CC BY
55
ВЕСТНИК ТГГПУ. 2009. №1(16)
УДК 82-053.2(075)
ОБРАЗ РОССИИ В РОМАНЕ Д.ФРЭНСИСА "ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ ЗАЕЗД” (1978)
© Л.Ф.Хабибуллина
Статья посвящена проблеме формирования национальных образов мира в английской литературе. Массовая литература является наиболее репрезентативной с точки зрения создания образов других стран. Этот вопрос рассматривается на примере жанра политического детектива, одним из представителей этого жанра является Д. Френсис, в творчестве которого одной из существенных является тема России.
Ключевые слова: национальный образ мира, образ России, массовая литература, политический детектив
Детективный роман Д. Фрэнсиса Предварительный заезд" связан с российской темой, столь популярной в английском политическом романе середины XX века. В этот период английский роман о России переживает свою эволюцию, во многом обусловленную политической ситуацией в мире. Так, на послевоенные годы приходится пик популярности СССР, сыгравшего решающую роль в победе над фашизмом. В этой связи часть английской интеллигенции переживает страх перед трансляцией марксистских идей и потерей традиционных английских демократических ценностей, результат этого страха потери идентичности ярко проявляется в романе-антиутопии Дж.Оруэлла "1984", где демонстрируется вариант будущего, являющийся результатом данного сценария. Результатом "холодной войны" становится устрашающий образ СССР, полностью реализующий архаичную для ХХ века систему отношений свой/ чужой, в наиболее резкой форме воплощенный в романе Я. Флеминга "Из России с любовью". В дальнейшем в английской литературе по мере ослабления или усиления напряженности во взаимоотношениях СССР и западного мира образ России строится как частичное преодоление стереотипов периода "холодной войны".
Дик Фрэнсис, будучи автором преимущественно детективов, не принадлежит к числу писателей "первого ряда", имея, кроме писательской, еще одну профессию - жокея - ради которой даже бросил школу. Как и многие авторы, пишущие о России, он ставит своей целью создать непредвзятый образ страны, основанный на личных впечатлениях. Тем не менее, он не избегает выраженного политического контекста, который практически обязателен для английской литературы этого периода, если речь идет об СССР. Вследствие этого анализируя роман, мы можем
выделить два основных дискурса описания России в романе:
1. Политический дискурс, в рамках которого подтверждаются или опровергаются представления о политической системе СССР.
2. Дискурс "путешествия", который предполагает, во-первых, подтверждение или отрицание впечатлений предшественников то России, в том числе и бытовых, а во-вторых, в рамках которого формируется личное представление о стране.
Оба дискурса имеют большую историю в английской литературе, поэтому автор не нуждается в подробном раскрытии тех или иных знаков, встречающихся во всем произведении по всему произведению. Так, если Фрэнсис говорит
о двух представительницах "Интуриста", которые встречают его и сопровождают на протяжении всего пребывания, настойчиво советуя те или иные туристические развлечения, любому читателю-иностранцу понятно, что речь идет о традиционных наблюдателях от соответствующих органов [1, 53-56]. Если же, описывая номер в "Интуристе", Д.Фрэнсис указывает на то, что он в принципе мало отличается от аналогичных номеров в гостиницах других стран, очевидно, что он дискутирует с той литературой, в которой принято педалировать ужасные бытовые условия в СССР [1, 52].
Политический дискурс романа создается на основе узнаваемых стереотипах описания СССР как страны несвободы, репрессий и др. Во многом разделяя эти оценки, Френсис на сюжетном уровне смещает акценты, перенося центр угрозы в Азию. В произведении существенна тема шпиономании, в соответствии с традицией, сложившейся в английском политическом романе в середине 60-х годов, а не страшных застенков, пыток и пр., которые преобладали литературе о
СССР в 30-50 годы.1. Шпиономания, которая выражена в тотальной слежке за иностранными туристами и попытке не допустить их контактов с советскими людьми, раскрывается, скорее, в ироническом плане, через деятельность "внимательных" представительниц "Интуриста", "организующих досуг" иностранца (Кремль, Большой театр, музей Ленина) и советского осведомителя Фрэнка Джонса, следующего за ним повсюду. Все усилия советских властей по слежке за иностранцами оказываются легко устранимыми. Так, от преследователей несложно скрыться, а чтобы нейтрализовать микрофоны в стенах гостиницы, герою советуют поставить рядом включенный магнитофон. Эти ситуации несравнимы по уровню напряженности с ситуациями из шпионских романов более раннего периода, это говорит об изменении политической ситуации, что и сак-центировано в произведении. Здесь, как и в любом детективе, намечены "ложные" сюжетные ходы. Одним из них становится последняя ложная кульминация, когда героя увозят на Лубянку, что должно навести читателя на мысль о том, что его ожидает неминуемый арест, это сопровождается множеством узнаваемых деталей: приход двух людей в форме в гостиницу, прощание героя с другом, напряженные лица свидетелей, страх героя [1, 301-302]. Ситуация разрешается, когда становится ясно, что повествователь вызван для опознания террористов, нынешних общих врагов Великобритании и СССР, намеренных сорвать Олимпийские игры (имеется в виду московская Олимпиада 1980 года).
Отличием данного произведения от традиционного английского политического романа является и то, что здесь отсутствует дискурс завоевания, проявляющегося обычно в наличии идеализированного женского образа представительницы России, которая влюблена в представителя Запада. В этом отношении реализуется скорее программа путешествия: повествователь не намерен как-то взаимодействовать с Россией после окончания миссии, которая не затрагивает его эмоционально. Русские женщины в романе в основном асексуальны (отмечается только внешняя привлекательность одной из представительниц "Интуриста", Наташи), англичан по-настоящему влекут только представительницы Запада. Так, повествование начинается и заканчивается описанием отношений повествователя с Эммой, представительницей аристократической фами-
1 В первом случае имеются ввиду романы Э.Берджес-са "Мед для медведей" (1962), "Трепет намерения" (1964), во втором - романы Дж.Оруэлла и Я.Флемин-га.
лии, которая придерживается "левых" взглядов; английский студент Стивен Люс предпочитает отношения с немецкой студенткой Гудрун.
Тем не менее, во многом роман продолжает традиции английского романа о России: произведение наполнено рассуждениями о пагубности революций и несовершенстве советского режима [1, 138], в то же время отмечаются и "положительные" стороны десятилетий политических репрессий: повествователь высказывает несколько архаичные сентенции о том, что русские не применяют насилия в быту [1, 176]. Политические оценки в произведении вполне стереотипипны, и их уровень не выходит за рамки оценок среднего носителя западного сознания, каковым и предстает повествователь в произведении. Как и большинство его современников в Англии, его беспокоят "кровавые семена" русской революции, которые "проросли и дали всходы" по всему миру [1, 176]. Экстремизм на Западе, в том числе и молодежные движения, терроризм на Востоке,
- все это на сюжетном уровне перерастает в угрозу самому СССР, что и должно стать главным нравственно-политическим выводом романа.
Относительно новым является подход к изображению спецслужб. В романе они представлены как равные, во многом схожие друг с другом, находящиеся над идеологическими штампами и заслуживающие уважения. Постоянный контроль спецслужб друг за другом является частью московской реальности и воспринимается как некая "честная игра", которая ведется двумя системами. На образном уровне это отношение проявляется в том, что среди всех англичан именно представитель спецслужб Йен Янг изображен наиболее привлекательно. Внешне его доминирующей чертой является непримечательность и схожесть с русскими: "был одет в измятый серый костюм и полосатую бело-голубую сорочку" [1, 82]. Существенно, что именно Янг демонстрирует лучшие черты английского национального характера: доброжелателен даже в отношении политических противников, всегда характеризует русских с положительной стороны: "Это очень выносливые и храбрые люди. Но слишком легко возбудимые" [1, 84]. Терпимость Янга сочетается с сильной волей, что проявляется в постоянно сопровождающей его образ стальной символике [1, 92]. Он не высказывается резко даже о своем противнике, англичанине Фрэнка Джонса, стороннике марксизма, который сотрудничает с русскими, объясняя это его происхождением "знакомый дьявол лучше незнакомого" [1, 86]. Янг является не только одним из лучших представителей нации, но и человеком с прекрасным образованием, не случайно, при первом же раз-
говоре с повествователем, отмечается его итонское произношение; это еще и признак принадлежности к высокому социальному слою, что роднит его с повествователем.
Антиподы Йена Янга - это русский осведомитель Фрэнк Джонс и журналист Малькольм Херрик. Каждому из них свойственны личные неприятные качества: Херрик слишком груб, Джонс любит доедать за другими. Оба персонажа имеют черты "внутренних других", на уровне нации или на социальном уровне, и тем самым выносятся за пределы национального "мы" англичан: Джонс, помимо типичной валлийской фамилии наделен чертами кельтской внешности ("копна рыжеватых нечесаных волос"), кроме того, отмечается, что его бабушка была русской, Херрик слишком громогласен, конфликтен и груб, что выдает в нем представителя низших классов. Оба героя, явно не представляющие национальную элиту, оказываются подвержены иным влияниям: для Джонса это "выхолощенные идеи Маркса" [1, 106], для Херрика - идеи терроризма.
Аналогично изображению представителей английских спецслужб, неофициальный представитель КГБ Юрий Шулицкий демонстрирует лучшие человеческие качества: оказывает помощь в расследовании дела, организует встречу с представителем власти, генерал-майором. Он демонстрирует многие несоветские (то есть положительные) качества: вежливость, сдержанность доброжелательность к иностранцу. С точки зрения идеологии высшей точкой романа становится сцена, когда Шулицкий, патриот и сотрудник системы признается: "Мне было стыдно за товарищей, которые делали это (пытались устроить скандал с участием представителя королевской семьи - Л.Ф.)... было стыдно... за свою страну" [1, 296]. Прямые аналогии между представителями двух систем проводит сам повествователь: "Генерал прекрасно, почти без акцента, говорил по-английски. Советский вариант Руперта Хьюдж-Беккета (представитель руководства английских спецслужб - Л.Ф.), подумал я" [1. 284].
В романе, несмотря на постоянную критику советской системы, намечены и точки схождения двух стран - это общая для них борьба с терроризмом, поэтому, несмотря на традиционное для политического дискурса английских романов о СССР акцентирование несовершенств системы, тему шпиономании, представители спецслужб имеют черты сходства. Политическое сотрудничество отдельных лучших представителей систем преодолевает массовую тенденцию к недоверию и враждебности.
Дискурс путешествия строится по своим внутренним законам, которые определяют построение сюжета в утопической литературе и литературе путешествия. Одной из ведущих составляющих этого дискурса является точка зрения путешественника, непредвзято изучающего чужие страны, образ которого чаще всего совпадает с образом повествователя. Этот образ может повторять черты биографического автора (как в данном случае) или представлять некоего "среднего человека" современности (часто встречающийся образ в английской литературе XVIII века). Образ Рэндолла Дрю соединяет обе эти составляющие: он профессиональный жокей, как и автор романа, сохраняет черты его личности, логика его рассуждений по всей видимости, является авторской, что проявляется в последовательном выстраивании объективной позиции в отношении изображаемой страны. Так, Рэндолл Дрю стремится быть непредвзятым в оценивании гостиницы "Интурист" ("обычный нормальный гостиничный номер без всякого национального колорита" [1, 52]), хвалит еду в некоторых советских ресторанах, например, "Арагви", но, одновременно демонстрирует субъективное неприятие окружающей его действительности: "Я дрожал в пальто скорее от антипатии к окружающему, чем от погоды" [1, 51]. Или: "Из глубокого кресла мне было бы также трудно выбраться как из тюремной камеры" [1, 93]. В то же время повествователь представляет позицию "среднего" англичанина, который привержен всем национальным ценностям, так, он испытывает слабость к представителям королевской семьи. Как говорит его подруга: "Когда принц хмурит брови, все твои гены, унаследованные от предков, встают во фрунт и берут под козырек" [1, 51]. Для героя характерно неприятие несвободы и несправедливости, которые определяются большинством как доминирующие черты английского национального характера, стремление к непредвзятости в оценке других народов, которое выделяется как национальная черта с периода распада английской колониальной системы [2]. Вследствие этого, другая группа субъективных оценок повествователя является результатом осознания несовпадения систем ценностей двух наций: "Постоянно жить так, всего бояться. Мне это показалось ужасным. Но русские и даже Янг воспринимали этот образ жизни как нормальный, и наверно, это было еще ужаснее" [1, 108]. Обозначается и различие отношения русских и англичан к бытовым удобствам. Если повествователь очень внимателен к комфорту и подаваемой еде, то русские, напротив, демонстрируют известное безразличие к этим вопросам:
" Все вещи были старыми и производили убогое впечатление, но это не было настоящей бедностью. Комната принадлежала людям, которые жили так, потому, что их это устраивало, а не потому, что они не имели возможности жить по-другому" [1, 95].
В литературе этого типа практически обязателен образ героя-посредника, который является своего рода "экскурсоводом" для читателя и переводит реалии жизни другой страны на язык, понятный повествователю и читателю. Данную функцию в этом романе выполняет английский студент Стивен Люс, который учится в СССР, но является, в отличие от некоторых других персо-нажей-англичан, носителем западного мировоззрения. Стивен Люс раскрывает "истинную" природу режима в СССР и его комментарии являются своего рода мотивацией той спонтанной негативной реакции, которую проявляет повествователь в течение всего произведения. Он рисует картины тотальной несвободы и всеобщей слежки: "Здесь шутят, что русские всегда общаются с иностранцами по трое. Одного можно подкупить, двое могут сговориться. А уж из троих один всегда окажется доносчиком" [1, 73]. В эту систему, по мнению Стивена Люса, втянуто практически все население страны: "Множество народа занято только тем, что следит за другими людьми и сообщает обо все, что видит. Это их работа. Здесь нет безработицы" [1, 72]. Несмотря на такой комментарий, герой-посредник не распространяет негативные оценки на всю российскую действительность, включая и погоду, как это делает повествователь (объяснением неприятия российского климата является астма). Напротив, он подчеркивает, что отрицательное отношение касается только политической системы: " Как и все остальные, я люблю эту страну, но ненавижу здешний режим [1, 147].
В рамках дискурса путешествия сохраняется присущее ему акцентирование элемента приключения: повествователь отправляется в чужую опасную (в том числе и по причине климата) страну расследовать преступление, переживает приключения и таинственные события. Кульминацией сюжета путешествия становится нападение на повествователя таинственных преступников с Востока и смертельно опасное "купание" в Москве - реке, что подтверждает справедливость негативных реакций повествователя на ситуацию путешествия. Результатом путешествия оказывается удачно выполненная миссия (которая не принесла желаемого эффекта). Роман включает характерный для сюжета путешествия небольшой эпилог, в котором герой делится впечатлениями и возвращается к обычной жизни.
Образ СССР строится на сопоставлении с образом Британии, а Москва сопоставляется с Лондоном. Для произведения Фрэнсиса характерно присущее британской литературе в целом сдержанное отношение к традиционным московским достопримечательностям, образ которых всякий раз снижен: "Красная площадь была на самом деле серо-коричневой" [1, 67], или: "Здание университета представляло собой серый каменный торт с украшениями" [1, 147]. Субъективность комментария определяется субъективной позицией повествователя-путешественника, акценти-рованно субъективны и сравнения Москвы с Лондоном: "Похожие на храмы станции Московского метро, казалось, были построены к вящей славе русской технологии (покончившей с церквями), но на длинном скучном эскалаторе я понял, что здесь мне не хватает вульгарных лондонских реклам, расхваливающих бюстгальтеры. Важный, пестрый, шумный, грязный, свободный старый Лондон, жадный, дерзкий и жизнелюбивый" [1, 140]. В данном сравнении вытраивается оппозиция жизнь (Англия)/смерть (Россия), которая не акцентируется, но постоянно поддерживается на сюжетном уровне (приезд в Россию смертельно опасен для героя), на эмоциональном уровне, через цветовую гамму и через образы русских. В изображении России доминирует серый цвет, который распространяется на все: и погоду, и городской пейзаж, и людей: "Я <...> увидел одинаковые фонарные столбы, черную стену леса слева, безликие дома справа и серую полосу пустого шоссе с обочинами, заваленными снегом. Сверху на весь этот пейзаж сыпалась снежная крупа <...>. Все было тихо, уродливо и безжизненно, как в пустыне" [1, 186]. Серая безжизненность характеризует и образ Москвы -реки, в котором акцентируется контраст с образом Темзы, по всей вероятности: "Не покатые травянистые берега, плавно сбегающие к воде, а серые отвесные стены, вздымающиеся на восемь футов над поверхностью воды". Здесь же подчеркивается не только неприродность такой реки, но и ее враждебность жизни: "По этим берегам ничто живое не смогло бы выбраться из воды" [1, 205]. Серая одежда - непременный атрибут описания русского персонажа: "невысокая коренастая Анна была одета в практичное серое пальто и более темную, серую же, шерстяную шляпку" [1, 50]. Даже англичанин Иен Янг, который хочет быть похож на русского по долгу службы, должен быть одет в серое. Серый цвет является в романе символичным, определяющим нынешнее состояние России: "снег приглушал цвета, которые сверкали на рекламных открытках, но я замер в удивлении от того, что нация,
сумевшая создать такое великолепное, радостное здание, смогла оказаться в нынешнем сером состоянии" [1, 67].
Безжизненность России подчеркивается и через постоянное акцентирование неподвижности черт лица у русских: "людей с пустыми, унылыми глазами, которым давали все, что им следует иметь" [1, 176], правда герой находит некое оправдание этой особенности через политические реалии: "У него, как и у всех москвичей, тоже было неподвижное лицо и мрачные глаза. Я подумал, что подвижность или неподвижность черт
- это привычка, которую приобретают - или не приобретают - в детстве. Глядя на окружающих, и то, что на лицах этих людей нельзя было прочесть ни восторга, ни презрения, вовсе не означало, что эти чувства ни кипели у них внутри. Непроницаемое выражение лица, возможно, было важным условием выживания" [1, 115-116]. Русские в очередях предстают и как безвольные жертвы пропаганды. Одна из эпизодических героинь, оправдывая очередь в московских магазинах за обувью, говорит, что английские крестьяне ходят босиком (скорее всего данный пассаж вымышлен, поскольку в конце семидесятых в Москве это маловероятно), что дает повод повествователю для создания очередной контрастной
картинки веселой английской жизни: "Я подумал, что единственная очередь, в которой могли бы простоять весь день босоногие английские крестьяне - это очередь за билетами на финал кубка по футболу" [1, 180].
В целом, в романе Д. Фрэнсиса "Предварительный заезд" образ России создается в соответствии с традициями послевоенной английской литературы. Вследствие ослабления напряженности отношений между СССР и странами Запада к концу 70-х годов XX века, тема политического противостояния в романах о России отходит на задний план, и намечаются точки схождения политических интересов двух систем. В то же время образ России сохраняет негативные коннотации, что позволяет предполагать, что и к концу ХХ века основой создания этого образа остается оппозиция свой/чужой, которая предполагает, в том числе и эмоциональное неприятие национального "другого", отчетливо проявленное в романе.
1. Фрэнсис Д. Предварительный заезд. - М.: ЭКСМО, 2007. - 312 с.
2. Оруэлл Дж. Англичане // Оруэлл Дж. "1984" и эссе разных лет. - М.: Прогресс, 1989. - С.309-341.
RUSSIA IN THE FRACIS' NOVEL TRIAL RUN
L.F.Khabibullina
The article deals with the national images in fiction, which is the most representative in the mass genres, such as detective novels, first of all. The example of this theme in the English literature is Dick Francis’ novel. The article is devoted to the image of Russia in this novel.
Key words: national image of the world, image of Russia, mass literature, political detective story
Хабибуллина Лилия Фуатовна - кандидат филологических наук, заведующий кафедрой русской, зарубежной литературы и методики преподавания
E-mail: fuatovna@list.ru
