CC BY
46СЕМЕНЕНКО М.Э.,
кандидат юридических наук
ОБ ОСНОВНЫХ НАПРАВЛЕНИЯХ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРОКУРОРА В СУДЕБНОМ ПРОИЗВОДСТВЕ
Аннотация. В статье рассматриваются точки зрения ученых и позиция законодателя относительно основного предназначения прокурора при рассмотрении уголовных дел судами Российской Федерации, высказываются собственные суждения автора.
Ключевые слова: прокурор, деятельность, уголовное судопроизводство, государственное обвинение, судебное производство.
SEMENENKO M. E,
PhD in Law
ABOUT THE MAIN DIRECTIONS OF ACTIVITIES OF THE PROSECUTOR IN COURT PROCEEDINGS
Annotation: the article considers the points of view of scientists and the position of the legislator with respect to the primary purpose of the Prosecutor in criminal cases by courts of the Russian Federation, expressed his own judgment of the author.
Key words: attorney, legal activities, criminal litigation, public prosecution, court proceedings.
Прокурор является участником уголовного судопроизводства со стороны обвинения и относится к категории особых должностных лиц, участвующих в уголовном процессе. Особое положение прокурора обусловлено тем обстоятельством, что именно на него возложено осуществление полномочий от имени государства как на единственного представителя государственного органа -Прокуратуры Российской Федерации.
Поскольку предметом данного исследования является деятельность прокурора в судебном производстве, представляет интерес позиция законодателя относительно основного предназначения прокурора при рассмотрении уголовных дел судами Российской Федерации, сформулированная им в ч. 3 ст. 37 УПК РФ, где сказано, что в ходе судебного производства прокурор поддерживает государственное обвинение, обеспечивая его законность и обоснованность.
Направления деятельности прокурора собственно в уголовном судопроизводстве как участника уголовного процесса также представляют собой триединство, заключающееся в осуществлении уголовного преследования, надзоре за деятельностью органов расследования, государственном обвинении. Эти три направления образуют функциональную характеристику деятельности прокурора в уголовном процессе первой инстанции.
Понятие «обвинение» не является однозначным, в уголовно-процессуальной науке раз-
личают обвинение в материально-правовом смысле слова и обвинение в процессуальном смысле. Определение места и роли государственного обвинения в числе других уголовно-процессуальных функций, а также его сущности, содержания и структуры представляется целесообразным осуществлять с точки зрения системного анализа.
Как указывал В.М. Савицкий, «поддержание государственного обвинения в суде есть продолжение уголовно-процессуального преследования лица, которому предъявлено обвинение в преступлении, т.е. деятельность уголовно-процессуальная, регламентированная, представляющая собой разновидность уголовно-процессуальной функции обвинения, осуществляемая в специфических условиях судебного разбирательства» [1].
Определяя основные направления деятельности прокурора в уголовном процессе, законодатель не употребляет термина «функция», хотя в словарях это понятие определено именно как деятельность, назначение [2, с. 755] либо обязанность, круг деятельности, роль [3, с. 746]. Следует констатировать, что в уголовно-процессуальной науке считается уже устоявшимся суждение о том, что уголовно-процессуальные функции следует понимать именно как отдельные направления видов процессуальной деятельности [4, с. 189, 190; 5].
Определяя основные направления деятельности прокурора в судебном производстве, мы фактически определяем и говорим о сущности и
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 9 • 2018
содержании уголовно-процессуальных функций прокурора, возложенных на него законодателем при рассмотрении уголовных дел судами.
Обращение к понятию «функция» при исследовании проблемы участия прокурора в рассмотрении уголовных дел судами глубоко закономерно, ибо функция означает служебную роль (назначение) одного из элементов социальной системы по отношению к другому (другим) или системе в целом. Это одна из наиболее существенных характеристик субъектов социальной практики [6]..
Характеристика функции или функций любого из них (в данном исследовании - одного из участников уголовного судопроизводства -прокурора) указывает на его социальный и правовой статус, дает представление о его полномочиях, правах и обязанностях, а главное - о направленности и содержании деятельности. Прокурор, поддерживающий в суде обвинение, является элементом системы, которая с разной степенью юридической точности может быть обозначена понятиями «уголовное судопроизводство», «правосудие», «уголовная юстиция». При системном анализе первостепенное значение имеет познание того, чему служит элемент системы в рамках целого. Это требует обращения к функциональным признакам, к анализу служебной роли данного элемента, раскрытие которой позволяет уяснить, как он (этот элемент) действует, что именно делает для достижения целей системы.
Вопрос об уголовно-процессуальных функциях является на сегодняшний день одним из самых спорных и дискуссионных среди ученых-процессуалистов. Хотя, как мы уже указывали, в уголовно-процессуальной науке достигнуто в целом единство мнений относительно определения дефиниции «уголовно-процессуальная функция», под которой понимаются основные направления, виды процессуальной деятельности в уголовном судопроизводстве, однако до сих пор нет единства мнений относительно количества функций.
Основываясь на традициях российского уголовного процесса М.С. Строгович выделял три основные функции уголовного судопроизводства: обвинение (или уголовное преследование), защита, разрешение дела [4, с. 189 -200; 7].
В разные годы учеными-процессуалистами, занимающимися проблемой уголовно-процессуальных функций, предлагалось и исследовалось большее количество функций. Например, М.П. Кан предлагал помимо трех указанных функций относить к ним обеспечение участникам процесса их прав и законных инте-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 9 • 2018
ресов, а также предупреждение преступлений [8]. По мнению А.Г. Халиулина, существует не три, а двенадцать уголовно-процессуальных функций [9].
Представляется нецелесообразным в данном исследовании указывать всех ученых-процессуалистов, которые в разные годы и по различным основаниям отстаивали позицию существования большего количества уголовно-процессуальных функций в уголовном судопроизводстве. Достаточно констатировать тот факт, что подобное явление имеет место в уголовно-процессуальной науке. Однако следует отметить, что с принятием уголовного процессуального закона Российской Федерации данный вопрос приобрел некую определенность. Несмотря на то, что сама дефиниция так и не разъясняется законодателем в тексте закона, не остается сомнений в том, что в уголовном судопроизводстве законодатель выделяет именно три функции: обвинение, защиту и разрешение уголовного дела. Данный вывод следует из анализа ст. 15 УПК РФ, где именно эти три функции указаны законодателем, при этом подчеркивается их самостоятельность, поскольку сказано, что они отделены друг от друга и не могут быть возложены на одно и то же лицо или орган. При этом заметим: речь идет не о подчинении одной функции другой, либо об основных и вспомогательных функциях уголовного процесса. Напротив, подчеркивается, что указанные функции равноправны между собой. Выделяя три основные функции уголовного судопроизводства, законодатель исходил из трех основных направлений процессуальной деятельности всех участников процесса.
Необходимо отметить, что в юридической литературе понятие «функция» используется в самых различных отношениях и контекстах. В общей теории права выделяются функции права в целом [10], в отраслевых юридических науках - функции отдельных отраслей права (законодательства). Рассматриваются также функции различных звеньев правоохраны, отдельных субъектов правоохранительной деятельности [11; 12; 13]. Следует заметить, что в Уголовно-процессуальном законе РФ законодатель распределил субъектов уголовного процесса, разделив их на группы с учетом их функциональной направленности.
Представляет научный интерес точка зрения некоторых видных ученых-процессуалистов, которые наряду с основными уголовно-процессуальными функциями предлагают выделять также и дополнительные. С их точки зрения, выделение всего трех функций в уголовно-процессуальной деятельности недостаточно. Так,
например, П.С. Элькинд еще в 1963 г. предлагала выделять основные уголовно-процессуальные функции, среди которых указывала на функцию обвинения, защиты и судебного рассмотрения и разрешения уголовного дела, связав эту функцию с компетенцией суда, а также вспомогательные (деятельность переводчика, экспертов, свидетелей, понятых, секретарей судебных заседаний и т.д.) и побочные (деятельность гражданского истца, гражданского ответчика и их представителей) [14]. Такую же позицию в разные годы высказывали и другие исследователи, занимающиеся проблемой уголовно-процессуальных функций (И.В. Тыричев [15], В.В. Шимановский [16], A.M. Ларин [17], М.П. Кан [18], А.Г. Халиуллин [19], Ф.М. Яго-фаров [20], Э.Г. Дусейнова [21] и многие др.). Однако, с нашей точки зрения, указанные авторы смешивали функции как основные направления деятельности в уголовном судопроизводстве с функциями конкретных участников процесса.
Если бы законодатель пошел по пути определения количества функций уголовного судопроизводства с учетом роли и назначения каждого участника уголовного процесса, то число функций уголовного судопроизводства сравнялось бы с количеством участников процесса, а возможно, даже превзошло бы его. Данная позиция, возможно, и имела бы право на существование и даже в некотором роде имеет определенный смысл с точки зрения значимости роли участников процесса в уголовном судопроизводстве. Однако законодатель выбрал иной, более удачный, с нашей точки зрения, путь и разграничил функции в уголовном судопроизводстве и функции участников уголовного процесса. Более удачным такой подход нам представляется с той точки зрения, что участники уголовного процесса могут иметь различные направления своей деятельности, в зависимости от стоящих задач, достигнутых результатов и тех целей, ради которых они были привлечены к участию в процессе. В то же время, выделяя три основные функции уголовного судопроизводства, законодатель исходил из трех основных направлений процессуальной деятельности всех участников процесса.
Особый интерес по рассматриваемому вопросу представляет позиция профессора В.П. Божьева, который полагает, что выделение в российском уголовном процессе только трех уголовно-процессуальных функций не соответствует реалиям существующего в России судопроизводства и общепринятой модели состязательности [22]. Поскольку функция уголовного преследования (обвинения) осуществляется, в
соответствии с законом, с появлением подозреваемого или обвиняемого, то В.П. Божьев задается вопросом: какая же функция осуществляется до появления указанных процессуальных фигур в уголовном деле? Не отрицая того факта, что первоначально реализуется именно функция обвинения, а затем уже функция защиты и как следствие функция разрешения дела по существу, В.П. Божьев полагает, что до функции обвинения реализуется функция расследования уголовного дела. В этой связи автор отстаивает точку зрения о наличии четырех функций в уголовном судопроизводстве.
Нам данная точка зрения представляется спорной. Дело в том, что в разрешении обозначенного вопроса, прежде всего, следует определиться в соотношении таких понятий, как «функция обвинения», «государственное обвинение» и «уголовное преследование».
Соотношение этих понятий более подробно будет рассмотрено в исследовании далее, однако в рассмотрении поставленного вопроса нельзя коротко не коснуться сущности указанных дефиниций, поскольку это имеет существенное значение для сформулированного ниже вывода.
Поскольку уголовное преследование определено законодателем в п. 55 ст. 5 УПК РФ как деятельность стороны обвинения в целях изобличения подозреваемого и обвиняемого в совершении преступлении, то, следовательно, и функция обвинения, которая рассматривается как тождественная понятию «уголовное преследование», тоже начинает реализовываться только с момента появления этих участников процесса.
С нашей точки зрения, уголовное преследование начинает осуществляться субъектами стороны обвинения гораздо раньше, а именно -одновременно с началом уголовного судопроизводства (п. 56 ст. 5 УПК РФ). Поскольку уголовное судопроизводство начинается с досудебного производства, а начальный момент досудебного производства определен законодателем с момента получения сообщения о преступлении (п. 9 ст. 5 УПК РФ), то, следовательно, и уголовное преследование тоже начинается с этого момента, т.е. с момента поступления сообщения о преступлении. В данном случае полагаем, что уголовное преследование может начаться не в отношении какого-то конкретного, известного органам расследования физического лица, каким является подозреваемый, обвиняемый, а даже в отношении неустановленного лица. Если имеются основания для возбуждения уголовного дела, если в ходе проверки сообщения о преступлении установлены признаки состава преступления, следовательно, есть некий субъект, совершивший данное преступление. Все дей-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 9 • 2018
ствия, совершаемые до возбуждения уголовного дела, и тем более, после принятия данного процессуального решения, фактически направлены на изобличение лица, совершившего это преступление. И именно в ходе уголовного преследования устанавливается лицо, совершившее преступление, собираются достаточные доказательства, для предъявления этому лицу обвинения.
В обоснование своей позиции уместно привести высказывание проф. О.Я. Баева: «Говорить об уголовном преследовании, имея в виду его осуществление только в отношении конкретного лица, не включая в него деятельность, приводящую к его, конкретного лица, выявлению, все равно, что попытаться одной линией начертить прямоугольник - либо без длины, либо без высоты» [23, с. 13].
Мы разделяем позицию автора и полагаем, что начальный момент деятельности по осуществлению уголовного преследования совпадает с началом уголовного судопроизводства. К моменту появления подозреваемого и обвиняемого деятельность по осуществлению уголовного преследования не начинается, а продолжается, поскольку начальным моментом следует считать момент поступления сообщения о преступлении. Проводя проверку сообщения о преступлении, должностные лица осуществляют действия, в целом направленные на установление лица, совершившего преступление, на его изобличение, на установление сведений и фактов, которые могут впоследствии иметь значение доказательств. Факт наделения лица процессуальным статусом подозреваемого, а затем и обвиняемого следует рассматривать как этапы деятельности по уголовному преследованию, как элементы, составляющие содержание функции обвинения.
В этом случае не будет оснований для вопроса о том, что за функция реализуется до появления подозреваемого или обвиняемого в уголовном деле, поставленного проф. В.П. Божьевым. Начиная осуществлять уголовно-процессуальные действия, предусмотренные законом, с момента поступления сообщения о преступлении, участники со стороны обвинения начинают реализовывать функцию уголовного преследования.
Правильность высказанного тезиса подтверждена недавно и самим законодателем. Так, в проекте Федерального закона № 33012-6 «О внесении изменений в ст. 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» [24] предлагается дополнить п. 5 ч. 3. ст. 49 УПК РФ положением о том, что лицо, в отношении которого ведется проверка сообщения о престу-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 9 • 2018
плении, будет иметь право на защитника. Таким образом, законодатель предлагает определить в тексте закона процессуальные права лица, в отношении которого ведется доследственная проверка. Статус этого лица на стадии возбуждения уголовного дела по-прежнему законодателем еще не определен, а вот правом на защитника он уже наделен. Возникает сразу два вопроса (как минимум): зачем этому лицу нужен защитник? От кого следует защищать это лицо? Ответ напрашивается единственный: защищать следует от уголовного преследования, которое уже началось в отношении этого лица в связи с проверкой сообщения о преступлении.
В случае реализации предложения, сформулированного в проекте закона, изменится сущность и деятельности по осуществлению защиты. Само состояние защищенности от уголовного преследования появляется у лица в тот момент, когда лицу предъявлены какие-либо подозрения или обвинения, от которых это лицо вправе защищаться. В этой связи функция защиты начинает реализовываться с момента появления в уголовном деле подозреваемого или обвиняемого как участников процесса. Однако если защитник будет предоставлен лицу, в отношении которого ведется проверка, то и деятельность по защите будет начинаться до возбуждения уголовного дела, причем в отношении лица, который не имеет статуса ни подозреваемого, ни обвиняемого. В этой связи формулировка понятия «уголовное преследование» тем более будет нуждаться в изменении и уточнении.
В результате исследования данного вопроса мы приходим к выводу, что не следует увеличивать количество уголовно-процессуальных функций в уголовном процессе России, полагая, что оптимальное их количество - три и в целом они охватывают все основные направления деятельности, существующие в уголовном судопроизводстве. Следует лишь определиться с их содержанием и временными границами (начальным и окончательным моментом) осуществления этих направлений деятельности.
С нашей точки зрения, временные границы реализации уголовно-процессуальных функций могут быть определены следующим образом:
- функция обвинения (уголовного преследования) начинает осуществляться участниками стороны обвинения с момента поступления сообщения о преступлении и заканчивается моментом вступления судебного решения в законную силу;
- функция защиты начинает осуществляться участниками стороны защиты с момента появления лица, в отношении которого ведется проверка сообщения о преступлении, либо с
момента появления подозреваемого или обвиняемого и заканчивается в судебных инстанциях, в том числе и по пересмотру судебного приговора суда первой инстанции.
- функция разрешения уголовного дела (в специальной литературе высказывается мнение о смешении функций, в частности, подобное имеет место, когда, прекращая уголовное дело на досудебных стадиях, участники стороны обвинения осуществляют функцию разрешения дела. В этом вопросе мы солидарны с мнением О.Я. Баева о том, что, прекращая уголовное дело и фактически разрешая его по существу, следователь просто прекращает функцию уголовного преследовании, а не начинает реализовывать функцию разрешения дела по существу) [23, с. 10, 11] начинает осуществляться с момента поступления уголовного дела в суд и заканчивается принятием судебного решения, вступившего в законную силу.
Мы уже подчеркивали, что следует различать уголовно-процессуальные функции как основные направления деятельности в уголовном судопроизводстве и функции лиц и органов, осуществляющих уголовно-процессуальное судопроизводство. Это различные, хотя в некоторых случаях и совпадающие по объему и содержанию направления деятельности, функции.
Рассмотрев вопрос относительно функций как основных направлений деятельности в уголовном судопроизводстве, мы пришли к выводу, что законодатель совершенно верно и главное -оптимально определил три основных таких направления: обвинение, защита и разрешение уголовного дела. Теперь следует рассмотреть вопрос о функциях, возложенных на прокурора, определив основные направления его деятельности именно в судебном производстве, поскольку предметом исследования является деятельность прокурора именно в ходе рассмотрения уголовных дел судами Российской Федерации.
У каждого участника процесса есть свои основные направления деятельности в ходе производства по уголовному делу, и эти направления или функции могут быть различными для разных участников; также они могут совпадать или не совпадать с основными функциями уголовного судопроизводства.
Для определения функций прокурора в судебном производстве следует еще раз обратиться к тексту ст. 37 УПК РФ. Осуществление уголовного преследования от имени государства определена законодателем как функция номер один для прокурора в уголовном судопроизводстве. Поскольку уголовное судопроизводство представлено судебными и досудебными эта-
пами, то указание в тексте закона на то, что уголовное преследование осуществляется прокурором на всем протяжении уголовного судопроизводства, позволяет нам утверждать, что названная функция возложена на прокурора и на судебных этапах уголовного процесса. Данный вывод строится на том очевидном факте, что ст. 35 Федерального закона от 17 ноября 1995 г. «О прокуратуре Российской Федерации» (далее -Закон о прокуратуре), определяя полномочия прокурора в рассмотрении дел судами, возлагает на него осуществление уголовного преследования в качестве государственного обвинителя. Таким образом, участвуя в судебном производстве, прокурор в первую очередь осуществляет функцию уголовного преследования в качестве государственного обвинителя.
Далее, в ч. 1 ст. 37 УПК РФ говорится о наделении прокурора функцией надзора за органами предварительного расследования. Деятельность этих органов имеет место только на досудебных этапах, и в этой связи можно было бы предположить, что при судебном производстве данная функция прокурора отсутствует. Однако такой вывод был бы поспешным. Дело в том, что деятельность органов предварительного расследования находит свое отражение в процессуальных документах, которые и составляют содержание уголовного дела. Именно результаты уголовно-процессуальной деятельности органов расследования становятся предметом пристального изучения и исследования в ходе судебного производства, причем на различных его этапах. Именно обвинение, сформулированное следователем в процессуальном документе, составленном на основании достаточных, с точки зрения следствия, доказательствах, определяет пределы судебного разбирательства. С этих позиций утверждение о том, что прокурор прекращает свою функцию надзора за деятельностью органов расследования в суде, выглядело бы нелепо. Прокурор и в судебном производстве продолжает осуществлять эту функцию, имея полномочия, например, заявлять ходатайства об исключении недопустимых доказательств или же, напротив, возражать против аналогичных ходатайств стороны защиты в случае, если, по мнению прокурора, процессуальные документы и полученные доказательства не противоречат принципу законности.
Говоря о функции надзора, следует указать на осуществление прокурором во время судебного производства еще одной функции - функции надзора за соблюдением конституционных прав и свобод граждан Российской Федерации. Несмотря на то что полномочия прокурора при рассмотрении уголовных дел судами определены
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 9 • 2018
именно уголовно-процессуальным законодательством, а в тексте ст. 37 УПК РФ нет указаний относительно реализации этой функции прокурором, тем не менее, на основании ст. 35 Закона о прокуратуре прокурор обязан встать на защиту прав граждан и охраняемых законом интересов общества или государства. Таким образом, следует признать, что функция надзора за соблюдением конституционных прав и свобод граждан Российской Федерации присуща прокурору в судебном производстве.
Наконец, в соответствии с ч. 4 ст. 37 УПК РФ в судебном производстве прокурор наделен функцией государственного обвинения. Как данная функция соотносится с другой функцией уголовного процесса - функцией обвинения, и какая из них объемнее по своему содержанию и совокупности действий, предстоит еще исследовать в данной работе. Однако тезис о том, что именно функция государственного обвинения осуществляется прокурором в суде, не вызывает сомнений.
Пока же следует отметить, что, определив совокупность уголовно-процессуальных функций, реализуемых прокурором в судебном производстве, мы определились в основных направлениях деятельности прокурора при рассмотрении уголовных дел судами.
Определенный научный интерес представляет рассмотрение вопроса о том, в каких пределах может действовать прокурор, реализуя возложенные на него функции.
Законодатель в ч. 1 ст. 37 УПК РФ указал, что прокурор уполномочен действовать от имени государства только в пределах компетенции (выделено автором), установленной законом. Таким образом, существует некая компетенция, определяющая рамки (границы), в пределах которых может действовать прокурор, реализуя возложенные на него функции. Что означает термин «компетенция», и каковы ее пределы, установленные для прокурора? Вопрос, с нашей точки зрения, весьма существенный, поскольку, реализуя возложенные функции, участник процесса должен действовать законно, не выходя в своей деятельности за установленные законом пределы его компетенции.
На законодательном уровне нет определения дефиниции «компетенция», хотя законодатель употребляет его в тексте закона, указывая как бы на некие границы, пределы дозволенного, установленные законом для каждого участника уголовного процесса. Данный факт позволяет утверждать, что законодатель рассматривает понятие «компетенция» как уголовно-процессуальную категорию. Однако в связи с отсутствием разъяснения этого термина в законе
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 9 • 2018
ученые-процессуалисты вкладывают свой, произвольный и отличный друг от друга, смысл в это понятие.
Ряд авторов отождествляют дефиниции «компетенция» и «полномочия». Так, П.С. Эль-кинд определяет компетенцию, как «совокупность полномочий какого-либо органа или должностного лица в сфере его деятельности при исполнении своих функций» [25]. С.В. Бородин пишет, что под компетенцией органа дознания, следователя, прокурора и суда понимается совокупность полномочий каждого из этих органов [26]. Аналогичное толкование термина содержится в словарях, где компетенция понимается как «круг полномочий какого-либо учреждения или лица», «круг чьих-либо полномочий, прав» [2, с. 315; 27].
Мы полагаем, что приведенные суждения имеют право на существование. Вместе с тем анализ норм УПК РФ, в тексте которых используется термин «компетенция», позволяет сделать вывод, что рассматриваемый термин имеет и свое собственное содержание. Так, в соответствии со ст. 144 дознаватель, орган дознания, следователь, руководитель следственного органа обязаны принять, проверить сообщение о любом совершенном или готовящемся преступлении, но в пределах компетенции, установленной законом для каждого из перечисленных участников процесса. В ст. 146 указывается на обязанность должностных лиц при наличии повода и оснований возбудить уголовное дело, но опять-таки в пределах компетенции, установленной для каждого субъекта возбуждения уголовного дела. Наконец, ч. 1 ст. 37 уполномочивает прокурора осуществлять от имени государства уголовное преследование, но в пределах компетенции, предусмотренной уголовно-процессуальным кодексом.
Следовательно, определенными полномочиями законодатель наделяет названных им субъектов. Однако осуществлять эти полномочия перечисленные субъекты должны только в пределах установленной компетенции, которая может быть различной для разных субъектов.
В результате следует констатировать, что содержание термина «компетенция» не исчерпывается понятием «полномочия», а имеет свое собственное содержание. В этой связи мы разделяем точку зрения А.Ю. Шумилова, который рассматривает полномочия как часть, элемент компетенции [28].
Заметим, что, например, полномочия у прокурора как участника уголовного процесса определены в ч. 2 ст. 37 УПК РФ, в то время как пределы компетенции прокурора будут различными, в зависимости от того, какое место в
системе органов прокуратуры Российской Федерации занимает этот прокурор. По смыслу закона в качестве прокурора правомочны выступать: Генеральный прокурор РФ и подчиненные ему прокуроры, их заместители и иные должностные лица органов прокуратуры, участвующие в уголовном судопроизводстве и наделенные соответствующими полномочиями федеральным законом о прокуратуре (п. 31 ст. 5 УПК РФ). Более конкретное и расширенное разъяснение термина «прокурор» содержится в ст. 54 Федерального закона (в ред. от 05.06.2007 г. № 87) «О прокуратуре Российской Федерации»: «Прокурор - это... Генеральный прокурор Российской Федерации, его советники, старшие помощники, помощники и помощники по особым поручениям, заместители Генерального прокурора Российской Федерации, их помощники по особым поручениям, заместители, старшие помощники и помощники Главного военного прокурора, все нижестоящие прокуроры, их заместители, помощники прокуроров по особым поручениям, старшие помощники и помощники прокуроров, старшие прокуроры и прокуроры управлений и отделов, действующие в пределах своей компетенции (выделено авт.)».
Полагаем, что в зависимости от места прокурора в системе органов прокуратуры законодатель в некоторых случаях устанавливает и пределы их компетенции. Так, например, в ряде статей УПК РФ устанавливается исключительная компетенция прокуроров, возглавлявших соответствующую прокуратуру (ст. 448, 450, 453, 463 и др.). В некоторых нормах установлена компетенция для Генерального прокурора РФ и его заместителей (ст. 109, 162, 465, 466). Следует признать, что компетенция прокуроров может быть конкретизирована не только в УПК РФ, но и другими нормативными актами, в частности Законом о прокуратуре. Так, например, в уголовно-процессуальном законе законодатель не выделяет таких субъектов уголовно-процессуальных отношений, как помощник прокурора, прокурор отдела, прокурор управления, а вместе с тем ч. 1 ст. 36 Закона о прокуратуре содержит указание на выполнение этими лицами ряда полномочий. Так, если указанные лица прокуратуры участвовали в рассмотрении уголовного дела в суде, то они вправе приносить протест в порядке надзора на незаконное или необоснованное решение суда. В силу централизованного характера системы органов прокуратуры вышестоящие прокуроры вправе выполнять действия, отнесенные к компетенции нижестоящих, в то время как нижестоящие прокуроры правом осуществления процессуальной деятельности, отнесенной к компетенции выше-
стоящих прокуроров, не обладают. Следует признать, что пределы компетенции прокурора как участника уголовного процесса зависят от места прокурора в системе органов прокуратуры и от той должности, которую занимает прокурор в органах прокуратуры.
Ряд авторов раскрывают содержание понятия «компетенция» путем соотношения с понятием «подследственность». Однако и здесь позиция ученых на соотношение этих двух дефиниций существенно различается. Некоторые авторы полагают, что обозначенные понятия тождественны.
В.М. Савицкий, характеризуя подследственность следователей прокуратуры, органов внутренних дел и государственной безопасности, писал, что подследственность подразделяется на три вида: универсальная компетенция, исключительная компетенция и ограниченная компетенция [29]. По существу, автор ставит знак равенства между подследственностью и компетенцией.
Аналогичным образом определяют компетенцию и ряд других ученых [30; 31; 32]. А.В. Останин, исследовавший институт подследственности в уголовном процессе, полагает, что «подследственность - это установленная уголовно-процессуальным законодательством компетенция...» [33].
Однако более распространенной в юридической литературе является позиция тех ученых-процессуалистов, которые проводят различие между понятиями «подследственность» и «компетенция», вкладывая в них самостоятельное содержание. Так, М.С. Строгович под подследственностью понимал «свойства дела, состоящее в том, что оно относится к ведению того или иного следователя или категории следователей» [34].
С точки зрения Л.М. Карнеевой, П.А. Лупинской, В.П. Божьева и ряда других авторов, подследственность - это «совокупность установленных законом признаков уголовного дела, в зависимости от которых законодатель относит его к компетенции того или иного органа предварительного расследования» [35; 36; 37; 38].
Таким образом, указанные авторы, хотя и усматривают определенную связь между двумя понятиями, но не отождествляют их и не ставят знак равенства между ними.
С нашей точки зрения, компетенцию органов прокуратуры, в частности прокурора как его единственного представителя в уголовном процессе, определяет не подследственность (ст. 21, 151 УПК РФ). Этот признак перестал быть актуальным для деятельности прокуратуры после
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 9 • 2018
того, как перестал существовать Следственный комитет при Прокуратуре РФ.
В рамках же нашего исследования для определения пределов компетенции прокурора при его участии в рассмотрении уголовного дела в суде играет роль подсудность уголовных дел (ст. 31-35 УПК РФ). Правила о подсудности приобретают наибольшую актуальность для деятельности прокурора в качестве государственного обвинителя в суде, поскольку полномочия государственного обвинителя в суде едины для прокуроров любого уровня, а вот участие в качестве стороны обвинения в суде зависит и от места прокурора в системе органов прокуратуры Российской Федерации, и от подсудности уголовного дела. Уместно в этой связи вспомнить Приказ Генеральной прокуратуры РФ от 9 апреля 1996 г. № 24 «О разграничении компетенции территориальных прокуроров и прокуроров специализированных прокуратур», в котором четко разграничена компетенция прокуроров в зависимости от занимаемого ими место в системе органов прокуратуры Российской Федерации. Компетенция определялась с учетом признаков подследственности, а именно: устанавливалась компетенция для территориальных прокуроров, военных, природоохранительных, транспортных и т.д. Отступление от установленных законодателем правил разграничения компетенции между органами прокуратуры и прокурорами по признаку подследственности является грубым нарушением закона.
Следует признать, что подследственность или подсудность определяет пределы компетенции, но не следует отождествлять эти понятия, поскольку они соотносятся между собой как часть и целое.
Исследовав сущность понятия «компетенция», приходим к выводу, что это сложное, многоаспектное понятие. Применительно к компетенции прокурора следует сформулировать следующее его определение: компетенция прокурора - это установленные законом пределы уголовно-процессуальной деятельности прокурора, характеризующиеся совокупностью процессуальных полномочий, подследственностью или подсудностью уголовного дела, а также местом прокурора в системе органов прокуратуры Российской Федерации.
Список литературы:
[1] Савицкий В. М. Государственное обвинение в суде. М., 1971. С. 59.
[2] Словарь иностранных слов / под ред. И.В. Лёхина и Ф.Н. Петрова. М., 1954. С. 315, 755.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 9 • 2018
[3] Ожегов С.И. Словарь русского языка / под ред. Н.Ю. Шведовой. М., 1986. С. 746.
[4] Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М., 1958. Т. 1. С. 189, 190.
[5] Ларин А.М. Функции процессуального руководства и прокурорский надзор в стадии предварительного следствия / / Развитие и совершенствование уголовно-процессуальной формы. Воронеж, 1979. С. 75.
[6] Здравомыслов А.Г. Проблемы методологии системного исследования. М., 1970. С. 103.
[7] Строгович М.С. Уголовное преследование в советском уголовном процессе. М., 1951. С. 15.
[8] Кан М.П. Процессуальные функции прокурора в досудебных стадиях уголовного судопроизводства: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ташкент, 1988.
[9] Халиуллин А.Г. Осуществление функции уголовного преследования прокуратурой России. Кемерово, 1997. С. 25.
[10] Общая теория права: курс лекций / под ред. В.К. Бабаева. Н. Новгород; М., 1993. С. 226-281.
[11] Уголовное право. Общая часть: учеб. / под ред. А.И. Рарога. М., 1997. С. 7-9.
[12] Прокурорский надзор в Российской Федерации: учеб. / под ред. А.А. Чувилева. М., 1999.
[13] Правоохранительные органы Российской Федерации: учеб. / под ред. В.П. Божьева. М., 1999. С. 246, 252, 267, 271.
[14] Элькинд П.С. Сущность советского уголовно-процессуального права. Л., 1963. С. 54.
[15] Уголовно-процессуальное право РФ: учеб. / отв. ред. П.А. Лупинская. М., 1998. С. 74.
[16] Шимановский В.В. К вопросу о процессуальных функциях следователя в советском уголовном процессе // Правоведение. 1965. № 2. С. 175.
[17] Ларин А.М. Расследование по уголовному делу: процессуальные функции. М., 1986. С. 29.
[18] Кан М.П. Процессуальные функции прокурора в досудебных стадиях уголовного судопроизводства. М., 1988. С. 14.
[19] Халиуллин А.Г. Уголовное преследование как функция прокуратуры в Российской Федерации. М., 1997. С. 9.
[20] Ягофаров Ф.М. Механизм реализации функции обвинения при рассмотрении дел судом первой инстанции: дис. ... канд. юрид. наук. Оренбург, 2003. С. 32.
[21] Дусейнова Э.Г. Функция суда по разрешению уголовных дел в системе уголовно-про-
цессуальных функций: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004. С. 89.
[22] Божьев В.П. Состязательность на предварительном следствии // Законность. 2004. № 1. С. 5.
[23] Баев О.Я. Прокурор как субъект уголовного преследования: науч.-практ. пособие. М., 2006. С. 13.
[24] Росс. газ. 2012. 11 марта.
[25] Элькинд П.С. Толкование и применение норм уголовно-процессуального права. М., 1967. С. 154.
[26] Бородин С.В. Разрешение вопроса о возбуждении уголовного дела. М., 1970. С. 12.
[27] Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1996. С. 545.
[28] Новый закон о милиции: учеб.-практ. пособие / под ред. А.Ю. Шумилова. М., 1999. С. 47.
[29] Савицкий В.М. Очерк теории прокурорского надзора. М., 1975. С. 190.
[30] Дознание в органах внутренних дел: учеб. пособие / под ред. А.А. Чувилева. М., 1986. С. 9-14.
[31] Чистякова В.С. Соотношение дознания и предварительного следствия в советском уголовном процессе. М., 1987. С. 22.
[32] Рейтенбах Э.В. Уголовно-процессуальные и организационные проблемы производства дознания начальниками исправительно-трудовых учреждений: дис. ... канд. юрид. наук. М., 1995. С. 44.
[33] Останин А.В. Институт подследственности в уголовном процессе РФ: дис. ... канд. юрид. наук. М., 1998. С. 24.
[34] Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М., 1970. Т. 2. С. 41.
[35] Советский уголовный процесс / под ред. С.В. Бородина, И.Д. Перлова. М., 1968. С. 94.
[36] Советский уголовный процесс / под ред. Л.М. Карнеевой, П.А. Лупинской, И.В. Тыричева. М., 1980. С. 237.
[37] Уголовно-процессуальное право РФ: учеб. / под ред. П.А. Лупинской. М., 1997. С. 258.
[38] Уголовный процесс: учеб. / под ред. В.П. Божьева. М., 1998. С. 263.
Spisok literatury:
[1] Savickij V. M. Gosudarstvennoe obvinenie v sude. M., 1971. S. 59.
[2] Slovar' inostrannyh slov / pod red. I.V. Lyohina i F.N. Petrova. M., 1954. S. 315, 755.
[3] Ozhegov S.I. Slovar' russkogo yazyka / pod red. N.Yu. Shvedovoj. M., 1986. S. 746.
[4] Strogovich M.S. Kurs sovetskogo ugolovnogo processa. M., 1958. T. 1. S. 189, 190.
[5] Larin A.M. Funkcii processual'nogo rukovodstva i prokurorskij nadzor v stadii predvaritel'nogo sledstviya // Razvitie i sovershenstvovanie ugolovno-processual'noj formy. Voronezh, 1979. S. 75.
[6] Zdravomyslov A.G. Problemy metodologii sistemnogo issledovaniya. M., 1970. S. 103.
[7] Strogovich M.S. Ugolovnoe presledovanie v sovetskom ugolovnom processe. M., 1951. S. 15.
[8] Kan M.P. Processual'nye funkcii prokurora v dosudebnyh stadiyah ugolovnogo sudoproizvodstva: avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. Tashkent, 1988.
[9] Haliullin A.G. Osushchestvlenie funkcii ugolovnogo presledovaniya prokuraturoj Rossii. Kemerovo, 1997. S. 25.
[10] Obshchaya teoriya prava: kurs lekcij / pod red. V.K. Babaeva. N. Novgorod; M., 1993. S. 226-281.
[11] Ugolovnoe pravo. Obshchaya chast': ucheb. / pod red. A.I. Raroga. M., 1997. S. 7-9.
[12] Prokurorskij nadzor v Rossijskoj Federacii: ucheb. / pod red. A.A. Chuvileva. M., 1999.
[13] Pravoohranitel'nye organy Rossijskoj Federacii: ucheb. / pod red. V.P. Bozh'eva. M., 1999.S.246,252,267,271.
[14] El'kind P.S. Sushchnost' sovetskogo ugolovno-processual'nogo prava. L., 1963. S. 54.
[15] Ugolovno-processual'noe pravo RF: ucheb. / otv. red. P.A. Lupinskaya. M., 1998. S. 74.
[16] Shimanovskij V.V. K voprosu o processual'nyh funkciyah sledovatelya v sovetskom ugolovnom processe // Pravovedenie. 1965. № 2. S. 175.
[17] Larin A.M. Rassledovanie po ugolovnomu delu: processual'nye funkcii. M., 1986. S. 29.
[18] Kan M.P. Processual'nye funkcii prokurora v dosudebnyh stadiyah ugolovnogo sudoproizvodstva. M., 1988. S. 14.
[19] Haliullin A.G. Ugolovnoe presledovanie kak funkciya prokuratury v Rossijskoj Federacii. M., 1997. S. 9.
[20] Yagofarov F.M. Mekhanizm realizacii funkcii obvineniya pri rassmotrenii del sudom pervoj instancii: dis. ... kand. yurid. nauk. Orenburg, 2003. S. 32.
[21] Dusejnova E.G. Funkciya suda po razresheniyu ugolovnyh del v sisteme ugolovno-processual'nyh funkcij: dis. ... kand. yurid. nauk. M., 2004. S. 89.
[22] Bozh'ev V.P. Sostyazatel'nost' na predvaritel'nom sledstvii // Zakonnost'. 2004. № 1. S. 5.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 9 • 2018
[23] Baev O.Ya. Prokuror kak sub"ekt ugolovnogo presledovaniya: nauch.-prakt. posobie. M., 2006. S. 13.
[24] Ross. gaz. 2012. 11 marta.
[25] El'kind P.S. Tolkovanie i primenenie norm ugolovno-processual'nogo prava. M., 1967. S. 154.
[26] Borodin S.V. Razreshenie voprosa o vozbuzhdenii ugolovnogo dela. M., 1970. S. 12.
[27] Ozhegov S.I., Shvedova N.Yu. Tolkovyj slovar' russkogo yazyka. M., 1996. S. 545.
[28] Novyj zakon o milicii: ucheb.-prakt. posobie / pod red. A.Yu. Shumilova. M., 1999. S. 47.
[29] Savickij V.M. Ocherk teorii prokurorskogo nadzora. M., 1975. S. 190.
[30] Doznanie v organah vnutrennih del: ucheb. posobie / pod red. A.A. Chuvileva. M., 1986.S.9-14.
[31] Chistyakova V.S. Sootnoshenie doznaniya i predvaritel'nogo sledstviya v sovetskom ugolovnom processe. M., 1987. S. 22.
[32] Rejtenbah E.V. Ugolovno-processual'nye i organizacionnye problemy proizvodstva doznaniya nachal'nikami ispravitel'no-trudovyh uchrezhdenij: dis. ... kand. yurid. nauk. M., 1995. S. 44.
[33] Ostanin A.V. Institut podsledstvennosti v ugolovnom processe RF: dis. ... kand. yurid. nauk. M., 1998. S. 24.
[34] Strogovich M.S. Kurs sovetskogo ugolovnogo processa. M., 1970. T. 2. S. 41.
[35] Sovetskij ugolovnyj process / pod red. S.V. Borodina, I.D. Perlova. M., 1968. S. 94.
[36] Sovetskij ugolovnyj process / pod red. L.M. Karneevoj, P.A. Lupinskoj, I.V. Tyricheva. M., 1980. S. 237.
[37] Ugolovno-processual'noe pravo RF: ucheb. / pod red. P.A. Lupinskoj. M., 1997. S. 258.
[38] Ugolovnyj process: ucheb. / pod red. V.P. Bozh'eva. M., 1998. S. 263.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 9 • 2018
