Научная статья на тему 'Образ России в документальной прозе Герберта уэллса: к проблеме англо-русских культурных связей'

Образ России в документальной прозе Герберта уэллса: к проблеме англо-русских культурных связей Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
422
110
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ОБРАЗ РОССИИ / ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ ПРОЗА Г.ДЖ. УЭЛЛСА / HERBERT GEORGE WELLS' NONFICTION PROSE / "РОССИЯ ВО МГЛЕ" / "RUSSIA IN THE SHADOWS" / АНГЛО-РУССКИЕ КУЛЬТУРНЫЕ СВЯЗИ / IMAGE OF RUSSIA / ENGLISH-RUSSIAN CULTURAL CONTACTS

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Савенкова Анна Дмитриевна

В статье рассматривается своеобразие текстового воплощения образа России в документальной прозе Г. Дж. Уэллса на примере произведения «Россия во мгле» в аспекте проблемы англо-русских культурных связей.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

The image of Russia in Herbert George Wells’ nonfiction prose: on a problem of English-Russian cultural contacts

The article considers specificity of textual realization of the image of Russia in Herbert George Wells’ nonfiction prose according to “Russia in the Shadows” in aspect of a problem of English-Russian cultural contacts.

Текст научной работы на тему «Образ России в документальной прозе Герберта уэллса: к проблеме англо-русских культурных связей»

сика, выходящая за пределы языковой нормы, все чаще встречается в аффективных диалогических единствах конца XX в. Мы наблюдаем эффект вытеснения «образцов» литературной речи (несущих негативные значения) просторечиями, что четко прослеживается в произведениях отобранных нами авторов. Если сравнивать полученные данные с данными начала XXI в., то можно отметить, что они заметно им уступают. Если в первом случае прилагательных-сленгиз-мов и общелитературных прилагательных примерно поровну (74 и 75 соответственно), то в XX в. наблюдается преобладание прилагательных-слен-гизмов, к тому же в современном периоде можно проследить почти в два раза большее число прилагательных, не относящихся к нелитературному пласту лексики. Разница в количестве разговорных прилагательных, встречающихся в эмоционально напряженных диалогических репликах, довольно весомая. Это объясняется общей тенденцией к опросторечиванию и более частому использованию сниженной лексики на современном этапе. Возможно, речь человека последнего десятилетия стала наиболее образной, яркой, эмоциональной и склонной к появлению в ней все большее числа значений, выходящих за рамки литературного жанра.

Примечания

1. Гальперин И. Р. Очерки по стилистике английского языка. М., 1958. С. 117-118.

2. Вольф Е. М. Функциональная семантика оценки. М.: Комкнига, 2006. C. 8.

3. Мороховский А. Н. Стилистика английского языка: учеб. Киев,1991. С. 78.

4. Прохорова О. Н, Чекулай И. В. Словарный и функциональный потенциал оценочных прилагательных в современном английском языке. Белгород: Белгородский государственный университет, 2008. Т. 1. Вып. 1. С. 35-36.

Художественные источники

Dead Spy Running / John Stock. Great Britain: Blue Door, 2009. 373 p.

Die softly / Christopher Pike. L.; Sydney; Auckland; Hodder & Stoughton, 1991. 206 p.

Swift / James Follett. L.: Mandarin, 1991. 287 p.

The class / Eric Segal. N. Y.; Toronto; L.: Bantam Books, 1991. 531 p.

American Gangster / Max Allan Collins. N. Y.; A Tom Doherty Associates Book, 2007. 290 p.

The scheme / James Ellison. N. Y., 1995. 318 p.

The Real Enemies. Chasing darkness / Robert Crais. N. Y.: A Dell

Book, 2004. 487 p.

The Value of Life / Andy Crowson. Smashwords Edition, 2005. 224 p.

Marked / P.C. Cast, Kristin Cast . N. Y.: St. Martin's Griffin, 2007. 306 p.

Broken Promises / Sheila Marie Hopkins. L., 1994. 312 p.

УДК 821.111 . 82-94

А. Д. Савенкова

ОБРАЗ РОССИИ В ДОКУМЕНТАЛЬНОЙ ПРОЗЕ ГЕРБЕРТА УЭЛЛСА: К ПРОБЛЕМЕ АНГЛО-РУССКИХ КУЛЬТУРНЫХ СВЯЗЕЙ

В статье рассматривается своеобразие текстового воплощения образа России в документальной прозе Г. Дж. Уэллса на примере произведения «Россия во мгле» в аспекте проблемы англо-русских культурных связей.

The article considers specificity of textual realization of the image of Russia in Herbert George Wells' nonfiction prose according to "Russia in the Shadows" in aspect of a problem of English-Russian cultural contacts.

Ключевые слова: образ России, документальная проза Г. Дж. Уэллса, «Россия во мгле», англо-русские культурные связи.

Keywords: image of Russia, Herbert George Wells' nonfiction prose, "Russia in the Shadows", English-Russian cultural contacts.

Понятийный аппарат теории кросс-культурной коммуникации, зародившейся в 1950-х гг. благодаря работам американского культуролога и антрополога Э. Т. Холла [1], в наше время все активнее используется и в исследованиях по сравнительному литературоведению. Представления о другой стране, сложившиеся в общественном и литературном сознании, меняются, трансформируются в результате более глубокого освоения образа жизни другой страны, в процессе развертывающегося диалога культур, литературных контактов, типологических связей и взаимодействий. Именно поэтому понятие кросс-культурной коммуникации важно для описания процесса погружения писателя в другую культурную среду, а не только сбора информации о стране извне, экспликации набора знаний и стереотипов о ней.

Огромную роль играют писатели, чьи произведения во многом способствуют формированию определенного образа «другого» — другой страны, другой культуры, других традиций, пропущенного через призму своих идейно-художественных предпочтений. К таким писателям, без сомнения, относится и Г. Дж. Уэллс (1866—1946), который, по его словам, всю свою жизнь пытался понять Россию [2].

На формирование образа России в документальной прозе Г. Дж. Уэллса, несомненно, повлияли его социально-политические взгляды. Считая себя «безбожником и мятежником», он был сторонником социализма, но не принимал марксизм

© Савенкова А. Д., 2014

с его теорией неизбежности классовой борьбы и диктатуры пролетариата. Г. Уэллс выдвинул собственную идею переустройства мира путём просвещения широких народных масс народа под руководством «интеллектуального меньшинства». Он мечтал о создании единого Мирового государства «без королей, границ и национализма» [3]. Увиденное им в России он неизбежно соотносил со своими политическими взглядами.

В 1920 г. писатель совершил поездку в Советскую Россию. Результатом поездки стала книга «Россия во мгле» (1920). Книга «Россия во мгле» содержит важный фактологический материал, а также безусловно влияет на последующее развитие кросс-культурных коммуникаций Англии и России.

Герберт Уэллс, приехав в Советскую Россию, к которой Запад в целом относился враждебно, был преисполнен намерений стать свидетелем глобальных социальных революционных перемен, собрать разрозненные подробности в целостную картину происходящих событий. Он неоднократно подчёркивает: «Громадная монархия, которую я видел в 1914 году, с ее административной, социальной и экономической системами рухнула и разбилась вдребезги под тяжким бременем шести лет непрерывных войн» [4]. Все это ослабило страну, и теперь положение ее особое, исключительное.

В январе 1920 г. писатель посетил Петроград. Его потрясла увиденная картина «гибнущего», «угасающего» города. Великое творение Петра представляло собой жалкое зрелище: «Дворцы Петрограда безмолвны и пусты или же нелепо перегорожены фанерой и заставлены столами и пишущими машинками учреждений нового режима» (с. 324). Разруха полная: нехватка продовольствия, потому что магазины, «в которых шла оживленная торговля, <...> закрыты» (с. 325), трамваи переломаны, дороги разбиты, наступил страшный топливный кризис.

Но на фоне всеобщего хаоса Уэллс отмечает удивительную, на его взгляд, деталь — цветочные магазины. «Поразительно, что цветы до сих пор продаются и покупаются в этом городе, где большинство жителей почти умирают с голоду и вряд ли у кого найдется второй костюм или смена изношенного и залатанного белья» (с. 325). Этот факт поражает и в то же время восхищает писателя: царствует голод, разруха, не хватает продуктов; а люди все равно ценят хрупкую красоту, хоть как-то согревающую душу и сердце.

Тотальная нехватка почти всех продуктов потребления, чёрный рынок, карточная система распределения вызывали необходимость скорейшего наведения порядка во всех сферах новой жизни. И это призвано сделать Временное правительство. Г. Уэллс отмечает, что это «единственное правительство, возможное в России в

настоящее время. Оно воплощает в себе единственную идею, оставшуюся в России, единственное, что ее сплачивает» (с. 348).

Снова и снова автор возвращается к ужасающей картине петроградских улиц, быта: «магазины... имеют самый жалкий... вид. Краска облупилась, витрины облупились. <...> Это мертвые магазины» (с. 356). «Мертвые магазины» — метафора, но совсем не метафорична картина перерезанного трамваем ребенка... Таковы ужасающие реалии существующей действительности.

Анализируя русский национальный характер, Герберт Уэллс остро пишет о склонности к спорам и дискуссиям — как строить новую жизнь, к беспочвенным авантюрам, отсутствию дисциплины, непрактичности. Изучая русское крестьянство, он отмечает политическую пассивность, склонность к индивидуализму: «Крестьянство, бывшее основанием государственной пирамиды, осталось на своей земле и живет почти так же, как оно жило всегда, остальное все развалилось или разваливается»; «У крестьян сытый вид, и я сомневаюсь, чтобы им жилось много хуже, чем в 1914 году. Вероятно, им живется даже лучше. У них больше земли, чем раньше, и они избавились от помещиков. Они не примут участия в какой-либо попытке свергнуть советское правительство, так как уверены, что, пока оно у власти, теперешнее положение вещей сохранится. ...Иной раз они нападают на небольшие отряды красногвардейцев и жестоко расправляются с ними. .Просто-напросто крестьяне стараются повольготнее устроиться при существующем режиме» (с. 354).

В противовес им Уэллс отмечает революционную сознательность пролетариата, его «честный фанатизм и почти религиозный революционный пыл»: «Большевики нашли единственный способ спасти городское население от тисков спекуляции и голодной смерти и, в отчаянной борьбе за остатки продовольствия и предметов первой необходимости, ввели пайковую систему и своего рода коллективный контроль» (с. 320).

Духовный подъём, энтузиазм масс, вдохновляемых объединяющей общенациональной идеей строительства нового мира, бросались писателю в глаза. Беспримерный патриотизм, уверенность в правильности выбранного пути восхищали Уэллса. Но это одна сторона медали. А другая. «Аюди обносились, все они, и в Москве, и в Петрограде тащат с собой какие-то узлы. Когда. видишь лишь спешащих бедно одетых людей, которые тащат какую-то поклажу, создается впечатление, что все население бежит из города» (с. 321).

Очень важна в произведении Герберта Уэллса «Россия во мгле» тема созидания нового мира, строительство которого осуществляет «жизнера-

достный, здоровый человек». Огромное место поэтому отведено писателем теме литературы и искусства, теме просвещения, обязательному и необходимому даже в эти страшные дни.

Так, Герберт Уэллс очень тепло относился к Максиму Горькому, с которым он много общался во время своего пребывания в России. Он пишет, что Горький «занимает в России... особое... положение» (с. 345). Уэллсу очень импонирует, что во время увлечения его Россией Горький, в свою очередь, «страстно убежден в высокой ценности культуры Запада и в необходимости сохранить связь духовной жизни России с духовной жизнью остального мира в эти страшные годы войны» (с. 345). Неунывающий, целеустремленный, одержимый Горький увлечен идеей издания библиотеки всемирной литературы.

Уэллс ощущает правдивость высказывания Ф. И. Тютчева «Умом Россию не понять, аршином общим не измерить». Это проявляется, в частности, в рассуждениях о судьбе науки, культуры, в разработке темы «интеллигенция и революция ».

Все в России было вовлечено в стихийную катастрофу, именуемую революцией. Но в круговороте ужасающего хаоса «наиболее устойчивым элементом русской культурной жизни оказался театр». Писатель отмечает, что «здания театров оставались на своем месте, и никто не грабил и не разрушал их» (с. 322). Уэллс с почтением говорит о том, что оперное искусство осталось незыблемым и невредимым. Артисты продолжают работать, несмотря на все лишения, и делают это с удивительным энтузиазмом и самоотверженностью. О Шаляпине писатель говорит, что тот, «несомненно, одно из самых удивительных явлений в России в настоящее время, < ...> он великолепен» (с. 332).

Восхищение Уэллса понятно русскому человеку, тем более импонирует его отношение к искусству русского народа, человеку иной нации, иного менталитета. Писатель пытается реально оценить вклад выдающихся людей России в создание новой культуры, нового искусства, способного помочь выжить и оценить важность прекрасного на пороге переломных событий.

Энтузиазм, патриотизм русских людей поистине безграничен. Они готовы пожертвовать сном, покоем во благо развития науки, которая, несомненно, принесет пользу российскому и даже, наверное, мировому обществу. «Одним из самых моих необычных впечатлений в России была встреча с крупнейшими представителями русской науки, изнуренными заботой и лишениями» (с. 351).

Писатель, исследуя возможности русской науки, пытается понять, как этот народ, несмотря на все лишения, хаос, разрушения, сумел сохра-

нить самые главные ценности в литературе: умение понять и принять любовь к русской культуре и литературе; оценить влияние западной культуры и взаимопроникновение данных культур в художественную литературу и искусство.

Откровенно критичны высказывания Герберта Уэллса в адрес большевиков, которые вполне готовы отменить химию, если она не пролетарская, или оценить древнееврейский язык как реакционный. В России, как заметил Уэллс, можно видеть рядом «достойное восхищения и нелепое» (с. 351) — последнее было связано с издержками коммунистического режима, идеологическими запретами, бюрократическими проволочками и т. п. Сила молодой советской бюрократии, отмечает английский писатель, помешала его встрече с Луначарским.

При этом Уэллс стремился к налаживанию диалога. Этому не должно было помешать и то, что сам он был «не согласен с взглядами и методами большевиков» (с. 331). Мир должен стать иным, Лига Наций не должна допустить новых войн, Америка должна оказать экономическую помощь советской стране — в этом писатель видит будущее отношений между народами.

Нацеленность на перспективу, стремление уловить диалектику событий делает документальную прозу Уэллса близкой нам. В наши дни удивительно актуально звучат две «узловые проблемы», сформулированные Уэллсом в рамках «вечной темы» кросс-культурной коммуникации Запада и Востока: 1) русскому миру необходимо «построить на обломках прошлого новую Россию»; 2) западному миру нужно попытаться «прочесть письмена на восточной стене Европы» (с. 331).

В заключение отметим, что, согласно понятийному аппарату кросс-культурной коммуникации, Герберт Уэллс, безусловно, является межкультурно компетентной личностью. Прежде всего, это касается уровня профессионализма в сборе и обработке материала о чуждой культуре. Г. Дж. Уэллс совмещает панорамный взгляд на события, так сказать, «с высоты птичьего полета», с точной передачей впечатлений от встреч с индивидуальными представителями русского мира — политическими деятелями, писателями, учеными, простыми русскими людьми.

В документальной прозе Г. Дж. Уэллса органично сочетается насыщенный и широкий по охвату информативно-фактографический материал и яркая оценочно-экспрессивная публицистичность в изображении «болевых точек» и свершений молодой Советской России. Наличие заранее сформированных социально-политических стереотипов при оценке происходящего отнюдь не мешает объективному, взвешенному и честному изложению материала, проникнутого симпа-

тией к русским людям и восхищением грандиозностью творимого ими социально-политического эксперимента.

Несмотря на то что многое в новой, Советской России Г. Дж. Уэллс, конечно же, не увидел, многое оценил довольно поверхностно или даже просто неверно, в известном смысле документальную прозу Г. Дж. Уэллса можно считать образцом подхода к интерпретации чуждой культуры с позиций теории кросс-культурной коммуникации.

Примечания

1. Hall E, Trager G. Culture as Communication: A Model and Analysis. N. Y., 1954.

2. Кагарлицкий Ю. И. Жизнь и мысль Герберта Джорджа Уэллса. М.,1965. С. 135.

3. Уэллс Г. Дж. Современная утопия // Уэллс Г. Дж. Собр. соч.: в 15 т. М., 1964. Т. 4. С. 84.

4. Здесь и далее текст книги «Россия во мгле» цитируется по изданию: Уэллс Г. Россия во мгле. М.: Политиздат, 1958. С. 332. В дальнейшем после цитат указываются только страницы издания.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.