CC BY
27
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ
В.А. Кузнецов
ОБРАЗ ЖИЗНИ КАК ФАКТОР ФОРМИРОВАНИЯ ПАТРИОТИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ ВОЕННО-СЛУЖИЛОГО
СОСЛОВИЯ
Культура оренбургского казачества - результат сложного объединения и взаимодействия традиционно-бытового уклада жизни и профессиональной воинской культуры. Оба этих компонента влияли друг на друга. Особый жизненный уклад, установившийся порядок в экономической и общественной жизни военно-служилого сословия оказывали воздействие на повседневную жизнь казачьей семьи. С другой стороны, воинский компонент жизни пронизывал все элементы повседневного быта, делал своеобразными элементы обрядности, правила общественного поведения.
Формирование культуры казачьего сословия в Оренбургском крае проходило в иных условиях, чем, например, у донских, уральских или кубанских казаков. Так, Оренбургское казачье войско было сформировано по указу правительства и поэтому не знало традиционных институтов казачьей вольницы, лежавших в основе Донского, Уральского и некоторых других казачьих войск. Оренбургское войско с самого начала являлось детищем государства1. Костяк первых формирований оренбургского казачества составили городовые казаки Самары, Уфы и Алексеевска, которые уже полтора века до этого исполняли «царскую службу». С самого начала своего возникновения оренбургские казаки находились под руководством военных губернаторов, которые организовывали и контролировали служебную, хозяйственную жизнь и даже быт казачества. Казаки находились в зависимости от офицеров регулярной армии, которые руководили всеми пограничными оборонительными линиями, всеми дистанциями. В руках армейских офицеров и чиновников были сосредоточены военные, пограничные, административные, судебные дела. Офицеры регулярной армии назначались комендантами крепостей, гарнизонов, комиссарами дистанций. Вся жизнь казаков в крепостях, форпостах и на редутах регулировалась специальной инструкцией, составленной Оренбургской губернской канцелярией для комиссаров дистанций2.
На жизненный уклад, быт и формирование традиций оренбургских казаков оказал влияние такой фактор, как многонациональный состав оренбургского казачества. В состав казачьего сословия входили помимо русских и украинцев татары (нагайбаки), калмыки, мордва, чуваши, башкиры и др.3 В войске с самого начала служили казаки различных религиозных конфессий (основные - христиане и мусульмане), что было не так при формировании донского казачества и Запорожской Сечи. Так на Дону в казаки принимали всякого. Нужно было только одно непременное условие - вера во Христа4. Церемония приема в Запорожскую Сечь была простой и описана Н.В. Гоголем. Оренбургские же казаки с самого начала присягали на верность престолу. Следует отметить и такую особенность оренбургского казачества, как религиозная веротерпимость. В станицах и поселках православные храмы существовали с мусульманскими мечетями, казачьи части на службу сопровождали православные священники и имамы. «В этом заключалась особая мудрость наших предков, разделявших людей не по национальной и религиозной принадлежности, а по их человеческим качествам», - отмечали в одной из
своих работ челябинские историки А. Абрамовский и В. Кобзов. Объединяющим войсковое сословие началом являлась идея верности присяге и любви к Родине, об искренности которой судили по делам и поступкам5. Традиционно-бытовая и профессиональная воинская культура оренбургского казачества с начала своего возникновения вбирала в себя наиболее рациональные элементы быта, обрядов, обычаев, ритуалов и нравов всех значительных этнических групп состава населения оренбургского края, а также киргиз-кайсаков (казахов), с которыми они соприкасались в границах данного района. В целом же культура оренбургских казаков развивалась на основе русской культуры, которая активно влияла на их быт и самосознание.
Необходимо также отметить, что казачье сословие представляло собой своеобразный симбиоз уклада жизни крестьянства и военно-служилого сословия, основной функцией которого была охрана и защита рубежей Отечества6. В советский период были написаны исторические исследования и художественные книги, в которых освещалась деятельность казачества. Во многих трудах отображение истории казачества зачастую оказывалось искаженным, что и сформировало у сегодняшнего поколения превратную картину прошлого казаков. Оно изображалось палачом русского и других народов Российской империи, казаки объявлялись темной и реакционной силой, тормозившей развитие России. Так, председатель Реввоенсовета Республики и нарком по военно-морским делам Л.Д. Троцкий вещал в одном из февральских номеров за 1919 год газеты «Известия наркомвоена»: «У казачества нет заслуг перед русским народом и русским государством. У казачества есть лишь заслуги перед темными силами русизма. Казачество для России всегда играло роль палача, усмирителя и прислужника Императорского Дома. По своей боевой подготовке казачество не отличалось способностью к полезным боевым действиям. Особенно рельефно бросается в глаза дикий вид казака, его отставание от приятной внешности культурного человека. Казачья масса еще настолько не культурна, что при исследованиях психологических сторон массы приходится заметить сходство между психологией казачества и некоторых представителей зоологического мира». В заключение этой человеконенавистнической статьи делался вывод: «...казачество должно быть сожжено в пламени социальной революции».
Идеи Троцкого осуществлялись с жестокой последовательностью, несмотря на то, что более половины красной кавалерии в годы гражданской войны состояло из казаков.
Необходимо отметить главные сущностные черты казака. Казак - это прежде всего воин - защитник Отечества, он, в мирное время земледелец, в любую минуту мог превращаться в воина, прекрасно владеющего оружием и защищающего Родину от иноземного нашествия. Все мужское население казачьих областей обязано было нести воинскую службу, поэтому навыки воинского мастерства оно должно было постоянно вырабатывать и поддерживать. Жизнь казака проходила в обстановке постоянной готовности к военным действиям, и все что делалось в поселке, станице, было направлено на подготовку воина. Его боевые качества вырабатывались всем укладом жизни казачьей общины, семейного воспитания на основе обычаев, обрядов и традиций. В семье начинал формироваться казак. Старинные семейные предания казаков говорят, что прежде все воспитание казачьих детей проходило в доме, в быту. Большую роль в этом играли обряды, «какие не могли не поддерживать в них воинственного духа»7. Как только рождался мальчик в казачьей семье, казаки оповещали всех станичников о рождении сына выстрелами из ружья. Этот «своеобразный способ оповещения невольно с первого мгновенья жизни определял назначение новорожденного - быть воином»8.
После крещения новорожденного сына в семье казака собирались гости, родные, соседи, товарищи по службе, походам, войнам. Гости, входя в дом, крестились перед иконой и обычно поздравляли семью с прибавлением: «с новорожденным сынком! Дай бог вскормить, вспоить, на коня посадить», то есть младенца вырастить и сделать хорошим казаком-наездником8.
В некоторых станицах этот обряд был видоизменен. Гости, после благословения новорожденного иконой св. Георгия Победоносца, преподносили отцу для «нового казака» в качестве подарка добытые в походах трофеи. Особенно ценилось оружие, снятое с убитого в бою врага, так как считалось, что вместе с саблей, кинжалом и другими воинскими доспехами младенцу передавались смелость и воинский дух противника. Кроме того, обязательно дарились богато украшенная уздечка и плетеная из сыромятных ремней нагайка, при помощи которой казак управлял конем. Все это хранилось до тех пор, пока казачонок не достигал совершеннолетия, и передавалось ему накануне принятия присяги и выхода на службу. До этого времени брать дареное оружие запрещалось из-за существовавших в казачьей среде суеверий9.
У оренбургских казаков существовал обряд введения малыша в воинское сословие. На сороковой день после рождения сына мать малыша совершала очистительную молитву. После этого отец опоясывал ребенка своей саблей, сажал на коня и, придерживая его в седле, обводил три раза вокруг дома, читая вслух молитву, затем возвращал его матери и поздравлял с казаком. После совершения этого обряда признавалось увеличение общины еще на одного члена. Через несколько месяцев, когда у малыша-казака прорезывались первые зубки, его вновь садили в седло и везли в церковь, где заказывали молебен покровителю казаков Оренбургского войска св. Георгию Победоносцу. Сохраняя общерусский обычай что-нибудь дарить малышу на первый зубок, оренбургские казаки вновь дарили оружие, наиболее ценным из которого считалось огнестрельное10. Этот обряд был и в других казачьих войсках. Например, у казачества Дона новорожденному все друзья и знакомые отца приносили что-либо на зубок. Этот подарок непременно был военный: патрон пороха, стрела, лук, пуля, дед дарил шашку или ружье. Дареные вещи развешивались по стене в той горнице, где лежала мать. Когда по истечении сорока дней после рождения сына мать с сыном возвращалась из церкви, ее встречал отец малыша. Он брал сына на руки, надевал на него саблю, сажал на лошадь, подстригал волосы ножницами под кружок и возвращал матери, поздравляя ее с казаком. Когда у младенца прорезывались зубы, отец брал его в церковь на лошади, где служили молебен св. Иоанну-воину, которого просили о том, чтобы сын их был храбрым казаком11. Несмотря на некоторые различия в обрядах у казаков различных казачьих войск, одно, несомненно: все было подчиненно воспитанию воина. Так с момента рождения малыш был окружен вниманием казаков, заботой о том, чтобы вырастить из него казака - защитника Отечества, патриота Родины и казачьего сословия. Казак рождался воином. В семье его не называли мальчиком, а непременно казаком, казачьим сыном.
Воин по рождению и воспитанию, казак с детства приучался думать и чувствовать по-военному. Сын, внук и правнук служилого казака, он с детских лет считал себя казаком. В отличие от рекрута-солдата военно-патриотическое воспитание казачества начиналось с детства. Мальчики уже в 7 - 8 лет бесстрашно скакали без седла, им уже доверяли следить за лошадьми; они знали, какая лошадь молодая и какая старая, знали их качества и недостатки. Это все потому, что ездить верхом их приучали очень рано. Пока ребенок не мог держаться на лошади, его возил отец, посадив впереди себя. Потом на-
чинали сажать на коня уже одного. «Уцепившись за гриву коня и прижавшись «как клещ», по казачьему выражению, мальчуган ездит на водопой, причем его отец идет рядом с ним, ухвативши коня под уздцы... казачата особенно любят лошадей и верховую езду, -писал известный краевед А. Кривощеков. - Если ребенок видит, что отец намеревается поехать верхом, он с плачем просит взять его с собою. Благодаря всему этому мальчик-казачонок уже в семь лет становится смелым лихим наездником, а в 10 - скачет, как старый казак. Мчится в карьер казачья лошадка, а на ее спине, стоя, упершись в хребет босыми ногами, с лихим гиком, несется казачонок Горе ему, если упадет: не в том беда, что ушибется, а в том, что упал: стыд перед всеми, засмеют, «бабой» назовут, скажу т: «какой казачонок, коли с лошади пал!». Так с детских лет мальчик незаметно растет наездником»12.
Из этого красочного описания видно, что 3 - 4-летние казачата уже сами ездили верхом по двору, а пяти лет уже скакали, отводя лошадь в табун. С этого времени матери доставались одни страхи за его жизнь, одна боязнь, что он расшибется. «Болезненький ты мой», - жалостливо причитает казачка-мать над сыном, а он стоит, и глаза его дышат отвагою, и жажда подвигов в его душе, и сердце колотится удалью.
Социализация детей-казачат проходила, прежде всего, в форме имитации деятельности взрослых через детские игры. Например, самые маленькие дети играли в «лошадку». Всякий таловый прут с листьями на конце «служит» лошадью; а для того, чтобы прут был «похож» на лошадь, подрезали его верхний конец и вершка на два (под углом) загибали книзу, наподобие крючка, который притянут бечевкой к туловищу, и лошадь «готова с головой и с хвостом». Через плечо малыша висел на веревочке ивовый короткий прутик, изображающий шашку, а в руке - длинный сухой прут - это пика, а вместе с ним короткий - нагайка, без которой ни один мальчуган не поедет. В таком виде, изображая себя заправскими казаками, казачата гурьбой и поодиночке «разъезжают» по улице12. Пяти-шестилетние казачата бесстрашно скакали по улицам и участвовали в «детских маневрах»: различных военных упражнениях (по примеру взрослых) и играх, среди которых на первом плане стояло взятие «городов», устраиваемых летом из камыша, а зимою из снега. Взрослые казаки относились к детским играм серьезно, поощряли их проведение, считая игры необходимым элементом обучения и воспитания казака. Мальчики разделялись на партии, из которых одна защищала, а другая пешком или на конях ходила на приступ и старалась овладеть городком с помощью различных хитростей или открытой силой. Затем победители с отбитыми «знаменами и пленными», при звуках музыки из дудок, сковород, тазов и трещеток, возвращались в крепость или поселок, где старики или станичные атаманы, следившие за детскими играми, награждали отличившихся подарками, а остальным, и «победителям» и «побеленным», давали лакомства13. Даже в Оренбурге в середине XIX века в праздники, преимущественно на святках, на сырной и святой неделях, целые партии казачьих детей верхом на лошадях и с «фантастическими знаменами», под предводительством старых казаков, с гиком носились по улицам города и, останавливаясь перед домами начальников, кричали «Ура!», пели старинные песни и проводили джигитовку14.
Такие детские игры были распространены среди детей других казачьих войск. Так кубанские казачата играли в игры «Солнце и конь», «Казаки», «Коршун» и др.15 Донские казачата любили играть в «моряков». Реки Дон и Донец были для детей казаков родной стихией: в них они купались и плавали, как утки, с младенческих лет, катались в каюках и баркасах, приучаясь быть отважными и храбрыми моряками. Другой любимой игрой детей-дончан была игра в бабки или кости (ладышки) на площади близ майдана. (Май-
даном называлась широкая площадь в центре поселения, где располагались храм, рынок, местное правление и собирались казачьи круги.) При этой игре развивалась такая меткость в бросании плоских, округленных или квадратных камешков в поставленные в ряд ладышки, что казаки могли поражать ими птиц и зайцев на большом расстоянии16. Дети оренбургских казаков также любили играть в игры, где вырабатывалась меткость в стрельбе. Из ивовых прутьев они делали себе луки, из сухого камыша нарезали стрелы. Дети состязались в стрельбе, «кто выше» и «кто дальше» запустит стрелу. Стреляли по воронам и другим «зловредным» птицам. Скорость бега, выносливость и меткость дети постарше вырабатывали, играя в древнюю русскую игру лапту. Большинство игр имели военный характер.
Элементы военной игры вносили казачата во время ночевки в поле с лошадями. Термин «ночное» (как это называлось по всей России) у оренбургских казаков не применялся, вместо него употреблялось название «ночева» («ночевать с конями»). На ноче-ву собиралась партия до двадцати казачат. Карауля коней, они устраивали игру в «войну». Разделившись на две партии, вооруженные палками, изображающими пики и шашки, казачата начинали сходиться друг с другом. По сценарию игры предусматривались разведчики, засады и другие атрибуты боевых действий вплоть до атаки «врукопашную». Набегавшись и наигравшись, они возле костра пели военные и бытовые казачьи песни17. Так, постепенно, дети казаков к 15 - 17 годам были психологически готовы к несению служебных обязанностей наряду с взрослыми. Далее необходимо было овладевать конкретными военно-профессиональными знаниями, умениями и навыками.
Таким образом, по своему воспитанию казачество мало что имело общего с мирным селянином. Казак с малых лет сроднялся с духом молодечества, внимательно слушал рассказы украшенных орденами и медалями отца и деда «о погонях за хищниками в степи или о походах с армией» и в детских играх старался превзойти своих сверстников удалью. Казачья станица представляла совершенно иную картину, нежели крестьянские селения: каждый шаг свидетельствовал, что тут живет сословие военное; «тут часто встретишь мальчика 12 - 15 лет, нарядившегося в доспехи своего отца и важно идущего с взятой тайком винтовкою, хотя она видимо тяготит его»18. Этнограф Д. Зеленин, изучая быт оренбургских казаков, писал, что «мальчики с раннего детства носят форменную, казацкую фуражку с синим околышем, иногда с кокардой, казацкой или «уряд-ницкой», смотря по званию отца»19. То есть дети в казачьих станицах отождествляли себя только с казаками и осознавали свое предназначение.
Большую роль в военно-патриотическом воспитании играли торжественно устраиваемые в станицах и казачьих поселках праздники. Особенно любимы казаками Оренбургского войска были масленица и день св. Георгия Победоносца (покровителя оренбургских казаков, празднуемый 23 апреля), ставшего впоследствии войсковым праздником Оренбургского казачьего войска. Центральным событием зимних праздников у казаков было взятие снежного городка. Этот обычай существовал на Руси с древнейших времен, но особенную красочность и азартность эта молодецкая игра приобрела у казачьего сословия. На станичной площади или на окраине поселка из снега устраивался круглый столб, ссужающийся кверху (наподобие стога сена) высотой 5-6 метров. Стены столба на две трети всей высоты делались отвесными и гладкими. На вершине ставился обычно расписной флаг. Например, в Варненском поселке Михайловской станицы на снежном столбе устанавливался флаг синего цвета с надписью «Снежная крепость Варненского поселка». Этот флаг охранял «паша» в чалме и пестром халате20. Вокруг снежного столба возводились стены из снега (крепостная ограда) в рост челове-
ка. Стены обливались водой, в них устраивали башенки, бойницы. Около главного снежного городка, устроенного для казаков, строился точно такой же, но меньших размеров для казачат. На масленицу и происходили взятия таких снежных городков, являвшихся центральным моментом праздника и интересным зрелищем для населения станицы.
Взятию снежного городка обычно предшествовали скачки, бега, джигитовка, устраивались состязания по умению владеть холодным и огнестрельным оружием и другие состязания военного характера: бег в мешках, борьба на горизонтальном бревне.
В день состязаний на поселковую площадь собиралось все население поселка. Казаки, одетые в форму, кто пеший или конный, вместе с женами и детьми. Затем от поселкового правления в сопровождении трубача строем шли казаки. Это были команды, назначенные для состязаний, за ними строем шли казачата, которые также участвовали во взятии своего снежного городка.
Праздник начинался со скачек, в которых участвовали все желающие на своих лошадях. Стачки устраивались по большому в две версты кругу или улицам поселка. В них участвовали как взрослые, так и подростки. По сигналу, данному трубачом, офицер или урядник (руководитель праздника) командовал вначале «Шагом марш!», а затем, когда все участники были готовы к скачкам, - «В карьер марш!» И всадники уж мчались по кругу. Зрители с большим интересом следили за соревнованиями. Всего проходило несколько минут, как уже первый всадник приходил на финиш. Зрители-болельщики приветствовали победителя, ну а тем, кто пришел последними, доставались едкие замечания пожилых казаков.
После завершения скачек начинались состязания казаков в рубке шашками и владении пикой. Для этого ставились несколько препятствий (барьеров) и несколько соломенных чучел, предназначенных для рубки. Всего делалось 2-3 дорожки. Казаки, стартовав по этим дорожкам, должны были пройти все препятствия и на полном скаку пикой поразить чучело. Затем, развернувшись, вновь прождали эту же дистанцию и рубили шашками лозу. размешавшуюся по обеим сторонам дорожки. На исполнение упражнения отпускалось не более трех минут, и победителем считался тот, кто первым придет к финишу, срубит больше лозы и поразит чучело. Это соревнование было самым трудным, и поэтому в нем участвовали опытные казаки, прошедшие службу в полках первой очереди. Победа в рубке лозы, помимо приза, иногда делала казака реальным кандидатом на повышение в чине.
Вслед за рубкой следовала джигитовка. Казаки с большой охотой участвовали в этом состязании. На полном карьере выделывались самые головокружительные трюки. За 3 - 4 минуты казак, держась за седельную луку, должен 5-6 раз спрыгнуть с коня и, точно резиновый мяч, ударившись ногами о землю, снова оказаться на лошади; скакали сидя спиной к движению лошади, далее следовали еще более сложные номера: скачка «на ногах», «на голове», «лежа». Завершались состязания групповыми гимнастическими упражнениями, выполнявшимися казаками на несшихся галопом лошадях. Двое конных казаков клали себе на плечи гимнастическую перекладину, а третий проделывал на перекладине упражнения. Завершалась конная часть праздника доставанием с земли на полном скаку платочков с завязанными в них монетами. В некоторых поселках устраивались также стрелковые соревнования в поражении мишеней из винтовок. Центральной, самой любимой частью праздничной масленицы было взятие снежного городка. Детальное описание такого праздника мы находим у А. Кривощекова. В течение своей жизни он наблюдал такие праздники в нескольких казачьих поселках21.
Местность впереди снежного городка, предназначенная для наступления, очшца-
лась от зрителей, которые размещались по сторонам, слева и справа от «крепостных стен», за которыми располагались защитники, вооруженные заряженными ружьями (патроны холостые) и имевшие даже старинную медную пушку22. На вершине городка, обняв древко флага и свесив ноги, сидел «сам турецкий паша», с шапкой, обмотанной белым полотенцем, изображающей чалму, одетый в пестрый бухарский халат.
Обычно в состав штурмующей колонны включались до 50 казаков. По сигналу трубача этот отряд в определенном порядке двигался на штурм городка. Защитники «крепости», заметив «противника», занимали свои места за крепостными валами снежного городка. Опять же по сигналу распорядителя праздника штурмующие с криком «ура» бросались на крепость. После упорной борьбы нападающие все же прорывались в крепость. Теперь предстояло самое главное и самое трудное: нужно было первым взобраться на снеговую вышку и вырвать у «паши» знамя. Чтобы удобнее было взобраться на отвесную стену столба, каждый казак имел два заостренных колышка. Всаживая их в затвердевший снег, они постепенно поднимались на руках вверх, пробивая в это же время острым носком сапога ямку в снегу для опоры. С захватывающим интересом следила толпа за поднимающимися казаками. Раздавались возгласы одобрения или сожаления. А казаки, падая и срываясь, с трудом поднимались к заветной цели. И вот наверх показывалась голова какого-нибудь ловкача, и через мгновенье он, с сияющим от восторга лицом, вскакивал на верхнюю площадку, вырывал у паши знамя и кричал: «Ура! Город взят!» Победителя награждают призом: или деньгами (3 - 5 р.), или вешами (сапоги, шашка и т.п.). В это же время награждались и наиболее отличившиеся на скачке и джигитовке.
В некоторых станицах строились снежные городки поменьше, которые должны брать казачата-школьники. Все учащиеся также разделялись на две группы, наступающих и обороняющихся. Первая партия, построившись по-военному, шла в поле, откуда должна вести наступление. Вторая, вооруженная комками снега, располагалась за стенами крепости; для большего отличия шапки мальчуганов этой группы были обмотаны белыми тряпицами. Обе группы вооружались небольшими заостренными колышками, при помощи которых мальчики взбирались на снежный столб.
Подробно описал такое взятие городка казачатами А. Кривощеков: раздавался звук сигнальной трубы, играющей наступление; затем команда инструктора: «с гиком, на ура марш, марш!» Раздавалось громкое «Ура!» молодых казачат; с гиком рванулись они вперед, но глубокий снег с первого шага задержал движение; передние увязли почти по пояс в снегу, задние напирают; вот несколько малышей упали, через них валятся другие и все неистово кричат «Ура!», барахтаются в снегу и идут вперед, несмотря на трудности. Из публики несется сильный хохот: казачат нарочно пустили по глубокому снегу, чтобы с детства приучить ходить в атаку по трудному пути. Но вот торжествующее «Ура!» раздается уже под самой крепостной стеной; тут целая туча снежных комков встречает атакующих. На стенах «крепости» идет свалка. Наконец несколько мальчуганов ворвались в крепость; противники смешались, и все, забыв борьбу, бросились с колышками на снежный столб. В укреплении разом водворилась тишина, и только прерывистое дыхание да скрип снега указывал на тяжелую состязательную работу: каждый старался опередить других и первым взобраться на вершину городка, где уже стоял поселковый казначей с призами и гостинцами. И здесь ребят ожидало искушение: едва они облепили столб (снежный город) и столпились у его подножия, как сверху на них посыпался целый дождь конфет и пряников. Многие бросились подбирать; но этим моментом воспользовались более опытные и с удвоенной энергией принялись работать руками и но-
гами, забираясь все выше и выше к главной цели. Наконец, голова одного показалась над площадкою городка, и через секунду сюда вскочил малыш и с сияющим от восторга лицом протянул руку к казначею: «пожалуйте первый приз». За ним второй и третий взобрались сюда же. Остальные мальчуганы, заметив, что «город» взят, с недовольными лицами быстро опускаются вниз, сшибая своих товарищей.
Торжество окончено. Люди уходят с площади: «...впереди с лихой песней идут казаки, взявшие «город», с флагом-трофеем; за ними с песнями идут школяры, окруженные толпою зрителей. Все направляются в станицу...» продолжать праздник23.
Существуют другие описания взятия «снежных городков». В каждом поселке или станице существовали какие-то особенности проведения таких игр-состязаний24. Например, в поселке Варненский для нападения на крепость формировались 2-3 соперничающих между собой отряда. Их задача заключалась в том, чтобы, ворвавшись в крепость, захватить флаг. Какой партии удавалось это сделать, та и признавалась победившей. Если же гарнизон отстаивал флаг, то награда, зачастую в виде конфет, пряников и других сладостей, доставалась защищающим городок25.
После взятия казачатами малого городка военная часть праздника заканчивалась, происходила церемония награждения отличившихся, и атаман поселка, поблагодарив удальцов-казаков за продемонстрированную силу, ловкость и умение, распускал всех по домам. С площади казаки и ученики расходились строем; с песнями и гвалтом, продолжая гулянье; катались на санках и играли в другие игры.
Взятия снежного городка в масленицу организовывались во всех поселках и станицах Оренбургского казачьего войска. Необходимо отметить, что организация проведения праздников находилась под контролем войскового начальства. Так, управление 3-го Военного отдела Оренбургского казачьего войска 30 декабря 1911 года предписало атаманам станиц «по примеру прошлых лет устроить на предстоящей масленице во всех поселках для школьников скачки, джигитовки и взятия городов-крепостей»26.
В периодической печати прошлого века немало сообщений о проведении таких праздников. Факты свидетельствуют о том, какое важное значение придавали в Оренбургском войске формированию сплоченности населения поселков, воспитанию у них нравственных начал жизни и укреплению патриотического чувства к своему сословию. Этот праздник вызывал интерес не только у казачьего сословия, на него съезжались жители близлежащих городов, чиновники с семьями, купцы, мещане, крестьяне. Корреспондент «Оренбургской газеты» в 1899 году писал: «... Среди тоскливого безделья и тумана масленичных увеселений здоровое и осмысленное развлечение казаков невольно привлекает каждый раз массу простонародья и интеллигенции нашего города»27. Например, в Оренбурге на взятие «снежного городка» съезжался весь город в Форш-тадт. В газете «Оренбургский листок» за 1887 год описывается такое праздничное действо : «Бывало, еще сначала масленицы идут... приготовления к взятию городка. Устраивается высокий конический столб из снега и обливается водой, заготавливаются призы, из числа которых обыкновенно были предметы казачьего снаряжения: мундир, шинель, сапоги и пр. ... Весь город любуется этой старинной, но истинно удалой казачьей забавой, полюбоваться тем, как несколько лихих казачат (почти раздетых) лезут, как белки, на обледенелый, почти отвесный высокий снеговой столб, на вершине которого развивался флаг. Скользят молодцы, обрываются, падают вниз при громовом крике толпы, не теряя, однако бодрости, лезут опять, и вот один из них, наконец, взобрался на вершину, захватил древко с флагом, и первый приз его. Вся площадь аплодирует молодцу и кри-
чит ему «браво». Следом за ним взбирается другой и третий...Кроме взятых призов первых взобравшихся на городок казачат начальство и ... купцы награвдали деньгами... »28.
В 1908 году «Оренбургская газета» сообщила, что после взятия снежного городка взрослые казаки получали шинели, платки с изображением сборки и разборки винтовки, подушки для седла, уздечки, папахи, нагайки, портупеи, гимнастические рубахи. Казачатам вручали сапоги, форменные серые рубахи, красные флаги, военные платки. Затем казаки награждались чаркой водки, а казачата с флагом, взятым в бою, отправлялись по домам, распевая казачьи песни29. На масленицу в 1899 году в Оренбурге снежный городок брали льготные казаки и отдельно казаки приготовительного разряда на призы. Для льготных казаков были назначены следующие призы: первый - шинель, боевой ремень и платок; второй приз - часы, папаха, платок и фуражка; третий - узда, портупея и гимнастическая рубаха. Для казаков приготовительного разряда назначены следующие призы: первый приз - мундир и платок; второй приз - часы, фуражка, папаха и платок; третий приз - ленчик; казачатам-школьникам: первый приз - сапоги, флаг и платок; второй приз - голубой кушачок, 2 рубля деньгами и платок; третий приз - фуражка, платок и 1 рубль деньгами30. Состав призов показывал, что они подбирались как необходимые вещи для воинской деятельности казака.
В 1882 году корреспондент из Орской станицы сообщил, что на Ташкентской площади было устроено казаками взятие городка, джигитовка по примеру оренбургского форштадта. «Более двух часов народ развлекался этим зрелищем...» В газете сообщалось, что была объявлена «благодарность господину полковнику Шейх-Али и его сослуживцам, особенно господину Лобову, боевому и весьма заслуженному штаб-офицеру»31. Это еще раз свидетельствовало о том, какое значение придавалось проведению праздников, приданию им военно-прикладного и патриотического характера.
Существуют сведения, что в старину городки устраивались по большим станицам чуть ли не на каждой улице. В некоторых станицах снежные городки для казачат строились отдельно около школы. Например, в станице Татищевской сами школьники построили снежный городок на площади около школы. Взятие происходило 23 февраля 1897 года32. Для наблюдения за порядком при взятии городков в некоторых станицах выбирался так называемый масленичный атаман. Он надевал мохнатую шапку с перьями, серебряную, старую перевязь с подсумком, брал францухкие эполеты, звезды, хранившиеся как семейные реликвии, напоминавшие о походе во Францию, и надевал все это поверх рыболовной сетки, изображающей кольчугу, которую при заселении Оренбургской линии носили первые казаки. Масленичный атаман отвечал за порядок и наказывал ослушников нагайкой. Таков был обычай в некоторых станицах у оренбургских казаков33. Оренбургские казаки следовали своим традициям и в период нахождения на действительной службе.
Описания взятия оренбургскими казаками снежного городка в Гатчине сохранили страницы петербургских периодических изданий за 1908 год: «В присутствии их Императорских высочеств Великого Князя Михаила Александровича и Великой Княгини Ольги Александровны состоялись взятие снежного городка и джигитовка казаков 2-й Оренбургской сотни лейб-гвардейского сводного казачьего полка. Ко времени прибытия Августейших особ сотня оренбуржцев разделилась на две части. 70 человек, назначенных для нападения на городок, в конном строю были спрятаны в соседнем лесу в полутора верстах от военного поля, а часть казаков в числе 20 человек для защиты городка расположилась в башнях и по валу с винтовками. По занятию Августейшими особами мест в ложе раздался сигнал к началу наступления. Лихо понеслись из лесу
наступающие казаки и, рассыпавшись лавой, повели атаку на городок. Когда конные казаки перепрыгивали через вал, пешие, схватив лопаты, засыпали их снегом, всячески препятствуя взятию городка. Тем не менее, конные, перескочив через барьер и побросав юней, устремились на стены, карабкаясь по совершенно отвесной обледеневшей поверхности.
Городок был взят, и первые трое вскочивших в него казаков получили серебряные и металлические часы и серебряную чарку. При взятии городка вся сотня производила джигитовку. Великий Князь вручил джигиту часы, украшенные вензелевым изображением инициалов Его Высочества внутри часов. После раздачи призов Их Высочества обходили казаков в строю, удостоив милостивых расспросов, как офицеров, так и некоторых нижних чинов и, поблагодарив за блестящую джигитовку и взятие городка, отбыли при громовых перекатах «ура» с военного поля»34. Оренбургские казаки, где бы они ни служили, по возможности устраивали празднества в эти дни такие же по форме, в каких они участвовали, когда были детьми или тогда, когда они брали снежные крепости в зрелом возрасте.
Обычай брать «городки» существовал не только в Оренбургском войске. Уральские казаки тоже на масленицу брали «города» (так принято было называть у казаков Уральского войска). Только «они» строились у уральцев не в виде снежного конуса, а сооружались ярусами из снежных глыб и обливались водой35.
Установление в Оренбургском войске традиции брать «снежные городки» можно объяснить положением, какое занимали эти казаки в прежнее время на пограничной Оренбургской линии. Служа по крепостям и редутам Оренбургской линии, защищая их от нападающих на них кочевников (причем наравне с казаками участвовали иногда и казачки, переодетые в мужской казачий костюм), оренбургские казаки придумали эту забаву взятия городков, напоминающую им действительную оборону при линейной крепости от нападающих на нее киргиз-кайсаков. Далее этот обычай переходил из поколения в поколение и стал традицией, разрушенной после 1917 года.
Обычай праздновать масленицу был и в Донском казачьем войске. Но нет упоминания, чтобы донские казаки строили снежные городки. Возможно, этот обычай не появился у дончан из-за частого бесснежья в эту пору в донских степях. Так еще в ХУШ веке в Верхне-Курмоярской станице Донского войска празднование масленицы проходило по следующему сценарию. Соседние станицы при своих атаманах и стариках, со знаменами, съезжались верхом на рубеж с общественной водкой. На рубеже устраивали упражнения в джигитовке, стрельбе из ружья и лука, примерные бои (назывались шерми-циями) и дрались на кулачках, часто до смерти. В четверг на масленице все собирались на сбор, и станичный атаман отдавал приказ о том, чтобы во время гулянья не было бесчинств. Затем станица разделялась на несколько компаний. Каждая компания выбирала себе ватажного атамана, двух судей и квартермистра. Во всякую компанию выдавали знамена и хоругви. Гулянье шло по домам и улицам до воскресенья; ходили пешком и на конях при оружии. При встречах компании салютовали друг другу и устраивали между собой бои36. Примерно так же проводился праздник на Троицу. У дончан праздники проводились в виде торжественной и безудержной гульбы, что вытекало из их старинных традиций донской вольницы. Впоследствии праздники в Донском войске приняли более цивилизованный характер.
Но все же, несомненно, несмотря на различия в проведении праздников у казаков различных казачьих войск России, основным праздником как формой военно-патрио-тическош воспитания в XIX веке становится общевойсковой праздник. Дни войсковых праздников и войсковых кругов для всех казачьих войск России одновременно установ-
лены в 1890 году, когда, согласно повелению императора Александра III был издан приказ № 32 по казачьим и иррегулярным войскам. Этим приказом утверждались дни войсковых праздников и войсковых кругов, а также повелевалось всем отдельным частям казачьих войск праздновать свои полковые и батарейные праздники в дни войсковых праздников соответствующих войск. К этому времени войсковой круг потерял свое прежнее значение и стал ритуалом торжественного сбора казаков для празднования особых дат в истории России и войска, в ходе которого выносились знамена и другие военные регалии.
День войскового круга и войскового праздника для Оренбургского казачьего войска был установлен 23 апреля. Оренбургские казаки начали чествовать эту дату еще в период формирования войска. Вначале это был только церковный праздник, который впоследствии плавно перешел в станичный праздник в Форштадге.
История появления станичного праздника такова. В 1743 году в Оренбург были переведены самарские, алексеевские и уфимские казаки и дворяне. Для них в 1746 году была заложена в Форштадге (казачьей слободе) по инициативе атамана Василия Могу-това церковь37. 23 апреля 1756 года она была освещена архиепископом Казанским и Свияжским Гавриилом во имя святого Великомученика и Победоносца Георгия. Исстари день 23 апреля стал для оренбургских казаков символом церковного праздника и воспоминанием об основании приходского казачьего храма, символизировавшего единство войскового сословия.
С конца XVIII века ежегодно 23 апреля совершалось молебствие (литургическое богослужение), на котором присутствовали военный губернатор и Войсковой атаман. После молебна старший из присутствующих начальников принимал парад казачьих частей, расположенных в Оренбурге. В параде участвовали вызванные из других станиц кавалеры ордена св. Георгия и знака отличия Военного ордена. После парада военный губернатор или Войсковой атаман принимал от казаков угощение «хлеб-соль» и приглашение выпить здравицу за оренбургское казачество.
Затем начинался торжественный обед-ушщение для всех приехавших на «Егорьевский праздник», как его называли в простонародье. Народу на праздник собиралось очень много, так как к церковному приходу Георгиевской церкви принадлежали и казаки станицы Каменноозерной, поселков Нежинского и Благословенного. После торжественного обеда обычно пели песни и плясали традиционный «казачок», устраивались скачки, джигитовка, состязания в фехтовании, где молодые казаки и казачата показывали свое мастерство. Участники праздника переплывали на конях Урал, бросаясь в него с обрывистой кручи, или упражнялись в стрельбе, для чего чаще всего пускали вниз по реке деревянные поплавки с прикрепленными к ним мишенями, а сами в нескольких местах устраивали на берегу засаду; открывали огонь, и какая засада прежде всех успевала сбить цель - та считалась победителем и угощалась за счет проигравших в этом состязании. Возможно, этот вид соревнований пришел к оренбуржцам от донских казаков (в станицах, населенных переселенцами с Дона, давно существовал этот обычай). Так со временем церковный и казачий праздник стал одним из элементов складывающейся системы патриотического и воинского воспитания казачества.
До 80-х годов XIX века в день Георгия Победоносца торжественно проносилось перед казаками синее знамя с двуглавым орлом, пожалованное Императором Николаем 19-му Оренбургскому казачьему полку за отличие и доблесть в Турецкой войне 1829 года. Но оно не являлось символом всего войска. Неизвестный автор статьи об оренбургском казачестве в «Военном сборнике» отмечал, что «в одной из самых больших и скромных по
убранству горниц войскового правления мрачным рядом стоят закутанные в черные чехлы эти столетние, ветхие, изодранные в клочья знамена и значки - священные памятники первых дней существования войска. Время наложило на них свою всесокрушающую руку. Поблекшие полотна, стертые лики угодников, полуслова, остатки разорванных надписей - вот все, что осталось от этих свидетелей доблестной службы казаков. Угрюмо ходит около них часовой, сменяясь один за другим в продолжение целых столетий, и никто из простых казаков, никто из войсковых чиновников не развернет этих хартий, чтобы отряхнуть с них вековую пыль, прочесть по ним былину старинных людей, старинного века...
А так ли должны обращаться казаки со своими памятниками?»38
Автор статьи обращал внимание на традицию, которая существовала в то время в Донском и Кубанском войсках. Каждый год на второй день Пасхи донцы выносили все свои воинские регалии на Соборную площадь. Участники этой торжественной церемонии видели священные знамена, свидетельствующие о доблестной службе и храбрости предков. В этот день совершалась церковная служба и производился парад. Парад был конный, потому что казак без коня - казак только наполовину. После литургии войсковые знамена троекратно обносились вокруг церкви с пением молитв. Затем их проносили перед народом и войском. В это время все приветствуют знамена «с сердечным трепетом, войска отдают им честь по войсковому уставу, - там и сям скатится слеза на седой ус, там и сям заискрится молодой взор... »39
На основании этого автор вышеназванной статьи желал, чтобы и в Оренбургском войске возник «трогательный» обычай праздновать войсковой праздник с выносом перед казаками всех священных войсковых регалий. Кроме того, в 70-е годы XIX века обсуждалась идея об учреждении официального общевойскового праздника всех казачьих войск России, о единой церемонии его проведения. Предлагалось, чтобы вначале происходило богослужение в храме, потом парад, затем забавы и игры, не стесняемые никакими официальными программами. Указывалось: пусть войсковое начальство присутствует на праздниках, «как присутствовали старые казачьи атаманы; но пусть оно не вмешивается в подробности праздника и не стесняет в этом отношении казаков; иначе праздники обратятся в сборные пункты, а игры - в строевые учения, вовсе неуместные там, где дело идет о гулянии. Молодежь всегда и охотно готова приняться за игры, особенно в присутствии станичного «прекрасного» пола; постарайтесь только придать этим играм военный характер, возбудите соревнование в казаках, хотя с небольшими подарками и призами, устраивайте между ними пари, и вы увидите, до каких результатов может дойти и отвага, и удаль, и цельная стрельба, и одиночное наездничество»40.
Многие предложения по организации праздника на страницах журнала «Военный сборник» нашли свое воплощение в конкретных формах проведения общевойскового праздника в последующие годы. Но главный вопрос о необходимости иметь оригинальные праздники для всех казачьих войск будет решен только через много лет после этой публикации.
День 23 апреля ежегодно праздновался на традиционной основе до 1886 года, о чем свидетельствуют приказы по Оренбургскому казачьему войску и газетная хроника Оренбургского края. 27 июля 1886 года на основе Высочайшего повеления от 3 января 1885 года по особому церемониалу были торжественно перенесены в Войсковой штаб знамена и значки Оренбургского войска, хранившиеся в Войсковом правлении41. В это же время, когда обсуждался вопрос о переносе знамен, Войсковое правление направило в Главное управление казачьих войск ходатайство от 19 мая 1886 года об установлении войскового праздника в день 23 апреля. 16 апреля 1887 года от Главного управления
казачьих войск пришла телеграмма с разрешением праздновать в день св. Георгия Победоносца оренбургским казакам свой праздник. Таким образом, в 1887 году в первый раз был торжественно отпразднован день св. Георгия Победоносца как войсковой праздник Оренбургского казачьего войска. В этот же день была послана телеграмма на имя Императора Александра III. В ответной телеграмме через военного министра генерал-адъютанта Ванновскош Государь выразил благодарность Оренбургскому войску за выказанные верноподданнические чувства. Официальный статус праздник оренбургских казаков и всех других казачьих войск приобрел после Высочайшего повеления от 14 августа и 11 декабря 1890 года. На основании императорского Указа было составлено единое расписание дней войсковых кругов, празднуемых в казачьих войсках. А также «память, каких святых и священных событий православной церкви чтить в установленные дни войсковых кругов». Это расписание войсковых праздников объявили всему войску. В частности, в нем указывалось, что Оренбургское войско проводит войсковой круг «23 апреля - в память основания в станице Оренбургской храма во имя святого великомученика Победоносца Георгия»42 . Например, Донскому казачьему войску был установлен войсковой праздник 17 октября «в память чудесного избавления Царствующей Семьи от угрожавшей опасности при крушении Императорского железнодорожного поезда в 1888 году», в день святого пророка Осии.
Для проведения войскового праздника был разработан торжественный церемониал. В государственном архиве Оренбургской области сохранилась копия расписания этого церемониала. По древнему казачьему обычаю в войсковой круг должны вноситься знамена и регалии войска. Это вошло в церемониал войскового праздника. Ввиду малого размера Георгиевской войсковой площади для проведения парада войсковой круг должен после литургии в Георгиевском войсковом соборе переходить для молебствия к часовне, построенной в Оренбурге в 1891 году. Эта часовня находилась на площади между городом и Форштадтом. Служить молебен приглашался епископ Оренбургский и Уральский. При провозглашении протодьяконом многолетия производился 31 выстрел из орудий 4-й льготной батареи. Затем все знамена развертывались в одну линию и мимо них проходили церемониальным (торжественным) маршем чины войска, при этом все участвовавшие в марше отдавали воинскую честь вынесенным знаменам. В марше принимали участие все чиновники правления во главе с Наказным атаманом, за ним проходили все строевые и нестроевые части, последними шли дети казачьего сословия, обучавшиеся в это время в учебных заведениях Оренбурга. После окончания парада казаки торжественно относили в Войсковой штаб знамена, шествуя с крестообразно склоненными древками в два ряда. Затем в Войсковом правлении приглашенным чинам устраивался торжественный обед («войсковая хлеб-соль»).
Этот церемониал сформировался задолго до официального утверждения войскового праздника. В оренбургских газетах второй половины XIX века ежегодно печатались материалы о праздновании оренбургскими казаками дня св. Георгия. Об этом есть сообщения и из других станиц и поселков. Так газета «Оренбургский листок» за 9 мая 1882 года сообщала, что в Орске на празднование собралось много народу, приехали казаки из близлежащих поселков. Празднество началось с богослужения. Проповедник говорил вначале о жизни святого Георгия, затем о значении для России оренбургского казачества и призывал «казаков высоко держать вверенное им знамя и быть всегда верными своему историческому призванию». Далее был проведен церемониальный марш местной команды и казачат-школьников. Был дан торжественный обед. Затем были проведены состязания воен-
но-прикладного характера43. Описание «егорьевского» праздника, традиционно проводимого в станице Тимофеевской, дал исследователь быта казачества М. Голубых44.
Атмосферу праздников и особенно соревнований в воинском мастерстве и казачьей удали хорошо передают издаваемые по Оренбургскому казачьему войску приказы. Так приказ №255 от 1894 года доводил до всех, что 23 апреля в день св. Великомученика и Победоносца Георгия в Оренбурге состоялось обычное празднование войскового праздника, в параде участвовали взвод юнкеров Оренбургского юнкерского училища, 1-я Отдельная сотня, взвод местной команды, взвод 4-й льготной батареи, три взвода казачат-школьников из близлежащих к Оренбургу станиц. Кроме того, в первый раз принимали участие принадлежащие к войсковому сословию Оренбургского войска кадеты обоих Оренбургских корпусов и воспитанники местной гимназии. В тог же день на скаковом кругу состоялись скачки и джигитовка казаков и казачат. В приказе объявлялись итоги состязаний45.
В 1909 году Наказный атаман в приказе по войску объявил благодарность атаману Травниковской станицы за проведение состязаний в скачках, рубке лозы, джигитовке для казаков и школьников в честь войскового праздника 23 апреля. В приказе отмечалось, что «подобные состязания поддерживают и развивают в подрастающем казачьем поколении искусство верховой езды, лихости и наездничества и вообще поднимают народный дух»46. В 1910 году в Верхнеуральске проводился общевойсковой праздник. И в скачках участвовали 14 казачат, в том числе одна казачка-школьница Пелагея Молчанова (13 лет) и пятилетний казачонок Серафим Каширин. Девочка завоевала 2-й приз в скачках на две версты. Она же участвовала в скачках на четыре версты и получила еще один приз.
Есть и более ранние приказы по Оренбургскому казачьему войску, где обнародованы для всего войска фамилии победителей состязаний в честь войскового праздника. В 1892 году, после торжественной церемонии, были проведены состязания по джигитовке, скачкам и гимнастическим упражнениям. Десять казаков получили призы от войскового начальства В приказе приводится список лиц, получивших призы за гимнастические упражнения: местной команды казак Егор Батюшкин (мундир с голубым кушаком); мальчики Сак-марской станицы Лаврентий Поляков (папаха) и Яков Долгополов (сапоги); другие казаки тоже получили различные призы47. Средства на организацию праздника и призы победителям состязаний выделялись из общественных сумм. Так в 1912 году атаман станицы Долго-деревенской издал специальный приказ по станице о подготовке к празднику всего Войска и «состязательную скачку для учеников, и джигитовку для казаков» приготовительного и строевого разрдда48. Известный историк Оренбургского казачьего войскаН. Севастьянов следующим образом описал проведение войскового праздника в газете «Оренбургские губернские ведомости». Согласно объявленному церемониалу к 9 часам утра к зданию Войскового штаба стали собираться войсковые части, предназначенные для парада, офицеры и чиновники, воспитанники учебных заведений г Оренбурга, принадлежащие к войсковому сословию.
В 9 часов прибыл Наказный атаман генерал-майор В.И. Ершов и начался вынос знамен из Войскового штаба. Первым несли большое войсковое знамя, пожалованное 21 мая 1756 года, за ним - сорок два знамени и значка в два ряда, с наклоненными крестообразно древками. Во время шествия со знаменами к Георгиевскому собору исполняли гимн «Боже, царя храни». Вдоль маршрута шествия, по обеим сторонам, находились казаки на лошадях. Это способствовало стройному порядку церемониала. Торжественность и красота праздника проявлялись в знаменах - красноречивых свидетелях боевой славы Оренбургского казачества, в красивых мундирах генералов, офицеров, войсковых чиновников, рядовых казаков, в этих важно шествующих строем школьников-казачат и воспитанников кадетских корпусов и гимназий.
По прибытию к войсковому Георгиевскому собору шествие остановилось. Затем в собор были внесены большое войсковое знамя и знамя «За отличие в турецкую войну 1829 года» («Падуровское» знамя, пожалованное императором Николаем I 9-му Оренбургскому полку, которым командовал в то время есаул И.В. Падуров).
По окончании божественной литургии войсковой круг, согласно церемониалу, передвинулся во главе с настоятелем и церковными чинами Георгиевской церкви, святыми иконами, знаменами к часовне, сооруженной в память события 17 октября 1888 года. Сюда же прибыл к этому времени и крестный ход из Никольской церкви (в Форштадте). Знамена были расставлены у входа в часовню в две линии. К этому времени к часовне прибыл епископ Оренбургский и Уральский Владимир с протодьяконом Рудянским и отцом Юденичем. Начался молебен св. Великомученику Георгию. Во время молебна пели хоры Георгиевского собора и архиерейского. При провозглашении многолетия государю Императору, всему Царствующему Дому и всему русскому воинству загремели пушки. Был произведен 31 выстрел из орудий льготных батарей.
По окончании молебна преосвященный Владимир, сопровождаемый Наказным атаманом, обходил ряды войсковых частей и окроплял их святой водой. В это время все знамена были развернуты в одну линию и после обхода всех частей также окроплены святой водой. Затем начался церемониальный марш с отдачей воинской чести войсковым знаменам. Впереди шел Наказный атаман, за ним личный его адъютант, далее -начальник Войскового штаба с адъютантом, затем все войсковые чины и части.
Пешие части проходили шагом, конные - шагом, рысью и карьером. Особенно лихо прошел карьером взвод 4-й льготной батареи, затем он в одну минуту снялся с передков и открыл огонь с позиций. Все проходившие части заслужили атаманское «спасибо!».
По окончании церемониального марша шествие направилось в том же порядке к Войсковому штабу, куда были торжественно отнесены знамена и значки. После этого на войсковом дворе была приготовлена закуска и водка для участвующих в параде казаков, офицеров и чиновников. Здесь Наказный атаман поздравил всех присутствующих с двойным торжеством - днем тезоименитства Государыни Императрицы и войскового праздника и поднял чарку за здоровье «Государя Императора и Августейшей именинницы». Все закричали «Ура!»49.
Где бы ни были казаки в этот день войскового праздника, они старались и в походной жизни отмечать его. Так в газете «Оренбургский Листок» сообщалось о праздновании дня войскового праздника в 5-м Оренбургском казачьем полку. Полк этот находился в 90 км от Ташкента в полевом лагере. В лагерь прибыл священник из Ташкента отец А. Богословский, приглашенный полком в этот день. В 10 часов начался праздничный молебен; торжественно разносилось по степи стройное пение: «Христос Воскресе» (этот день совпал с праздником Пасхи) и громогласное «многая лета». По окончании молебна и окропления святой водой строевых подразделений командир полка А. Д. Сташевский произнес тост за здоровье Государя Императора и «по зеленому приволью» пронеслись раскатами русское дружное «Ура», величественно раздался в степи торжественный русский гимн. «Все это впервые слышалось здесь в степи среди массы собравшихся из соседних кишлаков туземцев, заинтересовавшихся русским празднеством. После молебна состоялся праздничный обед. На обеде присутствовали представители туземцев. После 412 часа началась джигитовка казаков. Затем самодеятельные театральные представления. Закончился день праздничным ужином, где играла полковая музыка»50. Так прошел праздник в честь Пасхи у оренбуржцев, находящихся далеко от родного края.
Общевойсковые праздники проводились в станицах и поселках Оренбургского казачьего войска ежегодно. В последний раз в Оренбурге этот праздник отмечался в 1917 году. Это было уже другое время. Самодержавие пало. Газета «Оренбургский церковно-общественный вестник» сообщала, что по случаю войскового казачьего праздника 23 апреля - дня св. Георгия Победоносца, в Георгиевском соборе накануне совершено было «соборне Преос. Дионисием Челябинским, в сослужении ректора Семинарии Арх. Вар-лама и соборного Протоиерея И. Чернавскош всенощное бдение, а в самый день праздника-торжественная литургия Преос. Мефодием, в сослужении названных и др. лиц»51. После литургии с крестным ходом на Форштадгской площади совершен был торжественный молебен «с многолетием», при этом происходила традиционная пушечная стрельба. После этого был проведен парад казачьих войск, который принимал Войсковой атаман генерал Н.П. Мальцев. Он поздравил войска от имени войскового круга и во главе делегатов круга обошел их ряды. При этом у Оренбургского войска было новое красное знамя, в кружале (круге) которого помещено изображение св. Георгия Победоносца с надписью вверху и внизу «свободное казачество». На празднике было несколько и других красных знамен с надписями «да здравствует свободное казачество», «да здравствует демократическая республика», «казаки за народовластие» и др. У делегатов, съехавшихся на войсковой круг (185 чел.), на левой руке были надеты красные повязки с надписями: «первый войсковой круг». Парад был проведен «демократически» - без парадной формы одежды и орденов. После парада демонстрировали свое мастерство артиллеристы, они выезжали на вал и быстро спускались, делая круги, переезжая ров. В заключение офицеры участвовали в скачках, а казаки - в джигитовке51.
Оренбург был далеким тыловым городом, а многие казаки были на фронтах и сражались с «германцем». 22 апреля 1917 года в 1-й Оренбургский казачий полк приехал войсковой старшина А.И. Дутов. Весь состав полка в спешенном строю был собран во дворе офицерского собрания. К тому же времени в полк прибыли начальник дивизии и начальник штаба. Еще до прибытия высшего командного состава член делегации Дутов, как бывший командир полка, принял рапорт от своего заместителя и, поздоровавшись с казаками, заявил им, что в дальнейшем он уже не будет их командиром, т.к. войско призвало его к другой работе, избрав в члены Временного Союза Казачьих Войск. Хор трубачей исполнил полковой марш, после чего полк перестроился в традиционный казачий круг, внутри которого поставили стол. Был проведен торжественный обед. На следующий день в полковой и войсковой праздник представители делегации почтили казаков своим присутствием. Торжества начались с молебна под открытым небом, затем прошел митинг с приветственными речами, в том числе на митинге выступил А.И. Дутов. Затем был организован торжественный завтрак на лугу.
Последний войсковой праздник на территории Оренбургского казачьего войска проходил в апреле 1919 года в Троицке. Парад частей казаков отдельной Оренбургской армии принимал Войсковой атаман генерал-лейтенант Дутов. Именно там он обратился к казакам: «.. .пусть день 23 апреля лишний раз напомнит вам, родные, что живы мы, сильны мы, и что удаль казачья еще крепка в нас.
С праздником родное войско поздравляет Ваше Войсковое Правительство, Войсковой Атаман Генерального штаба генерал-лейтенант Дутов»51.
Традиционные, календарные и войсковые праздники занимали важное место в жизни казачьего сословия. В настоящее время, когда возрождается в совершенно иных условиях Оренбургское казачество, как никогда важно для сплочения казачьего сословия, для
ощущения своей принадлежности к казачеству обратиться к тем народным традициям и обычаям, которые составляли ткань жизни оренбургских казаков. Среди этих традиций - общевойсковой праздник Оренбургского казачьего войска. Организация этого ежегодного праздника во всех бывших станицах и поселках оренбургского казачества могла бы способствовать скорейшему его возрождению.
Таким образом, весь образ жизни, освященный обрядами, обычаями, традициями, неуклонно формировал патриотический дух в среде казачьей молодежи, воспитывавшейся на героических примерах старших. Отцы и деды вспоминали о своей боевой молодости, боях и походах, и рассказывали казачатам о самых незабываемых эпизодах, в которых приходилось участвовать, тем самым закладывая в сознание подростков неписаный кодекс чести защитника Отечества и веры. «Условия воспитания в военном духе, постоянные рассказы стариков о походах и войнах, проказах и ловкости, - отмечал А.И. Кривощеков, - с детства приучили каждого казака трезво смотреть на военную службу, быть удальцом, героем, а если придется погибнуть, то умереть с честью на поле славы и не осрамить своей родной станицы»52. Необходимо отметить большое значение военных игр в подготовке будущих воинов. Это и взятие снежных городков, и скачки на лошадях, и джигитовка с награждением отличившихся в соревнованиях; это - проведение различных спортивных праздников и соревнований, со стрельбой боевыми патронами и рубкой лозы53.
Военно-патриотическое воспитание казачьей молодежи, прежде всего, ориентировалось на формирование нравственного идеала (нравственно-эстетического) как показателя эффективности педагогического процесса, который проводился в станицах и поселках войска. На основе сформированного нравственного идеала воспитывалось такое необходимое для военного сословия качество, как героизм. Казачата с малолетства стремились быть похожими на своего героя, следовали примеру не только одного человека, но и героического поколения. Благодаря нравственным установкам, которые проникали в индивидуальное сознание казаков в процессе усвоения фольклора, обрядов, обычаев, традиций казачьей жизни, они превращались в личные убеждения каждого представителя казачьего сословия, в нормы и принципы жизни общин Оренбургского войска; тем самым формировалась четкая социальная ориентация на сферу военной службы.
Необходимо отметить, что сама социальная ориентация казачества в большей степени зависела от влияния семейно-бытовых отношений, их характера, развитости родительских и сыновних чувств, авторитетности семьи. От этих факторов зависело духовное единство казачьей общины. Таким образом, нравственное воспитание, являясь объединяющим фактором всей жизни, становилось основой патриотического и воинского воспитания казаков.
На протяжении столетий формировался менталитет оренбургского казачества, в основе которого находились элементы древней народной культуры. Большинство обрядов и обьиаев казаков, становясь традиционными, уходили корнями в толщу духовной жизни, прежде всего русского народа. Обряды посвящения в казаки, организация военизированных игр для детей и взрослых, празднование религиозных и войсковых праздников, большинство элементов семейной педагогики способствовали воспитанию патриотических чувств в среде военно-служилого сословия, приводило к сознанию необходимости и важности ратного труда по защите интересов Российского государства.
Важную воспитательную функцию выполняли войсковые и полковые праздники Оренбургского казачьего войска. В них тесно переплетались официально-идеологичес-
кие аспекты (молебны, торжественные речи, военные парады, вынос регалий) и элементы традиционного народного быта (скачки, состязания, народные гуляния, напутствия стариков). Наряду с семейными и календарными обрядами войсковой и полковые праздники способствовали социализации казаков, воспитывали в сознании чувства единства с общиной и казачьим сословием. Такие праздники были тщательно продуманы и срежиссированы. По своей организованности они выходили за рамки традиционно-бытовой культуры, профессионализируя характерные для нее способы формирования идейного содержания коллективного сознания. В проведении праздников переплетались идеологические, нравственные и эстетические моменты.
В целом культура казачества - неотъемлемая составная часть культуры России. Вместе с тем исторические судьбы казачества, его происхождение, состав, функции как военно-служилош сословия наложили серьезный отпечаток на все стороны уклада и духовной жизни. В этом смысле и можно говорить о собственно казачьей культуре. К сожалению, проблемы истории культуры оренбургского казачества как военно-служилош сословия до сих пор недостаточно изучены.
Поэтому духовное, культурное возрождение оренбургских казаков, восстановление его этнической самобытности невозможны без опоры на исторический опыт, знания традиций и особенностей развития казачества, его самосознания. Это обуславливает потребность в исследовании исторического прошлого оренбургского казачества.
Примечания
1 См.: Машин М.Д. Из истории родного края. Оренбургское казачье войско. Челябинск, 1976. С. 89.
2 Материалы по историко-статистическому описанию Оренбургского казачьего войска. Вып. 3. Оренбург, 1903. С. 20. (Далее: Материалы...)
3 ГАСО. Ф. 3. Оп. 69. Д. 19. Л. 1 - 2; ГАУО. Ф. 818. On. 1. Д. 70. Л. 1 - 4.
4 См.: Картины былого Тихого Дона: Краткий очерк истории войска Донского. Т. 1. М.,1992. С.15. (Далее: Картины былого...).
5 См.: Абрамовский А.П., Кобзов B.C. Во славу государства Российского. Начальное образование и военная подготовка в Оренбургском казачьем войске. Челябинск, 1994. С. 4.
6 Там же. С. 6.
7 Военный сборник. 1874. № 4. С. 292.
8 Кривощеков А. Обряды и обычаи оренбургских казаков // Вестн. Оренбург учеб. округа. Уфа, 1915. №3. С. 89.
9 См.: Абрамовский А.П., Кобзов B.C. Указ. соч. С. 71 - 72.
10 См.: Военный сборник. 1874. № 4. С. 292.
11 См.: Картины былого ... Т. 2. С. 63-64; АбазаК.К. Казаки. Донцы, уральцы, кубанцы, терцы: Очерки из истории и стародавнего казачьего быта в общедоступном изложении для чтения в войсках, семье и школе. СПб, 1898. С. 27.
12 Кривощеков А. Указ. ст. С. 95.
13 Подобные детские «военные» игры проходили у казачат Донского войска. Вот как описывает знаток казачьей жизни К.К. Абаза: «По временам все ребячье население Черкасска выступало за город, где, разделившись на две партии, строили камышовые городки... с бумажными знаменами и хлопушками, верхом на палочках, противники сходились, высылали стрельцов или наездников-забияк и, нападая, сражались с таким азартом, что не жалели носов; рубились лубяными саблями, кололись камышовыми
пиками, отбивали знамена, хватали пленных. Победители, под музыку из дудок и гребней, с трещотками или тазами, возвращались торжественно в город; сзади, стыдливо понурив головенки и заливаясь слезами, шли пленные. Старики, сидя за беседой подле рундуков, за ендовой крепкого меду, любовались проходившими внучатами; сам атаман, поднявшись с места, пропускал мимо себя мелюзгу, похваляя храбрых» (См. : Абаза К.К. Указ. соч. С. 27 - 28.)
14 См.: Военный сборник. 1874. № 4. С. 292 - 293.
15 См.: Очерки истории Кубани: с древнейших времен по 1920 год. Краснодар, 1996. С. 302.
16 См.: Матвеев О.В. Слово о Кубанском казачестве. Краснодар, 1995. С. 57.
17 См.: Кривощеков А. Указ. соч. С. 101.
18 Оренбургские губернские ведомости. 1863. 25 мая.
19 Зеленин Д.К. У оренбургских казаков // Этнограф, обозрение. 1905. № 4. С. 66.
20 См.: Кобзов B.C. Уральская Варна: к 150-летию основания казачьей станицы. Челябинск, 1992. С. 33.
21 См.: Кривощеков А. Указ. соч. С. 207 - 210.
22 Старинные медные пушки имелись во многих казачьих станицах. Это остатки бывшей крепостной артиллерии. Из них стреляли в торжественных случаях, на Пасху и др. праздники.
23 См.: Кривощеков А. Указ. ст. С. 209.
24 Описание взятия снежного городка в станице Тимофеевской см. в книге: М. Голубых. Казачья деревня. М., 1930. С. 226.
25 См.: Кобзов B.C. Указ. соч. С. 33 - 34.
26 ОГАЧО. Ф. И-7. On. 1. Д. 75. Л. 1.
27 Оренбургская газета. 1899. 22 февраля.
28 Оренбургский листок. 1887. 22 февраля.
29 Вечерний Оренбург. 1998. 19 февраля.
30 См.: Оренбургский листок. 1899. 22 февраля.
31 Оренбургский листок. 1882. 21 февраля.
32 См.: Оренбургские губернские ведомости. 1897. Февраль.
33 См.: Оренбуржье. 1999. 18 февраля.
34 См.: Вечерний Оренбург. 1998. 19 февраля.
35 См.: Оренбуржье. 1999. 18 февраля.
36 См.: Картины былого... Т. 1. С. 89 - 90.
37 См. : Исторический очерк присоединения к России Оренбургско го края / Сост. Ф. Стариков. Оренбург, 1891. С. 67 (См.: Военный сборник. 1874. № 3).
38 Военный сборник. 1874. № 6. С. 278.
39 См.: ПопкоИ.Д. Черноморские казаки в их гражданском и военном бьггу. СПб., 1858. С. 202.
40 Там же. С. 279.
41 См.: Оренбургские губернские ведомости. 1897. 27 апреля.
42 Приказы по Оренбургскому казачьему войску. 1890. С. 65.
43 Оренбургский листок. 1882. 9 мая.
44 См.: Голубых М. Казачья деревня. М., 1930. С. 220 - 222.
45 См.: Приказ по Оренбургскому казачьему войску № 255. 1894 // Оренбург, листок. 1894. 22 мая.
46 Приказ по Оренбургскому казачьему войску № 490 // Оренбург, листок. 1909.27 июля.
47 См.: Приказ по Оренбургскому казачьему войску 1892. № 242 // ГАОО. Ф. 37. Оп. 3. Д. 200. Л.7.
48 ОГАЧО.Ф. И-7. Оп.1. Д. 75. Л. 3.
49 Оренбургские губернские ведомости. 1897. 27 апреля.
50 Оренбургский листок. 1898. 24 мая.
51 Новое поколение. 1991. 27 апреля.
52 Кривощеков А.И. Указ. соч. С. 234.
53 ОГАЧО. Ф. И-10. Оп. 1. Д. 89. Л. 26.
Е.Д. Королева
К ВОПРОСУ О СООТНОШЕНИИ ПИСЬМЕННЫХ ИСТОЧНИКОВ И УСТНЫХ ПРЕДАНИЙ В ИСТОРИЧЕСКОМ ОПИСАНИИ Г. ТРОИЦКА
«...Публика вправе ... требовать от историка, если не таланта, то добросовестности в трудах и осмотрительности в показаниях»
A.C. Пушкин
На основании Указа Императора Александра П в 1865 г Преосвященный Варлаам, Епископ Оренбургский и Уральский распорядился составлять при церквах летописи, которые будут полезны «членам каждой приходской церкви... в совокупности взятые могут служить важным пособием для будущего историка православной церкви и Русского царства»1.
Составителем такой летописи в церкви Святой Троицы был протоиерей Гавриил Аманацкий, прослуживший в Троицке с 1861 по 1871 гг. Для летописания им были использованы архивные документы, а также предания и показания очевидцев2. Одно из подобных устных свидетельств живописует некоторые подробности взятия войсками Е. Пугачева Троицкой крепости. В свою очередь, летопись Троицкого собора послужила важнейшим источником для сбора материалов по истории города, опубликованных в трудах Оренбургской ученой архивной комиссии.
В ней рассказывается, что во время осады пугачевцами крепости в мае 1774 г. город обстреливался с южной стороны, по взятии его «...буйная челядь заняла храм и сделала в нем конюшню, а на престоле были поставлены корыта для овса и лежали связки сена. Старостой церковным был Михаил Дмитриев, послуживший церкви 20 лет; от роду он имел 80 лет, его застал диакон Николай Базанов, поступивший в город Троицк в 1817 году». Староста Дмитриев был очевидцем нашествия Пугачева. Со слов Дмитриева записано: «что бывшим в Троицкой крепости священнику и коменданту обрезаны были уши, а потом оба повешены. Жены их были привязаны за волоса к хвостам лошадей и замучены до смерти»3. Такие жуткие сцены известны в истории войны под водительством Пугачева и, конечно, врезаются в память читателя.
В современной исторической литературе подробности взятия Троицкой крепости и расправы над священником и комендантом не обнаруживаются, будь то сборник материалов истории революционного движения в России XVII - XVIII вв. «Пугачевщина»,4 монография А.И. Андрющенко «Крестьянская война 1773 - 1775 гг.»5 или М. Д. Курма-чевой «Города Урала и Поволжья в Крестьянской войне 1773 - 1775 гг.»6.
