CC BY
0МРНТИ 17.07.41 УДК 82 -1
DOI:10.56032/2523-4684.2023.1.5.87
Ж.Ж. Толысбаева1 Казахская национальная академия хореографии (Астана, Казахстан)
ОБРАЗ АЛМАТЫ В СТИХАХ ВЕРЫ САВЕЛЬЕВОЙ
Аннотация
В статье изучается вопрос наполнения поэтического топоса Алматы в его разные исторические периоды. Автор сравнивает два художественных образа города: созданный в 1960-е и в 2020-е годы. Поэтика Алма-Аты, считываемая с пространственно-временного ряда природно-
урбанистических образов претерпела существенную трансформацию за прошедшие 60 лет. На материале «Алматинского цикла» казахстанского поэта Веры Савельевой доказано, что в стихах поэтов-алматинцев начала XXI в. появилась другая интонация, изменилась доминанта эмоции, поменялся семиотический код Алматы, но при этом Алматы как художественный топос не утрачивается, следовательно, созидательно функционирует и поэтика города.
Ключевые слова: Алматы, поэтика города, художественный мир, Савельева Вера.
Ж. Ж. Толысбаева1 1 К,азак, улттык хореография академиясы (Астана, Казакстан)
ВЕРА САВЕЛЬЕВАНЫН ©ЛЕЦДЕРШДЕП АЛМАТЫ БЕЙНЕС1
Аннотация
Макалада Алматынын тарихи кезендер'1ндеп поэтикалык топосын толыктыру мэселеа ре^нде зерттелдi. Автор каланын 1960 жэне 2020 жылдары к¥PылFан екi кэркем бейнеан салыстырады. ТабиFи-урбанистiк бейнелердiн кенiстiктiк-уакыттык катарынан окылFан Алма-Ата поэтикасы эткен 60 жыл iшiнде айтарлыктай эзгерiске ¥шырады. Казакстандык акын Вера Савельеванын "Алматы циклiнiн" материалында алматылыктардын элендерiнде XXI Fасырдын басталFаны дэлелденген, интонация пайда болды, эмоциянын доминанты эзгердi, Алматынын семиотикалык коды эзгердi, бiрак сонымен б'1рге Алматы кэркемдiк топос ре^нде жоFалмайды, сондыктан каланын поэтикасы да шь^армашылыкпен ж¥мыс iстейдi.
ТYЙiндi сездер: Алматы, кола поэтикасы, керкем элем, Савельева Вера.
Zh.Zh. Tolysbaeva1 Kazakh National Academy of Choreography (Astana, Kazakhstan)
THE IMAGE OF ALMATY IN THE VERSES OF VERA SAVELYEVA
Annotation
The article studies the content of the poetic locus of Almaty in its different historical periods. The author compares two artistic images of the city: created in the 1960s and in the 2020s. The poetics of Alma-Ata, read from the space-time series of natural and urban images, has undergone a significant transformation over the past 60 years. Based on the material of the "Almaty cycle" by the Kazakh poet Vera Savelyeva, it is proved that in the poems of the Almaty poets of the beginning of the 21st century a different intonation appeared, the dominant emotion changed, the semiotic code of Almaty changed, but at the same time, Almaty as an artistic locus is not lost, therefore, the poetics of the city also functions creatively.
Key words: Almaty, poetics of the city, artistic world, Vera Savelyeva.
Введение. Алматы - особенный локус Казахстана, история, природа, культура и жители которого создали все предпосылки для рождения узнаваемой и очень специфичной поэтики города.
Несмотря на достаточно длительный период урбанизации, через который прошло человечество, городов, «выработавших» свой собственный образ в мировой поэзии, не так уж и много. Среди них есть Париж с его Елисейскими полями, Эйфелевой башней, скульптурами известных личностей, Лондон со знаменитыми туманами и Тауэрским мостом, Санкт-Петербург с его белыми ночами, стрелами улиц, выходящих на Адмиралтейство, Нью-Йорк, Москва, Фергана... А из городов Казахстана только Алматы имеет традицию освящения особым поэтическим словом. Что этому сопутствует? В первую очередь, узнаваемый топос. И в Алматы это роща Баума, горы Зайлийского Алатау, вершины
Медео, фамилии первых архитекторов (Зенкова, например), яблоки и яблоневые сады, арыки, трамвайчики. Многие из этих образов стали артефактами, ушли в прошлое. Но в поэзии 1970-1980-х годов именно они создали неповторимый художественный мир Алма-Аты. Тому пример стихотворение «Алма-Ата» Б.Канапьянова: Алма-Ата, зелёный город мой, К подножью гор прильнувшая столица, Меня благословила в путь земной. И детства сад опять в разлуке снится: Вот яблоко свисает надо мной, Вот солнца луч сквозь толщу крон струится, И в памяти встревоженные птицы Расправят крылья за моей спиной... [1, с.77] Говоря о поэтическом топосе Алма-Аты (Алматы), мы имеем в виду не стихи, посвященные городу, а, в первую очередь, «мир» самого города, ценности города, которые звучат в тексте через образы и категории, выработанные историей и топографией именно этого города, культурой этого города. Одним словом, речь идет о художественном пространстве литературного текста.
Обзор литературы. Основные работы по теории художественного пространства были написаны В.М. Топоровым [2], М.М. Бахтиным [3], В.В. Савельевой [4], Ю.М. Лотманом [5] и другими.
Художественное пространство - категория, без которой сегодня понимать тексты культуры практически невозможно. Сконцентрированность информационного пространства отразилась на качестве художественного текста, который, в свою очередь, потребовал от своего читателя-зрителя-слушателя знания элементарных правил семиотики культуры, максимальной сосредоточенности, эрудированности и готовности к интерактивному диалогу с текстом как объектом реальности. От этих истоков берет начало междисциплинарность исследований филологов, заимствующих в физике понятия объективного и перцептуального времени, хронотопа, типологизации хронотопа на линейный, циклический, хронотоп вечности и многое другое.
Именно этими категориями мы будем оперировать в своем исследовании, посвященном изучению образа современной Алматы в циклическом контексте поэта-алматинца Веры Савельевой.
Методы исследования: Контекстный и целостный анализ художественного текста.
Результаты исследования. Савельева Вера Владимировна - известный историк и теоретик литературы, литературный критик, поэт, автор очень глубоких монографий «Художественный текст и художественный мир: соотнесенность и организация» (1996), «Художественная антропология» (1999); «Художественная гипнология и онейропоэтика русских писателей» (2013); «Облака, сны, слезы в художественной антропологии А.П.Чехова» (2014); «Художественная гипнология и онейропоэтика писателя» (2018), учебников по литературе для студентов вузов, учеников старших классов и, конечно же, многочисленных научных статей (около 300). Савельева В.В. известна в профессиональных кругах как ученый, интересующийся проблемами семиотики текста, на историческом литературном материале оригинально трактующая вопросы художественного мира и художественного текста, в последние годы увлеченная проблемами поэтики сновидений. Вера Владимировна - исследователь, который идет вперед сам и ведет за собой тех, кто не любит проторенных путей. В 1960-е годы отучившись у звездной плеяды учителей филологического факультета Казахского национального университета им. Аль-Фараби, Савельева В.В. сохранила верность 60-м годам и в своем человеческом облике, и как исследователь, а самое главное - как Поэт. Ею изданы книга стихов «Четыре» (2007); книги «Письма в складчину. Алматинский адресат Клары и Юрия Домбровских» (2009, в соавторстве), «Не только стихи» (2021). Воспитанная одним городом (Алма-Атой, конечно же!) и одной эпохой с такими поэтами, как Олжас Сулейменов, Александр Соловьев, Булат Лукбанов, Вячеслав Киктенко, Александр Шмидт и многие другие, Вера Савельева не могла не сотворить в своем поэтическом творчестве художественный
мир своего горячо любимого города. В отличие от других поэтов, которые воспели Алма-Ату 1960-1980-х годов, Вера Савельева создает свой стихотворный «памятник» совершенно другому городу - Алматы - и в совершенно иной тональности. Чем теперь наполнился поэтический топос Алматы? - на этот вопрос мы отвечаем вслед за поэтом.
Итак, «Алматинский цикл» стихов Веры Савельевой включен в раздел «Городские циклы» книги «Не только стихи», изданной в 2021 году. По звучанию, количеству образов внешнего мира, качеству метафор, приемам гиперболизации цикл выбивается из авторской стилистики, в целом. Для поэзии В.Савельевой больше характерна некая камерность, когда переживание имеет свой конкретный локус (часто это окно квартиры), никогда не масштабируется до космических обобщений, любая эмоция поэта - тихая, аккуратная, трепетная. Чувствуется бережность отношения ко всему, что окружает поэта: не навредить внешнему миру своей эмоцией - вот презумпция Веры Савельевой. Что повлияло на формирование иной поэтической стилистики? Обратимся к тексту.
Первое стихотворение «Алматинского цикла» В.Савельевой - зарисовка, стоп-кадр привычной жизни современной Алматы. Стихотворение-снимок, диагностирующее состояние города. Краткость и каскадное следование номинативных предложений, принципиальный отказ от глаголов создают кинематографический эффект остановки движения кадра и масштабизации объектива камеры. Взгляд автора направлен сверху вниз, город лежит как на ладони:
Ленты машин. Пробки машин.
Ящерицы машин. Змеи.
И паутина перекрестков [6, с.89]
Лексика стихотворения тревожная.
Метафорический ряд образа города будит ассоциации беды, опасности: «ленты машин» как змеи, «зрачки светофоров» как глазки циклопов, «жаровни площадей», «водовороты транспортных развязок». И ничтожно малыми, бессмысленными и
бессильными образами в этом адском топосе выделен мир человека: «муравьиные тропы асфальта», дома - «спичечные коробки» и люди, «прибитые, как шляпки гвоздей, к сырому асфальту, к бурым листьям, друг к другу». В картине мира этого города человек - единственный образ, подвергнутый насилию со стороны отглагольного прилагательного «прибитый». Значение определения распадается на реальный и переносный смыслы, что только усиливает конечный эффект униженности и второстепенности бытия человека. Люди «прибиты» ко вторичным предметам городского антуража, к распадающейся материи природы - люди эфемерны, их существование призрачно. И, наверное, оттого так сильна их «прибитость» друг к другу.
Насыщен динамизмом, в отличие от первого стихотворения, второй текст, в котором представлена экспрессия нервических движений и эмоций. Кинематографический прием оживления стоп-кадра считывается с инверсионных синтаксических структур:
Жаден безмерно, нервен отменно День - недоспавший таксист [6, с.90], с изометрии фраз («Жаден безмерно, ... Платим исправно...), с каскада однородных сказуемых («движемся, злимся, плачем, смеемся.»).
В следующем тексте происходит перерождение городских образов. В 3-м стихотворении звучит тема распрямления, иного бытия:
Распрямись и увидишь вдали, Как два паруса, горы легли... [6, с.90]. Повелительное «распрямись» обращает к теме гор, без которых поэтика Алматы непредставима, и к образу человека, который в предыдущем тексте сравнивался с прибитым гвоздем. Люди, ранее «прибитые друг к другу», а теперь ведомые стихиями воздуха, земли и воды («как два паруса, горы», «мачта земная»), перерождаются в тему парности: Мы плывем, мы плывем, мы плывем, Оставаясь на суше вдвоем! [6, с.90] В 4-м тексте горы уходят на второй план, их закрывают дома-«железные шторы». Этот сюжетный
ряд отчетливо и открыто коррелируется темой несвободы. Причем, несвободными являются уже не горы, а те, кто находится внутри «зубастых и непростых», «узких и длинных» «гигантских модных клеток» с куполами-сетками: «Дома.пакуют пространство свободы» [6, с.90]. И вновь появляется урбанистический параллелизм: легкости и щедрой бессчетности-безграничности яблочного цвета и тополиного пуха противопоставлена тяжелая хищная природа домов как «стада орлиного».
Если присмотреться к движению пространственного ряда, можно увидеть пульс превращений: город с его шумом и суетой движения - фокусировка на дне-таксисте - другой масштабный ракурс видения (взгляд на горы со стремительным удалением от земли), глобальное масштабирование с выходом за границы земли - вновь город с его конкретно пространственными образами.
В 5-м стихотворении перед читателем вновь раскидывается карта города. Ритм перемещений ускоряется в зависимости от воспоминаний героини и переносит объектив виртуальной камеры то на «перекресток дорогой», то на «улицы свиданий и размолвок», то в «парки слез», «челюсти дверей, ворот, калиток», то к осязаемо конкретным: ...светофор чуть-чуть косящий, И этот вдруг такой знакомый двор с беседкою, расшатанной, как ящик [6, с.Э1] Особенностью этого цикла является его постоянная стилистическая раздвоенность. В каждом тексте цикла развивается своя система антиномий. Так в 6-м стихотворении литературному образу памяти - клену, который «порыжел, полысел и согнулся» - противопоставлены сниженные образы и картины современной городской жизни (развороченная мостовая, стекла, окурки, пакеты, экскаваторы, грунт, гравий и т.д.).
Как бы в противовес будничности и некрасивости современной Алматы разворачивается лирическое повествование в 7 тексте. Это почти элегическое описание былого города, города, которого уже не найти. Потусторонность,
нереальность описываемого пространства считывается с указательного местоимения «Тот» («в той стороне...», «там губы...», «там шепчет...»), уводящего к иным ощущениям и иной системе образов. Примечательно, что идиллия городского пейзажа начинает формироваться с троекратного отрицания и созидательного, гармонизирующего «и»: В той стороне, где нет жары, Где ветер не горяч, Течет не кипяток с горы, И чай душист и зряч... [6, с.92]. Образы «зрячего» чая, яблок-мячей, шепчущего карагача воссоздают атмосферу домашне-уютного человеческого общения. Чистой воде в арыках -самой ностальгической ноте всех современных стихов об Алма-Ате 1960-х годов - посвящены 4 строки, 4 ценностных аллюзивно богатых сравнения, отсылающих и к Н.Гумилеву, О.Мандельштаму, И.Бродскому, Д.Самойлову и многим другим поэтам: В арыках чистая вода, Как толстое стекло, Как мед прозрачный, как слюда, Как быстрое крыло... [6, с.92].
Угол элегического отстояния героя воспроизведен одной фразой: «ты не плачь». Идилличности природно-городского мира Алма-Аты середины ХХ века, оставшейся в невозвратимом прошлом, противопоставлено тихое горевание человека, всей памятью удерживающего картинку счастья.
Восьмое стихотворение вновь возвращает оппозицию «там - тут»:
Этот город, который еще не привык намокать под дождем,
Любит солнце, чурается ветра, привык к духоте... [6, с.92].
Кинематографически проявляется
последовательность работы с кадром, звуком, сюжетом. Сначала описывается город в красках, затем проявляются деревья, «стрелы улиц и копья проспектов», «трезубцы вершин гор», размеры которых имеют вполне кинематографическое
свойство быть «странно огромными» и «странно малыми». На этот пейзаж накладывается звук, включается движение: «добавляешь лишь говор людей и ползущие пробки машин». А затем и сюжет: «прикроешь глаза и все бродишь по знакомым местам, / где бывал сотни раз или десять, а может лишь два, / словно лодка проводит тебя по родным островам» [6, с.92].
Структура 9 текста напоминает сонет. Диалектика развития мысли проводит лирическую героиню от суетных звуков и фетишей города («бульканье, визг, всплеск, урчанье», «шуршанье разноцветных .купюр»), через видение Алматы «сверху» («Шапка смога над нами лежит. / Солнце днем покаталось по ней/ и вернулось назад») к выводу:
Значит мы на задворках ее /вселенной/?.. А когда наползает слеповатый, прокуренный день,
Словно голос закадровый, Что монотонно две суры Корана читает, -то мы рады проснуться и слиться С этим длинным потоком Разноцветно одетых машин и людей [6, с.93]. В 10-м, самом коротком, стихотворении, состоящем из 4-х строк, образом-героем становится запах. У этого города есть «горький, ласковый» запах -«и никаких ароматов». Потому как для человека, вобравшего в себя все ипостаси этой местности, Алматы не просто город, а место особенной силы, исток истоков. Но этот минитекст оставляет ощущение призрачности желания героини. Дважды повторенный в одной только первой строке глагол «пахнет» заключен в две разные, но настойчиво утвердительные синтаксические конструкции. Инверсия первой фразы «Пахнет всё» и усилительное значение наречия "особенно" в предложении «И особенно пахнет земля» переводят утвержденное в аксиому, некое объективное знание. Вторые две строчки четверостишия снимают эту безоговорочность: «так и кажется: запах от слова заря. / Так и хочется листьев вместо реклам и плакатов».
11-ое стихотворение вновь возвращается к теме пространства и времени, но названные понятия выводятся за пределы «мира, мчащегося к Х-пределам», соответственно - и за пределы города как некоего конкретно-материального топоса к цифровому миру. Миру, в котором существует свое «время сотовых телефонов», электронных писем, «приходящих почти мгновенно», свое пространство «голубых экранов, мышек и бесшумных клавиш». Это мир «беззвучных действий и снимков», в который с любопытством входит современник.
12-ое стихотворение завершает цикл. Нервический стиль, колебания между разными состояниями, эмоциями, уступают место некоей умиротворенности и принятию данности. Устрашающие «ленты машин» превратились в «четки машин». «Зрачки светофоров. Шарики. Мухи. Глазки циклопов» теперь воспринимаются как «ожерелье огней». И весь хаос города гармонизировался, превратился во вселенском масштабе в звено непрерывной «цепочки кочевий».
Заключение. Как видим, поэтический взгляд преобразовал хаос урбанистики в единое художественное пространство, где имеет право на существование всё и каждый. И не исчезает, а переходит в элегический топос исчезающая Алма-Ата: остается жить с теми, кто ее помнит. И продолжают созидаться стихи, подчиняющие природной уникальности этого города свое течение времени, свое измерение пространства и даже своего героя, умеющего отказаться от своего доминирующего положения во имя сохранения бережно-созидательных отношений с городом.
Список использованных источников:
1. Канапьянов Б.М. Плывут облака. Лирика. - Москва: Русская книга, 2003. - 160 с.
2. Топоров В.М. Пространство и текст// Текст: семантика и структура. М., 1983. - С. 227 - 284.
3. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. -М., 1975. -504 с.
4. Савельева В. Художественный текст и художественный мир: проблемы организации. - Алматы, 1996. - 190 с.
5. Лотман Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин, Лермонтов, Гоголь. — М., 1988. - 320 с.
6. Савельева В. Алматинский цикл. // В. Савельева. Не только стихи. - Алматы: ИДК, 2021. - С.88-94
References:
1. Kanap'janov B.M. Plyvut oblaka. Lirika. - Moskva: Russkaja kniga, 2003. - 160 s. (In Russ.).
2. Toporov V.M. Prostranstvo i tekst // Tekst: semantika i struktura. M., 1983. - S. 227 - 284. (In Russ.).
3. Bahtin M.M. Voprosy literatury i jestetiki. -M., 1975. - 504 s. (In Russ.).
4. Savel'eva V. Hudozhestvennyj tekst i hudozhestvennyj mir: problemy organizacii. - Almaty, 1996. - 190 s. (In Russ.).
5. Lotman Ju.M. V shkole pojeticheskogo slova: Pushkin, Lermontov, Gogol'. — M., 1988. - 320 s. (In Russ.).
6. Savel'eva V. Almatinskij cikl. // V. Savel'eva. Ne tol'ko stihi. -Almaty: IDK, 2021. - S.88-94. (In Russ.).
