CC BY
35
Вестник ПСТГУ
IV: Педагогика. Психология
2011. Вып. 4 (23). С. 135-141
Образовательная биография
В СВЕТЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ РЕФЛЕКСИЙ Е. С. Воля
В статье выделен и охарактеризован аспект образовательной биографии для возможного психолого-педагогического анализа биографических (автобиографических) текстов, позволяющий исследовать личностный рост в учительстве и ученичестве.
Культура исследователя во многом определяется соотнесением метода с исследуемым предметом. Наиболее ярко эта идея звучит у Г. Риккерта, полагающего, что «своеобразные особенности методов в частностях всегда должны развиваться в зависимости от своеобразных особенностей подлежащего обработке материала»1. Особую значимость это положение приобретает в исследовании духовного роста и развития в учительстве и ученичестве.
В арсенале современных психологических эмпирических средств немногие отвечают этическим правилам и могут быть адекватны в исследовании личностного роста. Наиболее аутентичным нам видится метод самопознания, широко представленный в дореволюционных философских и психологических трудах2. По мнению Н. Я. Грота, метод самопознания «открывает нам непреложные нравственные законы нашего существования»3. Радея за судьбу психологии, Г. И. Челпанов утверждает, что «нельзя устранить самонаблюдение из психологии. Оно везде лежит в основе и экспериментального, и так называемого объективного изучения психических явлений»4.
Решая задачу соотнесения метода с исследуемым предметом, которая становится особенно насущной для изучения духовного роста в образовании5, мы обращаемся к возможности биографических (автобиографических) описаний.
1 Риккерт Г. Границы естественно-научного образования понятий: Логическое введение в историю науки. СПб., 1997. С. 181.
2 См.: Владиславлев М. И. Психология. Исследование основных явлений душевной жизни: Т. 1—2. СПб., 1881; Снегирев В. А. Психология. Систематический курс чтений по психологии. Харьков, 1893.
3 Грот Н. Я. О душе в связи с современными учениями о силе: Опыт философского построения. Одесса, 1886. С. 16.
4 Челпанов Г. И. Задачи современной психологии // Экспериментальная психология. М.,
2009. № 2. С. 116-127.
5 Воля Е. С. Архетип учительства // Вестник ПСТГУ. Сер. IV: Педагогика. Психология.
2010. Вып. 2 (17). С. 36-42.
Автобиографические работы блж. Августина6, К. Юнга7, архиеп. Луки (Войно-Ясенецкого)8 составляют корпус лучших психологических произведений своего времени.
Биографический текст, на наш взгляд, можно рассматривать и как материал для описания, и как средство психологического исследования. В достаточно полном биографическом (или автобиографическом) тексте в целях психологического анализа можно выделять образовательные аспекты, связанные с учением, обучением и образованием. Но возможно также использовать биографический текст как средство психологического исследования — предложить учащему или учащемуся написать свою образовательную биографию. Определим образовательную биографию в широком смысле как описание опыта приобретения знаний, умений, навыков (и компетенций в сфере профессиональной деятельности).
Психологический анализ личностного роста в образовании9 требует учета, по меньшей мере, следующих элементов:
• выраженность интереса к учению как собственному действию и интереса к обучению как к социально обусловленному процессу;
• мотивационный аспект учения и обучения;
• образ ученика;
• авторитетность учителя;
• традиции учения и обучения (семейные и социальные);
• идеалы учения и обучения и их временная локализация;
• сознательные предпочтения индивидуальной или коллективной формы учения и обучения;
• эмоционально насыщенные и прецедентные события учения и обучения;
• фиксируемые трудности учения и обучения;
• метафоры учения и обучения.
Особый интерес представляет культурно-исторический контекст образовательной биографии. Необходимо обратить внимание на стиль написания биографии, характерный для определенного исторического времени, определенных бытовых обстоятельств, позволяющий характеризовать роль образования в жизни человека. В качестве примера приведем описание содержания первой главы «Семья и школа» биографического очерка Н. В. Гоголя, составленного А. Н. Анненским в 1894 г.: «Родительский дом. Даровитый отец и домовитая мать. Страсть к театру в семье Гоголя. Лицей князя Безбородко. Отсутствие друзей у Гоголя в школе. Таинственный Карло. Ранние проблески наблюдательности. Слабая постановка преподавания в лицее. Невежественные учителя. Леность Гоголя. Домашние спектакли. Маленький библиотекарь. Первые стихотворные опыты
6 См.: Августин Аврелий. Исповедь блаженного Августина, епископа Гиппонского. М.,
1991.
7 См.: Юнг К. Г. Дух и жизнь. М., 1996.
8 См.: Лука (Войно-Ясенецкий), архиеп. «Я полюбил страдания». Краматорск, 2002.
9 См.: ВоляЕ. С. К проблеме личностного роста учителя // Вестник РГГУ. Сер.: Психология. 2010. № 17.
Гоголя в школе. Он делается редактором школьного журнала. Мечты о службе в Петербурге. Высоцкий»10.
В биографических (автобиографических) текстах также можно проследить феномен учительства в созидании православной культуры. Обратимся к разделу «Православная культура» работы свящ. Сергия Соколова «История и метаистория в расколе»11.
«Православная культура. Русь Святая строила величественные монастыри и учила монашескому смирению; оптинские подвижники созидали православную культуру, и не только затворники совершали молитвенные подвиги. Писатель Гоголь, композитор Глинка, как и другие духовные чада Оптиной Пустыни, через славянскую самобытность создавали новые направления в мировой культуре. Вместе с Пушкиным и Тютчевым они стремились воссоздать русский космос. Каждый из наиболее известных русских композиторов писал музыку для православной мистерии. А каждый писатель даже не славянофильской ориентации, такой как Тургенев или Толстой, отобразил житие какого-нибудь праведника. Психологическим опытам Достоевского созвучна триада православия, самодержавия и народности не в меньшей степени, чем историософскому направлению Соловьева, Ключевского, Карамзина, Костомарова и других. В этом смысле выразительна биография Киреевского, который в своих философских опытах был интересен даже для деятелей, державшихся иных убеждений. Имение Киреевских находилось недалеко от Оптиной Пустыни, где в его время уже забил источник русской культуры, но родился он в окружении, не имеющем ничего общего с развитием его взглядов. Его родной отец, как и крестный, Лопухин, члены масонской ложи, были подчинены западному миропорядку, однако сам он сначала “ставит себе задачу содействовать сближению и взаимодействию русской и западной культуры”, пишет Зеньковский, а затем “целиком примыкает к идее православной культуры” (Зеньковский В. В. История Русской философии), чтобы “православное просвещение овладело всем умственным развитием современного мира, чтобы, обогатившись мирскою мудростью, истина христианская тем полнее и торжественнее явила свое господство над относительными истинами человеческого разума” (Киреевский И. В. Обозрение современного состояния словесности).
Оптинские просветители отстояли полторы сотни новых книжных изданий, и за это дерзновение подвергались нападкам даже со стороны своего начальства. Они имели непосредственное влияние на создателей русской культуры в период ее цветения, окормляя и поэтов, и философов. Возможно, этот наглядный пример “столпа и утверждения истины” побуждает о. Павла Флоренского к осмыслению источника всякой культуры в культе. Российское любомудрие не ограничивается деятельностью профессиональных философов, которые, вообще говоря, были скорее озабочены богоисканием, чем реальностью мира иного.
10Анненский А. Н. Н. В. Гоголь. Его жизнь и литературная деятельность. СПб., 1894. С. 3.
11 Раздел «Православная культура» процитирован нами без сокращения для демонстрации обращения к биографии мыслителя в контексте рассматриваемой научной проблемы.
Надо отдать должное: несмотря на опустошительное варварское нашествие коммунизма, священное предание сохранилось, и вопрос лишь в том, какой ценой оплачена эта миссия?»12
Следует также отметить, что сам И. В. Киреевский, «сердечно преданный» духовный сын и ученик оптинского старца Макария, соотносит свои труды с воззрениями духовного учителя. Автор испрашивает благословения и совета и по работе «О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России»13 в своем письме к отцу Макарию: «Благословите ее быть на пользу. Если что сказано мною противно истине, или неверно, или излишне, прошу вас вычеркнуть или изменить»14.
Существенным моментом является анализ образовательных целей, которые ставит человек, их возрастная специфика, плотность, расширение, преобразование, а также возможная реализация, реальная завершенность. Нами были проанализированы автобиографические тексты слушателей Высших богословских курсов при Московской духовной академии. В результате были выявлены тенденция получения образования с возможной реализацией в новых сферах деятельности, ценностное отношение и предпочтение по сравнению с образованием, полученным ранее. Многие слушатели указали на прецедентные события, связанные с получением данного образования.
Прецедентное событие15 характеризуется, как правило, причинноследственными связями, влиянием на последующие образовательные и профессиональные выборы. Приведем пример прецедентного события из автобиографического очерка свящ. Сергия Соколова «Жизнеописание с раздумием»:
«Из незапамятного детства возникает золотое сияние живых икон, под темными сводами — сказочный свет: “Я прилепился к откровениям Твоим, Господи; не постыди меня” (Пс 118. 31). Душа просыпается дважды — на рассвете и на закате. Она замирает от легкого дуновения: где Он? Солнце трепещет на окнах. В этом свете она сознает себя: где я? Мгновения эти наполняют жизнь вечным рождением. Окна начальной школы выходили во двор единственной действующей в Тамбове церкви... Случается, что свет затопит луг, деревья, стены, и все созвучно древнему органу, сотрясаемому пением всей твари, “как бы шум многих вод” (Иез 1. 24). Так было в Новоафонской пещере Симона Кананита. Этот природный храм, освященный апостолом, хорошо известен кавказским пустынникам, прятавшимся в сухумских пещерах. Постоянно оскверняемый, он всегда обновлялся иконами паломников. Со временем десятилетия распределились по ступеням. Пятидесятые годы положили начало освобождению от страха: “убоя-шася, иде же не бе страх” (см. Пс 13. 5). Шестидесятые обратились к красоте
12 Соколов С., свящ. История и метаистория в расколе // Трибуна русской мысли. 2011. № 11. С. 154-160.
13 Киреевский И. В. О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России // Киреевский И. В. Полное собрание сочинений: В 4 т. Калуга, 2006. Т. 4: Материалы к биографиям. Восприятие и оценка личности и творчества. С. 104.
14 Киреевский И. В. Оптинскому старцу Макарию // Полное собрание сочинений. Т. 3: Письма и дневники. С. 160.
15 Сапогова Е. Е. Событие в структуре биографического текста // Культурно-историческая психология. 2006. № 1. С. 60-64.
икон. Семидесятые вступили в христианскую апологетику. Восьмидесятые вошли в богослужебный календарь. Каждое десятилетие было началом следующего. В девяностых годах тропинка предания привела к Церкви, в которой оно свято хранится»16.
При описании контекстного плана прецедентных событий важное значение приобретают метафоры обучения, семейные традиции и истории, связанные с обучением, образовательный пример родителей, модальность отношения значимых людей к учению, их образовательная направленность и харизма.
Ярким свидетельством духовно-педагогической позиции, реализующей семейные традиции, является завещание свящ. Павла Флоренского: «Мне думается, что задачи нашего рода — не практические, не административные, а созерцательные, мыслительные, организационные в области духовной жизни, в области культуры и просвещения. Старайтесь вдуматься в эти задачи нашего рода и, не уклоняясь от прямого следования им, по возможности твердо держаться присущей нам деятельности. Не ищите власти, богатства, влияния. Нам не свойственно все это; в малой же доле оно само придет — в мере нужной. А иначе станет вам скучно и тягостно жить»17.
В одной из своих статей В. А. Сластенин характеризовал качества своей любимой учительницы, определившие в дальнейшем его профессиональный выбор и научный поиск: «В ее внешней строгости и спокойной неторопливости угадывались значительность, внутренняя свобода, рожденная уверенностью в собственной профессиональной позиции. Прямота и определенность были облечены у Клавдии Матвеевны в форму единственно верного суждения, не обижающего, а убеждающего юного человека выпрямляться и действовать. Тогда мы воспринимали это где-то на пороге сознания, и только теперь представляется возможным сказать, что уже в молодые годы К. М. Селютина умела соединять в своей работе сопереживание с рассудительностью, быть требовательной, но не придирчивой, чуткой и внимательной, но не потакать “возмутителям спокойствия”, следить за детьми, но не быть навязчивой, давать им свободу, будить их мысль»18.
Вот отрывок из биографического очерка памяти В. В. Давыдова, написанного его ближайшим учеником В. Т. Кудрявцевым: «В. В. Давыдов многому научился у своей мамы Анастасии Ивановны, простой, но чрезвычайно мудрой женщины, которую он не только нежно любил: даже в зрелом возрасте ее авторитет для него оставался непререкаемым. Анастасия Ивановна была религиозной, более того — церковной старостой. Ее памяти он посвятил свою главную книгу — “Виды обобщения в обучении”. Можно предположить, что именно благодаря матери Василий Васильевич пронес уважение к религии через всю жизнь, хотя не являлся верующим человеком. В своих последних работах В. В. Давыдов не только высказывал отдельные соображения относительно природы религи-
16 Воля Е. С. Служение по призванию // Энтелехия. Кострома, 2011.
17 Павел Флоренский, свящ. Завещание // Детям моим. Воспоминания прошлых дней. Генеалогические исследования. Из соловецких писем. Завещание. М., 1992. С. 441.
18 Светлой Памяти Виталия Александровича Сластенина // Вестник ПСТГУ Сер. IV: Педагогика. Психология. 2010. Вып. 3 (18). С. 163-166.
озного сознания, но и включал религию в число общечеловеческих форм теоретического сознания наряду с наукой, искусством, нравственностью и правом. По Давыдову, эти формы, хотя и взаимосвязаны, суверенны и не сводимы друг к другу. Вместе с тем каждая из них фиксирует в себе исторический опыт решения людьми универсальных проблем (принципов мироустройства, места и предназначения человека в мире, истинности знания, противостояния жизни и смерти, добра и зла, красоты и безобразного и др.), который и лег в фундамент человеческой культуры. Это значит, что войти в культуру невозможно вне приобщения ко всем этим формам, в чем, собственно, и состоит функция образования»19.
По проведенным нами исследованиям, студенты педагогических специальностей в большей степени обращают внимание на прецедентные события, повлиявшие на характер их обучения и выбор профессии педагога, по сравнению со студентами психологических специальностей, которые описывают трудности и проблемы обучения. Эта тенденция нуждается в дальнейшем уточнении: в какой мере это является проявлением личных особенностей, которые влияют в том числе и на выбор профессии, или задано определенной культурой отношения к профессиональной деятельности в процессе обучения?
Мы полагаем, что биографический (автобиографический) текст может быть успешно использован в анализе существенных моментов личностных позиций педагога (в отношении к его собственной профессиональной деятельности) и их изменения. Обозначим ряд источников для возможной психологической интерпретации.
1. Биографические (автобиографические) описания признанных учителей для выявления педагогической харизмы, направленности, ценностносмыслового отношения к учительству, педагогической миссии (служения по призванию)20, задающих канон в профессии.
2. Сравнительные исследования биографических (автобиографических) текстов разных эпох, демонстрирующие образование в культуре и культуру в образовании.
3. Биографические (автобиографические) описания педагогических династий — как феномен служения, своеобразный «синдром предков», когда выбор профессионального пути соотносится с семейными ценностями, а отношение к делу соизмеряется с неким поведенческим эталоном, который задают родители и прародители.
4. Образовательные автобиографические тексты педагогов и студентов педагогических специальностей, характеризующие ресурсные возможности построения профессионального пути.
Наш анализ биографических и автобиографических текстов признанных учителей показывает их стойкий интерес к учению на протяжении всей жизни, признание ими авторитета других учителей, а также предпочтение собственного учения перед обучением других. Эта установка личностного роста учащего, по-видимому, задает как «свободу учиться» для учащихся, так и готовность самого
19 Кудрявцев В. Т. В. В. Давыдов. Вехи и этапы жизненного пути // Вопросы психологии.
2010. № 4. С. 109-118.
20 Воля Е. С. Архетип учительства. С. 36-42.
учащего учиться у своих учеников. Нам думается, что образовательная биография (автобиография) может служить также ресурсом для самоинтерпретации и самопостроения профессионального пути, осмысления своеобразных точек роста в профессии, стремления к «идеальной форме» как ученичества, так и учительства.
Ключевые слова: образовательная биография, личностный рост в образовании.
Educational Biography in Light of Psychological Reflections
Elena S. Volya
An aspect of educational biography has been singled out for possible psychological-pedagogical analysis of (auto-)biographical texts, which allows to examine personality growth in teachers and students.
Keywords: educational biography, personality growth in education.
