CC BY
198
чения - психологического и когнитивного стандарта. Появление тендерных стереотипов с факторами межкультурного стандарта обязано концепциям феминности и маскулинности, а также особенности речи мужчин и женщин. Инструментами для оценивания стандартов выступают информационно-коммуникационные продукты системного мышления: 1. Профессиональный тест с несколькими вариантами ответов/ Проверяет сформированность профессиональных знаний, умений и компетенций в соответствии с профессиональным стандартом педагога; 2. Профессиональный кейс/ Представляют собой упражнения, разработанные на основе конкретных педагогических ситуаций. Преимуществом этой формы работы является то, что студенты-нефилологи в соответствии с профессиональным стандартом ФГОС третьего поколения получают представление риторической стилистики, с одной стороны, и лингвистической - с другой стороны [2, с. 211]. С точки зрения профессиональной компетенции элементы языка обнаруживаются путем соотношения паронимичных терминов с функциональным ориентиром риторики. Словарь паронимич-ных терминов, описывающий стилистические ориентиры риторики, распределяет структуру текста в преемственной связи: Оним > 1. реалионим (имя реального объекта); 2. мифоним (имя вымышленного объекта). Реалионим > 1. астроним; 2. космоним; 3. топоним ^3.1. гидроним; 3.2. урбаноним; 3.3. ороним и др.; реалионим >1. бионим ^ 11. антропоним, 1.2. зооним, 1.3. фито-ним и др. Отсутствие преемственной связи в орфографических словарях определяется соотношением феномена колоративной лексики (см. таблицу 1):
Таблица 1
Словообразовательное гнездо как феномен дериватов паронимии
ФРАЗЕОЛОГИЗМ* прописная буква ГЛОССЕМА* строчная буква
Дина «женское имя» дина «сфера наречия туда»
Зина «женское имя» зина «сфера наречия верх»
Мина «женское имя » мина «сфера наречия сюда»
Тина «женское имя» тина «сфера наречия оттуда»
Яша «мужское имя» яш «сфера междометий»
Ян «мужское имя» ян «сфера аффиксов»
Соотношение биэквивалентных терминов анализировалось при обучении стилистики [3, с. 31]. Выделяемые стилистические универсалии характеризуются высокой степенью продуктивности и регулярности. Ю.Н. Кудрявцев один из первых провел исследование стилистики письменных текстов, порожденных мужчинами и женщинами. В текстах художественной прозы
Библиографический список
фиксировалось употребление частей речи. Было обнаружено, что в женских текстах фиксируется употребление местоимений и частиц, а в мужских употребление имен существительных [4, с. 21]. Любые произносительные варианты художественной прозы, отклоняющиеся от норм антропонимических звучаний русского языка, остаются лишь на положении индивидуальных орфоэпических тренингов (см. таблицу 2):
Таблица 2
Русская паронимия как словообразовательное гнездо именной морфемики
ФРАЗЕОЛОГИЗМ* Имя собственное ЛЕКСЕМА* Имя нарицательное
Вера «женское имя» вера «абстрактное понятие: вера»
Надежда«женское имя» надежда «абстрактное понятие: надежда»
Любовь «женское имя» любовь «абстрактное понятие: любовь»
Роза «женское имя» роза «фитоним»
Лев «мужское имя» лев «зооним»
Являясь изгоями орфографических дефиниций, имена «собственные / нарицательные» оказываются лишёнными узаконенной нормированности в параметрах профессионального образования (орфографических, акцентологических, грамматических и др.). Характерной особенностью «имен собственных / нарицательных» является прописная буква и строчная буква. Всё же стоит проанализировать, как формировалось последовательное отчуждение ономастической терминологии, объединенной словами алфавитного списка внутри культуры языка [5, с. 12]. Это позволит облегчить задачу пишущих: они смогут получить необходимые сведения из одного нормативного источника в одном ряду словника [6, с. 22]. Нахождение способов изображения имен мужских и женских позволит решить проблемы их орфографического написания, а форма организации орфоэпической культуры предполагает изображение диаграммы именной морфемики. Наличие функциональных типов с терминами межпредметных связей как будто не вызывает сомнения, а набор метаязыковых единиц не исчерпывается диаграммой именной морфемики. Разумеется, действующими оказывались причины самого разного характера. Но немаловажную роль сыграла нерешенность вопроса систематизации паронимов. Так, критерий паронимии, реализующий семантическую и орфографическую норму именной морфемики, выявляется в гнезде словообразования «имя собственное~имя нарицательное^прописная буква ~ строчная буква».
1. Суперанская А.В. Орфография собственных имён. Москва: Наука, 1973.
2. Кобозева И.М. Лингвистическая семантика. Москва: Домкнига, 2007
3. Арнольд И.В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность. Москва: УРСС, 2013.
4. Кудрявцев Ю.Н. Арабский народно-разговорный язык Алжира. Обычаи и фольклор. Москва: Наука, 2006.
5. Розенталь Д.Э. Прописная или строчная? Словарь-справочник. Москва: Русский язык, 1989.
6. Алексеев И.С. Текст и перевод. Вопросы теории. Москва: Международные отношения, 2008.
References
1. Superanskaya A.V. Orfografiya sobstvennyh imen. Moskva: Nauka, 1973.
2. Kobozeva I.M. Lingvisticheskaya semantika. Moskva: Domkniga, 2007
3. Arnol'd I.V. Semantika. Stilistika. Intertekstual'nost'. Moskva: URSS, 2013.
4. Kudryavcev Yu.N. Arabskijnarodno-razgovornyjyazykAlzhira. Obychaii fol'klor. Moskva: Nauka, 2006.
5. Rozental' D.'E. Propisnaya ilistrochnaya? Slovar'-spravochnik. Moskva: Russkij yazyk, 1989.
6. Alekseev I.S. Tekstiperevod. Voprosy teorii. Moskva: Mezhdunarodnye otnosheniya, 2008.
Статья поступила в редакцию 22.06.17
УДК 81'373.72: [811.512.122: 398.91]-055.2
Agarkova O.A., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Orenburg State University (Orenburg, Russia), E-mail: [email protected]
Akhmetova V.I., MA student, Orenburg State University (Orenburg, Russia), E-mail: [email protected]
THE IMAGE OF THE WOMAN IN KAZAKH PROVERBS AND SAYINGS. In the article the image of the woman in Kazakh proverbs and sayings is considered and analyzed. These language units as a source of popular wisdom define features of national identity. The article is specially dedicated to the research of the Kazakh culture, which is part of Orenburg District, a multinational
region of Russia. The purpose of the paper is to study the Kazakh proverbs and sayings referring to the image of the woman, which is understood by the authors as a world picture element. The paremias of various temporary periods interpreting the image of a woman, mother, daughter, wife, sister have served as an object of research. Analyzing proverbs and sayings, the authors reveal qualities that help to create the image of the Kazakh woman, considering both linguistic and extralinguistic factors.
Key words: Kazakh language, Kazakh culture, proverb, saying, image, woman, mother.
О.А. Агаркова, канд. филол. наук, доц. Оренбургский государственный университет, г. Оренбург,
E-mail: [email protected]
В.И. Ахметова, магистрант, Оренбургский государственный университет, г. Оренбург,
E-mail: [email protected]
ОБРАЗ ЖЕНЩИНЫ В КАЗАХСКИХ ПОСЛОВИЦАХ И ПОГОВОРКАХ
Исследование выполнено при финансовой поддержке отделения гуманитарных и общественных наук РФФИ и Правительства Оренбургской области, № проекта 17-16-56004, тип проекта а(р) (руководитель - И.Ю. Моисеева)
В статье рассматривается и анализируется образ женщины в казахских пословицах и поговорках. Данные языковые единицы, как источник народной мудрости, определяют особенности национальной идентичности. Статья посвящена исследованию казахской культуры, являющейся частью многонационального региона - Оренбургской области. Цель статьи состоит в изучении казахских пословиц и поговорок, связанных с образом женщины, который понимается авторами как элемент картины мира. Предметом исследования послужили паремии различных временных периодов, интерпретирующие образ женщины-матери, дочери, жены, сестры. Анализируя пословицы и поговорки, авторы выявляют качества, которые помогают создать образ казахской женщины, учитывая как лингвистические, так и экстралингвистические факторы.
Ключевые слова: казахский язык, казахская культура, пословица, поговорка, образ, женщина, мать.
Женщина играла и играет важную роль в живописи, музыке, литературе. Тема женщины всегда волновала умы великих людей. С середины 90-х годов XX века образ женщины активно исследуется в русской и зарубежной литературе, национальных языках (А.Н. Данилова, К.Ф. Исламзаде, С.Н. Каргинова, О.В. Си-вова, Д.М. Хайруллина, РМ. Шофакирова), политике (О.А. Дуброва, Е.С. Пронина), общественном сознании (О.Н. Ворошилова), религии (И.С. Охлупина), национальной культуре (О.В. Горшуно-ва, С.А. Нестерова, Р.К. Разяпова, Ю.А. Селиверстова), гендеро-логии (С.С. Асирян, Д.К. Григорьева, Е.А. Кузнецова, Е.С. Прудникова).
Наибольший интерес у нас вызывает казахская национальная культура, поскольку Оренбургская область является многонациональным регионом, граничащим с тремя областями Республики Казахстан. Казахи - одна из многочисленных национальностей, проживающих на территории области.
Многовековое совместное проживание славянских, тюркских и других народов способствует выработке уважения к отличиям в ментальности других этнических представителей, межнациональной коммуникабельности.
Целью нашей работы является исследование казахских пословиц и поговорок, интерпретирующих образ женщины. Материалом исследования послужили паремии, функционирующие в казахской лингвокультуре.
В настоящей статье использованы метод сплошной выборки, лингвистическое описание, компонентный и контекстуальный анализ, которые позволили наиболее полно раскрыть рассматриваемое нами явление.
Пословицы и поговорки - это крупицы и сокровище народной мудрости, что определяет специфику конкретной нации. В них отражается история и мировоззрение создавшего их народа, его традиции, нравы и обычаи.
По мнению В.И. Даля, «пословицы и поговорки являются не только ведущими элементами фольклорного жанра, но также неотъемлемой частью лексического состава языка. Их привлекательность, правдивость и яркость привели к тому, что огромное количество этнических эквивалентов было собрано в словарях и специальных пособиях» [1, с. 97].
В казахском языке существует много пословиц, которые формировались и развивались веками наряду с народом. Большая их часть связана с образом женщины (матери, дочери, жены, сестры): «Anama magan suranyz, men sizge berin bayandaymyn. Menin kyzym magan suranyz, men sagan zhuregimdi ashylady» (Спроси у меня о моей матери, и я расскажу тебе все. Спроси у меня о моей дочери, и я открою тебе свое сердце). На протяжении существования человечества, в различных обществах и цивилизациях роль женщины остается на весьма высоком и почтительном уровне [2, с. 15].
Исследуя казахскую историю и её культуру, можно говорить о том, что немалое количество женщин сумели передать потомкам родной язык и национальный дух, сохранив при этом
народную особенность нелегким трудом, исключительной разумностью и материнской любовью.
А.В. Мезенцева отмечает, что «мать - это нечто, святое, порождающее новую жизнь. У казахов есть пословица: «Anandi Mekkege uch ret jayau aparsan da ak sutin aktay almaisin» (Молоко матери не искупишь, даже если трижды пешком отнесешь ее в Мекку). Это подчеркивает значимость женщины как матери. В данной пословице заключен не искупаемый долг детей перед своей матерью» [3, с. 14].
На сегодняшний день место и роль женщины в судьбе родного языка заслуживает особого внимания, поэтому есть необходимость отобразить данную роль как в прошлом, так и в настоящем и будущем [4, с. 181]. В системе ценностей духовного воспитания в казахской культуре обучение родному языку и дальнейшая судьба нации, как таковой, незыблемо связаны с Женщиной («Ayeli azgan eldin bolachagijok» (Народ, потерявший веру в женщин, не имеет будущего); «Ayeldin jaksisi - akilchin» (Хорошая женщина - умная советчица), которая является Матерью, что ярко отражается в таких высказываниях, как «El bolamin desen besigindi tuze» (Будущее страны начинается с колыбели) или «Anasin korip kizin al» (Выбирая жену, смотри на ее мать).
При всем при этом, еще не завершены исследования, изображающие через язык согласно с мировосприятием казахского народа подлинное место женщины в казахской культуре.
В данной работе рассматриваются такие языковые единицы, как пословицы и поговорки, которые составляют образ «женщина» и дают возможность изучить сущность и особенность казахских женщин, их чувства, психологию и потребности [2, c. 132]. Предмет исследования составили пословицы и поговорки, которые сформировались до Октябрьской революции и после нее.
Например, до революции казахские женщины занимали очень низкое социальное положение, поэтому пословицы и поговорки часто имели отрицательное значение по отношению к женщине. Главная их задача состояла в рождении наследников: «Ayeldin shashy uzyn, zhene akyl kyska bar» (У женщины волос длинный, а ум короткий), «Koshi-kon ayel bastama, zhaksy natizhe bolui mumkin emes bolady» (У кочевки, начатой женщиной, не будет хорошего исхода), «Bie parki tipti eger - odan da ayel spiker, eger kop zhaqsy emes - bul eshqanday boldy» (Даже если кобылица быстроходная - от нее нет проку, даже если женщина оратор - толку нет), «Eger siz jaman ayel olip eger - baska ayeli bolady, bul zhaqy ayeldi qaytis bolsa, - bas aynala bolady» (Если умрет плохая женщина - будет другая жена, если умрет хорошая женщина - голова пойдет кругом), «Ulken ayel - kudaydin tartibi, zhas ayeli - ïttyn kuyrygy» (Старшая жена - приказ бога, младшая жена - хвост собаки), «Adam - bas, ayel - moyin» (Мужчина - голова, женщина - шея), «Ayel basqaratin adam, kara bolip kalady (Народ, руководимый женщиной, остается темнь/v) [5, c. 4].
Тот факт, что именно сын в казахской семье является наследником («Atadan ol alsa, ozy kalgany kyz kalsa, yzy kalgany»
(Если сын остался после отца, значит, он и сам остался; если дочь осталась после отца, значит, он след оставил после себя)), а дочь не имеет абсолютно никаких прав на наследство даже в случае смерти родителей, также определил низкий социальный статус девушки/женщины [6, с. 327].
Как отмечалось выше, пословицы и поговорки формировались веками на базе жизненного опыта. Около 4 тысяч казахских пословиц и поговорок собраны в труде А.А. Диваева «Казахские пословицы», изданном в городе Ташкенте в 1927 году. Они точно и ясно отражают казахское кочевое и свободное бытие, их можно использовать в том письменном виде, в каком, что были собраны. А.А. Диваев делает вывод, что «казахские пословицы, как пословицы других народностей, складывались и вырабатывались в течение веков и являются результатом работы коллективного ума. В них отражаются взгляды народа на различные предметы, явления и отношения окружающего мира. Казахская степь помогла своим сынам долгое время сохранять в неприкосновенности и первоначальной чистоте национальный характер и обособленный народный облик» [5, с. 328].
В начале XX века пословицы и поговорки начали исследовать целенаправленно (К. Аханов, А. Байтурсынов, М. Габдул-лин, А. Кайдар и др.) В трудах ученых, по словам В. И. Даля, отображаются особенности пословиц и поговорок с трех сторон: «во-первых, что пословицы и поговорки, как и фразеологизмы, есть языковое явление; во-вторых, в качестве сгустка понимания и мысли - это логическая фигура; в-третьих, это отличный образец передачи в сжатой форме значимой мысли, широкого содержания, образец заключения» [1, с. 135].
После октябрьской революции в связи с общественно-социальными изменениями многие пословицы и поговорки вышли из употребления. Со временем чаще стали использоваться языковые единицы о женщинах, чья внешняя красота гармонирует с характером и умом. История казахского народа знала много умных, красноречивых женщин, характеру которых были свойственны тонкость, смелость, героизм, ловкость [б, с. 75]. На самом деле ловкость и находчивость одной женщины способствует завершению многих дел. Подтверждение этому можно найти в пословицах и поговорках, которые несут в себе положительную стилистическую окраску. Например: «Zhaksi ayel zhaman erkektit tizetedi» (Хорошая жена плохого мужа человеком сделает); «Zhaksi ayel zhamanyn zhasynyn asyrar» (Хорошая жена скроет недостатки и преувеличит достоинства мужа).
Также встречаются пословицы и поговорки с негативной коннотацией, изображающие стремления женщин к власти над мужчиной: «Han zharlynan katyn zharlygy koshty» (Приказ жены страшнее ханского приказа); «Bayyn bilegen ayel auyldy bileymyn dep shorokym bolady» (Жена, которая управляет мужем, возомнит себя шархакимом и захочет возглавить аул).
Набольшее количество пословиц свидетельствует о том, что незыблемой ценностью жизни является женщина-мать, представленная как кормилица, хранительница очага. Уважение и любовь к матери воспитывается с колыбели [7, с. 453]: «Akayyn - altau, ana - bireu» (Родни много, а мать одна); «Аnа sutyn aktamagandy eshkym maktamaydy» (Не оправдавшего молоко матери никто не похвалит); «Jumak ananin ayginin astinda» (Рай находится под ногами матери).
У Г.Н. Смагуловой можно найти объяснение следующих паремий/ ««Ata korgen ok jonar, ana korgen ton picher (Воспитывавшийся у отца мастерит стрелы, воспитывавшаяся у матери кроит шубу) - дети всегда перенимают знания и опыт своих ро-
Библиографический список
дителей; «Akildi ayel ichinde altin besikti ul jatar (В утробе умной женщины мальчик, как в золотой колыбели) означает, что умная женщина всегда думает о благополучии будущих поколений, рожает одаренных детей» [8, с. 86].
Главная ценность женщин заключается в том, что они являются потенциальными матерями будущих потомков: «Siyrdy zhaksy korsetken artyndagy tanasy, ayeldy zhaksy korsetken kasyndagy balasy» (На корову отрадно смотреть с телёнком, на женщину - с ребёнком); «Baka tappagan katynan laktagan eshky arytyk» (Родившая коза дороже жены, которая не рожает).
Основное содержание пословиц ориентировано на подражание старшим по возрасту: поколение снох является образцом для незамужних родственниц, старшие братья - для младших, матери - для дочерей, а отцы - для сыновей: «Akeny korip o loser, anany korip kyz oser» (Сын берет пример с отца, дочь - с матери); «Atasina karay okisi, apasina karay sinlisi» (Старший брат образец для младшего, сестра - сестрёнке); «Ul tuganga - kun tuar» (Мать, родившую сына, ждет счастье).
Также существует немалое количество пословиц и поговорок, связанных с внешними характеристиками женщин: «Astydymyn tyz keltirer, ayyldy sonny kyz keltirer» (Соль вкус пище придает, а красоту аула девушки создают); «Gul osse zherdin korki, kyz osse eldin korki» (Цветок - краса земли, девушка - краса народа).
Однако внешность не ставится во главу угла, это не самое важное условие для того, чтобы женщина считалась красивой. Намного важнее, чтобы она была хорошей хозяйкой, доброй, заботливой и понятливой. По мнению Г.Н. Смагуловой, «казахи всегда трепетно относились к воспитанию у дочерей скромности, нежности, целомудрия и кротости «Kizga kirik uyden tiu» (Запрет для девушек ходить по домам); «Kiz kiligimen» (Девушка должна проявлять себя только хорошими манерами), «Kizim sagan aytam, kelinim sen tinda» (То, что дочери говорят, и сноха должна слушать); «Kizi bar uydin jengesi suykimdi» (В доме, где живет девушка, и сноха приятная)» [8, с. 86].
Исследовав казахские пословицы и поговорки, можно сделать вывод, что любая женщина, если она любима и желанна, будет восприниматься как привлекательная: «Sulu suly emes, syygen sulu!» (Красива не красавица, красива любимая); «Kyz kylygymen zhagady» (Девушка может понравиться своим поведением).
Образ женщины в казахской национальной культуре представлен такими качествами женщины как: воспитанность, кротость, скромность, талантливость, терпимость. Данные характеристики свойственны не только представительницам Казахстана, но и женщинам, проживающим в других регионах России, в частности, в Оренбургской области. Несмотря на различные изменения, происходящие в обществе, женщина должна помнить, прежде всего, что она любящая мать, верная жена и хранительница семейного очага. Лингвистическая интуиция современных женщин не всегда позволяет осознать смысл этих понятий. Г.Н. Смагулова отмечает, что «в казахских традициях одним из положительных качеств женщины считается умение давать умные и дельные советы мужу; в истории казахской степи известно немало женщин, заслуживших своей мудростью почет и уважение у всего народа» [8, с. 87]. В исследованиях подобного рода через язык (пословицы и поговорки, в нашем случае) прослеживается связь между прошлым, настоящим и будущем, определяющая место женщины в национальной культуре.
1. Даль В. Пословицы русского народа: сборник. Москва: Государственное издательство художественной литературы, 1957.
2. Исаева Ж.И. Паремиологическая картина мира (лингвокультурологический аспект). Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Алматы, 2007.
3. Мезенцева А. В. Образ женщины в казахской национальной культуре. МатериалыXI международной научно-практической конференции (научныйжурнал) «Научное пространство Европы», 7 - 15 апреля, Белгород, 2015: 13 - 16.
4. Кирилина А.В. Гендер: лингвистические аспекты. Москва: Институт социологии РАН, 1999.
5. Диваев А.А. Казахские пословицы. Ташкент, 1927.
6. Смайлов А. Лингвокультурологический аспект концепта «Женщина». Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Алматы, 2008.
7. Тлепов Ж. Духовное наследие народа. Пословицы и поговорки казахского народа. Алматы: КазгосИИАН, 2001: 463.
8. Смагулова Г.Н. Концепт «женщина» в казахских фразеологизмах. Вестник Новгородского государственного университета. 2008; Выпуск 49: 84 - 87.
References
1. Dal' V. Poslovicy russkogo naroda: sbornik. Moskva: Gosudarstvennoe izdatel'stvo hudozhestvennoj literatury, 1957.
2. Isaeva Zh.I. Paremiologicheskaya kartina mira (lingvokul'turologicheskij aspekt). Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Almaty, 2007.
3. Mezenceva A. V. Obraz zhenschiny v kazahskoj nacional'noj kul'ture. Materialy XI mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii (nauchnyj zhurnal) «Nauchnoe prostranstvo Evropy», 7 - 15 aprelya, Belgorod, 2015: 13 - 16.
4. Kirilina A.V. Gender: lingvisticheskie aspekty. Moskva: Institut sociologii RAN, 1999.
5. Divaev A.A. Kazahskie poslovicy. Tashkent, 1927.
6. Smajlov A. Lingvokul'turologicheskij aspekt koncepta «Zhenschina». Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Almaty, 2008.
7. Tlepov Zh. Duhovnoe nasledie naroda. Poslovicy i pogovorki kazahskogo naroda. Almaty: KazgoslIAN, 2001: 463.
8. Smagulova G.N. Koncept «zhenschina» v kazahskih frazeologizmah. Vestnik Novgorodskogo gosudarstvennogo universiteta. 2008; Vypusk 49: 84 - 87.
Статья поступила в редакцию 20.07.17
УДК 821.161.1.09
Artyushkov I.V., Doctor of Sciences (Philology), Professor, Bashkir State Pedagogical University n.a. M. Akmulla (Ufa, Russia),
E-mail: [email protected]
Mukhametzyanova R.A., postgraduate, Department of Russian Language, Bashkir State Pedagogical University n.a. M. Akmulla
(Ufa, Russia), E-mail: [email protected]
THE SEMANTIC OF THE WORD "BLISSFUL" IN F.M. DOSTOEBSKY'S NOVEL "THE IDIOT". The article investigates the semantics of the word blissful in F. M. Dostoevsky's novel "The Idiot". This word acquires new semantic contents in the interpretation of Prince Lev Nikolayevich Myshkin, the novel's main character. The comparative analysis of the meaning of the word blissful in V.I. Dahl, D.N. Ushakov, S.I. Ozhegov's explanatory dictionaries, N.M. Shansky and M.R. Fasmer's etymological dictionaries, the Orthodox Encyclopedic Dictionary and the Encyclopedic Dictionary of Medical Terms shows the redistribution of lexical meanings in the semantic structure of the word blissful. This is manifested in the prominence and dominance of modern meaning 'fool', 'little fool' over traditional 'holy", 'happy' and church 'God's fool', 'by mind staying in prayerful communion with God'. F. M. Dostoevsky gives a new meaning to the title of his novel, revealing the semantic change of the word idiot through the characters' relationship to the blissful Prince Myshkin. The research helps to work out the order of images of the "Prince Christ", which is revealed in "The Idiot": idiot ^ stupid ^ suffering from dementia ^ God's fool ^ crazy ^ happy ^ blissful ^ by the mind staying in prayerful communion with God ^ holy ^ esteemed.
Key words: blissful, happy, holy, Gog's fool, idiot.
И.В. Артюшков, д-р филол. наук, проф. Башкирского государственного педагогического университета
им. М. Акмуллы, г. Уфа, [email protected]
Р.А. Мухаметзянова, аспирант каф. русского языка Башкирского государственного педагогического университета
им. М. Акмуллы, г Уфа, [email protected]
СЕМАНТИЧЕСКОЕ НАПОЛНЕНИЕ СЛОВА «БЛАЖЕННЫЙ» В РОМАНЕ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО «ИДИОТ»
Статья посвящена исследованию семантики слова блаженный в романе Ф.М. Достоевского «Идиот». Новое семантическое наполнение данное слово получает при интерпретации образа главного героя - князя Льва Николаевича Мышкина.
Сопоставительный анализ лексической семантики слова блаженный в толковых словарях В.И. Даля, Д.Н. Ушакова, С.И. Ожегова, этимологических словарях Н.М. Шанского, М.Р Фасмера, в Православном энциклопедическом словаре и Энциклопедическом словаре медицинских терминов показывает перераспределение лексических значений в семантической структуре слова блаженный. Это проявляется в выдвижении на первый план и преобладании современного значения 'дурак', 'дурачок' над традиционным 'святой', 'счастливый' и церковным 'юродивый', 'умом пребывающий в молитвенном общении с Богом'. Ф.М. Достоевский вкладывает новый смысл в название своего романа, раскрывая изменение семантики слова идиот через отношение персонажей к блаженному князю Мышкину. Идиот ^ глупый ^ страдающий слабоумием ^ юродивый ^ ненормальный ^ счастливый ^ блаженный ^ умом пребывающий в молитвенном общении с Богом ^ святой ^ почитаемый - именно в такой последовательности раскрывается в романе образ «князя Христа».
Ключевые слова: блаженный, счастливый, святой, юродивый, идиот.
Христианское понимание слова блаженный отличается от общепринятого. Если в современном русском языке в зависимости от речевой ситуации данное слово употребляется преимущественно в значениях 'счастливый', 'ненормальный', 'глуповатый', то в Священном писании блаженными именуются Господь и Божия Матерь, блаженными называются также боящиеся Бога и любящие заповеди его люди [1, с. 821].
В романе Ф.М. Достоевского «Идиот» новое семантическое наполнение данное слово получает при интерпретации образа главного героя - князя Льва Николаевича Мышкина.
Обычно прототипом князя Мышкина считают Христа, отмечая, прежде всего. их внешнее сходство: «...молодой человек, лет двадцати шести или двадцати семи, роста немного повыше среднего, очень белокур, густоволос, со впалыми щеками и с легонькою, востренькою, почти совершенно белою бородкой. Глаза его были большие, голубые и пристальные» [2, с. 6]. Однако Мышкин не Христос, а смертный человек, но из числа тех избранных, блаженных, кто напряженным духовным усилием сумел приблизиться к Христу и носит его образ в сердце своем. Князь Мышкин - «положительно-прекрасный» человек, нравственный идеал, созданный писателем на страницах романа с надеждою, что такие люди появятся и в реальной жизни русского общества.
Следует отметить, что блаженные люди в отечественной литературе представлены рядом художественных образов персонажей, раскрывающих христианское миропонимание: блаженный Николушка в драме А.С. Пушкина «Борис Годунов», старец Зосима в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы», Иван Флягин в повести Н.С. Лескова «Очарованный странник», Юшка в одноименном рассказе А. Платонова, юродивая Валя в современной повести священника Николая Толстикова «Надломленный тростник». Прообразами литературных героев стали причисленные к лику блаженных Василий Блаженный (Москва, ок. 1468 - 1552), Ксения Петербургская (вторая половина XVIII века), Миша-Самуил (Переславль, 1848 - 1907). Литературные персонажи и прообразы объединяет их пренебрежение комфортом и стремление к минимуму жизненных потребностей в еде, одежде. Ни странность внешнего облика, ни бедность не могут лишить их главного - внутреннего, духовного содержания.
Именно таким предстает перед нами князь Мышкин, который едет в Россию в одном из вагонов третьего класса. Несмотря на ноябрьский холод, одет он крайне легко и бедно: толстый плащ без рукавов, башмаки со штиблетами, «в руках его болтался тощий узелок из старого, полинялого фуляра» [2, с. 6]. У Мышкина почти нет денег, внешне он совсем не походит на князя, тем не
