стимулировали поиск заработков на стороне. Крестьяне уходили в торговлю, на заводы и фабрики, в кустарную промышленность, на отхожие промыслы. К 1900 г. число крестьян, занимавшихся отхожими промыслами, увеличилось в 4.7 раза по сравнению с
1857-1859 гг.21
16 РКЖБН. Т. 1. С. 463; РКЖБН. Т. 2. Ч. 1. С. 403; РКЖБН. Т. 3. С. 200; РКЖБН. Т. 5. Ч. 1. С. 362, 440.
17 Там же. Т. 5. Ч. 2. С. 365.
18 Бернштам Т.А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX - начала ХХ в. Л., 1988. С. 86, 87; РКЖБН. Т. 4. С. 223; РКЖБН. Т. 5: Вологодская губ. Ч. 3: Никольский и Сольвычегодский уезды. СПб., 2007. С. 220.
!9 РКЖБН. Т. 1. С. 95, 181-182, 325-327; РКЖБН. Т. 2. Ч. 1. С. 210, 243; РКЖБН. Т. 3. С. 575,579.
20 Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. М., 2005. С. 12.
21 Миронов Б.Н. Социальная история России. Т. 1. СПб., 2000. С. 466.
Серия История. Политология. Экономика. Информатика. 2010. № 19 (90). Выпуск 16
На заработки шли и крестьянские девушки. Они нанимались в работницы поблизости от своей деревни (не более 10-15 верст), но также нередко в большом количестве они направлялись в Москву и другие крупные города, где работали горничными, кухарками или няньками22. Корреспондент из Нижегородской губернии писал, что одна из писчебумажных фабрик обеспечивала работой до 300 человек, большей частью крестьян из окрестных деревень. Из них половина - мужчины, другая половина - женщины. На сортировке тряпок и бумаги работало 37 замужних женщин, 7 вдов, 80 девушек, 12 подростков мальчиков и 20 девочек23.
Отходничество имело решающее значение в преобразовании мира деревни. В местностях с развитым отходничеством крестьяне «живут и думают иначе»24.
Важнейшей тенденцией в изменении крестьянской жизни явилась тяга к знаниям. Во многих деревнях были открыты школы, в них к 1911 г. обучалось 28 % крестьянских детей в возрасте 8-11 лет25. По сообщению корреспондента из Костромской губернии, неуклонно увеличивалось число учащихся, в том числе и девочек: «В прошлом году у меня обучалось в школе девочек человек 8 или 9, нынче же 18 человек (мальчиков 45)». Аналогичное явление наблюдалось и по другим губерниям и уездам26. Вообще потребность в грамотности проявлялась весьма заметно. Каждая крестьянская семья старалась обучить грамоте хотя бы одного из своих малолетних членов27.
Распространение грамотности способствовало открытию библиотек, появлению книг в крестьянских семьях. Например, в Пошехонском уезде Ярославской губернии в каждой из библиотек при церковноприходских школах имелось от 100 до 250 книг28. Устраивались публичные чтения в школах или в других местах, интерес к чтению был огромный29.
Развитие образования оказывало непосредственное влияние на смягчение нравов: «Грамотный крестьянин в деревенской среде явление в высшей степени желательное во всех отношениях, - сообщают из Никольского уезда Вологодской губернии. - В большинстве случаев среди таких крестьян не встретишь ни пьяниц, ни тиранов своей семьи»30.
Получив образование, покидали крестьянскую среду и девушки. В пореформенной России среди острейших проблем была ужасающая детская смертность, поэтому одной из предпринятых мер явилось создание сети школ для подготовки акушерок для деревни. К 1905 г. число таких школ превысило 50, где обучалось около 4000 учащихся, большей частью крестьянских девушек. Однако после окончания курса они не возвращались в деревни, а стремились устроиться в городах31. Девушки получали и другие профессии, в частности, портних, нередко в сельских портняжных мастерских32. После обучения, даже оставшись в деревне, они обретали новый социальный статус.
Развитие образования подрывало создававшиеся веками устои, процессы социализации стали выходить за пределы семьи и общины, которым до этого принадлежала прерогатива в воспитании молодежи. Образование явилось важнейшим каналом проникновения новаций.
22 РКЖБН. Т. 3. С. 535, 298; РКЖБН. Т. 5. Ч. 2. С. 28.
23 Там же. Т. 4. С. 102-103.
24 Там же. Т. 2. Ч. 1. С. 14.
25 Днепров Э.Д. Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР (конец XIX -начало ХХ в.). М., 1991. С. 106.
26 РКЖБН. Т. 1. С. 353; РКЖБН. Т. 2. Ч. 1. С. 485.
27 Там же. Т. 1. С. 353.
28 Там же. Т. 2. Ч. 1. С. 300.
29 Там же Т. 5. Ч. 2. С. 137-138; РКЖБН. Т. 3. С. 107; РКЖБН. Т .4. С. 313; РКЖБН. Т. 5. Ч. 1. С. 219.
30 Там же. Т. 5. Ч. 3. С. 298.
31 Ramer S.C. Childbirth and Culture: Midwifery in the Nineteenth-Century Russian Countryside / / Russian Peasant Women / Ed. by B. Farnsworth, L. Viola. New York, Oxford, 1992. P. 108-112.
32 РКЖБН. Т. 2. Ч. 1. С. 481.
Главная доминанта жизни крестьянской девушки - замужество, осталась прежней, но изменились сами представления о браке. Если ранее родительское разрешение для брака было необходимым, то теперь, в пореформенное время, молодые люди стали нередко вступать в брак не только без согласия родителей, но и против их воли. Личный выбор стал играть более важную роль, чем родительский авторитет33. Изменились представления о невесте. Традиционно при заключении браков руководствовались, во-первых, экономическими соображениями, когда хотели получить в хозяйство работницу, и, во-вторых, внутренними, считавшимися предопределенными свыше и издавна культивировавшимися воззрениями о необходимости женитьбы. Поэтому в невесте ценились «тельность», дородность, здоровье, физическая сила, способность к работе, хорошее приданое, хозяйственный практический ум. Красота не входила в число приоритетов34. Но положение стало меняться: «Что лучше, чтобы невеста была красивая или работящая? Да для кого как. Вон Карамай женился, так про Душку Пальцеву говорил: «Что за баба будет? И выйти на народ не с чем. Мне надо такую, чтобы показать было что». А вот Васька Полянский, тот говорит: «Мне нужно хозяйку: красоту-то не лизать, с хорошей наживешь, а с плохой что и есть проживешь»35.
Неравные браки стали обычным явлением. Нередко богатые парни женились на бедных, но красивых девушках, а бедные молодые парни на богатых некрасивых невестах часто старше их по возрасту36. «Очень часто богатый парень берет девушку только за ее красоту, не спрашивая с родителей никакого приданого»37, - сообщает один из информаторов Этнографического бюро. Как уже говорилось выше, повышался брачный возраст, уменьшалось число ранних браков, где главным фактором было стремление получить в хозяйство работницу38.
Появились другие представления о том, какие женихи выглядели предпочтительными. Молодое поколение, получив образование, пожив в столицах и других больших городах, приносило в деревню новые веяния об иной, лучшей жизни. Парни появлялись в деревне в лучшей одежде, с требованиями лучшей пищи, хорошей обстановки дома и жизни семьи по новому порядку, заводили торговлю, соблазняя других новым образом жизни39. Перспектива выйти замуж за такого жениха могла дать возможность подняться на более высокий уровень социальной лестницы, «жизнь в достатке».
Огромное значение в формировании личности крестьянской девушки имели появившиеся возможности ей самой зарабатывать на жизнь, это был способ вступления в общество, открывались перспективы стать его полноправным членом. С разрешения большака девушки и в прежнее время могли отлучаться на заработки, работать по найму в богатых хозяйствах на жатве, сенокосе и уборке овощей. Кроме того, они на продажу собирали грибы, ягоды, орехи, ткали полотна. Все вырученные ими деньги шли только на наряды и приданое. В ряде случаев женской половине семьи принадлежали все доходы от всего высеваемого льна, от продажи яиц и кур40. Однако изменились как масштабы, так и сам характер заработков. При уходе на заработки за пределы своего уезда крестьянам требовалось получить паспорта41. К примеру, в 1896 г. в Любимском уезде Ярославской губернии было выдано паспортов: 8 261 мужчинам и 1 545 женщинам42. Даже с учетом того, что для получения паспорта
33 РКЖБН. Т. 1. С. 466-467; РКЖБН. Т. 2. Ч. 1. С. 408-409; РКЖБН. Т. 4. С. 227.
34 Там же. Т. 5. Ч. 1. С. 407; РКЖБН. Т. 2. Ч. 2. С. 348-349; РКЖБН. Т. 3. С. 204.
35 Там же. Т. 1. С. 57.
36 Там же. Т. 2. Ч. 1. С. 409; РКЖБН. Т. 5. Ч. 2. С. 727.
37 Там же. Т. 2. Ч. 1. С. 404.
38 Там же. Т. 2. Ч. 1. С. 409.
39 Там же. Т. 2. Ч. 1. С. 588.
40 Там же. Т. 5. Ч. 1. С. 263.
41 Там же. Т. 1. С. 28; РКЖБН. Т. 5. Ч. 2. С. 780; РКЖБН. Т. 5. Ч. 4. С. 86; БВКЗ. С. 55.
42 Там же. Т. 2. Ч. 2. С. 60.
Серия История. Политология. Экономика. Информатика. 2010. № 19 (90). Выпуск 16
женщинам было необходимо еще согласие большака, паспорт для крестьянской девушки имел большое значение, он становился новым символом ее личности.
Девушки, уходя на сельскохозяйственные работы по найму (обычно с конца апреля до начала октября), зарабатывали от 18 до 40 руб., оплата отличалась в разных местах43. Для сравнения укажем, что годовой оборот крестьянской семьи в Калужской губернии составлял около 400 руб. для богатой и около 120 руб. для бедной семьи44. Есть примеры, когда все взрослые дочери шли на лето в работницы, зарабатывая в общей сложности 150 руб. и более. Зимой вся семья почти ничего не делала и жила на эти деньги. Имелись семьи, в которых дети, работая по найму, содержали здоровых и физически крепких родителей45. Приведем примеры еще более разительного изменения социального положения девушек. Были случаи, когда девушки становились большухами, и не только в семьях, где умерли родители, но и в полной семье (Тверская, Ярославская губ.)46.
В деревню стало проникать такое относительно новое для нее явление как мода47. Углубление товарно-денежных отношений привело к сокращению домашнего производства одежды48. Фабричные ткани были дешевле и значительно разнообраз-нее49. Если девушка не одевалась по моде, у нее значительно уменьшались шансы
<-> т~» О О О О
выйти замуж. В редком селе не имелось своей портнихи с швейной машинкой, одежду стали шить по картинкам. Шили из ситца, миткаля, шерстяных тканей, шелка50. Об изменении в одежде можно судить по приданому. По сообщениям корреспондентов Этнографического бюро, невеста среднего достатка приносила с собой белье, несколько ситцевых и шерстяных платьев, шелковое или полушелковое подвенечное платье, несколько смен обуви, платков, сделанную заново повседневную одежду, нередко брачную одежду для жениха: пиджак, брюки, жилет51. Парни на посиделки надевали суконные или триковые брюки, сорочки с галстуком, визитки или жилетки, сапоги. Девушки наряжались в сшитые по последней моде шелковые или шерстяные платья, многие имели золотые или серебряные часы, браслеты, дорогие брошки52. К 20 годам девушке приобретался полный комплект одежды: ситцевое, шерстяное и шелковое платья, летняя кофта в талию, длинное пальто ниже колен, кожаные башмаки (на которые надевали калоши), шерстяной или шелковый платок, шерстяная зимняя шаль, летняя и зимняя шляпки с перьями, зимнее на вате пальто - «шубка» и т.д. В праздники у нее на шее ожерелье из янтаря или граната. Входили в употребление зонты, перчатки, различная косметика, духи. Все это требовало больших затрат, нередко за платье приходилось выкладывать 60-80 руб., а за шубу 80-100 руб., что составляло заметную часть годового оборота даже богатой крестьянской семьи53. Неудивительно, что такая жизнь не по средствам являлась одной из главных причин недоимок.
На рубеже ХІХ-ХХ вв. одежда приобрела значение одного из маркеров, указывающего место ее обладателя на социальной лестнице. Праздничные гулянья, цер-
43 РКЖБН. Т. 1. С. 382-383, 434; РКЖБН. Т. 3. С. 72, 241; РКЖБН. Т. 5. Ч. 2. С. 200, 691; БВКЗ. С. 115, 206.
44 Там же. Т. 3. С. 304-305.
45 Там же. Т. 2. Ч. 2. С. 106-107.
46 Там же. Т. 1. С. 446-447; РКЖБН. Т. 2. Ч. 1. С. 341; РКЖБН. Т. 2. Ч. 2. С. 98.
47 Добротворский Н.А. Промыслы и внеземледельческие занятия крестьян Центрального района. Курск, 1885. С. 228; Семенов С.Т. Из истории одной деревни (Записки Волоколамского крестьянина) // Русская мысль. 1902. Кн. 1. С. 32; Мендельсон Н. Из наблюдений в Зарайском уезде Пензенской губернии // Экономическое обозрение. 1899. Кн. 4-41. № 1-2. С. 386; РКЖБН. Т. 1. С. 178-179, 368.
48 Русские. М., 2005. С. 333-334; РКЖБН. Т. 1. С. 175; БВКЗ. С. 216.
49 Емельянова М.И. Эволюция русской народной одежды оскольского края (2-я половина XIX -начало ХХ века). Старый Оскол, 2007. С. 127.
5° РКЖБН. Т. 2. Ч. 1. С. 331, 334; РКЖБН. Т. 5. Ч. 1. С. 239; БВКЗ. С. 219.
51 Там же. Т. 2. Ч. 1. С. 410.
52 Там же. Т. 5. Ч. 2. С. 144.
53 Там же. Т. 2. Ч. 1. С. 387; РКЖБН. Т. 5. Ч. 1. С. 510; РКЖБН. Т. 5. Ч. 2. С. 297, 363; БВКЗ. С. 217.
ковь, базары и ярмарки стали местами демонстрации достатка и богатства. Девушка без резиновых калош и шляпки считалась бедной. В церкви девушки в шляпках занимали всю переднюю часть, за ними располагались девушки в платочках, потом мужики и бабы. На масленичных катаниях девушки из богатых семей катались с загнутыми назад шубами, чтобы показать дорогой мех. Бедные девушки выставляли напоказ коленкоровую нижнюю юбку, даже до черноты грязную. Руки оставались без перчаток, чтобы были видны кольца. «Зависти и тщеславия в деревне столько, что хоть отбавляй»54. В базарные дни на городских площадях устраивались «выставки» -смотр невест, когда девушки выстраивались в одну линию, а напротив них собирались парни55.
Изменился характер традиционных встреч молодежи на посиделках, гуляньях, праздниках. Но эти изменения были разноплановыми. Корреспонденты отмечали, что на посиделках стало меньше нескромных заигрываний, шуток и песен, чем это было 15-20 лет назад. К девушке часто стали обращаться на «вы» и «барышня»56, поцелуи были только там, где это требовала игра. Молодежь по новой моде стала звать друг друга по имени и отчеству57. Любопытный пример. В «луговое заговенье» через неделю после Троицы девушки и молодые женщины собирались из ближайших деревень в д. Новое Самылово (Солигаличский уезд Костромской губ.) для демонстрации своих туалетов. «Русского костюма нет ни на одной. На некоторых одеты шелковые платья, на остальных непременно шерстяные, но ни в коем случае не ситцевые; у кого же такого платья нет, те ни за что не решатся встать в круг и остаются «по за кругу»»58.
В деревне стали распространяться танцы: полька, кадриль, лансье, вальс, вытеснялись старинные песни. В деревне «как лаптя, так и чисто крестьянской песни не услышишь, это считается неприличным»59.
Молодое поколение хуже стало знать молитвы, стало в меньшей степени привержено религиозным установкам, соблюдению постов, суевериям, любовным заговорам и т.д., распространялись «богохульство и кощунство»60. К новым явлениям следует отнести усиление пьянства среди женщин, девушек и даже детей, что напрямую связывалось с ростом отхожих промыслов61.
В мифологизированном идеале в традиционном крестьянском обществе среди совокупности таких признаков невесты как здоровье, потенциальная плодовитость и др., девственности придавалось особое значение62. Корреспонденты Этнографического бюро из разных мест сообщали, что на соблюдение девственности обращается самое строгое внимание63. Потеря девственности считалась «срамом», «позором». Позорящие наказания для девушек в подобных случаях рассмотрены в статьях Н.Л. Пушкаревой64. Нецеломудренная невеста не имела шансов выйти замуж в своей деревне, а только в чужой и обычно за вдовца, ее сторонились подруги. В то же время
54 РКЖБН. Т. 1. С. 181.
55 Там же. Т. 1. С. 339; РКЖБН. Т. 3. С. 454; РКЖБН. Т. 4. С. 100; РКЖБН. Т. 5. Ч. 1. С. 239, 257; РКЖБН. Т. 5. Ч. 4. С. 374.
56 Семенова-Тян-Шанская О. Жизнь «Ивана». Очерки из быта крестьян одной из черноземных губерний. М., 2010. С. 83.
57 РКЖБН. Т. 1. С. 32, 130; РКЖБН. Т. 2, Ч. 2. С. 433; БВКЗ. С. 237.
58 Там же. Т. 1. С. 307.
59 Там же. Т. 1. С. 32; РКЖБН. Т. 3. С. 380; РКЖБН. Т. 5. Ч. 2. С. 309; РКЖБН. Т. 3. С. 380.
60 Там же. Т. 2. Ч. 1. С. 50,561; РКЖБН. Т. 3. С. 570; РКЖБН. Т. 4. С. 278; РКЖБН. Т. 5. Ч. 2. С. 574.
61 Там же. Т. 2. Ч. 2. С. 202-203.
62 Бернштам Т.А. Молодость в символизме... С. 316.
63 РКЖБН. Т. 5. Ч. 1. С. 407; РКЖБН. Т. 5. Ч. 2. С. 317.
64 Пушкарева Н.Л. «Стыд и позор» (к истории позорящих наказаний для женщин в России от древности до современности) // Женская и гендерная история Отечества: новые проблемы и перспективы. Материалы межд. науч. конф. 19-21 июня 2009 г., г. Петрозаводск. М., 2009. С. 93-95; Она же. Позорящие наказания для женщин в России XIX - начала ХХ века // Этнографическое обозрение. 2009. № 5. С. 120-134.
Серия История. Политология. Экономика. Информатика. 2010. № 19 (90). Выпуск 16
из Мещовского уезда Калужской губернии сообщали, что «взгляды и отношения всего населения смягчились в несколько раз»65.
Однако, если использовать материалы такого ценнейшего источника, каким является Архив Этнографического бюро князя В.Н. Тенишева, не выборочно, а систематически, то вырисовывается иная картина. Как и для любого сложного явления, она представляется неоднородной. Даже предварительный анализ материалов Архива указывает на необходимость корректировки приведенных выше тезисов. Наряду с их подтверждениями имеются многочисленные сообщения корреспондентов, расходящиеся с ними: «Девственность новобрачной особого значения в описываемой местности не имеет, и никаких доказательств на это не требуется» (Васильсурский уезд Нижегородской губ.)66; «Качества, которые крестьянами здесь ценятся в девушке-невесте: богатство (приданое), дородство, сила и способность к крестьянскому труду дома и в поле и, меньше всего невинность. Имущественный достаток невесты, при выходе в замужество, часто покрывает отсутствие в ней целомудрия» (Медынский уезд Калужской губ.)67. Потеря невинности «не считается большим преступлением» (Калужский уезд Калужской губ.)68.
Корреспонденты отмечали значительное расширение кругозора отходников, ознакомление с жизнью, сильно отличавшейся от жизни в деревне, развитие в них предприимчивости, приобретение знакомства с полезными для крестьянского хозяйства нововведениями и т.д. Но вместе с тем, отхожие промыслы, знакомство с городской жизнью оказывали огромное разлагающее влияние на нравственность деревни, пренебрежение к земледельческому труду, приводили к падению авторитета старших, неповиновению главе дома, вносили в семью раздор и несогласие69. «Вред отхожих промыслов в том, что имеет место большая распущенность не только среди мужской части населения, но и среди женской, - сообщает корреспондент из Василь-сурского уезда Нижегородской губ. - Почти все незамужние крестьянки-девушки имеют еще до брака любовников. Среди чисто земледельческого населения нравы несравненно более строгие, и нравственность вообще гораздо выше»70. Тот же корреспондент отмечает, что отхожие промыслы стимулировали у молодежи легкое отношение к женщине, а сами они в погоне за городскими модами и нарядами стремятся удовлетворить свои желания за счет связей.
Имеются сообщения об изменении традиционного общения молодежи на посиделках другого характера, чем это было ранее. Корреспондент из Кадниковского уезда Вологодской губернии отмечает, что на посиделках сидят до полуночи и далее. Когда начинают расходиться по домам, парни и девушки уже на первых порах своего знакомства вступают в интимные связи71.
Уход девушек на заработки прислугой в города, помещичьи усадьбы и т.д. часто приводил к быстрой потере ими невинности. Они меняли места работы, обзаводились новыми любовниками и приобретали своеобразный взгляд на женское целомудрие. Такие девушки всегда были готовы продать себя за деньги или хороший подарок: «Такая случайная проституция имеет место нечасто, в деревнях вблизи городов. Там бывает и настоящая проституция» (Ярославская губ.)72. «Плотский разврат» существовал и в других местах, «всякий желающий этим воспользоваться может, лишь бы за это девушке было заплачено. ... А между тем известно, что девушки в де-
65 РКЖБН. Т. 3. С. 555.
66 Там же. Т. 4. С. 232.
67 Там же. Т. 3. С. 430.
68 Там же. С. 328.
69 Там же. Т. 4. С. 145; РКЖБН. Т. 3. С. 305, 556; БВКЗ. С. 240.
70 Там же. Т. 4. 158.
71 См.: РКЖБН. Т. 5. Ч. 2. С. 672.
72 Там же. Т. 2. Ч. 2. С. 199-200.
ревнях мало или, вернее, ничего не боятся, [тем более] своих матерей, и делают, что им угодно» (Калужская губ.)73.
О распространении проституции среди крестьянских девушек сообщали и другие корреспонденты. Они указывали, что на нравственность оказывают разлагающее влияние близость винокуренных заводов, мелких землевладельцев, трактиров, мастеровых, отряда солдат на поселении в деревне (Калужский уезд Калужской губ.; Ростовский уезд Ярославской губ.; Никольский уезд Вологодской губ.)74 и т.д. Происходил упадок нравов, росло число незаконных сожительств и проституток даже в глухих и отдаленных от торговых и промышленных центров селах, где население занималось исключительно хлебопашеством. Объяснение, по словам стариков-крестьян, заключалось в ослаблении сдерживающей власти родителей и большака, вызванное, в частности, увеличением семейных разделов (Васильсурский уезд Нижегородской губ.)75. «Нельзя не отметить факта, имеющего широкое применение в данной местности, когда почетному гостю, преимущественно городскому, предлагают отведать деревенского гостинца. Предлагают всех посторонних, и безразлично замужних или девушек, но уже известных своим легким поведением» (Калужский уезд Калужской губ.)76. Были известны случаи проституции дочерей по настоянию родителей: «В наших уездных городах зачастую можно видеть такие факты: крестьянка-проститутка своей проституцией содержит свою мать. Сводничество со стороны матери с ее дочерью из-за корыстных целей - явление нередкое» (Пошехонский уезд Ярославской губ.)77. Изменение взглядов на девственность девушки прослеживается и в поговорках «Девка на поре, не удержишь на дворе», «Поспала - ничего не украла», «Не позолота, - не слиняешь, от того, что похватали»78.
Таким образом, вместе с новыми веяниями, изменением предметного мира возникали новые отношения, поскольку они выражали сопричастность к иной культуре, прогрессу, ставшим главной доминантой пореформенного времени. Происходила эрозия основ традиционного быта. Несмотря на сильный консерватизм крестьянства, приверженность веками устоявшимся представлениям в его жизнь ворвался новый мир со своими ценностями, иным пониманием добра и зла, должного и справедливого, предприимчивостью, стремлением к успеху, иными стандартами жизни. Все это неизбежно сильнейшим образом влияло и на процессы социализации крестьянской девушки.
Можно ли полученные результаты экстраполировать на всю европейскую Россию? Систематически были изучены материалы по 7 губерниям из 23, по которым имеется информация в Тенишевском архиве. Процессы модернизации со всеми своими следствиями затронули страну в целом (по крайней мере, ее европейскую часть)79. Социально-экономические преобразования происходили в разных районах страны с различной скоростью. То, что начиналось в Центральном промышленном районе и в Петербурге, через какое-то время достигало и Черноземья. В качестве подтверждения можно привести некоторые данные по Курской губернии. Неуклонно рос уровень образования в крестьянской среде80, с каждым годом возрастали масштабы отхожих промыслов81. Можно осторожно предположить, что полученная картина при-
73 РКЖБН. Т. 3. С. 329.
74 Там же. Т. 2. Ч. 2. С. 380; РКЖБН. Т. 3. С. 329; РКЖБН. Т. 5. Ч. 3. С. 306.
75 Там же. Т. 4. С. 157.
76 Там же. Т. 3. С. 330.
77 Там же. Т. 2. Ч. 1. С. 503-504.
78 Там же. Т. 3. С. 556.
79 Миронов Б.Н. Социальная история России. Т. 1. С. 461-486.
80 Первая всеобщая перепись населения Российской империи. 1897 г. Т. ХХ. Курская губерния. СПб., 1904. С. 64; Элизабет М. Гумп. Образование и грамотность в глубине России. Воронежская губерния. 1885-1897 // Менталитет и аграрное развитие России (Х1Х-ХХ вв.): Материалы международной конференции. М., 1996. С. 309.
81 О кустарных и отхожих промыслах населения Курской губернии // Курский сборник. 1902. Вып. 2. С. 179-187.
Серия История. Политология. Экономика. Информатика. 2010. № 19 (90). Выпуск 16
обретения социо-культурного опыта (социальных норм, ценностей, образцов фемин-ного поведения и др.) девушкой-крестьянкой в пореформенный период в определенной степени отражает реальное положение дел. Только надо учитывать, что в данном временном разрезе степень преобразований, их глубина была различной для разных районов. Привлечение дополнительных материалов по другим губерниям европейской России, конечно, потребует внесения некоторых коррективов. Но они, полагаем, изменят лишь некоторые фрагменты, не затронув картины в целом.
ACQUISITION OF SOCIO CULTURAL EXPERIENCE AS A STRUCTURE-FORMING FACTOR OF YOUNG PEASANT WOMEN S EVERYDAY LIFE IN EUROPEAN RUSSIA
[THE SECOND HALF OF XIX - EARLY XX CENTURY]
Stary Oskol Technological Institute (branch) ofNITU MISIS of Belgorod Region
U. MUKHINA
e-mail: [email protected]
The article examines acquisition of socio-cultural experience mechanism of young peasant women that was one of her everyday life structure-forming factors. The change of young peasant women everyday life is demonstrated when the socio-cultural environment of a Russian village during the period of reforms in European Russia was in the process of transformation. The author reveals a vector according to which young peasant women were brought up, socio-cultural experience was gained, world outlook was formed that finally determined the causes of behavior and young peasant women everyday life on the whole.
Key words: young peasant women, gender, everyday life, values, female behavior, tradition, innovation.
