CC BY
36
ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2022. Т. 9, № 3 (35). С. 7-17. УДК 94
Б01 10.24147/2312-1300.2022.9(3).7-17
Н. Ф. Шестакова
ОБРАЗ ШОТЛАНДСКОГО ГОРЦА В ТВОРЧЕСТВЕ ВАЛЬТЕРА СКОТТА*
В середине XVIII - начале XIX в. расцвет антикварного движения, развитие археологии и господство примитивизма способствовали росту интереса к истории и культуре кельтских народов, которых стали воспринимать и идеализировать как коренных жителей Британских островов. Однако в рамках колониального дискурса английской короны транслировалась обратная сторона примитивизма, а именно стереотипное представление о кельтах как о «добрых дикарях», отказавшихся от развития. В этот период островком дикости и варварства в Великобритании по-прежнему оставалось шотландское Высокогорье. В статье предпринимается попытка, с одной стороны, на основе визуальных источников выделить и проследить трансформацию облика жителя Хайленда в представлении британской общественности, с другой стороны, сравнить этот облик с образом горца в творчестве Вальтера Скотта. В ходе исследования был сделан вывод о том, что, несмотря на подтверждение писателем некоторых стереотипов, распространённых среди англичан, он создаёт романтический и героический образ выходца из Высокогорья как символа свободы и как олицетворение культурной самобытности Шотландии.
Ключевые слова: горец; Шотландия; идентичность; Вальтер Скотт; образ; Кельтское возрождение.
На северной окраине Британского острова, среди диких гор и широких озёр, ещё с эпохи средневековья и вплоть до XVIII в. проживали воинственные шотландские кланы, возглавляемые их вождями. Жителям долин Нижней Шотландии они были известны частыми грабительскими набегами. Хай-ленд представлял собой зеркальный мир Ло-уленда: горцы вели примитивный образ жизни своих предков, у них сохранялись пережитки феодальной системы и господствовал патриархальный строй, в отличие от развитых и подверженных англизации жителей равнинных городов севера Британии. Подавление якобитского восстания 1745-1746 гг. лишило горцев, выступающих в поддержку дома Стюартов, земли, власти и правовой
независимости, кланы были запрещены, а по гэльскому языку был нанесён тяжелейший удар. Английская корона приняла законы, запрещающие горцам носить оружие и одежду с орнаментом тартан, указывающим на принадлежность к тому или иному клану1. Исчезновение прежнего самобытного мира жителей Высокогорья нанесло значительный культурный урон всему шотландскому народу. Доктор С. Джонсон (1709-1784) во время своего знаменитого путешествия к западным островам Шотландии (1773) писал: «Возможно, никогда ранее не было столь быстрого и значительного изменения народных нравов, как в Хайленде после последних военных столкновений (подразумеваются восстания 1715 и 1745 гг. - Н. Ш.)... У шотландцев
* Исследование выполнено при финансовой поддержке гранта Российского научного фонда (проект «"Кельтское возрождение" (середина XVIII - начало XX вв.): панкельтицизм и конструирование национальной идентичности народов Британских островов», № 21-78-00038).
остался только их язык и бедность»2. Высокогорье почти обезлюдело, так как его жители устремились в развитые экономические города равнин или вовсе отправлялись в поисках лучшей жизни в Новый свет. Эти же реалии в 1865 г. были отражены в «Листьях из журнала нашей жизни в Хайленде» королевы Виктории, в которых она описывала один из своих пикников: «Всё в округе было величественным и торжественным. Этот край (Высокогорье) такой одинокий, дикий и суровый, что никого кроме нас здесь нет» (цит. по: [1, р. 102]). Помимо ранее существующих отличий между населением Хайлен-да и Лоуленда стали стираться и культурные границы между Шотландией и Англией. Шотландцы начали постепенно становиться органической частью формирующегося британского общества, идентичность которого была основана на всём культурном многообразии народов империи. Попытки противостоять этому процессу предпринимали шотландские интеллектуалы, которые в Эпоху кельтского возрождения стремились возродить некоторые традиции и обычаи Хайленда, придать прошлому этого края романтический и героический вид. А главным символом этого прошлого должен был стать образ шотландского горца в его национальном костюме.
Представления о себе и иных этносах и культурах являются неотъемлемой и важной составляющей процесса самоидентификации каждого народа. Изучение этих представлений может предоставить ценную информацию о том этносе или нации, чей образ формируется в сознании другого, а также о том обществе, в среде которого конструируется имидж чужого. Проблема нашего исследования заключается в выявлении степени влияния стереотипных представлений англичан на процесс конструирования шотландской идентичности во второй половине XVIII - начале XIX в. В статье мы предпримем попытку, с одной стороны, проследить трансформацию облика жителя Высокогорья в представлении британской общественности XVIII - начала XIX в., с другой стороны, сравнить его с образом горца, фигурирующим в творчестве писателя и историка В. Скотта (1771-1832).
Методология исследования основана на синтезе трёх методологических направлений: имагологии (Й. Леерссен, Д. Пажо), интел-
лектуальной истории (А. Лавджой, М. Фуко) и модернистской исторической концепции «изобретение традиции» (Э. Хобсбаум, Т. Рейнджер).
Начало исследованиям взаимных представлений кельтского и англосаксонского этносов было положено ещё в конце XIX в. благодаря научной деятельности британского социолога Дж. М. Робертсона, чья книга «Сакс и кельт» стала предвестником начала критики национального эссенциализма в первой половине XX в. [2]. В 1897 г. выход в свет этого труда стал равносилен программе деконструкции, направленной на демонстрацию того, что национальный характер является отражением не антропологических особенностей народа, а служит продуктом социальной и идеологической конструкции. Разработанная британскими учёными Э. Хобсбаумом и Т. Рейнджером модернистская историческая концепция «изобретение традиции», которая была обоснована ими в одноимённом сборнике статей, опубликованном в 1983 г., продемонстрировала особенности формирования национальной идентичности британцев в индустриальную эпоху. В ней, в частности, содержится статья историка Хью Тревора-Ро-пера, которая посвящена изобретению особой горской культуры и традиции Шотландии [3]. Труд Э. Хобсбаума способствовал появлению целого ряд научных работ, связанных с исследованием изобретения «шотландского мифа», который лёг в основу формирования национальной идентичности современных жителей северного края Британии. Этот миф был искусственно создан благодаря творчеству
B. Скотта и популяризации им ушедшей в прошлое культуры Высокогорья. Этой проблематике посвящены труды таких историков, как М. Сиверс [4], А. Ламсден [5], З. Стро [6],
C. Биссон [7], С. Васконселос [8] и др. Наконец, стоит отметить, что обширный круг работ отечественных и зарубежных учёных затрагивает проблему способов и механизмов формирования и транслирования образа шотландского горца в английском политическом дискурсе, а также массовой и элитарной культуре. Этот вопрос раскрывается в исследованиях Э. Газин-Шварца [1], Г. Петланда [9], М. Питток [10], Д. Маклейн [11], Т. А. Косых [12], О. Р. Жерновой [13], Л. Р. Велилае-вой [14] и др.
На карикатурах и в записках путешественников жители Высокогорья часто изображались как дикие и отсталые варвары. Этот образ ярко запечатлелся на гравюре «Гости из Высокогорья», на которой изображены горцы, грабящие и издевающиеся над жителями английской деревни . Но к счастью, на помощь населению спешит британская армия, ряды солдат которой тускло виднеются вдали. Стоит заметить, что всех шотландцев, склонных к грабежу и насилию, до последней четверти XVIII в., как правило, изображали облачёнными в тартан, который в дальнейшем станет одной из черт местного колорита [10, р. 26]. Поразительно, конечно, что жители метрополии, являющейся центром Британской империи, неоднократно характеризовались подобно жителям самых отдалённых и «диких» её владений.
Правительственная пропаганда обычно изображала жителей Хайленда жадными каннибалами, одержимыми вшами, как, например, на гравюре «Соуни, или Шотландские злоумышленники», на которой шотландцы выстроились в очередь, чтобы добиться благосклонности новой администрации Георга III. На другой карикатуре «Летающая машина из Эдинбурга» изображены горцы в килтах верхом на метле ведьмы, восхищающие прохожих англичанок открывающимся им снизу видом5. Метла выступает здесь в качестве фаллического символа и олицетворяет необузданное либидо шотландцев как искусителей, посланных самим дьяволом.
Шотландцы, как и валлийцы, часто высмеивались из-за интереса к своим родословным, а также из-за их притязаний на высокое происхождение, не обращая при этом внимания на свою бедность. Как и жители Уэльса, горцы были «готовы рассказать свою родословную до девятого поколения или даже вплоть до Брута и Адама». Такое сочетание бедности и достоинства считалось нелепым в британском обществе, которое в XVIII в. всё больше начинало ценить имущественное состояние, нежели чем знатность рода. Один из английских писателей, как отмечала Флора, героиня романа «Уэверли», называл длинный каталог шотландских племён: «Высокородных нищих список длинный: Мак-Грегоры, Мак-Кензи и Мак-Лины»6. В отличие от англичан, по утверждению В. Скотта,
шотландские горцы очень гордились своим высоким происхождением.
Образ нищего кельта-каннибала воплотился в полулегендарном Соуни Бине, который возглавил банду людоедов, нападавшую на путников. Стоит заметить, что слово «Со-уни» служило общим термином, обозначающим шотландцев, которых англичане считали алчными и изображали на карикатурах середины XVIII в. как паразитов на теле Англии. Широко тиражировалась карикатура «Соуни в уборной», которая должна была продемонстрировать, что шотландские горцы далеки от британской цивилизации и не способны вкусить её плоды7. На ней изображён грязный шотландец в пледе, который так и не разобрался, как правильно воспользоваться удобствами. «Соуни» часто предстаёт в одежде якобитского горца как символ агрессии и внешней угрозы британскому общественному порядку, а также как чуждый англичанам иноземец [10, р. 31].
Однако на рубеже XVIII и XIX вв., а именно в период Кельтского возрождения, негативный образ шотландского горца под воздействием антикварного движения, интереса к историческим корням и распространения примитивизма8 начал трансформироваться и вскоре приобрёл романтический характер. Попытка романтизировать кельтское прошлое была предпринята мистификатором Дж. Макферсоном (1736-1796) в опубликованной им поэзии Оссиана, в которой (главным образом в поэме «Фингал» (1761) и «Те-мора» (1763)) прославлялись подвиги Финга-ла9. Творчество писателя, проникнутое ностальгическим чувством по утраченному прошлому, изображает героический мир, который он пытается реконструировать и возродить в современной культуре.
В 60-70-е гг. XVIII в. обозначился расцвет антикварного движения на территории кельтской периферии, а примитивизм, характеризующийся приверженностью традиции, стал культурным противовесом модернизации и рационализации, охватившим британское общество в эпоху Просвещения. В этих условиях попытку улучшить имидж жителей Высокогорья и придать ему идеализированный героический облик предпринял известный шотландский писатель и антиквар В. Скотт, который был очарован историей
и культурой своего родного края. Несмотря на то, что он родился и работал в Эдинбурге, а юность провёл в основном в Нижней Шотландии, писатель был очарован Высокогорьем. С юных лет он часто бывал в Хайленде, где наслаждался сельской местностью и слушал рассказы старых горцев. Любовь к прошлому и его положение в обществе Эдинбурга предоставили ему уникальную возможность влиять на представление британского общества о шотландской культуре.
Несмотря на то, что писатель стремился создать благородный образ горца, он, тем не менее, в своём труде «Манеры, обычаи и история горцев Шотландии»10 соглашался относительно того, что жители Высокогорья имели много общего в плане быта, оружия, манер, суеверий, черт характера с варварскими народами, такими как индийцы и афганцы. Эту схожесть он объясняет суровыми условиями жизни в горной местности и одинаковой степенью цивилизованности этих народов. Между кланами Хайленда царила вражда, случались вооружённые столкновения и широко был распространён обычай кровной мести.
Писатель отмечает, что шотландские горцы, как и афганцы, увлекались генеалогиями, отличались неистовой любовью к родному краю, гостеприимством и простотой манер. Он опровергает распространённый среди англичан стереотип о шотландцах как о глупых и отсталых варварах, ссылаясь на упоминание Дж. Свифта, которое он оставил в своём «Дневнике для Стеллы», где сообщалось, что писателю довелось отобедать в компании двух джентльменов из Хайленда, которые, к его большому удивлению, оказались приличными и вежливыми людьми11. В. Скотт от себя добавил, что его соотечественники способны были проявлять необычайную утончённость и даже элегантность в обращении, а также продемонстрировать красноречие и образность выражений.
Основой общественной организации в Высокогорье являлась клановая система, долгое существование которой было обусловлено изолированностью и отсутствием связи горцев с миром за пределами собственного горного хребта. Во введении к роману «Роб Рой» В. Скотт характеризует устройство и иерархию этой клановой системы: «В соответствии с местожительством и про-
исхождением группы семейства объединялись под властью предводителя, как называют горцы главу отдельной ветви того или иного рода, в отличие от вождя, который возглавляет весь род в целом»12. Каждый член клана проявлял почтение и послушание по отношению к лэрду как представителю далёкого предка, от которого произошёл весь род. Того, кто не захотел спасти жизнь вождя за счёт собственной, считали трусом, оставившим своего отца в минуту опасности.
Вождь, или лэрд, как глава и управляющий общиной, был владельцем всей или большей части территории клана. Лучшую долю земли он оставлял себе и возделывал в целях своей личной выгоды. Остальная территория делилась между таксменами -крупными землевладельцами или арендаторами, которые являлись близкими родственниками вождя или имели общего предка. Лэрд мог им предоставить участок земли в личную собственность, сдать в аренду или предоставить возможность приобрести его на условиях ипотеки, выкупив за определённую сумму денег. Обычно таксмен имел под своим управлением одну из ветвей клана и являлся её непосредственным лидером, но он должен был подчиняться лэрду. Каждый из них, в свою очередь, за умеренную ренту сдавал простым жителям в аренду небольшие участки своей части клановой земли.
Дети лэрда, которые не хотели мириться со своим низким статусом, чаще всего испытывали отвращение к мирному труду и стремились проявить свою ловкость и отвагу на военном поприще. Но существовал и другой источник дохода. Младшие сыновья лэрдов или таксменов объединяли вокруг себя самых крепких и сильных молодых простолюдинов и совершали грабительские набеги на поселения жителей низин или враждебных кланов, а иногда объединялись в регулярные банды разбойников, которым вождь тайно оказывал своё покровительство. Он мог предоставить им защиту от закона, насколько это было возможно, без каких-либо обяза-тельств13. Таким образом, как заключает Вальтер Скотт, шотландские горцы не отличались трудолюбием, а предпочитали мирному труду военное ремесло.
Несмотря на то, что шотландцы проживали в суровых условиях, англичане часто
представляли их выносливыми и крепкими, являющимися воплощением жизненной силы. Но на самом деле жители Шотландии часто недоедали и были низкорослыми. В романе «Уэверли» примером реальной внешности шотландского горца является облик грабителя Доналда Бин Лина. Главный герой произведения английский офицер Эдвард Уэверли перед встречей с ним ожидал увидеть «свирепую и мрачную фигуру» разбойника. Однако его ожидания не оправдались. Пред ним предстал худощавый человек, маленького роста, со светлыми волосами и мелкими чертами бледного лица. Впрочем, несмотря на невзрачную внешность, грабитель был наделён французской учтивостью и шотландским гостеприимством (с. 146). Вальтер Скотт также признавал, что его соотечественники равнодушны к превратностям погоды и могли вынести чувство голода и усталости. Они также были верны своим религиозным и политическим принципам.
К тематике Высокогорья В. Скотт обращается в двух романах «Роб Рой» и «Уэверли», действие в которых происходит во время восстаний якобитов 1715 и 17451746 гг. Образ шотландского горца как грабителя, фигурировавший в представлении англичан, был в творчестве В. Скотта окутан дымкой романтизма и героизма. В одном из романов писателя, опубликованном в 1817 г., фигурирует национальный герой Роб Рой, являющийся шотландским Робин Гудом -«добрым и благородным грабителем, который, отбирая у богатых, щедро оделял бедняка» (с. 23). В 1787 г. писатель, будучи молодым, посетил старого якобита Александра Стюарта, от которого он услышал рассказ о его дуэли с Роб Роем. Возможно, этот рассказ о шотландском национальном герое побудил В. Скотта к написанию одноимённого романа.
Писатель воссоздал образ Роб Роя по воспоминаниям современников. Стоит заметить, что его внешность полностью соответствует представлению англичан об облике горцев: «Он был не слишком высок ростом, но необычайно силён и крепко сколочен. Наиболее примечательным в его сложении были широкие плечи и очень большие, несоразмерно длинные руки. Лицо у него было открытое, мужественное и хотя суровое
в минуту опасности, но приветливое и ясное в часы веселья. Тёмно-рыжие волосы, густые и курчавые, вились вокруг лица» (с. 17). Что же касается нравственного облика, то, по увещеванию писателя, современники говорили о нём как о человеке «на свой лад» милосердном и гуманном. В романе Роб Рой совершает благое дело, помогая главному герою произведения Фрэнсису Осбалдистону вернуть векселя его отца, украденные кузеном Рэшли.
В реальной же жизни шотландский национальный герой Роб Рой (1671-1734), принадлежавший к клану Мак-Грегор, занимался продажей скота, его угоном и взиманием «чёрной дани»14, однако, он задолжал своему кредитору Дж. Грэму, герцогу Монтрозу, который в уплату долга конфисковал у него поместье Крейг-Ройстон, что положило начало их долгой вражде (с. 19). Во время восстания 1715 г. Роб Рой будучи якобитом примкнул к мятежным горцам во главе с графом Мару, но чувство долга перед его покровителем герцогом Аргайлом, возглавлявшим правительственные войска, не позволило ему вступить в бой. Этот грозный разбойник, помогавший бедным, вдовам и сиротам и державший данное им слово, умер в 1734 г., «оплакиваемый дикой своей страной, где было немало людей, чьи сердца благодарили его за оказанные благодеяния...» (с. 44).
В романе «Роб Рой» главным патриотом Шотландии является садовник Эндрю Фер-сервис, работающий в Осбалдистон-холле в графстве Нортумберленд. Каждый раз во время разговора с Фрэнсисом он пытается опровергнуть заложенное в юноше английским воспитанием негативное стереотипное представление о шотландцах: «Эх, сэр, не знаете вы Шотландии! За продовольствием дело б не стало - у нас вдосталь самой лучшей рыбы, и мяса, и птицы, уж не говоря о луке, редисе, репе и прочих овощах. Но мы блюдём меру и обычай, мы не позволим себе обжираться; а здесь что слуги, что господа -знай набивают брюхо с утра до ночи. Даже в постные дни...» (с. 134).
Таким образом, В. Скотт в приведённых выше эпизодах опровергает стереотип о скудности и бедности шотландцев, намекая, что если проблемы с продовольствием
и имели место, то виной этому ненасытность английских колонизаторов, которые готовы высосать все соки из страны.
В свою очередь, в романе «Уэверли», когда Эдвард находится в Королевской пещере разбойника Доналда Бин Лина, молодой английский офицер также отмечает, что «он слышал об умеренности горцев»15. Тем не менее, как оказалось, эта воздержанность у выходцев низших слоёв шотландского общества является вынужденной, но они всегда готовы «с лихвой вознаградить себя за лишения» (с. 147). В дальнейшем, когда Эдвард пребывает в замке кланового вождя Фёргюса Мак-Ивора, он становится участником грандиозного «кельтского» пира. Во всю длину нижнего этажа замка тянулся огромный дубовый стол, на котором располагались блюда в соответствии с социальным рангом гостя. Во главе стола сидел вождь, далее старшины его клана, крупные арендаторы и их родственники, затем различная челядь, наконец, фермеры. Главным блюдом застолья являлся «зажаренный целиком годовалый барашек», бока которого подверглись яростным атакам со стороны голодных гостей. Заунывная мелодия волынки и пение гэльского барда, то оплакивающего подвиги мёртвых героев, то восхваляющего своего покровителя, погружают читателя в атмосферу пиров древних кельтских вождей. Стоит заметить, что описание застолья в замке Фёргюса Мак-Ивора имеет много общего с характеристикой пышной трапезы, устроенной Гуенуином, князем Поуиса, в романе В. Скотта «Обручённая», действие которого происходит в XII в. на границе Валлийской марки. В том и другом случае автор стремится продемонстрировать варварское изобилие и размах кельтского гостеприимства.
В романах В. Скотта Шотландия предстаёт как край, раздираемый политическими, религиозными и территориальными противоречиями. В рамках него происходит борьба противоположностей: якобитов против сторонников Гановерской династии, горцев против жителей низменности. Этот регион Британии - место драматического столкновения варварства и цивилизации, Хайленда и Ло-уленда, старого и нового [8, р. 140]. Наиболее ярко эта противоречивость продемонстрирована в произведении «Уэверли, или
Шестьдесят лет назад» (1814). Роман повествует о приключениях молодого английского аристократа Эдварда Уэверли, который отправляется в Лоуленд в качестве армейского офицера, но, став другом кланового вождя Фёргюса Мак-Ивора и влюбившись в его сестру Флору, он присоединяется к мятежным войскам принца Чарльза Эдварда Стюарта, претендента на британский престол. Главный герой на протяжении всего повествования вынужден перемещаться в пространстве и времени: из Англии в Шотландию, из Ло-уленда в Хайленд, из прошлого в будущее.
Один из главных персонажей романа «Уэверли», якобитский лидер Фёргюс Мак-Ивор, предстаёт перед читателем как типичный клановый вождь: он облачён в национальный костюм, наделён красивой и полной достоинства наружности, имеет «вспыльчивый, надменный и мстительный характер» (с. 159). Этого лэрда отличает честолюбие, его участие в якобитском движении обусловлено не патриотическим порывом сердца, а личными интересами: «В минуту, когда он обнажил бы свой меч, трудно было бы решить, хочет ли он сделать Иакова Стюарта королём или Фёргюса Мак-Ивора - графом» (с. 172). Сестра вождя Флора изображается красивой и утончённой девушкой, преданной патриоткой, хорошо разбирающейся в музыке и поэтической традиции гэлов. Стоит заметить, что в XVIII в. имперская пропаганда транслировала образ жителя Хайленда как очаровательно сердитого и непостоянного малыша или как незрелого подростка. В романе этот образ как раз таки проявляется в подростковом энтузиазме Флоры [10, р. 29].
По ходу повествования В. Скотт глазами Эдварда Уэверли демонстрирует читателю нищету и убогую жизнь горцев, считая, что одной из причин их бедственного положения является сохранение пережитков феодальной системы, конец которым будет положен только актом 1748 г. Несмотря на статус, авторитет и социальные привилегии якобитского барона Брэдуордина, ветхий вид его дома в деревушке Тулли-Веолан выглядит как символ разлагающегося патриархального строя, раскрывающий последствия сорокалетнего экономического союза Шотландии с Англией [8, р. 141].
В главе «Поход» перед битвой под Престоном главный герой, созерцая со скалистого возвышения мятежное войско, замечает яркий социальный контраст между шотландскими дворянами и обычными крестьянами, которых он именует «илотами»16: «Передние ряды каждого клана были, правда, хорошо вооружены палашами, щитами и мушкетами... Но всё это были дворяне. Но на ступень ниже по сравнению с ними стояли люди уже совсем другого рода - обыкновенные гайлэндские крестьяне, которые. носили, однако, отпечаток крайней бедности. Одеты они были плохо, а вооружены ещё хуже -полунагие недоростки, они имели просто жалкий вид» (с. 178).
В это время романтическая аура перед Эдвардом Уэверли, который ранее в основном сталкивался с представителями дворянства, рассеивается. Он осознаёт свою инако-вость, к нему приходит некоторое разочарование в том, что это жалкое, плохо вооружённое варварское войско смело мечтать «изменить судьбы британских королевств, сменив в них правящую династию» (с. 179). В следующем описании В. Скотт воспроизводит тот образ горцев, который был широко распространён среди англичан и жителей низин: «Эти мрачные, нечёсаные и дикие первобытные люди, большинство которых глазело с восхищением дикарей на самые обыкновенные предметы домашнего обихода, вызывали у жителей Равнины изумление, но вселяли вместе с тем и ужас. В это время о населении Верхней Шотландии было ещё так мало известно, что характер и внешний вид её жителей, ставших военными искателями приключений, возбудил в южных графствах Нижней Шотландии столько же удивления, как если бы им пришлось увидеть нашествие африканских негров или эскимосов, свалившихся с северных гор их родной страны» (с. 179).
В произведении казнь вождя шотландских горцев Фёргюса Мак-Ивора олицетворяет смерть героического феодального мира и патриархального строя Шотландии, а дальнейшая судьба молодого английского офицера Эдварда Уэверли служит символом становления современной цивилизации. Участие в якобитском движении уничтожило Фергуса, но пробудило Эдварда от романти-
ческих мечтаний, дисциплинировало и приспособило его к реалиям буржуазной эпохи. Эта развязка часто воспринимается как примирение В. Скотта с подчинением Шотландии английскому господству и утратой культурной самобытности его соотечественниками, ставшими в итоге частью британского общества. Подавление якобитского движения повлекло за собой не только потерю независимости Шотландией. Это событие стало последней неудачной попыткой восстановить абсолютную монархию, конец которой был положен в революционный период 16401688 гг.
В начале XIX в., в эпоху так называемого кельтского возрождения, когда В. Скоттом и были опубликованы романы «Роб Рой» и «Уэверли», под влиянием примитивизма шотландцы, как и валлийцы, стали рассматриваться в качестве коренных жителей острова, которые могут гордиться героическим прошлым своих предков. Когда в 1822 г. Георг IV прибыл с визитом в Эдинбург, сэр В. Скотт представил королю всю шотландскую нацию как кельтскую, несмотря на то, что в своих романах он неоднократно подчёркивал саксонское происхождение и наследие жителей Равнин.
Стоит отметить, что визит Георга IV в Эдинбург и кельтомания, характерная для британского общества в начале XIX в., были отражены на карикатуре «Первый лорд в Шотландии, или Вид на Эдинбург», на которой писатель, король и его приближённые изображены в килтах, стоящими на помосте, окружённом женщинами. В нижней части изображения расположена насмешливая надпись: «О, мой милый шотландский паренёк. Мой красивый. Очаровательный. Парень из Хайленда»17. Эта карикатура демонстрирует, что восприятие шотландского народа в глазах британской общественности в дальнейшем продолжит трансформироваться. Вскоре жителей кельтской периферии станут наделять чертами людей с тонкой душевной организацией, а также воспринимать их как воплощение эмоциональности. Таким образом, акцент будет сделан на более женской натуре кельтов в противовес мужскому спокойствию и невозмутимости англосаксов.
Подводя итог, стоит отметить, что поражение сторонников Стюартов в Якобит-
ском восстании 1745-1746 гг. воспринималось В. Скоттом в качестве рубежа, отделяющего героическое прошлое независимой Шотландии, ассоциируемое с древними порядками и патриархальным строем, от периода, связанного с окончательным подчинением севера Британии английскому господству. С одной стороны, писатель оплакивает былые времена, тоскует по прежним порядкам и нравам. С другой стороны, осознавая, что именно пережитки феодального строя являлись главными причинами экономической отсталости его родного края, он оценивает союз с Англией как движение вперёд к прогрессу и к объединению шотландского народа, который ранее был разобщён как в политическом, так и в религиозном плане. Для В. Скотта нравы и образ жизни горцев являются специфическими чертами шотландской самобытности, память о которых он попытался сохранить на страницах своих произведений, а также возрождая некоторые традиции Высокогорья, например популяризируя тартановый килт.
Что же касается образа шотландского горца, то на протяжении XVIII - начала XIX в. он прошёл несколько этапов трансформации: от нищего разбойника, далёкого от благ цивилизации, до символа героизма и свободы шотландского народа, служащим олицетворением его самобытности. Творчество В. Скотта оказало значительное влияние на романтизацию образа жителя Высокогорья. Несмотря на то, что писатель соглашается со многими стереотипными представлениями англичан (в том числе и жителей Равнин), тем не менее он наделяет своих персонажей чувством собственного достоинства, честью, решительностью и отвагой. Однако, несмотря на все усилия писателя, вскоре хвала самобытности и интерес к народным обычаям кельтских народов сменились лицевой стороной примитивизма, а именно подчёркиванием в английском колониальном дискурсе лени и несговорчивости «доброго дикаря», который отказался от развития и от возможности шагнуть в современность.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Act of Proscription 1747. - URL: https:// www.electricscotland.com/history/other/proscription _1747.htm (дата обращения: 14.09.2021).
2 Johnson S. A Journey to the Western Islands of Scotland. - London : W. Strahan, 1775. - P. 127.
3 Кельтское возрождение - период, связанный с движением за возрождение кельтской культуры в странах Европы в середине XVIII - начале XX в.
4 The Highland visitors. 1746 // British Museum. -URL: https ://www .britishmuseum. org/collection /object/P_1868-0808-3790 (дата обращения: 12.09.2021).
5 Sandby P. The Flying Machine from Edinburgh in one day performed by Moggy Mackenzie at the Thistle and Crown. - URL: https://www.magnoliabox.com/products/the-flying-machine-from-edinburgh-in-one-day-performed-by-moggy-mackenzie-at-the-thistle-and-crown-pge-31 (дата обращения: 16.09.2021).
6 Скотт В. Уэверли. - М. : Правда, 1990. -С. 182.
7 Sawney in the bog-house // National Portrait Gallery. - URL: https://www.npg.org.uk/collections /search/portrait/mw63175/Sawney-in-the-bog-house (дата обращения: 18.09.2021).
8 Примитивизм - идейно-философское направление, суть которого связана с идеализацией природы и естественного состояния народов в период, предшествующий возникновению цивилизации, или на ранней ступени её развития. Это направление приобрело популярность в связи с процессом индустриализации, реалии которого противопоставлялись идеализированному примитивному образу жизни предков.
9 См. рус. изд.: Макферсон Дж. Поэмы Ос-сиана. - Л., 1983. - 589 с.
10 Scott W. Manners, Customs, and History Highlanders of Scotland. - Glasgow : Thomas D. Morison, 1893. - 227 p.
11 Ibid. P. 14.
12 Скотт В. Роб Рой. - М. : Правда, 1990. -С. 17. Далее в тексте в круглых скобках даются ссылки на страницы этого издания.
13 Scott W. Op. cit. P. 41.
14 «Чёрная дань» - договор, который обычные шотландцы вынуждены были заключать с грабителями. Согласно этому договору последним ежегодно выплачивалась сумма денег, чтобы грабежи не касались помеченных в договоре земель.
15 Скотт В. Уэверли. С. 147. Далее в тексте в круглых скобках даются ссылки на страницы этого издания.
16 Илоты - в древней Спарте земледельцы, прикреплённые к земельным участкам отдельных семей спартиатов и находившиеся на положении между крепостными крестьянами и рабами.
17 The First Laird in Aw Scotia or A View at Ed-inburg in August, 1822. - URL: https:// promenades-andperegrinations.files.wordpress.com/2013/01/the-first-laird-in-aw-scotia.jpg (дата обращения: 18.09.2021).
ЛИТЕРАТУРА
1. Gazin-SchwartzA. Imaging the Scottish Highlands // Historical Archaeology. - 2007. - Vol. 41. - № 1. -P. 92-105.
2. Robertson J. M. The Saxon and the Celt: A Study in Sociology. - London : University Press, 1897. - 349 p.
3. Trevor-Roper H. The Invention of Tradition: The Highland Tradition of Scotland // The Invention of Tradition / ed. by E. Hobsbawm, T. Ranger. - Cambridge : Cambridge University Press, 1983. - P. 15-42.
4. Sievers M. The Highland Myth as an Invented Tradition of 18th and 19th Century and Its Significance for the Image of Scotland. - München : GRIN Verlag, 2007. - 64 p.
5. Lumsden A. "Beyond the Dusky Barrier": Perceptions of the Highlands in the Waverley Novels // Miorun-Mór nan Gall, 'The Great Ill-Will of the Lowlander'? Lowland Perceptions of the Highlands, Medieval and Modern / ed. by D. Broun and M. MacGregor. - Glasgow : Centre for Scottish and Celtic Studies, University of Glasgow, 2007. - P. 158-186.
6. Stroh S. Gaelic Scotland in the Colonial Imagination: Anglophone Writing from 1600 to 1900. - Evanston : Northwestern University Press, 2017. - 331 p.
7. Bisson S. How Walter Scott Wrote the Scottish National Landscape. A Study of the Sublime and the Picturesque in Three Jacobite Novels // Environmental and Ecological Readings: Nature, human and posthuman Dimensions in Scottisch Literature & Arts (XVIII-XXIe) / dir. Ph. Laplace. - Besançon : Presses universitaires de Franche-Comté Collection, 2015. - P. 93-111. - (Annaleslittéraires, 947).
8. Vasconcelos S. G. T. Wavering over Borderlines: History and Fiction in Walter Scott // A Journal of English Language, Literatures in English and Cultural Studies. - 2009. - № 57. - P. 139-150.
9. Petland G. We Speak for the Read: Images of Scots in Political Prints, 1707-1832 // Scottish Historical Review. - 2011. - Vol. 90. - No. 1. - P. 64-95.
10. PittoсkM. G. H. Celtic identity and the British image. - Manchester : Manchester University Press, 1999. -196 p.
11. MacLean D. G. The Image of the Scottish Highlands. - Austin, 1978. - 232 p.
12. Косых Т. А. Шотландия и её жители глазами англичан XVIII в.: к вопросу о стереотипах в межкультурной коммуникации // Известия Уральского федерального университета. Серия 2, Гуманитарные науки. - 2017. - Т. 19. - № 2 (163). - С. 180-189. - DOI: 10.15826/izv2.2017.19.2.034.
13. Жерновая О. Р. Современный образ «британских» шотландцев в английских этнических шутках и анекдотах в контексте противостояния национально-культурных идентичностей // Современные исследования социальных программ. - 2016. - № 3-2 (27). - С. 175-191.
14. Велилаева Л. Р. Образ Родины в шотландской эмиграционной поэзии США XIX века: персонажный контекст // Вестник Томского государственного педагогического университета. - 2017. - № 7 (184). -С. 160-162. - DOI: 10.23951/1609-624X-2017-7-160-163.
Сведения об авторе
Шестакова Надежда Фёдоровна - кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей истории и методики преподавания исторических дисциплин Уральского государственного педагогического университета (Екатеринбург, Россия)
Адрес для корреспонденции; 620017, Россия, Екатеринбург, пр. Космонавтов, 26 E-mail; [email protected] SPIN-код РИНЦ: 3387-8051 ORCID: 0000-0003-2129-6325 WoS ResearcherlD: AAG-9246-2021
Информация о статье
Дата поступления 11 марта 2022 г.
Дата принятия в печать 20 июля 2022 г.
Для цитирования
Шестакова Н. Ф. Образ шотландского горца в творчестве Вальтера Скотта // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2022. Т. 9, № 3 (35). С. 7-17. йО^ 10.24147/2312-1300.2022.9(3).7-17.
N.F. Shestakova
THE IMAGE OF THE SCOTTISH HIGHLANDER IN THE WALTER SCOTT'S NOVELS
The period of the middle of the 18th century and the early 19th century was notable for the extraordinary development of archaeology, antiquarianism explosion and primitivism domination, which contributed significantly to raising the interest in history and culture of Celtic nations; those were seen as indigenous people of the British Isles and were highly idealized. However, within official colonial discourse of the Crown of England the other side of primitivism was inculcated. Namely, they were stereotypically considered as 'noble savages', who forewent any opportunity for growth. During this time, The Highlands of Scotland still remained a stronghold of wildness and barbarity. In this study the author made an afford, from one hand, to identify and trace how extrinsic ethos of Highlanders has transformed in the estimation of the public on the basis of visual sources of information. On the other hand, comparison of this notion with Walter Scott's Highlanders characters forms a significant part of the research. In the course of thy study the following conclusions were reached: despite the fact that the writer endorsed some of the stereotypes, that were common among Englishmen, he established a romantic and heroic image of a native of the Highlands of Scotland as a symbol of freedom and the personification of Scottish cultural identity.
Keywords: highlander; Scotland; identity; Walter Scott; image; Celtic revival.
REFERENCES
1. Gazin-Schwartz A. Imaging the Scottish Highlands. Historical Archaeology, 2007, vol. 41, no. 1, pp. 92105.
2. Robertson J.M. The Saxon and the Celt: A Study in Sociology, London, University Press, 1897, 349 p.
3. Trevor-Roper H. The Invention of Tradition: The Highland Tradition of Scotland. Hobsbawm E., Ranger T. (eds.). The Invention of Tradition, Cambridge, Cambridge University Press, 1983, pp. 15-42.
4. Sievers M. The Highland Myth as an Invented Tradition of 18th and 19th Century and Its Significance for the Image of Scotland, München, GRIN Publ., 2007, 64 p.
5. Lumsden A. "Beyond the Dusky Barrier": Perceptions of the Highlands in the Waverley Novels. Broun D., MacGregor M. (eds.). MiorunMor nan Gall, 'The Great Ill-Will of the Lowlander'? Lowland Perceptions of the Highlands, Medieval and Modern, Centre for Scottish and Celtic Studies, University of Glasgow Publ., 2007, pp. 158-186.
6. Stroh S. Gaelic Scotland in the Colonial Imagination: Anglophone Writing from 1600 to 1900, Evanston, Northwestern University Press, 2017, 331 p.
7. Bisson S. How Walter Scott Wrote the Scottish National Landscape. A Study of the Sublime and the Picturesque in Three Jacobite Novels. Laplace Ph. (ed.). Environmental and Ecological Readings: Nature, human and posthuman Dimensions in Scottisch Literature & Arts (XVIII-XXIe), Annaleslittéraires, 947, Besançon, Presses universitaires de Franche-Comté Collection Publ., 2015, pp. 93-111.
8. Vasconcelos S.G.T. Wavering over Borderlines: History and Fiction in Walter Scott. A Journal of English Language, Literatures in English and Cultural Studies, 2009, no. 57, pp. 139-150.
9. Petland G. We Speak for the Read: Images of Scots in Political Prints, 1707-1832. Scottish Historical Review, 2011, vol. 90, no. 1, pp. 64-95.
10. Pittosk M.G.H. Celtic identity and the British image, Manchester, Manchester University Press, 1999, 196 p.
11. MacLean D.G. The Image of the Scottish Highlands, Austin, 1978, 232 p.
12. Kosykh T.A. The Highlands and Their Inhabitants through the Eyes of 18th Century Englishmen: On Stereotypes in Intercultural. Izvestia. Ural Federal University Journal. Series 2. Humanities and Arts, 2017, vol. 19, no. 2 (163), pp. 180-189. DOI: 10.15826/izv2.2017.19.2.034. (in Russian).
13. Zhernovaya O.R. Modern Image of "British" Scots in English Jokes and Anecdotes in the Context of National and Cultural Identities' Opposition. Modern Studies of Social Issues, 2016, no. 3-2 (27), pp. 175191. (in Russian).
14. Velilaeva L.R. The Motherland Image of the XIXth Scottish Emigrational Poetry: Personage Context. Tomsk State Pedagogical University Bulletin, 2017, no. 7 (184), pp. 160-162. DOI: 10.23951/1609-624X-2017-7-160-163. (in Russian).
About the author
Nadezhda F. Shestakova - PhD in Historical Sciences, Associate Professor of the Department of General History and Methods of Teaching Historical Disciplines of the Ural State Pedagogical University (Yekaterinburg, Russia)
Postal address: 26, Kosmonavtov pr., Yekaterinburg, 620017, Russia
E-mail: [email protected]
RSCI SPIN-code: 3387-8051
ORCID: 0000-0003-2129-6325
WoS ResearcherlD: AAG-9246-2021
Article info
Received March 11, 2022
Accepted July 20, 2022
Acknowledgements
The study was supported by a grant from the Russian Science Foundation (project "Celtic Renaissance" (mid-18th - early 20th centuries): pan-Celticism and the construction of the national identity of the peoples of the British Isles, no. 21-78-00038).
For citations
Shestakova N.F. The Image of the Scottish Highlander in the Walter Scott's Novels. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2022, vol. 9, no. 3 (35), pp. 7-17. DOI: 10.24147/2312-1300.2022.9(3).7-17 (in
Russian).
