CC BY
166
А. А. Никулин
ОБНОВЛЕНЧЕСКИЙ РАСКОЛ В ЗАПАДНОЙ СИБИРИ В 1920-1930-х годах
Хронологические границы существования обновленческого раскола на территории Западной Сибири определяются с начала лета 1922 г. до конца 1930-х годов [1].
Инициатором образования обновленческих структур в Сибири выступило Сиббю-ро ЦК РКП(б). 1-2 июня 1922 г. «живоцерковная» обновленческая группа под руководством протоиерея П. Блинова на собрании, прошедшем в Никольской церкви Томска, заявила о создании Томского высшего церковного управления, преобразованного вскоре в Сибирское церковное управление. Ему номинально подчинились все церковные приходы на территории Сибири [2, с. 121]. Авторы «Очерков по истории русской церковной смуты» А. Э. Левитин-Краснов и В. М. Шавров называют бывшего епископа Киренского Зосиму (вышедшего из монашеского звания и женившегося, обновленческого архиепископа Красноярского и Енисейского, затем архиепископа Енисейского Александра Си-доровского) одним из двух епископов, рукоположивших Петра Блинова в сан епископа Томского и Сибирского 8 октября 1922 г. в церкви св. Иоанна Лествичника [3, с. 262]. Но протоиерей Петр Блинов был рукоположен в сан епископа Томского 8 октября 1922 г. епископами Иоанном Барнаульским и Николаем Иркутским, первыми сибирскими «белыми» епископами, в Томском кафедральном соборе [4, л. 256].
Другая группа под управлением епископа Сафрония, ориентировавшегося на группу «Союз церковного возрождения» и прекратившего поминовение патриарха Тихона, образовалась в Ново-Николаевске. Сафроний организовал Сибирское высшее церковное управление. Он не признал каноничности обновленческих «живоцерковных» Московского ВЦУ и Томского СибЦУ и предложил главам остальных сибирских епархий объединение под своей властью — Временного управления Сибирской митрополией [5, с. 163].
Из ВЦУ Сибмитрополии в Ново-Николаевске ко всем епархиальным советам в Сибири было направлено уведомление, что Томское СибЦУ не имеет властных полномочий, женатых епископов нет, а над П. Блиновым назначено духовное следствие за узурпацию власти. Таких действий было достаточно, чтобы пресечь деятельность «живой церкви» в Сибири в самом начале обновленческого раскола. К тому же в период с июня по октябрь 1922 г. Сибирский революционный комитет занимал позицию невмешательства в конфликт двух церковных группировок, дав согласие на установление центра церковного управления в Сибири в г. Ново-Николаевске [6, л. 220]. Но в конце 1922 г. ПП ГПУ по Сибкраю арестовало руководство ВЦУ Сибмитрополии и срочно перевело СибЦУ из Томска в Ново-Николаевск [2, с. 122].
ВЦУ Сибмитрополии в Ново-Николаевске еще в августе 1922 г. попыталось возглавить церковь в Сибири духовным лицом в сане митрополита, предложив сан Сибирского митрополита самому А. И. Введенскому [3, с. 187]. Именно это обстоятельство, как и начатое против него духовное следствие, подтолкнуло новоявленного епископа Томского и Сибирского П. Блинова ускорить принятие титула митрополита Томского и
© А. А. Никулин, 2011
Сибирского, что произошло 16 ноября 1922 г. Сведения, сообщаемые В. И. Бочкаревым
0 том, что свой самый главный титул —Митрополита всея Сибири — П. Блинов принял уже в Ново-Николаевске, необходимо дополнить тем фактом, что окончательно свою власть в церкви в Сибири он утвердил на втором Сибирском обновленческом съезде в мае 1924 г., став избранным пожизненным председателем Сибирского областного церковного совета — СОЦС. Кафедральным собором митрополита всея Сибири стал Алек-сандро-Невский собор Ново-Николаевска [7, л. 25].
Каждая инициатива обновленцев в направлении дальнейшего углубления раскола поддерживалась властями. Губотделы ГПУ обращались к Губисполкомам с обоснованиями о запрете собраний патриарших приходов, налагании огромных штрафов на необновленческие общины за нелегальные собрания. Сопротивлявшееся обновленчеству и расколу духовенство репрессировалось. Например, Алтайский и Новониколаевский губотделы ПП ГПУ, опираясь на подробные сведения, полученные от своего осведомителя, арестовали Бийского епископа Иннокентия вместе с архимандритом Владимиром «как вдохновителей реакционного духовенства в борьбе с группой прогрессивного духовенства» и в начале 1923 г. выслали их из Сибири с формулировкой: «Дальнейшее нахождение в Сибири епископа Иннокентия и архимандрита Юденича повлечет за собой серьезные последствия, а также отразится в дальнейшей работе раскола духовенства» [8, л. 111-112].
Важнейшим событием истории обновленческой церкви в Сибири стал второй Сибирский обновленческий съезд, состоявшийся в мае 1924 г. В его работе принял участие весь обновленческий епископат, определив порядок управления обновленческой церкви в Сибири на десятилетие вперед. В обновленческой церкви в Сибири по состоянию на
1 января 1925 г. насчитывалось 15 епархий: Алтайская, Бийская и Ойротская, Иркутская, Ишимская, Каменская, Курган-Камская, Красноярская, Ново-Николаевская, Омская, Петропавловская, Семипалатинская, Тобольская, Томская, Тюменская, Челябинская. Возглавляли эти епархии 25 епископов, также в них насчитывалось 1650 церквей и соборов, служило 1679 священников и 254 диакона [9].
А. Э. Левитин-Краснов и В. М. Шавров в своих «Очерках...» приводят высказывание «Московского митрополита» Грановского о руководителях сибирских обновленческих епархий как пьяницах, пошляках, «наскочивших на архиерейские кафедры. из пьяных дьячков». Сам А. Э. Левитин-Краснов также высказывает весьма пренебрежительное мнение: «Попадались изредка достойные люди... карьеристы и авантюристы... были представителями подонков сибирского духовенства» [3, с. 262]. С такими высказываниями нельзя согласиться, они бездоказательны и не подтверждаются ни одним частным или документальным свидетельством. Напротив, по документам установлены примеры решений Сибирского совещания епископов по делам тех владык, чьи поступки шли вразрез с понятием архипастырства. Так, можно проследить обстоятельства дел епископа Канского Николая Мешалкина (отрекся от христианских догматов и снял с себя епископский сан) и архиепископа Тобольского Михаила Николаева (вступил в повторный брак и заявил о своем уходе с кафедры). Совещание епископов в мае 1924 г. признало обоих лишенными сана [7, л. 30].
Съезд и последовавшее за ним Епископское совещание прошло под председательством избранного на съезде первого Сибирского митрополита Петра Федоровича Блинова. А. Э. Левитин-Краснов называет П. Блинова «незаурядной личностью», но «малообразованным, что не позволяло ему глубоко разбираться в философских и теологи-
ческих теориях прошлого и настоящего ему времени». В оценке авторов «Очерков...» лидер сибирских обновленцев «обладал даром красноречия», но не был способен воодушевить идеей своих слушателей и повести их за собой [3, с. 286-287]. Непримиримая война с патриаршеством и монашеством стала смыслом его жизни. Известно, что именно П. Блинов был выбран руководством II Всероссийского Собора (в 1923 г.) для выполнения особого поручения — передать патриарху Тихону постановление о низложении его Собором.
Дальнейшая история созданной П. Блиновым организации являет собой пример эволюции авантюры, составлявшей смысл появления сибирского обновленчества, в заурядную бюрократическую рутину, что прослеживается по сохранившимся документам, его обращениям и циркулярам к епископам и приходам. П. Блинов ожидал после «победы семейного епископата» над монашествующим «Сибирского церковного Октября во всероссийском масштабе» [10, л. 3]. Сибирские епархиальные архиереи фактически не могли воздействовать на бесконтрольность действий Сибирского митрополита. И это при том, что разногласия по всем основным для обновленчества вопросам между главным органом обновленчества, Священным Синодом, и главой Сибирской митрополии не способствовали выработке взвешенных решений, необходимых для обновленческого движения в 1920-е годы. Сибирская обновленческая митрополия, несомненно, претерпевала ущерб от того, что в ее главе не было руководителя значительного организаторского и идеологического масштаба, такого, как, например, архиепископ Омский Петр (Сысоев). Поддержав в начале обновленческого раскола на территории Сибири как главу честолюбивого карьериста П. Блинова, ПП ГПУ по Сибири затем не захотело увидеть, что церковно-обновленческая власть в крае оказалась в неумелых руках. Вершина карьеры П. Блинова оказалась точкой отсчета в процессе непрерывной деградации обновленчества в Сибири. Лица, ответственные (безответственные) за поддержку раскола, не захотели и не смогли настоять на передаче власти в обновленческой церкви в Сибири в более надежные руки.
Взаимоотношения, установившиеся между высшей обновленческой церковной властью в Сибири и подчиненными ей епархиальными церковными советами, характеризует так называемое дело Татарско-Славгородской епархии. Митрополит П. Блинов решил объединить приходы Татарского и Славгородского уездов. Выступив решительно против, Омское епархиальное руководство в подробностях высветило положение дел в уездах. Среди прихожан «тихоновцы» «всеми средствами» дискредитировали обновленчество и его деятелей, под влиянием этой пропаганды в старо-каноническую церковь в течение недели переходили целые уезды, так что половина Татарского уезда обновленцами была потеряна. В обращении, посланном в СОЦС, ЕЦС отмечал, что остальная половина осталась верной Священному Синоду только благодаря налаженной деятельности епархиальных властей (например, крестные ходы с десятками тысяч верующих, поездки по приходам главы ЕЦС). В Славгородском уезде уже две трети приходов для обновленцев были утрачены, «дело погибло», поэтому, как взывал Омский ЕЦС, реформа управления окончательно разрушила бы устоявшиеся связи и погубила само обновленчество. Тем не менее Татарско-Славгородская епархия была создана, просуществовав полтора месяца. Документы о ее деятельности отразили справедливость опасений ЕЦС, донеся до нас свидетельства дальнейшего ослабления обновленчества [11, л. 6].
Обостряли все проблемы материальные лишения. У церкви не было средств на обучение новых священников, необходимо было прибегать к копеечным сборам с прихожан
для посылки делегатов на съезды и Соборы. Для того чтобы выжить, священники занимались подсобным крестьянским трудом.
В своем рапорте в Татарский УЦС Благочинный протоиерей Сергий Маслов привел подробные сведения о приходском собрании в с. Спасском 4 ноября 1925 г., посвященном работе и постановлениям III Всероссийского поместного Собора. Докладчиком выступил протоиерей Павел Горизонтов, делегат III Собора. Последний говорил собравшимся, что власть не запрещает каждому гражданину открыто исповедовать свою веру, а продолжению раскола в Русской церкви способствует отношение к обновленчеству «бывшего патриарха» Тихона и других «вождей тихоновщины». Их деятельность была названа «контрреволюционной», а ликвидацию «тихоновщины» обновленец признал необходимой. Новый приходской устав, утвержденный на Соборе, им был изложен «вкратце». Действительно, обновленцам оставалось лишь терпеть до конца отношение к ним власти, оставшейся глухой к просьбам разрешить им внести изменения в приходской устав. Докладчик много рассказывал собравшимся о церковных событиях, злободневных в то время, о самом Соборе и его участниках, в результате на обсуждение проблем епархиальной церковной жизни «не было времени и сил после такого долгого доклада». Тем не менее докладчик произвел сильное впечатление на прихожан. Спасский Благочинный в отчете заключил, что побольше таких докладов — и церковный раскол «тихоновщины» потеряет «свою лживую правду», а жизнь церковная пойдет нормальным путем «в деле обновления современного» [12, л. 53].
Поездки по епархиям, носившие ознакомительный и пропагандистский характер, совершал также митрополит П. Блинов. Сохранились отзывы и о лекциях главы обновленчества митрополита А. И. Введенского в ряде городов Сибири. Омский архиепископ Петр писал, что «лекции митрополита вызвали в Омске среди населения необычайный интерес и произвели, несомненно, глубокое впечатление» [13, л. 58]. В отчете начальника секретного отдела ПП ГПУ по Сибкраю Кузьмина также дается оценка лекций обновленческого «апологета-благовестника»: «Религиозные лекции проводились лишь проезжавшим митрополитом Введенским. которые вносили исключительное разложение в среду духовенства» [13, л. 31].
Омский ЕЦС ознакомил духовенство епархии со статьей из Казанского обновленческого журнала «Православный церковный вестник». Особо там были выделены следующие места: «...рабский дух в духовенстве остался... угодить прихожанам чужого прихода и свалить своего же собрата стало обычным явлением», настоятели приходов в своем стремлении попасть в намеченный приход и получить определенные материальные выгоды «могут проделать все что угодно», «без зазрения совести самих себя, друг друга и всю жизнь свою продают», причем примеров этого «так много, что прямо теряешься... » [14, л. 33]. В октябре 1925 г. действия священника Иоанна Татаринова в двух приходах Татарского уезда полностью подтвердили эти слова. Он попытался перезанять приход с. Вознесенского, для чего устроил в самом селе и в деревнях 5-го благочиннического округа приходские собрания. Последние вылились в дебош, с хамством и оскорблениями в адрес Благочинного, церковного старосты и других членов приходского совета, что дословно отражено в документах по этому делу. И. Татаринов решился на подобное непристойное поведение после поддержки своих действий несколькими прихожанами, желавшими поражения обновленчества в приходе. Подавляющее большинство прихожан с. Вознесенского на приходском собрании решительно высказались за своего настоятеля, и И. Татаринов был вынужден бежать в другое село. В письме, направленном
председателю УЦС протоиерею Александру Вещезерову, он объяснил свои действия в Вознесенском приходе невозможностью проживания в своем прежнем приходе из-за невыносимых материальных тягот [14, л. 31-33].
Расследованиями, назначаемыми ЕЦС за один только 1925 г., оказались затронуты все обновленческие священники Татарского уезда. На совместном (с патриаршими епископами) заседании Омского ЕЦС патриарший архиепископ Виктор заявил о случаях неумеренного пьянства и внебрачного сожительства среди духовных лиц. Ему ответили, что известен «целый ряд лиц из Омского духовенства» (патриаршего), тоже ведущих открыто внебрачное сожительство [15, л. 21]. О глубоком духовном и психологическом разладе в Русской церкви, внесенным обновленчеством, свидетельствует письмо священника Иосифа Строева в Татарский УЦС (июнь 1924 г.). Обращаясь лично к протоиерею А. Вещезерову, священник призывает его «скорее порвать с ложью обновленчества и присоединиться к православию» [4, л. 94].
В то же время немало посещавших храмы людей полагали, что духовенству виднее, как проводить службы. В частном письме, изъятом сотрудниками Алтгуботдела ПП ГПУ, его автор пишет, что большинство прихожан не обращают внимания на изменения в богослужения, вносимые обновленцами. Такие факты наблюдались повсеместно во все время существования раскола. Другой автор в своем письме упоминает о проповеди в храме обновленческого настоятеля (некто Колобов, обвиненный в письме в женоубийстве). Проповедь обновленца сводилась к призывам не поминать умерших, а церковные обряды объявлялись «элементами шаманства и магизма» [16, л. 132-133].
Духовенству обновленческой церкви в Сибири не удалось обеспечить духовный настрой приходской жизни, который адекватно соответствовал бы целям декларировавшихся реформ, что неизбежно усиливало кризис обновленческого движения.
И все же во второй половине 1920-х годов развитие обновленческого движения перешло черту, за которой раскол был преодолим усилиями только одних церковных сил. В новой церкви сформировалось духовенство, ни при каких иных условиях не способное отказаться от обновленчества, за исключением его гибели. Обновленческая церковь со временем становилась все более состоящей из людей, наиболее упорных в своем неприятии патриаршества [17, с. 95]. Происходила эволюция от широкого движения к обособившейся новой конфессии, но этот процесс не успел завершиться к началу 1930-х годов.
Время 1930-1938 гг. стало последним этапом обновленчества в Сибири. Он начался с волны закрытий церквей и роспуска приходов конца 1929 — начала 1930-х годов [18]. Бывший Сибирский митрополит П. Блинов покинул Новосибирск в 1934 г. (был арестован и расстрелян в Минске в 1938 г.). Ставший главой синодальной церкви в Сибири его сподвижник, бывший архиепископ Алтайский А. П. Введенский был также арестован и расстрелян — в 1937. В конце 1930-х годов обновленчество в Западной Сибири прекратило свое существование.
Источники и литература
1. Государственный архив Новосибирской области (ГАНО). Ф. Р-1418. Оп. 1. Д. 1-а.
2. Бочкарев В. И. История обновленческого раскола Русской Православной Церкви в Западной Сибири // Культурный, образовательный и духовный потенциал Сибири (середина ХК-ХХ вв.): сб. науч. тр. / отв. ред. В. А. Зверев. Новосибирск: СО РАН, НИЦ ОИГГМ, 1997. С. 118-129.
3. Левитин-Краснов А. Э., Шавров В. М. Очерки по истории русской церковной смуты. М.: Крутицкое патриаршее подворье, 1996. 670 с.
4. ГАНО. Ф. Р-1485. Оп. 1. Д. 1.
5. Петров С. Г К истории обновленческого церковного раскола в г. Новониколаевске // Новосибирская область в контексте Российской истории. Новосибирск: Ин-т истории, философии и права СО РАН, 2001. С. 162-166.
6. Центр хранения архивного фонда Алтайского края (ЦХАФАК). Ф. Р-10. Оп. 4. Д. 20.
7. ГАНО. Ф. Р-1485. Оп. 1. Д. 22.
8. Отдел спецдокументации управления архивного дела Алтайского края (ОСД УАДАК). Ф. Р-2. Д. 514747.
9. Митрофанов Г. Православная Церковь в России и эмиграции в 1920-е годы. СПб.: Ноах, 1995. 144 с.
10. ГАНО. Ф. Р-1485. Оп. 1. Д. 8.
11. ГАНО. Ф. Р-1485. Оп. 1. Д. 6.
12. ГАНО. Ф. Р-1485. Оп. 1. Д. 9.
13. ГАНО. Ф. Р-47. Оп. 5. Д. 46
14. ГАНО. Ф. Р-1485. Оп. 1. Д. 21.
15. ГАНО. Ф. Р-1485. Оп. 1. Д. 7.
16. ОСД УАДАК, Фонд Р-2. Д. 1192.
17. Поспеловский Д. В. Русская Церковь в XX веке. М.: Республика, 1995. 511 с.
18. ГАНО. Ф. Р-1228. Оп. 3. Д. 2-а.
Статья поступила в редакцию 23 декабря 2010 г.
