CC BY
19
Вестник Московского университета. Сер. 22. Теория перевода. 2016. № 1
Н. Иванова,
доктор филологии, профессор кафедры славянских языков Университета им. А. Златарова, Бургас, Болгария; e-mail: nelya_ivanova@yahoo.com
ОБ ОЦЕНОЧНО-ВЕРБАЛЬНОЙ СФЕРЕ КОНЦЕПТА (на примере концепта «успех» в русском и болгарском языках)
В статье анализируется вербальная сфера концепта «успех» в болгарском и русском языках, которая содержит экспрессивные оценки и мнения носителей языков об успехе как о социокультурном феномене. Показаны ценностные измерения, культурная и историческая обусловленность концепта. На примере концепта «успех» освещается, как когнитивная лингвистика, этнолингвистика и лингво-культурология исследуют сознание человека, его концептосферу и способность единиц мышления к сохранению культурно значимой информации.
Ключевые слова: культурный концепт, оценочные слова, русский язык, болгарский язык.
Nelya Ivanova,
PhD, Professor at the Slavonic Languages Department, Assen Zlatarov University, Bourgas, Bulgaria; e-mail: nelya_ivanova@yahoo.com
ESTIMATIONS IN THE VERBAL SCOPE OF A CONCEPT: A CASE STUDY OF THE CONCEPT "SUCCESS" IN RUSSIAN AND BULGARIAN
This article reveals the special verbal sphere of the concept "success" in Bulgarian and Russian which contents emotional and expressive words of native speakers' estimations and opinions about success as a sociocultural phenomenon. Value aspects as well as cultural and historical conditionality of the concept are presented. It is shown how cognitive linguistics, ethnolinguistics and cultural linguistics explore the human consciousness, its sphere of concepts and the ability of mental units to preserve valuable cultural information.
Key words: cultural concept, expressive nominations, Russian, Bulgarian.
Вопросы о том, как человек воспринимает и наделяет смыслом окружающую действительность и как «реализует» в языке опыт своего познания, имеют важное значение в современной лингвистике. Сегодня самые перспективные направления в развитии лингвистики — когнитивная лингвистика, этнолингвистика, лингвокуль-турология — исследуют язык как средство доступа к сознанию человека, к его концептосфере, к содержанию и структуре концептов как единиц мышления и сохранения культурно значимой информации.
Стремясь преодолеть «расплывчивость и многозначность» термина «концепт», болгарский лингвист В. Аврамова [Аврамова, 2007, с. 227] вводит в научное обращение новый термин (аккумулема), понимая аккумулему как «максимально абстрактную, но конкретно кодированную в языковом сознании единицу ментального уровня, исторически детерминированную, структурированную общечеловеческими и национально-специфическими представлениями, вербализованными в словах или словосочетаниях, сосредоточивших накопленную человечеством и лингвокультурной общностью культурную информацию» [там же, с. 116].
Именно такой сложной сущностью обладает успех — социокультурный феномен, представления, мнения, знания о котором складывались в течение веков, вызывая желание людей оценивать его как потребность, благо и ценность для человека и общества, формируя таким образом его ценностное измерение в культуре. В наши дни вследствие значительных сдвигов в общественном устройстве наших стран и утверждения успеха в качестве приоритета современного человека появилось стремление весьма интенсивно обсуждать «новую культуру успеха» [Ключников, 2002, с. 83], а также говорить о «позитивном успехе», которым измеряется счастье и удовлетворенность жизнью [см.: Тилкиджиев, 2006]. Болгарский социолог Н. Тилкиджиев комментирует взаимную связь этих абстрактных понятий и выявляет большую роль оценочной деятельности людей в определении: «Несмотря на кажущееся «интуитив-но-утилитаристкое» отношение к счастью, представления о нём, оценки достигнутых степеней «счастливой жизни» являются собирательным и концентрированным образом достигнутого успеха (...), счастье помогает проникнуть вглубь, в механизмы формирования и воспроизводства массовых оценок и настроений. Доминирующий пессимизм является оценкой большинства болгар» [там же, с. 122].
Современные концепции рассматривают личность как «мощную константу успеха», а успех как «гармонию между личностью и средой» [Розенберг, 2001, с. 7]. Это утверждение русского философа Н. Розенберг, считающей, что «успешная личность» создаёт «семантику культурной среды, которая является истинным отражением самого человека» [там же]. Сочетание прилагательного успешный с одушевлёнными существительными, называюшими лиц в самом генерализованном представлении (человек, личность), в наших языках является сравнительно новым образованием, маркирующим сдвиги в социокультурных приоритетах общества. Многие исследователи (напр., И.Б. Левонтина, В. Новиков) считают узуализа-цию этого словосочетания в русском языке результатом влияния
английского языка и западной культуры. В. Новиков в «Словаре модных слов» пишет: «Эпитет успешный недавно съездил за границу и вернулся оттуда солидным, пополневшим в смысловом отношении. Вспомним, каким он был 'до того': 'сопровождающийся успехом', 'удачный' — так и только так говорилось о нём в толковых словарях. Успешным можно было назвать какое-нибудь дело, мероприятие, но не человека. Для характеристики личности использовалось прилагательное преуспевающий, имевшее, кстати, лёгкий оттенок неодобрительности: недаром в словаре Ожегова в качестве примера его употребления приведено сочетание преуспевающий делец. Но вот наш успешный встретился за рубежом со своим английским коллегой по имени successful, который живёт гораздо богаче, свободно сочетаясь и с названиями дел, и с наименованиями людей» [Новиков, 2011, с. 218-219].
Отношение к успеху, его содержанию, способу достижения и формам проявления к его носителям традиционно обособляет культурные модели поведения и коммуникации. Американская культура традиционно постулирует культ успеха, превращая его в национальную философию, в результате чего успех в американской культуре обладает особым статусом. А. Андриенко характеризует успех следующим образом: «Успех ценен в индивидуальном плане как достижение отдельно взятой личности; жизненный успех отождествляется с материальным богатством; успех гарантирован при воспитании «успешного характера», главными чертами которого являются трудолюбие и усердие; удача и везение не приводят к социальному признанию, успехом может считаться только просчитанная, достигнутая собственными рациональными усилиями вершина; индивидуальный успех или неудача есть результат исключительно личных качеств человека, и поэтому несостоявшейся личности остаётся винить только саму себя (self-made man — self-unmade man)» [Андриенко, 2009; цит. по: Иванова, Андриенко, 2014, с. 8-9]).
Американская мечта в корне противоположна европейским представлениям о житейской свободе, независимости и успехе. В своей книге «Европейская мечта» (2005 г.) Дж. Рифкин, известный современный социолог и политолог, объясняет, что в отличие от американцев, для которых свобода и независимость являются следствием накопленного богатства (американец свободен, когда рассчитывает только на себя и превращается в подобие острова: с богатством приходит неприступность, а с ней — независимость), для европейцев свобода коренится не в подобной независимости, а в приобщении. Чем больше общностей, к которым человек имеет доступ, тем больше возможностей выбора, чтобы вести полноценную жизнь (с взаимосвязями приходит приобщение, а с ним — не-
зависимость человека). Европейская мечта, согласно Дж. Рифкину, основывается на сохранении культурной идентичности и жизни в мультиэтническом мире, в то время как американская «связывает успех с отбрасыванием происхождения и связей с конкретной культурой» [Рифкин, 2005, с. 14].
В связи с вхождением Болгарии в Европейский союз (2007) и в силу исторической и культурной принадлежности болгар к европейскому сообществу в последние годы появилось много статей болгарских публицистов, а также научных исследований, в которых тему успеха можно косвенно обособить из размышлений о болгарских ценностях. В этом дискурсе часто употребляются автостереотипные фразы «болгарский синдром», «болгарский парадокс», «болгарская мечта» [Д. Градев, Тр. Митев и др.; М. Семов, Е. Дайнов, М. Гарванова и др., цит. по: Иванова, 2012, с. 99]. В этих исследованиях нередко отмечается тот факт, что «болгарская ценностная система... находится между двумя абсолютно противоречащими друг другу системами» [Русинова, 2007]. Нынешняя её открытость и адаптивность не исключают обращения болгарского общества к традиционным ценностям, пришедшим из эпохи Возрождения, которые берут своё начало из «святой православной традиции», из уважения к своим корням, истории, быту, традициям и культуре, сохранившим болгар как народ» [там же].
В болгарской культурной антропологии тема успеха и достижений анализируется с позиции болгарского индивидуализма: «Независимо от превратностей, от непрерывных изменений моделей нашего общества, болгарин остается верен своему характеру. Отчуждённость от общества является одной из основных черт его характера» [Семов, 2009]. Индивидуализм болгар и его корни в на-родопсихологии анализируются социологом Ив. Хаджийским, проникновенным знатоком болгарской душевности. В его книгах «Быт и душевность болгарского народа» и «Оптимистическая теория о нашем народе» [Хаджийски, 1973, с. 35] можно найти мысли автора о преуспевающем болгарине в период после Освобождения: «Болгария тогда была страной неограниченных возможностей. Любая карьера делалась исключительно собственными силами благодаря личным качествам. Богатства созидались, а не наследовались, и каждый человек занимал то общественное положение, которое сам себе создавал. Это была эпоха болгарских викингов, людей без предыстории, которые рассчитывали только на себя, на свою собственную смелость, прозорливость и изобретательность» [там же]. Индивидуализм болгарского характера Ив. Хаджийски связывает с талантом и трудолюбием, которые в сочетании с добро-
детелями взаимопомощи, честности и трудом представляют собой идеал успеха, по Ив. Хаджийскому.
Подтверждением точности этого наблюдения является недавно вышедшая книга болгарских журналистов А. Георгиева, Г. Стайкова и Е. Спахийского «Модель успеха 22, или как достичь успеха в Болгарии» [Георгиев и др., 2012], которая содержит интервью с 22 известными и успешными людьми Болгарии. Доминанту в рассказах этих состоятельных и влиятельных людей можно выделить в их желании служить обществу и улучшить климат в обществе, в важности соблюдения этики в отношениях, а также в необходимости иметь сильный характер, устойчивость и трудолюбие, и только после этого — рассчитывать на шанс и удачу» [там же]. Краткое резюме о своеобразии сложившихся представлений об успехе в болгарской культурно-исторической традиции было бы неполным без того, чтобы не отметить склонность болгар рассуждать об успехе через его отрицание, а точнее, через неприятие успеха других людей, что не только находит выражение в языке (в поговорках), но и получило специальные терминологические обозначения в выражениях «болгарский парадокс», «болгарский синдром» [Семов, 2009], «болгарская болезнь» [Хаджийски, 1973, с. 35; Иванова, 2012, с. 100—104].
Русская философия никогда не проповедовала культ личного успеха как самоцель. В русской культуре, указывает А. Андриенко, в сказочном хронотопе, герой, как правило, ленив до парадоксальности, однако его сказочное избранничество (Емеля, Иван-Царевич) само находит своего носителя: для этого ему важнее не систематически стремиться к успеху, а положиться на судьбу [Иваницкий, 1996]. В качестве особенностей представлений об успехе в русской культурно-исторической традиции А. Андриенко выделяет следующие: успех ценен не в личностном, а в общенациональном смысле; успех связан с религиозными этическими представлениями; отрицание успеха в светском смысле; русский человек верит в зависимость успеха от удачного стечения обстоятельств (что проявляется в образах народных сказок); успех связан со славой и служением отечеству [Андриенко, 2009, цит. по: Иванова, 2014, с. 8].
Таким образом, понимание сущности успеха связано с историческими, культурными, общественными измерениями, которые аккумулируют определённые знания, представления, стереотипы поведения людей, носителей данного языка и культуры. Вместе с этим в языке достоверно отражается отношение людей к успеху, формируется определённая традиция воспринимать и оценивать успех и все явления, которые сопутствуют ему (об оценочных предикатах см.: [Димитрова, 2009, с. 52]). Получение такой информации путём исследования речевой практики носителей соответствующих язы-
ков, как мы полагаем, будет полезно для гармоничного общения в условиях межкультурной коммуникации.
Аксиологический подход к исследованию успеха тем более целесообразен, как представляется, и когда речь идет о сопоставлении родственных языков ввиду общих языковых корней, но стоящей за ними различной исторической и общественной динамики за ними, что характерно, например, для болгарского и русского языков (см. об этом: [Аврамова, 2007]).
Составители «Славянского ассоциативного словаря» (САС) под редакцией Н.В. Уфимцевой и др. (2004), содержащего данные четырёх славянских языков: русского, белорусского, болгарского и украинского, приводят любопытную информацию о словах, формирующих ядро языкового сознания представителей славянских народов. Как и следовало ожидать, совпадений очень много. Так, например, первые 10 слов, составляющих ядро языкового сознания русских и болгар, следующие: для болг. живот (жизнь), човек, любов, приятел, много, сила, щастие, жена, радост, добро, дете, обич; для русск.: жизнь, человек, любовь, радость, дом, хорошо, друг, нет, счастье, есть, свет, плохо [САС, 2004, с. 25].
Совпадающими в четырёх списках (для русских, болгар, белорусов, украинцев) являются слова: жизнь, человек, любовь, радость, друг, счастье, добро, смерть, деньги, большой, т.е. регистрируется 60%-е совпадение (нетрудно заметить, что все перечисленные слова концептуально связаны с успехом). Для белорусов, украинцев и русских совпадений ещё больше (80%) жизнь, человек, дом, любовь, радость, хорошо, друг, счастье [САС, 2004].
Составители САС обращают также внимание на аксиологичность языкового сознания славян, которую они представляют в процентном измерении на основе сравнения оценочных реакций (приписывания признака) на стимул «человек» в общем количестве всех остальных оценочных реакций: для белорусов — 22,4%; для болгар — 24,2%, для русских — 29,5%; для украинцев — 37,4% [там же].
Данные САС позволяют также увидеть результат исторической динамики в формировании смысла концепта успех; для обоих родственных славянских языков — болгарского и русского — это развитие протекало в различных направлениях вследствие разделения общего лексического гнезда старославянского слова 'спЕти' [Виноградов]. Данным фактом объясняются различия в некоторых фрагментах языковых картин носителей болгарского и русского языков в связи с наблюдаемым концептом (см. об этом: [Иванова, 2012, с. 148-150]).
Специфика оценочной сферы концепта успех состоит в выявлении имплицитной (позитивной) оценки, которая содержится
в самом прототипическом понятии успеха, так как успех — это положительный результат, благоприятный исход, удачное завершение чего-л. (победа в поединке, хорошие результаты в школе), в болг.: сполучливо постигане на цел, сполука в начинание, в постигането на цел (МАС (4); БТСРЯ; БТР). В словарных определениях успех представлен эксплицитно как позитивное явление (преимущественно в атрибутивных словосочетаниях) и имплицитно (в семантике номинативных компонентов в словосочетаниях): напр., в болгарском словарном определении: сполука (успех, благополучие, добро), в русском: удача (счастье, везение, счастливый исход, успех), победа (успех, достижение), одобрение (признать уместным, добрым), признание (не отрекать добро, ценить талант и заслуги, оказывать почет), повысить (сделать больше, выше, увеличить силу или степень чего-либо).
Успех получает больше всего критериев для оценки и множество самых разнообразных параметрических характеристик в реальной речевой практике. Наблюдения над современной публицистикой и медийным дискурсом показывают, что успех имеет количество, качество, форму, внешний вид, масштаб, уровень, степень, процентный состав, цену, вкус, виды и др., сам успех «превращается» в критерий, показатель, тест, ориентир:
«Как изглежда успехът — има ли цвят, има ли мирис ? Няма цвят, няма мирис» [Георгиев и др., 2012, с. 183]; «Успехът на един живот се мери с това, дали човек е щастлив, не е нужно непременно да про-меня света» [там же, с. 15]; «Парите мерило ли са за успеха» [там же, с. 96, 144]; «Что является критерием успеха? У этой проблемы две стороны — внешняя и внутренняя» [Рубинштейн, 1973, с. 36]; «Единой планки успеха нет и быть не может. Происходит это оттого, что масштаб успеха — понятие очень относительное. Настоящий успех абсолютен для любой системы координат, а не только для личной» [Трунин].
Данные «Словаря русской идиоматики» (СРФ, 2011) содержат 47 атрибутивных словосочетаний с лексемой «успех». Хотя их диапазон в семантическом плане достаточно широк, тем не менее, все они объединяются семой 'выдающийся', 'выходящий за рамки обычного': большой, колоссальный, крупный, громадный, исключительный, поразительный, удивительный, беспримерный, невиданный, потрясающий, ошеломляющий, сногсшибательный, впечатляющий небывалый фантастический, феноменальный, чрезвычайный успех.
При этом в русском медийном дискурсе, по свидетельству А. Андриенко, наиболее употребительной является пара антонимов истинный (подлинный, настоящий) и ложный успех. Для русского человека, пишет она, становится принципиальным разли-
чать успех «настоящий» и «ложный», ведь именно настоящий успех обладает ценностью: «Успех мнимый и подлинный, различать эти понятия очень важно... Подлинный успех всегда предполагает наличие внутренней удовлетворенности, идущей из глубины человеческого существа, веру в себя и в свои возможности» [Ключников, 2002, с. 15, цит. по: Андриенко, 2009].
А. Андриенко также указывает, что ценностная составляющая концепта успех в русской лингвокультуре отличается полярностью семантических признаков. Это можно объяснить исторически сложившимся скорее отрицательным отношением к исследуемому концепту в русской культуре [Андриенко, 2009, цит. по: Иванова, Андриенко, 2014, с. 12]. Тем не менее, отмечает А. Андриенко, несмотря на употребление прилагательных с отрицательной оценкой в сочетании с ключевой лексемой успех (дурной, пустой, незначительный, незаслуженный), следует отметить, что данный концепт в русском медийном дискурсе в широком смысле, несомненно, содержит положительную семантику, рассматривается как ценность, благополучие и предмет стремлений, что проявляется на уровне предложений: «Истинная успешность — это, во-первых, сплав более-менее благоприятных внешних обстоятельств, внешних условий; во-вторых, более-менее благоприятное внутреннее состояние» [Ключников, 2002, с. 189, цит. по: Андриенко, 2009].
Примечательным фактом отражения феномена успеха на страницах и русской, и болгарской современной прессы является персонификация его сущности. Об успехе люди говорят как о человеке. Но это человек исключительной породы — у него гиперболизованы до крайности все черты, все характеристики. Успех имеет размеры (крошечный, маленький, малък, голям, огромен), внешний вид (красив, пълен, полный), рост (нисък, висок), характер (жесток, скромен, верен, лъжлив, скромный, серьезный, верный), ментальный статус (безумный, бешеный, сумасшедший), материальный статус (мизерен, благополучный).
Самое большое число определений зафиксировано в сфере функциональной природы успеха — его воздействия на окружающих: на их зрение (явен, неявен, видим, виден, бляскав, искрящ; блестящий, блистательный, невиданный, на их слух (мълчалив, шумен, оглушителен, оглушительный, громкий), на равновесие воспринимающего (болг. зашеметяващ, потресаващ, головокружительный, сногсшибательный, ошеломляющий, потрясающий), на целость, с угрозой для жизни окружающих (смазващ, размазващ): «Бляскав и смазващ успех на нашите волейболисти»; «Смазващ успех на новия албум на групата...» (из СМИ).
Успех является важным социокультурным явлением. В стремлении определить его значение для своей жизни и деятельности люди оценивают его сущность, проявления, воздействие. Вербальная оценочная сфера концепта «успех» содержит много и разнообразных определений успеха, в них отражаются его ценностные измерения, культурная и историческая обусловленность.
Список литературы
Аврамова В. Лингвокультурология. Шумен: Еп. К. Преславски, 2007. 243 с. Avramova, V. Lingvokul'torologija. Shumen: Ep. K. Preslavski, 2007. 243 p. Андриенко А. Концепт «успех» в американской и русской культуре: Автореф.
дис. ... канд. филол. наук. Ростов-на-Дону, 2009. 29 с. Andrienko, A. Concept "uspeh" v amerikanskoi i russkoi kul'ture: Avtoref. dis. ...
kand. filol. nauk. Rostov-na-Donu, 2009. 29 p. Виноградов В. История слов. Режим доступа: http/www.etymolog.ruslang.ru/ vinogr.
Vinogradov, V. Istorija slov. [URL]: http/www.etymolog.ruslang.ru/vinogr. Георгиев А., Стайков Г., Спахийски Е. Моделът на успеха 22 или Как да
успяваш в България. Училище за успех. София: Libra AG, 2012. 217 с. Georgiev, A., Staikov, G., Spahiiski, E. Modelut na uspeha 22 ili Kak da uspiavash
v Bulgaria. Uchilishte za uspeh. Sofia: Libra AG, 2012. 217 p. Димитрова Ст. Лингвистична прагматика. София: Велес, 2009. 239 с. Dimitrova, St. Lingvistichna pragmatika. Sofia: Veles, 2009. 239 p. Иваницкий В.Г. Архетипы успеха в русских народных сказках // Этика
успеха. 1996. № 8. С. 18-21. Ivanitskii, V.G. Arhetipy uspeha v russkih narodnyh skazkah // Etika uspeha.
1996. № 8. P. 18-21. Иванова Н. Ценностните аспекти на разбирането. Концептът «успех» в бъл-гарската, руската и британската речева практика. Бургас: Либра Скорп, 2012. 199 с.
Ivanova, N. Cennostnite aspekti na razbiraneto. Conceptut «uspeh» v bulgarskata,
ruskata i britanskata recheva praktika. Bourgas: Libra Scorp, 2012. 199 p. Иванова Н., Андриенко А. Концепт «успех» в ценностном и языковом измерениях в болгарской, русской, британской и американской лингво-культурах // Съпоставително езикознание. 2014. № 1. С. 5-20. Ivanova, N., Andrienko, A. Concept «uspeh» v cennostnom i jazykovom izme-renijah v bolgarskoi, russkoi, britanskoi i amerikanskoi lingvokul'turah // Supostavitelno ezikoznanie. 2014. № 1. P. 5-20. Ключников С.Ю. Фактор успеха. Новая психология саморазвития. М.: Беловодье, 2002. 480 с. Kljuchnikov, S.Y. Faktor uspeha. Novaja psihologija samorazvitija. М.: Belovodje, 2002. 480 p.
Ключников С.Ю. Философия успеха: гносеологический анализ: Дис. ...
канд. филос. наук. М., 2003. 145 с. Kljuchnikov, S.Y. Filosofija uspeha: gnoseologicheskii analiz: Dis. ... kand. filos. nauk. М., 2003. 145 p.
Левонтина И.Б. Шум словаря || Знамя. M., 2006. № 8. Режим доступа: http:||magazines.russ.ru|znamia|2006|8|le12.html
Levantina, I.B. Shum slovarja || Znamja. M., 2006. № 8. URL: http:||magazines. russ.ru|znamia|2006|8|le12.html
Новиков В. Словарь модных слов. M.: ACT-пресс, 2011. 192 с.
Navikav, V. Slovar' modnyh slov. M.: ACT-press, 2011. 192 p.
Рифкин Дж. Европейската мечта. София: Прозорец, 2005. 438 с.
Rifkin, J. Evropeiskata mechta. Sofia: Prozorets, 2005. 438 p.
Розенберг H.В. Aрхитектоника успеха в культуре: Aвтореф. дис. ... канд. филос. наук. Тамбов, 2001. 25 с.
Razenberg, N.V. Arhitektonika uspeha v kul'ture: Avtoref. dis. ... kand. filos. nauk. Tambov, 2001. 25 p.
Рубинштейн С. Проблемы общей психологии. M.: Наука, 1973. 251 с.
Rubinshtein, S. Problemy obshtei psihologii. M.: Nauka, 1973. 251 s.
Русинова Д. Ценностната система на българите в контекста на американ-ската и европейската мечта. 2007. Режим доступа: http:||www.bg-history. info.943.html
Rusinava, D. Cennostnata sisitema na bulgarite v konteksta na amerikanskata i evropeiskata mechta. 2007. URL: http://www.bg-history.info.943.html
Семов М. Българска народопсихология. Т. 1. София: Св. Кл. Охридски, 2009. 828 с.
Semav, M. Bulgarskata narodopsihololija. T. 1. Sofia: Sv. Kl. Ohridski, 2009. 828 p.
Тилкиджиев H. Качество на живот и щастие: европейски ренесанс на една традиция || Отвъд дисциплинарните (само) ограничения: Сборник в чест на проф. Елена Mихайловска. София: Св. Климент Охридски, 2006. С. 122-144.
Tilkidjiev, N. Kachestvo na jivot i shtastie: evropeiski renesans na edna traditsija || Otvud disciplinarnite (samo) ogranichenija: Sbornik v chest na Elena Mi-hailovska. Sofia: Sv. Kl. Ohridski, 2006. P. 122-144.
Трунин Р. От мечты до успеха. Режим доступа: http/www.koob.ru/trunin
Trunin, R. Ot mechty do uspeha. URL: http/www.koob.ru/trunin
Хаджийски И. Оптимистична теория за нашия народ. Бит и душевност на нашия народ. Съчинения: В 2 т. София: Български писател, 1973.
Hadjijski, I. Optimistichna teorija za nashija narod. Bit i dushevnost na nashija narod. Suchinenija: V 2 t. Sofia: Bulgarski pisatel, 1973.
Словари
БТР — Български тълковен речник. София: Наука и изкуство, 2002.
BTR — Bulgarski tulkoven rechnik. Sofia: Nauka i izkustvo, 2002.
БТСРЯ — Большой толковый словарь русского языка | Сост. и гл. ред. CA. Кузнецов. СПб.: Норинт, 1998.
BTSRJA — Bol'shoi tolkovyi slovar' russkogo jazyka | Sost. i gl. red. S.A. Kuz-netsov. SPb.: Norint, 1998.
MAС — Aкадемический словарь русского языка: В 4 т. | Под ред. АП. Ев-геньевой. M.: Русский язык, 1984.
