CC BY
22Научные сообщения
А.И. ИВАНОВ доктор филологических наук, профессор кафедры русской филологии и журналистики Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина*
Образ повседневности в журналистике и литературе
Как часто привычные обыденные явления, вещи на поверку оказываются не столь уж и простыми. К их числу можно отнести и повседневность, будни нашей жизни - всем знакомые и трудноуловимые для определения понятия.
«Повседневный - имеющий место изо дня в день, каждодневный» - объясняет нам один из словарей русского языка. И тут же поясняется: «Ничем не примечательный; обыденный, будничный»1. А у В. Даля повседневность означала будни - не праздничные, простые, рабочие дни. И в пояснение приводятся известные выражения: «Богатый и в будни пирует, а бедный и в праздник горюет. Праздники
помнит, а будни забывает. За буднишними заботами, не
2
увидишь, как помрешь» .
На протяжении большей части XX в. понятие «повседневность» редко выходило на поверхность, считаясь маловажным компонентом социологической традиции. Оно было популяризировано в 1980-е гг. в рамках полемики в области исследований культуры и вошло в дискурс современного искусства в середине-конце 1990-х гг. За выходом понятия повседневности на авансцену последовал период замешательства и неопределенности в сфере теории. После десятилетий насыщенных споров об отношениях между
* Иванов Анатолий Иванович, e-mail: ivanov_ai@bk.ru
1 Словарь русского языка: в 4-х т. М.: Русский язык, 19811984. Т. 3. П-Р. 1983. с. 162.
2 Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4-х т. Т. 1. А-З. М.: Русский язык, 1981. с. 136.
искусством, властью и дискурсом последовало затишье, и новых работ о значении социального контекста искусства не появлялось. Сейчас - время обострившегося внимания социогуманитарных наук к повседневности (см. журналы «Вопросы философии», «Полис», «Социс»).
Как и что отражается в буднях обыкновенного человека? Этот вопрос издавна привлекал внимание художников, философов, социологов. Но, наверное, в первую очередь -писателей и журналистов.
Стремление запечатлеть медленно изменяющееся время отличало многих подзабытых сегодня русских писателей XIX в. из так называемого второго ряда. Летописцем будней можно по праву назвать, например, А.Ф. Писемского - автора романа «о постепенном развитии» «обыкновенного человека» «Люди сороковых годов» (1869).
Воспроизведение картины быта, нравов, настроений определенного исторического момента свойственно многим романам П.Д. Боборыкина, которого упрекали в перенасыщенности фактическим материалом, многотемности, обилии персонажей. Однако не случайно критики-современники называли его писателем-эмпириком (П.Н. Ткачев), беллетристом-фотографом (М.К. Цебрикова) и летописцем современности (П. Быков).
Нельзя не вспомнить в данном случае и многотомные хроникальные повествования А.В. Амфитеатрова о судьбах русского общества 80-90-х гг. позапрошлого столетия с их знанием среды, натуралистической точностью описания. Метод «экспериментального наблюдения», созданный А.В. Амфитеатровым, позволил ему передать социально-психологическое своеобразие эпохи (описать феномен «восьмидесятничест-ва», «девятидесятничества»). Подчеркнем при этом, что литературное творчество этих писателей неразрывно было связано с журналистикой.
На наш взгляд, именно на стыке журналистики, быстро реагирующей на злобу дня, и литературы, отбирающей характерное, типичное, можно как-то ощутить то, что на немецком языке обозначается как Zeitgeist (дух времени). Под этим термином понимается интеллектуальный, этический и культурный климат эпохи. И журналистика не раз первой обращала внимание на незначительные вроде бы факты и явления, которые впоследствии становились предметом внимания искусства. Ибо в повседневности и сталкиваются предметное и идейное, большое и малое. И в преж-
ние времена журналистике не отказывали в правдивости, достоверности при освещении реальности. Приведем один пример.
В самом начале прошлого века В. Розанов, перечитывая современную отечественную беллетристику, удивился «ужасам» российской действительности на ее страницах. Удивился тому, «как черта за чертой, по крупице, по зернышку, как драгоценную какую коллекцию, собирает, упиваясь, Бунин к себе на страницы всю грубость и грязь современной русской деревни, умело и старательно навевая нам в душу отчаяние». Внимание В. Розанова привлекло новогоднее обозрение русской литературы за 1910 год в газете «Речь». Его автор К. Чуковский сказал, что за произведениями И. Бунина о деревне, М. Горького о мещанстве, И. Рукавишникова о купечестве - не только талант авторов, но годы «изучения, вникания и вгля-дывания». Что же в них талантливого? - задавался вопросом В. Розанов. - Техника - да». И привел известные слова Лермонтова, расставив смысловые акценты:
С кого они портреты пишут?
Где разговоры эти слышат?
А если и случилось им,
Так мы их слушать не хотим...»
Имея в виду дикий случай, упомянутый А.Н. Толстым в повести «Мишука Налымов», В. Розанов сказал: «Никто не писал, телеграмм нигде не было, корреспонденций не было: а уж корреспонденты народ «дошлый» и всё на месте выведают, подсмотрят, подслушают, - наверное, обстоятельнее и точнее беллетристов». Корреспонденции не «литература-с» (Боже, приходится это сказать)» <...> «Но мне кажется, что беллетристы скорее в ад бы пошли, чем хоть как-нибудь, боком и эпизодически рассказать такой «бывающий случай». «Какая же это будет литература», проворчит под нос академик Бунин. «Литература - это чтобы мать на теще женилась» или например, Смердяков на Бунине». Это chef d'oeuvre. Но не верьте. Господа, не верьте»1.
Перед учеными-гуманитариями в настоящее время возникают вопросы о возможности наблюдать общество в его
1 Розанов В. Не верьте беллетристам... // Розанов В.В. О писательстве и писателях. М.: Республика, 1995. с. 485-486.
четких пространственно-временных рамках, точнее, о средствах и методах этого наблюдения. В понимании и объяснении социальной реальности возникла потребность в междисциплинарном подходе - сочетании философских макроподходов к описанию общества, с одной стороны, и микросоциологического анализа человеческого действия, с другой1.
Пока философы и социологи ищут точки соприкосновения в исследовании «социального бытия», его «отдельных сфер и институтов», «коллективного и индивидуального в общественной жизни», журналистика, массовая культура, беллетристика изображают «непосредственно человеческую жизнь».
Обратимся к некоторым проблемам изображения текущей повседневности, имея в виду нашу современность -второе десятилетие нашего века (2010-2015 гг.). Вполне понятно, что наше внимание привлечено не столько к документально-рациональной стороне духовной жизни, сколько к художественно-эмоциональной, отражающейся в средствах массовой информации и беллетристике.
Какова же она повседневная жизнь, реальность нашего переходного времени? Возможна ли объективная, многогранная картина обыкновенного дня обыкновенного человека, в которой мы почувствовали бы сплав материального и идейного, сиюминутного и вечного?
Понятие повседневность вызывает у начинающих журналистов немало вопросов. Ведь в этой повседневности -и события (для журналистов наиболее привлекательное), и нечто струистое, мало меняющееся... Попробуйте, например, - без крупных международных событий, катастроф и ДТП - с ходу ответить на житейский вопрос: что новенького? После этого можно понять региональных журналистов, придающих сенсационную окраску информационным сообщениям.
С проблемами реализма в отражении действительности вольно или невольно сталкиваются студенты на семинарских занятиях в вузе, на практике и в самом начале самостоятельной работы. О способах отражения реальности,
1 Момджян К.Х. и [др.] Системно-теоретический подходк объяснению социальной реальности. Философская или социологическая методология? // Вопросы философии. 2016. №1. с. 19.
а точнее, видении действительности чаще всего и заходит разговор при обсуждении современной журналистики.
В свое время В.Г. Белинский, размышляя об особенностях отражения реальности в литературе, упомянул о микроскопе и телескопе. «Мир возмужал, - писал критик в 1841 г., - ему нужен не пестрый калейдоскоп воображения, а микроскоп и телескоп разума, сближающий его с отдаленным, делающим для него видимым невидимое. Действительность -вот лозунг и последнее слово современного мира! Действительность в фактах и знании, в убеждениях чувства, в заключениях ума, - во всем и везде действительность есть первое и последнее слово нашего века»1. Это высказывание Белинского в силу своей емкости позволяет отнести слова критика к освещению современности журналистами, когда действительность воспринимается не только в дискретности, в восприятии журналистом отдельных событий, а в движении, переменчивости. Можно с уверенностью сказать, что критик выразился об особенностях оптики художника, ее направленности, о его способности видеть и, наверное, переключаться с большого на малое.
Теперь же, когда у журналиста есть возможность увидеть почти одновременно и большое и малое, зафиксировать не только увиденное, но и услышанное, можно говорить не только об оптике, направленной на повседневную жизнь, не только о фокусе и разрешающей способности объектива. Наверное, первое, чего недостает местной журналистике, можно бы назвать объемностью видения реальной жизни. В конце XX столетия отечественный телезритель имел возможность взглянуть на недавнее прошлое сквозь «стереоскопическую» оптику Леонида Парфенова в его передаче «Намедни». Когда апрель 1961 г. - это и полет первого человека в космос, и, например, выпуск холодильника «ЗИЛ». Таким приемом в показе прошлого пользуются мемуаристы и эссеисты, поэты и документалисты. Возможно ли подобным образом совместить матрицу больших событий с малоприметной картинкой провинциального быта в региональной журналистике?
Нередко приходится слышать: газета - секундная стрелка истории. При этом мне вспоминаются слова А.П. Чехова о том, что русские не умеют просто жить, они или грустят о
1 Белинский В. Г. Полн. собр. соч.: в 13 т. Т. VI. М., 1955. с. 268.
прошлом, или мечтают о будущем. Представим себе, что реальность начала XXI в. через столетие будут изучать наши потомки. Смогут ли они узнать, что волновало, чем просто жили наши современники? Всю картину сегодняшнего дня условно можно разделить на две части. На одной стороне - официальная жизнь, заседания Областной думы и различных комиссий, поездки губернатора и его выступления. На другой - дорожно-транспортные происшествия, криминальная хроника. Не получится ли двуцветная мозаика из «заседают» и «убивают»?
Вот один из номеров газеты «Тамбовский меридиан» (2016. № 10 (684). 7-13 марта). На первой полосе шапка: «Муж перерезал себе горло на глазах у жены». На второй -«В Мичуринске мать 10-летней девочки оштрафовали за рукоприкладство». На третьей - «В Котовске наркоман с ножом напал на предпринимателя». Тут же - «Тамбовчанка пожаловалась губернатору, что в детском саду психолог била ее ребенка по голове», «Слесарь покончил с собой на голубятне». На 4-й: «Приезжайте кто-нибудь в гости - или я повешусь» (Но тут всё обошлось благополучно). 6-я полоса, правда, и носящая название «Криминал», «радует» читателя статьей «Я вас люблю, простите меня», - написал Алексей матери своего ребенка после того, как во время ссоры убил случайного приятеля.»
На наш взгляд, попыткой настройки «объемной» оптики для отображения повседневности являются страницы тамбовской версии еженедельной газеты «Житьё-бытьё», самой «неприятной» газеты для местной власти. Газета, видимо, не случайно обращается к малому, негромкому и неброскому в жизни «обыкновенного» человека с «маленькими» горестями и радостями. На 4-й полосе, в специальной колонке «Итоги недели» жители города делятся своими радостями и горестями. Ну, например:
- молодая журналистка говорит о том, прошла полное обследование в больнице и «выяснила, что полностью здорова»;
- один из музыкантов города сообщил, что наконец-то найдено место для предстоящего концерта. «Мы будем играть джаз-фанк». Это очень редкое направление, которое в Тамбове почти не услышишь»;
- студентка поделилась радостью, что у нее закончилась практика, и она вернулась в институт. Теперь «свободного времени будет побольше»;
- еще один читатель рассказал о трудностях выбора, которые он испытал на прошедшей неделе. Дело в том, что в Тамбове одновременно проходили два концерта: «ДДТ» и Ольги Арефьевой.
На этой же странице в колонке «Короче» можно «услышать» сообщения читателей, принятые по телефону. В одном из них - сетования на то, что на детской площадке по одной из улиц построили голубятню. Кто же это разрешил и кто за этим следит?».
Что это? Словесный коллаж, где большое (громкое) почти механически, без каких-либо переходов соединено с малым, но сердечным, узнаваемым? Но ведь это и есть реальная неделя в жизни губернского города!
Обратимся к другому номеру газеты «Житьё-бытьё». Колонка «Стряслось», как водится, не отличается оптимизмом: «14-летняя девочка погибла под колесами поезда», «Мужчину, которого разыскивали две недели, нашли мертвым».
Вместе с тем, основные материалы газеты «Житьё-бытьё» -это не только информация о сугубо региональной жизни, это нить, связующая регион со страной, это отражение больших событий в судьбах тамбовчан:
«221 тамбовское предприятие заявило о сокращении штата»;
«Как отразится арест чиновников Министерства культуры на Тамбове»;
«Роман Худяков надеется раскрыть тайну русского бензина.» («Житьё-бытьё». 2016. № 12 (844).
И совсем другая реальность - на страницах областной студенческой газеты «Регион. Молодежь». Одни только заголовки можно рекомендовать в качестве лекарства от хандры, даже весенней: «Прекрасная музыка слов» (О всемирном Дне поэзии), «Возрождение красоты» (О конкурсе «Мисс университета»), «Куда потратить свою энергию?» (Беседа со студентом-спортсменом Максимом Дьяковым), «Жизнь - яркий эксперимент» (Об увлечении макияжем студентки Виктории Паршутиной), «Еще раз о любви» (О театральной премьере). («Регион. Молодежь». 2016. № 7 (22)). Как видим, «летопись дня» провинции вызывает такие разные ощущения, что будущему читателю-исследователю быта нашего современника придется немало потрудиться над составлением «картины мира» в одном из регионов, поскольку написана она разными красками и со-
стоит из фрагментов, порой уж слишком далеко отстоящих друг от друга.
Вспомним, сколько статей журналисты посвятили Интернет-зависимости подростков, жизни в социальных сетях и т.д. И вот недавно вышел роман Алексея Иванова «Комьюнити», в котором главный герой Глеб, филолог по образованию, ощущает и осмысливает роль Интернета в своей жизни. Поначалу он считал Твиттер тинейджерской дурью, но потом свыкся и вошел во вкус. «Твиттер легко подыскал себе место даже в плотном рабочем графике: он оказался подобен курению. Сообщения были короткие, будто сигареты. Они отмеряли микроритмы жизни, будто перекуры».
Приведем еще две выдержки из романа:
«До айфона Глеб не знал, что доступность информации делает жизнь очень чувственной. Как-то волнует, что ты можешь сразу узнать всё о любом явлении и любом месте. Ну, будто бы ты можешь заглянуть под юбку любой женщине, и за это тебя будут уважать как серьезного исследователя. С айфоном ты кажешься себе очень укорененным в жизни, допущенным к тайне, следовательно, к принятию решений - хотя это неправда. Однако удовлетворение любопытства обычным способом не тешит самолюбия так, как удовлетворение через айфон: за это удовольствие люди и потрошат свои кошельки, оплачивая трафик» <...>
«Глеб терпеть не мог выражения «сетевой народ», но так часто писали спамеры, а они умели подделываться под язык пипла. Первая же фраза первого же коммента подтвердила правильность идеи, что залог успеха - банальность мыслей и предсказуемость реакции». (Курсив мой. - А.И.)
Не без доли иронии в романе «Комьюнити» высказано немало интереснейших суждений уже обобщающего характера о взаимоотношении реального и виртуального миров. Этот пример свидетельствует как журналистика, обнаруживая в повседневности точки интереса для литературы, поставляет тем самым материал и для социогуманитарных наук.
Медленно текущая, мало меняющаяся жизнь в отдалении от столиц трудно поддается так называемому клиповому сознанию. О «клиповости» в восприятии, мышлении написано немало. Уже подсчитано, что современный кино- и телезритель не выдерживает более 6-8 сек. одной и той же картинки на экране. Перед просмотром одного из фильмов
в городском киноклубе ведущий предупредил, что нас, вполне «закаленных» зрителей, ожидает непривычно «долгий кадр», кажется, до 8 минут. Действительно, человек просто шел по пустынной городской улице несколько минут, а мы, зрители, получили возможность задуматься над тем, кто же он, всмотреться в город, вслушаться в его звуки.
Как-то незаметно мы отвыкаем медленно читать, долго разглядывать, просто вслушиваться в окружающее. И дело не только в ускорившемся ритме жизни, ведь и жизнь зачастую - пунктирна, есть же понятие дискретность жизни. Как увидеть в пунктире непрерывную линию жизни? Не случайно, видимо, у кино- теледокументалистов возникло такое явление, как медленное видео. Этот жанр, который находится на стыке кино и журналистики, порождает свою эстетику, которую осмелимся назвать эстетикой погружения в реальность. На примере региональной журналистики можно сказать, что она, опьяненная свободой 1990-х, поспешила именовать себя «четвертой властью», увлекшись хлесткой критикой местной власти. А в арсенале средств журналистики есть и эстетические средства воздействия на своего зрителя, слушателя, читателя.
Социально-политическое начало в журналистике настолько возобладало над гуманитарной, эстетической составляющей, что она (на какое-то время?) перестала видеть человека. Вспомним, как Обломов в ответ журналисту Пенкину, хвастающему критической направленностью своих статей, верностью изображения, воскликнул: «Из чего же они бьются: из потехи, что ли, что вот кого-де не возьмем, а верно и выйдет? А жизни-то и нет ни в чем: нет понимания ее и сочувствия, что там у вас называется гуманитетом. <...> Где же человечность-то? Вы одной головой хотите писать! - почти шипел Обломов. - Вы думаете, что для
мысли не надо сердца? Нет, она оплодотворяется любо-
1
вью.» .
Сейчас, когда заходит речь о специфике новостных программ советского прошлого, то для студентов-журналистов самым трудным для постижения оказывается отсутствие «негатива». Пуск новых цехов и домен, строительство жилья, битва за урожай. И ни одного убийства, ни одной эффектно снятой аварии. После просмотра обычно следует
1 Гончаров И.А. Соч.: в 4-х т. М.: Правда, 1981. Т. 2. с. 26-27.
недоуменные вопросы внимательных зрителей: как же так? Неужели это правда? И не сразу можно ответить на такие вопросы. И дело не в насильственном позитиве на советском телеэкране. Молодежь уже выросла на другом отношении к происходящему, в котором обязателен конфликт, драма, острота событий. Поэтому освещение повседневности, на наш взгляд, нуждается не столько в драматизации, сколько в гуманизации оптики.
На одном из мастер-классов для региональных тележурналистов (г. Воронеж) рассматривался репортаж о ситуации в отдаленном селе, в котором предприниматель выкупил сельский пруд. На экране: растерянные лица жителей, не представляющих своей жизни без пруда, где они когда-то учились плавать, издавна ловили рыбу, показаны озабоченные представители сельской и районной администрации... Все по закону. Скорее всего, пруда, видом которого завершается репортаж, уже не вернуть. И послышался совет репортеру: «А вы протяните по времени вид этой красо-тищи. Пусть больнее станет от этой картинки, понятнее, какая прелесть потеряна.». Вот он, пример воздействия красотой или, говоря словами учебников, через зрительный образ!
Говоря о переменах в характере высшего образования журналистов, петербургский ученый В.А. Сидоров, в частности, заметил, что «упростились подходы к классическому культурному наследию, усилилось внимание к технологическим аспектам профессии». Он же несколько оптимистично отметил, что «растет сопротивление негативным обстоятельствам и тенденциям нового века. Потому что всегда есть преимущества и достоинства, которые непосредственно вытекают из самой личности человека, а не из особых условий его общественного положения. Личность преподавателя в общении со студенческой молодежью проявляется через идеалы и ценности, соотносимые с профессиональной деятельностью журналиста: технологии приходят и уходят, а ценности остаются»1.
1 Сидоров В.А. Парадигма творчества и массовизация медиа: ценностные контексты личности журналиста // Журналистика в 2012 году: социальная миссия и профессия: сборник мат-лов Междунар. науч.-практ. конф. М: Факультет журналистики МГУ имени М. В. Ломоносова, 2013. с. 204.
Современные вузовские программы заставляют перефразировать выражение: технологии приходят и приходят. Вот уже мультимедийного журналиста жаждут видеть работодатели. И вольно или невольно приходится думать над тем, как совместить новые технологии с вечными ценностями? И что нужно делать, чтобы и будущий журналист как человек, фиксирующий реальность, был личностью, обладающей идеалами и ценностями?
Думается, что гуманитарные науки, для которых остается все меньше места, не исчерпали своих возможностей. Опыт русской классической литературы и отечественной кино- и теледокументалистики учит вглядываться в реализм повседневного, видеть жизнь через сокровенное - чувства, мысли современников, сограждан. Этот опыт предшественников приучает в гуле, шуме или даже в немоте времени прислушиваться к человеку. При всех потрясениях и волнениях вглядываться в обаяние повседневной жизни, о чем замечательно сказал когда-то наш тамбовский А. М. Жем-чужников:
О, бытие!.. Мне в нем отрада, И сознаю я, и дивлюсь, Как человеку мало надо, Покуда чуток жизни вкус.
Когда-то мне показалось странным, когда на вопрос: что было с Вами в августе 1991 года? (имелся в виду путч 1991 г.) спустя два-три года многие мои земляки вспоминали в первую очередь не о попытке государственного (!) переворота (!), а о свадьбе дочери, поступлении сына в институт, о невиданном урожае моркови на приусадебном участке. И дело, наверное, не в том, что вдалеке от столицы, или, говоря словами Н.А. Некрасова, в глубине России - вековая тишина, а в том, что тревожные дни августа - еще не весь август, и что одно, пусть и «судьбоносное» событие не заслоняет от человека всю жизнь. Банально? Так и в реальной жизни много банального, на то она и повседневность, будничность. И не только в отдалении от столиц.
Обращаясь к жизни обыкновенного человека, его заботам и чувствам, журналистика и литература выявляют ценностные установки не только своих героев, но и самих авторов. Ведь русская литература, например, не только вопрошала «кто виноват?» и «что делать?», она и «милость к
падшим», и «чувства добрые» лирой пробуждала. Поэтому в изображении повседневности важно, что увидено и вместе с тем, кто и как смотрит на реалии дня. Вспомним, что «мелочи жизни» в изображении А.П. Чехова были лишены чрезмерного негодования или излишней восторженности. Но в своей совокупности они порождали вопрос: почему жизнь такая? Спокойное всматривание в нашу повседневную жизнь позволит нам же понять, чего мы хотим от нее и кто же мы такие.
Иванов А. И. Образ повседневности в журналистике и литературе. На примере региональной прессы и современной литературы выявляется роль журналистики в правдивом отражении повседневной жизни. Показывается, как в малозаметных буднях обыкновенного человека совмещаются общее и частное, типичное и особенное.
Обращение к фактам и приметам «спокойного времени» в газетных публикациях и на телеэкране способствует созданию правдивой и объемной картины реальности.
Ключевые слова: бытовые реалии, спокойное время, жизнь обыкновенного человека, моральные ценности, проблема объективности.
Ivanov A.I. Way of daily life in journalism and literature.
The role of journalism in a truthful reflection of everyday life is revealed in the regional press and contemporary literature as an example. The author shows how general and particular, typical and special things are combined in ordinary everyday life. Appeal to the facts and signs of the «quiet time» in the newspapers and on television contributes to the creation of true and volumetric picture of reality.
Key words: everyday realities, quiet time, ordinary human life, moral values, objectivity problem.
