CC BY
58
УДК 811.161.1
Воронежский государственный университет
асп. кафедры русского языка Кудрявцева Т.Ю.
Россия, г. Воронеж, тел. 8-906-670-12-51 e-mail: tatiana-k2304@yandex.ru
Voronezh State University Post-graduate Student of Department of Russian Language Kudryavtseva T.Y. Russia, Voronezh, 8-906-670-12-51 e-mail: tatiana-k2304@yandex.ru
Т.Ю. Кудрявцева
ОБОСОБЛЕНИЕ ДЕЕПРИЧАСТНОГО ОБОРОТА: СЕМАНТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Статья посвящена актуальным вопросам обособления деепричастного оборота, составляющим одну из наиболее проблемных областей современной русистики. Рассмотрение исследуемого синтаксического явления в семантическом аспекте позволяет не только выявить основания обособления деепричастий, но и расширить представление о функциях деепричастия в высказывании.
Ключевые слова: обособление, деепричастие, деепричастный оборот, семантическое осложнение, коммуникативное осложнение, высказывание.
T.Y. Kudryavtseva
ISOLATION OF ADVERBAL PARTICIPLE STRUCTURE: SEMANTIC ASPECT
The article is devoted to the up-to-date questions of isolation of adverbal participle structure, which is considered as one of the greatest problems of the modern Russian philology. The research of the given syntax structure in the aspect of semantic leads not only to its explanation but also expands the ideas of adverbal participle functions in the utterance.
Key words: isolation, adverbal participle, adverbal participle structure, semantic complication, communicative complication, utterance.
Несмотря на строгую кодифицированность правила, согласно которому деепричастный оборот на письме всегда графически выделяется, количество исключений и особых случаев, «разрушающих» эту норму, столь велико, что вопрос обособления/необособления деепричастий по-прежнему вызывает трудности.
Как представляется, одна из причин подобной «исключительности» кроется не только в особом синтаксическом статусе деепричастия [1], но и в расхождении основополагающих, базовых принципов теории и практики, когда «сущность осложненного предложения как синтаксической единицы раскрывается с учетом структурно-семантического подхода, а конкретное описание реализации - с опорой на функциональный принцип» [6; с. 87].
Так, обычай отделять деепричастный оборот запятой связывают прежде всего с его конструктивными особенностями - многокомпонентностью, сближающей деепричастный оборот с придаточным предложением [3; с. 91], синтаксической функцией и двойной связью - с глаголом-сказуемым, с одной стороны, и предметом-подлежащим, с другой [4; с. 261].
Усложнение структуры предложения предопределено способностью деепричастия выражать добавочное сообщение. Исследуя соотношение полупредикативности с обособлением, О.М. Чупашева приходит к выводу о нетождественности этих явлений, но их взаимной обусловленности [5]. Вместе с тем полупредикативность не всегда выступает непременным условием обособления.
Известно, что деепричастный оборот, стоящий в постпозиции и тесно примыкающий по смыслу к глаголу-сказуемому, может пунктуационно выделяться либо не
© Кудрявцева Т.Ю., 2015
Лингвистика и межкультурная коммуникация Выпуск №4(18), 2015
выделяться: Жили Артамоновы ни с кем не знакомясь (М. Горький) - Лиза это сразу заметила и даже рассмеялась, знакомясь с ней. (Л. Дворецкий). При этом его синтаксическая функция остается неизменной, как и конструктивный состав предложения в целом, - меняется тема-рематическое членение, что на письме отражается в изменении графического облика высказывания. Лишившись пунктуационного знака, деепричастный оборот входит в качестве составляющего элемента в блок основной ремы и утрачивает функции ремы дополнительной, приобретая большую выразительность, смысловую нагруженность: Он шел с трудом передвигая правую ногу (М. Горький). В подобных структурах внимание акцентировано не на действии, а на характере его протекания, на свойствах действия. В итоге два предложения, идентичные в аспекте номинативном, получают различное коммуникативно-прагматическое осмысление, а обособление деепричастного оборота носит характер коммуникативно ориентированного.
В ряде случаев дополнительным условием графического выделения деепричастного оборота становится его семантическая усложненность вследствие совмещения двух разнофункциональных элементов высказывания. Речь идет прежде всего о смысловом наложении деепричастного оборота с так называемыми «особыми явлениями» синтаксиса, статус которых остается дискуссионным [2].
Деепричастный оборот может приобретать дополнительное уточняюще-пояснительное значение, предполагающее выделение из структуры высказывания и, следовательно, обособление: Я вскочила, забормотала, простирая руки, именно простирая, в сторону двери (И. Грекова); Лиля уехала с ним в Москву, жила так, как хотела, то есть читая книги, задумчиво прогуливаясь, дожидаясь мужа со службы (А. Слаповский). Формальными показателями таких отношений служат союзы «именно», «то есть», «или» и примыкающие к ним слова и словосочетания «иначе», «по-другому», «иными словами», «по-иному», «особенно», «даже», «в частности», «в том числе» и др. Причем значение пояснения накладывается на заключенную в деепричастном обороте семантику дополнительного действия, не нарушая статуса деепричастного оборота, что составляет существенное отличие от других поясняюще-уточняющих членов предложения, лишенных значения полупредикативности.
В случае, когда и поясняемый, и поясняющий члены представлены деепричастиями, выражаемые ими понятия равнообъемны и представляют собой наименования-дуплеты: Высадив меня, то есть избавившись от мямли, я поехал бы... куда бы я поехал? (О. Зайончковский). Второй деепричастный оборот «расшифровывает» содержание первого, давая более подробную характеристику действия, расширяя представления о предмете речи.
Благодаря морфологической и семантической емкости деепричастие связано не только с субъектом и предикатом, но и со словами с обстоятельственным значением. Уточняются чаще наречия со значением места и времени, а также образа действия. Однако точный характер отношений, возникающих между деепричастием (деепричастным оборотом) и наречием, при отсутствии формальных грамматических показателей дифференцировать довольно затруднительно.
Близость в обстоятельственном значении деепричастия и наречия позволяет предположить наличие между ними отношений, подобных тем, что связывают однородные члены. На формальном уровне они действительно обнаруживают себя - через интонацию и сочинительные союзы: Она стояла прямо, опустив руки, не вытирая быстрых слез, и говорила тихо... (Ф.К. Сологуб). Однако при такой «однородности» не наблюдается использование обобщающих слов, следовательно, полное объединение признаков, выражаемых деепричастием и наречием, под одно общее понятие невозможно, что позволяет сделать вывод о частичной - семантической - однородности деепричастий и наречий. Считать такие члены однородными в собственном смысле слова ошибочно. Функционально оба компонента оказываются близки - с той разницей, что наречие характеризует действие статично, а деепричастие дает динамичную характеристику. Компонент значения деепричастного оборота, привносящий обстоятельственную семантику, накладывается на значение наречия, чем создает подобие параллельной свя-
зи, когда два понятия, не пересекающиеся друг с другом, совместно дают характеристику основного действия.
Семантика сравнения актуализируется благодаря сравнительным союзам «как», «будто», «словно» и др.: - Знаете, что я вам скажу? - медленно, как очнувшись, произнесла она, беря стакан. - Вот что было бы лучше всего... (Ю. Трифонов). Однако она вторична и лишь усложняет основное значение добавочного действия (деепричастие никогда не рассматривается в ряду единиц, участвующих в формировании сравнительного оборота). Отношения сравнения реализуются между компонентами двойного сказуемого в составе базисной пропозиции либо между двумя деепричастиями в составе пропозиции небазисной.
Нередко в русском языке деепричастный оборот становится средством репрезентации присоединительных конструкций. Отношения присоединения обнаруживают себя через присоединительные союзы «а и», «да и», «но и»: Ахматова, выслушав однажды мой сбивчивый рассказ, да и наблюдая кусок моей жизни, сказала: «Вы похожи на стакан, закатившийся в щель во время взрыва в посудной лавке» (Л.К. Чуковская). Деепричастный оборот в подобных структурах фиксирует сопутствующее замечание либо разъяснение, дополняющее основную мысль. Как правило, в основе присоединения лежит ассоциативный принцип интерпретации.
Дополнительные оттенки смысла, привносимые в значение деепричастного оборота, не только существенно преобразуют синтаксическую и семантическую структуру предложения, но и служат надежным основанием для обособления.
При разрушении семантической связи деепричастия с субъектом утрачивается односубъектность (непременное условие нормативного функционирования деепричастия) и деепричастие (деепричастный оборот) переходит в разряд вводных конструкций, выполняя метатекстовую функцию, - подобные случаи целесообразно квалифицировать уже как коммуникативное осложнение-обособление.
Библиографический список
1. Кудрявцева Т.Ю. Синтаксическая функция деепричастия с позиций современных лингвистических воззрений // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. Воронеж, 2012. № 2. С. 65-67.
2. Ломов А.М. Русский синтаксис в алфавитном порядке: Понятийный словарь-справочник. Воронеж: Изд-во ВГУ, 2004. 400 с.
3. Овсянико-Куликовский Д.Н. Грамматика русского языка. Москва, 1907, 128 с.
4. Распопов И.П., Ломов А.М. Основы русской грамматики. Морфология и синтаксис. Воронеж: Изд-во Воронежского университета, 1984. 352 с.
5. Чупашева О.М. Грамматика русского деепричастия: автореф. дисс. ... докт. фи-лол. наук. Москва, 2010. 44 с.
6. Шубина Н.Л. Пунктуация как объект лингвистического описания // Русский язык в школе. 1997. № 3. С. 82-88.
References
1. Kudryavtseva T.Y. Syntactic function of gerunds from the standpoint of modern linguistic views // Bulletin of the Voronezh State University. Series: Linguistics and Intercultural Communication. Voronezh, 2012. № 2. Pp. 65-67.
2. Lomov A.M. Russian syntax in alphabetical order: Conceptual Reference Dictionary. Voronezh: VSU, 2004. 400 p.
3. Ovsyaniko-Kulikovskii. D.N. Russian Grammar. Moscow, 1907, 128 p.
4. Raspopov I.P., Lomov A.M. Fundamentals of Russian grammar. Morphology and syntax. Voronezh: Voronezh State University, 1984. 352 p.
5. Chupasheva O.M. Grammar of Russian participles: Author. diss . ... Doctor. Philology. Sciences. Moscow, 2010. 44 p.
6. Shubina N.L. Punctuation as an object of linguistic description // Russian language at school. 1997. № 3. P. 82-88.
