CC BY
24
УДК 821.352.3-311.6
ББК 83.3 (2=Ады)6
П 16
Панеш У.М.
Доктор филологических наук, профессор кафедры литературы и массовых коммуникаций, декан филологического факультета Адыгейского государственного университета, e-mail: filfak-agu@mail. ru
Уракова Ф. К.
Доктор филологических наук, доцент, зав. кафедрой русского языка и методики преподавания, e-mail: urakova.fatima@mаil.ru
Об эволюции исторического романа 50 - 80-х гг. ХХ века и примыкающих к нему повествовательных форм
(на материале адыгских литератур)
(Рецензирована)
Аннотация:
Исследуются особенности развития жанра исторического романа и примыкающих к нему повествовательных форм в адыгских литературах второй половины 50-х - 80-е гг. Анализируется своеобразие проблематики, конфликта и жанровых форм произведений Т. Керашева, А. Шортанова, И. Машбаша и др. На материале конкретного анализа малой прозы Т. Керашева и романа «Горцы» А. Шортанова формулируются черты нового этапа отечественного искусства слова - усиление проблемности путем углубления концепции личности, движение к многообразию повествовательных форм. Используемый в работе сравнительно-типологический метод позволяет сформулировать выводы о том, что общеадыгская проза на историческую тему преодолевает информационно-описательную направленность, стилевую однородность эпического рассказа, где основную нагрузку берет на себя авторский комментарий, и приступает к интенсивному освоению новых жанровых модификаций. Научная значимость работы связана с тем, что она вносит вклад в решение теоретических проблем развития жанров и стилей. Практическая ее востребованность определяется возможностью применения при исследовании истории отечественной литературы, разработке вузовских учебников и учебных пособий.
Ключевые слова:
Новописьменная литература, историческая проза, особенности конфликта, художественная концепция личности, жанровые модификации прозы, особенности стиля, творческий почерк, образное мышление, художественная проблемность.
Panesh U.M.
Doctor of Philology, Professor of Department of Literature and Mass Communications, Adyghe State University, e-mail: [email protected]
Urakova F.K.
Doctor of Philology, Associate Professor, Head of Department of Russian and Technique of Teaching, Adyghe State University, e-mail: [email protected]
On evolution of the historical novel in the 1950s through the 1980s and the narrative forms adjoining it
(from material of the Adyghe literatures)
Abstract:
The paper investigates the development of a genre of the historical novel and narrative forms adjoining it in the Adyghe literatures of the second half of the 1950s through the 1980s. An analysis is made of the originality of problems, conflict and genre forms of works of T. Kerashev, A. Shortanov, I. Mashbash, etc. The material of the specific analysis of small prose of T. Kerashev and the novel «Mountaineers» by A. Shortanov are taken as a basis to formulate lines of a new stage of domestic art of a word - strengthening the problematical character by deepening the concept of the personality, and the movement to variety of narrative forms. The comparative and typological methods used in work lead to a conclusion that the Adyghe prose on a historical subject overcomes information and descriptive orientation, style uniformity of the epic story, where the main loading lies on the author's comment, and starts intensive development of unknown genre modifications. The scientific importance of work is that it stipulates the solution of theoretical problems of development of genres and styles. Its practical demand is due to a possibility of application at a research of history of domestic literature and in development of high school textbooks and manuals.
Keywords:
New written literature, historical prose, features of the conflict, art concept of the personality, genre modifications of prose, features of style, hallmark, figurative thinking, problematical character.
Попытки преодоления поверхностного представления о действительности и полнокровного ее отражения, ставшие характерными для отечественного искусства слова 60-х гг., отразились в исторической прозе новописьменных литератур. Нужно заметить в то же время, что общеадыгский роман на историческую тематику и примыкающие к нему повествовательные формы не могли отразить всего многообразия общесоюзной литературы того периода. Это связано с трудностями развития молодых литератур, у которых не было большого опыта и наработанных традиций в формировании жанров и стилей. Такая ситуация складывается не только в кабардинской, адыгейской, черкесской, но и в чеченской, карачаевской, балкарской прозе. Из литератур адыгской зоны и северокавказского региона именно адыгейская, надо отметить, представила наиболее показательную в типологическом плане картину формирования жан-
ровых структур.
Искания оказались связанными на начале «современного» этапа [1] с новеллой и короткой повестью, что ярко проявляется в творчестве Т. Керашева. Уже в 1951 выходит повесть писателя «Дочь шапсугов», тяготеющая к глубокому художественному анализу. Несколько позже в сборнике «Абрек» (1959) печатается повествование «Месть табунщика», рассказы «Слово девушки», «Урок жизни», «Сказание» и др. В последующие десятилетия Т. Керашев вновь обращается к исторической теме. В 1969 году публикуется сборник новелл «Старый абадзехский охотник», куда вошли четыре рассказа. Произведения автора оказались разными в плане жанровой модификации и насыщенности их исторически достоверным материалом. Некоторые из них лишь условно можно назвать историческими, имея в виду обращенность просто к прошлому, а не к достоверным событиям или к известным в ре-
альности персонам. Общим для названных произведений стало предельное обострение нравственного чувства, связанного с народным духовным наследием и адресованное в то же время современному читателю. Этим самым писатель осуществляет связь времен, давно прошедшего и сегодняшнего дня, что является главной задачей исторического жанра.
Характерно, что в небольших по объему повествованиях Т. Керашев формирует разные в жанрово-структурном отношении художественные модели. Это и тяготеющая к реалистической достоверности социально-нравственная повесть «Месть табунщика», и рассказ-притча «Урок жизни» с элементами социальной сатиры, и короткая новелла «Сказание», близкая к форме стилизованного мифа. Фабула повести «Дочь шапсугов» воспроизводит короткий по времени отрезок времени из жизни одного из адыгских племен, его отчаянную борьбу за выживание в условиях обострения социальных отношений. Такой замысел реализуется в форме небольшого эпического повествования со сравнительно малым количеством действующих лиц, расстановка которых прямо воспроизводит столкновение различных слоев общества. Что касается концепции личности, писатель, безусловно, идет за традициями. Народ, по представлению автора, это простые люди, крестьяне, настоящие труженики. Именно они оказываются подлинными творцами истории, а не князья и их приспешники, которые далеки от первозданной природы и трудовой жизни. Писатель, как видно, следует испытанной временем известной концепции социального детерминизма. Такая тенденция отчетливо проявляется в образах Анчока, Гулез, Болотокова и др.
Автор в то же время стремится к «последовательному обогащению художественной мысли содержательным качеством историзма» [2: 102], что становится характерной особенностью литературы 60-х годов. Об этом свидетельствует тен-
денция воспроизведения художественной картины, опирающейся не только на социальные ориентиры, но и на исконную национальную реальность. Отсюда интерес к этнографической детали, к неповторимому по содержанию и форме материалу устного поэтического творчества. Речь идет, таким образом, о попытках обогащения художественной мысли через обращение к легендарному сюжету, к глубинным истокам, подлинным мотивам поведения человека. Такой путь усиливает конфликт, обогащает характер, делает поэтическую картину более емкой и содержательной.
Дух анализа и художественного исследования становится характерным и для романа кабардинского писателя А. Шортанова «Горцы» (1954), разрабатывающего другие жанрово-структурные формы исторической прозы. Задача показать судьбы народа в период первой половины XIX века, сосредоточив внимание на движении масс к социальному и национальному освобождению, приводит к воспроизведению разных сторон исторической реальности. Автор обращается к особенностям национальной жизни, описывает картины социального расслоения одного из адыгских народов, разворачивает широкую панораму бытования других национальных групп - чеченцев, осетин, балкарцев и др. Чтобы еще больше раздвинуть рамки эпического повествования, писатель переносит действие в другие области России, в Персию, Турцию. Он обращается к достоверным событиям, воспроизводит образы исторических лиц. Понятно, что масштабный замысел требовал соответствующей художественной формы. Автор выбирает возможности многопланового, панорамного повествования с большим числом параллельно развивающихся фабульных линий.
Если Т. Керашев, как было сказано, пошел по пути использования возможностей небольшого эпического повествования, концентрированного в художественном плане, сочетающего конкретный по-
каз национальной реальности с использованием фольклорных мотивов, легенды, притчи и мифа, А. Шортанов создает широкое, событийное, социально-достоверное полотно, которое должно выразить движение самой истории. Концепция личности в романе А. Шортано-ва определяется в то же время не только принципом социально-исторического детерминизма. Характер трактуется писателем широко. Он представлен в его причастности к национальной реальности, семейным отношениям, личным связям. Словом, для создания полновесных образов автор не избегает полутонов, показа разных, противоречивых мотивов поведения персонажа, что значительно оживляет художественную картину.
Находящийся в стадии формирования адыгский исторический роман и примыкающие к нему повествовательные формы испытали, безусловно, влияние традиций как мировой, так и отечественной прозы. Имеется в виду, прежде всего, воздействие принципа исторического мышления, что значит формирование характера в его зависимости от исторического своеобразия времени. У Т. Кера-шева и А. Шортанова внешний мир представляет собой последовательное развитие событий, которые определяют частную жизнь. Показательным является также реализация важнейшего положения революционного мышления, связанного с новым временем - утверждение решающей роли народа, являющегося творцом истории. Этим определяется то, что в центре внимания писателей оказывается сильная личность, способная вмешаться в ход событий и сделать таким образом действенный выбор. Показательно и то, что сам выбор, как показывает анализ, подвластен оценке. Оказывается, что нравственность, которая формируется концепцией революционного гуманизма, диктует персонажу как себя вести в той или иной ситуации.
Дальнейшие поиски в области ма-
лых жанров, связанные с движением к более объемным синтезированным жанровым формам исторической прозы, отразились в рассказе «Последний выстрел» Т.Керашева, включенном в сборник «Старый абадзехский охотник» (1969). Суть замысла произведения сводится к тому, что характерный для творчества писателя герой, вернее антигерой, принадлежащий к деспотическому сословию, отравленный накопительской философией и оправдывающий все, вплоть до откровенного насилия, становится не только основным персонажем, но и сюжетно-композиционным центром произведения.
Конфликт в этом случае не рассредоточен, не выражен через показ противопоставляемых характеров, а перенесен во внутренний мир сложного героя и таким образом предельно сконцентрирован и обострен. Знаменательно, что, формируя образ центрального персонажа, автор не идет по известному пути трудного выпрямления ошибающегося героя. Алебий, личность незаурядная и сложная, так и остается достойным сыном своего сословия, продуктом породившей его системы. Дело тут не столько в социальной детерминированности характера. Герой достаточно очеловечен, что хорошо подтверждается в сделанном им самим непростом анализе собственной жизни. Речь идет о том, что Т. Керашев старается выдержать логику развития живого образа, не уводя его в рамки схемы, что определяет художественный рисунок, который представлен в сложном синтезированном повествовании. Художественный конфликт включает в себя комментарий автора, исповедь главного героя, содержащий раздумья, воспоминания, сомнения. Напряженность действия значительно усиливается тем, что персонаж показан в исключительной ситуации, когда его мысли предельно обострены, а больное сознание то проясняется, то теряет контроль над происходящим. В итоге автор создает психологически достоверный образ,
который помещен в рамки обостренного, психологически емкого сюжета. Как видно, к характерной для исторической прозы проблеме нравственного выбора и ответственности человека перед своей совестью Т. Керашев подходит на прежних позициях революционного гуманизма. В то же время он усиливает концепцию личности за счет углубленного представления о человеческой природе и показа личности как явления сложного, понятного, детерминированного, с одной стороны, и трудно объяснимого, порой немотивированного, экзистенциального в своей основе, с другой. Этому способствует «принцип кольцевого двоемирия», выраженный «в развитии сюжетной линии», как отмечает А. Туркова [3: 36]
Показательными в типологическом отношении и закономерными в плане вставших перед литературой проблем стали дальнейшие жанровые и структурно-стилевые искания Т. Керашева. В начале 70-х годов писатель снова обращается к фигуре легендарного черкеса, вобравшего в себя собирательные черты народа. На этот раз автор выбирает более масштабную форму - эпическое повествование, которое опирается на лирическое чувство. В романе «Одинокий всадник» (1973), согласно замыслу, занимательная фабула воспроизводит сцены мужественных подвигов и стремительных приключений. Две стихии - событийно-описательная, связанная с фольклорно-романтической поэтикой, и художественно-аналитическая, психологически углубленная - образуют два пласта изложения, которые оказываются тесно соотнесенными и формируют оригинальное повествование. Сюжетно-композиционный стержень книги выстраивается на самом деле вокруг «думающего героя», переживающего конфликты времени. Этот второй пласт, реализованный в сомнениях, раздумьях и душевной тревоге персонажа, значительно углубляет содержание романа, усиливает проблемное начало, обостряет художествен-
ную мысль. Событийный сюжет не игнорируется, но сокращение дистанции между автором и героем, использование в связи с этим приемов ретроспекции, внутреннего монолога, несобственно-прямой речи наравне с социально детерминированными характерами, развернутым комментарием и детализированными обстоятельствами ведет к созданию нового, синтезированного жанрового образования -небольшого социально-психологического романа акцентированных проблем и углубленных характеров.
Тенденция движения к емким, вместительным и синтезированным жанровым образованиям проявляется и в творчестве И. Машбаша. В 70-е, затем и в 8090-е годы писатель создает ряд широких художественных полотен, представивших различные модификации современного исторического многопланового романа -«Бзиюкская битва» (Кн. первая - 1976, кн. вторая - 1978), «Жернова» (1994), «Два пленника» (1996), «Хан-Гирей» (1999), «Рэдэд» (2000) и др. Грандиозный замысел - показать народную судьбу в переломный момент и в связи с историческим событием, имевшим для адыгов эпохальное значение, - потребовал от писателя в романе «Бзиюкская битва» проникновения в глубины национальной жизни. Решению этой задачи могли помочь возможности романа, тяготеющего к эпопее, где реалистическая полнота достигается за счет показа широкой картины бытия и изображения глубоко индивидуализированных характеров. Пытаясь создать реалистический образ прошлого, автор обращается к социальным отношениям, национальным обычаям, этнографическим деталям и легенде. Писатель таким образом стремится воссоздать неповторимую атмосферу действительности XVШ-го столетия. Прошлое в то же время предстает не просто как далекая история, оно становится составной частью единого и неделимого человеческого сообщества. Автор усиливает проблемную насыщенность
произведения еще и тем, что драма рассматривается через призму напряженных нравственно-философских исканий современной действительности.
Фабула, коллизии, расстановка характеров в романе И. Машбаша непосредственно определяются социально-историческим конфликтом, противостоянием между эксплуататорскими классами и трудовой массой. Такие же черты были свойственны и роману Т. Керашева «Одинокий всадник». Испытывая воздействие типологически общих тенденций, обогативших «старую» описательную традицию, адыгейские писатели пытались в то же время встать на путь усиления темы, что вело к углублению анализа и художественного синтеза.
Закономерно, что в пределах этой, в общем запрограммированной конфликтной ситуации, писатели стремятся обострить человековедческую линию художественного исследования. Она связывается И. Машбашем с идеей сложности и противоречивости человеческого характера. Именно характер, многоплановый и неоднозначный, должен помочь осмыслить окружающий мир с его противоречиями и непредсказуемыми поворотами. В исторической прозе И. Машбаша, как и у
Т. Керашева, встречаются разные жанрово-структурные вариации. Одна из них - эпически широкое, панорамно-описательное повествование, которое само по себе не отрицает аналитической мысли и психологически углубленного показа. Такая тенденция просматривается и в более поздних произведениях И. Машбаша - романах «Жернова», «Хан-Гирей», «Рэдэд». Писатель и здесь использует привычные формы эпопейного повествования, стремясь по традиции обновить их за счет постановки акцентированных проблем и изображения индивидуализированных, психологически емких характеров. Соединение различных жанровых начал и структурно-стилевых приемов, использование многообразных средств художественного анализа отражает и в этом случае особенности нового этапа развития.
Как было отмечено выше, движение к художественно выразительным жанровым формам исторической прозы начались в адыгейской литературе по времени чуть раньше. В кабардинском искусстве слова такие поиски активизировались в начале 80-х годов и оказались связанными с романами «Страшен путь на Ошха-махо» (1980), М. Эльберда, «Шит Тибар-да» (1980) Т. Адыгова.
Примечания:
1. Суровцев Ю.В. Советская литература. Краткая литературная энциклопедия. Т. 6. М.: Сов. энциклопедия, 1971. Стлб. 996-1025.
2. Оскоцкий В. Роман и история. М., 1980. 384 с.
3. Туркова А.А. Художественная структура и композиционные вариации новеллы Тембота Керашева на фоне отечественной литературы // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. Майкоп, 2012. Вып. 3 (105). С. 33-38.
References:
1. Surovtsev Yu.V. Soviet literature. A short literary encyclopedia. Vol. 6. M.: Sov. encyclopedia, 1971. Columns 996-1025.
2. Oskotsky V. Novel and history. M., 1980. 384 pp.
3. Turkova A.A. Art structure and compositional variations of the short story by Tembot Kerashev against the background of national literature // Bulletin of the Adyghe State University. Ser. Philology and the Arts. Maikop, 2012. Iss. 3 (105). P. 33-38.
