CC BY
253
Е.Р. Сухарева,
кандидат юридических наук, доцент
ОБЕСПЕЧЕНИЕ ИНТЕРЕСОВ РЕБЁНКА И ЕГО РОДИТЕЛЕЙ
В СВЕТЕ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА ОБ УСТАНОВЛЕНИИ ПРОИСХОЖДЕНИЯ ДЕТЕЙ И ЕГО ОСПАРИВАНИИ
THE INTERESTS OF THE CHILD AND HIS PARENTS IN LIGHT OF IMPROVEMENT OF THE LEGISLATION ON THE ESTABLISHMENT OF ORIGIN OF CHILDREN AND ITS CHALLENGING
Статья посвящена проблемам совершенствования правового регулирования законодательства об установлении происхождения детей и его оспаривании в свете применения репродуктивных технологий. Анализируется зарубежный опыт. Исследуются современные проблемы российского семейного права в указанной сфере. Автор предлагает пути по совершенствованию российского законодательства в рассматриваемой сфере отношений.
The present article is devoted to problems of improvement of legal regulation of the legislation on the establishment of origin of children and his appeal in light of the use of reproductive technologies. Foreign experience is analyzed. Modern problems of the Russian family law in the specified sphere are investigated. The author proposes the ways of improvement of the Russian legislation in the considered sphere of relations.
Анализ Семейного кодекса РФ [1] (далее — СК РФ), регламентирующего происхождение ребёнка и оспаривание отцовства (материнства), позволяет констатировать необходимость серьёзной его доработки, что становится тем более очевидным в свете развития новых медицинских технологий. Важность изменений в СК РФ обусловлена необходимостью обеспечения в национальном законодательстве приоритета интересов ребёнка, а также баланса интересов участников семейных отношений с учетом положений международных договоров (конвенций) и решений Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), которые далеко не всегда такую возможность обеспечивают, но прямо влияют на законодательство и судебную практику в РФ.
Определение происхождения ребёнка от матери долгое время подтверждалось справкой из медицинского учреждения. Однако с учетом изменений, внесённых в ст. 48 СК РФ по вопросу о происхождении ребёнка от матери, возникла сложность с его определением, когда у родившей женщины отсутствуют документы из медицинской организации, подтверждающие факт рождения. Так в соответствии с п. 1 ст. 48 СК РФ в рассматриваемой ситуации происхождение ребёнка от матери, родившей его вне медицинской организации, теперь может устанавливаться на основании различных признаваемых процессуальным законодательством доказательств, включая свидетельские, а именно — показаний лица, присутствовавшего во время родов.
Учитывая необходимость определения подлинности факта происхождения ребёнка от конкретной женщины, следует признать справедливой позицию А. А. Елисеевой, доказывающей необходимость исключительно судебного решения данного вопроса, что, по мнению автора, и следует законодательно закрепить в п.1 ст. 48 СК РФ [2]. Считаем верной и позицию ученых, которые не связывают материнство исключительно с фактом рождения ребёнка [3. — С. 15—18], а рассматривают наличие данного юридического факта лишь при условии его удостоверения компетентным органом [4].
Справедливо и мнение А. А. Елисеевой о нецелесообразности противопоставления искового и особого производств в решении рассматриваемого вопроса, как это видится некоторым ученым [5, 6]. Так, обращаясь к Кодексу Республики Беларусь о браке и семье [7], А. А. Елисеева обоснованно допускает возможность применения обоих производств в зависимости от наличия или отсутствия спора о праве [2].
Особый интерес вызывает проблема определения происхождения ребёнка, рождённого суррогатной матерью, использовавшей генетический материал биологических родителей. Не рассматривая правовые доктрины по данному вопросу, ограничимся ссылкой на абз. 2 п. 4 ст. 51 СК РФ о необходимости согласия суррогатной матери на запись в качестве родителей ребёнка заказчиков по договору.
Данная норма не только создает множество правовых проблем, она серьёзно затрагивает и интересы биологических родителей, что может быть до конца понятно лишь участникам подобной программы, а отнюдь не авторам научных концепций, лично не знакомым с исследуемой ими жизненной ситуацией и поддерживающим закреплённое в абз. 2 п. 4 ст. 51 СК РФ правило о необходимости согласия суррогатной матери на запись в качестве родителей заказчиков (биологических родителей) по договору о суррогатном материнстве, интересы которых сегодня лишены должной защиты.
Так, до записи биологических родителей в книге записей рождения у них действительно прав на оспаривание нет по причине законодательной защиты приоритета интересов суррогатной матери давать согласие на подобную запись [8. — С. 35; 9]. Проблема усугубляется в дальнейшем тем, что биологическая мать (отец) не имеют возможности оспорить состоявшуюся запись в книге записей рождения, где матерью ребёнка определена суррогатная мать, по причине того же приоритета её согласия [10. — С. 172.]. При этом при всей очевидности неконституционности данного положения, когда нарушаются ч. 3 ст. 5, ч. 4 ст. 7, ст. 15 (ч. 4), ст.19, ст. 19 (ч. 1 и 2), ст. 38 (ч. 1 и 2), ст. 55 (ч. 3)
Конституции Российской Федерации [11], Конституционный Суд РФ подобные жалобы не принимает к рассмотрению, строго следуя позиции ЕСПЧ, который учет интересов ребёнка связывает с позицией суррогатной матери, а не биологических родителей [10. — С. 173—175]. Кстати, учет интересов ребёнка ЕСПЧ усматривает и в усыновлении детей лицами, состоящими в однополых браках [12], что уже вообще не выдерживает никакой критики. Таким образом, европейская практика решения данного вопроса, на наш взгляд, целиком определяет позицию большинства судей Конституционного Суда РФ.
Отстаивая исключение из закона правила о согласии суррогатной матери, следует учитывать и то, что невозможность нарушения прав и свобод иных лиц при осуществлении прав гражданином лишний раз позволяет согласиться с учеными, констатирующими первоочередность прав именно генетических родителей и необходимость исключения из ст. 51 СК РФ положения о необходимости согласия суррогатной матери на запись в качестве родителей заказчиков по договору суррогатного материнства (биологических родителей) [13].
Следует отметить, что подобный подход подтверждён в законодательстве ряда государств (Беларусь, Украина, ряд штатов США) [14. — С. 5]. Однако право суррогатной матери быть записанной в качестве матери в книге записей должно стать производным и возможным лишь после отказа биологических родителей, что вполне разумно закрепить в п. 4 ст. 51 СК РФ.
Следует также учесть, что в абз. 2 п. 4 ст. 51 СК РФ речь идёт о заказчиках по договору суррогатного материнства, имеющих статус лиц, состоящих в браке. Вместе с тем в соответствии с п. 3 ст. 55 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» [15] (далее — Закон об основах охраны здоровья) возможность прибегнуть к помощи вспомогательных репродуктивных технологий, включая программу суррогатного материнства, имеют также и лица, не состоящие в браке, в том числе и одинокие женщины. Включение этих двух категорий граждан в абз. 2 п. 4 ст. 51 СК РФ будет способствовать устранению реально существующих проблем в правоприменительной практике, хотя судебные органы все реже рассматривают дела об оспаривании отказа органов ЗАГС регистрировать указанных лиц в качестве родителей [10. — С. 167].
Требует законодательного решения и проблема установления происхождения ребёнка в случае применения биологического материала умерших матери или отца. В литературе их иногда рассматривают в качестве доноров репродуктивного материала [16. — С. 35]. Однако с этим
трудно согласиться при законодательном закреплении возможности подобного «донора» приобрести статус отца или матери после своей смерти. Полагаем, что решение вопроса о фигуре донора применительно к данной ситуации кроется прежде всего в необходимости законодательного определения данного понятия. На наш взгляд, более верным в данном случае является термин «биоматериал умершего лица» [17. — С. 8].
В зарубежном законодательстве, в частности Испании, предусмотрена возможность установления отцовства (материнства) уже умершего человека при условии наличия согласия умершего на применение методов вспомогательной репродукции [16. — С. 35]. В нашей стране суды рассматривали ситуации с использованием посмертного биологического материала, хотя до сих пор отсутствует законодательное решение данной проблемы. В связи с этим необходимо определить круг лиц, имеющих право использовать посмертный криоматериал (сперму, яйцеклетки, эмбрионы), а также условия его использования.
Что касается супруги, то, по мнению Е. В. Бур-мистровой, рождение ребёнка с использованием материала умершего супруга позволяет применить п. 2 ст. 48 СК РФ [17. — С. 7]. Мы не можем согласиться с данной позицией. Во-первых, подобное рождение по правилам данной статьи должно иметь место в течение трёхсот дней с момента смерти супруга, а во-вторых, в этой статье не учитывается возможность использования биологического материала умершей супруги. Остались в данной статье без учета и интересы близких родственников умершего, прежде всего родителей.
Анализируя изложенное, признаем справедливой позицию Е. В. Бурмистровой, относящей к числу лиц, способных использовать биоматериал умершего, прежде всего таких близких родственников, как супруга (супруг), родители, родные братья и сестры. Согласны мы с автором и в части определения ею условий использования такого материала в виде письменного согласия умершего на использование криоконсервированного биоматериала, в том числе и в рамках программы суррогатного материнства [17. — С. 9]. Именно данное согласие и будет являться основанием для установления отцовства (материнства). При этом не должно быть сроков, ограничивающих использование данного материала, как это имеет место в п. 2 ст. 48 СК РФ.
Полагаем, что предложенное Е. В. Бурмистро-вой решение проблемы следует закрепить в ст. 48 СК РФ, добавив в данную статью пятый пункт. Что же касается лиц, не состоявших в браке, то их также не следует лишать возможности использовать биоматериал умершего при наличии получен-
ного при жизни согласия на установление отцовства (материнства), что также следует включить в предлагаемый п. 5 ст. 48 СК РФ.
Действующее законодательство допускает оспаривание записи о родителях лицами, фактически ими являющимися (п. 1 ст. 52 СК РФ), в связи с чем возникает вопрос об относимости к их числу донора репродуктивных тканей. По мнению отдельных авторов, в законодательстве отсутствуют препятствия для признания своих родительских прав доноров репродуктивных тканей, что допускает спор о действительном происхождении ребёнка, при зачатии которого использовались донорские половые клетки или готовые эмбрионы [18]. В связи с этим полезно учесть логику европейского законодателя, которая совпадает с разумным решением данной проблемы и исключает какую-либо правовую связь донора с ребёнком [16. — С. 34]. И бесспорно справедлива позиция А. Т. Боннера о невозможности признания донора отцом (матерью) ребёнка, зачатого в рамках вспомогательных репродуктивных технологий, и применения ст. 49 СК РФ о судебном установлении отцовства (материнства) [10. — С. 183], что следует в данной статье прямо закрепить. Данное правило должно распространяться и на донорство ооцитов.
Более того, донор репродуктивных тканей также не должен относиться к числу лиц, которые по правилам п. 1 ст. 52 СК РФ фактически являются отцом или матерью ребёнка и имеют право оспаривать запись о родителях в книге записей рождения. Данный запрет следует закрепить в п.1 ст. 52 СК РФ
Интерес в этой связи вызывает и п. 3 ст. 52 СК РФ, согласно которому супруг, давший согласие на применение по отношению к его жене метода искусственного оплодотворения или на имплантацию эмбриона, не вправе при оспаривании отцовства ссылаться на эти обстоятельства. Затрагивая проблему последствий использования донорского материала, как мужского, так и женского, необходимо согласиться с позицией авторов, констатирующих необходимость обеспечения расширительного толкования п. 3 ст. 52 СК РФ в части замены в данном пункте слова «супруг» на слово «лица», а также возможности применения данной нормы, соответственно, и к случаям оспаривания материнства [18]. Важно отметить, что п. 3 ст. 52 СК РФ закрепляет достаточно разумное правило, чего нельзя сказать о европейском законодательстве и правовой доктрине, допускающих оспаривание как отцовства, так и материнства в рассматриваемой ситуации [16. — С. 33].
Отметим, что согласие на применение донорского материала с последующей попыткой его оспаривания может исходить также и от лиц, не состоящих в браке. Однако это не должно влиять на ситу-
ацию с оспариванием отцовства (материнства), а поэтому предложение об изменении п. 3 ст. 52 СК РФ должно затрагивать и рассматриваемую ситуацию.
Не меньше споров вызывает закреплённая в законодательстве презумпция отцовства, являющаяся частным случаем законодательно закреплённого перекоса интересов мужчины и женщины при решении вопроса об установлении происхождения ребёнка и оспаривании родительских прав. Так, отцом ребёнка, рождённого в браке и в течение трёхсот дней после его расторжения (признания недействительным) или смерти супруга матери ребёнка, признаётся супруг (бывший супруг), который может и не являться биологическим отцом. Решение проблемы законодатель связывает с возможностью оспаривания данной презумпции в судебном порядке при отсутствии исковой давности мужем матери, самой матерью и биологическим отцом ребёнка.
Давая оценку соответствующим нормам СК РФ по вопросу о целесообразности сохранения презумпции и её оспоримости, полагаем, что, с одной стороны, закрепление презумпции отвечает интересам ребёнка. Однако складывается странная ситуация, когда презумпция отцовства, например в отношении бывшего супруга, одновременно позволяет ему и матери ребёнка добровольно обратиться в ЗАГС в целях установления отцовства (п. 3 ст. 48 СК РФ) при согласии отца, а при его отсутствии предполагает возможность судебного оспаривания отцом своего родительского статуса, а также возможность оспаривания записи об отце биологическим отцом ребёнка, что создаёт значительные сложности в решении данной проблемы. С другой стороны, сохранение оспоримости данной презумпции обеспечивает интересы бывшего мужа и другого мужчины как биологического отца ребёнка, что подтверждает и целесообразность сохранения оспоримости данного факта [19. — С. 35].
Не отрицая сохранения рассматриваемой презумпции и её оспоримости и в целях упрощения решения вопроса об установлении происхождения ребёнка, рождённого в пределах указанных трёхсот дней, при наличии, например, добровольного согласия матери, бывшего мужа (в случае его смерти) и биологического отца ребёнка, считаем интересной законодательную практику Украины, Таджикистана, Беларуси, допускающую существование наряду с судебной также и административной процедуры решения вопроса. Так, при заявлении матери о том, что бывший муж не является отцом ребёнка, отцовство в отношении ребёнка устанавливается путем подачи в органы записи актов гражданского состояния совместного заявления о признании отцовства биологическим отцом и матерью ребёнка (это же касается и случая смерти бывшего мужа), а Семейный кодекс Украины также дополнительно требует подачи матерью ребёнка и бывшим
мужем совместного заявления о непризнании последнего отцом ребёнка.
Полагаем возможным учесть законодательную практику прежде всего Украины, предусмотрев в ст. 48 СК РФ наряду с судебной также и административную процедуру установления происхождения ребёнка при наличии обоюдного согласия матери ребёнка, её бывшего мужа и биологического отца ребёнка [20. — С. 40—41].
Перекос интересов в пользу женщины имеет и иные проявления. В частности, закон не запрещает суррогатной матери, не давшей согласия на запись в качестве родителей заказчиков по договору, требовать признания отцовства в отношении биологического отца, что представляется достаточно абсурдным. В этой связи следует в п. 3 ст. 48 СК РФ закрепить запрет на подобные действия суррогатной матери [18.].
Несправедливы и правила п.п. 1 и 2 ст. 52 СК РФ об оспаривании отцовства матерью ребёнка в отношении мужчины, записанного в качестве его отца. Так, добропорядочность мужчины может пострадать как в случае незнания им факта отсутствия родства с ребёнком, так и в случае согласия на запись его в качестве отца при условии его информированности об отсутствии родственных отношений с ребёнком. Причем мать ребёнка имеет право на оспаривание отцовства в любом из рассмотренных случаев. Отец же права на оспаривание отцовства не имеет, если в момент записи ему было известно, что он не является отцом ребёнка. Страдают здесь не только интересы мужчины. По мнению Е. С. Вай-нер, институт оспаривания отцовства далеко не всегда отвечает и интересам ребёнка [21. — С. 20—21].
Полагаем, что в рассмотренных случаях в интересах того же ребёнка вряд ли целесообразно наделять его мать столь значительными правами в решении вопроса о фигуре его отца, как не знавшего об отсутствии родства с ребёнком, так и добровольно принявшего на себя родительские права и обязанности. Ограничение прав матери будет способствовать и обеспечению интересов лица, записанного в качестве отца ребёнка. Прекращение же общения отца с ребёнком возможно, в частности, посредством лишения его родительских прав. Однако приоритет интересов фактического отца ребёнка в любом случае остаётся бесспорным по причине наличия возможности оспаривания записи об отце ребёнка. Данное правило п. 1 ст. 52 СК РФ призвано обеспечить реализацию права ребёнка знать своих родителей.
ЛИТЕРАТУРА
1. Семейный кодекс Российской Федерации (в ред. федер. закона Российской Федерации от 30 декабря 2015 года)] // Собрание законодательства Российской Федерации. — 1996. — №1. — Ст.16; Собрание законодательства Российской Федерации. — 2016. — №1. — Ст. 77.
2. Елисеева А. А. К вопросу о судебном порядке установления материнства в Российской Федерации // Семейное и жилищное право. — 2015. — №2.
3. Токмашова Н. Ю. К вопросу о необходимости получения генетическими родителями согласия суррогатной матери для приобретения родительских прав на ребенка // Семейное и жилищное право. — 2013. — №4.
4. Комментарий к Семейному кодексу Российской Федерации (постатейный) / З. А. Ахметь-янова [и др.]; отв. ред. О. Н. Низамиева. — М. : Проспект, 2011.
5. Справочник по доказыванию в гражданском судопроизводстве / С. Л. Дегтярев, В. М. Жуйков, А. В. Закарлюка [и др.]; под ред. И. В. Решетниковой. — 5-е изд., доп. и перераб. — М. : Норма, Инфра-М, 2011.
6. Постатейный комментарий к Семейному кодексу Российской Федерации, Федеральному закону «Об опеке и попечительстве» и Федеральному закону «Об актах гражданского состояния» / под ред. П. В. Крашенинникова. — М. : Статут, 2012.
7. Кодекс Республики Беларусь о браке и семье [Электронный ресурс]. — URL: http://tamby.info/kodeks/kobs.htm (дата обращения: 24.10.2016).
8. Чернышева Ю. А. Правовой статус ребёнка, рождённого в процессе реализации программы суррогатного материнства // Семейное и жилищное право. — 2012. — №6. — С. 35.
9. Майфат А. В. «Суррогатное материнство» и иные формы репродуктивной деятельности в Семейном кодексе // Юридический мир. — 2000. — №2.
10. Боннер А. Т. Искусственное оплодотворение: достижения и просчеты современной медицины и человеческие драмы // Закон. — 2015. — №9.
11. Конституция Российской Федерации : принята всенародным голосованием 12.12.1993 (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 №6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 №2-ФКЗ) // Российская газета. — 1993. — 25 дек.
12. Скакун О. С. Интерес ребенка как основной критерий защиты прав детей в практике Европейского суда по правам человека [Электронный ресурс]. — URL: http:// отрасли-права.рф/агйс1е/1804 (дата обращения: 24.10.2016).
13. Горская Е. Ю. Позиция Конституционного Суда Российской Федерации по вопросу установления родства между родителями и детьми при использовании методов вспомогательных репродуктивных технологий. — [Электронный ресурс]. — URL: http: // отрасли-права.рф/агйс1е/1804 (дата обращения: 24.10.2016).
14. Бурмистрова Е. В. Установление происхождения детей при применении искусственных методов репродукции человека // Семейное и жилищное право. — 2013. — №2.
15. Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации : федеральный закон от 21.11.2011 №323-Ф3 (в ред. федер. закона Российской Федерации от 3 июля 2016 года) // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2011. — №48. — Ст. 6724; Собрание законодательства Российской Федерации. — 2016. — №27 (часть 1). — Ст. 4219.
16. Лебедева О. Ю. Проблемы, возникающие при установлении происхождения детей, рождённых при помощи методов вспомогательной репродукции : обзор законодательства и правоприменительной практики стран Европы, Канады и США // Семейное и жилищное право. — 2013. — №5.
17. Бурмистрова Е. В. Установление происхождения детей при посмертной репродукции с использованием метода суррогатного материнства // Семейное и жилищное право. — 2014. — №3.
18. Оспаривание отцовства и материнства при применении вспомогательных репродуктивных технологий [Электронный ресурс]. — URL : http://www.blog.servitutis.m (дата обращения: 24.10.2016).
19. Тарабрин А. И. Оспаривание отцовства: правовые пути решения проблемы в Российской Федерации // Семейное и жилищное право. — 2014. — №6.
20. Матвеева Н. А. Презумпция отцовства и проблемы её опровержения // Семейное и жилищное право. — 2014. — №6. — С. 40—41.
21. Вайнер Е. С. К вопросу о соотношении права матери на оспаривание отцовства и права ребёнка на воспитание // Семейное и жилищное право. — 2013. — №4.
REFERENCES
1. Semeynyiy kodeks Rossiyskoy Federatsii (v red. feder. zakona Rossiyskoy Federatsii ot 30 dekabrya 2015 goda)] // Sobranie zakonodatelstva Rossiyskoy Federatsii.
— 1996. — #1. — St. 16; Sobranie zakonodatelstva Rossiyskoy Federatsii. — 2016. — #1. — St.77.
2. Eliseeva A. A. K voprosu o sudebnom poryadke ustanovleniya materinstva v Rossiyskoy Federatsii // Semeynoe i zhilischnoe pravo. — 2015. — #2.
3. Tokmashova N. Yu. K voprosu o neobhodimosti polucheniya geneticheskimi roditelyami soglasiya surro-gatnoy materi dlya priobreteniya roditelskih prav na rebenka // Semeynoe i zhilischnoe pravo. — 2013. — #4.
4. Kommentariy k Semeynomu kodeksu Rossiyskoy Federatsii (postateynyiy) / Z. A. Ahmetyanova [i dr.]; otv. red. O. N. Nizamieva. — M. : Prospekt, 2011.
5. Spravochnik po dokazyivaniyu v grazhdanskom sudoproizvodstve / S. L. Degtyarev, V. M. Zhuykov, A. V. Zakarlyuka [i dr.]; pod red. I. V. Reshetnikovoy.
— 5-e izd., dop. i pererab. — M.: Norma, Infra-M, 2011.
6. Postateynyiy kommentariy k Semeynomu kodeksu Rossiyskoy Federatsii, Federalnomu zakonu «Ob opeke i popechitelstve» i Federalnomu zakonu
«Ob aktah grazhdanskogo sostoyaniya» / pod red. P. V. Krasheninnikova. — M. : Statut, 2012.
7. Kodeks Respubliki Belarus o brake i semye [Elektronnyiy resurs]. — URL: http://tamby.info/ko-deks/kobs.htm (data obrascheniya: 24.10.20l6).
8. Chernyisheva Yu. A. Pravovoy status re-bYonka, rozhdyonnogo v protsesse realizatsii pro-grammyi surrogatnogo materinstva // Semeynoe i zhilischnoe pravo. — 2012. — #6. — S. 35.
9. Mayfat A. V. «Surrogatnoe materinstvo» i in-yie formyi reproduktivnoy deyatelnosti v Semeynom kodekse // Yuridicheskiy mir. — 2000. — #2.
10. Bonner A. T. Iskusstvennoe oplodotvorenie: dostizheniya i proschetyi sovremennoy meditsinyi i chelovecheskie dramyi // Zakon. — 2015. — #9.
11. Konstitutsiya Rossiyskoy Federatsii : prinyata vsenarodnyim golosovaniem 12.12.1993 (s uchetom popravok, vnesennyih Zakonami RF o popravkah k Konstitutsii RF ot 30.12.2008 # 6-FKZ, ot 30.12.2008 # 7-FKZ, ot 05.02.2014 # 2-FKZ) // Rossiyskaya gazeta. — 1993. — 25 dek.
12. Skakun O. S. Interes rebenka kak osnovnoy kriteriy zaschityi prav detey v praktike Evropeyskogo suda po pravam cheloveka [Elektronnyiy resurs]. — URL: http:// otrasli-prava.rf/article/1804 (data obrascheniya: 24.10.2016).
13. Gorskaya E. Yu. Pozitsiya Konstitutsionnogo Suda Rossiyskoy Federatsii po voprosu ustanovleniya rodstva mezhdu roditelyami i detmi pri ispolzovanii metodov vspomogatelnyih reproduktivnyih tehnologiy [Elektronnyiy resurs]. — URL: http : // otrasli-prava.rf/article/1804 (data obrascheniya : 24.10.2016).
14. Burmistrova E. V. Ustanovlenie pro-ishozhdeniya detey pri primenenii iskusstvennyih
metodov reproduktsii cheloveka // Semeynoe i zhilischnoe pravo. — 2013. — #2.
15. Ob osnovah ohranyi zdorovya grazhdan v Rossiyskoy Federatsii : federalnyiy zakon ot 21.11.2011 #323-FZ (v red. feder. zakona Rossiyskoy Federatsii ot 3 iyulya 2016 goda) // Sobranie zakonodatelstva Rossiyskoy Federatsii. — 2011. — #48. — St. 6724; Sobranie zakonodatelstva Rossiyskoy Federatsii. — 2016. — #27 (chast 1). — St. 4219.
16. Lebedeva O. Yu. Problemyi, voznikayuschie pri ustanovlenii proishozhdeniya detey, rozh-dYonnyih pri pomoschi metodov vspomogatelnoy reproduktsii : obzor zakonodatelstva i pravoprimen-itelnoy praktiki stran Evropyi, Kanadyi i SShA // Semeynoe i zhilischnoe pravo. — 2013. — #5.
17. Burmistrova E. V. Ustanovlenie proishozhdeniya detey pri posmertnoy reproduktsii s ispolzovaniem metoda surrogatnogo materinstva // Semeynoe i zhilischnoe pravo. — 2014. — #3.
18. Osparivanie ottsovstva i materinstva pri primenenii vspomogatelnyih reproduktivnyih tehnologiy [Elektronnyiy resurs]. — URL: http://www.blog.servitu-tis.ru (data obrascheniya: 24.10.2016).
19. Tarabrin A. I. Osparivanie ottsovstva: pravovyie puti resheniya problemyi v Rossiyskoy Federatsii // Semeynoe i zhilischnoe pravo. — 2014. — #6.
20. Matveeva N. A. Prezumptsiya ottsovstva i problemyi eyo oproverzheniya // Semeynoe i zhilischnoe pravo. — 2014. — #6. — S. 40—41.
21. Vayner E. S. K voprosu o sootnoshenii prava ma-teri na osparivanie ottsovstva i prava rebyonka na vospi-tanie // Semeynoe i zhilischnoe pravo. — 2013. — #4.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Сухарева Елена Ромуловна. Доцент кафедры гражданско-правовых и экономических дисциплин. Кандидат юридических наук, доцент.
Воронежский институт МВД России.
E-mail: elenasuh65@mail. ru
Россия, 394065, г. Воронеж, проспект Патриотов, 53. Тел. (473) 200-53-02.
Sukhareva Elena Romulovna. Assоciate Professor of the chair of Civil and Economic Dsciplines. Candidate of Law, Assоciate Professor.
Voronezh Institute of the Ministry of the Interior of Russia.
E-mail: elenasuh65@mail. ru
Work address: Russia, Voronezh region, 394065, Voronezh, Prospect Patriotov 53. Tel. (473) 200-53-02.
Ключевые слова: биологические родители; установление происхождения детей; оспаривание отцовства; репродуктивные технологии; донор половых клеток; суррогатная мать; генетический материал; семейные отношения.
Key words: Ae biological parents; the establishment of origin of children; paternity; reproductive technologies; the donor of sex cells; surrogate motherhood; genetic material; family relations.
УДК 342
