CC BY
19ОТ АНТИЧНОСТИ К СРЕДНЕВЕКОВЬЮ СТАНОВЛЕНИЕ ХРИСТИАНСКОГО МИРА
СВЯТЫЕ И МУЧЕНИКИ
А. А. Бабина
(Иваново)
ОБРАЗ СВЯТОГО-ЕПИСКОПА В «ЖИТИИ СВ. ГЕРМАНА ОСЕРСКОГО»
В статье рассматривается образ святого-епископа в агиографической литературе V в. на основе Vita Germani (ок. 480 г.) - единственной известной работы Констанция Лионского. В образе Германа Осерского - центральной фигуры рассматриваемого жития - не просто сохраняются традиционные элементы аскезы и патронажа, ставшие топосами, но появляются и новые для своего времени черты епископа-посла. В статье рассмотрены особенности текста и приемы, благодаря которым Констанций создает образ епископа, постоянно занимающегося посольскими миссиями.
Ключевые слова: образ епископа, Герман Осерский, Констанций Лионский, Vita Germani, позднеантичная Галлия, аскетизм, патронаж, посольская миссия, агиографическая литература, культ святых.
Развитие позднеантичной Церкви, ее подъем и усиление ее влияния на большинство сфер общественной жизни, а вместе с тем усложнение церковной организации в IV-V вв. во многом позволило культу святых занять одно из центральных мест в жизни христианского общества. Особую роль в этом процессе сыграл сан епископа, чей статус особенно усиливается в этот период, превращая его в ключевую фигуру в организационно-административной системе ранней христианской церкви.
В позднеантичном обществе развитие культа святых свидетельствовало о перестройке традиционной системы социальных связей. Святой выступал как своеобразный посредник между человеческим и божественным мирами, таким образом
являя собой слом воображаемых границ, которые провели древние люди между небом и землей. Святой также компенсировал социальную несправедливость и давал надежду на защиту. Зачастую святые позднеантичного периода, сохраняя в основных чертах патронажные отношения, становились не только духовными лидерами своей общины, но и ее светскими руководителями.
В данной статье, на примере Vita Germani Констанция Лионского, мы попытаемся проследить как формировался феномен святости в западноевропейской агиографической литературе V в., а также выделить особенности и общие черты образа святого-епископа.
«Житие св. Германа Осерского»1 было написано во второй половине пятого века пресвитером из Лугдуна (совр. Лион) Констанцием2. Об этом писателе V века историкам известно крайне мало3. Отрывочные сведения о нем дает переписка с Си-донием Аполлинарием, что позволяет исследователям сделать хоть какие-то выводы о жизни этого деятеля Церкви. По всей видимости, Констанций имел римское, классическое образование и галло-римское аристократическое происхождение4. Сидо-ний называет его «мужем исключительного дарования»5 и адресует ему четыре своих послания6. В то же время остаются неиз-
1 Далее ссылки на Житие даются в тексте статьи по изданию: Vita Germani / Ed. B. Krusch // MGH SS rer. Merov. 7. Hannover, Leipzig, 1920. S. 225-283.
2 Hoare F. R. Constantius of Lyon: The Life of Saint Germanus of Auxerre / Eds. Noble Th. F. X. and Head Th. // Soldiers of Christ: Saints and Saints' Lives from Late Antiquity and the Early Middle Ages. University Park, Pennsylvania State University Press, 1994. P. 76.
3 Самый общий обзор жизни Констанция и характеристику его жития см. в нашей статье: Бабина А. А., Тюленев В. М. Констанций Лионский и «Житие Германа Осерского» // Cursor Mundi: человек Античности, Средневековья и Возрождения. Иваново, 2016. № 8. С. 41-45.
4 Wolfert S. van E. Conversing with the Saints: Communication in Pre-Carolingian Hagiography from Auxerre. Turnhout: Brepols, 2006. P. 25-28; Sid. Apoll. Ep. II.10.3.
5 Sid. Apoll. Ep. IX.16.1.
6 Sid. Apoll. Ep. I.1; III.2; VII.18; VIII.16.
вестными не только сочинения Констанция (за исключением жития Германа Осерского), но даже их названия. Наиболее вероятной датой написания Vita Germani принято считать 480 г.1, когда сам Констанций был уже стар2.
Очевидно, что житие Германа, как и другие агиографические произведения поздней Античности, создано Констанцием в первую очередь для прославления святого и сохранения памяти о нем. Однако наряду с этой первоочередной целью автора исследователи пытаются выделить дополнительные идеологические цели, которые преследовал автор. Благодаря тому, что значительную роль в житии играет эпизод, рассказывающий о двух поездках св. Германа в Британию, некоторые медиевисты видят в тексте ярко выраженный антипелагианское звучание3. Английский историк Ян Николас Вуд полагает также, что Герман должен был стать примером достойного епископального поведения, которому следовало подражать4. Епископ того времени посвящает себя не только собственно церковной службе, но также политической и социальной деятельности. Так, Герман добивается снижения налогов для жителей своего города, ведет переговоры с варварскими войсками и даже принимает участие в военных действиях5. Эта теория была поддержана Ван Эгмон-дом, который также считает, что жизнеописание cв. Германа могло быть написано с поучительной целью. В свою очередь, Роберт Вермат обращает внимание на политическую ситуацию, в которой было создание «Житие св. Германа». В это время бур-гунды захватывают Лион и делают его своей столицей. По мне-
1 Bardy G. Saint Germain d'Auxerre et Son Temps. Auxerre, 1950. P. 89-108, 95-96.
2 Vermaat R. Constantius of Lyon - de Vita sancta Germani (URL: www.vortigernstudies.org.uk/artsou/constant.htm).
3 Karen G. Gildas's "De Excidio Britonum" and the Early British Church. Woodbridge: Boydell & Brewer, 2009. P. 129.
4 Ian W. N. The End of Roman Britain: Continental Evidence and Parallelsin // Gildas: New Approaches. Cambrige, 1984. P. 1-26.
5 Vermaat R. Op. cit.
нию Вермата, Констанций мог написать свою книгу с целью поднятия боевого духа сограждан1.
Констанций представляет Германа как защитника своей общины, как лидера, выступающего от ее имени и во благо ее. Этот образ создается с помощью ряда приемов, в том числе с помощью самой повествовательной структуры Vita Germani и лексикона, который Констанций использует в своем труде. В тексте много военной лексики и образов. Герман описывается как полководец, берущий на себя командование армией бриттов в их битве с саксами и пиктами, сама же подготовка к сражению характеризуется фразой: «сам Христос готовился к битве в [их] лагерях» (VG 17). Несколько раз святой называется вождем (dux), термином, который используется обычно в отношении военачальников: «подобно вождю небесного воинства»; «Герман провозглашает себя вождем над бойцами»; «благодаря апостольским вождям».
Само по себе использование подобной «военной» лексики не является необычным для христианства периода поздней Античности. Центральным качеством патрона традиционно была сила, с помощью которой он мог оказывать поддержку жителям деревень или города в выстраивании отношений с внешним миром: его защита могла ограждать жителей от конфликтов с другими деревнями и городами; он мог договариваться о послаблении налогового бремени. В свою очередь, как справедливо отмечает Питер Браун, связь между жителями и покровителем была двусторонней и усиливалась услугами, предлагаемыми самим городом или деревней2. Их жителям необходим был человек, который принадлежал бы к внешнему миру, но все же мог дать свою власть, культуру и ценности в их распоряжение.
Кризис периода поздней Римской империи привел к тому,
" 3
что «классический» патрон сошел со сцены покровительства3, на его место приходит святой, который вышел на первый план
1 Ibid.
2 Brown P. The Rise and Function of the Holy Man in Late Antiquity // Roman Studies. Vol. 61. 1971. P. 86.
3 RedfieldR. The Little Community and Peasant Society and Culture. Chicago, 1960. P. 36-38.
как фигура покровителя в отношениях между населением и внешним миром. Ибо то, чего ожидали люди от святого, совпадает с тем, что они искали у покровителя.
Именного такого «доброго патрона своего города» изображает в лице св. Германа Констанций. Возвращение Германа из британской миссии торжественно празднуется всем городом: «Горожане, ожидавшие его, обратились с удвоенными просьбами к блаженному Герману, который и пред божественным величием и среди мирских смятений имел обыкновение заботиться о городе. Ибо податная плата и бесчисленные нужды сверх обыкновения обременяли его сограждан, словно сирот, лишенных родителя. [Еще недавно] покинутые [горожане] вновь обретают защиту, [Герман] узнает о положении дел, горько сетует и вместо покоя или отдыха в намерении отыскать средства для города после морских опасностей принимается за труды по устроению земных дел» (VG 19). Благодаря заступничеству и чудесам Германа город получает желаемые послабления.
Святой прежде всего выражает принадлежащую ему власть, которая проявляется, в том числе, в совершении им чудес. Сами чудеса предполагают, что святой человек исполняет свою роль в обществе, основываясь на особой власти. Более того, подобно тому, как чудо демонстрирует скрытую, нематериальную основу его власти, рассказ о нем часто служит указателем на многие другие случаи, когда святой уже использовал свое положение в обществе. Для пояснения данного вопроса полезно будет рассмотреть чудо, которое для человека поздней Античности могло быть единственной демонстрацией божественного могущества - чудо изгнания демонов1. Для людей, озабоченных собою и жизнью в своем небольшом обществе, экзорцизм был глубоко утешительной драмой. Вступая в борьбу с демоном и одерживая верх над ним с помощью божественной воли, святой возвращал человека в общину2.
В «Житии св. Германа» мы находим несколько случаев изгнания демона, но все они, в целом, укладываются в традици-
1 Brown P. Op. cit. P. 87-88.
2 Браун П. Культ святых. Его становление и роль в латинском христианстве. М.: РОССПЭН, 2004. С. 122,124.
онную для литературы того времени модель изображения. Вот так выглядит один из случаев экзорцизма в сочинении Констанция: «Тогда же священник жестом1 приказал отпирающемуся выйти показаться перед народом. Немедленно, намеревающийся пойти на мессу [священник] вышел и, послав к народу обычное приветствие, во всей молитве бросился [на колени]. И тотчас жалкий пленник врага и в то же время его слуга, поднялся вверх [в воздух]; церковь наполнилась его криком; весь народ взволновался и, словно окутанный пламенем, в великом возгласе выкрикнул он имя священника; [одержимый] признался в преступлении, которое совершил <...> Тем же чудом обманутый вернул деньги, а одержимый вернул здоровье» (VG 7). Таким образом, святой возвращает в мир общины утраченный порядок, разрешая спор между соседями.
Все свидетельства указывают на чрезвычайно важное значение патрона как посредника в жизни села или города. Святой примирял враждующих, занимался судебными исками жителей, стремился помогать им советом и уберегал от ошибок. Именно благодаря вмешательству святых жители укрепляли чувство общинной идентичности.
Поскольку общество нуждалось в объективных посредниках, стать таким посредником святому помогал его аскетизм. Аскет для общества - единственный человек, который может не зависеть от отношений с семьей и от экономических интересов, чье отношение к пище само по себе расторгало все связи с родственниками и городом, которые в позднеантичном обществе во многом были завязаны на еде2. Аскет, таким образом, в некоторой степени был отделен от людей в силу своей особенности. Именно такой «незнакомец» мог разрешать споры между людьми, которые не доверяли друг другу.
Как и в большинстве житийных рассказов рассматриваемого периода Герман Осерский предстает в образе аскета: он носил власяницу, довольствовался легкой одеждой даже в зим-
1 Сам жест выступает в рассказе о чуде выражением древнего символа власти. См.: Brown P. Op. cit. P. 87.
2 Ibid. P. 92.
нее время, пребывал в постоянных бдениях1. Однако гораздо больше внимания автор уделяет чудотворной силе Германа, что делает труд Констанция еще ближе к работе Сульпиция Севера: многие из чудес, совершаемых Германом, описаны непосредственно по образцу чудес Мартина Турского в Vita Martini.
Суровая аскеза, способность пророчествовать и творить чудеса, власть и уважение являются главными чертами центральных фигур в агиографии поздней Античности. У Констанция Лионского в образе святого-епископа эти традиционные элементы сохраняются, позволяя создать образ Германа, заботящегося о своем городе. В то же время аскетизм и чудотворные силы святого отделяют его от простого народа, демонстрируя необходимую для патронажа силу епископа и божественное могущество, дарованное свыше.
Одновременно с патронажем своего города епископ, в рамках сложившейся традиции, является также защитником вообще всех оказавшихся в стесненных обстоятельствах. В условиях политической нестабильности и войн христианская церковь выполняла важнейшие функции общественного призрения и духовного утешения. Именно епископы берут на себя заботу по сохранению мира: выступают посредниками между конфликтующими сторонами, заботятся о выкупе пленных и, конечно, выступали защитниками города перед лицом нависшей над ним опасности.
Выкуп пленных становится обязанностью епископов и их христианским долгом. Проповедь милосердия, призыв выкупать пленников достигает заметных результатов уже на рубеже IV-V вв., а сам выкуп пленников в сознании христиан стал выступать в качестве продолжения миссии Христа, отдавшего себя во
1 Характерно, что Констанций описывает аскетизм Германа почти в тех же словах, что и Гонорат Массилийский св. Илария. Близость аскезы Германа и Илария приписывается влиянию Леринского монастыря, выходцем из которого был св. Иларий. Склонностью к духовным подвигам отличались галльские епископы уже в IV в., ее чрезмерные проявления вызвали обеспокоенность папы Целестина.
искупление человеческих грехов1. Освобождение пленных епископом стало важной составляющей образа идеального епископа, а также служило подтверждением святости епископа, свидетельством божественного покровительства ему.
Забота о пленных выполняла сразу несколько задач. С одной стороны, примеры таких нравственных подвигов оказывало на общество огромное влияние, давая пример христианского милосердия. С другой стороны, выкуп пленных имел тесную связь с укреплением авторитета патрона и распространению его влияния за пределы собственного города или провинции2. Репутация милостивого и щедрого патрона пленников - выходцев из самых разных мест - расширяла возможности церкви и укрепляло ее позиции в обществе3.
Несмотря на то, что Констанций ничего не сообщает о выкупе пленных Германом, он тем не менее показывает его в роли посредника между конфликтующими сторонами, где власть епископа выходила за пределы его религиозной общины. Так, делегация представителей общин Арморики просит у святого заступничества перед патрицием Аэцием, который на подавление восстания багаудов послал в их землю войско аланов во главе с королем Гохаром. Узнав, что аланы уже выступили на подавление восстания, Герман спешно направляется им навстречу. Встретившись с королем Гохаром, епископ убеждает его приостановить продвижение войска. Король аланов, однако, потребовал, чтобы святитель добился отмены приказа о подавлении восстания от патриция Аэция или от императора, что заставило Германа отправится в Равенну ходатайствовать за жителей Арморики перед императором Валентинианом III и его матерью и соправи-тельницей Галлой Плацидией. В этой попытке Герман потерпел неудачу, однако Констанций винит в этом армориканцев и, кон-
1 Тюленев В. М. Выкуп пленных в контексте становления христианского общества в Западной Европе V - начала VI века // Исторический журнал: Научные исследования. М., 2012. № 1 (7). С. 86.
2 Там же. С. 86-90.
3 Омельченко Д. М. Выкуп пленных в пастырской практике епископа Цезария Арелатского // Труды института бизнес-коммуникаций. СПб, 2017. Т. 1. С. 147.
кретно, лидера повстанцев Тибатто (VG 28-40). Таким образом, даже не смотря на неудачу в переговорах, Герман сохраняет свой авторитет защитника слабых и милосердного посредника в светских делах.
Другой агиографический топос, служащий созданию образа святого, - это борьба епископа с ересями.
Тема борьбы с ересями (в основном с арианством) звучит во многих агиографических трудах поздней Античности, «Житие Германа» не является в данном случае исключением. Констанций рассказывает, как британские епископы, обеспокоенные распространением на острове ереси Пелагия, обратились за помощью в Галлию; местный Собор принял решение послать в Британию Германа и св. Лупа, епископа Трикасса (совр. Труа). Прибыв в Британию, епископы вступили в диспут с пелагиана-ми, во время которого чудеса, совершенные Германом, засвидетельствовали их правоту. Спустя некоторое время ересь Пелагия вновь распространяется в этих краях, что заставляет Германа совершить вторую поездку в Британию. Епископ Осера по прибытии был встречен неким Элафием, «первым человеком этой области». Исцелив его больного сына, Герман добился высылки из страны приверженцев ереси Пелагия.
И тем не менее, несмотря на то, что Герман выступает в обеих миссиях как защитник ортодоксальной веры, Констанций Лионский не вдается в богословские рассуждения о пелагиан-стве. Автор не посвящает своих читателей в детали спора либо потому, что суть спора и так была им известна, либо, напротив, он не стремился нагружать свой рассказ теологическими проблемами. Таким образом, хотя Герман и появляется на страницах Vita Germani в роли борца с ересью, больше внимания уделяется все-таки образу епископа-чудотворца и епископа-посла.
В агиографических текстах Галлии и Италии конца V -начала VI в. обязанность выполнения посольской миссии занимает центральное место в изображении образа епископа. Vita Germani, как считают исследователи, самый ранний из этих текстов1. И, весьма вероятно, что этот образ епископа-посла был
1 Gillett A. Envoys and Political Communication in the Late Antique West, 411-533. Cambrige, 2003. P. 115.
творением Констанция. Этот новый аспект агиографического портрета хорошо дополнил существующий образ святого как аскета и чудотворца.
Основная часть Vita Germani посвящена описанию пяти путешествий Германа. Рассказ Констанция имеет несколько характерных особенностей, на которые следует обратить внимание.
Во-первых, большая часть Vita Germani, рассказывая о путешествиях епископа, выделяется своей повествовательной последовательностью, сильно отличающейся от тематически структурированных форм более ранней агиографии, в которой повествование во многом было эпизодично. Это достигается посредством целого ряда приемов. Между отдельными путешествиями существуют причинно-следственные связи: реставрация пелагианского заблуждения в Британии после первой поездки Германа туда побуждает его ко второму путешествию на остров; посольская миссия к королю аланов Гохару требует от епископа путешествия к императорскому двору.
Ситуации и персонажи повторяются из одного путешествия в другое, а сами путешествия описаны кратко; поездки из Осера в Арль и из Осера в Равенну отображены во многих отдельных эпизодах, которые происходят по пути. Большинство этих инцидентов содержат рассказы о чудесах и других благочестивых деяниях, совершаемых Германом по пути.
Некоторые эпизоды, такие как чудесное возвращение украденной лошади епископа (VG 20), или его помощь старику на речном переходе в итальянских Альпах (VG 31), характерны для сюжетов путешествий. Другие эпизоды непосредственно связаны с результатами миссий. Констанций наглядно показывает, как божественная сила посредством чудес помогает Герману справиться со своими задачами епископа и проповедника, укрепить веру в сердцах людей. Постоянно повторяется мотив исцеления Германом членов семей высоких должностных лиц, служащий аллюзией на евангелия; некоторые из этих исцелений знаменуют собой завершение миссии Германа.
Например, чудо излечения слепой девочки помогает Герману окончательно одержать верх над пелагианской ересью, распространившейся на Британском острове и укрепить в вере
людей, введенных ею в заблуждение. То же происходит и во время второго посещения Британии епископом, когда на глазах у людей он исцеляет расслабленного сына Элафия (VG 26). Возвращение здоровья жене префекта Галлии содействует снижению налогов для горожан, ради чего Герман и отправлялся в путь (VG 24).
Во-вторых, для труда Констанция характерна безотлагательность, которая является результатом этой последовательности. Каждое путешествие Германа происходит немедленно после предыдущего. Каждая новая поездка епископа начата с фразы-индикатора времени, которая не предоставляет подробной информации, необходимой для того, чтобы установить полную хронологию событий епископата Германа, но создает внутри текста определенную логику развития событий. По возвращении Германа из первой его миссии в Британию, население Осера обращается к епископу с просьбой осуществить поездку в Арль (VG 19); новое распространение пелагианской ереси в то время, когда Герман находился в Арле, способствует организации второй миссии епископа в Британию (VG 25): «едва [Герман] вернулся домой из морского путешествия, как посольство армориканской области уже беспокоит уставшего блаженного епископа» с просьбой остановить армию аланов, направленную на подавление восстания бургундов (VG 28); после предотвращения нападения на Арморику Герман сразу отправляется в имперский суд в Италию (VG 29).
Таким образом, искусственно сжимая события жизни св. Германа, Констанций создает безотлагательность последующих событий и поспешность сюжета, что задает основной темп отдельным рассказам о посольствах епископа. Эта напряженность занимает центральное место в образе Германа Осерского, созданного Констанцием Лионским.
В-третьих, для работы Констанция Лионского характерна своя драма: речь идет не только о чудесах, совершаемых публично, но и о значимых событиях, умело описанных прозой Констанция. Ярким примером драматического рассказа в Vita Germani является бескровная победа бриттов, которых возглавил епископ, над саксами и пиктами. Когда саксы и пикты, за-
ключив между собой союз, напали на бриттов, те обратились к святым епископам. Они наставляли воинов и, построив деревянную церковь, многих крестили. Встав во главе войска, святитель Герман «исследует окрестности и со стороны, с которой ожидалось нападение врагов, находит долину, окруженную высокими горами». Когда враг приблизился, епископы трижды провозгласили: «Аллилуйя!» Подхваченный войском и приумноженный эхом, этот клич стал похож на раскат грома. «Вражеский отряд сковывает ужас, и боятся [противники], что не только содрогаются скалы, стоящие вокруг, но и рушатся сами небеса, и казалось, что быстроты ног едва ли хватит охваченным страхом [для спасения]» (VG 18). Нападавшие обратились в беспорядочное бегство, и многие их них при этом погибли. «Торжествует победа, добытая верой, а не силой!» (VG 18), - заключает автор.
Но лучшей частью драматического рассказа некоторые исследователи считают сцену смелого противостояния святого с Гохаром, королем варварского племени аланов, в котором епископ Осера в одиночку останавливает армию аланов1. Аэций потребовал от свирепого Гохара, короля варварского племени аланов, подавить восстание багаудов. Герман спешно отправился к Гохару. Сначала он стал умолять короля, но, когда тот хотел оттолкнуть епископа с дороги, схватил поводья его лошади, остановив его и все следовавшее за ним войско. «При этом свирепейший король, следуя Божьему повелению, высказывает восхищение перед вспыльчивостью [Германа], изумляется непоколебимым [священником], с почтением склоняется перед его незыблемым авторитетом». Итогом переговоров с епископом Осера, стало то, что Гохар развернул войско назад и вернулся к себе (VG 28). В этом и других эпизодах повествования Констанций умело обостряет чувство нависшей драмы, что существенно отличало Vita Germani от более ранних агиографических произведений.
Еще один литературный прием, используемый Констан-цием для того, чтобы создать образ Германа как героя, - выбор самих историй. Герман приводит армию бриттов к победе, пусть
и бескровной, над подавляющими силами пиктов и саксов; захватывает бразды варварской лошади, чтобы остановить целую армию; несет человека на спине через разлившуюся горную реку: все это не похоже на мотивы более ранней христианской литературы, но наводит на мысль о жанрах романтики или эпоса.
«Победа Аллилуйи» и противостояние с Гохаром - наиболее драматичные эпизодов в житии, в частности, из-за отсутствия в них явных чудес. Как наглядно доказано исследователями эти сюжеты имеют некоторые аналоги в литературе и очевидно, что они писались с вниманием к иным литературным жанрам нежели к ранней латинской агиографии1.
Большую часть Vita Germani составляют рассказы о чудесах, но тем не менее Констанций использует такую литературную структуру, которая бы четко подчеркивала путешествия Германа, миссионерскую природу этих путешествий, а также те поступки Германа, которые героически в светском смысле, а не в христианском смысле мученичества и аскезы. По всей видимости, в образе Германа, путешествия - не просто обрамление рассказов о чудесах, а центральное место в тщательно выстроенном изображении святого. Этот акцент на путешествиях Германа в наибольшей степени отличает Vita Germani от его влиятельного Галльского предшественника - Vita Martini. Даже рассказывая о путешествиях Германа, Констанций мог бы подчеркнуть роль Германа как богослова или толкователя в спорах с британскими пелагианскими проповедниками, но вместо этого миссия в Британию сближается со светскими путешествиями с целью освобождения жителей от налогов и смягчения наказания для восставших бургундов.
Для описания деяний Германа Констанций использует специфичные термины. Герман совершает множество трудов: «в то время как он никогда не был свободен от трудов». Помимо «добродетели» (virtus) и «чуда» (miraculum) характерными терминами, связанными с действиями Германа, являются «труд» (labor) и его синонимы, «решительное действие» (discrimen) и «необходимость» (necessitas). Эти термины, используемые в основном в описании путешествий Германа, еще больше высту-
пают на первый план в описании его плаваний, и постоянно находится в оппозиции с quies et requies, «миром и покоем». Повествовательная структура, созданная Констанцием, с его последовательностью сцен из жизни Германа, совершающих одно путешествие за другим, способствует формированию этого аспекта образа Германа как епископа, находящегося в постоянных трудах и заботе о народе.
Несмотря на то, что Герман «получает радость от хлопот, и посвящая охотно себя Христу», подобные мероприятия оказываются изнурительными: возвращаясь из Британии во второй раз, он утомлен, а на пути в Равенну ему нужно остановиться на отдых. В конечном счете, Герман умирает после короткой болезни, «изнуренный своими трудами». Констанций использует образ Германа, постоянно находящегося в утомительных путешествиях не только для формирования образа, но и для подготовки «кульминации» Vita Germani - смерти святого и перехода к вечной жизни: «Однажды, когда совершалось утреннее торжество, во время разговора с епископами о религии, [Герман] сообщил им печальнейшее известие, говоря: "Вверяю вам, любезнейшие братья переход мой. Было мне виденье ночью от Господа нашего, что я, готовый к путешествию получу от [него] напутствие и, когда я спросил причину ухода: Не бойся, - сказал Он, - в Отчизну, а не в странствие направляю тебя, где обретешь ты отдых и вечный покой". Отклонили священники сон, иным образом [объяснив его], но он упорно твердил свое, сказав [в заключении]: "Точно знаю, какое Отчизну Господь своему слуге обещает". Случилось так, что спустя несколько дней наступила болезнь; когда он ослабел, весь город пришел в волнение. Ускорил кончину тот, кто призвал к славе, и Господь приглашает к награде изнуренного трудами героя... На седьмой день болезни праведная и блаженная душа вознеслась на небеса (VG 41-42).
Данный отрывок одновременно выводит на духовный уровень постоянные путешествия Германа и подводит итог всем его путешествиям. Язык начала путешествия (viaticum, causa, dirigo, praemia), поездки (peregrinor, peregrinatio, transitum), и возвращения (patria, quies et requies) служит метафорой мирской и вечной жизни, играющей на христианских образах, которые
использовались, в частности Августином. Героический аспект образа Германа и его утомительные труды подчеркнуты в эпитете fes sum eroam laboribus. Образы, используемые в сцене смерти епископа, указывают, что Констанций создавал именно образ Германа как посланника от имени людей.
Почему Констанций создает именно такой образ Германа? Естественно, что современный историк, обращаясь ко времени жизни Германа Осерского, рассматривает изложенные в житии события в более широком политическом контексте Галлии конца V века, стремительно выходящей из-под имперского контроля. Не удивительно поэтому, что английский историк Вуд, рассмотрев то, что было известно другу Сидония Констанцию1, заявляет: «Можно ожидать, что автор будет следить за той ролью, которую может сыграть священник во время кризиса... [и производить] работы, главной задачей которых была епископальное поведение в период кризиса. Почти справочник для епископов в 470 или 480 годах - вот, что такое Vita Germani»2.
Однако, не все современные ученые считают, что это Vita Germani вызывает чувство «кризиса». Как утверждает Рене Бо-риус, характерной чертой работы Констанция является «его спокойствие, или, по крайней мере, кажущееся спокойствие. Прочитав его, нельзя представить, что его герой жил... в страшном V столетии, который увидел распад Западной Римской империи», утверждая, что в письмах Констанция к Патиенту и Цензурию невозможно увидеть хоть малейшее упоминание о современных ему событиях3.
Действительно, общая картина Запада у Констанция довольно спокойна. Настоятели церквей из разных провинций общаются друг с другом, язычество не скрывается в городах или сельской местности, святость и авторитет Германа признаются
1 В частности, где-то между 470 г. и 475 г. Сидоний благодарит в письме Констанция за то, что тот приехал в Клермон после варварского нападения. См.: Sid. Apoll. Ep. III.2.
2 Ian W. N. Op. cit. P. 9, 12.
3 René Borius. Intoduction // Constance de Lyon. Vie de Saint Germain d'Auxerre / Par René Borius. Sources Chrétiennes. Vol. 112. Paris, 1965. P. 24.
везде, куда бы он ни пошел. Высшие императорские чиновники только слишком рады помочь Герману, а сам императорский двор является местом великого благочестия. Варвары, которые должны бы вызывать большое беспокойство у жителей Галлии, упоминаются в тексте лишь дважды. Если оставить в стороне пиктов и саксов Британии, то упоминание аланов используется в Кон-станцием для рассказа о разрешении внутреннего римского спора. Миссия Германа к Гохару и к императорскому двору не отражает вторжения варваров, но является попыткой смягчить жестокость имперского правосудия. Трудно увидеть здесь намеки на кризисные времена: императорский двор для Констанция полон благочестия, милосердия и справедливости; аланы не больше, чем стандартные литературные герои, которым суждено сыграть в развитии главной сюжетной линии; армориканские провинциалы, хотя они взбалмошны и недисциплинированны, также не несут угроз целостности римского мира, они показаны жертвами подстрекательств Тибатто, который и несет наказание за бунт.
Таким образом, литературный мир Констанция далек от кризиса. Эндрю Джиллет полагает, к примеру, что нет никаких веских оснований полагать, что героический портрет Германа был предназначен для создания образца для современных Констанцию епископов, считая, что целью Констанция в его обращении к «героическим» поступкам Германа было дополнить его образ чудотворца; путешествия определяют структуру и кульминацию работы, но основной объем текста заполняют знакомые чудеса1. Героический аспект Vita Germani, в таком случае, может быть лучше всего истолкован как дополнение к романтическому элементу агиографических чудес.
Как бы то ни было, Констанцию удалось создать сложный образ святого епископа, который, выступая патроном своей паствы, чья власть поддержана способностью творить чудеса и его особыми качествами аскета, постоянно берет на себя бремя заступничества. Констанций показывает, как святость Германа, постоянно укрепляемая его успехами в собственной общине, распространившись далеко за пределы его города и округи, превращает Германа в фигуру общегалльскую и даже общеевропей-
скую, что заставляет его дополнить свое пастырское служение постоянными путешествиями с целью более широкого заступничества. Этот образ не имеет известного прецедента в латинской агиографической литературе поздней Античности и просуществовал, по-видимому, в течение ограниченного периода; в конце VI века, по крайней мере, он был изменен в контексте складывающегося культа Германа Осерского. Но именно в период конца V и значительной части VI века авторы другие агиографических сочинений ориентировались на типологию, установленную Констанцием Лионским.
THE IMAGE OF THE HOLY BISHOP IN VITA GERMANI EPISCOPI AUTISSIODORENSIS
Aleksandra A. Babina
This paper is devoted the image of the Holy Bishop in the hagio-graphic literature of the V century on the basis of the Vita Germani (ap-prox. 480) which is the only known work of Constantius of Lyon. In the image of Herman of Auxerre - the central figure of the life in question - the traditional elements of asceticism and patronage, which have become toposs, are not simply preserved, but the features of the bishop-ambassador also appear that are new for their time. In the paper features of the text and techniques are considered, thanks to which Constantius creates the image of a bishop constantly engaged in ambassadorial missions.
Key words: image of the bishop, German of Auxerre, Constantius of Lyon, Vita Germani, late antique Gaul, asceticism, patronage, ambassadorial mission, hagiographic literature, cult of saints.
