CC BY
48
х годов. Сочетание художественных картин и страстной публицистики, исследовательский подход к деревенской действительности, умение, по выражению Глеба Успенского, «опуститься в самую глубь мелочей народной жизни», ставит
A.В. Карпова в один ряд с виднейшими представителями народнической прозы: Н.Н. Златовратским, Н.Е. Карониным-Петропавловским, С.М. Степняком-Кравчинским, которых Г.В. Плеханов охарактеризовал как «художников-социологов» [9, с.46]. Кто знает, не уйди Карпов из жизни в неполные 28 лет, в нем мог бы в полной мере раскрыться незаурядный талант писателя, близкого по своему духу В.И. Далю и П.И. Мельникову-Печерскому.
1 Подробно о нижегородском периоде творчества В.И.Даля можно прочитать в монографии А. В. Седова, изданной в 2000 г. - А.
B. Седов. Преданный друг А. С. Пушкина. - Арзамас: АГПИ, 2000.
2 Председателем нижегородского губернского статистического комитета был генерал-лейтенант князь М. А. Урусов, тогдашний губернатор.
3 Подробная «Программа для собирания сведений по этнографии», напечатанная в «Нижегородских губернских ведомостях» (1886, № 25-28) начиналась с «покорнейшей просьбы к сожителям губерний заняться на местах собиранием сведений».
4 Программа школьного исследования нижегородской губернии
Библиографический список
(составлена секретарём нижегородского статистического комитета А.С. Гациским и утверждена в заседании Комитета 8 мая 1875 года), пункты 12-14. Напечатана в №№ 22, 23 «Нижегородских губернских ведомостей» за 1875 г.
5 Том III, статья 8
6 Том VII - Кустарные промыслы нижегородской губернии. Нижегородский уезд;
Том VIII - Кустарные промыслы нижегородской губернии. Ардатовский
уезд;
Том IX - Кустарные промыслы нижегородской губернии. Васильевский уезд. Горбатовский уезд. Княгининский уезд. Лукояновский уезд;
Том X - Кустарные промыслы нижегородского уезда. Сергачский уезд.
7 Предисловие к VI тому Нижегородского Сборника за 1877 год, с. XII-
XIII.
Данные материалы составили основу настоящего сборника.
Издательством АГПИ подготовлен к печати сборник песен, собранных Карповым.
10 В Списке населенных мест Нижегородской губернии по сведениям 1859 года, изданном Центральным статистическим комитетом Министерства внутренних дел, указывается следующее: «Казённое село Кирилловка находится на Симбирском почтовом тракте (на Сергачский уезд), при речке Шамке, в 5 верстах от уездного города. Число дворов - 139, число жителей: мужского пола - 470, женского пола - 521. В селе 1 православная церковь, сельское управление, училище ведомства государственных имуществ».
1. Историческая энциклопедия. - М., 1976. - Т. 15.
2. Обзор деятельности нижегородского статистического комитета за десятилетний период времени (1865-1875).
3. Мельников-Печерский, П.И. Владимир Иванович Даль: Критико-биографический очерк // Полное собрание сочинений Владимира Даля (Казака Луганского). - СПб. - 1897. - Т. I.
4. Александр Гациский. Нижегородский летописец. - Нижний Новгород: Издательство «Нижегородская ярмарка», 2001.
5. Потявин, В. М. Собирание и изучение фольклора Нижегородского Поволжья в XIX веке // Народная поэзия Горьковской области. - Горький, 1960. - Вып. 1.
6. Нижегородские губернские ведомости, 1847. - № 48.
7. Орешников, А.К. Несколько слов об Андрее Карпове. (Запоздавший некролог) // «Нижегородские губернские ведомости». 1 октября 1886 г. -№40.
8. Ленин, В.И., Соч., Т.Ш.
9. Плеханов, Г.В. Избранные философские произведения.- М., 1958 - Т. 5.
Статья поступила в редакцию 12.11.09
УДК 003
Э.Н. Болтенко, преподаватель ГАГУ, г. Горно-Алтайск, E-mail: elvirajboltenko@mail.ru
ОБЪЕКТИВИЗАЦИЯ ЛИЧНОСТНОГО ПОТЕНЦИАЛА ЧЕРЕЗ МЕТАФОРИЧЕСКУЮ НОМИНАЦИЮ В НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКОВОМ СОЗНАНИИ
В работе представлено описание гендерного фактора, который выявляется в процессе создания и употребления метафорической лексики, что способствует более глубокому проникновению как в лингвистическое, так и экстралингвистическое знание, необходимое для кодирования и декодирования метафоры.
Ключевые слова: гендерные стереотипы, метафорическая концептуализация, гендерная идентификация, образная лексика,
семантическая область, когнитивная интерпретация метафор.
В современной лингвистике особое место занимают научные исследования гендерных особенностей функционирования языка (Е.И. Горошко, А.В. Кирилина, О.В. Воронина, Т.Б. Крючкова, Н.А. Баско, А.А. Вейлерт, В.А. Маслова, D. Tannen, Trommel-Plotz, Tafel, Weiss и др.), метафорической лексики (Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, В.Г. Гак, Ю.Н. Караулов, Е.В. Падучева, Г.Н. Скляревская,
В.Н. Телия, Дж. Лакофф, М. Джонсон, М. Блэк и т.д.), концептов (Е.С. Кубрякова, З.Д. Попова, И.А. Стернин, В.А. Маслова и т.д.), получившие детальную разработку в российских и зарубежных работах. Обзор литературы по гендерной и когнитивной лингвистике, метафорологии доказывает, что эти направления на сегодняшний день динамично развиваются и на стыке этих научных областей возникают междисциплинарные исследования, направленные на раскрытие содержания понятия гендера через явления языка. Вне научного внимания остаётся корреляция мужчина-метафора, женщина-метафора, что, однако, представляет большую актуальность и лингвистический интерес при анализе некоторых метафорических высказываний и интерпретации художественных произведений.
Бесспорным признается необходимость учета гендерного
фактора в речевом поведении мужчин и женщин. На основании этого активно изучаются пол и его маркировка в речевой деятельности, стереотипные представления о мужчинах и женщинах в языке, символика мужественности и женственности, кросскультурный анализ гендерных различий, гендерный уровень фразеологии и т.д.
Несмотря на обилие работ, посвящённых метафорической проблематике, они не исчерпывают всех возможных аспектов её освещения. Так, в ряду данных исследований изучение метафоры с гендерной позиции занимает особое место, что обусловлено универсальным характером исследуемого объекта. Базой анализа являются метафорические номинации немецкого языка, которые извлекаются путем целенаправленной выборки из словарей, Интернет-сайтов, художественных произведений, газет и журналов.
Метафорическая концептуализация гендера в немецкой лингвокультуре не являлась предметом специального систематического изучения. Если метафорический уровень немецкого языка основательно изучается на протяжении десятков лет, то гендерный аспект метафорологии остается пока отчасти исследованным.
Поскольку одной из существенных особенностей пара-
дигмы бытия человека является его принадлежность к мужскому или женскому полу, то при создании метафоры не может не учитываться данное обстоятельство, поэтому взаимоотношения мужчины и женщины привносят в метафорический образ особые, присущие каждому из полов, поведенческие характеристики. Исследование гендерного фактора в процессе создания и употребления метафорической лексики способствует более глубокому проникновению как в лингвистическое, так и экстралингвистическое знание, необходимое для кодирования и декодирования метафоры.
Грамматический род существительных, которым определяются номинации мужчин и женщин, не всегда совпадают с естественным полом (Sexus), поскольку в первом случае речь идет о языковой, а во втором о внеязыковой категории. Так, в немецком языке артикли der и die не всегда маркируют типичные маскулинные или фемининные номинации. Тем не менее, формальный грамматический признак иногда служит основанием для дифференциации ряда метафорических высказываний. Так, суффикс -in и артикль die являются в немецком языке маркером фемининной метафорической номинации. Например, der Prinz - die Prin-zessin, der Gott - die Gottin. Обозначенные лексические единицы актуализируются в определенных контекстах как переносные обозначения для мужчины и женщины и встречаются в метафорических сращениях: Sahneprinz, Sex-gott, Marchenprinzessin и т. д. Таким образом, релевантным условием гендерной идентификации ряда метафорических номинаций являются соответствующие грамматические маркеры.
Речеповеденческие гендерные исследования
подтверждают факт стереотипизации речи гендеров. Как полагают ученые, исторически сложившиеся стереотипы отражаются языком, как общественным явлением; а поскольку мужчины и женщины принадлежат к разным социальным группам, в свою очередь, выполняют разные роли, то и общество ждет от них определенных моделей речевого поведения. Поэтому, по мнению исследователей, в языке должны существовать как мужские, так и женские речевые модели [1, с. 148]. На данном основании можно говорить о том, что гендерная дифференциация наблюдается не только в речи, но и в системе языка среди номинативных и образных номинаций мужчины и женщины, которые воплощаются в конкретных метафорических высказываниях.
«Все элементы материального мира: космос и
элементарные частицы, живая и неживая материя, общество, человек как живое существо, как носитель разума и как звено социального устройства, все явления физического и психологического мира, а также абстракции - идеальные объекты и продукты классификаций - связаны друг с другом, взаимозависимы и взаимообусловлены, обладают упорядоченностью и системной организацией. Человек постигает этот упорядоченный мир посредством лексической системы своего языка, ибо только слово дает возможность воспринять хаос разрозненных впечатлений и ощущений, вычленить свойства, обозначить общее и единичное, классифицировать бесчисленные и подвижные элементы действительности, снова сложить их в единую картину и далее воспринять и осмыслить ее» [2, 45]. Исследуя с этих позиций метафорические номинации мужчины и женщины, можно выявить общие и специфические черты их функционирования, обусловленные объективно существующими гендерными нормами и гендерным символизмом.
Известно, что значимость культурной доминанты определяется реккуреннтностью языковых единиц, номинирующих это понятие. В лексической системе немецкого языка женщина обозначается преимущественно следующими лексемами: Frau, Fraulein, Weib, Madchen, Madel, Mutter, Mutti, Stiefmutter, Grofimutter, Tochter, Schwester, Nichte, (die) Cousine, Tante, Braut, Oma, Hausfrau, Nonne, Magd, (die) Witwe, das schwache/ schone Geschlecht.
Основными мужскими номинациями являются: Mann, Mannchen, Herr, Junge, Kerl, Bengel, Bube, Vater, Vati, Stiefva-
ter, Grofivater, Sohn, Bruder, Neffe, (der) Cousine, Onkel, Brauti-gam, Opa, Monch, (der) Witwe, das starke Geschlecht.
Опираясь на данную дифференциацию мужских и женских номинаций, можно предположить, что метафора как часть общей языковой системы также отражает гендерную дихотомию. Установлено, что в немецком языке существуют метафорические атрибутивные сочетания и сращения с указанными выше компонентами: например, Elefantenfrau (mann), X-Mannchen, knusprige Nichte и т.д.
Личные имена также могут выступать основанием гендерной дифференциации метафорических единиц, поскольку традиционно в языке фиксируются мужские и женские имена. Некоторые из них, особенно имена выдающихся в истории и культуре личностей со временем переходят на основании метафорического переноса в имена нарицательные. Для декодирования обозначенных метафор требуются определенные лингвострановедческие знания. Имена собственные - это часть истории народа. Они тесно связаны с культурой страны и обладают ярко выраженным национальным колоритом. Имена часто перестают быть именами собственными и становятся просто словами-символами или метафорами. Поэтому мужчину или женщину, похожую по определенным параметрам (внешнему сходству, характеру, ментальным качествам, статусу и т.д.) на известную персону, будут называть его именем. Подобные метафоры часто актуализируют роль обоих референтов в обществе.
Известно, что в современном мире масс-медиа играет огромную роль в формировании у людей определенных стереотипов относительно внешности поведения и т.д. Часто образцом во внешнем виде, стиле, манере держаться являются популярные личности, что находит отражение в языке. Так, данное обстоятельство порождает в языке целый ряд метафорических обозначений. Наглядным примером могут быть многочисленные брачные объявления. В рамках данного функционального стиля проявляется одна из важных особенностей метафоры: лаконичность, сжатость
заключенной в ней информации, она уплотняет информацию, производит семантическую компрессию избыточных элементов.
Pretty Woman sucht X-Men, um nach Tage des Donners in Waterworld einen Cocktail zu trinken [3, с. 42].
В приведенном примере текст объявления требует краткой, но точной информации. Так, использование автором имен известных во всем мире персонажей позволяет точно и выразительно описать себя. Если заменить в этом тексте имя X-Men на нейтральное описание внешности мужчины, то потребуются дополнительные референты для актуализации адекватного смысла (starker, breitschultriger Mann mit gepfleg-ten, dunklen Haaren и т.д.), что приводит в итоге к утрате оригинальности и оценочности описания. Таким образом, имена собственные отдельных личностей для описания мужчин и женщин могут быть обозначены как метафорические, поскольку признак лица, наделенного какими-либо особенностями, переносится на другое лицо, характеризуя его.
Filmstar sucht treuen Fan fur die Drehpause. Grope: Lund-gren; Haare: Nick Cage; Augen: Paul Newman; Lachen: Otto; Figur: Brando. Da ich wieder keinen Oscar gewann, sollst du mein Gewinn sein [3, с. 33].
В данном тексте метафорические номинации мужчин и женщин реализуются через семантическую область «Кино», в которой он и она идентифицируются через деятельность в сфере кино (Filmstar sucht treuen Fan fur die Drehpause), сходство во внешности, характере, поведении с известными актерами (Lundgren, Nick Cage, Brando), а также через атрибуты киноиндустрии (статуэтка Oscar выступает метафорой женщины).
Анализ лексических единиц с переносной семантикой в системе немецкого языка выявляет также большое количество зооморфных и фитонимных метафор. Такая тематическая группировка метафорических высказываний позволяет
дифференцировать их с гендерных позиций. Это связано с тем, что в образном обозначении людей наименованиями животных всегда учитывается не только пол животного, но и стереотипные ассоциации и представления о нем, поэтому гендерные различия метафор на уровне обозначенного класса лексики очевидны. Так, в немецких источниках (G. Buchmann [4], G. Drosdowski [5], W.Pfeifer [6] и других) зафиксированы номинации, которые идентифицируют преимущественно женщину Hase, Maus, Biene, Katze, Taube : Skihasi, Rehlein, Maus, Honigbienchen, Biene, Katzchen, Katzi, Krote, Ziege, Zicke, Taubchen и т.д. Исключительно мужскими названиями в немецком языке являются самые разнообразные сочетания со следующими зооморфизмами Kater, Bar, Teddy, Rude: Katerchen, Katerle, Honigbar, Ratzelbar, Schatzbar,Kuschelbar, Schmuseteddy, Tatzenbar, Wuschelbar, MischlingsrUde и т.д.
Среди множества ласкательных имен выделяются фитонимные обозначения для женщины, анализ которых свидетельствует о том, что в данной тематической группе фемининные метафорические обозначения более частотны, чем мужские. Возможно, это обусловлено стереотипными гендерными представлениями о том, что традиционно именно женщина воспринимается как нечто нежное, хрупкое, изящное, красивое как цветок (Lotusblume, Kirsch- (Pfirsich-blute), Maiglockchen, die Rose).
Специфические гендерные характеристики выявляются не только в представлении культурных стереотипов, но и при использовании национально маркированной лексики. Так, в лексической системе немецкого языка фиксируются типично женские и мужские номинации, представляющие специфические явления и субъекты немецкой культуры (Lo-reley, Lulu, Hensel und Gretel, Aschenputtel и т.д.). На метафорическом уровне встречаются номинации женщин, основанные на ассоциациях с мифическими существами (Son-nen-, FrUhlings-, Sternenfee, Hexe, Nixe, Gottin, Loreley) и актуализирующие определенные признаки.
Как отмечено выше, в концептуализации знаний о мужчине и женщине метафорическое представление играет немаловажную роль. Анализ образных номинаций мужчины и женщины в современном немецком языке показывает, что оба референта могут быть представлены в метафорах также через признаки артефакта: предмета (alte Schachtel), продукта питания (Kuchen) и т. д.
Одной из особенностей метафорических и маскулинных номинаций в немецком языке можно обозначить наличие англоамериканизмов. Типично мужскими метафорическими заимствованиями являются Playboy, Teddy, Cowboy, Marlboro-Man . Относительно женщины встречаются следующие номинации: Lady, Sweetly, Sugarbaby, Cowgirl.
Таким образом, метафорическая концептуализация гендера сводится к тому, что человек в познании самого себя и идентификации субъекта номинации (мужчины или женщины) пользуется терминами таких семантических сфер как предмет, природа, социум и мифология.
Материал исследования показал следующее: значительная часть метафорических высказываний в немецком языке приложима ко всем людям независимо от пола, поскольку они отражают не только номинацию лиц, но и обозначают действия, процессы, качества и т.д.. Тем не менее в немецком языке в большом количестве представлены образные номинации лиц, в которых встречается гендерная ассиметрия. Так, гендерные особенности метафорической лексики в немецком языке проявляются в: номинациях с переносной семантикой, которые относятся только к мужчинам (Eichelprinz, Rauber, Ritter ohne Furcht und Tadel и т.д.); метафорических единицах, имеющих только женских референтов (Eisprinzessin, BlUmchen, Wespentaile, dumme/ blode Kuh, Skihasi, gutter Hoffnung sein и т.д.); группе образных единиц, к которой относятся референты мужчины или женщины, но имеющие конкретные прообразы (Casanova, Otto, Tante Emma и т.д.); группе, где есть парные соответствия
(Adam - Eva, Apollo - Venus, Konig - Konigin и т.д.). Очевидно, что некоторые метафорические номинации могут одновременно репрезентировать несколько групп.
На метафорическом уровне стереотипное представление о мужчине зафиксировано в следующих семантических областях: внешний вид, ментальность, психоэмоциональная сфера и статус в обществе.
Особенно выделяются физическая сила Schrankbrust, barenstark, strammer Max; непривлекательность Stummel, Bierfass; возраст/ опыт alter Seehund, Freund im Silberhaar. Подчеркивается ум Einstein, wenn Manner sich mit ihrem Kopf beschaftigen, nennt man das denken. ... ; глупость Kork . Выделяются сильный характер Mann aus Eisen; воля Schwert; твердость harter Tabak; немногословность ein Mann - ein Wort; трусливость feiger Hund, Hans Hasenfuft, тщеславность alter Gockel; грубость Klotz. Подчеркивается принадлежность к профессиям, связанным с силой, войной Ritter, Gladiator; богатство Geldsack; беспечность Hans Ohnesorge; опытность alter, schlauer Fuchs.
Очевидно, что в метафорическом фонде немецкого языка при описании мужчины актуализируются как положительно, так и отрицательно коннотированные единицы.
Стереотипный образ женщины представлен такими качествами, которые получают низкую оценку в патриархальном мире: физическая красота, сексуальная
привлекательность, эмоциональность, чувствительность и забота о других.
Физический возрастной признак «старость»
актуализируется вещными метафорами (alte Schachtel), зооморфными (alte Unke). Молодая женщина в немецком языке объективизируется вещными и фитоморфными метафорическими выражениями (junges Ding, fruhreife Pflanze). Эстетический признак, актуализирующий
привлекательность женщины, представлен в немецком языке через вещные (артефактные) (Puppe, bildschon),
гастрономические (Geburtstagskuchen), мифические (Loreley, Fee, Venus), фитоморфные (Blume), собственно половые (Dame), анималистические (Reh, Biene), тактильные (weich), вкусовые (sufi) метафорические единицы. В немецкой культуре женская красота имеет внешний, поверхностный характер, характеризуя внешние физические данные женщины - ее фигуру, ноги, грудь, а также такие внешние атрибуты, как одежда и косметика. Эстетически отрицательный признак «непривлекательность» (единиц) актуализируется в немецком языке через анималистические (Elefantenfrau, Eule), артефактные/вещные (Zaun um den Garten, Vogelscheuche) метафорические единицы. Непривлекательность, старость эксплицируется в немецком языке через следующие когнитивные модели: физически непривлекательная женщина как старая вещь или контейнер для хранения ненужных вещей. Ментальный признак «ум» представлен преимущественно негативными характеристиками. Данный факт свидетельствует о том, что женский ум поставлен обществом в определенные рамки, выход за пределы которых воспринимается неодобрительно. Ментально отрицательный признак «глупость» актуализируется в немецком языке посредством анималистических метафор (dumme (blode) Kuh, Gans, Pute, Ziege).
Примеры демонстрируют тот факт, что метафорической объективизации подвергаются, в основном, отрицательные психологические признаки, отражающие негативные черты женского характера и поведения, традиционно считающиеся типично женскими.
Таким образом, в работе описываются грамматические, лексические, а также тематические особенности употребления немецких метафор с привлечением гендерного фактора. Полученные результаты могут внести определенный вклад в дальнейшее изучение образных средств языка в целом и его гендерной спецификации в частности.
Библиографический список
1. Савельева, И.И. Взаимосвязь гендерных исследований и феминистской лингвистики // Вестник. Серия «Гуманитарные науки». - 2003. - №1 (8).
2. Скляревская, Г.Н. Метафора в системе языка. - Спб.: Наука, 1993.
3. Amica extra. - 2003. - № 7.
4. BUchmann. G.W. Der Zitatenschatz des deutschen Volkes / G. BUchmann, G. Haupt, W. Rust. - Berlin: Verlag der Haude & Spenerschen Buchhandlung, 1972.
5. Drosdowski, G. Duden (Band 11) Redewendungen und sprichwortliche Redensarten / G. Drosdowski, W. Scholze-Stubenrecht. - Mannheim. Leipzig: Wien: Zurich: Meyers Lexikon Verlag, 1992.
6. Pfeifer, W. Pflanzen- und Tiernamen. - Leipzig, 1970.
Статья поступила в редакцию 12.11.09
УДК: 378.147
Н.Л. Кольчикова, канд. пед. наук, доц. ХГУ им. Н. Ф. Катанова, г. Абакан, E-mail: pollik21@mail.ru ОСОБЕННОСТИ ПОДГОТОВКИ ВОСПРИЯТИЯ ИНОКУЛЬТУРНОГО ТЕКСТА УЧАЩИМИСЯ-БИЛИНГВАМИ
В статье рассмотрены особенности восприятия художественной литературы учащимися-билингвами. Процесс восприятия характеризуется как проблема психологии образа мира, который всегда личностно и национально окрашен и формируется под влиянием географической среды, национальной культуры, религии и т.д., поэтому при изучении инокультурного текста учащимися-билингвами необходимо учитывать особенности национального видения мира.
Ключевые слова: восприятие, психология, билингв, этнокультурный, идентификация.
В настоящее время сложилась такая образовательная ситуация, для которой характерны усиление этнизации содержания образования, возрастание роли родного языка в обучении. Современные педагогические реалии требуют, с
одной стороны, учитывать в образовании этнокультурный фактор, с другой, создавать условия для познания культуры других народов, воспитания толерантных отношений между людьми, принадлежащих к различным этносам. Эти задачи значительно усложняются при обучении детей-билингвов.
Как правило, билингвами называют детей, которые общаются на родном языке только в кругу этнической группы (семьи, родственников, друзей и т.д.), все остальное общение у них происходит на неродном языке. Для преподавания русской литературы билингвам необходимо выяснить, как идентифицирует себя учащийся. Когда речь идет о родном языке, принято говорить о «этноязыковом самосознании человека» и о «символической идентификации себя со своим этносом». Но языковое сознание билингва не сводится к этносимволической функции - в нем есть не только идеалы, но и интенции, предпочтения, представления, то есть отношение личности подростка-билингва к его языкам. Согласно социологическим и социолингвистическим исследованиям, можно говорить о наличии в языковом сознании билингва единой модели языковой идентификации. Эта модель задает три отношения к русскому языку, который в языковом опыте подростка-билингва может: входить в личную сферу говорящего как второй родной язык, быть исключенным из личной сферы говорящего и осмысляться как полезный, нужный и идентифицироваться самим говорящим как неродной, быть отчужденным от личности говорящего.
Как правило, подростки-билингвы идентифицируют себя по отношению к языку по первому типу. Именно поэтому в работе с ними необходимо учитывать и опыт лингвострановедческой и лингвокультурологической методики в обучении русскому языку и литературе. Российские методисты сегодня предлагают осваивать язык по формуле известного методиста Е. И. Пассова: «культура через язык и язык через культуру» [1].
Чтобы ученик-билингвал стал квалифицированным читателем русской литературы, его надо учить навыкам чтения и понимания художественного текста. Понять текст -значит понять его как слово, которым с нами говорит традиция. Понимание есть смыслообразующий механизм «интериоризации» (Выготский) - перевод некоторого
содержания общекоммуникативного «внешнего» языка на чисто ментальный язык внутренней речи. С позиций нейропсихологии первым и абсолютно необходимым этапом понимания любого текста является понимание значений
отдельных слов - элементарных частиц текста, так как слово в контексте актуализирует одно из своих значений или приобретает новые оттенки значения. Вторым этапом понимания является усвоение значения целых предложений, образующих высказывание, которое состоит в умении понять грамматическую конструкцию фразы. На третьем этапе понимания происходит переход от понимания значения отдельных предложений к пониманию целого текста.
В настоящее время проблема восприятия литературы изучена в различных аспектах в работах О.И. Никифоровой, А.А. Леонтьева, З.Я. Рез, Л.Г. Жабицкой, Л.Н. Рожиной, П.М. Якобсона, М.М. Варшавской, К.В. Мальцевой, В.Г. Маранцманом, М.Г. Качуриным, О.Ю. Богдановой и др. В обстоятельном исследовании О. И. Никифоровой «Психология восприятия художественной литературы» дано такое определение этого процесса: «Восприятие художественной
литературы - результат действия психологического механизма, в основе которого лежат физиологические процессы.. .Восприятие художественной литературы целостно и в то же время чрезвычайно сложно. В нем различаются следующие стороны: непосредственное восприятие
произведения (воссоздание его образов и их переживание), понимание идейного содержания, эстетические оценки и влияние литературы на людей как последствие восприятия произведений» [2; 6].
Процесс восприятия включает в себя обследование, распознавание, истолкование предмета, явления через образ. Деятельность истолкования /интерпретации/ особо ярко выражена при восприятии художественного произведения. Художественный образ не может сводиться к одному комплексу чувств или ощущений, как не сводится к ним содержание художественного произведения. На каждой из стадий восприятия ведущим оказывается то процесс воображения, то мышления, «но, поскольку оно оперирует с тем, что было эмоционально пережито, оно не убивает эмоциональности», - считает О.И. Никифорова. Поэтому учителю литературы важно понимать, что в художественном произведении интересно учащимся, как это воспринимается или какую эстетическую реакцию вызывает у них литературное явление, как протекает процесс восприятия, как от незнания или поверхностного знания ученик приближается к более глубокому знанию. Восприятие художественного произведения является сложной деятельностью, так как в каждое восприятие входит и воспроизведенный прошлый опыт, и мышление воспринимающего, и его чувства и эмоции, чем богаче индивидуальный опыт воспринимающего, тем полнее и правильнее может быть понят художественный текст. Индивидуальный опыт человека складывается из
