CC BY
13
10. Syazi A.M. Tradicionnye ornamentirovannye izdeliya nizhneobskih hantov. Narody Severo-Zapadnoj Sibiri. Pod redakciej N.V. Lukinoj. Tomsk: Izdatel'stvo Tomskogo universiteta, Vypusk 8: 55 - 91.
11. Fedorova E.G. Rybolovy i ohotniki bassejna Obi: problemy formirovaniya kul'tury hantov i mansi. Sankt-Peterburg, 2000.
12. Lukina N.V. Istoriya i kul'tura hantov. Pod redakciej N.V. Lukinoj. Tomsk: Izdatel'stvo Tomskogo universiteta, 1995.
13. Solovar V.N. Hantyjsko-russkijslovar'(kazymskijdialekt). Tyumen': «FORMAT», 2014.
14. Steinitz W. Dialektologisches und Etimologisches Wörterbuch der ostjakischen Sprachen. Akademie Verlag. Berlin, 1966 - 1991; T. 1 - 14.
15. Slepenkova R.K. Arem-mon'schemeßkimänäq...Eslimoyapesnya-skazkadal'shepojdet... Hanty-Mansijsk: IICYuGU, 2010.
16. Kaksina E.D. Neveroyatnye istorii iz zhizni kazymskih hanty. Hanty-Mansijsk: «Pechatnyj, 2018; Vypusk 1.
17. Gerlyak N.A. Nazvaniya odezhdy v hantyjskom yazyke: genezis i semantika (na materiale kazymskogo dialekta). Vestnik ugrovedeniya. Nauchno-teoreticheskij i metodicheskij zhurnal. Hanty-Mansijsk, 2016; № 4 (27): 7 - 14.
18. Osnovy finno-ugorskogo yazykoznaniya: Voprosy proishozhdeniya irazvitiya finno-ugorskih yazykov. Moskva: Nauka, 1974.
Статья поступила в редакцию 30.11.20
УДК 81.512
Dadueva Е.А., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Buryat Institute of Infocommunications, Branch of Siberian State University of Telecommunications
and Informatics (Ulan-Ude, Russia), E-mail: edadueva@yandex.ru
ON THE FEATURES OF CAUSATION IN THE BURYAT LANGUAGE. The paper analyzes the process of causation in the Buryat language, i.e. the process of adding a new sub-event to the event structure. The actant structure of causative constructions formed from the initial transitive and intransitive constructions is considered. The analysis showed that in the Buryat language, changes in the argumentative structure during causation are expected to correspond to the theories of actant structures, so the subject of the original construction is shifted to the nearest free position on the hierarchy of syntactic relations. The research material confirms that the causable object becomes a direct complement when there is causation of single intransitive verbs, and when there is causation of transitive verbs, it becomes an indirect complement in the dative and instrumentalis. The research suggests that the causable objects expressed by instrumentalis in the Buryat language act not just as tools for achieving goals, but also as actants denoting assistants, which suggests that the use of instrumentalis in causative construction is one of the means of expressing assistivity as a particular meaning of causativity. In the Buryat language, as shown in the article, the choice of a particular case can be determined by the meaning of causation-factitivity is reflected in constructions with instrumentalis, and the dative expresses permissivity.
Key words: Buryat language, causation, causative construction, causative verb, causator, argument structure, increasing actant derivation.
Е.А. Дадуееа, канд. филол. наук, доц., Бурятский институт инфокоммуникаций (филиал), Сибирский государственный университет
телекоммуникаций и информатики, г. Улан-Удэ, E-mail: edadueva@yandex.ru
ОБ ОСОБЕННОСТЯХ КАУЗАТИВАЦИИ В БУРЯТСКОМ ЯЗЫКЕ
Работа посвящена анализу вопроса каузативации в бурятском языке, т.е. процессу добавления в событийную структуру нового подсобытия. Рассматривается актантная структура каузативных конструкций, образованных от исходных переходных и непереходных конструкций. Анализ показал, что в бурятском языке изменения в аргументной структуре при каузативизации ожидаемо соответствуют теориям актантных структур, поэтому подлежащее исходной конструкции смещается в ближайшую свободную позицию на иерархии синтаксических отношений. Материал исследования подтверждает, что каузируемый объект при каузативизации одноместных непереходных глаголов становится прямым дополнением, а при каузативизации переходных глаголов переходит в позицию непрямого дополнения в дативе и инструменталисе. В исследовании выдвигается мысль, что каузируемые объекты, выраженные инструмен-талисом, в бурятском языке выступают не просто как инструменты достижения цели, но и как актанты, обозначающие помощников, что говорит о том, что использование инструменталиса в каузативной конструкции представляет собой одно из средств выражения ассистивности как частного значения каузатив-ности. В бурятском языке, как показано в статье, выбор определенного падежа может быть обусловлен значением каузации - фактитивность отражается в конструкциях с инструменталисом, а датив выражает пермиссивность.
Ключевые слова: бурятский язык, каузативация, каузативная конструкция, каузативный глагол, каузатор, аргументная структура, повышающая актантная деривация.
Каузативация, т.е. образование каузативной конструкции, представляет собой процесс добавления в событийную структуру исходной ситуации нового подсобытия. Каузативация является одной из самых важных и распространенных актантных дериваций в языке. Под актантной деривацией понимают преобразования аргументной структуры предиката, при которых изменяется набор актантов (например, их количество) и их свойства (например, изменение семантических ролей) [1, с. 150]. При этом происходит изменение как синтаксической, так и семантической структуры. Меняются возможности выражения аргументов, их падежная маркировка, возможны и другие грамматические изменения. Каузатива-ция как семантическое преобразование - это процесс добавления в аргументную структуру аргумента с семантической ролью каузатора (агенса) [2, с. 42]. Каузативация - это повышающая деривация, добавляющая не только аргумент-каузатор, но и новое подсобытие, и каузирующая ситуацию, которая выражена исходной основой [2; 3]. В бурятском языке каузативация также представляет собой довольно распространенную деривацию, хотя и недостаточно изученную. При исследовании этого процесса необходимо понять, как здесь происходит оформление каузируемого участника.
Как показывают исследования по актантной деривации, каузативация прежде всего зависит от переходности/непереходности исходного предиката [2; 4; 5 и т.д.]. Каузативация непереходных и переходных предикатов приводит чаще всего к разным грамматическим изменениям. Так, при каузативизации непереходных глаголов номинатив исходной конструкции встает на место прямого дополнения в аккузативе. В бурятском языке типологически ожидаемо подлежащее некаузативной конструкции оформляется при каузативном преобразовании аккузативом. Ср.:
1) Дэлгэр унта-ба (исходная конструкция) Дэлгэр^ОМ спать^Т 'Дэлгэр уснул'.
2) Бат-ын hамган Дэлгэр-ые ондоо таhалга соо унт-уул-ба.
Бато-GEN жена-NOM Дэлгэр-ACC другая комната в-POST спать-CAUS-
PST.
'Жена Бато уложила спать Дэлгэра в другую комнату'(ЭКБЯ, Гармаев В. Гаржаамын таабари, 1992).
Как мы видим, исходная некаузативная и производная каузативная конструкция отличаются синтаксической и событийно-ролевой структурой. Конструкция (1) является исходной и имеет однособытийную структуру. Предложение (2) показывает каузативное событие, которое имеет, как известно, сложную структуру, состоящую из двух подсобытий: каузируемого ('Дэлгэр ложится спать') и каузирующего ('жена Бато укладывает (заставляет, позволяет) Дэлгэра спать'). Появление еще одного события и составляет суть каузативации как событийно-ролевой деривации. Ролевая структура каузативной конструкции отличается от исходной тем, что в ней появляется новый участник, каузатор (жена Бато). Появление каузатора увеличивает число синтаксических актантов и усложняет структуру. Каузатор в бурятском языке ожидаемо вводится в позицию подлежащего, а каузируемый участник получает синтаксическую роль прямого дополнения, так как исходные предикаты были непереходными.
При каузативации переходных глаголов в бурятском языке исходный номинатив, как показывает материал, становится косвенным дополнением в дативе. Прямое дополнение, которое уже было в исходной конструкции, сохраняет свою позицию. Ср. производные конструкции, в которых каузируемые объекты занимают позицию датива:
3) < . > директор бултан-да аттестат бар-юул-ба.
Директор - NOM все - DAT аттестат - ACC дать - CAUS-PST
'Директор вручил всем аттестаты' (ЭКБЯ, Цырендоржиев С. Мунхэ эрьесэ,
1980).
Так, при каузативизации одноместных непереходных глаголов каузируемый объект становится прямым дополнением, а при каузативизации переходных глаголов - в позицию непрямого дополнения в дативе. Исходя из этого, можно сказать, что материал бурятского языка полностью соответствует принципу Б. Комри («paradigm case»), согласно которому при образовании каузативной конструкции каузируемый объект, «лишенный» субъектной позиции каузатором, переходит на первую доступную свободную позицию: Подлежащее > Прямое дополнение > Непрямое дополнение > Косвенное дополнение [6]. Глаголы волевого воздействия, используемые в полипредикативных конструкциях в бурятском языке, присоединяющие предикатные актанты в форме причастия в аккузативе, также могут оформлять каузируемого участника в дативе. Например:
4) Гомбо-до ном-оо унша-х-ые-нь хэлэ-бэ-б
Гомбо - DAT книга - ACC читать - PC.FUT - ACC - 3 сказать - CAUS-PST-1
'Попросил Гомбо читать книгу'.
Кроме оформления в дативе каузативная конструкция, образованная из исходной переходной конструкции, может преобразовывать актанты в инструмента-лис. Тогда в бурятском языке, на наш взгляд, образуется конструкция с ассистив-ным значением. Рассмотрим пример:
5) Нухэр, хэн-иие хубуу-д-ээрээ эльг-ээ-хэ-б?
Друг кто - ACC мальчик - PL-INS послать - CAUS - PC.FUT - SG.1
'Друг кого отправить с мальчиками (с помощью мальчиков)' (ЭКБЯ, Цыден-дамбаев Ч. Банзарай хубуун Доржо, 1953].
В предложении (5) один из периферийных участников оформлен инстру-менталисом (хубуу-д-ээрээ). Мы считаем, что в этой конструкции наблюдается ассистивное значение каузативности, при котором каузируемое событие достигается при участии помощника. В данном случае в роли помощников выступают дополнения в инструменталисе (хубуу-д-ээрээ 'при помощи мальчиков, при их непосредственном участии'). Каузатор здесь эксплицитно не обозначен, но он, безусловно, присутствует и выполняет каузируемое воздействие (отправляет кого-то), но у него есть помощники, каким-то образом осуществляющие его намерения.
Мы полагаем, что дополнения, выраженные инструменталисом, в бурятском языке выступают не просто как инструменты достижения цели, но и как актанты, обозначающие помощников, что говорит о том, что использование ин-струменталиса в каузативной конструкции представляет собой один из средств выражения ассистивности как частного значения каузативности. Как известно, семантика ассистивности - это помощь в совершении тех или иных действий [7]. Использование инструменталиса показывает нацеленность на достижение результата. Как указывал еще Г.Д. Санжеев относительно употребления инстру-менталиса в конструкциях побудительного залога, «орудный падеж в качестве реального исполнителя употребляется в основном тогда, когда особо подчеркивается заинтересованность лица-подлежащего в совершении действия побудительного глагола [8, с. 39].
Использование инструменталиса, как считает ГД. Санжеев, «применяется во избежание скопления двух винительных падежей» [8, с. 39]. С этим невозможно не согласиться, однако, на наш взгляд, употребление данного падежа имеет и семантическое обоснование. Использование орудного падежа (инструменталиса) показывает участие в каузируемом действии помощника, который и должен выполнить желаемое для каузатора действие. Г.Д. Санжеев также замечал, что «реальный исполнитель действия побудительного глагола выражается именем в винительном, дательно-местном или орудном падеже, что зависит от соответствующего смысла побудительного оборота» [8, с. 41]. Здесь нельзя не согласиться с мнением Б. Комри, который считал, что выбор падежа каузируемого
участника зависит от степени сохранения этим участником свойства контроля. Выбор инструменталиса для выражения каузируемого отражает его большую степень контроля [9, с. 175]. Действительно, при анализе ассистивных конструкций становится очевидным, что участник-помощник всегда сохраняет контроль в совершении каузирумого воздействия.
Однако заметим, что ассистивность в таких конструкциях имеет место быть только в ситуациях с одушевленным волитивным участником. Ср.:
6) Углввдэр вертолёд-оор xа-юyл-xа-бдu
Завтра вертолет - INS бросить - CAUS - PC.FUT - 1.PL
'Завтра вертолет подбросит нас' (ЭКБЯ, Цырендоржиев С. Мунхэ эрьесэ.
1980).
Такие конструкции в других языках относят к конструкциям с инструмента-тивно-каузативным значением, в которых субъект использует в качестве инструмента для определенного действия какой-либо предмет [10, с. 37]. В этом случае, конечно, ни о каком контроле со стороны аргумента в инструменталисе речи идти не может, поэтому и отсутствует роль помощника.
Как полагает E.A. Кузьменков, в монгольском языке использование инструменталиса или датива зависит от значения каузации - фактитивность отражается в конструкциях с инструменталисом, а датив выражает пермиссивность [11, с. 43]. С этим утверждением можно согласиться. Сравним конструкции:
7) Эжы нам-да ног-оо сабш-уул-на.
Мать - NOM я - DAT трава - ACC косить - CAUS - PRS
'Мать позволяет, разрешает мне косить траву' (пермиссивная каузация).
8) Эжы нам-айе ног-оо сабш-уул-на.
Мать - NOM я - ACC трава - ACC косить - CAUS - PRS
'Мать заставляет меня косить траву' (фактитивная, дистантная каузация).
Как мы видим, обе конструкции отличаются лишь позицией каузируемого субъекта в дативе и аккузативе. Предложение (8) отражает пермиссивную каузацию, когда каузирумому субъекту позволяется, разрешается совершить действие. Датив, действительно, способен выражать пермиссивное значение каузации, об этом мы уже писали ранее [12]. Конструкция (9) выражает фактитивное значение каузации, когда каузатор заставляет, принуждает каузирумый субъект совершить желаемое для каузатора действие.
Таким образом, в бурятском языке изменения в аргументной структуре при каузативизации ожидаемо соответствуют теориям актантных структур. Каузиру-емый участник обычно занимает позицию прямого дополнения при каузативах, образованных от непереходных глаголов, и позицию косвенного дополнения при каузативах, образованных от переходных глаголов. Выбор позиции связан с семантикой каузативной конструкции. Использование инструменталиса в каузативной конструкции представляет собой один из средств выражения ассистивной семантики. Значение фактитивности чаще всего отражается в конструкциях с инструменталисом, а датив выражает пермиссивность.
Источники
ЭКБЯ 2012 - Бурятский корпус (электронный корпус бурятского языка). Available at: http://web-corpora.net/BuryatCorpus/search/?interfaceJanguage=ru
Условные обозначения грамматических значений в глоссах
ACC - винительный падеж; CAUS - каузативный глагол; DAT - дательный падеж; GEN - родительный падеж; FUT - будущее время; INS - инструментальный падеж; NOM - номинатив; PCFUT - причастие будущего времени; PL - множественное число; POST -предлог; PRS - настоящее время; PST - прошедшее время; REFL - рефлексив; SG - единственное число.
Библиографический список
1. Чейф У.Л. Значение и структура языка. Перевод с английского ГС. Щура, послесловие С.Д. Кацнельсона. (Языковеды мира). Москва: Прогресс, 1975.
2. Структура события и семантика глагола в карачаево-балкарском языке. Москва: ИМЛИ РАН, 2006.
3. Pylkkanen L. Introducing arguments. PhD dissertation. Massachusetts Institute of Technology. 2002.
4. Даниэль М.А., Майсак Т.А., Мерданова С.Р Каузатив в агульском языке: способы выражения и семантические контрасты. Исследования по глагольной деривации. Москва, 2008: 19 - 46.
5. Сай С.С. Аргументная структура калмыцких каузативных конструкций. Acta Lingüistica Petropolitana. Труды института лингвистических исследований. 2009; Т. 5, № 2: 387 - 464.
6. Comrie B. The syntax of causative constructions: Cross-language similarities and divergences. The grammar of causative constructions. New York: Academic Press, 1976: 261 - 312.
7. Дадуева Е.А. Особенности ассистивных каузативных конструкций в современном бурятском языке. Монголоведение (Монгол судлал). 2020; Т. 12, № 3: 509 - 520.
8. Санжеев Г. Д. Сравнительная грамматика монгольских языков. Глагол. Москва, 1963.
9. Comrie B. Language Universals and Linguistic Typology. Oxford, 1981.
10. Недялков В.П., Сильницкий ГГ. Типология каузативных конструкций. Морфологический каузатив. Под редакцией А.А. Холодовича. Ленинград: Наука, 1969.
11. Кузьменков Е.А. Глагол в монгольском языке. Ленинград, 1984.
12. Дадуева Е.А. Каузативные глаголы с пермиссивным значением в бурятском и русском языках. Oriental Studies. 2019; № 41 (1): 99 - 107. References
1. Chejf U.L. Znachenie i struktura yazyka. Perevod s anglijskogo G.S. Schura, posleslovie S.D. Kacnel'sona. (Yazykovedy mira). Moskva: Progress, 1975.
2. Struktura sobytiya i semantika glagola v karachaevo-balkarskom yazyke. Moskva: IMLI RAN, 2006.
3. Pylkkanen L. Introducing arguments. PhD dissertation. Massachusetts Institute of Technology. 2002.
4. Dani el' M.A., Majsak T.A., Merdanova S.R. Kauzativ v agul'skom yazyke: sposoby vyrazheniya i semanticheskie kontrasty. Issledovaniya po glagol'noj derivacii. Moskva, 2008: 19 - 46.
5. Saj S.S. Argumentnaya struktura kalmyckih kauzativnyh konstrukcij. Acta Linguistica Petropolitana. Trudy instituta lingvisticheskih issledovanij. 2009; T. 5, № 2: 387 - 464.
6. Comrie B. The syntax of causative constructions: Cross-language similarities and divergences. The grammar of causative constructions. New York: Academic Press, 1976: 261 - 312.
7. Dadueva E.A. Osobennosti assistivnyh kauzativnyh konstrukcij v sovremennom buryatskom yazyke. Mongolovedenie (Mongol sudlal). 2020; T. 12, № 3: 509 - 520.
8. Sanzheev G.D. Sravnitel'naya grammatika mongol'skih yazykov. Glagol. Moskva, 1963.
9. Comrie B. Language Universals and Linguistic Typology. Oxford, 1981.
10. Nedyalkov V.P., Sil'nickij G.G. Tipologiya kauzativnyh konstrukcij. Morfologicheskijkauzativ. Pod redakciej A.A. Holodovicha. Leningrad: Nauka, 1969.
11. Kuz'menkov E.A. Glagol vmongol'skomyazyke. Leningrad, 1984.
12. Dadueva E.A. Kauzativnye glagoly s permissivnym znacheniem v buryatskom i russkom yazykah. Oriental Studies. 2019; № 41 (1): 99 - 107.
Статья поступила в редакцию 28.11.20
УДК 801.52
Dzhakaeva.A.A, Cand. of Sciences (Philology), Senior Lecturer, Department of Foreign Languages, Faculty of Economics, Dagestan State University
(Makhachkala, Russia), E-mail: a.dzhakaeva.a@mail.ru
THE CONCEPT OF NUMBER, THE HISTORY OF ITS FORMATION AND DEVELOPMENT. The article examines the evolution of number, the history of its formation, reveals the common and different in the development of counting among different peoples. It is revealed that in connection with the development of thinking, logic, mathematics and culture, the development of counting was carried out with the transition from the concrete-sensory (empirical) to the abstract perception of number. At the initial stage, numerical designations were identified with designations of an object and properties. Counting was done using parts of the body, mostly the legs, hands and fingers. Thus, the most widespread among many peoples was the fivefold system of calculation. Initially, there was only the concept of "one" and "many", and over time the concept of "few" was added to them. For a long time, only the numerals "one" and "two" existed, but gradually the numeral "three" came into use, serving as a symbol of the multitude, the immensity. With the development of society, it became necessary to count and memorize already relatively large quantities and higher numbers arose. The quantities lying outside the extreme number were perceived by a person as indefinite "multitude".
Key words: number, counting, development, quantity, multitude.
А.А. Джакаева, канд. филол. наук, доц., ФГБОУ ВО «Дагестанский государственный университет», г. Махачкала, E-mail: a.dzhakaeva.a@mail.ru
ПОНЯТИЕ ЧИСЛА, ИСТОРИЯ ЕГО СТАНОВЛЕНИЯ И РАЗВИТИЯ
В данной статье исследуется эволюция числа, история его становления, выявляется общее и различное в развитии счета у разных народов. Выявлено, что в связи с развитием мышления, логики, математики и культуры развитие счета осуществлялось с переходом от конкретно-чувственного (эмпирического) к абстрактному восприятию числа. На начальном этапе числовые обозначения отождествлялись с обозначениями предметом и свойств. Счет производился с помощью частей тела, большей частью ног рук и пальцев. Таким образом, самой распространенной у многих народов была пятеричная система исчисления. Изначально существовало только понятие «один» и «много», а с течением времени к ним присоединилось понятие «мало». Долгое время существовали только числительные «один» и «два», но постепенно в обиход вошло числительное «три», служащее символом множества, громадности. С развитием общества появилась необходимость считать и запоминать уже сравнительно большие количества и возникшие высшие числа. Количества, лежащие за пределами крайнего числа, воспринимались человеком в значении неопределенно «много».
Ключевые слова: число, счет, развитие, количество, множество.
Introduction
A person is surrounded by an objective material world, independent of his consciousness, the immediate reality of which are processes, events, facts given in their spatio-temporal, quantitative parameters.
Throughout the entire path of development of logical-philosophical thought, starting from ancient times, the category of quantity attracted the attention of scientists. At the same time, the study of the category of quantity throughout the entire process of philosophical knowledge was carried out alongside, in opposition to quality, and then in their interaction, in comparison, since quantity and quality are dialectically interrelated characteristics of objects and phenomena of the objective world.
Thus, any form of motion of matter, any object can always be analyzed and described in terms of quantity. A subject cannot be considered specifically cognized if it is not reflected in a quantitative aspect. Quantitative analysis in the social sciences was given an enormous role by V.I. Lenin; he called statistics one of the most powerful tools of social cognition. The study of the qualitative and quantitative peculiarities of phenomena, objects, processes of the material world for science and practical activity is of great importance: it is necessary for the study and knowledge of fundamental changes in the development of nature and society and for separating them from minor changes, for cognition laws of the development of the objective world, the correct classification of phenomena, etc. Cognition of number has become a great achievement of social practice.
From a psychological point of view, number is a complex problem, which is also adequately reflected in the language: the nomination of numerals, the use of numerals in colloquial speech, their nomination, etc.
Main part
The concept of number arose in the ancient period from the account of individual objects. The elements of the five-fold, decimal and two decimal systems of calculation indicate that the counting system among many peoples of antiquity was associated with parts of the body, that is, the use of arms, legs, fingers, torso. But the most widespread was the five-fold system, based on the movements of the fingers of the hand, as L. Levy-Bruhl noted. [1, p. 134], since it is natural. Probably, this explains the collection of exactly one fifth (1/5) of war booty in favor of the treasury in Islam; in the Ottoman era, the collection from prisoners, established by Sultan Murad 3, as 1/5 of the cost, was called ispence or originally pencik. And the Malays, for example, count birds and animals by their tails (5 tails = 5 horses). Until now, the Papuans use fingers and toes when counting. "The concept of number and figure," writes F. Engels, "in the book Anti-Duhring, are taken not from anywhere, but only from the real world. Initially,
numerical designations were identified with designations of objects and properties, that is, at first there were notions about the quantities of certain specific objects [2]. The counting, in which "each unit is a separate object", is also used in modern languages. So, for example, in the Chukchi language it is not possible to count [3, p. 18-19].
Gradually, visualization and objectivity were replaced by an abstract idea of number. "The dialectical nature of abstract, generalized cognition of reality lies, in particular, in the fact that in order to adequately reflect reality, human thinking at some stages should abstract from the entire complexity of cognized objects, consider them only in certain properties, consider continuous processes and phenomena as discrete, that is, how to construct some ideal objects, absolutizing some objectively existing properties of objects" [4, p. 7].
Number is one of the few concepts that is expressed "through abstraction." This is the dialectic of number: having arisen as the name of a real set, it is initially secondary, at a certain stage in the development of collective consciousness it becomes primary and begins to denote any and even abstract, equivalent to the original set [5, p.36-40].
The evolution of the development of number clearly shows the dialectics of the process of cognition in terms of movement from the concrete-sensory (empirical) to the abstract in thought, and from it to the mentally-concrete.
The structure of the numeral is dynamic due to the modification of the change in the concept of number: in the system of speech functioning, the significate of numerals is modified, the number turns into quantity. But in the beginning there was not a number but a multitude.
Only when a person began to notice common signs, when he was faced with groups, in his opinion, "the same objects", ideas of a general nature began to develop. At that time, ideas about the concepts of "one" and "many" arose. After careful observation over time, they were joined by the performance "few".
At present, it is impossible to imagine a people who would not have special names for numbers greater than three, a people for whom all other numbers are replaced by one word: "many", "handful", "heap", "armful", etc. At the same time, many testimonies of travelers and ethnographers say that such peoples still exist. So, for example, it is known that the forest Vedas (a people living in the inner part of the island of Ceylon) never said "three branches" or "two bulls", but spoke only "branches", "bulls", that is, this people possessed only the most primitive concept of multiplicity.
For a long time, the concept of number was not clear enough. This is evidenced by the traditions of the peoples, pointing to those benefactors who taught him the
