CC BY
20
УДК 398 ББК 82.3 (2)
Ф.А. Алиева
Дагестанский научный центр Российской академии наук
ОБ ОСОБЕННОСТЯХ ИЗМЕНЕНИЙ СТРУКТУРЫ ПРЕДАНИЙ В ФОЛЬКЛОРЕ ДАРГИНЦЕВ
В статье путем сравнительно-сопоставительного анализа различных вариантов некоторых топонимических преданий даргинцев рассмотрены особенности изменений их сюжетно-композиционной структуры. Показано, что в результате длительного бытования сюжета прослеживается тенденция ослабления, либо утраты информативной функции (связь со временем, достоверность, прикрепленность к конкретной местности) и усиления поэтически обобщенной интерпретации жизненного материала. Выявлено, что творческое использование первоначальной основы сюжета, дополнение её новым содержанием есть результат сознательного эстетического процесса.
Ключевые слова: фольклор, топонимические предания, информативность, варианты, сюжет, принципы, функции, структура, композиция, изменения.
F.A. Alieva
Dagestan Scientific Centre, Russian Academy of Sciences
THE PECULIARITIES OF CHANGES IN THE STRUCTURE OF TRADITIONAL STORIES IN FOLKLORE OF THE DARGINS
The article offers some important insights into various variants of some toponymy traditional stories of the Dargins using the method of comparative analysis. The author examines the features of changes in their subject composition structure. It is shown that as a result of the long existence of the plot, there is a tendency ofweakening or loss of informative function (connection with time, reliability, and attachment to a specific locality) and strengthening the poetically generalized interpretation of vital material. The paper confirms that the creative use of the original basis of the plot and the addition of new content is the result of a conscious aesthetic process.
Key words: folklore, toponymy traditional stories, informative content, variants, plot, principles, functions, structure, composition, changes.
Предания как фольклорный жанр относятся к области несказочной прозы. По определению ведущих исследователей-фольклористов, предание - это устный рассказ о каком-либо одном необычайном или выдающемся событии мифологического, исторического или бытового характера, передаваемом с установкой на достоверность [1, с. 18-19; 2, с. 69-70; 3, с. 3-4]. По принципам художественного осмысления действительности предания существенно отличаются от сказок. Если в сказке сюжет наполнен невероятной фантастикой, иногда далекой от правдоподобия, то в преданиях (в основном исторических, топонимических) основу сюжета составляет описание вполне возможных фактов, конкретных исторических событий, лиц. Такие предания часто носят информативный характер, так как в большей степени содержат сведения, отражающие жизненные факты, имевшие место в реальной действительности. Если занимательность - основной признак сюжета сказки, то сообщение о чем-либо важном или каком-то реальном событии - основное назначение сюжета преданий. Но это не значит, что предания лишены каких-либо традиций художественного осмысления
жизненных явлений. В процессе своего длительного бытования при передаче из уст в уста предания также нередко обращаются к вымыслу и обретают форму, не чуждую поэтических подробностей, а иногда и содержащую общую вымышленную интерпретацию жизненного материала.
Задача данной статьи - рассмотреть круг вопросов, связанных с особенностями изменений структуры преданий в фольклоре даргинцев, одной из этнических народностей многонационального Дагестана.
Наши наблюдения касаются большей частью некоторых топонимических преданий о происхождении сел, населенных пунктов той или иной местности. Мы обращаемся в основном к тем текстам, которые известны в разных вариантах, что дает возможность сопоставить их и показать, какие изменения претерпевал тот или иной сюжет в процессе длительного бытования, как менялось его содержание, структура и отдельные ее компоненты.
Надо отметить, что вопросы изменения структуры, поэтики жанров несказочной прозы уже освещались в дагестанской фольклористике, но не в полной степени, а лишь в общем контексте рассмотрения других задач, и специальному исследованию не подвергались [4; 5; 6; 7]. Между тем этот аспект представляется особенно актуальным в связи с возросшим интересом современной фольклористики к изучению эстетической природы фольклорных жанров, в частности, и преданий, которые «рассказчиками и слушателями обычно не воспринимаются как произведения художественные, хотя художественная природа их и художественная ценность несомненны» [8, с. 9].
Как уже отмечалось, одним из основополагающих жанровых признаков преданий является установка на достоверность. По мнению В.К. Соколовой, существуют традиционные способы создания достоверности: 1) ссылки на авторитет стариков, книги, песни, радио; этот способ подтверждения правдивости выполняет функцию реалистической мотивировки; 2) прикрепление событий, о которых говорится, к своему месту жительства; 3) достоверность придают и авторские отступления, содержащие оценочное отношение к повествуемому [9, с. 260-261].
Принципы создания достоверности присущи и многим топонимическим преданиям даргинцев, так как события, о которых повествуется в них, основываются на прикре-пленности к памятным фактам, на объяснении названий конкретной местности, сел. Содержание большого количества топонимических преданий даргинцев чаще всего связано с определенным историческим периодом, лицом либо происхождением местности. Достоверность их проявляется и в том, что в них сообщается о реальных жизненных фактах, осмысленных и запечатленных в сознании народа. Со временем, в результате живой передачи из поколения в поколение, предания на одну и ту же тему претерпевают определенные изменения: их структура утрачивает одни элементы, обретает другие. И такие предания, отрываясь от конкретного события, становятся средством типизации и обобщения. Этот длительный процесс предусматривает ряд изменений, причем изменения эти, как показывает последующий анализ материала, зачастую касаются не только отдельных элементов или привнесения в сюжет новых, но и их функциональных признаков, т.е. в ряде случаев наблюдается ослабление принципа информативности и все большее развитие художественного начала.
Принцип информативности является доминирующим и в топонимических преданиях об образовании селений и их первопоселенцах. Так, рассмотрим предание «Об образовании сел. Кадар», известное в различных вариантах [10], структура которых в процессе длительного бытования подверглась изменениям. Сопоставительный анализ их иллюстрирует отход от информативного характера в изображении действительности и усиление эстетической функции.
Один из таких вариантов сюжета [10, с. 3] содержит подробное описание местности, в нем конкретизируются бытовые реалии, действия героев, т.е. выделены признаки, придающие повествованию характер информативности. В предании говорится, что основателями селения Кадар были три брата - Кадар, Губден и Карабудаг (в процессе его пересказа все больше упоминаются два брата - Кадар и Губден). Они жили у Архасских гор и были заядлыми охотниками. Однажды Кадар и Губден так увлеклись охотой, что не заметили, как ушли далеко. К вечеру они добрались до местечка «Нанай дубура» («Нанай-гора») и остались там ночевать. На следующий день, когда они проснулись, им в глаза бросилась удивительно красивая природа: леса, долина, виднелась возвышенность, покрытая лесом и окруженная со всех сторон скалами. Братья Кадар и Губден решили поближе ознакомиться с этой чудо-природой и пошли в этом направлении. По пути им встречалось много дичи, они увидели красивый луг, поляну. Поднявшись по труднодоступным скалам на возвышенность, они были поражены представшей перед ними красотой.
Облюбовав эту местность, Кадар и Губден обошли ее вдоль и поперек и решили переселиться сюда с семьями. Местность им понравилась еще и потому, что она была удобна для защиты и безопасности от внешнего нападения (врагов, диких зверей). Обосновавшись в этих местах, Кадар и Губден со своими семьями некоторое время жили дружно. Но потом их жены стали часто ссориться между собой, и они решили поселиться подальше друг от друга. Сначала они помирили своих жен, затем отправились искать новое удобное место для одной из их семей и пошли в сторону моря. Добравшись до местности, где сейчас расположено село Губден, один из братьев решил остаться здесь со своей семьей. Но между братьями возник спор, кому остаться на старом месте, а кому переселиться на новое. Тогда Губден изъявил желание обосноваться на новом месте, там, где сейчас находится селение Губден.
В повествовании другого варианта [10, с. 4] говорится, что когда братья расселились и Губден остался на новом месте жительства, то они решили установить границу между их владениями. Они выбрали определенное направление пути и время рассвета, чтобы двинуться навстречу друг другу и договорились, что место их встречи и будет границей владения каждого. Поужинав, Кадар лег спать, а рано утром двинулся в путь. Но Губден поступил иначе, он не лег спать, а плотно поужинал, запасся продуктами и тронулся в путь еще с вечера, шел всю ночь, добрался до окрестностей места жительства Кадара и прилег отдохнуть. Когда стало рассветать, он медленно двинулся навстречу Кадару. Кадар же, встав рано утром, тоже двинулся навстречу Губдену. Оба брата встретились в местечке «Хурсан къякъ». Увидев Губдена, Кадар с удивлением воскликнул: «Этого не может быть!» А Губден ему в ответ: «Как видишь, брат, это я стою перед тобой!» Не переставая удивляться, Кадар спрашивает: «Как же это могло случиться?! Ведь я шел быстро, а оказалось, что мною пройдено такое малое расстояние!» На что Губден ответил: «Наверно, так было угодно Аллаху». «Раз уж так получилось, - говорит Кадар, - ничего не поделаешь, пусть границей наших владений и будет это место».
Согласно этим преданиям, в народе и объяснялось наличие у губденцев обширных владений, а у кадарцев - их ограниченность.
В приведенных текстах поясняется, как образовались селения Кадар и Губден и что послужило поводом для деления их территории.
Установка на достоверность, прикрепленность события к конкретной географической местности, развернутое и пространное изложение - отличительные особенности этих сюжетов. Передача информативно-познавательного содержания в сочетании с яркими эпизодическими зарисовками (выбор местности, эпизод встречи братьев и др.),
с описанием природы сюжетно обогащают повествование, а введение в рассказ прямой речи, диалога оживляют его, делают ярким, эмоциональным, художественно выразительным.
Подобные предания могут быть определены как явление «свое, национальное (местное) благодаря тому, что прикрепляются к точному месту, к объекту, его действующие лица получают имена исторических персонажей или местных жителей. Такая конкретизация - основной способ включения общих сюжетов преданий в национальную устно-поэтическую традицию и один из основных приемов создания традиционных преданий» [11, с. 221-222].
Для сопоставления интересен и следующий вариант этого предания: «...Кадар и Губден (два брата) отправились на поиски местности, чтобы поселиться там. Они долго шли, прошли одни горы, перешли к другим и, наконец, увидели прекрасное место. Кадар сказал, что лучше этого места они не найдут, и решил остаться здесь. Но Губден, не послушав совета брата, отправился дальше. Прошел лес, прошел горы, прошел еще лес и увидел местность, которая ему понравилась больше. Он решил пойти за братом и показать ему это место, но заблудился и в поисках его долго ходил по горам. Когда он нашел Кадара, между ними возник спор, кому остаться на старом месте, а кому идти на новое. Кадар остался на старом месте, а Губден переселился на новое. С тех пор, говорят, селения, образовавшиеся на местах, где поселились братья, носят их имена» [10, с. 8].
В сравнении с предыдущими вариантами здесь заметно сокращена повествовательная часть, можно даже сказать, что она схематична. Из содержания его выпал ряд звеньев: пространное описание местности окружающей природы, эпизод ссоры между братьями, мотив раздела территории селения Кадар и Губден. Утрата объяснительного момента, сжатость, компактность изложения привели к обобщенной оценке жизненного материала, в результате чего сложился краткий и единый сюжет об образовании этих селений.
Характерно, что текст обогатился и элементами сказочной поэтики. Так, поиски красивой местности обозначены формулой, характеризующей в сказках неопределенно долгий путь героя: «.они долго шли, прошли одни горы, перешли к другим...», поиски одного брата другим также сопровождаются сказочной формулой, определяющей долготу пути: «...прошел лес, прошел горы, прошел снова лес и увидел местность, которая ему понравилась.».
Вытеснение информативной доминанты эстетической функцией в данном случае переводит повествование в другой план, в иной тональности преподносится сюжет, и данный вариант этого предания принимает совершенно другую форму. Происходит как бы смешение функций: в первых случаях доминирующей функцией была информативность, достоверность, познавательность, в последнем краткость и обобщенность, усиливающие художественное начало. Возможно, что это связано и с изменившимся отношением рассказчика к преданию как к источнику сведений о прошлом: как бы снимая с себя ответственность за достоверность описываемого, он акцентирует внимание на наиболее существенных и значимых моментах.
В процессе бытования, как отмечалось, предания нередко лишаются важного жанрового признака - убеждения в правдивости, достоверности рассказываемого. Но в отдельных случаях, несмотря на утрату связи со временем, в них сохраняется чрезмерная аргументация, детализация излагаемого. Так, в топонимическом предании «О строении сел. Кадар» подробно рассказывается о том, что в прошлом это был укрепленный и труднодоступный город: «.Когда-то селение Кадар было хорошей
крепостью, и сама природа помогла ему в этом...». Последующий рассказ представляет подробное объяснение расположения аула: «...он возвышается на плато, с трех сторон опоясанном высокими недоступными скалами; северная сторона от одного края до другого имеет резкий скат, на котором еще сохранился фундамент стены шириной более четырех метров, который все время служил оборонительным сооружением. В его средней части располагалась главная сторожевая башня. Следы развалин этой башни сохранились и сегодня. И это место расположения сторожевой башни местные жители называли «Къараул къякъ», что означает «Сторожевая башня». Когда-то село было крупным населенным пунктом с большим числом населения... В Кадар можно было проникнуть только с южной стороны, где имелась, имеется и ныне, узкая, проделанная в скале дорога, а у самого входа в село были железные ворота, охраняемые усиленным караулом...» [10, с. 4].
В целом это рассказ географического содержания с детальным изложением строения села, когда-то представлявшего неприступную крепость. Но в нем отсутствует прикрепленность ко времени либо подтверждение очевидцами приводимых фактов. И по характеру содержания, и по типу изложения этот текст трудно отнести к жанру предания. В нем нет традиционного начала, переносящего события в давнее прошлое, подтверждение давности приводится только словом «когда-то», в дальнейшем передается лишь информация о расположении аула, т.е. отсутствует сюжетное содержание, язык и стиль почти не отличаются от разговорного. И такие бессюжетные повествования, скорее, близки к топонимическим устным рассказам.
Для приведенного текста характерна утрата эпического времени, т.е. рассказчик, как бы подчеркивая, что речь идет о давно минувшем времени, не конкретизирует, когда именно и при каких обстоятельствах это происходило. К фольклорным подобные произведения можно отнести только потому, что они выполняют общую информационную функцию, «органически связаны с каким-то комплексом представлений, имеющих информативно-фольклорный характер» [12, с. 25].
Потеря локализации, утрата достоверности нередко приводят и к тому, что подобные сюжеты могут излагаться как занимательная история или рассказ о каком-то необычайном случае. Так, интересными представляются изменения, происшедшие с преданием «Об образовании селения Маджалис». Согласно одному из вариантов, Маджалис основан братьями-переселенцами из с. Калкни Дахадаевского района. Старшего звали Алхас, из его потомства образовались родственные тухумы (роды) Завзановых, Исрапиловых, Шамхаловых. Вторая тухумная группа пришла из селения Кища, следующие были выходцами из Каякента, Ахметкента, Башлыкента. Все они селились обособленно, но общие вопросы решали на совместных собраниях - «маджлисах», что означает «совещание» [13, с. 37].
Это бессюжетное предание, содержащее скупую, сжатую информацию, имеющую реальную установку: донести до слушателя общие сведения, указывающие на обстоятельства образования сел. Маджалис Кайтагского района. В другом варианте информативность, достоверность сообщения утрачены, а его сюжетная фабула представляет волнующий рассказ о любви девушки и парня, в него вводится характеристика социального положения героя, подробно разъясняются мотивы его переселения на новое место жительства. Содержание его следующее: «.Рассказывают, что одним из первых жителей сел. Маджалис был бедный человек по имени Алхас. Он жил в большой и многодетной семье. Алхас еще подростком попал в семью Абдулмажида, где выполнял самую тяжелую работу: помогал выбивать камни из скал для строительства дома, рубил и таскал из леса дрова, следил за скотиной. У Абдулмажида росла красавица дочь, которая была еще с детства засватана за своего двоюродного брата.
Молодые люди полюбили друг друга и тайком встречались. Но им не суждено было соединиться. Когда девушку выдали замуж, Алхас не смог этого пережить и ушел в горы. Он поселился в лесу («Хвала дуцца»), постепенно к нему стали присоединяться и другие люди. Спасаясь от зверей, они ушли из леса, нашли себе уютное место и там обосновались»[14].
В народе бытует и другая версия предания - «Как образовалось селение Маджалис». Согласно ей, «Алхас (один из трех братьев) был разбойником, и братья его изгнали из селения. Он был вынужден скитаться по горам и ущельям и дошел до «Чибах-Къатта». Поблизости протекала река, он присел отдохнуть, но его одолел сон, и он крепко уснул. А когда проснулся, был очень удивлен красотой окружающей природы. Он решил остаться здесь насовсем. Так он жил много лет. Постепенно к нему присоединились и другие люди, и так со временем образовалось селение» [15].
Это повествование занимает как бы промежуточное положение между преданием и устным рассказом. В нем лишь отдаленно сохранились детали, связывающие его с предыдущим сюжетом. В основном упоминается только имя «Алхас» и его причастность к основанию сел. Маджалис. Но трудно подтвердить или опровергнуть подлинность самих событий, так как их достоверность могут определить только местные жители.
Подобные произведения - это уже явление сознательного эстетического процесса, когда рассказчик, творчески используя первоначальную основу, домысливает ее или дополняет новым содержанием.
Аналогичные изменения можно проследить и в структуре другого топонимического предания «Об основании сел. Цудахар». Согласно варианту, приводимому Д. Анучиным [16], в местности «Чархи» (по названию водопада, который там имеется), в нескольких километрах от нынешнего селения Хаджал-Махи, на вершине одной из огромных скальных плит, имелось селение «Суахар» (в переводе с тюркского -тоже водопад). Селением правил хан, славившийся жестокостью и развратностью. Он практиковал нечто вроде права первой ночи, след которого сохранился в нынешнем названии этого поселения и места, где оно находится («Харбатла ханала бек», т.е. «Вершина скалы развратника»). Однажды, когда должна была выйти замуж самая красивая девушка села и хан собирался послать за ней, два её брата решили спасти свою сестру от надругательства и бежали из Суахара вместе с ее женихом. Дойдя до места, где ныне расположен Цудахар, они остановились на ночлег, а утром обнаружили, что на их шатре за ночь ласточка свила гнездо. Братья усмотрели в этом доброе знамение и решили, что это место будет благоприятным для поселения. Так братья основали селение Цудахар [16].
Вариант предания «Как образовалось селение Цудахар», опубликованный значительно позднее, начинается так: «...говорят, что сел. Цудахар построили брат с сестрой и ее женихом. Они бежали из родного села, так как там властвовал хан, не пропускавший случая воспользоваться правом первой ночи. Над шалашом беглецов за ночь ласточка свила свое гнездо. Это было хорошим предзнаменованием, и решено было здесь обосноваться. В дальнейшем каждая семья цудахарцев, имевшая несколько сыновей, выделяла юношу, чтобы тот селился в ближайших окрестностях. Так образовались отселки - махи, служившие заградительными пунктами на пути в Цудахар...» [17, с. 42].
При сличении этих текстов обнаруживаются различия в подаче жизненного материала: подробность, достоверность, приуроченность к конкретной местности -в первом случае, краткость, сжатость, лаконичность - во втором. Вместе с тем из
одного текста в другой перешли устойчивые мотивы: свитое ласточкой гнездо, общие «герои - брат и сестра», объяснительный мотив - притязания сластолюбивого хана (из-за чего герои покидают свои родные места и отправляются на поиски новых). В данном случае мы имеем дело с поэтической интерпретацией жизненного материала как следствием отдаленности от породившего их времени. Из предания в предание перешли лишь те мотивы, повторяемость которых придает тексту состояние устойчивости.
Итак, многие предания, как отмечалось выше, воспроизводят подлинные события и реальные факты. Однако в процессе своего бытования, под влиянием соответствующих социально-экономических факторов некоторые из них подвергаются изменениям. Со временем в них утрачиваются черты реальности, достоверности, конкретизации и усиливается их идейно-эстетическое звучание. Если в традиционных сюжетах доминирующими признаками являлись локальность, насыщенность конкретными фактами, связь с местной историей, то в ряде произведений можно наблюдать, как в результате длительного бытования они постепенно утрачивают свою первоначальную функцию. Стремление приспособить произведение исторического, топонимического характера к изменившимся условиям и воззрениям, переосмыслить его значение и содержание часто приводят к новому развитию сюжета, его художественной переработке. В более поздних сюжетах преданий, когда реальные события, легшие в их основу, сглаживались, забывались, стирались из памяти, складывались произведения, как бы удаляющиеся от фактической основы. Нередко в таких произведениях ослаблялись черты достоверности, их сменяли поэтические подробности, вымышленная интерпретация жизненного материала. Это стремление возникало из желания видеть в прошлом то, что хотелось видеть рассказчику, а не то, что было в действительности. Стремясь к обобщенности, он прибегал к такой подаче материала или оценке фактов, которые в большей степени запечатлевали его симпатии или антипатии, его собственное видение того или иного события, реального факта.
Как справедливо отмечает Э.В. Померанцева, современные процессы, происходящие в преданиях, говорят о том, что границы этого жанра становятся еще более зыбкими. Многие произведения, записанные в современную эпоху, не отвечают основному требованию, характерному для традиционных текстов преданий, - в них нет убежденности в правдивости повествования [18, с. 79]. Приспосабливаясь к новым изменившимся условиям и новому мировоззрению, они облекаются в другие, близкие ему, повествовательные формы.
Список литературы
1. Азбелев С.Н. Отношение предания, легенды и сказки к действительности (с точки зрения разграничения жанров) // Славянский фольклор и историческая действительность. - М.: Наука, 1968. - С. 5-25.
2. Евсеев В.Я. Карельский фольклор в историческом освещении / Общ. ред. В.М. Сидельникова. - Л.: Наука, 1968. - 203 с.
3. Криничная Н.А. Русская народная историческая проза. Вопросы генезиса и структуры. - Л.: Наука, 1987. - 228 с.
4. Курбанов М.М. Влияние сказочных элементов на структуру некоторых преданий табасаранцев // Проблемы межжанровых взаимосвязей в фольклоре народов Дагестана. - Махачкала, 1989. - С. 57-67.
5. Абакарова Ф.О. Предания и их источники о борьбе горцев против Надир-шаха // Дагестанская народная проза. - Махачкала, 1982. - С. 57-67.
6. Халидова М.Р. Предания // Традиционный фольклор народов Дагестана. - М.: Наука, 1991. - С. 290-322.
7. Халидова М.Р. Мифологический и исторический эпос народов Дагестана. Изд. 2-е, перераб. и доп. - Махачкала, 2018. - 334 с.
8. Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды ХУШ-ХГХ вв. -М.: Наука, 1967. - 339 с.
9. Соколова В.К. Русские исторические предания. - М.: Наука, 1970. - 289 с.
10. Кадар в прошлом и сегодня / Из личного архива доктора исторических наук Г.Г. Османова. Рукопись предоставлена З.М. Османовой.
11. Соколова В.К. Соотношение национальных и общих элементов в преданиях // Проблемы фольклора. - М.: Наука, 1975. - С. 221-227.
12. Чистов К.В. Прозаические жанры в системе фольклора // Прозаические жанры фольклора народов СССР. - Минск, 1974. - С. 6-31.
13. Магомедов Р.М. По аулам Дагестана. - Махачкала: Дагучпедгиз, 1979. - 156 с.
14. Рукописный фонд ИЯЛИ. - Ф. 9. - Оп. 1. - Д. № 305.
15. Записал Х. Рамазанов, студент ДГУ, в 1989 г. от А. Магомедовой, 1974 г.р., в сел. Маджалис Кайтагского района Республики Дагестан.
16. Анучин Д.Н. Отчет о поездке в Дагестан летом 1882 года. - СПб.: Тип. А.С. Суворина, 1884. - 93 с.
17. Марковин В.В. Дорогами и тропами Дагестана. - 2-е изд, перераб. и доп. - М.: Искусство, 1988. - 198 с.
18. Померанцева Э.В. Соотношение эстетической и информативной функций в разных жанрах устной прозы // Проблемы фольклора. - М.: Наука, 1975. - С. 75-79.
