CC BY
60
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 34.347
ББК 67.304 © Ю.В. Репникова, 2018
Научная специальность 12.00.03 — гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право
ОБ ОБОРОТЕ СУБЪЕКТИВНЫХ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ
Юлия Валерьевна Репникова, доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин, кандидат юридических наук Волгоградская академия МВД России (400089, Волгоград, ул. Историческая, д. 130) E-mail: repnikova.iulia@yandex.ru
Рецензент: кандидат юридических наук, доцент Е.В. Вологина
Аннотация. Рассматривается оборот субъективных гражданских прав. Субъективные права и юридические обязанности, принадлежащие субъекту гражданского права, воплощаются в принадлежащем ему праве требования или обязанности исполнения требований лиц, обладающих, по отношению к нему соответствующим правом. Особенность этих возможностей, существующих и реализующихся только в правовых отношениях, заключаются в том, что они формализованы, а обладатель права требования персонифицирован средствами юридической индивидуализации лица. Такое правовое положение известно как индивидуальный правовой статус. Оно определяет юридическую самость частного лица в системе гражданско-правовых связей. Совокупность субъективных прав и юридических обязанностей, которые индивидуализируются именем лица, является необходимой принадлежностью персоны, сопутствует ей в течение жизненного периода (меняя свое содержание) и завершается с формально-правовым прекращением личности.
Поскольку субъективные права неотъемлемы от имени или наименования частного лица и составляют самую сущность его юридической личности как субъекта гражданского права, постольку возникает проблема их имущественной оценки и возможности оборота в гражданских отношениях.
Ключевые слова: субъективные права, юридические обязанности, правопреемство, персона, индивидуальный статус.
ON THE TURNOVER OF SUBJECTIVE CIVIL RIGHTS
Repnikova V. Yuliya, associate professor of the department of civil law disciplines, candidate of legal sciences Volgograd Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia (400089, Volgograd, ul. Istoricheskay, d. 130) E-mail: repnikova.iulia@yandex.ru
Reviewer: candidate of legal sciences, associate professor E.V. Vologina
Annotation. The circulation of subjective civil rights is considered. Subjective rights and legal obligations belonging to the subject of civil law are embodied in the right of the claim or the obligation to fulfill the claims of persons possessing, in relation to it, the relevant law. The peculiarity of these opportunities, existing and realized only in legal relations, consists in the fact that they are formalized, and the owner of the right of claim is personified by means of legal individualization of the person. This legal position is known as an individual legal status. It determines the legal self of the individual in the system of civil-law relations. The totality of subjective rights and legal obligations, which are individualized by the person's name, is the necessary accessory of the person, accompanies it during the life period (changing its content) and ends with a formal legal termination of the person.
Since the subjective rights are inherent in the name or the name of a private person and constitute the very essence of his legal personality as a subject of civil law, the problem arises of their property evaluation and the possibility of turnover in civil relations. Keywords: subjective rights, legal obligations, succession, person, individual status.
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Для цитирования: Репникова Ю.В. Об обороте субъективных гражданских прав. Вестник Московского университета МВД России. 2018;(3):71-74.
Субъективные права и юридические обязанности, принадлежащие субъекту гражданского права, воплощаются в принадлежащем ему праве требования или обязанности исполнения требований лиц, обладающих по отношению к нему соответствующим правом. Особенность этих возможностей, существующих и реализующихся только в правовых отношениях, заключаются в том, что они формализованы, а обладатель права требования персонифицирован средствами юридической индивидуализа-
ции лица. Такое правовое положение известно как индивидуальный правовой статус. Оно определяет юридическую самость частного лица в системе гражданско-правовых связей. Совокупность субъективных прав и юридических обязанностей, которые индивидуализируются именем лица, является необходимой принадлежностью персоны, сопутствует ей в течение жизненного периода (меняя свое содержание) и завершается с формально-правовым прекращением личности.
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
Поскольку субъективные права неотъемлемы от имени или наименования частного лица и составляют самую сущность его юридической личности как субъекта гражданского права, постольку возникает проблема их имущественной оценки и возможности оборота в гражданских отношениях.
С универсальным правопреемством такая проблема не стоит, поскольку его возможность обычно связывается с аболицией обладателя индивидуализированной массы субъективных прав и юридических обязанностей. Субъективность этих прав прекращается. Материальные и неимущественные блага, подлежащие оценке, превращаются в лежащее имущество, в отношении которого лица, господствующие над ним, обладают только юридическими обязанностями, но не правами, обеспеченными их волей, усмотрением и интересом. То же происходит с личными неимущественными правами, применительно к физическим лицам, юридическая личность которых прекращена вследствие возникновения соответствующего юридического факта. Универсальное правопреемство есть результат односторонней сделки или административного акта (судебного решения как фактического состава) [3, с. 133, 138, 143]. При возникновении правопорождающего юридического факта субъективное право на лежащее имущество возникает вновь у соответствующего лица и индивидуализируется и олицетворяется именем или наименованием правопреемника. И это не прежняя субъективность права, а новая, поскольку она коррелируется с индивидуальным правовым положением (статусом) нового обладателя субъективного права на лежащее имущество и принадлежащей ему совокупностью оригинальных пр ав.
Само по себе субъективное право лица рассматривается как совокупность возможностей волевого правоосуществления по усмотрению и в своем интересе. Вариативный ресурс выбора механизма реализации права обеспечивается его содержанием, т.е. некоторым набором поведенческих моделей, которые обеспечивают достижение поставленной правовой цели [1, с. 112—137]. Поскольку субъективное право отождествляется с совокупностью возможностей и мерой поведения его обладателя, т.е. персонифицированного лица, чьим именем олицетворено оборачиваемое благо, то возникает проблема сингулярного правопреемства, когда материальным объектом возникшего правоотношения выступает юридическое со-
держание правомочия одного из его участников: «а) право требования; б) право на положительные действия; в) притязание»; т.е. у меня есть право, чтобы ты передал мне право требовать от других лиц исполнения права, содержанием которого является право, которое ты мне передаешь. Такое положение дел достаточно распространено в гражданско-правовых обязательственных отношениях. Начиная от регресса и цессии и заканчивая суброгацией.
В литературе поднимался вопрос о способах устранения возникшей антиномии, и предлагались различные способы решения этой проблемы [2; 6]. Суть, которой, состоит в следующем. Одни авторы полагают, что ввиду необходимости персонификации субъективных прав они, при их приобретении, становятся необходимой принадлежностью юридической личности, определяют ее индивидуальный статус, неотъемлемы от нее как неотъемлемо личное право на имя или наименования. Их содержание, правомочия, являются принадлежностью самого субъективного права, воплощенного в лице, а не вещи или иного блага, которое подлежит обороту. Поэтому при сингулярном правопреемстве не может произойти перехода правомочий одного лица другому и силу его передачи договором или законом. Частичное правопреемство — это юридический состав, когда одно лицо совершает действие (или происходит иной акт), которое прекращает его субъективное право, а его оппонент совершает другую акцию, в силу которой у него возникает новое субъективное право с содержанием, аналогичным содержанию того права, которое прекратилось у прежнего правообладателя. Отсюда вывод: нет двухсторонней сделки, она всегда односторонняя. Может быть соглашение между лицами о том, что одно из них совершает действия по прекращению своего субъективного права, а другое обязуется совершить действия по приобретению права аналогичного содержания, что не противоречит действующему законодательству. Однако, при признании такого механизма обеспечения юридической формы гражданского оборота возникает проблема «права следования» не столько практического характера, сколько теоретического и методического.
Другая группа авторов, и их большинство, стоит на традиционных позициях российского гражданского права, сформулированных законодателем в позитивном частном праве, о возможности оборота
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
субъективных гражданских прав при сингулярном правопреемстве. Право требования, право на притязание и право на совершение положительных действий как в своей совокупности, так и дифференцировано могут передаваться безвозвратно или на определенный срок. Но и такая позиция порождает необходимость уяснения ряда проблем. Во-первых, любой договор цессии должен подлежать систематическому толкованию в целях уяснения смысла его содержания с гражданско-правовой нормой, обеспечивающей оборот соответствующего блага. В нашем случае возникает вопрос о том, каковы условия перехода права требования от цедента к цессионарию. Поэтому не может быть просто «уступка», а должна быть продажа либо дарение с применением правил разд. 3 § 1 гл. 24 ГК РФ. Во-вторых, возникает проблема юридической чистоты совершения договоров (не только по обороту прав требования), подлежащих обязательной государственной регистрации, когда правовые последствия, а таковыми являются переход субъективных прав и признание их за новым правообладателем, связаны с формальной фиксацией этого факта актуариусом. По своей сути, это соглашение сторон о том, что участники договора [4] должны совершить некие односторонние действия перед компетентным лицом. И только формальный акт их действительности, надлежаще удостоверенный уполномоченной фигурой, порождает признание этого процесса законодателем, санкционирующим прекращение прежнего и возникновение нового субъективного права. Что же касается самого договора, то мы видим соглашение лиц о том, что односторонние действия одного лица (продавца) породят обязанности для другого лица (покупателя) на совершение определенных действий, являющихся правопорождающими юридическими фактами. Возникает риторический вопрос: чем же эта процедура концептуально отличается от механизма, сформулированного в ст. 155 ГК РФ.
В целях устранения проблемы антиномии оборота субъективных прав предлагается, например, разделять личные и субъективные права частных лиц. Авторы мотивируют это тем, что волевой аспект реализации субъективных прав связан только с усмотрением выбора механизма осуществления имеющихся правомочий [5] в соответствие с индивидуальным правовым статусом, а не с содержанием самого права. Сами же объемы правомочий (мера)
установлены законом и составляют нормативный (правовой) режим оборота имущества, который предписывается законодателем. Материальные основания договора (кауза) всегда обеспечиваются юридическими основаниями, вне которых гражданский оборот невозможен. Поэтому кауза всегда обременена некой совокупностью юридических отягощений, приписанных правовым режимом оборота известного блага. Если его содержание отягощает материальный объект, то воля пассивного лица здесь не играет роли или востребована в пределах возможностей, установленных законом.
Здесь следует обратить внимание на следующие обстоятельства. Доктрина гражданского права относит к личному праву субъективные права частных лиц определенной правовой природы. Это неимущественные права, не обладающие стоимостью и не имеющие объективного алгоритма оценки, необоро-тоспособные и неотъемлемые от личности их обладателя за исключениями, установленными законом. Несомненно, то, что они всегда субъективны и про-изводны от имени (наименования) их обладателя. Поэтому нарушается простой логический ряд, когда заявляется о возможности разделения субъективных прав, олицетворяемых именем правообладателя и личных прав производных от этого имени, которое является основным субъективным правом лица. Отделить личное от субъективного невозможно, поскольку это есть единое целое, определяющее индивидуальность (статус) субъекта гражданского права.
Не следует забывать, что содержание права требования, например, цессионария, по неисполненному обязательству, абсолютно соотносится с содержанием прав цедента и не может быть им изменено. Это подтверждается тем, что исполнение должником перед цедентом, после уступки права требования, признается за надлежащее исполнение, а последующие коллизии разрешаются спором между цедентом и цессионарием. Мы видим, что законодатель ведет речь не о корректности выбора правового механизма правоосуществления и порядка его реализации, а о содержании права требования, что являет сущность субъективного права.
О возможности совершения договора цессии как самодостаточного соглашения законодатель недвусмысленно указывает в правовых нормах. Между тем, убеждение о возможности оборота субъективных прав так, как это сейчас сформулировано в
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
гражданском законодательстве, приводит к выводу о том, что цессия, да и другой вид договорной уступки прав, может совершаться только в виде некой договорной облигации, где объектом выступает неисполненная имущественная обязанность, наличествующая или могущая возникнуть в будущем (купля-продажа, дарение, договор страхования имущества и прочее). Эта особенность оборота права требования — необходимая составляющая условий его обращения, часть правил содержания соответствующего договорного обязательства. Возникает антиномия: с одной стороны договорную уступку права требования следует рассматривать как самостоятельное соглашение, с другой, — это неотъемлемая часть другого обязательства, выступающая компонентом его содержания.
Мы полагаем, что эта доктринальная проблема может быть разрешена, если будет признано, что сингулярное правопреемство, наряду с универсальным, представляет собой односторонние акты частного лица, свидетельствующие о прекращении своего субъективного права, а другое лицо, на основании имеющегося соглашения о возникновении у него обязанности совершения действия о возникновении нового субъективного права, совершает соответствующие акции или принуждается к их совершению. Таким образом, субъективное право (правомочия или их отдельные элементы) не передаются от одного лица к другому, а прекращаются у одного лица, и возникают у другого полностью, или обязанностью прекратить их через определенный промежуток времени.
Литература
1. Алексеев С.С. Общая теория права. В 2 т. Т. 2. М.: Юридическая литература, 1981.
2. Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве: опыт исторического исследования теоре-
тической и догматической конструкции и обобщение российской судебной практики. 2-е изд., стереотип. М.: АО «ЦентрЮрИнфоРМ», 2001.
3. Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. М.: ГИЮЛ, 1958.
4. Клочихин В.А. Юридическая взаимосвязь между участниками расчетных правоотношений с использованием банковских карт // Проблемы экономики и юридической практики. 2017. № 5.
5. Репникова Ю.В. О некоторых вопросах соотношения правоспособности и дееспособности иностранных граждан // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2015. № 4 (35).
6. Филиппов П.М., Шестаков В.А., Цирульников В.Н. Правовая природа цессии. Волгоград: ВИЭСП, 2003.
References
1. Alekseev S.S. Obshchaya teoriya prava. V 2 t. T. 2. M.: Yuridicheskaya literatura, 1981.
2. Belov V.A. Singulyarnoe pravopreemstvo v obya-zatel'stve: opyt istoricheskogo issledovaniya teoretiches-koy i dogmaticheskoy konstruktsii i obobshchenie ros-siyskoy sudebnoy praktiki. 2-e izd., stereotip. M.: AO «TsentrYurlnfoRM», 2001.
3. Krasavchikov O.A. Yuridicheskie fakty v sovet-skom grazhdanskom prave. M.: GIYuL, 1958.
4. Klochikhin V.A. Yuridicheskaya vzaimosvyaz' mezhdu uchastnikami raschetnykh pravootnosheniy s ispol'zovaniem bankovskikh kart // Problemy ekono-miki i yuridicheskoy praktiki. 2017. № 5.
5. Repnikova Yu.V. O nekotorykh voprosakh so-otnosheniya pravosposobnosti i deesposobnosti ino-strannykh grazhdan // Vestnik Volgogradskoy akademii MVD Rossii. 2015. № 4 (35).
6. FilippovP.M., Shestakov V.A., Tsirul'nikov V.N. Pravovaya priroda tsessii. Volgograd: VIESP, 2003.
