CC BY
95
Denisov Yury Petrovich, Staursky Stanislav Stanislavovich
IMAGES OF THE PAST AS A RESOURCE FOR THE FORMATION ..
political sciences
УДК 32.019.51
DOI: 10.26140/anie-2019-0803-0002 ОБРАЗЫ ПРОШЛОГО КАК РЕСУРС ДЛЯ ФОРМИРОВАНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ В УСЛОВИЯХ ЧЕТВЁРТОЙ ТЕХНОЛОГИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
© 2019
Денисов Юрий Петрович, кандидат политических наук, доцент кафедры
административного и финансового права Стаурский Станислав Станиславович, кандидат экономических наук, доцент кафедры административного и финансового права Омская юридическая академия (644099, Россия, Омск, ул. Короленко, 12, e-mail: sss-qq@yandex.ru)
Аннотация. Статья посвящена осмыслению образов прошлого как ресурса для технологий конструирования политической идентичности. Ресурсный потенциал социально значимых образов прошлого рассматривается в контексте политических, социокультурных и экономико-технологических процессов, связанных с четвёртой технологической революцией и предшествовавшей ей информатизацией социально-политического пространства. Основываясь на системном подходе, используя структурно-функциональный метод, авторы исследуют образ прошлого как ресурсный структурный компонент системы политической идентичности. Синтезируя ряд современных подходов к трактовке феномена идентичности авторы делают вывод о том, что функциональная нагрузка образов прошлого как ресурсного элемента политической идентичности обусловлена их ролью в процессе самоидентификации индивида с определённой общностью. А процесс рецепции образов прошлого в условиях постпостиндустриального общества тесно связан с процессом киберсоциализации. Опираясь на данные социологических исследований, авторы фокусируются на анализе потенциала образов масштабных феноменов из российской истории прошлого столетия. Они приходят к выводу о том, что образы прошлого несут в себе как консолидирующий, так и деконсолидирующий потенциал. Различные образы прошлого обладают разным функциональным зарядом. Одни из них могут служить для конструирования групповой идентичности, при этом способствуя сегментации политического пространства, его дифференциации по отдельным группам. Другие образы прошлого «заряжены» на конструирование и укрепление единой политической идентичности всего общества и государства. Наибольшим потенциалом для формирования единой идентичности в ряду рассмотренных образов прошлого обладает образ Великой Отечественной войны. Наряду с этим авторы затрагивают некоторые проблемы и аспекты реализации потенциала образов прошлого, связанные с проведением политики памяти, применением концепции «мягкой силы» и концепции стратегической культуры в управлении внешними и внутренними политическими процессами. В итоге авторы приходят к выводу о том, что эффективность реализации потенциала образов прошлого как ресурса для конструирования политической идентичности в современных условиях зависит от выбора канала трансляции данного образа, популярности данного канала среди членов общества, их отношения к нему. Перспективы дальнейших исследований авторы связывают с типологизацией и классификацией каналов трансляции образов прошлого в условиях «четвёртой волны» и изучением механизмов репрезентации и рецепции данных образов.
Ключевые слова: политическая идентичность, образы прошлого, коллективная память, политика памяти, четвёртая технологическая революция, политическая коммуникация, политический дискурс, киберпространство, «мягкая сила», политические технологии, политические процессы, общественное мнение, массовое сознание.
IMAGES OF THE PAST AS A RESOURCE FOR THE FORMATION OF POLITICAL IDENTITY IN THE CONTEXT OF THE FOURTH TECHNOLOGICAL REVOLUTION
© 2019
Denisov Yury Petrovich, candidate of political sciences, associate professor of the Department of Administrative and financial law Staursky Stanislav Stanislavovich, candidate of economic sciences, associate professor of the administrative and financial law Omsk Law Academy (644099, Russia, Omsk, Korolenko St., 12, e-mail: sss-qq@yandex.ru)
Abstract. The article is devoted to the understanding of images of the past as a resource for technologies of political identity construction. The resource potential of socially significant images of the past is considered in the context of political, socio-cultural and economic-technological processes associated with the fourth technological revolution and the preceding Informatization of socio-political space. Based on the system approach, using the structural and functional method, the authors investigate the image of the past as a resource structural component of the system of political identity. Synthesizing a few modern approaches to the interpretation of the phenomenon of identity, the authors conclude that the functional load of images of the past as a resource element of political identity is due to their role in the process of self-identification of an individual with a certain community. And the process of reception of images of the past in the post-industrial society closely associated with the process of cybersocialization. Based on the data of sociological research, the authors focus on the analysis of the potential of images of large-scale phenomena from the Russian history of the last century. They come to the conclusion that images of the past carry as a consolidating and deconsolidate potential. Different images of the past have different functional charge. Some of them can serve for the construction of group identity, while contributing to the segmentation of the political space, its differentiation into separate groups. Other images of the past are "charged" with the construction and strengthening of a single political identity of the whole society and the state. The image of the great Patriotic war has the greatest potential for the formation of a single identity among the considered images of the past. At the same time, the authors touch upon some problems and aspects of realizing the potential of images of the past related to the implementation of the policy of memory, the use of the concept of "soft power" and the concept of strategic culture in the management of external and internal political processes. As a result, the authors come to the conclusion that the effectiveness of realizing the potential of images of the past as a resource for constructing political identity in modern conditions depends on the choice of the channel for broadcasting this image, the popularity of this channel among members of society, their attitude to it. The authors connect the prospects of further research with the typology and classification of channels for broadcasting images of the past in the "fourth wave" and the study of the mechanisms of representation and reception of these images.
Keywords: political identity, images of the past, collective memory, politics of memory, the fourth technological revolution, political communication, political discourse, cyberspace, "soft power", political technologies, political processes, public
opinion, mass consciousness._
16 Azimuth of Scientific Research: Economics and Administration. 2019. Т. 8. № 3(28)
политические науки
Денисов юрий Петрович, Стаурский Станислав Станиславович ОБРАЗЫ ПРОШЛОГО КАК РЕСУРС ДЛЯ ФОРМИРОВАНИЯ ...
Процесс формирования идентичности сегодня оказался в фокусе широкого спектра научных исследований. Проблема идентичности «входит в «шорт лист» проблем современности» [1, с. 221]. А «политическое использование идентичности стало неотъемлемой частью современного властного дискурса» [2, с. 91]. О. В. Попова в качестве важной задачи, стоящей перед политическим классом, сформулировала «задачу конструирования определенного типа политической идентичности значительных по величине социальных групп с заданной моделью поведения в публичном политическом пространстве» [3, с. 174].
Одну из основ идентичности составляет память. Коллективная память структурирована образами прошлого. Следовательно, эффективное применение политических технологий конструирования идентичности невозможно без реализации потенциала образов прошлого.
Четвёртая технологическая революция, фактически формирующая новый экономико-технологический базис общества [4] ведёт к неуклонному возрастанию роли киберпространства в коммуникации, распространении и получении информации, репрезентации и рецепции различных образов. Интернет-коммуникации, кибер-пространство делают возможности репрезентации и рецепции образов прошлого поистине безграничными. А субъекты политического процесса получают обширный арсенал инструментов для использования исторического контента различных сегментов киберпространства в ходе реализации политических технологий.
В этой связи целью проведённого нами исследования стал анализ ресурсного потенциала образов прошлого в технологиях конструирования политической идентичности.
Проведённое исследование основывается на системном подходе, позволяющем исследователю рассмотреть объект как целостный комплекс, совокупность взаимосвязанных и взаимодействующих между собой элементов. В качестве составной части системного подхода нами был использован структурно-функциональный анализ, позволяющий сфокусироваться на функциональной нагрузке отдельного структурного элемента системы. В процессе исследования нами осуществлялись сбор, анализ, синтез и обработка информации.
В соответствии с выбранной методологией мы рассматриваем политическую идентичность как комплексный сложно структурированный социальный феномен. Чтобы осмыслить место образов прошлого в структуре данного феномена и их функциональную нагрузку, необходимо в первую очередь обратиться к сущности данного явления.
В современной политической науке оно рассматривается с различных позиций. В частности, Л. А. Фадеева выделяет эссенциалистский и конструктивистский подходы к трактовке идентичности. Эссенциалистский подход определяет идентичность понятиями «самость», постоянство, непрерывность, идентификация с группой, память, сингулярность, исключительность. С точки зрения, конструктивистского подхода, идентичность определяется как категория социального и гуманитарного знания, ориентированная на выявление и описание смысловых характеристик индивидуальных и коллективных действий в контексте определения (самоопределения) принадлежности субъектов данных действий к тем или иным группам и (или) сообществам и соответствующим ценностно-нормативным регуляциям [5, с. 166].
В. В. Титов, рассматривая политические технологии формирования национально-государственной идентичности, синтезирует классические и современные теории политического конструктивизма, концепции макрополитической идентичности, исторической и символической политики. Он определяет идентичность как «эволюционирующий макрополитический конструкт, предполагающий синтез ценностно-смысловых и символических
основании национального сознания в его коэволюции с макросоциальным «образом прошлого», императивами коллективной исторической памяти». Учёный выделяет две ключевых технологии формирования идентичности: историческую политику, то есть систематизированную деятельность политических элит, политико-административных структур, общественных организаций, массме-диа по конструированию и поддержанию в обществе определённых исторических представлений, и символический дизайн, то есть целенаправленное переформатирование символического профиля массового сознания. [6, с. 79].
Т. А. Калугина, подводя итог своему анализу теоретико-методологических подходов к политической идентичности и констатируя её комплексный характер, отмечает, по сути, субъектную и объектную стороны данного феномена. На субъектном уровне политическая идентичность осуществляется как индивидуально, так и на уровне отдельных групп. На объектном уровне «она предстаёт перед нами в виде объективной данности, коллективного образа, являющегося результатом самоопределения государства, отражённого в общественном сознании» [7, с. 263].
Все обозначенные нами выше подходы к исследованию феномена идентичности в политике роднит то, что в основе формирования идентичности фактически лежит процессе самоидентификации индивида. Данный процесс представляет собой становление у индивида «представлений о себе и своём месте в мире, об отношениях с собственной статусной и референтной группами» [8, с. 13]. Он происходит на основе усвоения им близких ему социально значимых образов прошлого, которые объединяют его с той или иной общностью. Усвоение данных образов является частью процесса социализации.
В обществах четвёртой технологической революции дискурсивные практики в значительной степени смещаются в киберпространство. Киберсоциализация под влиянием экономико-технологического развития стала неотъемлемой частью общего процесса социализации [9]. Согласно данным отчёта, подготовленного занимающимися исследованиями социальных медиа международными компаниями «We Are Social» и «Hootsuite», опубликованного 30 января 2019 г., аудитория Интернета на данный момент составила 4,39 миллиарда человек [10].
Анализ результатов российских социологических исследований в целом подтверждает данный тренд. Согласно результатам опроса Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ), уже в 2017 г. несмотря на то, что в целом 69 % респондентов практически постоянно использовало в качестве источника новостей и знаний центральное телевидение, среди респондентов от 18 до 24 лет и от 25 до 34 лет интернет-ресурсы по частотности использования в качестве такого источника превзошли телевидение. Среди данных возрастных категорий процентное количество тех, кто предпочитает обращаться с целью получения информации к интернет-ресурсам составило 82% и 59% соответственно [11]. На 6 мая 2019 г. доля интернет-пользователей в России составила 84%. Среди них 69% респондентов отметили, что выходят в Глобальную Сеть ежедневно [12].
В медиа-дискурсе четвёртой технологической революции исторический контент занимает достаточно большую долю. В 2017 г. компания «Медиалогия», проанализировала упоминаемость темы «История России» в российских СМИ. За период сентябрь 2016 г. - сентябрь 2017 г. ей было зафиксировано более 130 000 сообщений на данную тему. Существенная часть из них была сопряжена с высказываниями министра образования РФ и министра культуры РФ.
Активная артикуляция образов прошлого в российском политическом дискурсе и российском медиа-дискурсе XXI столетия во многом обусловлена вступлением с 2000 г. в новый период процесса эволюции исторического нарратива российской властвующей элиты.
Denisov Yury Petrovich, Staursky Stanislav Stanislavovich political
IMAGES OF THE PAST AS A RESOURCE FOR THE FORMATION ... sciences
Данный период, динамично развиваясь, длится и до наших дней. [13]. Своего рода вектор в этом развитии был задан впервые избранным в марте 2000 г. Президентом Российской Федерации В. В. Путиным. Только в своём выступлении на церемонии вступления в должность Президента России он произнёс слово «история» и од-нокоренные ему слова 7 раз. В. В. Путин акцентировал внимание на значимости «национальной памяти», необходимости обращения к «урокам истории», взаимосвязи между предками и потомками, прошлым и будущим: «Мы не должны забывать ничего, мы должны знать свою историю, знать ее такой, какая она есть, извлекать из нее уроки, всегда помнить о тех, кто создал Российское государство, отстаивал его достоинство, делал его великим, мощным, могучим государством. Мы сохраним эту память, и мы сохраним эту связь времен, и все лучшее из нашей истории мы передадим потомкам» [14].
В результате важным направлением работы государства и общественных институтов в рамках формирования идентичности граждан стала политика памяти [15, с. 269]. Основной задачей её явилось, по выражению группы екатеринбургских исследователей, «форматирование отношения нации, мирового сообщества и др. к наследию прошлого за счет определенных оптик и контекстов, приоритетных для действующего политического режима или элиты» [16, с. 126].
Конструирование идентичности с использованием в качестве фундаментального структурного элемента образа прошлого оказалось сопряжено с политическими технологиями, реализуемыми в рамках концепции «мягкой силы» («soft power»). Необходимость её использования наглядно продемонстрировали масштабные потрясения в политической конъюнктуре XXI в., сопряжённые применением технологического инструментария киберпространства, выразившиеся в волне «цветных революций», «арабской весне», «украинском майдане». Осмысление технико-экономических и социально-культурных реалий четвёртой технологической революции лишь усилило остроту проблем формирования политической идентичности. Стала «очевидной опасность игнорирования ресурсов и возможностей технологического воздействия, направленного на формирование деструктивных социально-политических настроений среди молодежного сегмента электората» [17, с. 374]. Данная необходимость была артикулирована в российском политическом дискурсе Президентом Российской Федерации [18, с. 63]. Использование инструментов «мягкой силы» во внешней политике Российской Федерации закреплено институционально его указом [19].
Вместе с тем первенство в концепции «soft power» отдают профессору Гарвардского университета Дж. Наю [20, с. 52]. С его точки зрения, ключевое значение в реализации концепции «мягкой силы», зачастую, отводится языку и культуре страны. А культура зиждется, в свою очередь, на культурной памяти [21]. Образы прошлого, будучи одной из основ идентичности в значительной степени определяют культурные нормы и ценности, которыми руководствуются индивиды в своём политическом поведении. Именно «ценности, являясь объектами субъективных предпочтений какого-либо способа действий, выполняют направляющую поведение субъекта функцию, определяют тип политических отношений и являются существенной характеристикой политической элиты как субъекта, рационально и активно действующего» [22, с. 48].
Образы прошлого не только активно репрезентируются политическим лидером и политическими элитами, но и подвергаются интенсивной рецепции. В частности, пользователи русскоязычного сегмента киберпростран-ства активно обращаются к теме «История России». Согласно данным сервиса wordstat.yandex.ru, полученным нами на 24 июня 2019 г., количество показов в месяц по запросу «История России» в поисковой системе «Яндекс», которая в 2019 г. стала самым 18
сайтом среди российских пользователей Интернета, ровняется 823 551. О высокой значимости образов прошлого для российских граждан свидетельствуют и данные опроса ВЦИОМ, опубликованные 14 сентября 2017 г., согласно которым 96 % россиян заявили, что «историю России важно знать». При этом свои знания по истории страны 47% взрослого населения оценили как недостаточные [23]. Вкупе данные цифры говорят ещё и о высокой потребности в пригодном для восприятия историческом контенте и высоком потенциале образов прошлого как ресурса для формирования общей для всех членов социума политической идентичности.
Данная потребность объясняется не только активным стимулированием коллективной памяти со стороны политических элит и общественных институтов и возможностями для рецепции исторического контента, которые открывает киберпространство. Она обусловлена и богатством истории России прошлого столетия на крупные, судьбоносные, переломные события и исторические феномены, менявшие в глазах человека всё мироустройство. К их числу относятся: Русско-японская война 1904-1905 гг.; Первая русская революция 1905 г.; Февральская революция и Октябрьская революция 1917 г.; Гражданская война 1917-1922 гг.; индустриализация в СССР 1929-1941 гг.; сталинские репрессии; Великая Отечественная война; распад Советского Союза 1991 г. и т. д.
Образы этих событий отразились во множестве источников и активно транслируются в процессе межпоколенной коммуникации. Логично, что именно эти образы прошлого заключают в себе высокий потенциал в современном политическом дискурсе. Однако следует отметить, что образы прошлого могут нести в себе не только объединительный потенциал, но и разобщать. Например, образы прошлого, связанные с революционными событиями 1917 г., в значительной степени декон-солидируют социальную память в силу существующих в российском обществе и в российском политическом дискурсе полярных оценок революционных событий прошлого. Например, согласно данным опроса ВЦИОМ, на вопрос о том, выражала ли Октябрьская революция волю большинства народов, проживавших на территории Российской империи, 45% респондентов ответили утвердительно, 43% - отрицательно. При ответе на вопрос о том, произошла ли Октябрьская революция в интересах большей части общества, мнения разделились поровну: 46% дали утвердительный ответ, 46% высказали иное мнение [24]. Весьма сходным выглядит и восприятие современным коллективным сознанием образа сталинских репрессий [25].
В целом отразившееся в результатах данных социологических опросов восприятие названных событий и феноменов прошлого века обуславливает формирование различных социально значимых образов прошлого в коллективной памяти разных групп населения. Функционирование различных образов прошлого может способствовать формированию коллективной идентичности отдельных групп в рамках социума. Однако оно препятствует укреплению единой политической идентичности на основе общей социальной памяти.
Иную роль играет образ Великой Отечественной войны. О данном событии в истории нашей страны знает практически 100 % россиян. Точную дату начала Великой Отечественной войны (22 июня 1941 г.) могут назвать 69% взрослых россиян. [26]. А 63% россиян в результате одного из опросов ВцИОМ назвали победу в Великой Отечественной войне важнейшим историческим событием, о котором помнит каждый из нас. На втором месте по важности по результатам данного опроса оказалось произошедшее в 2014 г. присоединение к Российской Федерации Крыма - 12 %, на третьем - Великая Октябрьская революция - 8%. Полет Юрия Гагарина в космос, события 1812 г. и дату развала СССР вспомнили в ходе данного опроса лишь по 5%
Azimuth of Scientific Research: Economics and Administration. 2019. Т. 8. № 3(28)
политические науки
Денисов юрий Петрович, Стаурский Станислав Станиславович ОБРАЗЫ ПРОШЛОГО КАК РЕСУРС ДЛЯ ФОРМИРОВАНИЯ ...
россиян. [27]. Такой «гигантский отрыв» в социальной значимости образа Великой Отечественной войны, с одной стороны, объясняется тем, что, как отмечает О. Ю. Малинова, память о данном историческом событии была «основательно институционализирована в предыдущие периоды». Символ Великой Победы благодаря «его интенсивному политическому использованию» и «укорененности в массовом сознании» стал «важной узловой точкой современной российской идентичности» [28, с. 178].
В целом результаты проведённого нами исследования свидетельствуют, что образы прошлого как ресурс для формирования политической идентичности обладают достаточно высоким потенциалом. Место образов прошлого в структуре политической идентичности обусловлено самой её природой, в основе которой лежит самоидентификация индивида с определённой общностью на базе общих социально значимых образов. Такого рода общности формируются не одномоментно, а на протяжении исторического периода. По этой причине самоидентификация индивида с той или иной политической общностью неизбежно сопряжена с рецепцией и закреплением в его сознании социально значимых образов прошлого. Образы прошлого представляют собой базисный ресурсный элемент структуры политической идентичности. Их функциональная нагрузка обусловлена их ресурсным потенциалом.
Функциональное значение образов прошлого как ресурса для формирования политической идентичности варьируется в зависимости от их социальной значимости. Однако и социально значимые образы прошлого как ресурсы для формирования политической идентичности несут в себе различный функциональный заряд. Образы одних феноменов обладают потенциалом для раскола единой политической идентичности, а их функциональный заряд может быть реализован в конструировании и укреплении различных автономных групповых политических идентичностей внутри одного государства и общества. Другие образы прошлого, напротив, несут в себе консолидирующий потенциал, служат функции сплочения и укрепления общей политической идентичности.
В условиях четвёртой технологической революции процесс репрезентации и рецепции образов прошлого всё больше смещается в киберпространство. А формирование идентичности оказывается в тесной взаимосвязи с процессом киберсоциализации.
Эффективность реализации потенциала образов прошлого как ресурса для конструирования политической идентичности находится в зависимости от выбора канала трансляции данного образа, популярности данного канала среди членов социума, их отношения к нему. Многообразие таких каналов в современном мире неуклонно нарастает. К их числу относятся традиционные порталы и сайты, сообщества и блоги в социальных сетях, блоги и каналы на видеохостингах, каналы в мессенджерах, интернет-рассылки, интернет-сервисы в виде специализированных каталогов, форумов, хранилищ и т. д. Однако типология и классификация каналов репрезентации образов прошлого в киберпространстве призваны стать темой отдельного исследования.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Фадеичева М. А. Развитие конгломеративной идентичности современных региональных сообществ // Человек в меняющемся мире. Проблемы идентичности и социальной адаптации в истории и современности: методология, методика и практики исследования Международная научная конференция, программа и тезисы. — 2014. — С. 221-223.
2. Семененко И. С. Нация, национализм, национальная идентичность: новые ракурсы научного дискурса //Мировая экономика и международные отношения. — 2015. — № 11. — С. 91 — 102.
3. Попова О. В. Модели идентичности политических акторов в современной России // Политическая наука. — 2018. — № 2 — С. 173 — 194.
4. Bondar K. What is in reality Industry 4.0 URL: http://innovacima. com/en/2017/11/09/what-is-industry-4-0/ (дата последнего обращения: 24.06.2019)._
5. Фадеева Л. А. Идентичность как категория политической науки: исследовательское поле и когнитивный потенциал //Политическая наука. — 2016. — № 2. — С. 164 — 180.
6. Титов В. В. Политические технологии формирования национально-государственной идентичности в современной России // Вестник Забайкальского государственного университета. — 2019. — Т. 25. — № 3. — С. 78 — 83.
7. Калугина Т. А. Политическая идентичность: теоретико-методологические подходы // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: Социология. Политология. — 2016. — Т. 16. — № 3. — С. 260 — 264.
8. Попова О. В. Развитие теории политической идентичности в зарубежной и отечественной политической науке // Идентичность как предмет политического анализа: сб. ст. по итогам всерос. на-уч.-теор. конф. (ИМЭМО РАН, 21-22 октября 2010 г.). — М.: ИМЭМО РАН, 2010. — С. 13 — 29.
9. Kemp S. Digital 2019: global internet use accelerates URL: https:// wearesocial. com/blog/2019/01/digital-2019-global-internet-use-acceler-ates (дата последнего обращения: 24.06.2019).
10. Леньков С. Л., Ефремова Г. И. Развитие феномена кибер-социализации молодежи // Вестник Гжельского государственного университета. — 2019. — № 1. — С. 129 — 141. URL: https://elibrary.ru/ download/elibrary_37091795_22590005.htm (дата последнего обращения: 24.06.2019).
11. Телевидение VS интернет: спор поколений — URL: https:// wciom.ru/index.php?id=236&uid=11634l(дата последнего обращения: 24.06.2019).
12. Жизнь без интернета: рай или апокалипсис? — URL: https:// wciom.ru/index.php?id=236&uid=9681 (дата последнего обращения: 24.06.2019).
13. Малинова О. Ю. Стратегическая культура и фреймы коллективной памяти (на примере постсоветской России) // Вестник Пермского университета. Политология. — 2018. — № 1. — С. 75 — 97.
14. Путин В. В. Выступление на церемонии вступления в должность Президента России (7 мая 2000г., Москва, Большой Кремлевский Дворец) URL: http://kremlin.ru/events/president/transcripts/21399 (дата последнего обращения: 30.06.2019).
15. Белов С. И. Недостатки формирования политики памяти в России (результаты обобщения экспертных мнений) // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология. — 2018. — Т. 20. — № 2. — С. 269 — 277.
16. Грибовод Е.Г., Ковба Д.М., Моисеенко Я. Ю. Национальная политика памяти в современной России: основные тенденции и инструменты //Дискурс-Пи. — 2018. — Т.19. — № 2. — С. 123 — 132.
17. Ежов Д. А. Государственный патриотизм в системе политических ценностей российской молодежи // Азимут научных исследований: Экономика и управление. — 2018. — Т. 7. — № 4. — С. 372 — 374.
18. Русакова О. Ф., Русаков В. М. «Мягкая сила» как инструмент политической коммуникации и гуманитарной дипломатии // Дискурс-Пи. — 2017. — № 2. — С. 61 — 71.
19. Указ Президента РФ от 30.11.2016 N 640 «Об утверждении Концепции внешней политики Российской Федерации» — URL: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=LAW&n =207990&fld=134&dst=1000000001,0 &rnd=0.884852120508677#0266 81329794985764 (дата последнего обращения: 01.07.2019).
20. Layne C. The unbearable lightness of soft power // Soft power and US foreign Policy. — 2010. — P. 51-82.
21. Nye J. S. The Powers to Lead. — NY: Oxford University Press, 2008. — 240 p.
22. Митрохина Т. Н., Горбачев М. В., Соколов А. Г. Политические проекты в дискурсивном пространстве современной российской политики / под ред. Т. Н. Митрохиной. — Саратов : ССЭИ РЭУ им. Г.В. Плеханова, 2018. — 224 с.
23. История страны: ставим «отлично», в уме держим «неуд» URL: https://wciom.ru/index.php?id=236&uid=116396 (дата последнего обращения: 24.06.2019).
24. Октябрьская революция 1917-2017 URL: https://wciom.ru/index. php?id=236&uid=116446 (дата последнего обращения: 24.06.2019).
25. Сталинские репрессии: преступление или наказание? URL: https://wciom.ru/index.php?id=236&uid=116301 (дата последнего обращения: 30.06.2019).
26. Память о войне: история и мифы URL: https://wciom.ru/index. php?id=236&uid=9176 (дата последнего обращения: 30.06.2019).
27. Единство нации: что нас объединяет? — URL: https://wciom.ru/ index.php?id=236&uid=9404 (дата последнего обращения: 30.06.2019).
28. Малинова О. Ю. Политическое использование символа Великой Отечественной войны и конструирование российской идентичности //Прошлый век Сборник научных трудов. — М. : Центр социал. науч.-информ. исслед., Отд. полит. науки, 2013. — С. 176 — 178.
Статья поступила в редакцию 01.07.2019 Статья принята к публикации 27.08.2019
