CC BY
0
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ ЯЗЫКОЗНАНИЕ
Вестник Рязанского государственного университета имени С. А. Есенина. 2023. № 2 (79). С. 88-100. The Bulletin of Ryazan State University named for S. A. Yesenin. 2023; 2 (79):88-100.
Научная статья
УДК 82-522.09«16»
DOI: 10.37724/RSU.2023.79.2.009
Образ дьявольского пира в проповеди XVII века как средство противостояния пьянству 1
Лариса Степановна Соболева \ Алена Денисовна Калинина 2
1 2 Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б. Н. Ельцина, Екатеринбург, Россия
1 l.s.soboleva@mail.ru
2 fktyrf2000@gmail.com
Аннотация. Рукописный сборник проповедей конца XVII века «Статир», написанный во владениях Строгановых в Орле-городке и введенный в научный контекст благодаря описанию А. Х. Востокова (1842 год), не был опубликован на должном уровне. Среди многочисленных тем, оригинально представленных анонимным автором, оказались проблема винопития и состояние алкогольного опьянения, уводящее человека от созданного Богом человеческого образа. Данная работа посвящена публикации и исследованию риторических стратегий автора в поучении «О слепотЬ християнъ, и яко поганския обычаи творятъ на пирЬхъ своихъ, и яко великое беззаконие содЬвается от пиянства» (Слово 39). Проблема пьянства на Руси XVII века стояла достаточно остро для многих слоев населения. К тому времени уже были попытки регламентации продажи алкоголя (пресекались частные продажи), ограничение объема и времени продаж, осуждение кабацкой атмосферы (запреты на употребление алкоголя вблизи кабаков и организацию на кружечных дворах различных увеселений). Изучаемый текст репрезентирует размышления церковного автора о феномене кабака-растлителя народа, приводящего к гибели души и тела. Негативный пафос описания состояния пьяницы, его поведения, последствий позволяют увидеть активное противостояние автора кабакам и домашнему пьянству. Несмотря на необходимость оставаться в рамках традиции компилятивного построения проповеди, архитектоническая организация текста дает возможность выразить и транслировать мысли проповедника. Центральный образ пира, ввиду своей символической насыщенности, присутствует на трех уровнях: бытовой раскрывает пьянство как повседневную социальную проблему, метафорический обличает невежество и заблуждения паствы, видящей в пьянстве любовь к ближнему, а сакральный уровень связывает неправедные пиры с воздействием дьявола и отречением от Бога.
Ключевые слова: «Статир», Бог, дьявол, кабак, образная система, пир, проповедь, пьянство, риторические стратегии, XVII век.
Для цитирования: Соболева Л. С., Калинина А. Д. Образ дьявольского пира в проповеди XVII века как средство противостояния пьянству // Вестник Рязанского государственного университета имени С. А. Есенина. 2023. № 2 (79). С. 88-100. DOI: 10.37724/RSU.2023.79.2.009.
Original article
1 Исследование выполнено при поддержке гранта Российского научного фонда (проект № 22-18-00488 «Кризис ценностей и стратегии преодоления: Идея "Общего блага" в интеллектуальном дискурсе Британии и России (1650— 1750)»).
© Соболева Л. С., Калинина А. Д., 2023
The image of feasting with the devil in 17th century sermons as medicine against drunkenness
Larisa Stepanovna Soboleva 1 Alena Denisovna Kalinina 2
1 2 Ural Federal University named after the first President of Russia B. N. Yeltsin, Ekaterinburg, Russia
1 l.s.soboleva@mail.ru
2 fktyrf2000@gmail.com
Abstract. The handwritten collection of sermons of the end of the 17th century The Stater, written in the estate of the Stroganovs in the Town of Oryol (Orel-Gorodok) and introduced into scholarship in A. Kh. Vostokov description (1842), has not been properly published. Among the numerous topics originally presented by the anonymous author, were problems of drinking and alcoholic intoxication, which lead a person away from the human image as created by God. This article is devoted to the publication and study of the author's rhetorical strategies in his instruction, On the blindness of Christians, and how they practice pagan customs at feasts, and how drunkenness brings great iniquity (Lesson 39). The problem of drunkenness in 17th century Russia was quite acute for many segments of the population. By that time, there had been some attempts to regulate alcohol trade (with prohibition of private sales), limiting the amount and time of sales, condemning the tavern atmosphere (prohibitions on drinking alcohol close to taverns and on running entertainment activities there). The text under study represents reflections of a clerical author on the phenomenon of the tavern as a seat of corruption of the people, leading to spiritual and bodily death. The negative pathos in the description of a drunkard, his behavior, and its consequences emphasize the author's active opposition to taverns and also to drunkenness at home. Despite the need to remain within the framework of the sermon genre, the architectonic organization of the text makes it possible to express and translate the preacher's thoughts. The central image of the feast, due to its rich symbolism, is present at three levels: the everyday level reveals drunkenness as a social problem, the metaphorical one exposes the ignorance and delusions of his parishioners, who value 'neighborly love' in their ritual of drinking, and the sacral level traces such unrighteous feasts to the influence of the devil and renunciation of God.
Keywords: Stater, God, devil, tavern, figurative system, feast, preaching, drunkenness, rhetorical strategies, 17th century.
For citation: Soboleva L. S., Kalinina A. D. The image of feasting with the devil in 17th century sermons as medicine against drunkenness. The Bulletin of Ryazan State University named for S. A. Yesenin. 2023; 2 (79):88-100. (In Russ.). DOI: 10.37724/RSU.2023.79.2.009.
Пир в русской культуре с языческих времен наделялся множеством коннотаций и играл важную социальную роль. Пиры были частью ритуальных действий на свадьбах и похоронах, знаменуя продолжение жизни, сопровождали, задабривая силы природы и судьбы, завершение урожайного сезона или военного похода, служили кульминацией в коммуникативном процессе, способствовали консолидации социума, трансляции коллективной памяти. Пир определяется как одна из «наиболее существенных форм социального общения, способ сплочения людей в коллективы, поддержания мира и общественного благополучия» [Гуревич, 2003, с. 359]. На нем отмечались важнейшие события. Отличительная черта пиров заключалась в возможности выйти за рамки повседневного поведения и делать то, что не позволялось в обыденной жизни (эротические высказывания и жесты, свободное поведение, демонстрация силы, власти и т. п.), но было вполне допустимо на пиршестве, порождающем атмосферу «веселой правды» [Бахтин, 1990, с. 313]. Неприятие разгульного поведения в праздничной культуре, корни которого уходили в язычество, было присуще сочинениям церковных учителей изначально. Усиление этого противостояния в XVII веке оказывается в непосредственной связи с изменением типа алкоголя (открытие перегонки) и организацией кабаков, первейшая цель которых состояла в сборе доходов в казну, чему способствовало желание человека обрести состояние веселого бесконтрольного поведения, допускаемого в кабацком пространстве.
Введение кабаков разрушило и установленную традицией культуру потребления алкоголя, провоцируя возможность обращения к винопитию вне события и вне ритуала с их функциональной насыщенностью. Опьянение, которое воспринималось легитимным в контексте народных
праздников (в установленные дни, в предписанных местах и в рамках ритуализированного поведения), обосновалось внутри кабаков и даже в пространстве улиц вблизи. Кабацкое пьянство имело разрушительную силу, приводило к словесным эксцессам и физическим столкновениям, вызывающе не соответствовало нормам поведения, ощущалось недопустимым и деструктивным в христианской морали.
Кабаки на Руси появились в XVI веке как заведения для употребления алкоголя посадским населением и крестьянством. В отличие от существующих у многих славянских народов корчемниц, в кабаках не подавали еду, предлагая посетителям только спиртные напитки. Кроме того, если корчма была частным предприятием, то кабак изначально был создан приказом Ивана Грозного как безальтернативное место употребления спиртных напитков для простых людей, поскольку изготавливать дома «горельное вино» законом запрещалось. Кабаки распространились по стране также по приказу царя вместе с запретом на продажу алкоголя в других местах и налогами на торговлю. В начале XVII века появился государственный орган, отвечающий за управление кабаками — Кабацкий приказ, или «Новая четверть». Налоги с кабаков стали крупной статьей дохода казны [Курукин, 2007, с. 52]. Таким образом, продажа спиртного в царевых кабаках была регламентирована и вписана в государственную экономику на многие годы.
Кабацкая политика государства напрямую влияла на масштаб пьянства в обществе. Налогообложение кабаков строилось по двум системам: «на вере» и «на откупе». Кабаки «на вере» продавали алкоголь непосредственно от казны, направляя в нее весь заработок; «откупные» кабаки открывали лица, выкупившие у государства это право на определенный срок и за установленную сумму [Гавлин, 2001, с. 127]. Несмотря на разные системы, и казенным целовальникам, и откупщикам было выгодно собирать в кабаках как можно больше народу, выполняя план казны и зарабатывая. Кабаки «на вере» при этом оказывались в более зависимом от количества продаж положении, поскольку за невыполнение государственного плана целовальникам и кабацким головам приходилось платить из собственного кармана или нести наказание. В связи с этим возрастала необходимость привлечения посетителей, а значит, увеличивался и масштаб пьянства. Со стороны власти возникали попытки ограничить пьянство без потери в налогах (например, реформа 1652 года, превращающая кабаки в кружечные дворы), но компромисс так и не был найден, поскольку ни одно из ограничений не дало результат [Веселовский, 2008, с. 351].
Феномен кабака, спаивающего народ, отразился в памятниках книжной культуры Древней Руси. Губительные проявления кабацкого разгула в контексте их налоговой значимости отмечает писатель Смутного времени Авраамий Палицын: «Оскверни же ц(а)рь Борисъ неправедные прибытков вся дани своя, корчемницы бо пианству и д(у)шегубству и блудужелателие во всЬх градах в прекупъ высокъ воздвигше цЬну кабаков. И инЪхь откуповь чрез мЪру много бысть, да тЬмь м(и)л(ос)тыню творить и ц(е)ркви строит; и смЬсивь клятву з бл(агосло)вениемъ, и одолЬ злоба бл(а)гоч(ес)тию» 2 [РГБ ОР. Ф. 256. № 299. Л. 21 об.]. Не спасает и оценивается как лицемерное для Бориса строительство храмов на прибыль от кабаков. Одно из самых показательных изображений кабака в XVII веке — демократическая сатира «Служба кабаку», написанная в форме церковной службы и с помощью приема пародии обличающая кабацкое пьянство. В сатире описывается социальная проблематика кабаков «на вере»: необходимость получения прибыли ради государственной казны толкает целовальников на спаивание народа, которое оборачивается нищетой, воровством, драками, разрушением семей. Сатирическая направленность текста позволяет создать яркие и отталкивающие образы пьяницы и кабака: «Три дня испил еси, безо всего [имения стал еси], доспе мя еси похмельный болезни и похмелья, на три дни купил еси, рукоделие [не продав] заложил еси и около кабака часто ходити извыкл еси»; «О всех нас пьющих кабацкая пазуха веселися, а целовалники неправым богатством возбогатеша» [Адрианова-Перетц, 1934, с. 216, 236].
Церковь в это время также реагирует на проблему кабацкого пьянства: в 1648 году священники вышли на Кабацкий бунт, за что впоследствии были наказаны [Илюшин, 2015, с. 17]; попытки ограничения работы кабаков на государственном уровне, например, предпринимались патриархом Никоном [Веселовский, 2008, с. 350]. Важным инструментом воздействия были проповеди, однако открыто выступать против государственных кабаков у Церкви как института не было возможности, поэтому в речах священников усиливается призыв не поддаваться
2 Здесь и далее при цитировании текстов сохраняем Ь и ь, выносные графемы передаем через курсив, титлы раскрываем и вносим через скобки в текст.
«душепагубному» пьянству, которое начинает трактоваться как один из самых губительных грехов человека.
Ярким примером проповедей антиалкогольной направленности, в которых не только отрицается пьянство, но и просматривается обличение кабаков, становятся проповеди против пьянства из рукописного сборника «Статир», созданного анонимным автором в конце XVII века в прикамской вотчине Строгановых — Орле-городке, близ Соликамска 3.
Впервые «Статир» описан А. Х. Востоковым в 1842 году [Востоков, 1842], некоторые проповеди в переводе на современный автору русский язык были опубликованы И. К. Яхонтовым [Яхонтов, 1858]. В отечественной науке уделялось внимание отдельным аспектам изучения сборника, таким как установление авторства, датировка, роль в истории и культуре (П. Т. Алексеев, Д. М. Буланин, А. А. Введенский, А. С. Елеонская, Л. С. Соболева и др.). В настоящее время в Уральском федеральном университете ведется работа по подготовке текстов из сборника «Статир» к научной публикации, а также изучение творческой личности анонимного проповедника, его
~ ~ 4
приемов и стратегий построения проповедей
Среди 156 проповедей на праздники и «на случай» присутствуют минимум шесть Слов, в которых пьянство упоминается в названии и выступает основной темой проповеди, в ряде других находим этот недуг среди упоминаемых грехов. Пять проповедей являются вторыми частями Поучений на определенную неделю, что дает автору возможность творчески подойти к раскрытию темы, не следуя строго тематике проповедей годового круга, но опираясь на нее. Двухчастная структура позволяет осветить во второй части интересующие автора темы, не входящие в топос праздника, а для соединения с традицией используется сложная система библейских ключей.
Кроме выявления литературного таланта, важно рассмотреть риторические стратегии, к которым обращается автор «Статира» в проповедях на данную тему. Повествование строится вокруг двух образов: индивидуального — пьяницы, и коллективного — пира. За каждым образом закреплен свой набор выразительных средств, эпитетов, устойчивых выражений, применяемых автором для убеждения паствы и внушения ей отвращения к такому поведению. При этом текст не представляет собой набор библейских эпизодов и святоотеческих цитат, а отражает авторские размышления над предметом проповеди. Если в образе пьяницы прослеживается осознание автором человеческой индивидуальности, то изображение неправедного пира может быть выражением протеста и донесением до мирян мысли о недопустимости кабацкого пьянства.
В «Статире» образ пира воплощен в барочной антитезе «грешная пирушка» — «праведный пир». И если в других словах против пьянства эта антитеза является изобразительным средством, то в Слове 39 «О слепотЬ хр(ис)тиянъ, и яко поганския обычаи творятъ на пирЬхъ своихъ, и яко великое беззаконие содЬвается от пиянства» [РГБ ОР. Ф. 256. № 411. Л. 176] 5 она определяет архитектонику и композицию проповеди.
Проповедь заключена в своеобразную рамку: на одном полюсе — служение Богу, на другом — следование за сатаной. Поэтому даже обыденная жизнь с ее выразительными деталями трактуется в контексте этого противостояния. Описывая повседневную жизнь в самом начале проповеди, автор замечает: «ГдЬ н(ы)нЬ бл(а)гочестивыя и мироухания исполненныя домы, не вся ли подобны и равны блудилищамъ и корчемницамъ. Аще бы кто вшелъ и в славныя домы, коликое бы безобразие увидЬлъ во время ихъ непотребныя бесЬды» (л. 176 об.). Смелость в выражении мыслей о всеобщем нравственном падении, в том числе постигшем и знать («славныя домы»), дома которых уподобляются общепризнанным местам греха, отражается в последующей рефлексии: «ВЬмъ, что сей трудъ мой за сие будутъ сластолюбцы презирати. Но обаче вижу сия, не могу молчати, аще ми и изгнания, и мучение здЬ приятии» (л. 177). Так автор обозначает степень серьезности и замалчивания проблемы грешных пиров, негативно окрашивающих течение жизни.
В архитектонике проповеди можно выделить три уровня развития образа пира: бытовой, метафорический и сакральный.
Бытовой уровень содержит детали жизнеописания пьяниц и их веселых посиделок, услаждающих «телесное» в человеке: «Но вся на непотребное веселие изнуряеши, и равныхъ себЬ таковыхъ же тЬлесниковъ, и чревоработниковъ призываеши. Из гуслми, и тимпаны вино цеженое
3 Обратим внимание, что «Служба кабаку» была создана, по предположению В. П. Адриановой-Перетц, в Сольвычегодском крае, где находились владения Строгановых [Адрианова-Перетц, 1934].
4 В исследовательскую группу в разные годы входили магистры и аспиранты Уральского федерального университета имени первого Президента России (руководитель — профессор Л. С. Соболева). В качестве примеров новейших публикаций текстов см.: [Лукьянов, 2020 ; Соболева, Калинина, 2020 ; Соболева, 2020, 2021].
5 Далее указание на листы рукописи дано в скобках при цитате.
пиети, с корицею и ароматы. И чрезь всю ношъ при полныхъ чашахъ присЬдиши. А егда приспеет время востати на утреню, на службу Б(о)жию, на м(о)л(и)тву, на славословие и на коленопреклонение, а ты пиянства сномь отягчень, и яко мертвь на одрЬ повержень. А егда Б(о)ж(ес)твенную литургию совершают, и Б(о)жественная и страшная престЬйшая таинства животворящая кровь, и преч(ис)тая плоть С(ы)на Б(о)жия в дар Б(о)гу и О(т)цу приносится, и тогда мало истрезвився от пиянства, и отходять в баню на скверное смЬшение» (л. 177 об.).
Автор противопоставляет пьянству Таинство евхаристии, страданиям Христа — болезненное состояние и «мучения» пьяницы, чтобы даже в бытовом эпизоде усилить обвинение в отходе от божественного образа.
Особого внимания проповедника удостаивается присутствие на пирах женщин. Он с негодованием характеризует их поведение и внешность, сопоставляя с «блудницами». С учетом того, что женщинам было запрещено заходить в кабаки [Прыжов, 2017, с. 542], то, вероятно, описывается домашний пир, где на равных с мужчинами принимают участие женщины: «Жены ваши входять посредЬ, идЬже мужей сонмище пиршествують. Подобие и образь имущи блудницы, лице натрено многоразличными вапы, красоту притворяюще, а образа Б(о)жия обругающе. Очи призажмени, а брови возвышении, шия убЬленуя протягнена, златомь обложена и драгимь бисеромь, и в шелковая одЬянна» (л. 179 об.). Автор перечисляет женские косметические приемы и украшения, которые противоречат представлению о смирении и покорности как идеальном поведении женщины.
Отмечается ночное пьянство, использование музыки, склонность к дракам, воровству, блуду, нарушению социальных норм общения, при этом чуть менее чем за полвека до написания «Статира» реформа 1652 года должна была ограничить возможность такого времяпрепровождения в кабаках: «А продавать в летней день после обедни с третьяго часа дни, а запирать за час до вечера; а зимою продавать после обедни ж с третьяго часа, а запирать в отдачу часов денных»; «А на кружечном дворе скоморохи, с бубны и с сурнами, и с медведи и с малыми собачками, не ходили б и всякими бесовскими играми не играли» [Акты ... , 1836, с. 88, 91]. Однако и ночная торговля, и увеселения под музыку продолжались, и описание в «Статире» может соотноситься в том числе с кабацким бытом «простецов». Усиливая мысль об ответственности человека, грешной пирушке противопоставляются праведные пиры в Ветхом Завете (Авраам, встретивший Господа (Быт. 18), и Лот, угощающий ангелов (Быт. 19)).
Если бытовой уровень должен был вызвать эмоциональное негодование, то метафорический апеллировал к разуму, убеждая паству увидеть грех в пьяном разгуле через метафору любви к ближнему: «Но вЬмь, яко мнози рекухь мнЬ: Что ны укоряеши, кое зло пиянство, а мы другь друга почитаемь, и Хр(ис)товы заповЬди соблюдаемь, понеже Онь заповЬда другь друга любити» (л. 177); «Вопрошу же вы едина слово о любителя тЬлеснаго покоя: колико в вашей мнимой любви злообразной ненависти дияволь всЬвает мнози, бо не токмо враговь, но и ближныхь своихь, и братию, о(т)ца, м(а)т(е)рь, жену и чада в велицей ненависти имЬють, многую вражду показують, и тяжкими ранами любезных невинне уязвляють» (л. 178 об.). Автор соединяет противоположные категории («колико въ вашей мнимой любви злообразной ненависти»), выявляет переход от положительной коннотации к отрицательной в результате пьянства после клятв в любви («обЬщастася д(у)шу за друга исположити»), которые в дальнейших испытаниях забываются («вменяють друга чюжда и не знаема, и омерзЬнна» (л. 179)). Таким образом, перед читателем разворачивается различная семантика любви и показывается, как под воздействием опьянения все клятвы верности и любви становятся сплошным обманом. Автор проводит своеобразное семантическое разделение нескольких смыслов в слове «любовь» 6. Эта необходимость для автора была обозначена в связи с жанром текста, требовавшим обьяснений для прихода с использованием проповедником общедоступной лексики. Достаточно указать, что в греческом языке, столь дорогом православной традиции, любовь имеет несколько значений в употреблении и строго разграничивает понятие божественной любви — ауалп, и сердечной привязанности — фШя, не говоря уже о влечении — ерю<;.
Анонимный автор проводит работу по воспитанию глубокого понимания разницы в употреблении понятия, имея целью взрастить в прихожанине любовь к Богу, противостоящую обыденности.
6 Многогранность семантического поля «любовь» в русской паремиологии подвергалась подробному описанию (см., напр.: [Воркачев, 2003, с. 189-208]). Более проблемной остается тема развития семантики при воспроизведении в церковно-литературной и общенародной языковой сфере.
К описанию греховности вожделения, а не любви автор обращается, воспроизводя картину присутствия женщины на пире: «Егда таковая прелесница внидетъ, тогда вси пиряне, аки без души стоять, инии бо обративше очи на ню, аки истуканни, друзии же, аки бы долу поникше, а с(е)рдца и мысль на вожжелЬние к ней приложивше» (л. 180).
Христианская культура наполнила новым метафорическим смыслом пиршественные события, осознавая их как воплощение божественной любви и пира веры, приход на который ведет к спасению. Первое чудо — претворение воды в вино — Христос совершил на церемонии бракосочетания в Кане, на Тайной вечере он попрощался с учениками и установил Таинство евхаристии. В образе пира стала выражаться мысль о Господе и о Его любви, благословении. Через идею любви к ближним объясняется истинное значение праведных пиров, поэтому для противопоставления грешным пирушкам автор проповеди обращается к пирам и встречам, на которых присутствовал Христос, отмечавший силу любви и веры гостей.
В качестве ключа во введении проповеди автор выбирает слова Иоанна Златоуста: «Хр(ис)тосъ гл(аголе)тъ: "Научитеся от Мене, яко кротокъ есмь и смиренъ с(е)рдцемъ, и обрящете покой д(у)шамъ вашимъ", и мали сего послушаютъ. Дияволъ же гл(аголе)тъ: "Бивый буди и не кротокъ, и жестокъ, и яростенъ, и гневливъ звЬрь паче, нежели ч(е)л(о)в(е)къ", а на сия вси уклонишся» (л. 176). Интерпретация библейского ключа дает возможность понять сакральный смысл проповеди, в которой выделяется два полюса: светлый, куда автор относит праведные пиры, истинную любовь к ближним и воплощение в этих явлениях Господа, и темный — греховные пирушки и ложную любовь, которые соотносятся с дьяволом. В подтверждение дьявольской природы пьянства приводится пародийный обряд с чашей со значением Евхаристии: «Но иная еще злЬйшая творится в родЬ Хр(ис)тианскомъ, поистиннЬ сей обычай и ловъ сатанинъ. Станет бо жена посредЬ дому, подобнЬ аки нЬкая богиня. Тогда кийждо починомъ пиряне, со многимъ люботшаниемъ и с нижайшимъ поклонениемъ, и со всяцемъ благоговЬниемъ воздающе ей честь целуютъ ю. Она же стоитъ неподвижна, аки идолъ, и держитъ в руцЬ своей чашу. Тогда любостройнЬ, аки нЬкую бл(а)г(ода)ть, от руку ея приемлютъ, и отходя с поклонениемъ испиваютъ мало: аки бы не хощутъ, да воздержницы возмнятся» (л. 180) 7. Поцелуйный обряд как знак расположения, побратимства, символ гостеприимства и верности существовал в недрах культуры до христианства, в православии был дополнен сакральной символикой (целование объектов поклонения, крестное целование и т. п.), чем обрел новый смысл знака духовной любви [Торопов, 2012, с. 682-685]. Автор проповеди, негативно оценивая поцелуй в ритуале гостеприимства, лишает его символического содержания, низводя до антинравственного поведения.
Обращение к женскому образу в контексте неправедного пира неслучайно, поскольку именно женщина, являясь ответственной за домашний быт, была важнейшей фигурой праздничных трапез. В этой проповеди функция женщины как хозяйки пира сохраняется, но образ приобретает резко отрицательные коннотации: на бытовом уровне вместо скромности, предписываемой христианской моралью, подчеркивается украшательство и горделивость, на метафорическом — вожделение к женщине вместо истинной любви, на сакральном — идолопоклонство, облеченное в пародию 8. В оппозицию образу грешной прихожанки на пиру в тексте возникает образ раскаявшейся грешницы, что подчеркивает принципиальную разницу между грешной и праведной жизнью, заключающуюся в искренности веры, любви и раскаяния: «Блудницы тамо всенародная прииде, и слезами облияше нозЬ Его, и власы гл(а)вы своея отры, и мазаше мiромъ, и непрестанно целоваше нозЬ Хр(ис)т(о)вы (Лк. 7:37-38). И сего ради сподобившися оставления множества грЬховъ» (л. 179 об.).
Таким образом, автор связывает коллективное и домашнее пьянство (пирушки и кабак) как неправедные празднования с влиянием и повелением дьявола. Для повседневной культуры того времени такие представления не были чем-то исключительным: И. Г. Прыжов в очерке «Кабацкие целовальники» указывает на суеверия, связанные с присутствием дьявола в кабаках [Прыжов, 2017, с. 535]. Автор «Статира» лишь напоминает об этом, чтобы показать праведный путь. Трехуровневая
7 Похожую традицию воспроизводит в своем сочинении Г. Котошихин: «Обычай же таковый есть: пред обедом велят выходити к гостем челом ударить женам своим. И как те их жены к гостем придут, и станыт в полате, или в ызбе, где гостем обедать, в болшом месте. а гости станут у дверей, и кланяются жены их гостем малым обычаем. а гости женам их кланяются все в землю; и потом господин дому бьет челом гостем и кланяетца в землю ж, чтоб гости жену его изволили целовать, и наперед, по прошению гостей, целует свою жен... а та, кого целуют, кланяетца гостем, малым обычаем; и потом того господина жены учнет подносити гостем по чарке вина двойного, или тройного з зельи, величиною та чарка бывает в четвертую долю кватаря. или малым болши; и тот господин учнет бити челом гостем и кланяетца в землю ж, сколко тех гостей ни будет всякому по поклону. чтоб они изволили у жены его пити вино» [Котошихин, 1884, с. 167].
8 Автор не делает отсылку к Апокалипсису, но описание дает аллюзию к образу вавилонской блудницы: «И жена бЬ облечена въ порфиру и червленицу, и позлащена златомъ и камениемъ драгимъ и бисеромъ, имущи чашу злату въ руцЬ своей полну мерзости и сквернъ любодЬяния ея» (Откр. 17:4).
образная система сохраняется и в заключении проповеди: «Сие бо гл(агол)ю: не пирове укоряю и не други любочествовати возбраняю, но дияволом наученныя обычаи разрушаю» (л. 180 об.); чувствуя кризис морально-этических ценностей, автор делает акцент на сакральном уровне, чтобы обратить внимание паствы на то, что именно он должен определять социально-бытовую жизнь человека.
Проповедь становится выступлением против как кабацкого, так и домашнего пьянства. И хотя автор вместо указания на кабак употребляет слово «корчемница», пафос противостояния коллективному пьянству здесь очевиден. Смелость автора, его искренность в утверждении христианской морали сказывается в том, что он отдельно обличает пиры состоятельных людей «великихь домовь», причем сила осуждения возрастает, вызывая такие определения, как «злообразныя прелести», «сатанинская позорища», «кощуны и сквернословие от тунеядцовь и ласкателей». Иронии подвергается пиршественной веселье, в котором автор видит проявление «действий дьявола». Пьянство приводит людей к «бесчинному и смЬхотворному» виду, которые пьяницы «пред господиями своими показуютъ» (л. 180 об.).
Завершаем краткое рассмотрение проповеди мыслью, что в ней отражено обьективное движение в культуре к появлению феномена симпосиума — совместного пира, главной установкой которого будет общение близких по духу людей вне ритуального или обрядового смысла и получение удовольствия — от словесного до гастрономического. Но создание и литературное осмысление этой коммуникативной ситуации — дело последующих двух веков [см.: Шишкин, 1998, с. 5-38].
В завершение статьи предлагаем не известный ранее текст проповеди XVII века, посвященный обличению пьянства 9.
(л. 176). Часть вторая того же слова. О слепотЬ хр(ис)тиянъ, и яко поганския обычаи творятъ на пирЬхъ своихъ, и яко великое беззаконие содЬвается от пиянства 10
Н(ы)нЬ же азь расмотревающе 11, коликая слЬпота д(у)шевная въ человЬцехь, поистинЬ помрачишася и ослепоша, с(о)лнце видать, а во тмЬ невЬдения и всякаго нечестия ходять.
Оле слепоты сея и помрачения! Имамь очи, а свЬта не видимь, аще и свЬть видимь, но в нощи ходимь. Слышимь Хр(ис)та гл(агол)юща, Ц(а)р(с)тво Н(е)б(ес)ное обЬщающа, и не внимаемь, дияволь же геену изходатайствуеть, и вси его почитають. Хр(ис)тось гл(аголе)ть: «Научитеся от Мене, яко кротокь есмь и смирень с(е)рдцемь, и обрящете покой д(у)шамь вашимь» 12 (Мф. 11:29), и мали сего послушають. Дияволь же гл(аголе)ть: «Бивый буди и не кротокь, и жестокь, и яростень, и гневливь звЬрь паче, нежели ч(е)л(о)в(е)кь». А на сия вси уклонится 13 (И. Златоуст, Беседы на Деяния Апостольские, беседа 6, 3). ВЬмы вси, что бл(а)го послушати Хр(ис)та, но отлагаемь на ино время, на д(е)нь, и на м(еся)ць, на годь, и на старость. Оле повелЬния б(о)голюбезнаго, но бЬ пренебрегаемо. А диявола д(у)шегубителная повелЬ // (л. 176 об.) ния сладостнЬ приемлють и чрезь всю жизнь исполняють и таковыми дЬлы и животь свой кончають.
О лютыхь страстей, ыми же дияволь на ч(е)л(о)в(е)ка воюеть, и всячески того растлЬваеть, гордостию надымаеть, завистию угрызаеть, лакомствомь сребролюбиемь бодеть, яростию и гнЬвом пожигаеть 14 (Иннокентий III, Тропник). Но вся сия слепотою помрачени в сладостЬхь м1ра сего не зримь, но любовнЬ содержимь.
ВЬмы, безизвЬстень конець, но многи 15 себЬ лЬта исчитаемь. Зрим сосЬда своего весь домь пламенемь обьят, а мы свой каменень быти помышляемь и покровь желЬзнь. Се гл(агол)ю: «Егда видимь други своя намь единолЬтны, по вся часы умирають, а мы своя дни во обьядении и пияньствЬ, и в мЬсе изживаемь»
О коликая слепота въ ч(е)л(о)в(е)цехь! Увы: гдЬ н(ы)нЬ 16 бл(а)гочестивыя и мироухания исполненныя домы, не вся ли подобны и равны блудилищамь и корчемницамь. Аще бы кто вшель и в славныя домы, коликое бы безобразие увидЬль во время ихь непотребныя бесЬды.
9 Текст воспроизводится современным шрифтом. Вышедшие из употребления буквы славянского алфавита заменены современными графемами или их сочетанием. Сохранены Ь и ь, титлы раскрываются, пропущенные графемы вносятся в текст в круглых скобках. Выносные буквы вносятся в строку, но передаются курсивом. Пунктуация ориентирована на современные правила. Все исправления и дополнения в рукописи (редакторские и писцовые) указываются системой сносок. Указания на цитаты и парафразы приводятся в квадратных скобках курсивом. Границы листов рукописи обозначаются двумя косыми линиями (//), после которых указывается номер следующего листа.
10 В рукописи вставка на правом поле: Слово 39.
11 Испр., в рукописи: ресмотревающе.
12 В рукописи на правом поле указание на источник: Ма(т)ф(ей) зач(ало) 43.
13 В рукописи на правом поле указание на источник: Злат(оуст) на ДЬян(ия) нрав(оучение) 6.
14 В рукописи на левом поле указание на источник: Инокентий папа Римской.
15 Испр. автором на левом поле, изначально: мнози.
16 В рукописи вставка на левом поле.
Срамно и недостойно ми здЬ вписати, вЬмъ, что сей трудъ мой за сие будутъ сластолюбцы презирати. Но обаче вижу сия, не могу молчати, аще ми и из // (л. 177) гнания, и мучение здЬ приятии. А сему написанию, аще и огню, предану быти. И обаче не терплю еже бы вамъ от таковыхъ д(у)шеубийственныхъ покоевъ непрестати. ИмЬю бо всемъ на васъ в д(е)нь Хр(ис)т(о)ва пришествия свидЬтелемъ быти и судъ подяти.
Но прочие слышите не моихъ худЬйшихъ и гнилыхъ словесъ, но самого Сп(а)сителя Хр(ис)та, сице гл(агол)юща: «Горе вамъ, богатымъ, яко отстоите утЬшения вашего. Горе вамъ, насыщении, яко взалчете. Горе вам, смЬющимся н(ы)нЬ, яко возрыдаете и восплачете» 17 (Лк. 6:24-25). Вы же сихъ не внимаете, но д(е)нь и нощъ чреву работаете неимЬюще покоя.
Оле слепоты, коль тшаливы в бЬсоугодною жертву изнуряти. И коль же стоцы нищимъ подати. В пиянство весь свой прибытокъ истощаютъ, а Б(о)гу и единаго пЬнязя дати за великую бЬду и тшету вменяютъ. Но увы симъ из лиха и бедне и велми окаяннЬ. Хр(ис)т(о)в свЬтъ и учение презираютъ и С(вя)тых О(те)цъ предания ни во что вменяютъ, и о своемъ мнЬнии дияволомъ помрачени уповаютъ.
Но вЬмъ, яко мнози рекухъ мнЬ: «Что ны укоряеши, кое зло пиянство, а мы другъ друга почитаемъ, и Хр(ис)товы заповЬди соблюдаемъ, понеже Онъ заповЬда другъ друга любити» 18 (Ин. 15:17)
О сего ми вреда, уязвляющее с(е)рдце, стрясающи вся моя // (л. 177 об.) чювства. Увы мнЬ, имя носимъ Хр(ис)тиянское, законъ Б(о)жий в рукахъ держимъ, обаче его злыми дЬлесы безчествуемъ. И таковьш развращеннымъ мнЬниемъ и житиемъ хулимъ. СвЬтомъ Б(ла)горазумия хвалимся, а во тмЬ беззакония истлЬваемъ 19. (Симеон Полоцкий, «Обед душевный», слово 1 в неделю 7 по сошествии Святого Духа, л. 286) Поистине добрЬ ми реклъ еси: «Любовь соблюдати, ибо и Б(о)гъ любы есть, и пребываяй в любви в Б(о)зЬ пребываетъ, и Б(о)гъ в немъ пребываетъ» 20 (1Ин. 4:16) — сице гл(аголе)тъ возлюбленный уч(е)ник. И самъ Сп(а)ситель завЬща: «ИдЬже два или три совЬщастася во имя Мое, ту посредЬ ихъ и Азъ» 21 (Мф. 18:20). Но и сия, аще исполнилъ 22 еси во своемъ мнЬнии, подобает же и иная не презирати. Иже тойж Сп(а)ситель гл(агол)а: «Аще сотвориши пиръ или вечерю, не зови равныхъ себЬ, ни друговъ, ни сродниковъ, да и тии тя такожде воззовут, но нищих, бЬдныхъ, иже не имутъ ти, что воздати 23 (Лк. 14:12-14). И снЬси обЬдъ во Ц(а)р(с)твии Н(е)б(ес)нЬмъ»
О суетный ч(е)л(о)в(е)че! Что ослЬпъ, еси в пиянствЬ ли любви законъ хощеши исправити. Нищих же не точию на обЬдъ не призываеши, но ниже куса хлЬба подати хощеши, ни раздраной ризы, ни излишняго пЬнязя. Но вся на непотребное веселие изнуряеши, и равныхъ себЬ таковыхъ же тЬлесниковъ, и чревоработниковъ призываеши. Из гуслми, и тимпаны вино цеженое пие // (л. 178) ти, с корицею и ароматы. И чрезъ всю ношъ при полныхъ чашахъ присЬдиши.
А егда приспЬет время востати на утреню, на службу Б(о)жию, на м(о)л(и)тву, на славословие и на колЬнопреклонение, а ты пиянства сномъ отягченъ, и яко мертвъ на одрЬ поверженъ. А многажды и тако у пияницы случается: с(вя)щенникъ слуга Б(о)жий на славословие, а они в то время на блудъ и скверное смЬшение. А егда Б(о)ж(ес)твенную литургию совершают, и Б(о)жественная и страшная Прес(вя)тЬйшая таинства животворящая кровь и Преч(ис)тая плоть С(ы)на Б(о)жия в дар Б(о)гу и О(т)цу приносится, и тогда мало истрезвився от пиянства, и отходятъ въ баню на скверное смЬшение. Аще бо и с женами 24, но законопреступницы суще. Мнятся законъ исполняютъ, но законопоругатели суть 25. Инии же с любодЬицами. [понеже злЬ употребляют брата не в подобное время] 26
Зри, о ч(е)л(о)в(е)че, не вся ли сия пиянство вводитъ, иже ты гл(аголе)шы любовь в немъ соблюдати. О горе, како мы доброходатайственный даръ любовь въ вЬчную себЬ погибель употребляемъ. Любимъ братию и сосЬды д(у)шепагубнаго ради и проклятаго пиянства и мнимъ в таковой любви Б(о)га быти. Ни, братия, идЬже пиянственное бЬснование, нЬстъ тамо Б(о)га, но сатана ликовствуетъ. // (л. 178 об.) Не слышалъ ли еси диявола гл(агол)юща, не имЬю, онъ рече: «Таковы радости, о поганыхъ жертвахъ, елику о хр(ис)тианехъ пияных». А ты егда друга пиянствомъ любочествуеши, и гл(аголе)ши: «Любовь Б(о)жию исполняю, понеже Г(оспо)дь заповЬда друга любити»
Оле слепоты! Поистине, сия гл(агол)ы, и нравъ, и любовь дияволъ составляетъ. Но разумЬй, любосластниче: егда друга принуждая пиянъствомъ любочествуеши, ей поистиннЬ его убиваеши.
Вопрошу же вы едино слово о любителя тЬлеснаго покоя: колико въ вашей мнимой любви злообразной ненависти дияволъ всЬвает мнози, бо не токмо враговъ, но и ближныхъ своихъ, и братию, о(т)ца, м(а)т(е)рь, жену и чада въ велицей ненависти имЬютъ, многую вражду показуютъ, и тяжкими ранами любезных невиннЬ уязвляютъ. И просто рещи единою содЬетъ пияный злое. Его же чрез все житие трезвостию и воздержанием едва возможно исцелити 27 (И. Златоуст, Беседы на Деяния Апостольские, беседа 6, 4).
17 В рукописи на правом поле указание на источник: Лук(а), гл(а)в(а) 6.
18 В рукописи на правом поле указание на источник: Иоан(н), гл(а)в(а) 15.
19 В рукописи на левом поле указание на источник: Симеон Полоц(кий).
20 В рукописи на левом поле указание на источник: Иоанново посла(ние), гл(а)в(а) 4.
21 В рукописи на левом поле указание на источник: Ма(т)ф(ей), глав(а) 18.
22 Испр. автором, изначально: исполилъ.
23 В рукописи на левом поле указание на источник: Лук(а) глав(а) 14.
24 Испр., в рукописи: иж женами.
25 Испр., в рукописи слово вписано над строкой.
26 Вписано автором на правом поле.
27 В рукописи на правом поле указание на источник: Злат(оуст) на дЬян(ия) нрав(оучение) 6.
Прочее вы сами изочтите ми, коликия от пиянства бЬды, коликия свары, коликая бесчестия, коликая кровопролития и убийства. А ты мниши в таковой любви Б(о)га быти. // (л. 179) Но сицево дЬяние нЬсть от Б(о)га, но от лукаваго диявола, той бо ненависти и вражды родитель. Ибо иногда бываеть у пияниць мирно любочествуются и упиваються, совЬть благь творять, и д(у)шу свою исполагають. А егда разидутся, то вскорЬ любовь свою забывають, еже в пиянствЬ обЬщастася д(у)шу за друга исположити. Егда обьиметь его бЬда или нищета, тогда ниже от имЬнии хощуть что дати, или якову помошь сотворити. Но вменяють друга чюжда и не знаема, и омерзЬнна.
Но вЬмь се, яко мнози рекуть мнЬ: «Сия гл(аголе)ши укоряя нась и возбраняя 28 пирове творити. НЬ С(вя)т(ите)ли и самь Б(о)гь многажды с ч(е)л(о)в(е)ки вечеряль, но Аврааму под сЬнь вниде, и обЬдова у него 29 (Быт. 18). У Лота два ангела спутсквоваху. Он же и вечерю имь устроивь 30 (Быт. 19:2-3). Но и Хр(ис)тось, егда за свою бл(а)г(ода)ть всему роду ч(е)л(о)в(е)чю Сп(а)сение строя, бывь ч(е)л(о)в(е)кь и в КанЬ ГалилейстЬй и на бракь ходиль. С рождшею Его, и со уч(е)н(и)цы своими, и первымь чюдодЬйствиемь Его почеть, воды во вино претворениемь 31 (Ин. 2:1-11). Посемь у нЬкоего фаресея Симона возлежащу Ему, идЬже и женЬ блуднице нозЬ Его умыти. Но и к мытаремь и грЬшникомь вхождаше Б(о)гь 32 (Лк. 7:36-39). // (л. 179 об.)
Правду ми гл(аголи)те, поистиннЬ вся сия содЬя Б(о)гь за наше Сп(а)сение, и нето едино, но и поносную см(е)рть приять, и во гробЬ положися, и во адь хождаше, да свободить ч(е)л(о)в(е)ческий родь от мучительства сатанина 33 (Мф. 26; Мф. 15; Лк. 23). Но ты ли вменяеши Б(о)жие страньствие к своимь д(у)шепагубнымь пиромь. ИдЬже бо Хр(ис)тось пироваше, ту коликая преславная содЬвая. Мнози бо недужнии здравие получиша. И велицыи грЬшницы внезаапу оставление грЬховь прияша, и пречюднии прав(е)дн(и)цы быша.
ИдЬже Хр(ис)тось вечеряль, тамо и жены вхождаху, инии же служаху ему, иныя же послушающе со тшаниемь прес(вя)тЬйших словесь его 34 (Лк. 10:38-42), но и блудницы тамо всенародная 35 прииде, и слезами облияше нозЬ его, и власы гл(а)вы своея отры, и мазаше м1ромь, и непрестанно целоваше нозЬ Хр(ис)т(о)вы 36 (Лк. 7:37-38). И сего ради сподобившися 37 оставления множества грЬховь.
А на вашихь пирЬхь, увы мнЬ, еже зрять очи мои: коликое бЬснование от пиянства, коликое сквернословие, коликое кущунание, но и жены ваши входять посредЬ, идЬже мужей сонмище пиршествують. Подобие и образь имущи блудницы, лице натрено многоразличными вапы, красоту притворяюще, а образа Б(о)жия обругаю // (л. 180) ще. Очи призажмени, а брови возвышении, шия убЬленуя протягнена, златомь обложенна и драгимь бисеромь, и в шелковая одЬянна.
Оле! сея пагубы не смЬху, но слезь достойна! Оле, лова дияволя и стрелы душе уязвляющия! Егда таковая прелесница внидеть, тогда вси пиряне, аки без души стоять, инии бо обративше очи на ню, аки истуканни, друзии же, аки бы долу поникше, а с(е)рдца и мысль на вожжелЬние к ней приложивше. ПоистиннЬ бо самь сатана по произволению ея красоту ей изобразуеть, и доброзрачну ю показуеть.
Но иная еще злЬйшая творится в родЬ Хр(ис)тианскомь, поистиннЬ сей обычай и ловь сатанинь. Станетъ бо жена посредЬ дому, подобнЬ аки нЬкая богиня. Тогда кийждо починомь пиряне, со многимь люботшаниемь и с нижайшимь поклонениемь, и со всяцемь благоговЬниемь воздающе ей честь целують ю. Она же стоить неподвижна, аки идоль, и держить в руцЬ своей чашу. Тогда любостройнЬ, аки нЬкую бл(а)г(ода)ть, от руку ея приемлють, и отходя с поклонениемь испивають мало: аки бы не хощуть, да воздержницы возмнятся. Желають, дабы она что к нимь прогл(агол)еть и испити ихь понудить // (л. 180 об.) А донелиже она не изыдеть, то ни единь ту сущихь от пирянь не сядет. Аще ли кий сядет, то вси его порицають, и невЬжею называють, и пияницею укаряють.
Оле сего неразумия, паче всякаго безумия и слепоты. Увы сего чина злЬйшаго всякаго бесчиныя, ни во языцехь, не знающихь Б(о)га, сего не творится. Горе мнЬ, окаянному, не вижу такова люботшания и в дому Б(о)жии, и таковой почести и поклонения и образу Б(о)жию, и таковаго чина и строения, и в слушании Б(о)жественныхь словесь поучения. Таковое зло в новость всЬя сатана, не от многь лЬть возрасти, но твердо вкорени въ хр(ис)тиянехь.
О сея прелести, могущая 38 и адамантову д(у)шу возмутити. Наипаче же аще пойдемь до великихь домовь, коликая тамо злообразныя прелести, коликая сатанинская позорища, коликая кощуны и сквернословие от тунеядцовь и ласкателей. Иже всякий видъ безчинный и смЬхотворный от дЬйства дияволя пред господиями своими показуютъ ради проклятаго пияньства.
28 Испр., в рукописи: вобраняя.
29 В рукописи на правом поле указание на источник: Быт(ие), гл(а)в(а) 18.
30 В рукописи на правом поле указание на источник: таж 19.
31 В рукописи на правом поле указание на источник: Иоан(н), зач(ало) 6.
32 В рукописи на правом поле указание на источник: Лук(а), гл(а)в(а) 7.
33 В рукописи на левом поле указание на источники: Ма(т)ф(ей) гл(а)в(а) 26; Ма(т)ф(ей) 15; Лук(а) 23.
34 В рукописи на левом поле указание на источник: Лук(а) гл(а)в(а) 10 я.
35 Испр., в рукописи: вненародная.
36 В рукописи на левом поле указание на источник: Лук(а) гл(а)в(а) 7.
37 Испр. автором, изначально: сподобишася.
38 Испр., в рукописи: мугущая.
Сие бо гл(агол)ю: не пирове укоряю и не други любочествовати возбраняю, но дияволо. наученныя обычаи разрушаю. Не повреда намъ // (л. 181) пища, но болЬзнь пресыщение, и нЬсть вино зло, но погибель пиянство, не рече бо Г(оспо)дь, еже не питатися, но возбрани пресыщатися и симъ отягчатися.
Сего ради молю и бл(а)гий вамъ совЬть даю, престанемъ, братия, от погибелнаго пиянства, поживемъ трезвено. Возвеселимся въ Б(о)зЬ Г(оспо)дЬ за надежду вЬчныхъ благъ 39, их же намъ обЬща дати Хр(ис)тосъ Ц(а)рь мiра и Ц(а)р(с)твия Своего сподобити, идЬже Самъ ц(а)р(с)твуетъ со О(т)це. и Д(у)хомъ С(вя)тымъ от всЬх вой небесных хвалимый. Аминь.
[РГБ ОР. Ф. 256. № 411. Л. 176-181].
Список источников
1. Адрианова-Перетц В. П. Праздник кабацких ярыжек. Пародия-сатира второй половины XVII века.
— Л. : АН СССР, 1934. — С. 171-247.
2. Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской Империи.— СПб. : Тип. II Отд-ния Собств. Е. И. В. Канцелярии, 1836. — Т. IV. — 652 с.
3. Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. — 2-е изд. — М. : Худож. лит., 1990. — 543 с.
4. Веселовский С. Б. Московское государство: XV-XVII вв.: из научного наследия — М. : АИРО-XXI, 2008. — 379 с.
5. Воркачев С. Г. Концепт любви в русском языковом сознании // Коммуникативные исследования 2003: современная антология. — Волгоград : Перемена, 2003. — С. 189-208.
6. Востоков А. Х. Описание русских и славянских рукописей Румянцевского музеума. — СПб., 1842.
— С. 629-633.
7. Гавлин М. Л. Вопрос о винных откупах в истории законодательства Российской империи: XVIII-XIX вв. // Экономическая история: обозрение. — М. : Изд-во МГУ, 2007. — Вып. 13. — С. 127-139.
8. Гуревич А. Я. Пир // Словарь средневековой культуры / под ред. А. Я. Гуревича. — М. : РОССПЭН, 2003. — С. 359-360.
9. Илюшин И. Применение опыта дореволюционного трезвеннического движения к современной жизни // Конференция Санкт-Петербургской митрополии «Церковная практика помощи нарко- и алкозависимым» : сб. докладов. — СПб., 2015. — С. 17-21.
10. Котошихин Г. О России в царствование Алексия Михайловича. — 3-е изд. — СПб., 1884. — [4], XXXVI, 196, XX с., [2] л. факс.
11. Курукин И. В. Повседневная жизнь русского кабака от Ивана Грозного до Бориса Ельцина. — М. : Молодая гвардия, 2007. — 518 с.
12. Лукьянов Н. А. Переход в иной мир: рукописное церковное поучение «На погребение» из книги «Статир» // Свое — чужое: опыт культурного взаимодействия : материалы Всерос науч.-практ. конф. «Строгановские чтения — XVI». — Усолье : Усолье Строгановское, 2020. — С. 84-89.
13. Прыжов И. Г. Очерки русского быта. — М. : Ин-т рус. цивилизации, 2017. — 640 с.
14. Российская государственная библиотека. Отдел рукописей (РГБ ОР). — Ф. 256. Собрание Румянцева. — № 299. Сказание Авраамия Палицына. — 232 л. ; № 411. Статир. Русский сборник проповедей XVII в. (последняя четверть). — 815 л.
15. Соболева Л. С. Гимн семейной любви и гармонии в рукописном сборнике проповедей конца XVII века // Диалог со временем. — 2020. — № 73. — С. 254-270.
16. Соболева Л. С. «Ныне душа моя радостию наполнися и сердце мое веселием играетъ»: рукописное поучение XVII в. на праздник Похвалы Богородицы // Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. — 2021. — № 35. — С. 244-266. — DOI: 10.24412/2224-5391-2021-35-244-266.
17. Соболева Л. С., Калинина А. Д. Поучения против пьянства в рукописном сборнике «Статир»: богословская риторика и образ грешника // Свое — чужое: опыт культурного взаимодействия : материалы Всерос. науч.-практ. конф. «Строгановские чтения — XVI». — Усолье : Усолье Строгановское, 2020. — С. 90-96.
18. Шишкин А. К литературной истории русского симпосиона // Русские пиры. — СПб. : Альманах «Канун», 1998. — Вып 3. — С. 5-38.
19. Яхонтов И. Русский проповедник XVII столетия // Духовная беседа. — 1858. — № 40. — С. 2638 ; № 44. — С. 141-149.
References
1. Adrianov-Peretz V. P. Feast of Tavern-Frequenters. Parodiya-satira vtoroy poloviny XVII veka [Parody-satire of the second half of the 17th century]. Leningrad, Academy of Sciences of USSR Publ., 1934, pp. 171-247. (In Russian).
2. Akty, sobrannyye v bibliotekakh i arkhivakh Rossiyskoy Imperii [Acts collected in the libraries and archives of the Russian Empire]. St. Petersburg, 2nd Division of Imperial Publ., 1836, vol. IV, 652 p. (In Russian).
39 Испр., вписано автором над строкой.
3. Bakhtin M. M. Tvorchestvo Fransua Rable i narodnaya kultura srednevekovaya i Renessansa. [Creative work of Francois Rabelais and folk culture of the Middle Ages and the Renaissance]. 2nd ed. Moscow, Khudozh. Lit. Publ., 1990, 543 p. (In Russian).
4. Veselovsky S. B. Moskovskoye gosudarstvo: XV—XVII vv.: iz nauchnogo naslediya [Moscow State: XV-XVII centuries: from scientific heritage]. Moscow, AIRO-XXI Publ., 2008, 379 p. (In Russian).
5. Vorkachev S. G. The Concept of Love in Russian-language Speaker's Consciousness . Kommunikativnyye issledovaniya 2003: sovremennaya antologiya [Communicative Research 2003: a modern anthology]. Volgograd, Change Publ., 2003, pp. 189-208. (In Russian).
6. Vostokov A. Kh. Opisaniye russkikh i slavyanskikh rukopisey Rumyantsevskogo muzeuma [Description of Russian and Slavic manuscripts of the Rumyantsev Museum]. St. Petersburg, 1842, pp. 629-633. (In Russian).
7. Gavlin M. L. The issue of wine farming in the history of the legislation of the Russian Empire: XVIII-XIX centuries. Ekonomicheskaya istoriya: obozreniye [Economic history: review]. Moscow, MGU Publ. House, 2007, iss. 13, pp. 127-139. (In Russian).
8. Gurevich A. Ya. Feast. Slovar srednevekovoy kultury [Dictionary of medieval culture]. Ed. A. Ya. Gurevich. Moscow, ROSSPEN Publ., 2003, pp. 359-360. (In Russian).
9. Ilyushin I. Application of the experience of the pre-revolutionary teetotaling movement to modern life. Konferentsiya Sankt-Peterburgskoy mitropolii "Tserkovnaya praktika pomoshchi narko- i alkozavisimym ": sb. dokladov [Conference of St. Petersburg Archdiocese "Church practices of helping drug and alcohol addicts": collection of reports]. St. Petersburg, 2015, pp. 17-21. (In Russian).
10. Kotoshikhin G. O Rossii v tsarstvovaniye Aleksiya Mikhaylovicha [About Russia in the reign of Alexei Mikhailovich]. 3nd ed. St. Petersburg, 1884, [4], XXXVI, 196, XX p., [2] sheets. Facsimile. (In Russian).
11. Kurukin I. V. Povsednevnaya zhizn russkogo kabaka ot Ivana Groznogo do Borisa Yeltsina [Everyday life of a Russian tavern, from Ivan the Terrible to Boris Yeltsin]. Moscow, Young Guard Publ., 2007, 518 p. (In Russian).
12. Lukyanov N. A. Transition to Another World: Manuscript of Church Instruction, "On Burial" from "Stater" Book. Svoye - chuzhoye: opyt kul'turnogo vzaimodeystviya: materialy Vseros nauch.-prakt. konf. "Stroganovskiye chteniyaXVI" [Own and alien: experience of cultural interaction: materials of All-Russian scientific-practical. conf. "XVI Stroganov Readings"]. Usolye, Usolye Stroganovskoye Publ., 2020, pp. 84-89. (In Russian).
13. Pryzhov I. G. Ocherki russkogo byta [Essays on Russian everyday life]. Moscow, Institute of Rus. civilization Publ., 2017, 640 p. (In Russian).
14. Rossiyskayagosudarstvennaya biblioteka. Otdelrukopisey (RGB OR) [Russian State Library. Department of Manuscripts (RSL OR)]. F. 256. Collection of Rumyantsev, no. 299. Legend of Avraamy Palitsyn, 232 sheets; no. 411. Stater. Russian collection of 17th century sermons (last quarter), 815 sheets. (In Russian).
15. Soboleva L. S. A hymn to Family Love and Harmony in Handwritten Collection of Sermons of Late 17th Century. Dialog so vremenem [Dialogue with Time]. 2020, iss. 73, pp. 254-270. (In Russian).
16. Soboleva L. S. "Now is my soul filled with joy and my heart rejoices": manuscript of 17th century instruction on the holiday in praise of the Holy Virgin. Vestnik Yekaterinburgskoy dukhovnoy seminarii [Bulletin of the Yekaterinburg Theological Seminary]. 2021, iss. 35, pp. 244-266. DOI: 10.24412/2224-5391-2021-35-244-266. (In Russian).
17. Soboleva L. S., Kalinina A. D. Instructions against drunkenness in handwritten collection "Stater": theological rhetoric and the image of a sinner. Svoye - chuzhoye: opyt kulturnogo vzaimodeystviya: materialy Vseros. nauch.-prakt. konf. "Stroganovskiye chteniyaXVI" [Own and Alien: experience of cultural interaction: materials of All-Russia. scientific-practical. conf. "XVI Stroganov Readings"]. Usolye, Usolye Stroganovskoye Publ., 2020, pp. 90-96. (In Russian).
18. Shishkin A. On Literary History of the Russian Symposion. Russkiyepiry [Russian feasts]. St. Petersburg, Almanac "Kanun" Publ., 1998, iss. 3, pp. 5-38. (In Russian).
19. Yakhontov I. Russian preacher of the 17th century. Dukhovnaya beseda [Spiritual conversation]. 1858, no. 40, pp. 26-38; iss. 44, pp. 141-149. (In Russian).
Информация об авторах
Соболева Лариса Степановна — доктор филологических наук, профессор кафедры русской и зарубежной литературы Уральского федерального университета имени первого Президента России Б. Н. Ельцина.
Сфера научных интересов: фольклор и древнерусская литература, региональная литература, старообрядчество, христианская традиция в культуре, агиография и церковное красноречие.
Калинина Алена Денисовна — магистрант кафедры русской и зарубежной литературы Уральского федерального университета имени первого Президента России Б. Н. Ельцина.
Сфера научных интересов: гомилетика, книжная культура Древней Руси, социальная проблематика православных проповедей, феномен винопития и его отражение в литературе, ценностные установки проповедников XVII века.
Information about the authors
Soboleva Larisa Stepanovna — doctor of philology, professor of the Department of Russian and Foreign Literature, Ural Federal University named after the first President of Russia B. N. Yeltsin.
Research interests: folklore and ancient Russian literature, regional literature, Old Believers, Christian tradition in culture, hagiography and church eloquence.
Kalinina Alena Denisovna — master's degree student, Department of Russian and Foreign Literature, Ural Federal University named after the first President of Russia B. N. Yeltsin.
Research interests: homiletics, book culture of Ancient Rus', social problems in Orthodox sermons, the phenomenon of wine drinking and its reflection in literature, values of preachers of the 17th century.
Статья поступила в редакцию 08.02.2023; принята к публикации 19.03.2023. The article was submitted 08.02.2023; accepted for publication 19.03.2023.
