CC BY
54DOI 10.31250/2618-8600-2021-2(12)-29-51
УДК 398(=152.153) _
Институт археологии и этнографии СО РАН, В. А. Бурнаков Новосибирск, Российская Федерация
ORCID: 0000-0001-9636-3081 E-mail: venariy@ngs.ru
I Образ зайца в традиционных представлениях и фольклоре хакасов (конец XIX — середина XX в.)
АННОТАЦИЯ. В статье впервые охарактеризован образ зайца в традиционной культуре хакасов. Источниковую базу исследования составили лингвистические данные, фольклорные и этнографические материалы. Используемые в работе фольклорные тексты — отрывки из героических сказаний (алыптыг нымахтар), а также архивные материалы в авторском переводе на русский язык впервые вводятся в научный оборот. В работе проанализированы место и роль образа зайца в устном народном творчестве и отдельных ритуальных практиках. В представлениях хакасов это животное имеет неоднозначную характеристику. В основе ее — природные качества животного: внешние особенности, режим питания, физические возможности, специфика поведения и т. д. Многовековое наблюдение народа за этим млекопитающим, осмысленное в соответствии с собственным традиционным мировидением, наложило свой отпечаток на образ, который сформировался в традиционной культуре. В нем выявляются как типичные черты, приписываемые зайцу человеком (трусость, слабость, глупость), так и специфические, характерные именно для хакасской традиции (непосредственное отождествление с конем, акцент на белой окраске заячьей зимней шерсти, связь с небом и потусторонним миром и наделение некоторых его представителей заячьими чертами и пр.).В религиозно-мифологическом восприятии хакасов такие места его лёжек, как ямы и всевозможные углубления в земле, традиционно причислялись к хтоническому пространству. В связи с чем хакасы убеждены, что заяц имеет мистическую связь с потусторонним миром. Для этой традиции характерна вера в способность зайца к оборотничеству и приписывание ему тесных контактов с обитателями иного мира. Поэтому, очевидно, не случайно отдельные демонические персонажи наделялись некоторыми заячьими чертами (в частности зубами и пр.). Указанные обстоятельства способствовали тому, что в традиционном восприятии хакасов заяц вдобавок ко всему еще и репрезентируется как «худший из зверей» — нечистое, потенциально опасное животное.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: хакасы, традиционная культура, фольклор, заяц, образ, символ, мифы, обряды
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ: Бурнаков В. А. Образ зайца в традиционных представлениях и фольклоре хакасов (конец XIX — середина XX в.). Этнография. 2021. 2 (12): 29-51. doi 10.31250/2618-8600-2021-2(12)-29-51
Institute of Archaeology and Ethnography Siberian V. Burnakov Branch of the Russian Academy of Sciences,
Novosibirsk, Russian Federation ORCID: 0000-0001-9636-3081 E-mail: venariy@ngs.ru
I Images of the Hare in the Traditional Beliefs and Folklore of the Khakas (Late Nineteenth-Mid-Twentieth Centuries)
ABSTRACT. The purpose of this article is to describe images of the hare in the Khakas culture. To achieve this goal, the following tasks have been solved: (1) analyzing linguistic, folkloric and ethnographic information on the matter, and (2) identifying the relationship between the biology of the animal in question and the mythological projection of its image in the traditional consciousness of the Khakas people. The chronological framework of the study covers the late nineteenth-mid-twentieth centuries. The choice of the chronological scope is primarily due to the state of the source base on the research topic. The study is based on the principle of historicism. Dealing with particular folkloric and ethnographic materials, the author also applies the methods of semantic and comparative analysis. As a result of the analysis, he draws the following conclusions: (1) In the Khakas culture, the hare was assigned one of the most important roles; (2) In oral folklore, the image of the white hare (ah khozan) appears to be most common and has polysemantic features; (3) The mythological characteristics of the animal were determined by the biology of the animal itself, i. e. its appearance, lifestyle, and behavior, and the following zoological features were captured in the Khakas language and folklore: peculiar appearance, caution, alertness, extreme mobility, dexterity, ability to run fast and jump high, seasonal dimorphism, high fecundity, etc.; (4) Analysis of the images of this animal reveals many universal stereotypes existing not only among the Khakas, but also in the cultures of other peoples, and related to its perception as an extremely cowardly and weak being. Statements of the hare's fertility and the resulting idea of fertility and erotic symbolism are common, as well as negative assessments of the hare in superstitious road signs; (5) Perceptions of the hare in the worldview of the Khakas reveal a number of specific features inherent only in it. Some physical abilities of this animal, in particular, such as high running speed, ability to jump high, certain maneuverability of its movements, etc., contributed to the convergence of images of the hare and the horse. These associations are widely used in oral folklore, from riddles and sayings to epics. The motive of chasing the hare became widespread. It has a certain relation to marriage, and is represented in the heroic epics; (6) Hare is a nocturnal animal. It arranges shelters in the ground: holes, burrows, hides under the roots of trees, etc. In the religious and mythological perceptions of the Khakas, the designated places were traditionally classified as chthonic space. In this regard, people were convinced that the hare has a mystical connection with the other world. They believed in its ability to be a shape-shifter, and its close contacts with the inhabitants of the otherworld. Therefore, it is obviously not accidental that certain demonic characters were endowed with hare-like features, such as teeth, etc. These circumstances contributed to the fact that the Khakas perceive the hare, among other things, as "the worst of the animals", i. e. an unclean and potentially dangerous one.
KEYWORDS: Khakas, traditional culture, folklore, hare, image, symbol, myths, rituals
the Hare in the Traditional Beliefs and Folklore of the Khakas (Late Nineteenth — Mid-Twentieth
FOR CITATION: Burnakov V. Images of
Centuries). Etnografia. 2021. 2 (12): 29-51. doi 10.31250/2618-8600-2021-2(12)-29-51 (In Russ.).
ВВЕДЕНИЕ
Животный мир Хакасии разнообразен и многолик. Одним из самых распространенных его представителей является заяц, обитающий практически повсюду. Этот факт запечатлен в народных поговорках, таких как: «уж не осталось степи, по которой не бегали зайцы; уж не осталось улуса, в котором бы не жаловались друг на друга» (Катанов 1907: 389); «нет гор, где бы не бегал заяц, нет мест, где не был богатырь» (Хакасско-русский словарь 2006: 571).
В природной среде рассматриваемого региона встречаются два вида зайцев: заяц-беляк (ах хозан) и заяц-русак (пора хозан). Заяц-русак не является исконным обитателем этой территории, его появление здесь датируется первой половиной XX столетия. В 1938 г. в экспериментальных целях в Хакасско-Минусинскую котловину были завезены из Башкирии 132 зайца-русака. Они успешно акклиматизировались и адаптировались к местным условиям и широко распространились по всей ее территории (Кохановский 1961: 24-25). Однако доминирующим видом всегда оставался заяц-беляк.
Среди некоторых хакасских соок'ов (родов) рассматриваемое животное возводилось в ранг сакрального. Это способствовало распространению у хакасов иносказательных номинаций зайца. «Хозанны чайы-дып, томысхан тгцецнер» («Зайца иносказательно называли томысхан») (Бутанаев 1999: 148). Среди хакасских охотников бытовала практика в период промысла обозначать лесных и иных зверей, а также средства охоты подставными наименованиями. В связи с этим в хакасском языке, помимо известного и общепринятого наименования хозан (заяц), употреблялись и иные названия, такие как килегей, табысхан, томысхан, тотых, толай/тоолай (Бутанаев 1999: 147, 148, 186; Хакасско-русский словарь 2006: 162, 571, 649, 655). Следует отметить, что слово толай (с тем же значением) распространено и в других тюркских языках. Оно зафиксировано также в знаменитой работе В. В. Радлова «Опыт словаря тюркских наречий» (1905: 1192). Эта лексема встречается и в русском языке. М. Фасмер высказал предположение, что указанный термин является монголизмом (1987: 70). Действительно, в монгольском языке слово туулай означает зайца (Большой академический монгольско-русский словарь 2001: 667). Очевидно, что и в тюркские языки зооним толай попал от монголов.
Заяц является одним из значимых фольклорных персонажей. Он занимает важное место в культовой практике хакасов. Следует отметить, что этот зверь и его образ в мифологических представлениях и фольклоре хакасов никогда прежде не был предметом специального этнографического и фольклорного анализа. В представленной статье мы сделаем попытку восполнить это упущение. Целью данной статьи является характеристика образа зайца в традиционных представлениях и устном народном творчестве хакасов.
ОБРАЗ ЗАЙЦА: БИОЛОГИЧЕСКОЕ И МИФОЛОГИЧЕСКОЕ
Традиционные представления хакасов о зайце и его символизм в своей основе восходят к реальной биологической природе этого животного. Известно, что оно относится к числу травоядных. Своеобразие его рациона и обусловленные этим места обитания зайца были запечатлены в фольклоре рассматриваемого народа. Важное место в нем отводится так называемым песням зверей и птиц. Как дополняющий элемент они часто встречаются в мифах и сказках о животных. Помимо того, нередко выступают и в качестве самостоятельных песенных произведений. Песни зверей и птиц представляют собой стихотворные повествования от лица какого-либо зверя. Обычно в них описываются зоологическая специфика и особенности поведения отдельных представителей мира фауны и домашних животных. Среди соответствующих текстов есть и хозанах-тыц ыры — (песня зайчика). В ней от лица указанного животного приводится его жизнеописание. Представим отрывки из заячьей песни, в которых отражены отдельные черты биологии животного:
Моя пища — тальниковая кора, Мое спальное ложе под деревьями, Мен-мен кечейек! (Бутанаев, Бутанаева 2008: 82).
Место моего ночлега — вершина лога, Место моей лёжки — верх берега, Моя пища — верхушки веток ивы. (Дополнение II 2014: 721).
В низком тальнике жилье имею, Мэнь, мэнь, когейек! В красном тальнике зимнее жилье имею, Мэнь, мэнь, когейек! (Хакас 1955: 40-41).
Некрупное травоядное существо, заяц, является одним из ключевых объектов охоты для многих хищных животных и птиц. Вследствие большого количества естественных врагов в природе у него чрезвычайно развиты такие качества, как осторожность, бдительность, тонкий слух и чутье. Вдобавок к этому он имеет сильные задние лапы, что позволяет ему быстро бегать. Этот зверь, где бы он ни находился, постоянно принюхивается и озирается по сторонам и предпочитает прибегать к маскировке. Он всегда готов моментально среагировать на любую угрозу. Из-за того, что заяц находится в состоянии постоянной готовности к всевозможным опасностям, его тело часто охватывает дрожь, вызванная беспрерывным мышечным напряжением. И как только заяц почует опасность, он тут же пускается в бега (Львов 1975: 11, 44; Соколов и др. 1994: 204-232). В обыденном сознании людей подобное поведение всегда расценивается как проявление трусости. В воззрениях многих народов, в том числе и хакасов, заяц выступает символом страха и слабости, что нашло отражение и в языковых данных. Зоолексема «заяц» часто имеет отрицательные коннотации. Среди фразеологизмов, в составе которых встречается это слово с соответствующей семантикой, можно выделить следующие: хозан чурек — 'трусливый, заячья душа', хортых хозанах — 'трусливый зайчик'; хортых к!з! хозан осхас — 'трус подобен зайцу' (Хакасско-русский словарь 2006: 833, 851), хозанах хараа даа, кунорте дее уйгу-ча-дын чох нимедец хорыгып, халтыразып ла чордгр — 'зайцу нет покоя ни днем, ни ночью, все он чего-то боится, ходит, дрожит' (Боргоякова 1996: 93); хосха осхас сайбагчы, хозан осхас хортых — 'словно кошка шкодлив, словно заяц труслив' (Мудрое слово 1976: 104); хорых к!з! хозаннац даа хорыхчац — 'трусливый человек и зайца боится'; хозанах таа чуректец парча — 'и даже заяц может рассердиться' (Старших будешь слушать... 2004: 25, 31).
В хакасском фольклоре имеется немало произведений, в которых отражены подобные взгляды (Мифы 2006: 46; Унгвицкая, Майногашева 1972: 34). Хакасы нередко воспринимали зайца не только как пугливое и беззащитное, но и как глупое животное. Это убеждение нашло отражение в таком распространенном идиоматизме, как хозан пас — 'глупец'; разг. 'бестолочь' (букв. 'заячья голова') (Боргоякова 1996: 107).
Коренным обитателем природного ландшафта Хакасии, как уже было отмечено, является заяц-беляк (хак. ах хозан). Именно его образ — ключевой в хакасском языке и фольклоре. Одной из главных особенностей, резко выделяющих его на фоне остальных видов зайцев, как известно, является сезонный диморфизм. Русское название «беляк» он получил из-за своей зимней (белой) окраски. Зимой на территориях с устойчивым снежным покровом его мех становится белым. Исключение составляют лишь кончики ушей. Летом же животное, как правило, имеет рыжевато-буро-серую окраску. Эта особенность зайца-беляка нашла отражение
в устном народном творчестве хакасов. Заметим, что в большинстве случаев белый цвет является одним из характерных признаков этого зверя. В культуре хакасов указанный цвет наделялся сакральными свойствами. Метафорические описания образа зайца, подчеркивающие его окраску, представлены в народных загадках. Например: ах хазым харагай аралии чор пари ([мой] белый гусь среди сосен идет); тал аразында ах торгы чатча (посреди тальника белый шелк лежит) (Материалы... 1947: 123, 125. Перевод наш — Б. В.)1; хызыл абдырамны ачыбыстым, ах хозанах сыга салды (хузух изгрезг) (я открыл красную шкатулку, оттуда выскочил белый зайчонок [кедровый орешек]) (Бутанаев, Бутанаева 2008: 303, 321). В эпических произведениях хакасов седые волосы героев, в том числе усы и борода, также устойчиво ассоциируются с образом белого зайца:
Алып чииттер сизш к0рзелер,
Апсах-инейнщ хара пастары
Ах хозанга кишел партыр (Хан Орба 1989: 104).
Ай Миргеннец Кун Арыг Сынап к0рзелер,
Пабазынац rne3i, алып K^isi полып,
Хасха TicTepi саргал партыр, Хара пастары ах хозанга киптелпр,
Иттерше ах тамыр тартылыстыр
(Ах Хан 2007: 125).
I3ÎK азып к0р1бюселер,
Хара хулаттыг Хулатай инш тус-кили,
Ахсына ах хозан ызырын-салтыр; Ах хозан ызыр-салган тш к0рзелер,
Эпнщ сагалы хурчацаа чит-парыбысхан
Богатыри молодые заметили [что],
[У] старика [со] старушкой
черные головы
Белому зайцу уподобились.
Ай Мирген с Кюн Арыг Внимательно посмотрели, Отец с матерью, богатырями Постаревшими стали, Белые зубы [их] пожелтели, Черные головы [их] белому зайцу уподобились, В телах [их] белые жилы протянулись.
Дверь раскрыв, видят, Хулатай, на темно-саврасом коне возвращаясь, спускается,
[А во] рту белого зайца, прикусив, удерживает; Белого зайца [во] рту держит, [так] говоря, пригляделись,
[А оказалось, что растущая
1 Здесь и далее перевод соответствующих хакасских текстов на русский язык сделан автором.
с] щек борода [его] пояса достигла
Агарта кирш-парган полтыр [И до] белизны поседевшей
[она] оказалась.
(Албын^ 1951: 97).
В традиционной культуре хакасов белый цвет часто ассоциируется с небесной сферой и даже выступает в качестве одной из ее характерных черт, в связи с чем по отношению к небу нередко используются такие эпитеты как ах тиг1р (белое/светлое небо) или ах айас (белая/светлая ясность). В представлениях хакасов и других сибирских народов из-за соответствующего цветового признака заяц-беляк был причислен к животным, имеющим сакральную связь с небом. Согласно хакасской шаманской мифологии, заяц имеет небесное происхождение (Катанов 1907: 492). Следует отметить, что схожие воззрения были распространены и среди бурят. Более того, в их религиозно-мифологических представлениях этот зверь не только имел связь с небом, но наделялся солярной символикой, а также был связан с культом луны (Бадмаев 2021: 725).
В сознании хакасов с небом связывалась идея благодати и воспроизводства. Можно предположить, что вера в сакральную связь зайца с небом, подкрепленная многовековым наблюдением за реальным поведением животного, формировала образ этого животного как существа, наделенного большой половой потенцией.
Одним из характерных зоологических свойств зайца является его плодовитость (Львов 1975: 10-11; Громов, Ербаева 1995: 28-30). В прошлом в Хакасии и на сопредельных территориях периодически происходило резкое увеличение численности зайцев, что неблагоприятно сказывалось на местной флоре, в том числе и на культурных растениях. Урон, причиняемый зайцами хозяйству местных жителей, описан некоторыми учеными (Аргунов 1892: 142; Адрианов 1904: 16). Представление о зайце как о чрезвычайно плодовитом животном нашло отражение и в устном народном творчестве хакасов (Бутанаев, Бутанаева 2008: 81; Майногашева 2009: 32-33).
В культуре многих народов, в том числе славянских, представление о плодородии и плодовитости неразрывно связано с эротической и фаллической символикой. При этом одним из наиболее ярких воплощений данной идеи выступает образ зайца/кролика. В силу своих биологических свойств, связанных с репродукцией, он олицетворяет собой животное, обладающее мощной половой потенцией и неудержимо стремящееся к совокуплению (Гура 1997: 177-183). Реликты данных воззрений встречаются и в хакасском фольклоре, где также представлен образ сексуально озабоченного зайца. Мотив коитуса обнаруживается в хакасской сказке о том, как заяц обесчестил лисицу (Катанов 1907: 494).
Одним из характерных физических качеств зайца является его способность быстро бегать и высоко прыгать. Указанные черты стали неотъемлемой составляющей его образа и нашли отражение в устном народном творчестве хакасов: в устойчивых выражениях, песнях, поговорках, загадках и т. д. Приведем некоторые из них: хозан харах-хулах чох хыылат пари (заяц бежит сломя голову) (Хакасско-русский словарь 2006: 908); сугдац даа табырах, хардац даа ах (быстрее воды, белее снега) (Доможаков 1951: 71; Хакасско-русский словарь 1953: 283); чапчац хыйлаглыг, хый-ганах отта турлаглыг ([ноги у него] быстрее спуска курка, а стойбище его в осоке); арыгзар кире ах согным атыбыстым (хозан чугуруб1скет) (в сторону леса белую стрелу выстрелил [бег зайца]) (Мудрое слово 1976: 117).
ЗАЯЦ — КОНЬ
Быстрый бег зайца, его выносливость и способность преодолевать обширные пространства на высокой скорости — все это предопределило то обстоятельство, что в мифологическом сознании хакасов заяц не только часто сравнивается с конем, но нередко сливается с ним в едином образе. На формирование данных представлений, помимо обозначенных зоологических особенностей, вероятно, повлиял еще и общий «небесный» символизм указанных животных. Конь в культуре тюркских и монгольских народов, как известно, наделяется солярной символикой. Отождествление образов обнаруживаются в народных загадках: хоор тайым хойыг талнъщ аразына кгр парцых (хозан) (мой каурый жеребенок забрел в густой тальник [заяц]) (Хакасско-русский словарь 2006: 845); аалга кгрбес ах ат (хозан) (белый конь, который никогда в улус не заходит [заяц]) (Доможаков 1951: 71-72). В народных песнях, в частности в тахпах'ах, неслучайно представлены образные сравнения отдельных частей внешнего вида упомянутых животных:
Хозан аргалыг хоор адым Каурый мой конь со спиной, как
у зайца.
Хорымныг чирдец чортчац ат Конь мой, по скалам рысью
бегающий.
(Хакас. 1980: 41).
Отождествлению образов зайца и коня в немалой степени способствовала такая особенность передвижения первого, как резкие и высокие прыжки до трех-четырех метров в длину (Львов 1975: 22). На указанную специфику бега зайца в свое время обратил внимание известный русский писатель-натуралист С. Т. Аксаков (1984: 248). Добавим, что во время движения заяц способен неожиданно менять направление бега и резко
отпрыгивать в сторону, и это нередко позволяет ему успешно избавиться от преследования врагов. Типично для зайца стремление запутать свои следы, из-за чего он часто петляет и кружится (Львов 1975: 29). В эпическом творчестве хакасов высокая скорость и стремительность бега богатырского коня и подобающая этому маневренность движений часто сравниваются с характерным перемещением зайца, а также некоторых пернатых. Приведем типичные описания этого процесса:
Тогш-магыл чирлерде Ай Хара ат [По] залитым — кривым
местам луноподобный черный конь
Ах хозанча атыхча, Белому зайцу [подобно]
Оймах-согыл чирлерде
скачет,
[По] ухабистым — неприглядным местам
Агыяц хусча учухча
Чайке-птице [подобно] пролетает.
(Хара 1977: 34).
Алып тореен Ай Miчiк Ада чирше айли тартхан,
Богатырем рожденный Ай Мичик [В] отцовскую землю развернувшись, направился, Твердой плетью ударил [коня], Твердую пасть [его] натянул, [И] бело-буланый конь помчался. Птице-ястребу [подобно] взмывает, Белому зайцу [подобно] бежит.
Хатыг хамчы сапхан, Хатыг ахсын сшккен, Ах ой ат укус салган.
Хартха хусча хаалапчадыр,
Ах хозанча чугурчедiр (Ай М1ч1кнщ 1993: 28)
Хара чабага чугур сыхханда,
Черный жеребенок [когда] побежал,
Черная земля [словно] затряслась, Царское небо всколыхнулось, [так] показалось ли.
Хара чир ттрескенче,
Хан типр халтырасханча пiлдiрче нимес.
Агайац хусча айлахтан учухча нимес.
Чайке-птице [подобно] пролетает ли.
Ах хозанча пырлахтан, парча нимес Белому зайцу [подобно]
кружась, проскакивает ли.
(Хара Молат 1993: 69).
Аннац аархызын Сайын-Мирген
Аргалыг сынны ас-париган Хара чабаганыц хузурин Шрлиге синни кор-халган.
Алтына мунген Сарадыныц
Хатыг пудын чара саап-тур,
Хатыг ахсын ыра сшик-тур.
Агыя хусча айлахтан-тур, Ах хозанча пырлахтан-тур (Килчичаков 1946: 100).
Затем Сайын-Мирген дальний
Горный хребет переваливая, Черного жеребенка хвост Мелькнувший едва заметить [успел]. Оседланного солового коня [своего]
Крепкое бедро [его] ударом рассекает,
Твердую пасть, [его едва не] разрывая [поводьями], потрясает.
Чайке птице [подобно] кружиться [он] стал, Белому зайцу [подобно] вертеться [он] стал.
В героической эпике хакасов конь обладает волшебными свойствами, в том числе способностью к оборотничеству. Он может превращаться в человека, в птицу, а также уменьшаться до размеров зайца (Унгвицкая, Майногашева 1972: 129). Причем в хакасском фольклоре «заячьи масштабы» явились типичной сравнительной характеристикой некоторых персонажей, априори обладающих неприметными внешними данными, но при этом физически сильных и имеющих магические способности. К их числу относятся богатырь Топтаан Мирген, рожденный из пяточной кости богатырки Алтын Арыг, и его конь. В одноименном эпосе приводятся следующие их описания:
Таптаан Мирген, ах хозан осхас
Ах ой адыныц ахсын чайхап,
Хамчы сапхан.
Ах хозан осхас Ах ой аттыц
Ойлаан ттрт
Таптаан Мирген, [ростом] подобен белому зайцу, Бело-буланого коня [своего] пасть сотрясая, Плетью [его] ударял. Белому зайцу подобный бело-буланый конь Поскакал [с громким] топотом,
Ах сабдар аттьщ тшртец ттреп, Светло-игреневый конь с топотом
скача,
Чирнщ чабызы чирi коре, [По] низинам земли
Ойлап парып одырадыр Быстро скачет, прямо несется.
(Алтын Арыг 1958: 116).
В богатырском сказании «Богатырь Айдолай, ездящий на богатырском бело-буланом коне» также представлен соответствующий образ героя и его коня:
Пиди чоохтанып ол алып, Изериниц устуне одыра-тусти. «Адыц ах хозанахха синелтир, оолах,
Ал-позыц чыганахха синелтирзын, оолах
Мындаг, арамзар кш - хайдар Парчазын син, оолагас?!» — тидiр (Аран-чула 1946: 50).
Так говоря, тот богатырь, Поверх седла уселся. «Конь [твой] с белого зайца размером [оказывается], паренек, Сам же ты с локоть размером [оказывается], паренек,
Такой мелкий человек — куда
Едешь ты,
паренек?!» — говорит.
В сказке «Алтын коок» («Золотая кукушка») богатырь Ай-Кюн, чтобы унизить достоинство противника, в своей речи намеренно приводит саркастичное сравнение, опять-таки использующее образ зайца: «Говорили, что с высокого хребта придет белая лошадь, а пришел лишь заяц! Говорили, что придет богатырь ростом с высокий тополь, а передо мною виднеется только ребенок!» (Катанов 1907: 230). Вместе с тем в устном народном творчестве хакасов сопоставление образов указанных животных не всегда носит уничижительный характер. Так, например, в нем имеются упоминания о мифическом народе иргегит, якобы проживавшем в верховьях Енисея. Представители этого народа описываются как «люди ростом с локоть, ездящие на конях величиной с зайца» (Бутанаев, Бутанаева 2010: 181). Отметим и то, что представления о своеобразных лесных лилипутах, которые используют в качестве транспортных средств не коней, а именно зайцев, были зафиксированы в конце XIX в. Н. Ф. Катановым у карагасов (совр. тофалары). Он записал у них миф о таежном «вечном народе, ездящем на зайцах». Верили, что он является хранителем волшебной воды, дарующей вечную жизнь (Катанов 1907: 654-655). Добавим, что в песенном творчестве указанного народа образы зайца и коня также часто отождествляются (Катанов 1907: 617).
В мифологическом сознании быстрота бега зайца зачастую сопоставляется с лошадиным бегом, а нередко и превосходит его. Поэтому не случайно в героических сказаниях хакасов получил развитие сюжет, связанный с погоней за зайцем. Заметим, что мотивы преследования этого зверя разнообразны. В одном случае для богатырей его поимка является обязательным условием женитьбы на ханской дочери. Обозначенный процесс — одно из труднейших испытаний ввиду непревзойденной скорости передвижения, юркости и неуловимости животного (Сарыг 1991: 100-101; Хара 1993: 120).
К вышеизложенному добавим, что в религиозно-мифологических воззрениях хакасов образ зайца нередко олицетворяет собой женское начало. Подобное представление, вероятно, могло быть связано с верой в небесное происхождение зайца. По архаическим представлениям хакасов небо наделялось амбивалентными характеристиками. Оно совмещало в себе мужское и женское начала. В шаманской молитве, обращенной к одному из духов-покровителей, небо прямо называется матерью: «Отец его — святой Аркай, и мать — святое небо (Тегир)» (Катанов 1893: 92).
В хакасском фольклоре встречается следующий сюжет: девушка по тем или иным причинам перевоплощается в зайца. Так, например, в легенде о богатыре Похта-Крис описывается процесс, связанный с подобным превращением: «Похта-Крис, когда зайца ухватил за два его уха вместе и трижды встряхнул, она сама собою предстала — стала [девой] Погана-Арыг» (Майногашева 2009: 36). В богатырском сказании «Ай Мичик и Кюн Мичик» также обнаруживается соответствующий мотив оборотничества:
Корш-сынап корзе, пайаагы хыр хозан, [Богатырь,] разглядывая-изу-
(Ай М1чшнщ 1993: 17).
В рассматриваемом контексте мотив погони за зайцем, представленный в эпических повествованиях, может свидетельствовать не только о соответствующих предсвадебных испытаниях жениха, в которых он должен был проявить свои лучшие богатырские качества: смекалку, силу, ловкость, упорство и пр. Сам акт поимки зайца избранным героем, вероятно, еще и символически указывает на идею непосредственной «добычи» невесты либо ее жизненной силы, представленной в образе указанного животного.
Хозан полбаандыр, К1з1 полтыр — хыс шз1
чая, видит, [что] прежний серый заяц Зайцем-то не был, Человеком оказался — девушкой.
ДЕМОНИЧЕСКИЕ СВОЙСТВА ЗАЙЦА
Вместе с тем в эпических произведениях хакасов преследование зайца все же чаще обусловлено промыслово-охотничьей целью богатыря. При этом во многих случаях под видом обозначенного животного нередко скрывается превращенная в него женщина-ведьма. Она, как правило, имеет в отношении героя злокозненные планы. Указанный персонаж, пребывая в заячьем образе, специально провоцирует (нередко еще и вербально) богатыря отправиться за ним в погоню. В итоге он завлекает его в свои владения и часто осуществляет свои дурные намерения. Такой зверь-оборотень обыкновенно выделяется необычным внешним видом (например, обладает тремя ушами и пр.), что подчеркивает его магические способности и связь с потусторонним миром:
1ди KÖpin сынапчатса, Хара таллар аразында
Ус хулахтыг хыр хозан Аар-пеер ceripin ч0рче. — Адац ал, хайдаг мындаг Ус хулахтыг хозан пол, — тидip.
Аннац андары полза, Он iзебiн харбана тускен,
Хабыргадац охчаа сыгара тартхан, Табылгаттац иткен соган сыгарган.
Сах аннац, кил, матап к0рш,
Позыди пир килген.
1ди к0рчетсе, сыр чумезш позыдып,
Ус хулахтыц хулагына Тиип, узе тартыл халтыр. Хыр хозан полза Аар-пеер сепрген, Хай парган, хай крген
Так идя, глядя-присматривая,
[Заметил, что] посреди черных
тальников
Треухий серый заяц
Туда-сюда прыгая, перемещается.
— Черт-те что, какой такой [еще]
Треухий заяц [сюда] явился, —
говорит.
После того,
[Руку в] правый карман, ощупывая, опустил,
Из-за ребра лук вытянул,
Из таволожника сделанную стрелу
достал.
Тотчас, подойдя, пристально глядя, [Стрелу] выпустил [в него]. Так всматриваясь, свистящую стрелу выпустив,
[Из] трех ушей [одно] ухо,
Зацепив [стрелой], напрочь оторвало.
Серый заяц же
Туда-сюда попрыгал
[И] куда-то делся, куда-то скрылся
Кор таппин халган <...>. Пропал из виду <...>.
Алып полган ах ой ат Богатырский бело-буланый конь
Хыр хозанныц соонац чугур, сыхты. За серым зайцем поскакал.
Чир устун полза, [Всю] поверхность земли
Чип айландыра сурче. Семь раз обойдя, гонится.
Ай, алтын полза, [Весь] подлунный [мир]
Алты айландыра сурче. Шесть раз обойдя, гонится.
Чамдых айлыг, чамдых куннй [С] половинной луной, [с] половин-
ным солнцем
Чирге орта пол парды. [В какую-то] землю попал.
(Ай М1чшнщ 1993: 8-9).
Схожая картина погони богатыря за ведьмой Хыязым Арыг, пребывающей в образе зайца, представлена и в эпосе «Дева-богатырь Красная Лисица»:
Амды сур-парир Пора-Хан.
Аран-чула алып поразын Хобай-кнлш табацназа,
Хол хабыргалары тезш ирппче, Хасхай-кнлш табацназа,
Хазылыг хабыргалары тезш иртшче
Пурны ч1рк пора хозан
Ах чазы хуба-сблнщ ортызында
Хаалаг тастап кил ойлапча. Пора-Хан кил порадыныц
XaтыF ахсын чара тартыпча,
Халын пудын чара саапча...
Аран-чула пораттыц т1зец,
Аны сурш чидерге
Арьн- куз1 аарда албинча,
Алмах саа чир дее читпинче
(Тулгу 1951: 107).
Теперь [стал] преследовать [зайца] Пора-Хан.
Богатырского серого скакуна, Приподнявшись [на стременах], пришпоривает,
[По] склонам логов, убегая, проходит, Возвысившись [на стременах], пришпоривает,
[По] склонам берегов убегая, проходит,
[С] рассеченным носом серый заяц
[В] белой выжженной степи, по середине
Галопом [бешеным] скачет. Пора-Хан [тут] серого коня [своего]
Твердую пасть [до] оскала натягивает,
Крепкое бедро [его] ударом рассекает.
[А у] богатырского серого скакуна, оказывается, Его [зайца], преследуя, догнать
Чистой силы совершенно не хватает,
Мочи скакать [по] земле недостает.
В хакасском фольклоре многие отрицательные женские персонажи наделяются некоторыми чертами зайца. В частности, ведьмы хуу хат, а также дочери владыки царства мертвых Узут-хана и другие демоницы обладали заячьими зубами (Бутанаев, Бутанаева 2008: 93, 103; Бутанаев 2014: 121). Таков, например, портрет Узут Арын в героическом сказании «Албынчы»:
Хан-Мирген тулагазын аза тартып, Амды к0рш турыбысхан. Köprn турза:
Ус азахтыг хара пииге алтан салган Угаа хоргыстыг ниме турча: Ус ала чылан сурбестщ Харах аразы харыс читпестег,
Хулах аразы хулас читпестег,
Хозан тюти; хой харахтыг
Чирдец хара сырайлыг ниме Хара пиинщ устшде одырчададыр (Албынч1 1951: 37).
Хан-Мирген забрало [шлема] отворил
[И], остановившись, всматриваться стал.
Видит: [перед ним] На трехногой черной кобыле верхом Очень страшное нечто стоит — С тремя пестрыми змеями-косами, [Между] глаз расстояние — вершка не достигает,
[Между] ушей расстояние — сажени не хватает,
[С] заячьими зубами, овечьими глазами,
[С] чернее земли лицом [это] нечто, [На] черной кобыле сидит верхом.
Из зоологии известно, что заяц ведет преимущественно сумеречно-ночной образ жизни (Львов 1975: 10). Ночью синий (серый) цвет неба сменяется черным (хара). У хакасов лексема хараа (букв. 'чернь, темень') означает ночь. В религиозно-мифологическом сознании хакасов это время устойчиво соотносилось с наибольшей активностью нечистой силы. Очевидно, это обстоятельство стало причиной того, что зайцу начали приписывать демонические черты. Следует добавить, что свои лёжки заяц устраивает в ямах, оврагах, поросших кустарниками, под корнями больших деревьев, в валежниках, а порой и в заброшенных норах других животных. В религиозно-мифологических представлениях эти места ассоциировались с хтоническим миром. Вследствие чего хакасы полагали, что заяц имеет особую магическую связь с подземным пространством, главным образом с его зловредными обитателями, а также обладает способностью к оборотничеству. Заметим, что изображение зайца на шаманском бубне (туур) нередко встречается в нижней его (бубна) части, отождествляемой с подземным миром (Иванов 1955: 202-214).
По-видимому, все это в совокупности предопределило восприятие зайца как опасного и нечистого животного. В устном народном творчестве
хакасов в отношении него часто применяется такое негативное определение, как ац хомайы ах/пора хозан (худший из зверей белый/серый заяц) (Тулгу 1951: 105, 108). Ассоциация этого зверя с чем-то отрицательным косвенно представлена и в поговорке: хозанахтыц мунг хойыг, чабал кгзгнгц чурее ханныг (бульон из зайчика густой, а сердце у плохого человека кровавое) (Хакасско-русский словарь 2006: 833). В этой связи встреча с зайцем в пути воспринималась хакасами как дурное предзнаменование. Н. А. Попов, изучая верования хакасов, записал такую дорожную примету: «Если заяц перебежит дорогу, то случится несчастье» (1884: 648). По хакасской традиции, перед отправлением в далекий путь люди обязательно получали алгыс — благословление от представителей старшего поколения, имеющее магическое значение. Ключевым пожеланием в нем было устранение всевозможных помех в дороге, быстрое и успешное завершение намеченного мероприятия. При этом одним из возможных нежелательных событий в пути была встреча с зайцем. Путники всегда стремились избежать такой встречи, так как были глубоко убеждены, что она не сулит ничего хорошего. Ср. пожелание в алгысе:
Пусть твой путь поперек не пересекает
Худший из зверей — белый заяц!
Отправившись из отцовского дома,
Возвращайся назад здоровым!
(Бутанаев, Бутанаева 2008: 355).
Когда заяц все же пересекал людям путь, для нейтрализации потенциальной опасности незамедлительно применяли охранительную магию. Для этого брали ветку какого-либо дерева и трижды разламывали с заклинанием «пусть поломаются его ноги». Затем обломки бросали вслед убегающему зверю (Бутанаев 2003: 70). Представления о негативных последствиях встречи с зайцем были распространены и среди монгольских народов. Так, Г. Н. Потанин отмечал следующее суеверие у монголов: «.если заяц (тола) перебежит дорогу — худо» (2005: 132). Калмыки, встретившие в пути зайца, трижды махали плетью или рукой в ту сторону, куда бежал заяц (Басангова 2019: 102). Заметим, что такого рода представления, видимо, являются универсальными. Они также широко распространены среди славянских и финно-угорских народов (Гура 1997: 191; Винокурова 2006: 144).
Одним из отличительных внешних признаков рассматриваемого зверя является так называемая заячья губа. Так называют своеобразное рассечение верхней губы по центру, которое переходит в нос. Указанная особенность нашла отражение в одном из хакасских наименований, имеющих переносное значение: чирж пурун ('раздвоенный/рассеченный нос') (Тулгу 1951: 107-109; Каксин 2015: 109). Отметим, что в фольклоре этого
народа представлены этиологические повествования о «заячьей губе» (Бутанаев, Бутанаева 2008: 128-129).
Среди хакасов в связи с указанной анатомической особенностью зайца широко бытовали суеверные представления, обусловившие некоторые запреты. Они касались преимущественно представителей женского пола. Так, например, беременным женщинам запрещалось смотреть на зайца, поскольку в противном случае у них могут родиться дети с заячьей губой (Бутанаев 2003: 70). Охотники, добывшие зайца, тут же на месте отрезали у него нос и верхнюю губу и немедленно их выбрасывали (Карачаков 2004: 63). Исходя из тех же суеверных соображений, заячью тушку всегда разделывали вне жилища (Бутанаев 2003: 70). Следует добавить, что для отдельных хакасских сооков (в частности, пурут и хасха) заяц был полностью табуирован ввиду того, что он являлся сакральным тотемным животным (Кузнецова, Кулаков 1898: 192; Яковлев 1900: 45; Хайтун 1960: 112-113). Отметим, что отдельные группы бурят и калмыков также почитают зайца как тотемное животное (Бурнаков, Цыденова 2017: 36-48; Басангова 2019: 105). Можно предположить, что реликты подобных воззрений представлены в хакасских загадках. В них образы некоторых народов соотнесены с отдельными животными. Например: пилде пыраат, ойда ойрат, хырда хыдат (хозан, пуур, хызыл киик) — на седловине бурят, в логу ойрат, на холме хыдат (заяц, волк, косуля); чолда чодат, ойымда ойрат, чазыда хыдат (пуур, хозан, киик) — на дороге чодат, в логу ойрат, в степи хыдат (волк, заяц, косуля) (Бутанаев, Бутанаева 2008: 304, 305, 322, 323). В настоящее время подлинный смысл приведенных загадок понять сложно. Возможно, речь идет о типичных ландшафтах обитания обозначенных народов, переданных в метафорической форме.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Изложенный материал позволяет сделать вывод о том, что в культуре хакасов заяц в силу своей широкой распространенности, а также вследствие зоологической специфики занимал одно из важных мест. Образ его неоднозначен. Во многом особенности его обусловлены самой биологией животного, в частности внешностью, образом жизни и особенностями поведения. Заяц — относительно небольшое травоядное животное, которое в природе имеет множество естественных врагов как среди животных, так и птиц. Это способствовало формированию у зверька важных свойств и умений: осторожности, бдительности, чрезвычайной мобильности, ловкости, возможности быстро бегать и высоко прыгать,— а также сезонному диморфизму, умению хорошо маскироваться, высокой плодовитости и т. д. Все перечисленные качества нашли прямое или косвенное отражение в языке и фольклоре хакасов. В традиционном сознании образ зайца
устойчиво ассоциировался с такими психологическими качествами, как трусость и глупость. Не остались незамеченными и такие внешние особенности, как белый цвет его зимней шерсти, «заячья губа» и пр. Все это было запечатлено в фольклоре. В фольклорных текстах находим и народное объяснение некоторых анатомических особенностей животного.
Во многих текстах большое внимание уделяется белому цвету зайца. Данный факт указывает, помимо прочего, на автохтонность и доминирование в природной среде Хакасии именно зайца-беляка. В традиционных представлениях хакасов это млекопитающее, обладающее белым мехом, наделялось небесной символикой. Возможно, она вкупе с зоологическими особенностями легла в основу многих особенностей образа зайца, в частности тут важны семантические связи с идеей воспроизводства и плодовитости, «женским началом», с конем и др.
Заяц — один из тех зверей, которые проявляют свою активность преимущественно ночью. Мифологическое восприятие этого времени суток, а также своеобразие ночного неба, вероятно, способствовали причислению его к существам, связанным с хтоническим пространством. Развитию данных представлений способствовало, вероятно, и обыкновение зайца устраивать свои лежки в глухих, укромных местах, низинах, в оставленных норах других животных. Образу зайца хакасы приписывают многие демонические черты, в том числе. способность к оборотни-честву. В традиционном восприятии хакасов заяц часто характеризуется как «худший из зверей» — нечистое животное, обладающее потенциальной опасностью.
Итак, образ зайца является одним из распространенных и заметных образов животных, запечатленных в фольклоре и традиционных представлениях хакасов. Этот образ обладает широкими семантическими связями. Характеристика зверька обнаруживает немало универсальных стереотипов, имеющихся не только у хакасов, но и в культурах других народов. Главным образом они связаны с восприятием зайца как чрезвычайно трусливого и слабого существа. Общим местом является констатация плодовитости и обусловленная этим идея плодородия и эротическая символика. Типична также негативная оценка зайца в суеверных дорожных приметах.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
Адрианов А. В. Очерки Минусинского края. Томск, 1904.
Ай М1чшнщ и Кун М1чж // Ай Мичик и Кюн Мичик. Богатырские сказания (на хак. яз.). Абакан: Хакасское кн. изд-во, 1993. С. 4-62.
Аксаков С. Т. Записки ружейного охотника Оренбургской губернии. Уфа: Башкирское кн. изд-во, 1984.
Албынчi (алыптыг нымах) // Алыптыг нымахтар (на хак. яз.). Абакан: Хакасское обл. кн. изд-во,, 1951. С. 13-98.
Алтын Арыг // Алтын Арыг. Алыптыг нымыхтар (на хак. яз.). Абакан: Хакасское кн. изд-во, 1958. С. 3-125.
Аран-чула ах ой атгыг алып Айдолайдацар // Хакасский фольклор (на хак. яз.). Абакан: Хакасское обл. нац. изд-во, 1946. С. 3-72.
Аргунов П. Очерки сельского хозяйства Минусинского края и объяснительный каталог музея. Казань: Тип. Н. А. Ильященко, 1892.
Ах Хан на бело буланом коне. Ах пора атгыг алып Ах Хан. Богатырское сказание, записанное от С. И. Шулбаева (на хак. яз.). Абакан: Хакасское кн. изд-во, 2007.
Бадмаев А. А. Заяц в традиционных представлениях и обрядах бурят // Проблемы археологии, этнографии и антропологии Сибири и сопредельных территорий: материалы Годовой итоговой сессии ИАЭТ СО РАН. Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2020. Т. XXVI. С. 723-729.
Басангова Т. Г. Животные в калмыцком фольклоре. Элиста: КалмГУ, 2019.
Большой академический монгольско-русский словарь. М.: Academia, 2001.
Боргоякова Т. Г. Краткий хакасско-русский фразеологический словарь. Абакан: Изд-во ХГУ, 1996.
Бурнаков В. А., Цыденова Д. Ц. Хозан тос — заячий фетиш в мифологических представлениях и обрядности хакасов (конец XIX — середина XX века) // Вестник Томского гос. ун-та. 2017. № 417. С. 36-48.
Бутанаев В. Я. Будни и праздники тюрков Хонгорая. Абакан: ООО «Журналист», 2014.
Бутанаев В. Я. Бурханизм тюрков Саяно-Алтая. Абакан: Изд-во ХГУ, 2003.
Бутанаев В. Я. Хакасско-русский историко-этнографический словарь. Абакан: УПП «Хакасия», 1999.
Бутанаев В. Я., Бутанаева И. И. Мы родом из Хонгорая. Хакасские мифы, легенды и предания. Абакан: ООО «Кооператив "Журналист"», 2010. 240 с.
Бутанаев В. Я., Бутанаева И. И. Мир хонгорского фольклора. Абакан: Изд-во ХГУ, 2008.
Винокурова И. Ю. Животные в традиционном мировоззрении вепсов (опыт реконструкции). Петрозаводск, 2006.
Громов И. М., Ербаева М. А. Млекопитающие фауны России и сопредельных территорий. Зайцеобразные и грызуны. СПб., 1995.
Гура А. В. Символика животных в славянской народной традиции. М.: Индрик, 1997.
Доможаков В. И. Хакасские загадки // Записки ХакНИИЯЛИ. Вып. 2. Абакан: Хакасское обл. кн. изд-во, 1951. С. 60-84.
Дополнение II // Хакасские народные сказки (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока. Т. 33). Новосибирск: Омега принт, 2014. C. 700-728.
Иванов С. В. К вопросу о значении изображений на старинных предметах культа у народов Саяно-Алтайского нагорья // Сборник Музея антропологии и этнографии. Т. 16. М.; Л.: АН СССР, 1955. С. 165-264.
Каксин А. Д. Традиционное мировоззрение и его отражение в языке: К вопросу о проблематике этнолингвистики (на материале тувинского, хакасского и хантыйского языков) // Новые исследования Тувы. 2015. № 2. С. 105-113.
КарааковС.Е. Чонымга öдiзiм айладарчам (Возвращаю свой долг народу). (На хак. яз.) Абакан: Хакасское кн. изд-во, 2004.
Катанов Н. Ф. Письма Н. Ф. Катанова из Сибири и Восточного Туркестана // Приложение к LXXIII тому Записок Имп. Акад. наук. № 8. СПб., 1893.
Катанов Н. Ф. Наречия урянхайцев (сойотов), абаканских татар и карагасов: (Образцы народной литературы тюркских племен, изданные В. В. Радловым). Т. 9. СПб., 1907.
Килчичаков М. Е. Пили ала хара чабаталыг Пил Тарааннацар // Хакасскай фольклор (Хакасский фольклор). Абакан: Хакасское обл. кн. изд-во, 1946. С. 73-102.
Кохановский Н. Заяц-русак в Хакасии // Охота и охотничье хозяйство. 1961. № 3. С. 24-25.
Кузнецова А. А., Кулаков П. Е. Минусинские и ачинские инородцы. Красноярск: Тип. Енис. губ. управления, 1898.
Львов И. А. Охота на зайцев. М.: Физкультура и спорт, 1975. 47 с.
Майногашева В. Е. Хакасская народная детская поэзия. Абакан: Диалог-Сибирь-Абакан, 2009.
Материалы по хакасскому фольклору // РФ ХакНИИЯЛИ. Ф. 287. М. 34. 1947.
Мифы и легенды хакасов. Абакан: Хакасское кн. изд-во, 2006.
Мудрое слово. Сборник хакасских народных пословиц и поговорок и загадок. Абакан: ХО Красноярск. кн. изд-во, 1976.
Попов Н. А. Поверья и некоторые обычаи качинских татар // Известия ИРГО. СПб., 1884. Т. 20. Вып. 6. С. 645-659.
Потанин Г. Н. Очерки Северо-Западной Монголии. 2 изд. Горно-Алтайск: Ак Чечек, 2005.
РадловВ. В. Опыт словаря тюркских наречий. Т. 3. СПб.: Тип. Имп. акад. наук, 1905.
Сарыг Чанывар // Сибирские сказания. М.: Современник, 1991. С. 40-124.
Соколов В. Е., Иваницкая Е. Ю., Груздев В. В., Гептнер В. Г. Млекопитающие России и сопредельных регионов. Зайцеобразные. М.: Наука, 1994.
Старших будешь слушать, долгими будут дни твои. Улугаыц чоогын иссец, узада кунш корерзщ. Абакан: Хакасское кн. изд-во, 2004.
Тулгу Хызыл алып хыс (алыптыг нымах) // Алыптыг нымахтар (на хак. яз.). Абакан: Хакасское областное книжное издательство, 1951. С. 101-156.
Унгвицкая М. А., Майногашева В. Е. Хакасское народное поэтическое творчество. Абакан: ХО Красноярск. кн. изд-во, 1972. 312 с.
Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 4. М.: Прогресс, 1987.
ХайтунД. Е. Пережитки тотемизма у хакасов // Труды Тадж. гос. ун-та им. В. И. Ленина. 1960. Сер. ист. наук. Т. 27. Вып. 1. С. 111-124.
Хакас чонныц тахпахтары. Хакасские народные тахпахи. Абакан: ХО Красноярск. кн. изд-во, 1980.
Хакас чоныныц коглерг Народное музыкальное творчество хакасов. Абакан: Хакасское кн. изд-во, 1955.
Хакасско-русский словарь. М.: ГИИНС, 1953.
Хакасско-русский словарь. Новосибирск: Наука, 2006.
Хан Орба. Богатырское сказание, записанное от С. И. Шулбаева (на хак. яз.). Абакан: Хакасское книжное издательство, 1989. 208 с.
Хара Молат // Ай Мичик и Кюн Мичик. Богатырские сказания (на хак. яз.). Абакан:
Хакасское кн. изд-во, 1993. С. 63-127.
Хара Хусхун (Алыптыг нымах) (на хак. яз.). Абакан: ХО Красноярск. кн. изд-во, 1977.
Яковлев Е. К. Этнографический обзор инородческого населения долины Южного Енисея и Объяснительный каталог Этнографического отдела музея. Описание Минусинского музея. Вып. 4. Минусинск: Тип. В. И. Корнакова, 1900.
REFERENCES
Aksakov S. T. Zapiski ruzheinogo okhotnika Orenburgskoi gubernii [Notes of a rifle hunter of the Orenburg province]. Ufa: Bashkir-e kn. izdatel'stvo Publ., 1984. (In Russian).
Badmaev A. A. [Hare in traditional beliefs and rituals of the Buryats]. Problemy arkheologii, etnografii i antropologii Sibiri i sopredel 'nykh territorii: materialy Godovoi itogovoi sessii IAETSO RAS [Problems of archeology, ethnography and anthropology of Siberia and adjacent territories: materials of the Annual Final Session of the IAET SB RAS]. Novosibirsk: IAET SO RAS Publ., 2020, vol. 26, pp. 723-729. (In Russian).
Basangova T. G. Zhivotnye v kalmytskom fol'klore [Animals in Kalmyk folklore]. Elista: KalmGU Publ., 2019. (In Russian).
Bol'shoi akademicheskii mongol'sko-russkii slovar' [Comprehensive academic Mongolian-Russian dictionary]. Moscow: Academia Publ., 2001. (In Mongolian, in Russian).
Borgoiakova T. G. Kratkii khakassko-russkii frazeologicheskii slovar'. [Concise Khakass-Russian phraseological dictionary. Tutorial]. Abakan: Izdatel'stvo KhGU Publ., 1996. (In Khakass and in Russian).
Burnakov V. A., Tsydenova D. Ts. [Khozan tos — a hare fetish in mythological representations and rituals of the Khakass (late 19 — mid 20 century)]. Vestnik Tomskogo gosudarstven-nogo universiteta [Bulletin of Tomsk State University], 2017, vol. 417, pp. 36-48. (In Russian).
Butanaev V. Ya. Budni i prazdniki tyurkov Khongoraya [Everyday life and holidays of the Khongoray Turks]. Abakan: Zhurnalist Publ., 2014. (In Russian).
Butanaev V. Ya. Burkhanizm tyurkov Sayano-Altaya [Burkhanism Turks Sayano-Altai]. Abakan: KhGU Publ., 2003. (In Russian).
Butanaev V. Ya. Khakassko-russkii istoriko-etnograficheskii slovar' [A Khakass-Russian Historical and Ethnographic Dictionary]. Abakan: Khakasiya Publ., 1999. (In Khakass, in Russian).
Butanaev V. Ya., Butanaeva I. I. My rodom iz Khongoraia. Khakasskie mify, legendy ipredaniya [We are from Hongoray. Khakass myths, legends and traditions]. Abakan: OOO «Kooperativ "Zhurnalist"» Publ., 2010. (In Russian).
Butanaev V Ya., Butanaeva I. I. Mir khongorskogo (khakasskogo) fol'klora [World of Khongor (Khakass) folklore]. Abakan: KhSU Publ., 2008. (In Russian, in Khakass).
Domozhakov V. I. [Khakass riddles]. Zapiski Khakasskogo nauchno-issledovatel'skogo Institute yazyka, literatury i istorii [Khakass Research Institute of Language, Literature and History], vol. 2. Abakan: Khakass Regional State Publ., 1951, pp. 60-84. (In Khakass, in Russian).
Gromov I. M., Erbaeva M. A. Mlekopitayushchie fauny Rossii i sopredel'nykh territorii. Zaitseobraznye i gryzuny [Mammals of the fauna of Russia and adjacent territories. Lagomorphs and rodents]. St. Petersburg, 1995. (In Russian).
Gura A. V. Simvoloka zhivotnykh v slavyanskoi narodnoi traditsii [Symbols of animals in the Slavic folk tradition]. Moscow: Indrik Publ., 1997. (In Russian).
Ivanov S. V. [To the question of the meaning of the symbols on ancient objects of worship among the peoples of the Sayan-Altai highlands]. SbornikMuzeya antropologii i etnografii [Collection of the Museum of Anthropology and Ethnography], 1955, vol. 16. Moscow, Leningrad: Academy of Sciences of the USSR Publ., pp. 165-264. (In Russian).
Kaksin A. D. [Traditional worldview and its reflection in language: On the problem of eth-nolinguistics (based on the Tuvan, Khakass and Khanty languages)]. Novye issledovaniya Tuvy [New research of Tuva], 2015, no. 2, pp. 105-113. (In Russian).
Karachakov S. E. Chonyma odizim ailandarcham (Vozvrashchaiu svoi dolg) [I am returning my debt to the people]. Abakan: Khakas. book Publ., 2004. (In Khakass)
Khaitun D. E. [Remnants of totemism among the Khakass]. Trudy Tadzhikskogo gosudarst-vennogo universiteta imeni V. I. Lenina [Proceedings of the V. I. Lenin Tajik State University] Ser. ist. nauk., 1960, vol. 27, no. 1, pp. 111-124. (In Russian).
Kil'chichakov M. E. [Peel Taraan riding a foal with a dark-colored back]. Khakasskai fol'klor (Khakasskiifol'klor) [Khakass folklore]. Abakan: Khakoblnatsizdat Publ., 1946, pp. 73-102. (In Khakass)
Kokhanovskii N. [European hare in Khakassia]. Okhota i okhotnich 'e khozyaistvo [Hunting and hunting economy], 1961, vol. 3, pp. 24-25. (In Russian).
L'vov I. A. Okhota na zaitsev [Hare hunting]. Moscow: Gos. izdatel'stvo "Fizkul'tura i sport" Publ., 1975. (In Russian).
Mainogasheva V. E. Khakasskaya narodnaya detskaya poeziya [Khakass folk poetry for children]. Abakan: OOO Dialog-Sibir'-Abakan Publ., 2009. (In Russian, in Khakass)
Mify i legendy khakasov [Myths and legends of Khakass]. Abakan: Khakas. book Publ., 2006. (In Russian).
Mudroe slovo (Khyiga sos). Sbornik khakasskikh narodnykh poslovits pogovorok i zagadok [A wise word. Collection of Russian folk proverbs, sayings and puzzles]. Abakan: Khakass office Krasnoyarsk. Book. Publ., 1976. (In Russian., in Khakass).
Potanin G. N. Ocherki Severo-Zapadnoi Mongolii. Izdanie 2 [Essays on North-West Mongolia. Edition 2]. Gorno-Altaisk: "Ak Chechek" Publ., 2005. (In Russian).
Sokolov V. E., Ivanitskaya E. Iu., Gruzdev V. V., Geptner V. G. Mlekopitayushchie Rossii isopredel'nykh regionov. Zaitseobraznye [Mammals of Russia and adjacent regions. Lagomorphs]. Moscow: Nauka Publ., 1994. (In Russian).
Ungvitskaia M. A., Mainogasheva V. E. Khakasskoe narodnoepoeticheskoe tvorchestvo [Khakass folk poetry]. Abakan: Khakass office Krasnoyarsk. Book. Publ., 1972. (In Russian).
Vinokurova I. Yu. Zhivotnye v traditsionnom mirovozzrenii vepsov (opyt rekonstruktsii) [Animals in the traditional worldview of Veps (reconstruction experience)]. Petrozavodsk: PetrSU Publ., 2006. (In Russian).
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
ГИИНС — Государственное издательство иностранных и национальных словарей ИРГО — Императорское русское географическое общество КалмГУ — Калмыцкий государственный университет МАЭ — Музей антропологии и этнографии
РФ ХакНИИЯЛИ - Рукописный фонд Хакасского научно-исследовательского института языка, литературы и истории
УПП — Укрупненное полиграфическое предприятие ХГУ — Хакасский государственный университет
Submitted: 16.01.2021 Accepted: 30.03.2021 Article published: 01.07.2021
