Обеспечение правопорядка на территории Добровольческой армии (1918-1920 гг. ) Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Закон Божий, арифметику, геометрию, землемерие, счетоводство, физику и телеграфию, механику общую, прикладную и паровозную, обработку металлов и дерева, начала строительного искусства и железнодорожного дела, черчение начальное и специальное от руки и с помощью инструментов, чистописание, пение, гимнастику, ремесла (столярное, слесарное и кузнечное), русский язык, историю и географию. Несмотря на значительное количество предметов, преподавательский состав учебных заведений подобного рода в среднем по России составлял 8 человек, большинство из них имели высшее техническое образование.

Очевидно, что упор делался на приобретение учащимися технических знаний, а близость железнодорожных мастерских и материальная база училища (богатые коллекции приборов и аппаратов для занятий по физике, механике, строительному и железнодорожному делу, геодезии и телеграфии) позволяли закреплять полученные знания на практике. Кроме того, ряд преподавателей Ковровского училища состояли на службе на Московско-Нижегородской железной дороге. Так, практическую телеграфию в 1890-е гг. преподавал старший телеграфист станции «Ковров I». О высоком уровне практической подготовки учащихся свидетельствует и то, что их работы «по графическим искусствам и ремеслам» неоднократно принимали участие во Всероссийских промышленно-художественных выставках, всемирной выставке в Чикаго и были удостоены дипломов1.

Подавляющее большинство выпускников Ковровского училища поступало на железнодорожную службу (около 80%), причем более 70% оставались на службе в пределах Московско-Нижегородской железной дороги . Большинство таких специалистов поступало на службу подвижного состава и тяги в должностях машинистов и помощников машинистов. К концу Х1Х в. в целом по России уровень профессиональной подготовки служащих данной специальности был самым высоким на железнодорожной службе - 67%3.

К концу XIX в. вопрос подготовки железнодорожных кадров среднего технического звена был решен в основном за счет создания в структуре Министерства путей сообщения специальных учебных заведений - железнодорожных технических училищ.

УДК 93/94 ББК 63.3

ОБЕСПЕЧЕНИЕ ПРАВОПОРЯДКА НА ТЕРРИТОРИИ ДОБРОВОЛЬЧЕСКОЙ АРМИИ

(1918-1920 ГГ.)

С.А. Федоренко, кандидат юридических наук, старший научный сотрудник филиала ВНИИ МВД России по Ставропольскому краю, (865) 2742132

Автором исследуется проблема обеспечения правопорядка и становления системы правоохранительных органов на территориях Юга России, контролировавшихся в годы Гражданской войны частями Добровольческой армии.

Ключевые слова: Добровольческая армия, репрессивный аппарат, карательные органы, правопорядок, преступность.

THE RULE OF LAW IN THE TERRITORY OF THE VOLUNTEER ARMY

(1918-1920)

Fedorenko S.A.

The author investigates the problem of law enforcement and the establishment of law enforcement in the south Russia territories, controlled during the Civil War in parts of the Volunteer Army.

1 Отчет о состоянии и деятельности Ковровского технического железнодорожного училища. -Владимир, 1901. - С. 7

2 Рерберг И.Ф. Указ. соч. - С. 275-276

3 Люди дела. Вклад железнодорожников в социально-экономическое развитие России. - М., 2007. -С. 106

Keywords: Volunteer Army, repressive apparatus, punitive organs, law and order, crime.

Разразившись на просторах бывшей Российской империи, гражданская война очень быстро приняла самые радикальные и крайние формы. При этом в ее хаосе наиболее организованной в военном, организационном и в конечном счете в политическом плане антибольшевистской силой стали крупные формирования «белого» движения. Не стал исключением из общей картины и Северный Кавказ. Несмотря на очевидное стремление большинства местного населения к миру, вооруженный гражданский конфликт очень быстро приобрел здесь формы полномасштабной гражданской войны, по существу, войны «всех против всех». Появились не только многочисленные фронты, на которых сражались десятки тысяч человек, но и то, что называется глубинным гражданским противостоянием, когда военно-политическая борьба и насилие захватили все слои, все классы и социальные группы регионального социума.

Следствием войны среди прочего стали антиправовые, криминальные действия значительной массы людей, которые являлись внутренним аспектом военного конфликта, следствием его непосредственного влияния, даже в тех территориях и областях, которые не являлись полем прямого вооруженного противостояния и находились за линией фронта, в глубоком тылу. Распад традиционной правовой культуры регионального социума обозначился в процессе тотальной криминализации общества. Гражданская война - это была война криминализированных миров не только потому, что полностью распадалось действие сферы закона, но и потому что преступление становилось естественной нормой жизни и облекалось в искаженные нормы правопорядка.

На фоне нараставшей стихии, с течением времени, на Юге России выделилась сила, наиболее определенно и последовательно заявившая о необходимости восстановления российской государственности и превратившаяся в ядро антибольшевистского политического лагеря - Добровольческая армия.

Характеризуя взгляды ее руководителей на ситуацию в сфере правопорядка, необходимо отметить, что они, в первую очередь, определялись активным неприятием большевизма, рассматривавшегося, по сути, как криминальное движение. В частности, в докладе от 27 июля 1919 г., представленном разведывательными органами Добровольческой армии, сообщалось: «Коммунисты представляют из себя какую-то касту с круговой порукой, причем наиболее опасными элементами являются из них идейные вожаки - руководители, уголовный элемент, являющийся главной фактической силой партии» [1].

Когда деникинцы захватили большую часть края, они вместе с созданием своих органов власти стали создавать и правоохранительные органы, в том числе милицию, полицию и уголовный розыск. Строительство милиции осуществлялось белогвардейцами на основании законодательства Временного правительства. В деле наведения порядка на территориях, контролировавшихся белогвардейцами, важная роль отводилась военизированной полиции, названной государственной стражей. Временное положение о ней было утверждено в апреле 1919 г.

В частности, на Ставрополье эту структуру возглавил генерал-майор Б.И. Никольский. Он был назначен помощником начальника УВД и вместе с тем имел права командира отдельного корпуса. В Ставропольской губернии бригаду стражи возглавлял командир в ранге вице-губернатора, а начальником Ставропольской городской военной стражи был назначен подполковник Ермоленко. Структурно в органах управления выделялись гражданская часть и штаб. На гражданскую часть возлагалась собственно охрана правопорядка, на штаб - кадровые вопросы.

Непосредственно в городах создавались части и участки, которые возглавлялись соответственно приставами и участковыми надзирателями. На уездном уровне создавались должности волостных надзирателей. Губернская бригада стражи состояла примерно из 3 тысяч человек. Имея полувоенную организацию, стража находилась в двойном подчинении: местному гражданскому начальнику и помощнику начальника УВД, на которого возлагалось

руководство деятельностью стражи по предупреждению и пресечению преступлений. УВД сконцентрировало в своих руках весь процесс формирования отрядов стражи, включая назначение низших полицейских агентов. Поэтому многие территории часто оставались без полицейской охраны.

Если учесть, что часть территорий в процессе военных действий постоянно переходила из рук в руки, то ни у Советов, ни у деникинцев не хватало ни времени, ни сил на организацию органов правопорядка.

Создавалась государственная стража для охраны государственного порядка, общественной, личной, имущественной безопасности и спокойствия. В условиях перманентного невыполнения законов на нее возлагался контроль за исполнением постановлений главноначальствующего, а также гражданских властей - местных краевых правительств и губернатора (на Ставрополье). Помимо этого она занималась вопросами возврата имущества прежним владельцам, на нее возлагались обязанности проверки документов иностранных подданных, которыми, по подозрению властей, могли воспользоваться большевистские агенты. Стража занималась и массой других вопросов, продиктованных войной.

Приказом генерала В.З. Май-Маевского от 31 июля 1919 года для чинов государственной стражи устанавливался размер кормового довольствия - 29 руб. 64 коп. в сутки. Месячный оклад стражников 1-го разряда составлял 869 руб. 20 коп., 2-го разряда - 844 руб. 20 коп. [2]. Абсолютные цифры этих окладов были выше окладов низших государственных служащих, но выплачивались они нерегулярно и были подвластны росту цен и инфляции. Основные же расходы по военной страже были отнесены на счет городских органов самоуправления.

Органы государственной стражи формировались из того наличного кадрового потенциала, который имелся на местах. Он не отличался высокой дисциплиной и ответственностью. Как правило, это были представители крестьянства и мещанства, по разным причинам не попавшие под мобилизацию. Получая особое содержание и права, они нередко пользовались своим положением в корыстных целях.

К примеру, по дознанию, произведенному в с. Кугульта Ставропольской губернии, выяснилось, что чины администрации и военной стражи прибегали к многочисленным случаям взяточничества, вымогательства, побоев и иных насилий, причиненных населению. В целом в деятельности милиции и полиции деникинцев были те же недостатки, что и в «красной» милиции: не хватало квалифицированных кадров, был низким уровень материально-технического обеспечения, ограничивалось использование в милиции опыта бывших работников царской полиции. Финансовые органы белогвардейцев направляли в пользу милиции очень незначительную часть доходов от налогов и поборов.

В помощь полицейской страже формировались местные отряды самозащиты. Таковых было создано крайне мало. Подобные службы создавались и на «инородческих территориях». Жители многих туркменских аулов в ответ на казачьи набеги создавали самооборонительные команды. Таковые в феврале 1919 г. были организованы в аулах Башанта, Шарахансунский и др. В Ставрополе создание органов самоохраны происходило в виде организации уличных и районных комитетов. Все они подчинялись комитету по охране города. Районные органы ежедневно отправляли по 10 человек в распоряжение охраны города для занятия караулов. Уличные комитеты делегировали по одному представителю в состав штаба самоохраны города. Действовала на территории губернии и военно-железнодорожная стража с упрощенным производством по дознанию.

В составе органов правопорядка белогвардейцев была также и уголовная милиция. Она находилась в подчинении местных властей, военного губернатора и использовалась в борьбе с наиболее опасными преступлениями, в частности, со спекуляцией.

Необходимо отметить, что спекуляция достигла в рассматриваемый период огромных размеров, захватив собой людей очень разных слоев, профессий, партий. А.И. Деникин провел через судебное ведомство «Временный закон об уголовной ответственности за спекуляцию» от 1 ноября 1919 г., каравший виновных смертной казнью и конфискацией имущества. Также за это преступление следовало наказание в виде лишения всех прав состояния или каторжные

работы сроком от 4 до 20 лет [3]. Но должного результата это не дало.

Несмотря на то что на содержание стражи тратились крупные средства, в том числе из частных пожертвований, она не выполняла должным образом возложенные на нее задачи. Причина этого заключалась в том, что система органов власти, созданная А.И. Деникиным, была не способна установить и поддерживать порядок в условиях всеобщей дезорганизации. Волна преступности захлестнула весь тыл деникинской армии. Определенную роль в этом сыграло всеобщее игнорирование законов, нестабильность системы судопроизводства, распыление сил и средств стражи, но главное - отсутствие поддержки ее деятельности со стороны местного населения.

В условиях растущего ожесточения гражданской войны немалую роль в росте правового нигилизма сыграла и сама Добровольческая армия. Так, в сводке секретной агентуры разведывательного отдела штаба Южного фронта Красной армии, действовавшей в Таганрогском округе Донской области, от 6 августа 1919 г. сообщалось следующее: «Настроение крестьян резко враждебное к установившемуся режиму... Отряды налагают огромные контрибуции, реквизируют белье, хлеб, фураж, часто не уплачивая ни гроша за реквизированное. Мобилизация лошадей у самых консервативных слоев крестьянства вызвала открытый ропот и недовольство, так как командование Добровольческой армией платило лишь одну десятую стоимости лошади» [4].

Следует также особо указать на откровенно преступные действия армии. Так, в письме, направленном с фронта в штаб А.И. Деникина, есть такие строки: «Отдельные воинские чины грабят небольшими шайками, грабят целые воинские части, нередко при попустительстве, и даже с соизволения командного состава, разграблено, вывезено или продано на десятки миллионов рублей самого разнообразного имущества, начиная от комендантских вещевых складов, и кончая дамским бельем.., задерживаются отправленные под видом воинских грузов вагоны, с громадным количеством сахара, чая, стеклом, канцелярскими принадлежностями, косметикой, мануфактурой, задерживаются захваченные у неприятеля лошади, самочинные распоряжения о реквизиции, конфискации военной добычи... Некоторые войсковые части не останавливаются перед грабежом частного достояния мирного населения, захватывают вагоны, груженные товарами торговых фирм, грабят склады и магазины, врываются в частные квартиры, отбирают у обывателей дорогие и другие вещи, и даже нательное и постельное белье. При таких условиях, войска, вступающие на освобожденную ими от большевиков территорию... , вместо восстановления порядка и законности, несут новые ужасы» [5].

В данной ситуации на местах обеспечение правопорядка имело свои особенности и региональную специфику. В частности, в городах Кавказских Минеральных Вод довольно успешно действовали свои органы правопорядка. К примеру, в г. Кисловодске милиция была образована генералом А. Шкуро. Она формировалась и действовала по законам военного времени, оставив о себе мрачную славу карательного и несправедливого органа. Пятигорская городская милиция формировалась в соответствии с законами Терской области. Действовала она более демократично. Ее начальником был Гнаденберг.

В свою очередь, активная работа по организации местных правоохранительных структур велась краевым правительством на Кубани. В частности, политическая сводка по Кубанской области штаба Главнокомандующего Вооруженными силами на Юге России за февраль 1919 г. фиксировала: «Правительство, возглавляемое Сушковым, намечает ряд широких реформ в области» [6].

Сложность оперативной обстановки, связанная с условиями войны, частыми выступлениями населения, при неустоявшейся правовой системе и игнорировании существующих законов со стороны граждан, толкали власть к усилению роли правоохранительных органов и к использованию армии в пресечении беспорядков и борьбе с преступностью.

В рассматриваемый период на территории региона особую опасность представляло собой дезертирство. Здесь образовались целые территории из никому не подчиняющихся военных формирований, состоящих из дезертиров различных армий. В борьбе с ними требовалось привлечение уже армейских частей. Так, в мае 1919 г. ростовская пресса сообщала о том, что

Кубанское правительство задействовало значительные воинские силы, предприняв карательные экспедиции на Таманском полуострове, территорию которого оно не контролировало. Сообщалось, что войска были посланы «в это гнездо дезертирства, дебоширства и просто разнузданного разбойничества» [7].

В критической ситуации 1919 г. деникинские гражданские власти взяли курс на объединение наличных правоохранительных сил. В частности, в это время ими были объединены органы уголовного розыска и политического сыска. Тогда же начали создаваться «роты порядка», призванные оказывать помощь военной страже. Роты образовывались в каждом учреждении, работники которого проходили обязательное военное обучение. В октябре того же года Особое совещание приняло постановление о формировании особых дружин для борьбы с бандитизмом в уездах. Но организация таких отрядов затянулась вплоть до времени отступления белых войск.

Таким образом, командование Добровольческой армии в организации органов правопорядка сочетало взаимодействие штатных органов с органами общественными. Но при отсутствии поддержки населения их деятельность была неэффективной. Укажем также, что в обстановке масштабного гражданского конфликта идеи «белых» о примате традиционного права были нежизнеспособны: правовая культура региона менялась явочным порядком, и в ней уже не было места традиционным представлениям о законности и правопорядке. Теперь право и закон представляли собой совершенно абстрактные категории, не имевшие практического смысла, поскольку реально право карать и миловать находилось в руках того, у кого в руках была винтовка и на чьей стороне была сила.

К концу 1919 г. соотношение сил на фронтах гражданской войны стало меняться в пользу Красной армии. В марте 1920 г. в Ставропольской губернии была установлена советская власть. Началось формирование ее органов, в том числе советской милиции.

Литература

1. РГАСПИ. - Ф. 17. - Оп. 66. - Д. 75.

2. ГАСК. - Ф. Р-100. - Оп. 1. - Д. 28.

3. ГАСК. - Ф. Р-316. - Оп. 1. - Д. 21.

4. РГАСПИ. - Ф. 17. - Оп. 66. - Д. 83.

5. РГАСПИ. - Ф. 17. - Оп. 66. - Д. 64.

6. ГАРФ. - Ф. 446. - Оп. 1. - Д. 29.

7. ГАКК. - Ф. Р-411. - Оп. 2. - Д. 255.

УДК 392(470.6) ББК 63.3(2)615-7

БЫТОПИСАНИЕ ЖИЗНИ КАЗАЧЬИХ СТАНИЦ ЮГА РОССИИ В ПРОТИВОРЕЧИВЫЕ ВРЕМЕНА ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ 1930-Х ГГ.

А.П. Скорик, доктор философских наук, кандидат исторических наук, профессор, заведующий кафедрой теории государства и права и отечественной истории Южно-Российского государственного технического университета, (928) 9015505, s_a_p@mail.ru,

Т.А. Самсоненко, кандидат исторических наук, доцент кафедры туризма и курортного дела Сочинского государственного университета туризма и курортного дела, (8622) 642868

В работе освещается процесс преобразований культуры и быта казачьих станиц Дона, Кубани и Терека в условиях организационно-хозяйственного укрепления колхозной системы, благотворно отразившегося на сфере повседневности казачества Юга России. Обоснован авторский вывод о превалировании во второй половине 1930-х гг. в культурно-бытовой сфере казачьих станиц позитивных тенденций, что, однако, никоим образом не означало решения