CC BY
31
Т.А. Килъмухаметов, e-mail: kafedra.jurnalistiki@gmail.com УДК 82.09(470.57)
ОБРАЗ САЛАВАТА ЮЛАЕВА В ТВОРЧЕСТВЕ МУСТАЯ КАРИМА
Аннотация
Статья посвящена выдающемуся сыну башкирского народа Салавату Юлаеву, жизнь и творчество которого сыграли важную роль в истории, культуре и литературе народов Российской Федерации.
Автор размышляет над образом Салавата Юлаева в творчестве народного поэта Мустая Карима, который в 1971 году создал трагедию «Салауат. 0н аралаш ете теш» («Салават. Семь сновидений сквозь явь»), в 1976 году опубликовал статью под названием «Первый башкир».
Размышляя об исторической основе и идейно-эстетическом замысле трагедии «Салават...», Мустай Карим отмечает: «Истории, конечно, учат в школе, и не по моим драмам, но она нужна мне, чтобы увидеть в прошлом опыт, необходимый сегодняшнему дню... Я искал в истории и в характере Салавата свое, современное, но так, чтобы ни в коей мере не исказить ни истории, ни сути характера Салавата».
Мустай Карим, считая, что мысль современна, определяет ее так: «...человек, не став изнутри свободным, вообще не может быть свободным человеком ... Я остановился на остаются непобежденными, хотя они и гибнут. Гибнут, обретая внутреннюю свободу».
Ключевые слова: башкирская драматургия, трагедия, характер, позиция художника, проблемы внутренней свободы человека, непобежденные, восстание малых народов, историческая правда
Timergali A. Kilmukhametov
THE IMAGE OF SALAVAT YULAEV IN MUSTAY KARIM'S WORKS
Abstract
The article is devoted to the famous son of the Bashkir nation Salavat Yulaev, whose life and creative activities played an important role in the history, culture and literature of the Russian Federation's peoples.
The author of the article reflects on the image of Salavat Yulaev in works by the national poet Mustay Karim, who in 1971 created the tragedy Salavat. Seven Dreams Through the Reality (in Bashkir) and in 1976 published his article The Pirst Bashkir (in Russian).
Reflecting on the historical basis and ideological-aesthetic conception of the tragedy Salavat..., Mustay Karim points out: "History, of course, is taught in school, and not by my plays, but I need it in order to see the experience in the past that is necessary today... I was looking for my own, the modern in the history and in the character of Salavat, but in such a way to distort neither history, nor the essence of Salavat's character ".
Considering that thought is modern Mustay Karim defines it in the following way: "...a man, having not become internally free, he may not be a free man ... I dwelled on the events, when people remain undefeated, although they die. They die, having found inner freedom".
Key words: Bashkir dramaturgy, tragedy, character, the artist's stand, problems of human's inner freedom, historical truth
В 1976 году была опубликована статья M. Карима «Первый башкир», посвященная Салавату Юлаеву, в первом абзаце которой читаем: «Ко времени пленения 24 ноября 1774 года вождю восставших башкир поэту Салавату Юлаеву ми© Килъмухаметов Т.А., 2015
нуло всего двадцать два года. Он был на десять лет моложе Пугачева, чьим сподвижником и любимцем стал. Так, рано утвердив свое бессмертие великим подвигом и славой, достойным и мужественным несением возмездия, он остался в
ОБРАЗ САЛАВАТА ЮЛАЕВА В ТВОРЧЕСТВЕ МУСТАЯ КАРИМА
53
народной памяти страстью своей — юным и неистовым, а умом и помыслами — зрелым. Заточенный вместе с другими мятежниками в крепость на суровом берегу Балтийского моря, он жил еще не один десяток лет. Но остался для потомков таким, каким был до рокового ноябрьского дня» [I].
Этот один небольшой абзац, плотно насыщенный содержанием и внутренней эмоцией, и есть первоначальный импульс к естественному, свободному дальнейшему изложению материала.
Данное публицистическое произведение оказалось, по сути, как первое писательское обращение М. Карима к личности легендарного Са-лавата Юлаева. Чем объясняется такой поздний отклик?! Ведь известно, что даже начинающие, малоизвестные литераторы писали стихотворения, рассказы, статьи, слагали и пели песни о С. Юла-еве. На сцене Башкирского государственного театра оперы и балета с середины 50-х гг. XX в. с успехом шла опера «Салават Юлаев» Загира Ис-магилова на либретто Баязита Бикбая. Более позднее обращение к личности С. Юлаева, видимо, связано с серьезным отношением Мустая Кари-ма к писательскому труду, в особенности с чувством большой ответственности перед такой личностью, как Салават Юлаев, которого он считал самым великим башкиром.
В 1967 году в столице Башкортостана был установлен памятник Салавату Юлаеву (скульптор Сосланбек Тавасиев). Это событие вызвало всенародный резонанс: публиковалась масса информации, интервью, сочинялись стихотворения, песни, готовились и показывались радио- и телепередачи. В общественной и духовно-культурной жизни чувствовалась «оттепель», наблюдалось исчезновение «закрытых» тем, активно развивалась демократизация.
В 60—70-е гг. XX в. творчество Мустая Ка-рима семимильными шагами входит в новый качественный этап, что особенно наглядно проявляется в его драматургии. Первой ее ласточкой стала трагедия «Ай тотолган твида» (1963; «В ночь лунного затмения»). Впоследствии создаются трагедии «Салауат. Он аралаш ете твш» (1971; «Салават. Семь сновидений сквозь явь»), «Ташлама утты, Прометей!» (1975; «Не бросай огонь, Прометей!»). Вместе они составляют трилогию трагедий.
Трагедия «В ночь лунного затмения», поставленная в театрах Башкортостана, Москвы, а так-
же братских республик, выводит как драматургию М. Карима, так и башкирскую драматургию в целом на широкую всесоюзную и мировую арену. Невиданный успех драматурга и театра, естественно, вдохновляют писателя на новые творческие дерзания в жанре высокой трагедии. В 1971 году автор завершает работу над новой пьесой — трагедией «Салават...». Сообщения о подготовке спектакля по этой пьесе в Башкирском государственном академическом театре драмы общественность республики ждала с неподдельным интересом и определенной долей тревоги. Всех волновал один главный вопрос: смогут ли драматург и театр воссоздать образ народного героя таким, каким он был в реальной жизни. Ведь существует такая преграда, как «мрак столетий» между эпохой Крестьянской войны 1773— 1775 гг. под предводительством Емельяна Пугачева и исторической действительностью 60—70-х гг. XX столетия. Вдобавок довлеет национальная традиция в виде штампа образа Салавата в устном народном творчестве и в произведениях башкирской дореволюционной и советской литературы.
Размышляя об исторической основе и идейно-эстетическом замысле трагедии «Салават...», Мустай Карим отмечает: «Истории, конечно, учат в школе, и не по моим драмам, но она нужна мне, чтобы увидеть в прошлом опыт, необходимый сегодняшнему дню... Я искал в истории и в характере Салавата свое, современное, но так, чтобы ни в коей мере не исказить ни истории, ни сути характера Салавата» [2, с. 163—164]. Это высказывание характеризует одно из важнейших воззрений М. Карима. Ему кажется, что художник, обращаясь к историческому прошлому, должен извлечь из него то, что было в нем прогрессивно ведущим и именно в силу этого во все времена сохраняет свою актуальность [3]. Осмысление прошедшего с позиций настоящего — вот главное, что определяет позицию М. Карима как художника. Но в чем же секрет современного звучания трагедии?
Прежде всего, современна мысль, мысль ищущая, мысль беспокойная. Мустай Карим определяет ее так: «Меня давно волнует проблема внутренней свободы человека, потому что человек, не став изнутри свободным, вообще не может быть свободным человеком ... Я остановился на событиях, в которых люди остаются непобежденными, хотя они и гибнут. Гибнут, обретая внутреннюю свободу» [2, с. 162].
Трагедия «Салават...» — произведение ярко новаторское, что отчетливо выражается и в содержании, и в форме пьесы. В показе главного героя драматург находит новый мотив, который непривычен для личности Салавата, в то же время логичен и оправдан. Салават, в понимании М. Карима, трагичен не только внешне — как побежденный, но и внутренне. Он обуреваем сомнениями: прав ли он был, подняв соплеменников на борьбу против самодержавия. Ведь восстание подавлено, восставшие потоплены в крови, сотни деревень сожжены дотла. А главные его руководители сосланы на каторгу и в муках проводят последние дни жизни. И Салават задает самому себе трудные вопросы: будущее его проклянет? Или простит?
Другое открытие драматурга — в композиции произведения. Она построена на чередовании сцен «наяву» и во «сне». Притом практически почти никакой разницы между ними нет: «явь» столь же романтизирована, сколь и «сон». Романтика здесь рождается не столько из того или иного приема, но из страстного стремления драматурга воспеть, окружить ореолом подвиг тех, кто борется против антинародной власти. Восстание малых народов — башкир, чувашей, мишарей, татар — вливается в восстание русского народа под предводительством Пугачева. Восставшим противостоит само олицетворение зла, цинизма и низменности — Каратель. Трагедия решена именно как противостояние духа, а не как описание битв. Этот конфликт показан М. Ка-римом с большой эпической силой, с темпераментом и размахом, напоминающим волны, растущие в борьбе с ураганом.
Высокую художественную правду трагедии питает историческая правда: радость побед на поле брани и горечь поражения, нераскаянность восставших. Сцены борьбы Салавата вместе с Пугачевым, чувашским повстанцем Укапом, мишарским старшиной Канзафаром Усаевым и другими составляют героические страницы произведения. А напряженные размышления заключенных в крепость героев о своих прошлых деяниях и будущей судьбе придают пьесе глу-
боко трагическое звучание. Так, история через сердце поэта входит в произведение. Иначе говоря, поэзия вершит здесь свою историю: она (в лице двадцатидвухлетнего полководца и поэта) смело ведет свой народ в бой, не ведая, что храбро сражающийся рядом с нею здравый смысл (читатель видит это в лице отца Салавата, знатного башкирского старшины Юлая) предвидит поражение (см. прил.).
Неизбежно, что пафос дела правого, совестливого, но тем не менее обреченного на поражение, оборачивается в трагедии возвышенным реквиемом.
Идея самоотверженной, бескомпромиссной борьбы за высокие гуманистические цели — ведущий мотив трагедии. Это составляет суть и таких героев других произведений М. Карима, как Акъегет и Прометей из трагедий «В ночь лунного затмения» и «Не бросай огонь, Прометей!».
Трагедии «Салават...» и «Не бросай огонь, Прометей!» явственно укрепили авторитет Мус-тая Карима в пространстве мировой культуры. Об этом свидетельствуют, в частности, международные конференции, которые проведены в 2014 году в БашГУ и БГПУ им. М. Акмуллы1.
Открывая конференцию в БашГУ, ректор Н.Д. Морозкин сказал: «Мустай Карим достойно представлял башкирскую и российскую литературу и за рубежом. Его произведения переведены на многие языки мира, стали частью многих национальных культур. Деятели культуры и читатели России, Казахстана, Киргиз-стана, Узбекистана, Таджикистана, Азербайджана, Украины, Белоруссии, Турции, Китая, Болгарии и других стран более полувека отдают достойное высокому литературному мастерству, богатому творческому наследию Мустая Карима» [4, с. 4].
В мировой культуре Мустай Карим занимает свое достойное место. И.И. Валеев в своей книге «Мустай Карим — явление мировой культуры» процитировал слова известных деятелей культуры, например, Народного поэта Башкортостана Александра Филиппова: «Что же такое
1 Актуальные проблемы башкирской, тюркской и финно-угорской филологии и культуры. Материалы Всероссийской с международным участием научно-практической конференции, посвященной 95-летию Народного поэта Башкортостана, Героя Социалистического Труда, лауреата Государственной премии СССР Мустая Карима и 80-летию литературного объединения «Шонкар» («Кречет») Башкирского государственного университета. — Уфа: РИЦ БашГУ, 2014. — 570 с.; Роль личности в историко-культурном пространстве. Материалы международной научно-практической конференции (г. Уфа, 4 июня, 2014, БашГУ). — Уфа: РИЦ БашГУ. — 544 с.
ОБРАЗ САЛАВАТА ЮЛАЕВА В ТВОРЧЕСТВЕ МУСТАЯ КАРИМА
55
Мустай Карим как явление в мировой культуре? Это прежде всего великий художественный суд писателя над современной ему действительностью. Это, далее, могучая проповедь гуманистических общественных идеалов, зажигавшая сердца, указывавшая цели жизни, исходившая от одного из сильнейших деятелей отечественной мысли; горячо и страстно преданного своей стране и народу; человека, духовно бесстрашного и ко всякой лжи нетерпимого. Это, наконец, громадный и единственный в своей необыкновенности художественный мир образов картин народной жизни, созданный с исключительным размахом творческого воображения, до дна достающий проницательности с «пророческим» провидчеством, способностью угадывать в текущей современности грядущие события.
Мир, созданный М. Каримом, прежде всего целен. Это именно мир, а не преображенные фрагменты действительности. В этом мире свои понятия о Родине, счастье, чести, воле, дружбе...» [5, с. 5]; поэта и литературоведа, лауреата Государственной премии СССР Аркадия Кулешова: «Творчество замечательного башкирского поэта и драматурга Мустая Карима уже давно перешагнуло рубежи своей республики и стало достоянием всесоюзного читателя и не только всесоюзного» [5, с. 10]; преподавателя Уфимского строительного колледжа О.В. Лозуевой: «Книга осетина Косты Хежагурова, татарина Тукая, еврея Шолом-Алейхема, башкира Мус-тая Карима давно перешагнули границы России и стали явлениями мировой культуры» [5, с. 12]; балкарского поэта Кайсына Кулиева: «Живет рядом с нами крупный человек — поэт, верный жизни и поэзии, до конца преданный им, как и своей родине, обаятельнейший из нас. И нам, его товарищам, как-то легче и теплее жить» [5, с. 14]; академика АНРБ Гайсы Батыр-гареевича Хусаинова: «Мустай Карим — славу
башкирской литературы поднял на мировой уровень» [5, с. 16].
ЛИТЕРАТУРА
1. Карим Мустай. Первый башкир // Притча о трех братьев. — М.: Изд-во «Советская Россия», 1978. — С. 57—62.
2. Карим М. Богатство и заботы литературы // Вопросы литературы. — 1974. — С. 163—164.
3. Никулина Е.А. Трагическое и комическое // Курс лекций по теории социалистического реализма. — М., 1973. — С. 177—178.
4. Актуальные проблемы башкирской, угро-финской филологии и культуры. — Уфа: РИЦ БашГУ, 2014.
5. Валеев И.И. Мустай Карим — явление мировой культуры. — Уфа: Гилем, 2007. — 476 с.
REFERENCES
1. Karim Mustay. Pervyi bashkir [The First Bashkir]. In: Pritcha o trekh brat'ev [A Parable about Three Brothers]. Moscow, Sovetskaia Rossiia Publ., 1978, pp. 57—62 (In Russ.).
2. Karim M. Bogatstvo i zaboty literatury [Wealth and Care of Literature]. In: Voprosy literatury [Literary Issues]. 1974, pp. 163—164 (In Russ.).
3. Nikulina E.A. Tragicheskoe i komicheskoe [The Tragic and the Comic]. In: Kurs lektsii po teorii sotsialisticheskogo realizma [Study System on Socialist Realism Theory]. Moscow, 1973, pp. 177—178 (In Russ.).
4. Aktual'nye problemy bashkirskoi, ugro-finskoi fllologii i kul'tury [Topical Problems of Bashkir and Ugro-Finnik Philology and Culture]. Ufa, the Bashkir State University Press, 2014 (In Russ.)
5. Valeyev I.I. Mustai Karim — iavlenie mirovoi kul'tury [Mustay Karim as A World Cultural Phenomenon]. Ufa, Gilem, 2007. 476 p. (In Russ.).
Об авторе
Кильмухаметов Тимергали Абдулгалимович (р. 19.12.1941, Узбекистан), литературовед, писатель. Д-р филол. наук (1992), проф. (1994), в 1992—2013 гг. — зав. кафедрой журналистики, с 2014 г. — профессор кафедры журналистики БашГУ. В 1983 г. защитил кандидатскую диссертацию по теме «Драматургия Мустая Карима. Своеобразие жанровой эволюции» (МГУ), в 1999 г. — докторскую по теме «Поэтика башкирской драматургии» (МГУ). Заслуженный деятель науки РБ (1997). Почетный работник высшего профессионального образования РФ (2001). Лауреат литературных премий им. Мухаметсалима Уметбаева, Зайнаб Биишевой.
Научные труды: Драматургия Мустая Карима. Монография. Уфа, 1979; Поэтика башкирской драматургии. Монография. Уфа, 1995; Хальгксанльгк кесе. ©фе, 1998 (Сила народности); Драматургия 1тэм драматургтар. Гилми тикшере-неузэр. ©фе, 1986 (Драматургия и драматурги. Научные исследования).
About the Author
Timergali A. Kilmukhametov (born December 19, 1941, Uzbekistan), literary critic, writer. Dr.Sc. (Philology) (1992), Professor (1994), in 1992—2013 was head of the Chair of Journalism, the Bashkir State University, since 2014 is professor at the mentioned chair, in 1983 defended his thesis for a candidate's degree on Mustay Karim's Dramaturgy. Genre Evolution Peculiarity at Moscow State University, in 1999 defended his doctoral dissertation on Bashkir Dramaturgy Poetics at Moscow State University. Dr Kilmukhametov is Honoured Science Worker of the Republic of Bashkortostan (1997), Honorary Worker of Higher Vocational Education of the Russian Federation (2001), winner of Mukhametsalim Umetbaev and Zainab Biisheva literary prizes.
Scholarly works: Mustay Karim's Dramaturgy. Monograph. Ufa, 1979 (In Russ.); Bashkir Dramaturgy Poetics. Monograph. Ufa, 1995 (In Russ.); National Power. Ufa, 1998 (In Bashkir); Dramaturgy and Playwrights. Research. Ufa, 1986 (In Bashkir).
Сцена из спектакля Национального молодежного театра им. Мустая Карима РБ по трагедии Мустая Карима «Салават. Семь сновидений сквозь явь». 1995 г. Салават Юлаев (Народный арт. РБ Р.Р. Карабулатов) и его отец Юлай Азналин (засл. арт. РСФСР, Народный арт. БАССР А.А. Абушахманов) в царской тюрьме
Приложение
