CC BY
148
тз
L-—^ i,
УНИВЕРСИТЕТА _ ___ __ ,
имени o.e. кут-афина(мгюА) конституционного суда Германии (1950—1960 гг.)
ОБОСНОВАНИЕ ПРИНЦИПА СОРАЗМЕРНОСТИ В ПРАКТИКЕ ФЕДЕРАЛЬНОГО КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА ГЕРМАНИИ (1950—1960 гг.)
Аннотация. Принцип соразмерности, известный конституционному праву большинства демократических стран и используемый в практике международных и наднациональных органов по защите прав человека, имеет немецкие корни. Изначально он сложился в практике прусских административных судов в XIX в. После Второй мировой войны его возрождение и развитие связано с деятельностью Федерального конституционного суда Германии. На конкретных примерах из его практики в статье показано, как постепенно Суд утвердил все компоненты классического теста на пропорциональность, предполагающего проверку наличия легитимной цели для ограничения прав человека, соответствия ей использованных государством средств (способность обеспечить достижение заявленной цели и отсутствие для этого других, менее обременительных мер), а также сопоставление («взвешивание») затрагиваемых публичных и частных интересов. Ключевые слова: принцип соразмерности, конституционное право, права человека, объективные конституционные ценности, ограничения прав человека, тест на пропорциональность, Федеральный конституционный суд Гзрмании.
Александр
Александрович
БАЖАНОВ,
аспирант кафедры теории права и государства Юридического института Российского университета дружбы народов (РУДН) [email protected] 117198, Россия, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, д. 6
DOI: 10.17803/2311-5998.2018.45.5.159-168
A. A. BAZHANOV, Postgraduate Student of the Theory of Law and State Department, Law Institute, RUDN University [email protected] 117198, Russia, Moscow, ul. Miklukho-Maklaya, d. 6 THE SUBSTANTIATION OF THE PRINCIPLE OF PROPORTIONALITY IN THE CASE-LAW OF THE FEDERAL CONSTITUTIONAL COURT OF GERMANY (1950—1960) Abstract. The proportionality is a fundamental principle of the constitutional law in most democratic countries and used in the practice of international and supranational bodies for the protection of human rights. In law the principle of proportionality is often traced back to German roots. Initially, it was developed in the cases of Prussian administrative courts in the 19th century. After the Second World War, its revival and development is related to the activities of the Federal Constitutional Court of Germany. Case-studies
~0 И Б У Н А
□
Л □
Д □
□
УЧЕНОГО
>
© А. А. Бажанов, 2018
у )л 'М Я^' 1
УНИВЕРСИТЕТА
O.E. Кугафина (МПОА)
show how the Court approved all components of the classical proportionality test, it involves the verification of the existence of a legitimate goal for human rights limitations, the conformity to it the means used by the state (the ability to achieve the stated goal and the absence of other less burdensome measures for this), as well as «weighing» of public and private interests affected. Keywords: principle of proportionality, constitutional law, human rights, objective constitutional values, human rights limitations, proportionality test, the Federal Constitutional Court of Germany.
Принцип соразмерности1 является одним из старейших и классических принципов права, заново открытым в современную эпоху. Самый общий смысл данного принципа — это требование эквивалентности социального обмена, взаимность и сопоставимость предоставлений и получений, деяний и воздаяний, а также оптимальное сочетание интересов участников правоотношения.
В современном конституционном праве принцип соразмерности используется прежде всего для определения обоснованности установленных государством ограничений прав человека. В данном качестве принцип соразмерности имеет немецкие корни. Он зародился в административном (полицейском) праве Пруссии в XIX в. В практике прусских административных судов постепенно утвердилось представление о том, что полиция и другие органы публичной администрации могут применять принудительные меры только в случаях, прямо предусмотренных законом, и для достижения установленной законом цели. Причем данные меры должны реально обеспечивать достижение заявленной цели и не являться чрезмерно (сверх необходимого) обременительными для лиц, в отношении которых они применяются. Не провозглашая принцип соразмерности эксплицитно, прусские административные суды фактически заложили основные аспекты его современного понимания2. Использование принципа соразмерности в судебной практике по вполне понятным причинам закончилось с приходом к власти нацистов.
После Второй мировой войны подходы, выработанные прусскими административными судами, были восприняты Федеральным конституционным судом (далее — ФКС) Германии, благодаря деятельности которого принцип соразмерности утвердился в качестве важнейшего принципа конституционного права и права в целом. Опыт нацизма, войны, дискриминации обусловил повышенное внимание к защите индивидуальной автономии и обеспечению условий для самореализации каждого человека. Защита прав человека в этот период стала
1 Такой перевод немецкого и английского терминов Verhältnismäßigkeit и proportionality наиболее распространен в русскоязычной литературе. Он в основном используется и в решениях Конституционного Суда РФ. В статье термины «пропорциональность» и «соразмерность» употребляются как синонимы.
2 См. подробнее: Коэн-Элия М., Порат И. Американский метод взвешивания интересов и немецкий тест на пропорциональность: исторические корни // Сравнительное конституционное обозрение. 2011. № 3 (82). C. 64—67 ; Ledford K. F. Formalizing the Rule of Law in Prussia: The Supreme Administrative Law Court, 1876—1914 // Central European History. 2004. Vol. 37. № 2. P. 203—224.
f Бажанов А. А. ^^
П уУНИВЕРСИТЕТА Обоснование принципа соразмерности в практике Федерального / имени o.e. кугафина(мгюА) конституционного суда Германии (1950—1960 гг.]
рассматриваться как главная задача государства, и принцип соразмерности стал основным инструментом для определения пределов их реализации3. Предпосылки для его возрождения в этот период были созданы как на законодательном, так и на доктринальном уровнях.
На законодательном уровне это было обеспечено в первую очередь принятием Основного закона Федеративной Республики Германии 1949 г., который закреплял широкий спектр основных прав и свобод человека, в частности свободу совести, слова, собраний, передвижения, право на неприкосновенность жилища, право собственности и др. (ст. 4, 5, 8, 9—14). При этом согласно абз. 1 ст. 19, если основное право может быть ограничено законом или на основании закона, такой закон должен носить общий характер, а не касаться лишь отдельного случая, и в законе должно быть названо это основное право со ссылкой на статью Основного закона.
Основной закон Германии не содержит прямого указания на требование соразмерности при ограничении основных прав, однако доктринально оно выводится из абз. 2 ст. 19: «Существо основного права ни в коем случае не может быть затронуто». ФКС Германии исходит из того, что абз. 2 ст. 19 допускает определенные ограничения основного права, но сущность права не должна подвергаться ограничению4. Определяя сущность права, которая не должна быть затронута, ФКС использует принцип соразмерности. Понятие «сущности» основных прав при этом остается дискуссионным вопросом в немецкой юридической практике5, поскольку ее выявление зависит от субъективных оценок при применении принципа соразмерности.
На доктринальном уровне вопросы применения принципа соразмерности были рассмотрены в работах Рупрехта Краусса и Питера Лерше. Р Краусс ввел термин «пропорциональность в узком смысле» и представил его как составную часть концепции соразмерности6. По его мнению, логическое значение слова «соразмерность» предполагает, что речь идет о соотношении двух или более объектов, которые могут быть сопоставимы и соответствуют друг другу определенным образом. Р. Краусс указывал, что соразмерность представляет собой определенный тест, с помощью которого можно защитить основные права от чрезмерного ограничения. Если мерой законности является только необходимость, подчеркивал он, то весьма незначительный общественный интерес может привести к серьезному нарушению основных прав, что не будет считаться незаконным7. Для правильного разрешения вопроса о допустимости применяемых ограничений прав человека любое ограничение должно быть подчинено определенным правилам проверки
--"TJ
Cm.: Bernal-Pulido C. The Migration of Proportionality across Europe // New Zealand Journal S
of Public and International Law. 2013. Vol. 11. Iss. 3. P. 495. <
I
Cm.: 60 Years German Basic Law: The German Constitution and its Court Landmark Deci- >
sions of the Federal Constitutional Court of Germany in the Area of Fundamental Right / ed. ^
by J. Bröhmer, H. Clauspeter, M. Spitzkatz. 2nd ed Ampang, 2012. P. 100. □
Cm.: Arnauld von A. Die Freiheitsrechte und ihre Schranken. Baden-Baden, 1999. S. 204. □
Krauss von R. Der Grundsatz der Verhältnismäßigkeit. In seiner Bedeutung für die Notwen- □
r □
digkeit des Mittels im Verwaltungsrecht. Hamburg, 1955. S. 14. Krauss von R. Op. cit. S. 15.
УЧЕНОГО
>
3
4
5
6
7
УНИВЕРСИТЕТА
O.E. Кугафина (МПОА)
на соразмерность. Сегодня в зарубежной литературе такая проверка называется тестом на пропорциональность. П. Лерше также указывал на необходимость применять структурный анализ при определении соразмерности вмешательства в осуществление основных прав, не ограничиваясь лишь проверкой наличия рациональной связи между преследуемыми целями и средствами, используемыми для их достижения, поскольку любые меры могут быть представлены как «необходимые», если цель, которой они служат, определяется широко8.
Таким образом, в послевоенной немецкой доктрине принцип соразмерности стал рассматриваться как предполагающий не только проверку наличия легитимной цели для ограничения прав человека и соответствия ей использованных государством средств, но и сопоставление («взвешивание») затрагиваемых при этом публичных и частных интересов.
ФКС Германии сыграл особую роль в утверждении принципа соразмерности. В своей практике он строго придерживался позиции, что ограничение всех прав, гарантированных Основным законом, за исключением права на человеческое достоинство, должно осуществляться на основании принципа соразмерности. Это предполагает, что в каждом случае Суд должен установить легитимную цель ограничения права и разумную связь между ней и средствами, предусмотренными ограничивающей правовой нормой, отсутствие менее радикальных средств, а также надлежащий баланс между ограничением права и преимуществами, полученными в результате его применения9. Это и есть так называемый тест на пропорциональность. Все его элементы (этапы проверки соразмерности ограничений прав человека), широко используемые современными органами конституционного контроля и наднациональными судебными органами10, сложились в практике ФКС Германии.
С учетом требований принципа соразмерности (и в тесной связи с правом на неприкосновенность достоинства человека) ФКС толкует большинство основных прав, например право на свободное развитие личности, на жизнь и физическую неприкосновенность, на свободу информации, на справедливый суд11. При этом если требования, вытекающие из принципа соразмерности, в достаточной мере конкретизированы, то содержание права на человеческое достоинство остается нераскрытым. Не утрачивает актуальности утверждение А. Бланкенагеля о том, что не следует «заполнять содержание достоинства человека нашими сегодняшними представлениями о нем: для будущих поколений, для другого общества сегодняшняя формула неприкосновенности может быть только исходным материалом из-за изменчивости ее культурного содержания»12. Большинство немец-
8 Lerche P. Übermass und Verfassungsrecht: Zur Bindung des Gesetzgebers an die Grundsätze der Verhältnismässigkeit und der Erforderlichkeit. Goldbach, 1999. S. 20.
9 Stern K. Zur Entstehung und Ableitung des Obermafiverbots // Festschrift für Peter Lerche zum 65 Geburtstag. München, 1993. S. 165.
10 См. подробнее: Barak A. Proportionality. Constitutional Rights and their Limitations / Translated from the Hebrew by D. Kalir. Cambridge; New York, 2012. P. 245—370.
11 См.: Протопопова Т. В. Достоинство личности в юриспруденции. Saarbrucken, 2015. C. 140—142.
12 Цит. по: Гаскарова М. Л. Концепция достоинства человека в немецком конституционном праве // Журнал российского права. 2002. № 4. С. 154.
73
L-—^ Ii
•МШН1Ж А А
УНИВЕРСИТЕТА n м о«-, о er-, i
имени o.e. кугафина(мгюА) конституционного суда Германии [1950—1960 rr.J
ких юристов считают, что в ст. 1 Основного закона Германии был легитимирован важнейший принцип немецкого государства, а именно признание человеческой свободы и индивидуальности высшей ценностью. Фактически это закрепление на конституционном уровне положения о том, что государство служит человеку13.
Именно эта установка лежит в основе всей практики ФКС Германии, предопределяя и развитие им принципа соразмерности. Проследим, как происходило его утверждение в немецком конституционном праве.
Уже в одном из своих первых решений от 15 января 1958 г.14 ФКС Германии обосновал особое положение основных прав человека в правовой системе страны. Конституционная жалоба была подана чиновником из Гамбурга Э. Лютом, который активно призывал бойкотировать новую кинокартину Ф. Харлана «Бессмертная возлюбленная». Призыв к бойкоту был обусловлен личностью режиссера, который при национал-социализме снял нашумевший антисемитский фильм «Еврей Зюсс» и был, как отмечалось в жалобе, одним из самых ярких представителей нацистского гонения на евреев. В связи с понесенными из-за бойкота убытками продюсеры и прокатчики фильма подали гражданский иск и выиграли дело. Земельный суд Гамбурга обязал Люта заплатить штраф, в противном случае он мог быть заключен под стражу. В конституционной жалобе Лют утверждал, что решение земельного суда нарушает его право на свободу слова. ФКС отменил решение земельного суда, указав, что основные права прежде всего защищают человека от противоправных действий государственной власти, но вместе с тем они представляют собой «систему объективных ценностей», которая является конституционной основой для всех отраслей права. Она распространяется и на частное право, положения которого должны толковаться судами с учетом содержания права на свободу слова.
В данном деле ФКС обратился и к принципу соразмерности. Он отметил, что требование бойкота фильма не обязательно нарушает общепринятые нормы морали и добрые нравы, упоминаемые в § 826 Германского гражданского уложения (на котором земельный суд основывал свое решение), оно может быть конституционно оправдано путем анализа («взвешивания») всех обстоятельств дела. ФКС подчеркнул, что заявления Люта должны рассматриваться в контексте его общих культурно-политических устремлений. Для Люта было важно, чтобы в Германии после Второй мировой войны немецкий народ отказался от идей национал-социализма и осудил их. Лют был известен своими действиями, направленными на восстановление мира с еврейским народом, и он опасался, что все его усилия могут быть сведены на нет фильмом Харлана. Лют мог предполагать, что люди ожидают от него выражения своей позиции. Он не имел возможности заставить отказаться от демонстрации фильма, он мог только Б
обратиться к чувству ответственности и нравственности людей, которые сами У
решали, следовать ли его призыву. Все эти обстоятельства не были учтены зе- >
13
ния: 15.02.2018).
~0
См.: Pieroth B., Schlink B. Grundrechte. Staatsrecht II. 9 Aufl. Heidelberg, 1993. S. 91 ; Го- Л
сударственное право Германии / пер. с нем. ; отв. ред. Б. Н. Топорнин. М., 1994. Т. 1. Д
С. 21—23. О
14 BVerfGE 7, 198 — Lüth // URL: http://www.servat.unibe.ch/dfr/bv007198.html (дата обраще- О
□
УЧЕНОГО
>
у )л 'М Я^' 1
УНИВЕРСИТЕТА
O.E. Кугафина (МПОА)
мельным судом, рассматривавшим дело Люта, что и привело к нарушению его конституционного права.
Решение ФКС по делу Люта фактически обеспечило «легитимацию широкого распространения принципов конституционных прав в различных областях правопорядка»15. Как указывает Д. Гримм, пресс-секретарь ФКС Германии, это решение является одним из наиболее важных не только потому, что оно урегулировало вопрос реализации права на свободу выражения мнения, но и потому, что основные права были определены как система объективных принципов всего правопорядка16. Главным выводом ФКС по делу Люта стало то, что теперь каждое положение частного права должно быть совместимо с системой основных прав, устанавливаемых Основным законом Германии, и толковаться с учетом их требований17.
Непосредственно к принципу соразмерности для установления пределов вмешательства государства в права человека ФКС Германии обратился в так называемом аптечном деле (решение от 11 июня 1958 г.)18. В июле 1956 г. фармацевт обратился к правительству Верхней Баварии с просьбой дать ему разрешение на открытие аптеки в Траунройте. Заявление было отклонено на основании абз. 1 ст. 3 Баварского закона об аптечном деле, который устанавливал, что лицензия на эксплуатацию новой аптеки может быть предоставлена только в том случае, если: (а) создание аптеки необходимо для обеспечения доступа граждан к лекарственным средствам; (б) есть основания полагать, что экономическая основа деятельности новой аптеки обеспечена и это не отразится на соседних аптеках в такой степени, что надлежащее осуществление их деятельности не может быть гарантировано.
В обоснование отказа правительство земли заявило, что открытие новой аптеки не отвечает общественным интересам, поскольку в Траунройте с населением 6 тыс. человек уже есть аптека, и она полностью обеспечивает население лекарствами. Кроме того, экономически новая аптека может быть невыгодна, так как для получения прибыли и нормального функционирования аптеки требуется примерно 7—8 тыс. жителей. Появление новой аптеки может сказаться на финансовом положении существующей аптеки (прибыль которой по расчетам могла бы сократиться на 40 %) в такой степени, что надлежащее снабжение населения лекарствами окажется негарантированным. Кроме того, конкуренция между аптеками может побудить их с целью получения прибыли продавать лекарства без рецепта врача, нанимать менее квалифицированный персонал, злоупотреблять рекламой лекарственных средств и т.п., что повлечет за собой нарушение общественного интереса в части обеспечения здоровья нации.
15 Должиков А. В. Влияние конституционных прав на российскую правовую систему // Сравнительное конституционное обозрение. 2012. № 6 (91). С. 114.
16 Grimm von D. Die Karriere eines Boykottaufrufs. Wie ein Drehbuchautor Rechtsgeschichte machte. Zum 50. Geburtstag des Bundesverfassungsgerichts // Zeit online. 21.09.2001. URL: http://www.zeit.de/2001/40/Die_Karriere_eines_Boykottaufrufs (дата обращения: 14.05.2018).
17 BVerfGE 7, 198 (208) // URL: http://www.servat.unibe.ch/dfr/bv007198.html#208 (дата обращения: 15.02.2018).
18 BVerfGE 7, 377 — Apotheken-Urteil // URL: http://www.servat.unibe.ch/dfr/bv007377.html (дата обращения: 10.02.2018).
73
L-—^ Ii
•МШН1Ж Бажанов А.А.
УНИВЕРСИТЕТА n м о«-, о er-, i
имени o.e. кугафина(мгюА) конституционного суда Германии [1950—1960 гг.]
Данное решение было оспорено в ФКС Германии, который признал неконституционными положения абз. 1 ст. 3 Закона Баварии об аптечном деле, поскольку они противоречили абз. 1 ст. 12 Основного закона Германии: «Все немцы имеют право свободно избирать профессию, место работы и учебы. Осуществление профессиональной деятельности может регулироваться законом». ФКС отметил, что основные права защищают свободу личности, а оговорка о правовом регулировании осуществления права обеспечивает необходимую защиту общих интересов. При этом свобода профессиональной деятельности может ограничиваться, только если этого требует защита значимых общественных интересов, которые не могут быть обеспечены без вмешательства в ее осуществление. Если такое вмешательство оказывается неизбежным, законодатель должен выбирать форму вмешательства, в наименьшей мере ограничивающую основное право.
Законодательное регулирование профессиональной деятельности, предполагающее вмешательство в свободу ее осуществления, может происходить на трех «уровнях» (так называемая трехступенчатая теория):
1. Закон может определять конкретные способы осуществления профессиональной деятельности с учетом ее специфики (например, обязанность размещать цены на продуктах в магазинах). Такие ограничения не особенно чувствительны и, как правило, оправданны, если они установлены в общественных интересах и не слишком обременительны.
2. Закон может определять условия, при которых дозволяется осуществлять определенную профессиональную деятельность. Такие ограничения допустимы, если они установлены для защиты более весомых общих интересов, чем индивидуальная свобода. Эти ограничения могут выражаться в требованиях субъективного (личного) характера (например, получения специального образования), которые могут быть выполнены самим лицом и известны ему заранее (до избрания определенной профессиональной деятельности). Такие требования должны быть соразмерны цели надлежащего осуществления соответствующей деятельности. Более строгие условия допустимости применяются в отношении требований объективного характера, выполнение которых не зависит от человека (например, ограничения доступа к профессиональной деятельности с целью защиты интересов других участников рынка). Такие требования более чувствительны и существенным образом ограничивают основное право, поэтому к доказательству их необходимости следует подходить особенно строго. Только защита от очевидных или наиболее вероятных р угроз для чрезвычайно важного общего блага оправдывает данное вмеша- Б тельство в свободу профессиональной деятельности; продвижение других У общих интересов (например, забота о социальном престиже профессии) не > может оправдать такие меры. М
3. Полный запрет определенной профессиональной деятельности возможен Л только при чрезвычайных обстоятельствах, если ее осуществление ведет Д к очевидной и серьезной угрозе общественным интересам (к такой деятель- О ности может относиться, например, торговля оружием). О
УЧЕНОГО
>
УНИВЕРСИТЕТА
O.E. Кугафина (МПОА)
В соответствии с принципом соразмерности законодатель должен предусматривать меры, которые влекут за собой наименьшее вмешательство в свободу профессиональной деятельности, и может перейти на следующий уровень регулирования, только если доказана высокая вероятность того, что серьезная опасность не может быть эффективно предотвращена с помощью менее обременительных мер, доступных на предшествующем уровне.
ФКС признал, что здоровье общества является чрезвычайно важным интересом, который может оправдать введение ограничений на аптечную деятельность, в частности требование получения определенных лицензий. Однако Суд не установил рациональной связи между увеличением количества аптек и теми негативными последствиями для здоровья нации, на которые указывало правительство Верхней Баварии. Ограничения, установленные абз. 1 ст. 3 Закона Баварии об аптечном деле, были признаны несоразмерным вмешательством в свободу профессиональной деятельности, гарантированную Основным законом Германии.
В своих последующих решениях ФКС Германии неизменно следовал принципу соразмерности. Так, 10 июня 1963 г. он рассмотрел дело о допустимости взятия у обвиняемого спинномозговой жидкости для определения его дееспособности19. Определение дееспособности ФКС счел легитимной целью, а забор спинномозговой жидкости — подходящим и необходимым средством для этого. Тем не менее из-за ее болезненности и опасности данная процедура была признана отвечающей требованию соразмерности только при обвинении в серьезных преступлениях. В решении по данному делу ФКС подчеркнул, что принцип соразмерности должен применяться во всех случаях, когда государство ограничивает сферу свободы человека. В 1965 г. ФКС объявил, что «в Федеративной Республике Германия принцип соразмерности обладает конституционным статусом»20, а в 1968 г. констатировал, что принцип соразмерности является «стандартом для всех действий государства» и связывает действия всех государственных органов21.
Таким образом, уже в первые послевоенные десятилетия ФКС Германии утвердил принцип соразмерности в качестве основного инструмента проверки обоснованности устанавливаемых государством ограничений прав человека и конкретизировал содержание элементов теста на пропорциональность. В дальнейшем, во многом благодаря деятельности Европейского Суда по правам человека и Суда ЕС, принцип соразмерности был воспринят конституционным правом всех стран Европы и распространился за пределы континента. Как отмечает Б. Шлинк, все, что связано с соразмерностью, не является только немецким, поскольку соразмерность, по своей сути, это универсальный ответ
19 BVerfGE 16, 194 — Liquorentnahme // URL: http://www.servat.unibe.ch/dfr/bv016194.html (дата обращения: 15.11.2017).
20 BVerfGE 19, 342 — Wencker // URL: http://www.servat.unibe.ch/dfr/bv019342.html (дата обращения: 17.12.2017).
21 BVerfGE 23, 127 — Zeugen Jehovas // URL: http://www.servat.unibe.ch/dfr/bv023127.html (дата обращения: 17.12.2017).
Бажанов А. А.
П ) УНИВЕРСИТЕТА Обоснование принципа соразмерности в практике Федерального ! -У имени o.e. кугафина(мгюА) конституционного суда Германии (1950—1960 rr.J
на вопрос, как примирить права человека с деятельностью государственных органов22. Сегодня «соразмерность олицетворяет основную концепцию справедливости, которая определяет права человека как на национальном, так и на наднациональном уровне»23.
БИБЛИОГРАФИЯ
1. Гаскарова М. Л. Концепция достоинства человека в немецком конституционном праве // Журнал российского права. — 2002. — № 4. — C. 154—162.
2. Государственное право Германии / пер. с нем. ; отв. ред. Б. Н. Топорнин. — М. : Институт государства и права РАН, 1994. — Т. 1. — 312 c.
3. Должиков А. В. Влияние конституционных прав на российскую правовую систему // Сравнительное конституционное обозрение. — 2012. — № 6 (91). — C. 109—120.
4. Коэн-Элия М., Порат И. Американский метод взвешивания интересов и немецкий тест на пропорциональность: исторические корни // Сравнительное конституционное обозрение. — 2011. — № 3 (82). — C. 59—81.
5. Протопопова Т. В. Достоинство личности в юриспруденции. — Saarbrucken : Lambert Academic Publishing, 2015. — 265 с.
6. 60 Years German Basic Law: The German Constitution and its Court Landmark Decisions of the Federal Constitutional Court of Germany in the Area of Fundamental Right / ed. by J. Bröhmer, H. Clauspeter, M. Spitzkatz. — 2nd ed. — Ampang : Malaysian Current Law Journal Sdn. Bhd., 2012. — 832 p.
7. Amauld von A. Die Freiheitsrechte und ihre Schranken. — Baden-Baden : Nomos, 1999. — 318 s.
8. Barak A. Proportionality. Constitutional Rights and their Limitations / translated from the Hebrew by D. Kalir. — Cambridge; New York : Cambridge University Press, 2012. — 612 p.
9. Bernal-Pulido C. The Migration of Proportionality across Europe // New Zealand Journal of Public and International Law. — 2013. — Vol. 11. — Iss. 3. — P. 483—515.
10. Blankenagel A. Gentechnologie und Menschenwürde. Über die Strapazierung von juristischem Sachverstand und gesundem Menschenverstand anläßlich eines ernsten Themas // Kritische Justiz. — 1987. — Vol. 20. — Heft 4. — S. 379—393.
11. Emilliou N. The Principle of Proportionality in European Law: A Comparative Study. — London : Kluwer Law International, 1996.
12. Grimm von D. Die Karriere eines Boykottaufrufs. Wie ein Drehbuchautor Б Rechtsgeschichte machte. Zum 50. Geburtstag des Bundesverfassungsgerichts // У Zeit online. — 21.09.2001. — URL: http://www.zeit.de/2001/40/Die_Karriere_eines_
Boykottaufrufs (дата обращения: 14.05.2018). М
□
Л
22 Schlink B. Proportionality (1) // The Oxford Handbook of Comparative Constitutional Law / ed.
by M. Rosenfeld, A. Sajó. Oxford : Oxford University Press. 2012. P. 728—729. □
23 Emilliou N. The Principle of Proportionality in European Law: A Comparative Study. London : □
Kluwer Law International, 1996. P. 1.
TJ
□
УЧЕНОГО
>
УНИВЕРСИТЕТА
O.E. Кугафина (МПОА)
13. Krauss von R. Der Grundsatz der Verhältnismäßigkeit. In seiner Bedeutung für die
Notwendigkeit des Mittels im Verwaltungsrecht. — Hamburg : Appel, 1955. — 138 s.
14. Ledford K. F. Formalizing the Rule of Law in Prussia: The Supreme Administrative Law Court, 1876—1914 // Central European History. — 2004. — Vol. 37. — № 2. — P. 203—224.
15. Lerche P. Übermass und Verfassungsrecht: Zur Bindung des Gesetzgebers an die Grundsätze der Verhältnismässigkeit und der Erforderlichkeit. — Goldbach : Keip Verlag, 1999. — 361 s.
16. Pieroth B., Schlink B. Grundrechte. Staatsrecht II. — 9 Aufl. — Heidelberg : Müller, 1993. — 353 s.
17. Schlink B. Proportionality (1) // The Oxford Handbook of Comparative Constitutional Law / ed. by M. Rosenfeld, A. Sajó. — Oxford : Oxford University Press, 2012. — P. 719—737.
18. Stern K. Zur Entstehung und Ableitung des Obermafiverbots // Festschrift für Peter Lerche zum 65 Geburtstag. — München : C. H. Beck, 1993. — S. 165—178.
