CC BY
84
© 2003 г. С.В. Коновченко
ОБ ЭВОЛЮЦИИ ПЕЧАТНОГО СЛОВА В РОССИИ Книжность домонгольской Руси
Процесс развития печати в России во многом отличался от происходившего в Европе, где само ее появление было вызвано всеобщим пробуждением умов: постепенно теология утрачивала свои господствующие позиции, уступая место всему, что связано с человеком и природой.
Очень важным для процесса распространения знаний и идей было то, что в большинстве европейских стран печатные станки оказались изначально не только в руках представителей власти, но и политиков, людей науки и искусства. Таким образом, в европейских государствах печать с момента своего зарождения представала общественной силой, отношение власти к которой варьировало от полного признания до полного неприятия (в зависимости от складывающейся социально-политической обстановки), но развитие которой она уже не была способна удержать в силу осознания обществом своих потребностей в просвещении и обеспечении социальных прав.
Совсем иначе к печатному распространению информации шла Россия.
Письменность была характерна для Древней Руси еще до принятия христианства. Однако с его принятием упростился сам принцип письма (с введением «кириллицы»), оно стало доступнее, усилился приток новой и церковной, и полусветской, и светской литературы. Христианская книжность значительно расширила рамки познания окружающего мира, познакомила с новыми общественными и нравственными понятиями, передовыми формами гражданского общежития.
На этом этапе развития письменности и книжности переписывание книг являлось «святым делом», потому книги посвящались только самым значительным темам. Литература ставила перед собой не развлекательные цели (сегодня СМИ в первую очередь информируют и развлекают), а представляла собой поучения в широком смысле.
В домонгольской Руси письменность и книги были доступны практически каждому. Их можно было по желанию переписывать как на родине, так и посылать писцов в другие страны. Причем официальная церковь допускала книги, направленные против ее учения, еретические по содержанию - апокрифы, хотя и составляла списки «нерекомендуемой» литературы. Домонгольской Руси также была присуща относительная свобода авторского письма: летописец Нестор по своей инициативе составлял «жития» и готовил свод летописей; летописец Никон, а затем Нестор и его преемники разоблачали «неправду» князей (ослепление Василька Тере-бовльского, убийства Игоря Ольговича, Андрея Боголюбского, клятвопреступление Владимирки Галицкого и др.).
Великие князья заботились о просвещении, устраивали школы, пусть не для всех граждан, но хотя бы для детей «лучших людей» страны.
Согласно некоторым утверждениям, в XI - XIII вв. на Руси было около 85 тыс. экземпляров только богослужебных и религиозных книг [1]. Однако междоусобицы, нашествия кочевников, пожары приводили к гибели книг и даже библиотек.
Монголо-татарское нашествие нанесло сильный удар по развитию русской литературы, однако лучшие традиции Киевской Руси продолжали существовать. К концу XV в. в Москве открылись крупные рукописные мастерские с большими штатами писцов, переводчиков, редакторов, рисовальщиков, переплетчиков.
На рубеже XIV - XV вв. в русские города приехали работать сербские и болгарские писатели, писцы, художники. Одновременно началось паломничество наших соотечественников в Константинополь и Афон, где они переписывали книги и отправляли их на родину, пополняя библиотеки сербскими и болгарскими рукописями, вследствие чего изменилась манера письма и художественное оформление рукописей. Как отмечает Д.С. Лихачев, восточнославянские литературы были литературами с «открытыми границами» [2]. Переведенные произведения занимали в ней такое же место, как и оригинальные. Рукописи перевозились из страны в страну, перемешивались, выходили в сводных редакциях: болгарорусских, сербо-украинских и т.д.
Предпосылки и начало книгопечатания в России
XV в. в истории нашей страны прошел под знаком объединения русских земель вокруг Москвы. Оно было возможным при двух вариантах управления, характерных для крупных территорий, какой была Русь. Первый - когда большую роль играло бы местное самоуправление, избранное населением и отчасти контролируемое из центра. Второй - централизованный, когда административная власть охватывала бы все сферы жизнедеятельности общества сверху донизу, исключая всякие попытки самоуправления.
Русское население, обессиленное татарским нашествием и княжескими междоусобицами, не смогло сопротивляться жесткой централизации, упразднению самоуправления, а впоследствии - крепостничеству и деспотизму власти. К концу XVI в. Россия разительно отличалась от Европы. Посол Дж. Флетчер, направленный английской королевой Елизаветой к государю Федору Иоанновичу, охарактеризовал Россию как государство тираническое, без истинного познания о Боге, без писаного закона и правосудия [3]. Изменилось и отношение духовенства к знаниям. Представители западнорусского православия создали теорию, согласно которой лю-
бовь к знанию представлялась изменой вере, а развитие ума вело к гибели души. Такой подход к знаниям был необходим в целях укрепления централизованного государства: формирование многонационального государства требовало сосредоточения в руках власти всех средств идеологического воздействия, важнейшим из которых являлось написанное слово.
Функции письменности в XVI в. значительно расширились. Рост феодального землевладения, усиление закрепощения крестьян обусловили появление документальной и актовой книги (копейных и записных книг). Развитию книги способствовал рост числа государственных учреждений. Появились законодательные книги - судебники. В середине XVI в. на городских площадях работали писцы-профессионалы, выполнявшие нотариальные функции и переписывавшие книги на заказ или на продажу. До нас дошло и значительное число учебников этого периода.
Однако важнейшей функцией письменности, как уже отмечалось, становилась идеологическая. Можно сказать, что литература XVI в. - прежде всего публицистическая, проникнутая пафосом политических столкновений, в первую очередь защищающая идеологию сторонников централизованного государства. Она была орудием воздействия на социум и отличалась откровенно воинственной тенденциозностью. В целях соблюдения приоритета государственных интересов в письменности стали появляться цензурные установления как для рукописных книг, так и для летописей («О исправлении книжном», «О книжных писцах», «О злых ересях» и др.); причем летописи постепенно превращались в «чтение для политического воспитания подданных» [4], корректируя легенды о московских государях и о Московской Руси.
С 1563 по 1565 г. Иван Федоров Москвитин и Петр Тимофеевич Мсти-славцев создали «Апостол», Евангелие и «Часовник» (два издания), но затем подверглись гонениям за свою деятельность и вынуждены были покинуть Москву. Причин гонений было несколько, в том числе подрыв промысла «списывателей книг» и редактирование «Апостола».
Однако после их отъезда в Литву Иван Г розный, а затем Федор Иоаннович и Борис Годунов поддерживали печатное дело. В итоге в течение
XVI в. в Московском государстве было издано 17 печатных книг [5, с. 32], тираж каждой не превышал 1 тыс. экземпляров. Примечательно, что цена на печатные книги была долгое время выше, чем на рукописные, поскольку это был дорогостоящий процесс, типографское искусство развивалось очень медленно. Поэтому печатные книги не были доступны небогатым людям.
В XVII в. число напечатанных книг выросло до 500. Однако успехи книгопечатания в России были намного скромнее, чем в европейских странах. Эго обусловливалось подконтрольностью печатного дела государственным и церковным властям, выражавшейся в строгой цензуре,
расцветшей в условиях «бунташных мыслей» и движений: раскольнических [6] и крестьянских волнений.
Между тем печатание книг в этом веке превращается в непрерывный процесс, не останавливающийся в годы «Смутного времени». Большая часть книг - богослужебные (в течение XVII в. было издано 483 книги, из них 476 духовного характера, причем 410 - богослужебные, и только 7 книг светского назначения [7, с. 134]) или издания, предназначенные для просвещения [8].
Однако московское книгопечатание не отражало «ни бурных политических событий, которыми так насыщены XVI и XVII вв., ни общественной жизни, ни развития культуры и литературы» [7, с. 133]. В России по-прежнему не существовала печатная публицистика в собственном смысле этого слова, широко распространенная на Западе, еще не было печатной прессы. То, что было неугодно власти, выходило в рукописном варианте. И потому, как отмечал Д. С. Лихачев, чрезвычайное развитие публицистической мысли, пришедшееся на XVI в., получает свое воплощение в рукописных материалах, тем самым «впервые создается резкое разделение литературы на официальную и неофициальную» [9].
Примечательно, что башни Печатного двора (где с 1620 г. было снова расположено типографское оборудование) после значительной перестройки всего комплекса зданий имели шатровые завершения, напоминавшие шатры кремлевских башен, и над входными воротами Двора, как и над Спасскими воротами Кремля, был помещен «Спасов образ». Вряд ли это было простым совпадением. И торжественность, и нарядность фасада Печатного двора, и общие архитектурные особенности подчеркивали официальную, государственную значимость данного учреждения.
Управление печатным двором осуществлялось Приказом Большого Дворца и Патриаршим двором. Выбор книг для печатания, как правило, зависел от церковных властей, но назначение на должности справщиков, писцов и чтецов производилось только с ведома Большого Дворца: они редактировали печатавшиеся книги и параллельно с церковью осуществляли их цензуру.
Одновременно развивались рукописные издания. Началом XVII в. датируются такие публицистические жанры, как «подметные письма», летучие листы - «писания», которые возникли на волне «Смутного времени» и служили целям политической агитации. Летучие листы несли простым русским людям запретные мысли и распространялись тайно. Во времена Ивана Болотникова и Степана Разина «прелестные», или «подметные» (то есть тайно подбрасываемые) письма, емкие и выразительные, призывали к социальной борьбе и заканчивались советом «сию грамоту не таить, а передать другим», может быть, переписав ее текст «вкратце».
Для борьбы с «прелестными» письмами, «ложными» изданиями и произведениями польской и немецкой литературы, оказавшейся у русских людей в результате военных походов, правительство снаряжало целые экспедиции: в московском Разрядном приказе были специальные дьяки, которые руководили изъятием книг [10].
Таким образом, еще до официального установления цензуры в допетровской Руси применялись жесткие методы, тщательно устраняющие всякое разномыслие.
Начиная с XVI в. Россия выходит на международную арену, осуществляя дипломатические отношения с Англией, Голландией, Данией, Испанией, Францией, Китаем и другими странами. В это время «...для Запада Москва была крайним пунктом европейского цивилизованного мира, ...для Востока она являлась также конечным пунктом восточной цивилизации» [11]. На этом фоне для русской дипломатии большое значение приобретают сведения, получаемые из чужих земель. Так, появляется первая рукописная газета, носившая разные названия: «Куранты» [12], «Вести», «Вестовые письма». Появлению ее в России предшествовали, начиная с 1542 г., переводы западноевропейских «летучих листков», как печатных, так и рукописных, изготавливавшихся нерегулярно, в связи с важными событиями, происходившими в разных странах (военными сражениями, заключениями политических договоров, проведением ярмарок и т.д.). Подобные материалы, носившие название «вести», «листы», «письма», «печатные вестовые листы», «вестовые письма», «тетради», «вестовые печатные тетради» представляли собой небольшие брошюры размером в 4 - 8 страниц с текстом, напечатанным с двух сторон.
Однако к началу XVII в. потребность в регулярной зарубежной информации резко возросла. И с 1600 г. уже составляются «Вести» - «Куранты», представляющие собой рукописные узкие, склеенные листы бумаги с длинными столбцами текстов, выходившие вплоть до 1701 г. Предназначались они для государя и его приближенных (имена бояр, присутствующих при чтении очередного номера, заносились в специальные списки). Поэтому о существовании первой рукописной газеты долгое время было известно строго ограниченному кругу лиц. Но в последние два десятилетия XVII в. она утрачивает секретный дипломатический характер и начинает проникать в разные слои общества [13]. Строжайшей тайне, которой окружались «Вести» - «Куранты», они были обязаны не тем, что являлись прообразом первого периодического средства информации (в газете власть еще не усматривала угрозы), а самой информации, носителем которой были.
«Куранты» составлялись чиновниками Посольского приказа, сюда же или в приказ Тайных дел они возвращалась после прочтения. Когда государь отсутствовал в Москве, свежий номер отправляли с нарочным (в при-
писках сказано: «посылаемы были великому государю в поход», «в село Коломенское», «в село Воробьево», «в Троецкий поход»). Многие сведения для рукописной газеты переводились из иностранных изданий (считается, что в годы правления Алексея Михайловича Посольский приказ получал около двадцати иностранных газет). В «Курантах» нередко давались переводы государственных договоров, которые, как правило, входили в выпуски зарубежных газет. Однако постепенно, помимо европейских газет, источниками становились корреспонденты-осведомители, также готовились сведения о текущих событиях. Круг территорий, откуда приходили вести из разных городов Европы, был очень широк: Таллинн, Стокгольм, Рига, Гданьск, Амстердам, Гамбург, Англия, Италия. В Посольском приказе обычно не медлили с переводом зарубежных источников, о чем свидетельствуют пометы «перевесть тотчас». С учреждением русской почтовой службы в 1668 г. получение информации как из-за рубежа, так и из разных уголков страны стало регулярным, рукописная газета появлялась с периодичность одного выпуска в 7 - 10 дней.
Стремление быстрее и разными способами получать сведения для государя и его ближайшего окружения было продиктовано необходимостью ориентироваться в международных отношениях и обеспечивать безопасность страны: соседние государства интересовались событиями в Московском государстве нисколько не меньше, чем русские. Так, в немецкой публицистике XVII в. отмечено 9 478 сообщений, касающихся России [14].
Ученые спорят, являются ли «Вести» - «Куранты» первой рукописной газетой. Одни полагают, что их нельзя так называть [15 - 17], другие отмечают, что «Куранты» «можно назвать газетой лишь условно» [18, с. 12], третьи рассматривают их как начало, определившее газетное дело в России [18-21].
С последними хочется согласиться, поскольку в какой-то мере газета предопределила появление периодического издания, основанного Петром I. Не удивительно, что рукописная газета, предназначенная для государя и его ближайшего окружения, служившая государственным интересам, стала прообразом издания, также отражавшего его взгляды и потребности, использующегося им не столько в интересах народа (первые европейские газеты были средоточием новостей, в том числе торговых), сколько для воздействия на политических оппонентов в целях осуществления задуманных, пусть и прогрессивных преобразований.
Д.С. Лихачев в конце 80-х гг. XX в. высказал мысль, которая является ведущей и для настоящего исследования: низкий уровень общественного сознания русского народа определялся отсутствием гласности. Всвязи с этим он писал: «...русскому народу приписывается как одна из присущих ему черт беспрекословная покорность государству. Доля правды в этом есть, ибо в России не было устоявшихся традиционных форм для выраже-
ния народного мнения. Вече, земские соборы, сельские сходы?.. Этого было явно недостаточно» [22].
Народу требовалась гласность. Именно через рукописные книги, подметные и летучие листы часто прорывалось недовольство народа, так как типографии изначально находились в руках власти или церкви. Сегодня известно около 100 крупных антимонархических только крестьянских сочинений, написанных в XVIII в. На протяжении веков крамольные книги переписывались и передавались из рук в руки, несмотря на то, что за них нередко и писателям, и читателям приходилось принимать суровые наказания. Но народ был готов идти на жертвы ради правдивого слова. Однако использование печати в качестве ведущего инструмента авторитарного управления в России века было ведущей тенденцией.
От монополии духовной власти на информацию -к монополии власти светской
Петру I был близок европейский дух. Он положил начало светскому образованию в России, подорвав тем самым идеологическое влияние церкви на культуру и общественную жизнь, в книге он видел влиятельного союзника как проводника знаний, инструмент формирования общественного мнения и средства сближения русского народа с европейскими. Петр предпринял попытку формирования нового, светского мировоззрения. Поэтому с первых лет правления он отводил важное место книгопечатанию и на протяжении всего периода царствования уделял особое внимание подбору книг для перевода и издания.
Однако к началу петровских преобразований влияние церкви на все стороны жизни общества продолжало оставаться очень сильным. Духовенство прямо или скрыто выступало против нововведений царя: Россия наводнялась подметными письмами, рукописными памфлетами, исходящими в первую очередь от священнослужителей и направленными против реформ. В связи с этим государь приказывал в 1701 г. отобрать у монахов чернильницы и перья: «Монахи в кельях никаковых писем писати власти не имеют, чернил и бумаги в кельях имети да не будут, но в трапезе определенное место для писания будет - и то с позволения начального» [23]. Духовенство присоединенной Малороссии также рассматривалось царем-преобразователем как склонное к католичеству и ересям, в связи с чем книги ряда киевских богословов конфисковывались, сжигались и появился целый ряд указов, запрещающих что-либо печатать без ведома Москвы. Более того, в 1721 г. был создан Духовный коллегиум, состоявший из 10 назначаемых светской властью членов (из них только трое были архирея-ми), который, согласно «Духовному регламенту», действовавшему до 1917 г., устанавливал приоритет монаршей власти над церковной. Так, был положен конец полуторавековой монополии церкви в области печати. Под
светский контроль Петр поставил и производство русского лубка - основного массового издания, в связи с чем в Москве была учреждена Изугра-фическая палата, без разрешения которой ни один лубок не должен был появиться в свет. По мнению В. Даля, лубочная картинка «с подчинением цензуре исчезла» [24], и, как отмечали другие специалисты в области истории книги, лубочная литература продолжала выходить чаще «самовольно».
Параллельно борьбе за монополию государства в области печати Петр I основные усилия направляет на расширение интеллектуального и культурного уровня русских людей. Наряду с духовными типографиями царь создает светские типографии в первую очередь с целью выпуска литературы по основным, особенно техническим, отраслям знаний, т.е. книги практического знания, способные принести пользу каждому человеку и стране в целом.
Понимая, что Московскому Печатному двору было не осилить издание всех необходимых родине книг, Петр в 1700 г. дает своим зарубежным друзьям и знакомым право печатать на славянском, голландском и латинском языках карты, чертежи, книги (по математике, архитектуре, военному искусству), а также портреты, и продавать их в городах России. Но при этом должна была соблюдаться лояльность издателя к государю и русскому государству, «...чтоб те чертежи и книги напечатаны были к славе великого Г осу даря меж европейскими монархами и к общей народной пользе и прибытку, а пониженья б нашего царского величества превысокой чести и государства нашего в славе в тех чертежах и книгах не было» [25]. То и другое обеспечивало безопасность печати для государя и задуманных им дел.
Книгопечатание в царствование Петра Великого интенсивно развивалось и в самой России, особенно после создания гражданского шрифта. За первую четверть века в России усилиями государя было издано 660 названий книг светской тематики тиражом в полмиллиона экземпляров. За этот же период появление книг духовного назначения составляло 14 % от общего числа светских.
Постепенно в Петербурге и Москве открывается ряд гражданских типографий с просветительскими целями. Тем не менее печатный станок все еще не становится общественной силой, как пишет А.М. Скабичевский, печать переходит из рук духовной власти в руки светской, но обществу нет до этого никакого дела. «В лице Петра в это время сосредоточилось все литературное дело страны: он заказывал и редактировал книги оригинальные и переводные, сам повелевал их печатать, сам издавал Куранты, подкупал заграничную прессу для восхваления своей особы и полемики против его хулителей. Что же касается общественной массы, то она относилась ко всему этому с полной апатией» [26]. В силу этого большая часть
титанических усилий государя по просвещению русского народа оказалась напрасной: петровские издания мало кем приобретались, подолгу лежали в типографских подвалах и часто употреблялись для обертки вновь выходящих книг или просто уничтожались.
Тем не менее Петр был первым русским царем, не отлучавшим свой народ от знаний, печатного слова, а умело использующим знания на благо поставленным государственным целям. Он понимал необходимость общественной поддержки в кардинальных преобразованиях, для чего следовало произвести изменения в общественном сознании. По мнению И.Е. Барен-баума [5, с. 43], русские издания I четверти XVIII в. - это преимущественно политические издания, потребные правительству для руководства массами: указы, регламенты, манифесты, отражавшие развитие русского законодательства, реляции о военных действиях (их печатали на одной стороне листа и расклеивали в местах большого скопления людей). Государь, заботясь о результатах проводимых преобразований, не просто выпускал указы и распоряжения, но постоянно разъяснял их необходимость, причины появления, постоянно осуществляя целенаправленное идеологическое воздействие на общество. Так, политические сочинения Феофана Прокоповича «Правда воли монаршей» и «Духовный регламент» были опубликованы как государственные законодательные акты. В целях обоснования права России на ведение Северной войны (как в дипломатических целях, так и в целях внутренней пропаганды) создается «Рассуждение» [27], которое можно считать первым оригинальным сочинением по международному праву. В нем в качестве причин военных действий указываются захваты русских земель шведами в начале XVII в., обосновывается законность требований России их вернуть, отмечается жестокость шведов в отношении мирного населения на бывших наших территориях и связь успехов русских с проводимыми реформами, («Рассуждения» были переведены на немецкий язык для распространения в Западной Европе).
Однако продолжала выходить в рукописном варианте и оппозиционная литература: многочисленные реформаторские проекты, сатирические произведения и прокламации, направленные против господствующих классов. Оппозиционные петровским реформам настроения находили отражение в фольклоре: в исторических песнях, сказаниях звучало осуждение расправы царя со стрельцами, заточения царицы Евдокии в монастырь, увлечения государя немецкими обычаями.
На таком фоне передачи идей и информации в России создается первая печатная газета не в силу назревшей потребности общества, а в силу воли великого преобразователя российского государства [28].
15 декабря 1702 г. Петр I издает указ, согласно которому в стране начинает выходить первая печатная газета «Куранты, по нашему Ведомости» [29] с целью осведомления «мира» о событиях, происходящих в оте-
честве и за рубежом. Он создает газету как правительственный орган, но предназначенный для работы с массовой аудиторией (отдельные номера раздавались «безденежно», расклеивались на столбах, объявлялись устно народу) и предполагает через нее влиять на своих подданных, разъясняя проводимую внутреннюю и внешнюю политику. На печатное слово царь смотрит как на средство борьбы со своими врагами, с предрассудками и пережитками, как на способ достижения прогрессивных преобразований, приобщения русского народа к европейскому образу жизнедеятельности, к осознанному участию в социально-политической и культурной жизни страны. Публичная мысль превращается им в орудие правительственной деятельности, он упреждает здравые выводы, сделанные столетие спустя Ф. Булгариным в записке «О цензуре в России и о книгопечатании вообще»: «... большая часть людей ... гораздо способнее принимать и присваивать себе чужое суждение, нежели судить самим, и как общее мнение уничтожить невозможно, то гораздо лучше, чтобы правительство взяло на себя обязанность напутствовать его и управлять опытом посредством книгопечатания, нежели предоставлять его на волю людей злонамеренных» [30]. Вот почему Петр не выпускает из поля зрения выход практически ни одного номера газеты, сам редактирует ее, пишет для нее статьи, лично выбирает материалы для перевода из зарубежной прессы, приближает к себе лучших авторов, вынуждая их работать по его указаниям и под его присмотром. В связи с этим П.П. Пекарский отмечает, что во времена Петра реформа, например, духовного управления производилась при пособии различных сочинений и трактатов, в которых проводились главные идеи преобразователя [31].
Через газету Петр I проводит идеи способности России выйти в один ряд с передовыми европейскими государствами, идеи постоянно повышающегося роста экономического могущества России, неиссякаемости людских ресурсов как на театре военных действий, так и при формировании мощной промышленности, устройстве новых городов; идеи прославления военной мощи государства, повышения его авторитета на международной арене. Петр I через газету выдает широким кругам информацию, при его предшественниках считавшуюся государственной тайной, о деятельности дипломатов, действовавших в интересах России. Делает он это с целью не только расширения кругозора читателя, но и для взращивания гордости за свою страну, с которой другие государства считались, как с великой державой [32]. Будучи призванной укрепить позиции русского государства в глазах европейского читателя, газета (ее отдельные номера) переводилась на европейские языки.
Не обходили «Ведомости» и вопросы крестьянских волнений, но давали им собственную трактовку. Так, рассказывая о восстании Кондратия Булавина, газета изображала крестьянского предводителя как вора, бого-
отступника, собравшего вокруг себя «преступников» и разорявшего города и села. Газета даже поспешила сообщить о разгроме булавинцев 20 июля 1708 г., хотя Ю. Долгорукий подошел с войсками к Черкасску 26 июля, а бои с булавинцами продолжались до осени 1708 г. [33].
По-разному исследователи оценивают усилия Петра I в связи с созданием первой массовой газеты. В.В. Каллаш считает: «В литературе и общественном сознании она не оставила следов. По крайней мере, мы о них ничего не знаем» [15, с. 5]. Наоборот, автор исследования «Первая печатная газета России» С.М. Томсинский заключает: «Первая печатная газета России имела большое общественно-политическое и культурное значе-ние»[21, с. 162]. И он же отмечает, что если немецкие газеты - современники «Ведомостей» - издавались тиражом в 100 - 150 экземпляров, то некоторые тиражи русской газеты имели до 4 тыс. экземпляров. Пусть далеко не все выпуски газеты дошли до читателя, но отказать ей во влиянии на общественно-политическую жизнь страны нельзя. Да и В.В. Каллаш признает, что газетой Петра «дан был первый толчок, который будил сонное болото, приводил к подражанию и вызывал дальнейшее движение» [15, с. 9].
К сожалению, в петровские времена еще не сложились в России те силы, не появились те личности, которые были бы способны по достоинству оценить происходящее и соответствующим образом поддержать его. В этом одна (помимо правительственного характера печати) из причин отсутствия необходимости цензурных установлений, особенно для светской печати, при том, что именно в петровские времена полемика из сферы религиозной в связи с кардинальными государственными преобразования перенеслась в сферу гражданских и политических событий.
Между тем эпоха Петра I подняла человека до уровня, когда ему нужно было разъяснять государственную политику, когда от него можно было требовать не слепого действия, согласно приказу, а осознания пользы и необходимости совершаемых преобразований. Петровское время сформировало идеал чело века-гражданина, человека-патриота [34], который в итоге вынудил европейцев переоценить свое отношение к России, о чем с гордостью говорил Ф. Прокопович: «Которые нас гнушалися, яко грубых, ищут усердно братерства нашего; которые бесчестили, славят..., которые презирали, служити нам не стыдятся... отменили мнение, отменили прежние свои о нас повести, затерли историйки своя древния, инако и глагола-ти и писати начали» [35]. В этом была большая заслуга печати, в том числе периодической.
Примечания
1. Сапунов Б.В. Некоторые соображения о древнерусской книжности XI - ХШ веков // Труды отдела древнерусской литературы (ТОДРЛ). 1955. Т. XI.
С. 323. Однако данные Сапунова оспариваются: Розов H.H. Книга Древней Руси. М., 1977. С. 79-84.
2. Лихачев Д.С. Начало русской литературы // Повести Древней Руси. XI - XII века. Л., 1983. С. 20.
3. Флетчер Дж. О государстве русском. М., 2002. С. 13.
4. Приселков М.Д. История русского летописания XI - XIV вв. Л., 1940. С. 10.
5. Баренбаум НЕ. История книги. М., 1984. С. 32.
6. Во второй половине XVII в., после отстранения Никона от патриаршества, стали появляться тайные раскольнические типографии и увеличилось число рукописной старообрядческой литературы. В Соборном постановлении 1681 г. в связи с этим было записано: «На Москве всяких чинов люди пишут в тетрадех и на листах и в столбцах... и продают у Спасских ворот и в иных местах... Паче же вырастает из того на святую церковь противление». {Забелин И.В. История города Москвы. Ч. 1. М., 1905. С. 638.)
7. Киселев Н.П. О московском книгопечатании XVII века // Книга. Исследования и материалы. Кн. II. М., 1960.
8. Потребность в книгах для просвещения была значительная: «Азбука» патриаршего дьячка Василия Бурцева (Бурцова) выдержала ряд переизданий, и когда в очередной раз была напечатана в 1649 г. тиражом в 6 тыс. экземпляров, распродалась в три месяца. Следующее ее переиздание в 1651 г. тиражом в 2,4 тыс. было раскуплено в один день. (См.: Либрович С.Ф. История книги в России (По изданию: История книги в России С.Ф. Либровича. 2-е изд. СПб.; М. 1914). М. 2000. С. 87.)
9. Лихачев Д.С. Прошлое - будущему. Л., 1985. С. 249.
10. Виноградова Л.А. История книжного дела в России (988 - 1917). М., 1991. С. 47.
11. ТихомировМ.Н Русская культураХ-XVII веков. М., 1968. С. 264.
12. Курантами в XVII в. называли газеты. Например, по-немецки «couranten» -это ходячие вести, известия; по-французски «courant» - бегущий; по-латински «currens» - текущий.
13. В сохранившейся записи от 1680 г. сказано: «...таковы же «Куранты» отнес к боярину князю Якову Никитичу Одоевскому на двор дьяк Василий Баби-нин, а назад их не принашивал...». В материалах одного из судебных дел 1642 - 1643 гг. было сказано, что в избе у стрельчихи Катеринки Андреевой дочери в коробке, кроме кореньев и трав от разных болезней, нашли «письмо» с вестями, и далее перечислялись сведения из «Вестей» - «Курантов». (См.: «Вести» - «Куранты». 1600 - 1639 гг. / Изд. подгот. Н.И. Тарабасова, В.Г. Демьянов, А.И. Сумкина; под ред. С.И. Коткова. М., 1972. С. 6 - 9).
14. Вести-Куранты. 1645 - 1646, 1648 гг. / Изд. подгот. Н.И. Тарабасова, В.Г. Демьянов; под ред. С.И. Коткова. М., 1980. С. 8.
15. КаллашВ.В. Очерки по истории русской журналистики. М., 1903.
16. Балицкий Г.В. Зарождение периодической печати в России // Журнал Министерства народного просвещения. 1908. Сентябрь. СПб.
17. ЧерепаховМ.С. Возникновение периодической печати в России. М., 1955.
18. Бычков А. Ф. Первые русские ведомости, печатавшиеся в Москве в 1703 г. СПб., 1855.
19. Неустроев А.И. Историческое изыскание о русских повременных изданиях и сборниках за 1703 - 1802 гг. СПб., 1875.
20. Покровский A.A. Из истории газеты России. Предисловие к изданию «Ведомости Петра Великого». Вып. 2. М., 1906.
21. Томсинский С.М. Первая печатная газета России (1702 - 1727 гг.). Пермь, 1959.
22. Лихачев Д.С. Россия // Литературная газета. 1988. 12 окт.
23. Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1830. T. IV.
24. Даль Вл. Толковый словарь живаго великорусского языка. 2-е изд. Т. 2.
СПб., М., 1881. С. 270.
25. См.: Жалованная грамота голландцу, амстердамскому жителю Ивану Тесен-
гу «О печатании ему в Голландии земных и морских карт, чертежей, листов, портретов, математических, архитектурных и всяких по военной части книг на славянском, латинском и голландском языках, вместе и порознь, и о привозе оных на продажу в Россию с платежом пошлины по осьми денег с рубля». 10 февраля 1700 г. // Власть и пресса в России: К истории правового регулирования отношений: (1700 - 1917): Хрестоматия. М., 1999. С. 11 - 13.
26. Скабичевский А.М. Очерки истории русской цензуры (1700 - 1863 г.). СПб.,
1892. С. 6.
27. Полное название данного сочинения - «Рассуждение, какие законные причины его величество Петр Великий император и самодержец всероссийский. .. к начатию войны против Кароля XII шведского 1700 году имел и кто из сих обоих патентов во время сей войны более умеренности и склонности к примирению показывал...» «Рассуждение» пишется по поручению Петра I вице-канцлером П.П. Шафировым, заключение для него дописывается государем. (Очерки истории СССР. Период феодализма. XVIII в. Первая четверть. М., 1954. С. 651 (примеч.); Грабарь В.Э. Первая русская книга по международному праву («Рассуждение» П.П. Шафирова) // Вестник Московского ун-та. Сер. 3. 1950. № 7.)
28. П.Н. Берков, дольше других исследователей занимавшийся изучением газеты «Ведомости», писал: «Ведомости - это организованный правительством Петра аппарат, агитирующий за курс, проводимый Петром во внутренней и внешней политике, и стремящийся систематически влиять на сознание читателей в желательном Петру направлении» (Берков П.Н. История русской журналистики XVIII в. М.; Л., 1952. С. 4.)
29. Название первой печатной газеты имело ряд вариантов. Если первый печатный номер вышел под заголовком «Ведомости», то в рукописном варианте он был обозначен как «Ведомости Московского государства». Когда в номерах сообщались сведения из России, они именовались «Ведомости Московские» или «Ведомость Московская». Некоторые номера имели особые заголовки, например: «Подлинное доношение» (1705, № 31), «Ведомость о Митавской осаде» (1705, № 34), «Реляция» (1705, № 40; 1706 № 23, 27; 1707, №2, 15, 19,20,21 и т.д.).
30. Лемке М. Очерки по истории русской цензуры и журналистики XIX столетия. СПб., 1904. С. 378.
31. Пекарский П.П. Наука и литература в России при Петре Великом. В 2 т. СПб., 1862.
32. Один из номеров «Ведомостей» был полностью посвящен въезду Петра в Париж. В газете подробно описывалось, как русского государя за восемь километров до французской столицы встретил маршал Францыдетсс, какие королевские покои отвели царю, какие аудиенции он давал, как встречался с «его Королевским величеством» («Ведомости» от 1 июня 1717 г.).
33. Лебедев В.И. Булавинское восстание. М., 1934. С. 126- 128.
34. Принятые Петром I в 1722 г. «Табели о рангах всех чинов воинских, статских и придворных» утвердили ценность каждого человека вне зависимости от его сословного положения, дали возможность недворянам получать дворянские звания за свои заслуги перед отечеством.
35. Цит. по: Белявский М.Т., Кислягина Л.Г. Общественно-политическая мысль // Очерки русской культуры XVIII века. Ч. 3: Наука. Общественная мысль / Под ред. акад. Б.А. Рыбакова. М., 1988. С. 215.
Северо-Кавказская академия государственной службы 2 июля 2003 г.
