CC BY
44
Библиографический список
1. Марченко Н.Г. Социальная сеть «в контакте»: лингвопрагматический аспект. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Ростов-на-Дону, 2013.
2. Психология: полный энциклопедический справочник. Санкт-Петербург, 2007.
3. Кормазина О.П. Воспоминание как жанр разговорной речи (на материале речи дальневосточников). Диссертация ... кандидата филологических наук. Владивосток, 2016.
4. Лагута Н.В. О речевом жанре воспоминания (на материале русских говоров Приамурья). Available at: https://cyberleninka.ru/article/n/o-rechevom-zhanre-vospominaniya-na-materiale-russkih-govorov-priamurya
5. Кречетова А. Исследование аудитории Instagram. Журнал «Forbes». Available at: https://www.forbes.ru/tehnologii/343331-issledovanie-auditorii-instagram-servisom-polzuetsya-kazhdyy-desyatyy-v-rossii
References
1. Marchenko N.G. Social'naya set' V kontakte": lingvopragmaticheskij aspekt. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Rostov-na-Donu, 2013.
2. Psihologiya: polnyj 'enciklopedicheskij spravochnik. Sankt-Peterburg, 2007.
3. Kormazina O.P. Vospominanie kakzhanrrazgovornojrechi (na materialerechidal'nevostochnikov). Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Vladivostok, 2016.
4. Laguta N.V. O rechevom zhanre vospominaniya (na materiale russkih govorov Priamur'ya). Available at: https://cyberleninka.ru/article/n/o-rechevom-zhanre-vospominaniya-na-materiale-russkih-govorov-priamurya
5. Krechetova A. Issledovanie auditorii Instagram. Zhurnal «Forbes». Available at: https://www.forbes.ru/tehnologii/343331-issledovanie-auditorii-instagram-servisom-polzuetsya-kazhdyy-desyatyy-v-rossii
Статья поступила в редакцию 16.05.20
УДК 82-14
Zang Yunmei, postgraduate, Department of Russian as a foreign Language, Oriental Institute - School of Regional and International Studies,
Far Eastern Federal University (Vladivostok, Russia), E-mail: [email protected]
THE IMAGE EMBODIMENT OF RUSSIAN LITERATURE THEME IN THE RUSSIAN POETRY IN CHINA FROM 1920S TO 1940S. The Russian poetry in China receives special attention in the study of the artistic significance of the Eastern branch of the Russian poetry abroad. The topic of motherland, the theme of Russia, is recognized as a conceptually important topic of this phenomenon. This article examines it in a new aspect - a poetic view of Russia, taken by the Russian poets of China in the 1920s and 1940s through the prism of names and images of their native literature. This determines the novelty of the research, since the task of considering the topic of literature as a possibility of artistic identification of the collective image of Russia was not previously set. Turning to such an analysis is relevant, since it will clarify and complement the idea of not only ideological, but also aesthetic and artistic awareness of the tragic destinies of far Eastern Russia. Russian literature is the subject of the most significant poems by F. L. Kamyshnyuk, T. P. Andreeva, A. I. Nesmelov, N. F. Svetlov, N. A. Shchegolev, and N. V. Peterets. The researcher identifies the artistic means of its mythologized exaltation: images of Russian writers as inhabitants of the celestial spheres, comparison of Russian literature with a jewel, and others. There is no doubt about the evolution of the topic under consideration, which in the 1930s acquired a tragic sound. This was largely facilitated by the appeal to images of the "ghostly" world of Russian literature and its representatives.
Key words: image embodiment, native literature theme, literature of Eastern branch of Russian abroad, image of Russia.
Цзан Юньмэй, аспирант, Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток, E-mail: [email protected]
ОБРАЗНОЕ ВОПЛОЩЕНИЕ ТЕМЫ РОДНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ В РУССКОЙ ПОЭЗИИ КИТАЯ 1920 - 1940-Х ГГ.
В изучении художественной значимости восточной ветви русского поэтического зарубежья особенное исследовательское внимание уделяется явлению русской поэзии Китая. Концептуально важной темой этого явления признана тема родины, тема России. В данной статье она рассматривается в новом аспекте - это поэтический взгляд на Россию, уведенную русскими поэтами Китая 1920 - 1940-х гг. через призму имен и образов своей родной литературы. Это определяет новизну предпринятого исследования, поскольку задача рассматривать тему литературы как возможность художественной идентификации собирательного образа России ранее не ставилась. Обращение к такому анализу является актуальным, поскольку позволит уточнить и дополнить представление не только об идейном, но и об эстетически художественном осознании трагических судеб дальневосточной России.
Обратившись к наиболее значимым стихотворениям Ф.Л. Камышнюка, Т.П. Андреевой, А.И. Несмелова Н.Ф. Светлова, Н.А. Щеголева и Н.В. Петереца, где была поставлена тема русской словесности, мы выявили художественные средства ее мифологизированного возвеличивания: образы русских писателей как обитателей небесных сфер, сравнение русской словесности с драгоценностью и др. Несомненна эволюция рассматриваемой темы, которая в 1930-е гг приобрела трагическое звучание. Этому во многом способствовало обращение к образам «призрачности» мира русской литературы и ее представителей.
Ключевые слова: образное воплощение, тема родной литературы, литература восточной ветви русского зарубежья, образ России.
Высокая художественная значимость восточной ветви русского поэтического зарубежья первой половины XX столетия давно получила исследовательское признание, о чем свидетельствуют многочисленные работы русских и китайских специалистов. Немалое внимание при этом уделяется русской поэзии Китая. Данному аспекту посвящены работы О.А. Бузуева, А.А. Забияко, Г В. Эфенди-евой, Е.Е. Жариковой, И.С. Трусовой, Ли Яньлин, Ли Иннань, Ли Мэн, Ван Е и др. Названные авторы проделали колоссальную работу по сбору, аналитической систематизации произведений русских поэтов-эмигрантов в Китае, изучению тематического богатства и жанрового разнообразия этого поэтического явления. Исследователи указали отличительные черты восточной ветви русского литературного зарубежья, разработали многочисленные исследовательские персоналии, посвященные творчеству наиболее значительных авторов. В результате поэзия русского Китая рассматривается сейчас как значительное и самобытное явление русского литературного зарубежья.
Одной из концептуально важной тематических основ данного явления практически все исследователи единодушно называют тему России, родины. Семантически емкая и эстетически разнообразная, эта тема получила у русских поэтов, оказавшихся в китайской эмиграции в 1920 - 40-х гг, богатое образное воплощение. Одним из чрезвычайно интересных и конструктивных направлений в этом воплощении, на наш взгляд, является Россия, увиденная в образах и именах ее литературы. Отдельные интересные наблюдения в этом плане пред-
ставлены в работах уже названной А.А. Забияко, А.А. Хадынской, И.С. Трусовой, Ван Е. Так, А.А. Забияко обратила внимание на содержательность литературной темы: «Именно литература становится призмой, сквозь которую просвечивает и душевное состояние героя, и его отношение к прошлому, и его художественные ориентиры» [1, с. 222]. Исследовательница оценила преданность русских писателей в Китае классическим идеалам своей национальной литературы как «акт самопознания и самоидентификации» [2, с. 177]. Однако, во-первых, указанные авторы не делали системного обзора указанной тематики, поэтому их выводы носят эпизодический характер. Во-вторых, названные ученые не ставили своей задачей анализ темы русской литературы как творческой возможности идентифицировать собирательный образ России.
Вместе с тем обращение к такому обзору видится нам конструктивной и актуальной необходимостью. Анализ образного воплощения темы России, показанной через призму имен и образов русской литературы, позволит уточнить и дополнить представление не только об идейном, но и эстетически художественном осмыслении поэтами русского Китая первой трети XIX в. трагической судьбы дальневосточной России. Поэтому указанный анализ мы делаем целью данной статьи. Для выполнения этой цели необходимо решить следующие задачи: выделить наиболее показательные в обозначенном отношении произведения поэтов русского Китая указанного периода и рассмотреть особенности образно-мотив-ных воплощений темы русской литературы, воспринимаемой художественной
картиной России. Конечно, анализ, представленный в данной работе, мы не считаем исчерпывающим и завершенным, впоследствии он будет продолжен и развит Однако уже сейчас важно обозначить необходимые аналитические аспекты, обратившись к методу образно-мотивного анализа. Мы попытаемся наметить их, обратившись к наиболее художественно значимым стихотворениям, в которых была поставлена тема русской словесности, написанным разными авторами на протяжении 1920 - 1940-х гг Перечислим эти стихи в хронологическом порядке: «Неизбывной памяти А. Блока» Ф.Л. Камышнюка (1921), «Лестница в облаках» Т.П. Андреевой (1929), «Свою страну, страну судьбы лихой...» А.И. Несмелова (1931), «За рубежом» Н.Ф. Светлова (1931), «Достоевский» Н.А. Щеголева (1946) и «Россия» Н.В. Петереца (публ. 1946).
Прежде всего, обратим внимание на то, что почти во всех указанных стихотворениях называются великие русские писатели, в некоторых случаях их имена даже вынесены в заглавия стихов. Это и прославленные классики XIX столетия, чье творчество способствовало всемирному признанию русской литературы -Н.В. Гоголь, И.А. Гончаров, И.С. Тургенев, Ф.М. Достоевский, Ф.И. Тютчев. Это и более близкие по времени авторам перечисленных стихотворений поэты начала XX в., чье значимое художественное новаторство уже тогда получило широкую известность и признание: основоположник символизма А.А. Блок, с которого началась новая эпоха русской поэзии; Андрей Белый (Б.Н. Бугаев), один из самых ярких представителей символизма; создатель поэтической школы акмеизма Н.С. Гумилев, чья трагическая гибель потрясла современников. Эти имена создавали эстетические контуры той поэтической картины России, которая создавалась в первой трети XX в. поэтами русского Китая.
Одним из первых приступает к созданию такой картины Ф.Л. Камышнюк в своем поэтическом диптихе «Неизбывной памяти А. Блока». Его первая строка -«Ты в поля отошел без возврата.» - не оставляет сомнений, что стихотворение представляет собой поэтический парафраз стихотворения Блока «Ты в поля отошла без возврата» (1905). Поэт писал в нем:
Ты в поля отошла без возврата. Да святится Имя Твое! Снова красные копья заката Протянули ко мне острие. Лишь к Твоей золотой свирели В черный день устами прильну. Если все мольбы отзвенели, Угнетенный, в поле усну. Ты пройдешь в золотой порфире -Уж не мне глаза разомкнуть.
В стихотворении Блока тонко сплелись воедино его любимые символы -Россия и высокое женское начало, одинаково возвеличиваемые и обожествляемые поэтом. Неслучайно блоковская Она - «в золотой порфире», и тем более неслучайно в стихотворении звучит знаменитое прошение из христианской молитвы «Да святится Имя Твое!». Но у Камышнюка предметом подобного мифологизированного возвеличения выступает сам Блок.
Ты в поля отошел без возврата -Да святится имя Твое! Небо кровью пожарищ объято, Закровавлено зорь острие. Ты в поля отошел, светлоликий, В снеговые поля тишины. Здесь безумятся черные крики, Пляшут молнии жуткой весны. Ты в поля отошел без возврата К нареченной, последней мечте -Но смеялся и плакал, распятый, До последней зари, на кресте. Ты - в полях, но Твой голос над нами, Над Голгофой звенел и не стих. Не сгорает чудесное знамя. Не избыть светогимнов Твоих [3, с. 223].
Как видим, трагический зачин стихотворения усилен преобразованной бло-ковской метафорой «красных копий заката». У Блока они «протянули острие» к лирическому герою стихотворения, а у Камышнюка «острие зорь» «закровавле-но», все небо «кровью пожарищ объято», в нем «пляшут молнии жуткой весны». Все это страшные последствия того, что Блок «отошел без возврата» (напомним, что стихотворение было написано в год смерти Блока), и Камышнюк повторяет эти слова в начале каждого катрена. Именно к Блоку, прямо сопоставляемому с Иисусом Христом, направлено молитвенное прошение «Да святится имя Твое!». «Светлоликий» Блок умирал в этом стихотворении «распятый. на кресте» над Голгофой.
Однако нельзя не увидеть, как последователен Камышнюк в своем христианском мотиве: как воскресает евангельский Христос, «смертию смерть поправ», так и обожествляемый им Блок, навсегда уходящий в поля его поэтических мечтаний, не умирает, а уходит в бессмертие. Камышнюк пишет, что не утихает звенящий голос блоковских «светогимнов», как не меркнет «сияющий лик» поэта. Во второй, апофеозной части стихотворения мы видим, как сбывается уверенность Блока в том, что расцветет страшная гроза, разразившаяся над его Голгофой.
Действительно впоследствии «загромовела высота» креста, с которой поэт «славил высь», а наступивший «восторг внезапных молний» приводит к тому, что поэт «даже кровь простил заре». В финале стихотворения мы видим апогей блоков-ского триумфа, когда «звенящим гимном в алом шуме /. сверкнуло торжество» ставшего бессмертным поэта.
Как видим, фигура Блока в стихотворении Камышнюка предстает как воплощение высочайшего общечеловеческого и вневременного идеала. Изначальная скорбь лирического героя по поводу смерти поэта перерастает в гордость восторженного убеждения в этом, и именно эта гордость, в конце концов, определяет лирический пафос стихотворения, в названии которого память о Блоке выразительно названа «неизбывной».
К поэтическому приему подобного мифологизирующего возвеличения прибегла, на наш взгляд, и Т.П. Андреева в стихотворении «Лестница в облаках». Всхожу, бледнея, на ступени, Конец которых - в облаках, Под шепот, трепеты и пенье Многокрылатого стиха. И, запахнувшись вместе с музой В широкий эллинский хитон, Иду вперед, ресницы сузив, Мельканьем светов ослеплен. [4, с. 60].
Лирический герой этого произведения обитает в столь же великом и эстетически непреходящем поэтическом хронотопе, как мир евангельских образов и сюжетов, к которому обращался Камышнюк. Это художественное пространство эллинской античности. Бледнея от трепетного волнения при звуках «многокрылатого стиха», герой поднимается по ведущей к небесным высотам лестнице, «запахнувшись вместе с музой, в широкий эллинский хитон». Ослепленный «мельканьем светов», он приближается к некоему поэтическому саду - символу литературной вечности, где уже «готов молиться, петь готов». Здесь и появляется проводник в этот высший мир, где «благоуханье хвои / и хор бессмертных впереди». Это Гумилев.
Неслучайно концептуально главным персонажем своего стихотворения Андреева делает именно Н.С. Гумилева. Как сказал В.Ф. Ходасевич, Гумилев «обладал отличным литературным вкусом» [5, 1926], а «в механику стиха он проникал, как мало кто» [там же]. По мнению И.Ф. Анненского, в работе над стихом Гумилев «иногда достигает точности почти французской» [6, с. 125]. Уместно напомнить о том, с каким упорством Гумилев занимался школами формального стихотворного мастерства и для многих младших своих современников был поэтическим наставником. Его ученики (ГВ. Иванов, И.В. Одоевцева, В.А. Рождественский, Н.С. Тихонов и др.) достигли в этом плане заметных результатов. Наконец, особенно важно подчеркнуть, что после расстрела поэта, состоявшегося в ночь на 26 августа 1921 г (А. Блок, как известно, умер немногим раньше -7 августа того же года), образ Гумилева в рецептивной поэтической памяти России навсегда стал трагическим. Конечно, это обстоятельство в большой мере влияет на контекст андреевского стихотворения, но главным в звучании его лирического пафоса становится восторженно-изумленное открытие того, что Гумилев обрел свое литературное бессмертие. Это признание заявлено не так открыто и пафосно, как в стихотворении Камышнюка. Андреева скорее прибегает к приему мягкой недоговоренности лирической светотени, но в целом ее поэтическое ощущение по эмоциональной окрашенности очень близко Камышнюку.
Таким образом, в анализируемых стихотворениях мы видим стремление их авторов к идеализирующему изображению русских поэтов обитателями высших небесных сфер, небожителями, утверждающими высшие жизненные ценности. За этим, безусловно, стоит уверенность в значимости русской поэзии в целом.
Указанная уверенность получит свое дальнейшее развитие в 1930-е гг, о чем можно судить по стихотворению одного из самых ярких представителей русского поэтического зарубежья А.И. Несмелова «Свою страну, страну судьбы лихой.» [7, с. 318 - 319]. Подробнее мы писали об этом стихотворении в статье: Первушина Е.А. Цзан Юньмэй. Образ России в стихотворении А.И. Несмелова «Свою страну, страну судьбы лихой.» (Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2019; № 7: 55 - 59).
Ранее исследователи, писавшие об этом стихотворении, говорили о трагическом осмыслении в нем литературной темы. Так, А.А. Хадынская считает, что она сопряжена с образом «утраченной России» [8, с. 184]. И.С. Трусова утверждала, что в стихотворении главным образом звучит «драматизм утраты родины и горечь обиды» [9, с 140]. Китайская исследовательница Ван Е уверена, что Несмелов «рисует свою трагическую ситуацию в изгнании и свое духовное одиночество» [10, с. 187]. Однако, соглашаясь с тем, что у Несмелова действительно заявлены эти тематические акценты, мы полагаем, что в его стихотворении важно не пропустить и другого лирического настроения.
Оплакиваемая и навсегда утраченная Несмеловым Россия предстает в его стихотворении главным образом в виде по-своему собирательного образа русской словесности. Чрезвычайно важно и интересно, что, вспоминая свою - литературную - Россию, Несмелов не говорит о стране-страдалице и о героях-мучениках, хотя ими так богата русская словесность. Поэт называет здесь Райского и Веру из романа И.А. Гончарова «Обрыв», Хоря из рассказа И.С. Тургенева «Хорь и Калиныч», включенного в цикл «Записки охотника», Ахиллу из романа Н.С. Лескова «Соборяне». Названные литературные персонажи ассоциируются в
читательском сознании с представлением о нравственной силе, высоком достоинстве, духовной стойкости, эстетической одаренности и богатстве чувственного восприятия жизни. Бесконечно дорогая сердцу автора русская литература определила высочайшую ценность его потерянной родины. Поэтому в анализируемом стихотворении важно видеть не только горестное ощущение потери и одиночества, но и признание бесценной значимости литературы, созданной на родине поэта. Россия отдалилась от него, но она не утратила сияния своей утверждающе позитивной литературной славы. Несмелов находит удивительное по красоте и поэтической силе образное сравнение России с драгоценным камнем. Не удивительно ли: страна В песках пустыни, что легли за нами, -Как скользкая игла обронена, Потеряна, как драгоценный камень! [7, с. 318 - 319].
Однако в 1930 - 40-е гг. поэтический лиризм в изображении темы русской литературы приобрел другое звучание. Очень показательно в этом отношении стихотворение Н.Ф. Светлова (1908 - начало 1970-х), выразительно названное «За рубежом», напечатанное в поэтическом альманахе «Рубеж» в 1931 г. Колдовская ночь! Мороз жестокий Хочет кровь артерий затушить, И туман глядит глазами Блока В нищенскую пустоту души. Фонари качаются - слепыми Призраками снятых с неба звезд. Со двора на них, с глазами злыми,
Лается провинциальный пес <......>
Хочется упасть лицом в сугробы Сонного проспекта и уснуть, Чтоб забыть, смиряя в сердце злобу, Ту страну, куда заказан путь [11, с. 476].
С самого начала заглавие произведения показывает нам, что его лирический герой находится «за рубежом», не на родине, не в России, куда ему «заказан путь». Художественное пространство этого «зарубежного» пребывания героя воспринимается им как крайне неблагоприятное: в этом пространстве его «сердцу холодно», потому что «мороз жестокий» настолько, что «хочет кровь артерий затушить». Поэтический образ этого пространства постепенно приобретает характер мифологизированного символа духовно опустевшего мира. Снятые с неба звезды теряют здесь свою светоносную силу и становятся всего лишь их слепыми призраками - фонарями. Нищенски пуста здесь душа героя. Однако, как будто в соответствии с гармонизирующими законами мифологического сознания этой опустошенности, начинает противопоставляться ее художественный антипод - мир «теплой сказки», творимой оттаивающим сердцем героя. Однако и этот мир герой стихотворения Светлова воспринимает без радости, потому что это призрачный мир прошлого. Появляющиеся в перспективе туманной петербургской улицы Пушкин, Достоевский, Гоголь и Блок - виденья, тени, и, несмотря на бессмертие, эти тени - «всей былой России эпилог».
Сказанное не позволяет нам согласиться с некоторыми тезисами китайской исследовательницы Цуй Лу, изложенными в статье «Харбинский миф в поэзии русской дальневосточной эмиграции» [12, с. 85 - 98], где в числе других приводилось и стихотворение Светлова «За рубежом». Рассматривая миф (в недостаточно, на наш взгляд, уточненном культурологическом контексте) как текст культуры, Цуй Лу говорит и о «харбинском» мифе, представленном у русских поэтов-эмигрантов «в поэтических воплощениях образа Харбина», и о некоем «эмигрантском мифе», в общую ткань которого «вплетен» харбинский миф. Свою функцию, по утверждению исследовательницы, выполняет также «петербургский миф», понимаемый как метатекст. В связи со стихотворением «За рубежом», Цуй Лу заявляет: «Лирический образ Харбина как будто «растворен» в «русском тексте»: он становится фоном для развертывания типично русских тем и зачастую сливается с образом России, Петербурга» [там же].
Наш анализ убеждает нас сделать другие акценты. Прошлое в указанном стихотворении видится не через настоящее, а в противопоставлении ему. Тема России, видимой сквозь призму русской литературы, представлена у Светлова не на фоне, а опять-таки в противопоставлении зарубежному миру, в котором пребывает лирический герой его стихотворения. Образы России и Петербурга в данном случае - поэтические контрасты этому зарубежному миру, они ни в коем случае не могут «сливаться» в единую образную ткань.
Не менее интересен в этом плане креативный опыт одного из самых известных представителей литературы русского зарубежья в Китае Н.А. Щеголева (1910 - 1975). Тема России в его творчестве заявлена очень широко. Замечательны в этом отношении стихи поэта, вошедшие в сборник «Остров», напечатанный в 1946 г в Шанхае. Именно в нем было представлено одно из самых известных стихотворений поэта - «Достоевский». Напомним его фрагмент. До боли, до смертной тоски Мне призраки эти близки. Вот Гоголь. Он вышел на Невский Проспект, и мелькала шинель, И нос птицеклювый синел, А дальше и сам Достоевский С портрета Перова, точь-в-точь.
Россия - то вьюга и ночь, То светоч, и счастье, и феникс, И вдруг, это все замутив, Назойливый лезет мотив:
Что бедность, что трудно-с, без денег-с. [13, с. 580].
Стихотворение пронизано чувством острой тоски по родине: «До боли, до смертной тоски», «до щемящей тоски» [там же]. Подчеркивая изнуряющую силу этого чувства, писатель даже называет ее бредом: «Я с этим бредом истерзан.» [там же, с. 581]. Это состояние лирического героя возникает от осознания задушевной, заветной близости ему знаменитого русского писателя Ф.М. Достоевского. Неслучайно стихотворение названо именно его именем. Достоевский и есть тот призрак, который близок автору «до смертной тоски» [там же]. Однако Достоевский приходит в его сознание не просто как частный человек. Это имя для Щеголева - знак значимого явления русского критического реализма, прославившего русскую литературу XIX в. Известно, что его основоположником был Н.В. Гоголь, поэтому до самого Достоевского в стихотворении Щеголева появляется именно он. В стихотворении Гоголь представлен в героях его произведений: он выходит на Невский проспект, на нем «мелькала шинель», он узнаваем по тому, как синел его «нос птицеклювый».
В итоге мы понимаем, что призраки, которые терзают лирического героя стихотворения, - это те русские литературные «маленькие люди», включая Пискарева из повести «Невский проспект», Акакия Акакиевича Башмачкина из повесть «Шинель» и Мармеладова из романа «Преступление и наказание», которых нашли Н.В. Гоголь и Ф.М. Достоевский - знаменитые представители литературы русского реалистического реализма. Достоевского читатели воспринимают, прежде всего, визуально - через упоминание знаменитого портрета писателя, выполненного В.Г Перовым. Перов показал его на темном фоне, символизирующем темные стороны русской действительности. Перов обратил внимание зрителей на глубокой психологической сосредоточенности писателя, его замкнутости в себе. Это ощущение внутреннего «страдания мысли» созданы Перовым через поворот головы, сомкнутые черты лица, взгляд, устремленный в невидимую точку за пределами картины. Щеголеву также важно напомнить читателю о сложном духовном мире писателя.
В итоге мы видим, что обращение к «призрачности» изображенных в стихотворении писателей становится для Щеголева выразительным авторским приемом создания их особой - трагической - идеализации. С одной стороны, герой воспринимает их бесконечно далекими и даже навсегда потерянными для него, но с другой - именно поэтому он осознает их нетленную значимость и потому остро ощущает их усиливающуюся душевную близость.
Последовательным завершением нашего аналитического обзора является сонет «Россия» известного писателя, литературного критика и журналиста Н.В. Петереца (1907 - 1944), провозглашавшего «потребность жертвенно работать для России и потребность стать поэтами русскими» [14, с. 219 - 229]. Названное стихотворение было напечатано в Шанхае в 1946 г, уже после смерти Петереца, в сборнике «Остров».
Яд ностальгии вновь, как много лет назад, Овладевает мной: я зол и резок в споре, Насмешлив, суховат, язвителен в укоре, И в мыслях у меня сомненье и разлад. Встают сквозь мутный бред властней во много крат Россия Белого - пылающее море, Россия Тютчева - смирение и горе,
Россия Гоголя - смятение и разлад <......>.
Но отгоняю прочь приниженное чувство. Неоценимый дар - вглядеться до конца В лик Родины своей через ее искусство [15, с. 425].
Лирический герой сонета не похож на героев ранее рассмотренных стихотворений, он «зол и резок», «насмешлив, суховат, язвителен». Переживаемый им «яд ностальгии» приводит к тому, что в его мыслях царят «сомненье и разлад». Причиной подобного душевного настроя является то, какой невероятно противоречивой видится ему Россия, изображаемая ее писателями: у Андрея Белого это «пылающее море», у Тютчева - «смирение и горе», а у Гоголя и вовсе «смятение и разлад». В этом «мельканьи призраков» герой не может найти какого-то стабильного и окончательного начала, которое он называет «светом вечного лица». Но герой твердо подавляет унижающий его «мутный бред» душевной сумятицы, заставляя себя понять, какой «Неоценимый дар - вглядеться до конца / В лик Родины своей через ее искусство».
Анализ образного воплощения темы русской литературы в поэзии русского Китая 1920 - 1940-х гг позволяет говорить о безусловной концептуально-эстетической значимости этой темы. Принцип романтической идеализации, примененный русскими поэтами-эмигрантами в Китае в художественном изображении данной темы, становится определяющей основой для художественного осознания темы Родины, темы России. Ностальгическая тоска по утраченной отчизне в числе прочего проистекает из глубинного понимания высочайшей культурной ценности национальной литературы.
В поиске образного воплощения заявленной темы прослеживается тенденция мифологизированного возвеличения. Таковы образы русских писателей как обитателей небесных сфер в стихотворениях Ф.Л. Камышнюка и
Т.П. Андреевой. Показательно в этом плане сравнение русской словесности с драгоценным камнем, найденное А.И. Несмеловым. Несомненна эволюция рассматриваемой темы, поскольку в 1930-е гг она приобрела новое - трагическое - звучание. Этому во многом способствует обращение к образам призра-
Библиографический список
ков русских писателей и их героев. «Призрачность» мира русской литературы в произведениях Н.Ф. Светлова, Н.А. Щеголева и Н.В. Петереца становится выразительным средством осознания и изображения этого мира как эстетического идеала.
1. Забияко А.П., Забияко А.А., Забияко А.П., Левошко С.С., Хисамутдинов А.А. Русский Харбин: опыт жизнестроительства в условиях дальневосточного фронтира. Благовещенск: Амурский государственный университет, 2008.
2. Забияко А.А., Эфендиева Г.В. Четверть века беженской судьбы (художественный мир лирики русского Харбина): монография. Благовещенск: Амурский государственный университет, 2015.
3. Камышнюк Ф.Л. Неизбывной памяти А. Блока. Русская поэзия Китая: антология. Москва: Время, 2001: 223 - 224.
4. Андреева Ф.Л. Лестница в облаках. Русская поэзия Китая: антология. Москва: Время, 2001: 60.
5. Ходасевич В.Ф. Гумилев и Блок. Николай Гумилев в воспоминаниях современников. Available at: https://gumilev.ru/biography/72/
6. Анненский И.Ф. Иннокентий Анненский о современном лиризме. Available at: https://aldebaran.ru/author/annenskiyi_innokentiyi/kniga_o_sovremennom_lirizme/read/
7. Несмелов А.И. Свою страну, страну судьбы лихой... Русская поэзия Китая: антология. Москва: Время, 2001: 318 - 319.
8. Хадынская А.А. Утраченная Россиия Арсения Несмелова. Север России: стратегии и перспективы развитии: материалы III Всероссийской научно-практической конференции: в 3 т. Сургут: ИЦ СурГУ 2017; Т. 1: 184 - 190.
9. Трусова И.С. Арсений Несмелов: поэтическая биография. Диссертация ... кандидата филологических наук. Владивосток, 2000.
10. Ван Е. Символика образа крыльев в лирике Арсений Несмелова. Пушкинские чтения-2017. Художественные стратегии классической и новой словесности: жанр, автор, текст: материал XXII Международной научной конференции. Санкт-Петербург: ЛГУ имени А.С. Пушкина, 2017: 87 - 193.
11. Светлов Н.Ф. За рубежом. Русская поэзия Китая: антология. Москва: Время, 2001: 476.
12. Цуй Лу. Харбинский миф в поэзии русской дальневосточной эмиграции. Available at: http://journal-altspu.ru/wp-content/uploads/2018/12/a02.pdf
13. Щеголев Н.А. Достоевский. Русская поэзия Китая: антология. Москва: Время, 2001: 580 - 581.
14. Петерец Н.В. Доклад на организационном собрании «Круга поэтов»: Диао Шаохуа. Харбинская Чураевка. Рубеж. 2003; № 4: 219 - 229.
15. Петерец Н.В. Россия. Русская поэзия Китая: антология. Москва: Время, 2001: 425.
References
1. Zabiyako A.P., Zabiyako A.A., Zabiyako A.P., Levoshko S.S., Hisamutdinov A.A. Russkij Harbin: opytzhiznestroitel'stva v usloviyah dal'nevostochnogo frontira. Blagoveschensk: Amurskij gosudarstvennyj universitet, 2008.
2. Zabiyako A.A., 'Efendieva G.V. Chetvert' veka bezhenskoj sud'by (hudozhestvennyj mir liriki russkogo Harbina): monografiya. Blagoveschensk: Amurskij gosudarstvennyj universitet, 2015.
3. Kamyshnyuk F.L. Neizbyvnojpamyati A. Bloka. Russkaya po'eziya Kitaya: antologiya. Moskva: Vremya, 2001: 223 - 224.
4. Andreeva F.L. Lestnica v oblakah. Russkaya po'eziya Kitaya: antologiya. Moskva: Vremya, 2001: 60.
5. Hodasevich V.F. Gumilev iBlok. Nikolaj Gumilev v vospominaniyah sovremennikov. Available at: https://gumilev.ru/biography/72/
6. Annenskij I.F. InnokentijAnnenskijo sovremennom lirizme. Available at: https://aldebaran.ru/author/annenskiyi_innokentiyi/kniga_o_sovremennom_lirizme/read/
7. Nesmelov A.I. Svoyu stranu, stranu sud'by lihoj... Russkaya po'eziya Kitaya: antologiya. Moskva: Vremya, 2001: 318 - 319.
8. Hadynskaya A.A. Utrachennaya Rossiiya Arseniya Nesmelova. Sever Rossii: strategii i perspektivy razvitii: materialy III Vserossijskoj nauchno-prakticheskoj konferencii: v 3 t. Surgut: IC SurGU. 2017; T. 1: 184 - 190.
9. Trusova I.S. ArsenijNesmelov: po'eticheskaya biografiya. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Vladivostok, 2000.
10. Van E. Simvolika obraza kryl'ev v lirike Arsenij Nesmelova. Pushkinskie chteniya-2017. Hudozhestvennye strategii klassicheskoj i novoj slovesnosti: zhanr, avtor, tekst: material XXII Mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii. Sankt-Peterburg: LGU imeni A.S. Pushkina, 2017: 87 - 193.
11. Svetlov N.F. Za rubezhom. Russkaya po'eziya Kitaya: antologiya. Moskva: Vremya, 2001: 476.
12. Cuj Lu. Harbinskij mif v po'eziirusskoj dal'nevostochnoj 'emigracii. Available at: http://journal-altspu.ru/wp-content/uploads/2018/12/a02.pdf
13. Schegolev N.A. Dostoevskij. Russkaya po'eziya Kitaya: antologiya. Moskva: Vremya, 2001: 580 - 581.
14. Peterec N.V. Doklad na organizacionnom sobranii «Kruga po'etov»: Diao Shaohua. Harbinskaya Churaevka. Rubezh. 2003; № 4: 219 - 229.
15. Peterec N.V. Rossiya. Russkaya po'eziya Kitaya: antologiya. Moskva: Vremya, 2001: 425.
Статья поступила в редакцию 21.05.20
УДК 070
Jin Han, postgraduate, Department of New Media and Communication Theory, Faculty of Journalism, Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia),
E-mail: [email protected]
DIRECTIONS OF THE IMPACT OF NEW MEDIA ON THE SOCIALIZATION PROCESS OF ADOLESCENTS. The article discusses characteristics of new media in the development of information and communication technology and analyzes the needs of modern youth to use new media and the impact of the new communication environment on them. Research shows that in a digital society, new media penetrates into all areas of people's public life, provides a more open and extensive information platform, and has become the main way for teenagers to obtain information and the main space for their social interaction. The large amount of information provided by new media without age differences will not only greatly affect the perception and understanding of reality by young people, but also affect the design of young people's self-identity, mental health, social cognition, interpersonal relationships and social behavior.
Key words: new media, adolescents, socialization, psychological well-being, social behavior, self-identification.
Цзинь Хань, аспирант, Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, г. Москва, E-mail: [email protected]
НАПРАВЛЕНИЯ ВЛИЯНИЯ НОВЫХ МЕДИА НА ПРОЦЕСС СОЦИАЛИЗАЦИИ ПОДРОСТКОВ
В статье рассматриваются особенности и характеристики новых медиа в условиях развития информационно-коммуникационных технологий, обсуждаются потребности использования новых средств массовой коммуникации для современных подростков и влияние новой коммуникационной среды на них. Как показало исследование, в цифровом обществе новые медиа проникают во все сферы общественной жизни, предоставляют более открытую и обширную платформу для информации, также становятся основным социальным пространством для подростков. Большое количество информации, предоставляемой новыми медиа, не только сильно влияют на восприятие и понимание молодыми людьми реальности, но и воздействуют на конструкцию самоидентификации подростков, их психологическое благополучие, социальное познание, межличностное отношение и социальное поведение.
Ключевые слова: новые медиа, подростки, социализация, психологическое благополучие, социальное поведение, самоидентификация.
Благодаря появлению новых стандартов мобильной высокоскоростной передачи данных, внедрения сети Wi-Fi, использования спутников и волоконных линий, в современном обществе XXI в. изменяется образ жизни людей, модифицируются модели общения и способы получения знаний. Распространение новых технологий приводит к тому, что новые технические устройства и агенты - как
цифровые, так и вполне материальные (те же гаджеты) - становятся субъектами взаимодействия: смартфоны, голосовые помощники, стационарные компьютеры, умные вещи, бытовые и промышленные роботы и т.д. [1, с. 25 - 45]. Вся социальная жизнь человека протекает с мобильными устройствами. В недавнем докладе Исследовательского центра Пью отметил, что 95% подростков в США в возрасте
