CC BY
15Список литературы
Александров В.Е. Набоков и потусторонность. СПб.: Алетейя, 1999. Амелин Г. Лекции по философии литературы. М.: Языки славянской культуры, 2005.
Барабтарло Г. Разрешенный диссонанс // Набоков В. Пнин: Роман. СПб.: Азбука-классика, 2007. С.288-378.
Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1989. Бойд Б. Владимир Набоков: Американские годы: Биография. М.: Изд-во Независимая Газета; СПб.: Симпозиум, 2004.
Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. С.7-180.
Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.: Художественная литература, 1975. С.234-407.
Долинин А. Истинная жизнь писателя Сирина. Работы о Набокове. СПб.: Академический проект, 2004.
Злочевская А. В. Художественный мир Владимира Набокова и русская литература XIX века. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2002.
Классик без ретуши. Литературный мир о творчестве Владимира Набокова / Под общ. Ред. Н.Г.Мельникова. М.: НЛО, 2000.
Левин Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: Языки славянской культуры, 1998.
Набоков В.В. Избранное. Ростов-на-Дону: Феникс, 2001. Серия: Всемирная библиотека поэзии.
Набоков В. Прозрачные вещи / Пер. С.Ильина // Набоков В. Собр. Соч.: В 5 т. СПб.: Симпозиум, 1999, Т.5. С.8-97.
Набоков В.В. Просвечивающие предметы: Роман / Пер. А.Долинина и М.Мейлаха // Набоков В.В. Истинная жизнь Себастьяна Найта: Романы. М.: ООО «Фирма “Издательство ACT”»; Харьков: Фолио, 1998. С.353-444.
Набоков В. Со дна коробки. Прозрачные предметы / Пер. Д.Чекалова. СПб.: Азбука-классика, 2004.
Набоков о Набокове и прочем. Интервью, рецензии, эссе / Общ. ред. Н.Г.Мельникова. М.: Независимая газета, 2002.
Ронен О. Поэтика Осипа Мандельштама. СПб.: Гиперион, 2002.
Теория литературы: Учеб.пособие для студ.: В 2 т. / Под ред. Н.Д.Тамарченко. М.: Академия, 2004. Т.1.
Хализев В.Е. Теория литературы. М.: Высшая школа, 2005.
Шульман М.Ю. Набоков, писатель. Манифест. М.: Изд-во А и Б; Независимая газета, 1998.
Е. Турта, О.М. Ушакова (Тюмень) ОБРАЗ РАЯ В РОМАНЕ «ОБЛАДАНИЕ» А.БАЙАТТ
О Е.Турта, О.М.Ушакова, 2007
Одним из наиболее интересных и перспективных направлений исследования творчества английской писательницы А.Байатт является выявление и анализ форм создания, развития и бытования образа рая. Яркое и оригинальное художественное воплощение этой мифологемы представлено в романе «Обладание» ("Possession", 1990).
В энциклопедии «Мифы народов мира» под редакцией С.А.Токарева традиционная семантика понятия «рай» рассматривается в нескольких аспектах: «рай как сад», «рай как город» и «рай как небеса». Это три основные линии мифологизирующей, наглядной предметной разработки образов рая в христианской литературной, иконографической и фольклорной традиции. Авторы статьи отмечают, что каждая линия имеет своё отношение к человеческой истории: Эдем - невинное начало пути человечества; Небесный Иерусалим - эсхатологический конец этого пути ¿Аверинцев 1994: 3648. В художественной литературе тема рая как небес была классически разработана в последней части «Божественной комедии» Данте, где девять небесных сфер поставлены в связь с учением о девяти чинах ангельских.
В мифологической системе координат сад и город эквивалентны также как образы пространства, «отовсюду огражденного» («парадиз», в частности, в переводе с греческого означает «сад, парк», а с древнеиранского -«отовсюду огороженное место»). Восприятие рая как города имеет очень древние корни и основано на широко распространенных в традиционных культурах представлениях о «круглых» и «квадратных» святых городах, отражающих своим геометрическим регулярным планом устроение вселенной. Рай как сад, сближается в этом с раем как городом, он также мог представляться в плане как правильный круг. В легендах о деве Марии и о святых возникает мотив занесенных из рая исцеляющих или утешающих плодов, иногда хлебов. В качестве места произрастания чудесных плодов, рай можно сопоставить с садом Гесперид в греческой мифологии и с Аваллоном в кельтской мифологии. В романе Байатт «Обладание» образ райского сада может быть представлен в соотнесении с каждым из отмеченных выше аспектов и на разных пространственно-временных уровнях.
Например, рядом с аналогом «райского сада» проживают такие герои, как Вэл и Роланд, относящиеся к персонажам современного плана изображения. Они обитают в полуподвальном помещении, окно их комнаты выходило «в тесный дворик, откуда по ступенькам можно было подняться в сад: он виднелся наверху, за оградой» [Байатт 2004: 29]. Когда Роланд и Вэл пришли сюда впервые по объявлению о сдаче квартиры, им было сказано, что это квартира с выходом в сад. Но выйти в сад этой паре довелось лишь в то первое посещение: позже домовладелица, восьмидесятилетняя миссис Ирвинг, запретила им гулять в саду. Роланд и Вэл, подобно Адаму и Еве после грехопадения, изгнаны из «райского сада», у ворот которого на страже как херувим с огненным мечом стоит миссис Ирвинг.
Сад расположен наверху, и это сближает его с образом рая как небес. В то же время этот сад представляет все три образа рая: он огорожен (рай как
город), в нем растут запретные плоды (рай как сад). По сравнению с мраком полуподвального помещения, где живут Вэл и Роланд, сад является источником света, проникающего в их каморку через небольшое окно. В нем царит порядок, между тем как три этажа, занимаемые миссис Ирвинг, и каморка Роланда являются воплощением хаоса. Весь дом пропитан запахом кошек, а в саду - солнце и свежий воздух, порядок и чистота.
Оппозиция «космос-хаос» возникает и в стенах Британского музея, куда приходит Роланд, чтобы разыскать своего начальника, профессора Аспидса. Роланд работает в возглавляемом Аспидсом Центре исследования творчества Р.Г. Падуба, который назвали «Падубоведник». Этот центр размещался в Британском музее, куда Эллен, вдова Падуба, передала значительную часть его рукописей. В верхней части здания, под стеклянным куполом, располагается читальный зал. Высокие просторные столы с нежноголубой обивкой расходятся лучами от административного стола, который охвачен кольцом стойки каталога. Когда Роланд впервые попал туда, то вообразил себя в дантовском Раю. Если рассматривать Британский музей в данном измерении, Падубоведник, расположенный в недрах здания, — своего рода, аналогия дантовского Ада. Чтобы попасть в него, надо было «спуститься по железным ступеням из читального зала, а чтобы выйти — отпереть высокую дверь и подняться в египетский город мёртвых, где никогда не светило солнце, где на пришельца невидящими глазами смотрели фараоны, сидели на корточках писцы, стояли сфинксы и пустые саркофаги» [Байатт 2004: 40]. Падубоведник представлял собой душное подземелье, уставленное металлическими картотеками и разделённое на стеклянные отсеки. Таким образом, читальный зал можно рассматривать как воплощение космоса, а Падубоведник - хаоса.
Еще одна пара, Рандольф и Кристабель, обретают друг друга под сенью сада, поддавшись чувству во время одной из прогулок. Они стояли после дождя под деревьями «на лобастом склоне, наблюдая, как ...раскинулась радуга и Потоп прекратился» [Байатт 2004: 246]. Кристабель пишет Падубу, что когда-то под такими же древесными кущами укрывались прародители, вкусившие знания, которое стало для них гибельным, их увидело око Господа. Она говорит о том, что если мир погибнет не в пучине вод, как однажды случилось, можно точно сказать, что за гибель их ждёт: они сгорят дотла. А потом будет дождь из пепла Ясеня-Миродержца. В данном случае можно выделить несколько образных компонентов, восходящих к различным мифологическим и художественным традициям.
Так, мировое древо является центральным образом скандинавской мифологии. Космическое древо - это древо судьбы мира. Образы скандинавской мифологии лежат в основе поэмы Падуба «Рагнарек». В отрывке из поэмы «Рагнарёк, или Гибель богов», включенном в роман «Обладание», рай представлен как сад из золотых деревьев с золотыми плодами, окруженный золотыми стенами.
Рай как место произрастания чудесных плодов занимает важное место и в поэме «Сад Прозерпины» Рандольфа Генри Падуба. Это первое
упоминание рая в романе. Отрывок из поэмы Падуба «Сад Прозерпины» является эпиграфом к первой главе романа «Обладание». В этом отрывке представлены все атрибуты библейского райского сада: и дерево, и змей, и воды, и плоды. Рай также представлен в виде сада Гесперид. В этой же главе представлено несколько толкований данного отрывка: Вико, Аспидса, Роланда и самого Падуба.
Профессор Аспидс полагал, что Прозерпина была для Падуба воплощением самой истории - её начального этапа, который описывается в мифах. Описывая Прозерпину, Падуб отмечает: «...Полумрак ей кожу позлатил» и называет её «как колос, золотая», «окованная звеньями златыми...». В понимании Вико, Прозерпина олицетворяла зерно хлебных злаков - источник торговли и общественного начала. «Колосья называли золотыми яблоками, и это, вероятно, было единственное известное человечеству золото, ибо о золоте-металле тогда ещё не слышали... Поэтому золотое яблоко, которое Геркулес добыл или вернул из сада Гесперид, скорее всего было не что иное, как зёрна злаков... Это золотое яблоко... Вергилий и превратил в золотую ветвь, которую Эней берёт с собою в Подземный мир, или Преисподнюю» [Байатт2004: 13].
Страница тома Вико, на которой Роланд нашёл этот отрывок, была согнута пополам, а внутри лежал счёт за свечи, на обороте которого Падуб записал: «Личность приходит в мир на короткий миг, вступает в круг людей мыслящих, привносит новое и умирает, но биологический вид продолжает жить и пожинает плоды быстротечного её бытия» [Байатт 2004: 13]. Для Роланда смысл этого высказывания сначала оказался недоступен, но в финале романа ему открылась тайна слов Падуба. Он читал и перечитывал «Сад Прозерпины». Слова оживали перед ним. Он видел древо, плод, источник, женщину... Он слышал голос Падуба и чувствовал, как своею собственной волей плетётся узор языка, неподвластный отдельному человеку, будь то поэт или читатель. Он услышал слова Вико о том, что первые люди были поэты, а первые слова были именами вещей и одновременно вещами. Всё обрело завершение: черновик письма Р.Г.П., переписка, Вико, яблоки, списки слов... Нельзя сказать, что Падуб удостоил его личной беседы, но «Роланду случилось в особое время быть там, где звучал голос поэта, и внимать ему, и этот голос поведал, что списки слов обладают силой, это слова, дающие вещам имена, это язык поэзии» [Байатт 2004: 590]. Роланд постигает язык поэзии. И в эту минуту он обретает свой рай, превращается в Адама и начинает давать вещам имена, писать стихи. Первые люди были поэты, Роланд стал поэтом, обрел себя, овладел своей жизнью. Слово «обладание» превращается в метафору независимости и творческой свободы. Именно после этого открытия Роланд решается войти в запретный сад.
Этой ночью он начал думать особыми словами, списки превратились в стихи. Он понял, что время неслиянно: есть «до» и есть «после». Ещё час назад стихов не было в помине, а теперь «они шли не унимаясь, живые и настоящие» [Байатт 2004: 592]. Даже Мод из холодной, безжизненной куклы
превратилась в живую, настоящую женщину. Они в конце романа признаются друг другу в любви и становятся по-настоящему близки, а утром все вокруг меняется. Воздух пропитан терпким запахом, заставляющим думать «о летнем, с хрустом надкушенном яблоке» [Байатт 2004: 634]. Яблоко как символ первородного греха - библейский образ. Но запах яблока в романе является также атрибутом мира мертвых: «Это запах смерти, разрушения - и вместе свежий, живой, что-то сулящий» [Байатт 2004: 634]. Герои как бы родились заново, произошло освобождение их душ: бабочка-душа выбралась из кокона-тела и взмыла вверх. Недаром, когда героям приходится рассказывать о том, как они обнаружили переписку поэтов, для них это момент нелегкого откровения и вместе с тем момент изгнания тех сил, что обладали их душами. В романе яблоко можно рассматривать как символ творчества, плоды которого поэт оставляет после себя, в то же время, это ветвь, соединяющая разные диахронические планы романа. Яблоки также являются атрибутом рая, потустороннего мира, земли мертвых.
Сама Кристабель и Сабина де Керкоз часто упоминают кельтский край блаженных - Аваллон. Согласно энциклопедии «Мифы народов мира» под редакцией С.А.Токарева, Аваллон происходит от ирландского аЬа1 или валлийского а£а1 - «яблоко». В кельтской мифологии Аваллон - «остров блаженных», потусторонний мир, чаще всего помещавшийся на «западных островах». С «островами блаженных» связаны стеклянная башня или дворец, дарующие бессмертные чудесные яблоки, которые предлагают населяющие остров женщины. Из валлийских источников его заимствовал английский хронист XII в. Гальфрид Монмаутский. Он употреблял название «остров Аваллон» как эквивалент названия «остров яблок». Таким образом, Аваллон - «остров блаженных», «остров яблок», «стеклянный остров».
Образ рая в произведении неразрывно связан с Бухтой Покойников, или Бухтой Перешедших Порог. Во времена древних кельтов из этой бухты покойников отправляли в их последнее путешествие на остров Сэн, где жрицы друидического культа их принимали. И уже оттуда «покойные отыскивали путь в Рай Земной, безмятежную страну золотых яблок, расположенную посреди ветров и штормов и темно-блещущих вод» [Байатт 2004: 446]. Годэ, служанка в доме родственников Кристабель, отца и дочери де Керкоз, рассказала одну из историй, связанных с Бухтой Покойников. Это история о морячке и Мельниковой дочке. Когда в финале морячок умер, «вдруг запахло яблоневым цветом - и тут же спелыми яблоками» [Байатт 2004: 455]. Так, умирая, согласно бретонским поверьям, человек попадает в сад, в котором произрастают яблоки.
Итак, образ рая в романе А.Байатт «Обладание» представлен в трех аспектах: как сад, как город, как небеса. Его семантика определяется взаимодействием различных мифологических и культурных традиций. В романе рай также является местом произрастания чудесных плодов. Яблоко в романе - символ творчества, плоды которого поэт оставляет после себя, в то же время, это ветвь, соединяющая разные диахронические планы романа. Яблоки также являются атрибутом рая, потустороннего мира, земли мертвых.
Список литературы
Байетт А. Обладать: Роман / пер. с англ. В.К.Ланчиков, Д.В.Псурцев. -М.: Гелеос, 2004. - 656с.
Вико Дж. Основания новой науки / Пер. с итал. - М. - К.: «REFL-book» -«ПСА», 1994.-656с.
Данте А. Божественная комедия / Пер. с ит. М.Лозинского. - Пермь: Пермская книга, 1994. - 479с.
Byatt A.S. Possession: a Romance - 1st Vintage International éd., 1991.
Аверинцев С. Рай // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. / Гл. ред. С.А.Токарев. - М.: Рос. энциклопедия, 1994. - Т.2. К-Я. - С.363 -366.
М.Цеетухина, А.М.Подгаец (Пермь) ГЕРМАНСКАЯ, КЕЛЬТСКАЯ И СЛАВЯНСКАЯ ЛИТЕРАТУРНЫЕ ТРАДИЦИИ В КОНТЕКСТЕ ОБЩЕИНДОЕВРОПЕЙСКОЙ
КУЛЬТУРЫ
Данная статья является частью лингвистического исследования германской, кельтской и славянской литературных традиций в контексте общеиндоевропейской культуры. Исследование носит исторический характер и имеет сравнительно-сопоставительную направленность.
Хотя сравнительное языкознание на сегодняшний день используется не так широко и развивается не так интенсивно, большее внимание современными лингвистическими школами уделяется проблемам перевода, нам представляется интересным сопоставление различных культур, особенно на фоне современных тенденций открытости, глобализации и интеграции. Частное, случайное на первый взгляд, перестает быть таковым при проецировании на общелитературное и общекультурное. Индивидуальное и особенное перестает быть случайным, будучи включенным в общее, здесь оно видится как закономерное и необходимое.
Сегодня мы наблюдаем последствия развития великих культур прошлого. Чтобы сложилось целостное представление об историческом и литературном процессе, чтобы понять настоящее и видеть перспективы развития, необходимо знать прошлое, необходимо смотреть на истоки цивилизаций.
Целью данной статьи является сравнительный анализ литературных памятников трех европейских письменных традиций: германской, кельтской и славянской. Мы рассмотрим самые ранние литературные произведения этих народов - произведения народного эпоса, положившие начало европейским литературам.
Средневековье - важный этап в культурном развитии человечества. Ему свойственны свои этические и эстетические ценности, свое миропонимание, свои выразительные средства искусства и литературы. Средневековая литература формируется под влиянием 1) традиций национального фольклора, 2) античности и 3) христианства. В этот период
© М.Цветухина, А.М.Подгаец, 2007
