CC BY
38О. Н. Терентьева (Чебоксары)
Образ клада в русской и чувашской несказочной прозе
При составлении сборника «Чувашское народное творчество: топонимические предания» наше внимание привлекли предания о кладах. Число таких преданий в чувашском фольклоре незначительно. В связи с этим образ клада в полной мере раскрывается при комплексном рассмотрении преданий, поверий, мифологических рассказов.
Исторически судьба чувашского народа сложилась так, что он несколько столетий живет в составе Российского государства, и русская культура оказала огромное влияние на язык, культуру, фольклор чувашей. Несмотря на это, в чувашской фольклористике сопоставительное изучение русского и чувашского фольклора по данной тематике представлено слабо. Имеется статья Г. А. Николаева, посвященная теме богатства в системе социально-нравственных ценностей марийского, мордовского, удмуртского и чувашского крестьянства, выполненная в историко-культурологическом аспекте [Николаев 2009, 25-57]. Среди указанного корпуса источников есть чувашские предания о кладах, но сопоставительное изучение образа клада в чувашской и русской несказочной прозе не входило в круг исследуемых им задач.
В русском фольклоре ученые не раз обращались к теме клада. Наиболее значительны, на наш взгляд, исследования В. К. Соколовой, Н. А. Кринич-ной, М. Н. Власовой, Н. Е. Котельниковой. Их труды послужили теоретической и методологической базой настоящей статьи.
В основу анализа положены материалы из книг: «Мифологические рассказы русских крестьян XIX—XX вв.», «Чувашское народное творчество: мифы, легенды, предания», «Чувашское народное творчество: приметы и поверья, сновидения», «Чувашское народное творчество: топонимические предания», «Памятники старой чувашской веры». Проанализированы также предания, выявленные нами в научном архиве Чувашского государственного института гуманитарных наук (НА ЧГИГН). Следует отметить, что ареал рассмотренных текстов по русской несказочной прозе широк. Это тексты, записанные в Архангельской, Костромской, Новгородской, Симбирской, Вологодской, Олонецкой, Владимирской и других губерниях. То же самое можно сказать и о чувашском материале. Предания о кладах встречаются почти во всех районах, расположенных на территории нынешней Чувашской Республики, а также за ее пределами — в местах компактного проживания чувашей (в Самарской, Ульяновской областях, Республиках Татарстан и Башкортостан).
В ходе дальнейшего изучения попытаемся выяснить, что понимается под кладом, как он проявляет себя и каковы его происхождение, местонахождение, возможности и способы получить его. Традиционно принято различать несколько разновидностей преданий о кладах: о «зачарованных кладах»;
о кладах как ценных вещах погребального инвентаря; предания, порожденные социально-утопическими взглядами крестьянства, в силу которых обретение клада расценивается как один из способов избавления от нужды; о кладах реальных, имеющих утилитарное назначение [Криничная 1977, 105]. Нас интересует не что иное, как «зачарованные клады».
«Спрятанное сокровище по-чувашски называют мул „сокровище, имущество", авалхи мул „старое имущество" или авалхи OKça „старые деньги"» [Месарош 2000, 65]. В словаре приведено несколько значений слова мул:
I 1. общее обозначение значительных ценностей: имущество, богатство, добро, капитал, деньги, казна и т. д.; 2. клад, сокровище; 3. приданое; 4. перен. капитал, богатство; II мул (ашакпа лаша метисе) [Чувашско-русский словарь 1982,
248].
В словаре Н. И. Ашмарина дано следующее объяснение:
Мул, мол — деньги, клад, богатство, имущество [Ашмарин 1999, 259].
Этимология этого слова восходит к древнетюркскому mal «имущество, достояние, богатство» [Федотов 1996, 361].
Рассматривая содержание понятия «клад», обратимся к чувашскому преданию.
Ёлёк ую;асене панка мене хура пелмен, теççë ват çынсем. Ёлёкхи çынсем, вар-ласран хараса, ую;исене н^та хура пелмесер, какшамсем çnœ хурса çëр айне пытаратчëç тет. Ую;ан хуçи, çухатсан, вал усала ерсе, темёскер пулса çyрет тет. Пёрре çапла пер херарам çырмара кепе çуса тарать тет. Ун патне пер хура кушак пырат, тек шалканат. Ку арам кушака хавалат, хавалат — каймаст; вара кевентепе пат тутарат та, кушак, чанкар! туса ую;а купи пулат тарат.
В старину деньги не умели класть в банк, говорят старики. Древние люди, боясь, что украдут, не зная, куда класть свои деньги, клали в кувшин и прятали в землю, говорят. Хозяин денег если теряет их, то деньги, превратившись во зло, ходят в разном обличии. Однажды так одна женщина у речки полоскала белье, говорят. К ней подходит некая черная кошка, все трется. Эта женщина кошку гоняет, гоняет — не уходит; потом коромыслом — тук! — стукнет, и кошка, звеня, превращается в горку денег (см.: [Ашмарин 1999, 259]).
В этом тексте говорится, что клад зарыт древними людьми. В русском фольклоре есть предания, в которых упоминается конкретный народ, племя (чуди, паны, поляко-литовцы, татары), зарывший клад. Приведем пример.
От Козмогородского села в четырех с половиной верстах есть ручей Югрин... По этому ручью есть веретейка длинная, но узкая, где растут березняк и сосняк, мелкорастущие. По рассохе, под обедник <юго-восток>, в тридцати саженях от сосны, на которой было клеймо, положены были: котел серебра и золота и три солдатских фузеи жемчугу. Сказывают, что по вечерам показывается тут черная кошка. Тут же есть клад чудской, не дале тридцати сажен от Государевой дороги. Говорят, что этот клад был положен
чудью, под условием съесть три чаши соплей [Мифологические рассказы 2013, 398-399]-
По мнению Н. А. Криничной, русские предания о кладах, связанные с представлениями о древних аборигенах края — о «чуди», о «панах», — первичны по своему происхождению [Криничная 1977, 106-107]. В чувашских преданиях этого цикла похожий архаический образ первопоселенца мы не заметили. Помимо древних людей в них упоминается о богачах и разбойниках. Можно предположить, что этот пласт утерян или что чуваши сами являются аборигенами нынешней территории. Последнее предположение, однако, противоречит булгарской теории происхождения чувашей.
Русские клады «обнаруживали себя чаще всего огоньками, когда они выходили „просушиваться" и „очищаться". Происходило это под Светлый день (Пасху), в это же время открывались пещеры и подземелья с кладами, и некоторым якобы удавалось их увидеть и даже проникнуть в подземелье. Светились клады и в другие дни. Поверье, что клады загораются огоньками, было распространено повсеместно» [Соколова 1970, 190]. Аналогично показывается мул у чувашей. Отличие в том, что вут $унни (огонь) в основном наблюдается в ^имёк ка$, т. е. в ночь на Семик (седьмой четверг после Пасхи). Замечено несколько текстов уща $унни (горения денег) под Пасху [Тавралах халапёсем 2013, 333; Мифсем. Легендасем. Халапсем 2004, 398-399]. Семик, как и Пасха, считается большим праздником и у русских, и у чувашей и связан с культом растительности и предков (поминанием умерших). С течением времени обряды семицкой недели постепенно переносились на Троицу.
Характерное для преданий о кладах видение огня напоминает известный библейский сюжет о неопалимой купине. О том, как ангел Господень явился Моисею, пасшему овец в пустыне близ горы Хорив, в виде горящего, но не сгорающего тернового куста [Библия 1991, 59].
Клад не только появляется в виде огня, но и может принимать облик животного, человека или другой образ. В русских преданиях «клад может „прогуливаться" у места своего хранения в образе белого коня; белого или красного быка; белой коровы; седого теленка; серебряной козы; золотого барана; свиньи „в церковном облачении" или в виде утки, петуха, кукушки» [Криничная 1977, 109], белых зайцев, белых кошек, горностаев, золотой курочки, красной собаки, черной коровы, черного коня, черной кошки, ягненка [Мифологические рассказы 2013, 358-399]. Среди антропоморфных образов встречаются младенец, молодая женщина, старик, старуха [Мифологические рассказы 2013, 367-370]. Кроме того, русский клад, по сравнению с чувашским мул, может принимать весьма разнообразный вид. Например, бочки, покойника, голоса, кареты, печи, дохлой собаки [Мифологические рассказы 2013, 363-372]. У чувашей мул появляется в виде теленка, сивого коня, белой собаки, кошки, птицы, красной коровы, быка [Меса-рош 2000, 65; Мифсем. Легендасем. Халапсем 2004, 398, 400-401, 404], золотой собаки [НА ЧГИГН. Отд. III. Ед. хр. 213. Л. 110], коня [Санавсемпе 2009, 224; НА ЧГИГН. Кн. пост. 13. Инв. № 6645. Л. 24], козы, ягненка [Тавралах халапёсем 2013, 329], гуся, петуха [Санавсемпе 2009, 179], русской женщины [Санавсемпе 2009, 224; Мифсем. Легендасем. Халапсем 2004, 398].
По некоторым чувашским поверьям, спрятанное сокровище сторожит злой дух Шуйтан (Шайтан), завладеть им можно только ценой человеческой жизни [Месарош 2000, 65]. Приведем пример.
...Ук9а теми 9инче ^имёк ка9 ук9а 9унат те99ё. ^ав ук9а пёртен-пёр ывала пусса парсан тухат те99ё.
.На Денежном холме в ночь на Семик горят деньги. Говорят, эти деньги выйдут наружу, если заколоть единственного сына [Тавралах халапёсем 2013, 332].
Требование человеческой жертвы взамен клада встречается и в русских преданиях.
Иногда клад, если он того требует, вынимается и таким образом: желающий воспользоваться кладом берет с собою ребенка и руками его три раза касается клада. И потом уже, как следует, вынимает его, иначе клад прозвенит и уйдет еще глубже в землю. А ребенок после сего должен умереть [Мифологические рассказы 2013, 376 - 377].
Люди эти будто бы видели огромное количество золота, серебра, жемчуга и других драгоценностей, но взять ничего не могли, потому что стерегущий их старик не давал. Он обыкновенно приказывал принести с собою младенца, ибо, как известно, многие клады можно взять только при ангельской душе. [Мифологические рассказы 2013, 391].
Эти тексты напоминают общеизвестный библейский рассказ о приношении Исаака в жертву Богу Авраамом [Библия 1991, 20-21].
Можно сказать, что приведенные предания возникли под влиянием христианства. К ним также можно отнести фольклорные тексты, в которых говорится, что клад стерегут 12 чертей в виде солдат с ружьями, и другие сюжеты [Криничная 1977, 111]. В более поздних русских преданиях элементы христианства отражены явно: удар крестом, огонь близ церкви, явленье Божьей матери с лампадой, применение иконы, чтение молитвы и т. д. [Мифологические рассказы 2013, 354-403]. На наш взгляд, реже они встречаются в чувашских текстах.
Имеются предания, в которых мул обходится без человеческой жертвы, но все же требует взамен жизнь какого-либо животного.
...Чун памасан мул темён тёрлё алтсан та у9алмасть тет, аялалла шанкар-татса анса каять тет. Чун памасар мула каларасан кайран питё хён тет. Ёлёк пёри 9апла чун памасарах тепле мул алтса илнё. Ку питё пуйса кайна, анчах мул алтса каларнаранпа пёр 9ёр те лапка 9ыварайман. Кана 9ёрё-9ёрёпе ялан: чун пар тесе аптратна. ^ын нимён тума аптарана: ачисене парас килмест, вара ку кушак тытать те мул каларна выран патне кайса пусать тет. ^авантан кайран тин 9ын лапка 9ываракан пулна тет.
.Если не отдать душу, сколько ни копай, клад не откроется, говорят: с грохотом падает вниз, говорят. Если вытащить клад, не отдав душу, то потом очень тяжело. В старину так один, не отдав душу, выкопал каким-то образом клад. Тот очень разбогател, но с тех пор, как выкопал клад, ни одну ночь не мог спать спокойно. Его ночами всегда беспокоили, прося душу. Человек был в отчаянии: детей не хотел отдавать, этот потом поймал кошку и заколол ее на том месте, где выкопал клад. Только с тех пор, говорят, начал спать спокойно [Мифсем. Легендасем. Халапсем 2004, 398].
В этом тексте говорится о жертвоприношении кошки. Ее, как известно, используют в магических ритуалах. У чувашей жертвенными животными в преданиях о кладах также выступают белая лошадь, рыжая курица, гусь [Мифсем. Легендасем. Халапсем 2004, 400-403]. В русских сказаниях, по сравнению с чувашскими, сюжет жертвоприношения выражен не явно. Здесь уместен пример о том, как при выкапывании клада, закопанного на сто голов, человек заменяет их куриными и добывает его, а в другом тексте меняет их на лапотные головы [Мифологические рассказы 2013, 375-376]. Вместо голов можно даже оставить шапку или платок.
Параллели наблюдаем в местонахождении кладов: как русские, так и чувашские клады проявляются под камнем (на горе), у реки, озера, болота, старых городищ, курганов, священных мест. В русских текстах клад часто оказывается в лесу зарытым под сосной, которая является священной [Кри-ничная 1977, 107], а в чувашских — на горе. При этом гора в некоторых случаях — место Киремети. Например,
Кумель Керемечё (Серебряная Керемет). Говорят, здесь был найден серебря -ный клад, но нашедшему клад не посчастливилось: он деньги пропил, захворал и умер [НА ЧГИГН. Отд. I. Ед. хр. 196. Л. 145].
Киремет тавё динче ёлёк чук туна. Халь унта укдасем тупаддё. Унта ^имёк кад укда дунать теддё. — На горе Киремети в старину совершали жертвоприношения. Сейчас там находят деньги. Там, говорят, в ночь на Семик, горят деньги [Тавралах халапёсем 2013, 330].
Это отличие можно объяснить территориальными особенностями: поселения чувашей находятся на холмистых местностях — и возвышенные места, горы были ими издревле почитаемы. На горе или у ее подножия могли находиться не только священные места (места Киремети, жертвоприношения, моления), но и кладбища.
Рассматривая место и время появления клада, его образ, можно задаться вопросом: кто же тот счастливчик, которому показывается клад? Вот что отмечает Н. Е. Котельникова:
Клад является мужчинам приблизительно в одной трети повествований. В остальных случаях он вступает в контакт с женщиной или ребенком [Котельни-кова 1997, 116].
Напротив, в чувашских текстах с мулом чаще сталкиваются мужчины. Также встречается сюжеты, в которых клад показывается ребенку [Мифсем. Легендасем. Халапсем 2004, 398], а в других — женщине, и ей же впоследствии достается [НА ЧГИГН. Отд. I. Ед. хр. 213. Л. 119-110].
Кому предназначен клад, тот его и получает. Этот основной мотив прослеживается как в русских, так и в чувашских преданиях о «зачарованных кладах». Также широко распространен сюжет о том, как клад снится человеку во сне. Об этом говорится: «Кроме одухотворенных кладов, народ называет еще другую категорию их — „некретимые", которые не могут выйти из земли. Могут только во сне сообщить о месте своего нахождения. Сделать клад „живым" или „некретимым" зависит от воли кладозарывателя» [Мифоло-
гические рассказы 2013, 361]. Так называемые некретимые клады редко бывают добытыми. Когда увиденные во сне образы соответствуют реальности, обычно человека захватывает непреодолимый страх и он убегает прочь. К тому же если это происходит ночью, то всякая нечистая сила пугает кладоискателя. Данное явление ярко отразилось и в чувашских, и в русских мифологических расска-
По традиционным представлениям, последствия контакта с кладом самые непредсказуемые: человек может умереть или захворать, а в некоторых случаях — ослепнуть. К примеру:
Пёрре авалтарах Ватаелёнчи пёр Кирушке ятла 9ын Асла тавайккире пысак чукан чулмекпе пахарпа кёмёл ук9а ларнине курна тет. Ук9ана илсе каяс тесе чухан чулмеке 9ёклерё тет те 9авантах суккар пулса ларчё тет, нимён те кур-масть тет. Ук9а чулмекне калла хай выранне лартрё тет те вара куракан пулчё тет. Теми9е хут илсе кайма тарсан та ялан суккар пулса тачё тет...
Однажды, говорят, в далеком прошлом один человек из Бахтиарово по имени Кирюшка видел на Большой горе большой чугунный горшок с медными и серебряными монетами. Поднял бедный, говорят, чугунный горшок для того, чтобы забрать деньги, и тут же ослеп, говорят, ничего не видит. Поставил обратно на свое место денежный горшок, потом начал видеть, говорят. Несколько раз намеревался взять деньги, и всегда становился незрячим. [Мифсем. Легендасем. Халапсем, 400].
Похожий сюжет встречается в русском предании.
С тех пор и пошел по народу слух, что на Поташном есть невидимая подземная церковь. Как она очутилась под землей — провалилась ли или там создалась — неизвестно, но только слух о существовании невидимой церкви упорно держался в народе. Говорят даже, что некоторые удостаиваются иногда слышать звон этого храма, только неясный и глухой. Рассказывали, что один крестьянин деревни Бархатиха, по имени Матвей Постный, предок наш, за свое воздержание допускаем был в эту церковь и пользовался иногда заимообразно церковной казною. Однажды будто бы он не внес почему-то сполна занятую сумму, намеренно или ненамеренно, несколько грошей, так за это невидимой рукою был ослеплен [Мифологические рассказы 2013, 400].
«Наиболее распространенной и устойчивой как по форме, так и по содержанию является реализация образа клада в его мифологическом наполнении» [Котельникова 1997, 112]. В преданиях о «зачарованных кладах» не говорится о реальных деньгах. Поиск клада, овладение им, отраженные в рассмотренных фольклорных текстах — мифы, их не следует понимать буквально. Реальные монеты могли находиться на местах молений, жертвоприношений, но их чуваши не брали. В подтверждение этому приведем следующие предания:
...Кунсар пу9не тата тепёр чук выранё хурама пулна. ^ак вырана чаваш хёрарамёсем хайсен сурпанёсене, тутарёсене пырса парне пана, пата, аш-ка-кай пё9ерсе чукленё, ук9а пыра-пыра парахна. Пырса парахна япаласене никам
та илмен, мёншен тесен парахна япаласене илсен Тура илекен 9ынни 9ине вилём ярать тенё.
.Кроме того, было еще одно место жертвоприношения — вязь. На это место чувашские женщины приносили в дар свои сурбаны, платки, варили жертвенную кашу, мясо, принесенные деньги бросали. Вещи, принесенные на это место, никто не брал, потому что говорили: если человек возьмет их, то Бог посылает на него смерть [НА ЧГИГН. Отд. III. Ед. хр. 284. Л. 19].
.Чуваши имеют обыкновение бросать по дорогам монеты или жетоны. По мнению их, деньги эти берет прислужник керемети (хаяр); а для чего, они не знают. Денег этих чувашенин ни за что не поднимет и не возьмет, хотя бы их и много было и нашедший терпел крайнюю нужду. Взять их — значит своими руками принести в дом беду [Вишневский 1846, 25].
Помимо этого существовала и другая магическая практика: монету могли оставить недоброжелатели, предварительно заговорив на болезнь, несчастье и т. д. Заговоренные и брошенные монеты, по чувашским поверьям, люди также не брали.
Выртакан ук9ана, уйрамах ёлёкхисене, илме99ё — лайах каласа парахман вёсене
Лежащих денег, особенно древних, не берут — они заговорены и брошены не к добру [Санавсемпе 2009, 224].
Судя по доступным для нас материалам, можно сказать, что в преданиях, мифологических рассказах о кладах зафиксировано тайное знание: некий секрет, магия богатства. Жертвоприношение, чтение молитвы (заговора), заклятья (даваться бедному, «на сто человеческих голов», «чьими руками зароется, теми и отроется»), запреты (не разговаривать во время добычи клада, соблюдать тайну), указания (ударить клад куском железа, соломинкой, лучиной, поясом, крестом; кинуть на него что-нибудь через левое плечо, зачурать или зааминить, «выстрогать маленькую соху из дерева, запрячь в нее петуха и вспахать то место») и т. д. — далеко не полный перечень магических явлений и действий, связанных с кладом. Сопоставительное исследование показало, что между чувашским и русским образом клада больше сходств, чем различий. Все это дает основание говорить о некотором родстве этих культур, но далее необходимо дальнейшее сравнительное изучение мифологических образов устного народного творчества, а также верований, обычаев и обрядов этих народов.
литература
Ашмарин 1999 — Ашмарин Н. И. Словарь чувашского языка. В 17 т. Т. 7-8. Чебоксары, 1999.
Библия 1991 — Библия. Книги священного писания Ветхого и Нового завета канонические в русском переводе с параллельными местами. М., 1991.
Вишневский 1846 — Вишневский В. П. О религиозных поверьях чуваш. Казань, 1846.
Котельникова 1997 — Котельникова Н. Е. Клад как мифологический персонаж русского фольклора // Славянская традиционная культура и современный мир: сборник материалов научно-практической конференции. М., 1997. Вып. 1. С. 112-121.
Криничная 1977 — Криничная Н. А. Историко-этнографическая основа преданий о «зачарованных кладах» // Советская этнография. 1977. №4. С. 105-111.
Месарош 2000 — Месарош Д. Памятники старой чувашской веры / пер. с венг. Чебоксары, 2000.
Мифологические рассказы 2013 — Мифологические рассказы русских крестьян XIX— XX вв. / сост., подгот. текстов, вступ. статья и комментарии М. Н. Власовой. СПб., 2013.
Николаев 2009 — Николаев Г. А. Богатство в системе социально-нравственных ценностей волжского крестьянства второй половины XIX — начала XX века // Чувашский гуманитарный вестник. 2009. №4. С. 25-57.
Соколова 1970 — Соколова В. К. Предания о кладах и их связь с поверьями // Соколова В. К. Русские исторические предания. М., 1970. С. 188-224.
Федотов 1996 — Федотов М. Р. Этимологический словарь чувашского языка. В 2 т. Т. 1 А-Р. Чебоксары, 1996.
Чувашско-русский словарь 1982 — Чувашско-русский словарь / И. А. Андреев, А. Е. Горшков. и др. Под ред. М. И. Скворцова. М., 1982.
Мифсем. Легендасем. Халапсем — Мифсем. Легендасем. Халапсем = Мифы. Легенды. Предания. Чебоксары, 2004. (Чаваш халах пултарулахё = Чувашское народное творчество; к. 1).
Санавсемпе 2009 — Санавсемпе ёненусем. Тёлёксем = Приметы и поверья. Сновидения / сост., автор предисловия и комм. Е. В. Федотова. Чебоксары, 2009. (Чаваш халах пултарулахё = Чувашское народное творчество; к. 6).
Тавралах халапёсем — Тавралах халапёсем = Топонимические предания / сост., автор предисловия и комм. О. Н. Терентьева. Чебоксары, 2013. (Чаваш халах пулта-рулахё = Чувашское народное творчество; к. 11).
Архивные материалы
НА ЧГИГН — Научный архив Чувашского государственного института гуманитарных наук.
